Инок должен воспоминать ежедневно и по нескольку раз в день о предстоящей ему неизбеж­ной смерти, а в свое время достичь и непрестан­ного памятования смерти. Ум наш так омрачен падением, что мы, если не будем принуждать себя к воспоминанию о смерти, можем совершенно забыть о ней. Когда забудем о смерти, тогда начи­наем жить на земле как бы бессмертные, жерт­вуя всею деятельностью нашею для земли, нис­колько не заботясь ни о страшном переходе в веч­ность, ни о участи нашей в вечности. Тогда с ре­шительностью и бесстрашием попираем запове­ди Христовы; тогда совершаем все самые ужас­ные грехи; тогда оставляем не только непрестан­ную молитву, но и установленную в известные часы, — начинаем пренебрегать этим существен­но и необходимо нужным занятием, как бы де­ланием маловажным и малонужным. Забывая о смерти телесной, мы умираем смертью душев­ною. Напротив того, кто часто воспоминает смерть тела, тот оживает душою. Он пребывает на земле, как странник в гостинице, или как узник в темнице, непрестанно ожидая, что его по­требуют из нее на суд или для казни. Пред взора­ми его всегда открыты врата в вечность. Он по­стоянно смотрит туда с душевною заботою, с глу­бокою печалью и думою. Постоянно занят он раз­мышлением, что послужит оправданием его на Страшном Суде Христовом и какое произнесено будет о нем определение! Определение это реша­ет участь человека на всю беспредельную загроб­ную жизнь. Никакая земная красота, никакое земное обольщение не привлекает к себе внима­ния и любви его. Он никого не осуждает, памятствуя, что на Суде Божием изречено будет о нем такое суждение, какое он здесь изрекал на ближ­них своих. Он прощает всем и все, чтоб и самому получить прощение и наследовать спасение. Он снисходит всем, милосердствует о всех, чтоб и ему оказаны были снисхождение и милосердие. Он с радостью приемлет и лобызает всякую приходя­щую скорбь как возмездие за грехи его во време­ни, освобождающее от возмездия в вечности. Если бы пришел ему помысл вознестись своею добро­детелью, то памятование смерти немедленно ус­тремляется против этого помысла, посрамляет его, уличает в нелепости, отгоняет. Какое может иметь значение наша добродетель на суде Божи­ем? Какую может иметь цену наша добродетель пред очами Бога, пред которыми и небо нечисто? (Иов. 15:15). Напоминай и напоминай себе: «Умру, умру непременно! Умерли отцы и праот­цы мои: никто из людей не остался всегда на зем­ле, и меня ожидает участь, постигшая и постига­ющая всех». Не теряй напрасно времени, данно­го на покаяние! Не заглядывайся на землю, на ко­торой ты — деятель минутный, на которой ты — изгнанник, на которой милосердием Божиим предоставлено тебе одуматься, принести покая­ние для избежания вечных темниц ада и вечной муки в них. Краткий срок странничества на зем­ле употреби на приобретение приюта спокойно­го, приюта блаженного в вечности. Ходатайствуй о стяжании вечного стяжания отвержением вся­кого временного стяжания, отвержением всего плотского и душевного в области падшего есте­ства! Ходатайствуй исполнением Христовых запо­ведей! Ходатайствуй искренним раскаянием в содеянных согрешениях! Ходатайствуй блогода-рением и славословием Бога за все посланные тебе скорби! Ходатайствуй обильным молитвословием и псалмопением! Ходатайствуй молитвою Иису­совою, соединяя с нею воспоминание о смерти. Эти два делания — молитва Иисусова и памято­вание смерти — удобно сливаются в одно дела­ние. От молитвы является живое воспоминание о смерти, как бы предощущение ее, а от предо­щущения смерти сильнее возжигается молитва. Необходимо подвижнику помнить смерть! Это воспоминание необходимо для самого подвига. Оно предохраняет подвиг инока от повреждения и растления самомнением, к которому может привести подвижническая и внимательная жизнь, если она не будет ограждена памятовани­ем смерти и Суда Божия. Великое душевное бед­ствие — дать какую-нибудь цену своему подвигу, счесть его заслугою пред Богом. Признавай себя достойным всякого земного наказания, достой­ным вечных мук. Такая оценка себя будет самою верною, самою душеспасительною, самою бого­угодною. Часто исчисляй вечные бедствия, ожи­дающие грешников. Частым исчислением этих бедствий соделай их как бы предстоящими пред очами твоими. Стяжи предощущение адских мук, чтоб душа твоя при живом воспоминании о них содрогалась, отторгалась от греха, прибегала к Богу с смиренною молитвою о помиловании, в на­дежде на Его неограниченную благость и в безнадежии на себя¹⁵³. Вспоминай и представляй себе неизмеримую страшную подземную пропасть и темницу, составляющие собою ад. Пропасть име­нуется бездною: точно такова она относительно человеков. Адская обширная темница имеет множество отделов и множество различного рода томлений и мучений, которыми воздается каж­дому человеку по делам его, совершенным им в течение земной жизни. Во всех отделах заключе­ние — вечно, муки — вечны. Там господствует томительный, непроницаемый мрак, и вместе горит там огнь неугасающий, всегда одинаково сильный. Нет там дня: там вечная ночь. Там смрад нестерпимый, с которым не может сравниться никакое земное зловоние. Лютый адский червь никогда не усыпает и никогда не дремлет: точит он и точит, снедает адских узников, не нарушая их целости, не уничтожая существования, и сам не насыщаясь. Такое свойство имеют все адские муки: они тяжелее всякой смерти, и не приносят смерти. Смерть во аде столько вожделенна, сколь­ко вожделенна на земле жизнь. Смерть была бы отрадой для адских узников. Ее нет для них: удел их — бесконечная жизнь для бесконечных стра­даний. Терзаются во аде от нестерпимых казней, которыми преизобилует вечная темница отвер­женных Богом; терзаются там невыносимою скорбью; терзаются там лютейшим душевным недугом — отчаянием. Признавай себя пригово­ренным во ад на вечную муку, и из этого созна­ния родятся в сердце твоем такие молитвенные неудержимые вопли, которые непременно склонят Бога к помилованию тебя, и введет тебя Бог в рай, вместо ада. Признающие себя достойными наград земных и небесных! Для вас опасен ад, бо­лее нежели для явных грешников, потому что тяг­чайший грех между всеми грехами — гордость, самомнение, грех духа, невидимый для чувствен­ных очей, прикрывающийся часто личиною сми­рения. В воспоминании и размышлении о смер­ти упражнялись величайшие из преподобных от­цов. О Пахомии Великом говорит писатель жи­тия его, что он «содержал себя постоянно в стра­хе Божием воспоминанием вечных мук и болез­ней, не имеющих конца, то есть воспоминанием неугасимого огня и того червя, который никогда не умирает. Этим средством Пахомий удержи­вал себя от зла и возбуждал к лучшему»¹⁵⁴.