Собор 1547 г. определил для местного празднования в Муроме день памяти св. чудотворцев кн. Петра, во иноцех Давида, и княгини Февронии, во инокинях Ефросинии (ум. в 1288 г.), на 25 июня, в день памяти мученицы Февронии и а канун празднования преп. Да­вида иже в Селуни. Долгое время протекшее от кончины святых до соборов (19) без празднования святым не поддается объяснению и пособия наши не дают никаких указаний по сему поводу. Одновре­менность представления Муромом на собор для канонизации своих местных святых и прославление их теми же творцами представляет дело в виде нарочитого предприятия энергичных деятелей, обрет­шихся в Муроме ко времени соборов: едва ли таким не был «инок Михаил новый», боярин Тучков.

Гол. Кан. стр. 84 № 55-56 говорит, что не существует достовер­ного жития этих святых, что это светская полуязыческая легенда. Викт. стр. 38 № 182, указывает житие лишь в сборнике 17 в. (20), см. также № 226 и 176 и «Сказание», напечатанное в «Софии», № 2 1914 г. стр. 34 с объяснениями П. Сухотина. Гол. считает, что можно думать, что Петр, а не Давид есть имя монашеское: кн. Давид принял схиму с именем Петра (21). Во всяком случае перед нами загадка: почему три века понадобилось для оффициального соборного при­знания святости муромских князей. Муром представляет для канони­зации именно не монастырских подвижников, а ряд князей. Михаил, монах новый, усиленно пишет им службы. Его фигура также несколько загадочна, но пристрастие его к прославлению только князей застав­ляет предположить в нем представителя высшего класса, в монашестве не забывшего своего происхождения. С ним работает и какой-то Пахо­мий, в котором Ябл. 195 и Деб. т. 1 стр. 473 заподозрели без достаточ­ных оснований Пахомия Сербина, писавшего на век раньше. Только общность имен авторов могла произвести соблазн приписать известному Пахомию службу св. Петру и Февронии. Внутренние качества служб достаточно' ясно выявляют всю ошибочность  поспешного заключе­ния. Действительно, в рукописях перед каноном и перед стихирами стоит имя Пахомия. Почему бы Пахомий Серб, не будучи в Муроме, взялся бы писать службу в честь князей муромских, не написав, по обычаю своему, жития их? Кстати, оно еще и не существовало... По Ябл. и Деб. т. 1 тр. 473 наши тексты писаны Пахомием Сербом и по Деб. даже точно в период 1458-1471 г., однако Ябл. сознается, что нет никаких определенных данных об обстоятельствах, времени, месте и поводе написания службы Пахомием Сербом (Ябл. 196). Тексты же служб показывают наличие работы двух редакторов: ка­кого-то Пахомия (Сер.: Пахомий мних около 1547 г.), что подтвер­ждают надписания стихир (весьма необычно) и канона, в котором даже находятся заключительные тропари — подпись нашего Пахо­мия (п. 8 кан. 1, тр. 3 и след.) и далее, творение господина монаха Михаила, инока Владимирского монастыря 16 в. Заметим, что Пахо­мий всегда пускал в действие свое звание иеромонаха Святые годы. Писаны ли службы одновременно, или одна дополняла другую, уста­новить невозможно. И один и другой авторы пользовались одним и тем же источником, который, быть может, был «Повестью господина смиренного монаха Еразма» (22), неизвестно, когда писанной. (Ключ. стр. 464. Только одна рукопись Моск. Дух. Акад. № 224, 16 в. с его именем). Фил. даже употребляет при предположении по­метку «вероятно, он же писал и житие кн. Муромских Константина и чад его». Первый и второй каноны упоминают об убиении какого-то змия: источник написания службы для двух авторов какая-то леген­да. (Гол. Кан. стр. 84). Легенда эта имеет свои основания в борьбе язычества и христианства, при чем первое представляется змием. Языческие верования Муромцев были достаточно прочны. Фил. жит. май в прим. 329: «В Муромских курганах IX и X в., разрытых в не­давнее время, находили непременно коня, изображения змия».

Михаил, монах Владимирский, избрал себе заданием прославлять муромских князей чудотворцев — Петра и Февронию, кн. Констан­тина и чад его. Составил он канон и св. бл. кн. Александру Нев­скому. С ним вместе пишет канон Петру и Февронии какой-то Пахо­мий. Трудно признать за этим Пахомием нашего Пахомия Серба. В 15 в. не находится следов прославления муромских святых. Почита­ние их началось в 16 в. Грозный царь (Гол. Кан. 547) приказывал праздновать им, после поклонения мощам в 1552 г., уже после поста­новления собора 1547 г. о местном праздновании в Муроме (23). Служба носит на себе следы типичного сочетания работы двух ав­торов. На Г. В. поставлено два ряда очень разного стиля стихир. Пер­вые надписаны именем Пахомия монаха. В них можно найти отраже­ние стиля нашего Пахомия Серба, его обычные выражения, сохраня­ющиеся и в славе на Г. В. Вторые стихиры, написанные судя по над­писанию, Михаилом Монахом, неуклюжи, громоздки и составлены по образцу стихир св. апост. Петру и Павлу (см. «разделенные телесы и совокупленные благодатию: ового... овую...»): Кроме того исполь­зуются и материалы службы св. Ольги: «Яко богоразумная крила». Стихиры на стиховне составлены по Пахомию: в них призываются к празднованию «Народи малые   и  велиции Муромстии»   (у  Пахомияэто относилось к Великому Новгороду). Тропарь похож также на творение Пахомия: он написан по образцу тропаря Александру Нев­скому (23 ноября). Принадлежит он, по всей вероятности, руке Ми­хаила Монаха уже прославлявшего св. Александра Невского. Канон, как будто бы, отражает события современной пишущему истории: 1 кан. п. 3 тр. 2: «борющих отечествие твое победи», тр. 3: «Виждь уныние, виждь печаль, виждь беду на ны нападающую от против­ных». Это отмечало также писания Пахомия, но мы видели уже ранее примеры заимствований и потому то обстоятельство, что Пахомию Сербу по некоторым спискам приписывается творение службы свя­тым канонизованным и получившим почитание в следующем за ним веке, должно быть отвергнуто.

Го, что канонизация всех Муромских святых произошла одно­временно и что службы им составлены были одним и тем же мона­хом Михаилом в 16 веке, заставляет думать, что присоединенная к его творению служба, надписанная именем Пахомия и носящая в себе характерные следы способов и выражений его писаний, принадле­жит иному Пахомию, тезке нашего, жившему на век позже. Вряд-ли, кто-то, кто знал цену Пахомиевым писаниям, воспользовался и именем святогорца для большого веса своего творения. Этот Пахомий, если только таково было имя автора нашей службы, скорее всего был тем иноком Пахомием, которому Фил. 1 — 120 приписывает составлений повести о Ярославских князьях Василии и Константине. При указании рукописей, по которым составление службы приписывается Пахомию Сербу, Ябл. приводит лишь одну (Увар. № 866) конца 15 в. или начала 16, остальные не ранее конца 16 в. С другой сторо­ны, Доброклонский в «Руководстве по истории русской церкви» вып. 1 и 2, Рязань 1889 стр. 299 автором канона Петру и Февронии ре­шительно называет инока Пахомия 16 в., правда не определяя его ближе, и в своем списке служб Пахомия Серба нашей не приводит. При склонности к заимствованию у русских писателей служб, Пахомий 16 в. легко мог соблазниться творением своего известного тезки 15 в. Это предположение отводит вопрос о том, почему и когда Па­хомий Серб принялся за составление службы Муромским святым. Эти святые канонизованы были одним актом во времена, когда ис­кали канонизовать возможно большее число святых не только цент­ра, но провинций России, выраставшей в третий Рим. И Мак. т. 8 стр. 57 в свою очередь утверждает, что канон составлен Пахомием, вероятно, тем же самим, который по благословению Ростовского вла­дыки Кирилла сложил повесть о Ярославских князьях. Гол. Кан. 552 также признает, что «о кн. Константине муромском сказание Пахо­мия ярославского монаха 16 в. чистое и, можно сказать, образцовое баснословие», писанное по благословению архиепископа Ростовского Кирилла (1526-1538). Следовательно, был в 16 веке писатель монах Пахомий, сродный по пристрастию к описанию и прославлению свя­тых князей с монахом Михаилом Владимирским (24). Помещение же этим Пахомием тропарей канона, писанных Пахомием Сербом, не представляет собой никакого подтверждения случайной теории ро­дившейся только по этому обстоятельству и тожеству имени, о напи­сании неизвестно по какой причине Пахомием Сербом службы свя­тым, почитания коих еще не было. Пахомиевы обычные тропари со­кращены и включены они, вопреки обычая Пахомия, не в 9-ую заклю­чительную, а в 8 песнь. Кроме того, один из них, необычно, надпи­сан почему то «троичен» — единственный на весь канон. П. 7 тр. 4 ясно говорит о современном писателю закреплении памяти святых: «Днесь преславная память воссия». Память и установлена была только на соборе 1547 г. В каноне нет упоминания, столь характерного для Пахомия, об агарянах. В каноне п. 3 тр. 3 упоминается «беда, на ны нападающая от противных», п. 4 тр. 3 «сопротивных шатания», что может быт отнесено к войнам Иоанна IV с Литвой, Ливонией и Шве­цией.

Пахомий сам не муромец и инок Владимирского монастыря Ми­хаил пишет свои добавления также на расстоянии от Мурома. О мо­щах святых он говорит лишь в кондаке п. 9 тр. 2. Он не дает себе труда прославить муромских святых самостоятельным произведением. Он списывает попросту понравившееся. Конец канона показывает, что Михаил берет какой-то канон творения 'Иосифа.

Богорордичен п. 8 — «Уврачуй»        Ίάτρευε

                п. 9 тр.  1 — «Красен»          όραΐος

                        тр. 2 — «Яко»               ώς

                        тр. 3 — «Велик щит»   ή ασπίς

       Богородичен    — «Яко свет»       φως ώς

Буквы, составляющие имя Иосифа почти все здесь. Инок Ми­хаил произвел заимствование не непосредственно из Иосифова канона: он взял канон из службы древнего русского святого—Александра Невского, использовав для этого оба канона на 23 ноября, в кото­ром обретаются: 1 кан. п. 9 тр. 1 из канона Иосифа Иоанну Ветхопещернику 20 апреля, кан. 2 п. 8 тр. 1 из канона Феодора Страти-лата 8 апреля и, также, из канона Феодора Сикеота 22 апреля. Тво­рения Михаила всего 5 тропарей на весь канон. Его стихиры на Г. В. пестрят выражениями стихир преп. Александру Невскому. И это за­имствование может быть объяснено тем, что муромских святых про­славляет инок Владимирский, хорошо знающий составленную им ранее службу Владимирскому святому  (см.  службу св. Александру Невскому). В службе св. кн. Константину и чадам его, 21 мая, как мы видели, он использовал тексты служб св. Владимиру и свв. Бори­су и Глебу и для составления жития берет не очень удачливо (Гол. г. 2, 2 стр. 188 — «сочинительство и вранье»), слово Иакова мниха о князе Владимире. Михаил мних оказывается не самостоятельным пи­сателем, а попросту переписчиком, с небольшой ловкостью склеива­ющим чужие тексты в отдельные службы. При этом он почему то про­славляет святых князей. Это показывает, что сам он происходит не из простых людей и потому избирает для себя преимущественный путь в писании служб князьям. Справляется с своей задачей он не­удачно: его писания скучны и нестильны.