1. Рассуждение в новоначальных есть истинное познание своего устроения душевного; в средних оно есть умное чувство, которое непогрешительно различает истинно доброе от естест­венного, и от того, что противно доброму; в совершенных же рассуждение есть находящийся в них душевный разум, даро­ванный Божественным просвещением, который светильником своим может просвещать и то, что есть темного в душах других.

2.  Или же, рассуждение в общем смысле в том состоит и познается, чтобы точно и верно постигать божественную волю во всякое время, во всяком месте и во всякой вещи. Оно находится в одних только чистых сердцем, телом и устами.

3.  Кто благочестно низложил первые три из главных страс­тей (Объядение. сребролюбие и тщеславие.), тот низложил вместе и пять последних (Т.е. страсти блуда, гнева, печали, уныния и гордости.); но кто нерадит о низложении первых, тот ни одной не победит.

4.  Рассуждение есть совесть неоскверненная и чистое чув­ство.

5.  Никто по неразумению а не впадет в неверие, видя или слыша в монашеской жизни бывающее выше естества; ибо где Бог, превысший естества, являет Свое присутствие, там много бывает вышеестественного.

6.  Все брани бесовские происходят от трех главных при­чин: или от нерадения нашего, или от гордости, или от зависти диавола. Окаянен первый; всеокаянен второй; тре­тий же — треблажен.

7.  Целию и правилом, во всех случаях, да поставляем по Богу совесть нашу, и узнавши, откуда веют ветры, по ее ука­занию да распростираем и паруса.

8.  Во всех деланиях, которыми стараемся угодить Богу, бесы выкапывают нам три ямы. Во-первых борются, чтобы воспре­пятствовать нашему доброму делу. Во-вторых, когда они в сем первом покушении бывают побеждены, то стараются, чтобы сделанное не было по воле Божией. А если тати оные и в сем умышлении не получают успеха: тогда уже тихим образом, при­ступивши к душе нашей, ублажают нас, как живущих во всем Богоугодно. Первому искушению сопротивляются тщание и по­печение о смерти; второму — повиновение и уничижение; а треть­ему — всегдашнее укорение самого себя. Сие труд есть пред нами, дондеже внидет во святилище наше огнь оный Божий (Пс. 78,16). Тогда уже не будет в нас насилия злых навыков; ибо Бог наш есть огнь, поядаяй (Евр. 12,29) всякое разжжение и движение похоти, всякий злой навык, ожесточение и омраче­ние, внутреннее и внешнее, видимое и помышляемое.

9.  Бесы же, с своей стороны, делают обыкновенно совсем противное тому, что мы теперь сказали. Когда они одолеют душу, и свет ума помрачат, тогда не будет более в нас, окаян­ных, ни трезвенного внимания, ни рассуждения, ни созна­ния, ни стыда, но место их заступят беспечность, бесчувст­вие и слепота ума.

10.   Сказанное теперь весьма ясно для тех, которые истрезвились от блуда, обуздали дерзновение, и от бесстыд­ства перешли к стыдливости: как они, по истрезвлении ума, по избавлении его от ослепления, или, лучше сказать, по­вреждения, стыдятся внутренно самих себя и того, что они говорили и делали, будучи в ослеплении.

11.  Если прежде день в душе не померкнет и не потемнеет, то невидимые тати оные не окрадут, не убиют и не погубят. Окрадывание души есть, когда мы почитаем за добро, в чем нет добра; окрадывание есть неприметное лишение духовно­го богатства; окрадывание есть неведомое пленение души. Убиение души есть умерщвление словесного ума, впадением в дела непристойные; а погибель души есть впадение в отчая­ние, после совершения беззакония.

12.  Никто не должен извиняться в неисполнении евангель­ских заповедей своею немощию; ибо есть души, которые сде­лали более, нежели сколько повелевают заповеди. Да уверит тебя в справедливости сказанного тот, кто возлюбил ближне­го паче себя, и предал за него свою душу, хотя на сие и не получил заповеди Господней.

13. Да благодушествуют страстные смирившиеся. Ибо если они и во все ямы впадали, во всех сетях увязали, и всяким недугом вознедуговали; но по выздоровлении бывают для всех светилами и врачами, путеводителями и наставниками, объ­являя свойства и виды каждого недуга, и своею опытностию спасая близких к падению.

14.  Если некоторые, мучимые прежде приобретенными привычками, могут хотя простым словом учить других, да научат, только да не начальствуют; может быть, они когда-нибудь, хотя собственных слов устыдившись, начнут дея­тельную добродетель. Таким образом и на них сбудется то, что, как я видел, случалось с некоторыми погрязшими в тине: испытавши нечистоту ее, они рассказывали мимоходящим, каким образом попали в тину; и делали сие в предо­хранение их, чтобы и они не погрязли, идя тем же путем; и за спасение иных, Всесильный избавил и их от тины греха. Если же страждущие от страстей произвольно предаются слас­тям, то молчанием да показывают свое учение. Ибо Писа­ние говорит: Иисус начат творити же и учити (Деян. 1,1).

15.  Свирепое поистине и неукротимое, мы, смиренные иноки, переплываем море, исполненное многих ветров и скал, водоворотов, разбойников, смерчей и мелей, чудовищ и свирепых волн. Скала в душе есть свирепая и вне­запная вспыльчивость. Водоворот безнадежие, которое объ­ем лет ум и влечет его во глубину отчаяния. Мели суть не­ведение, содержащее зло под видом добра. Чудовища же суть страсти сего грубого и свирепого тела. Разбойники — лютей­шие слуги тщеславия (Бесы и люди, хвалящие нас.), которые похищают наш груз и труды добродетелей. Волна есть надменное и напыщенное сытостию чрево, которое стремлением своим предает нас оным зве­рям; а смерч есть сверженная с небес гордость, которая воз­носит нас (до небес) и изводит до бездн.

16.  Занимающиеся науками знают, какое учение прилично новоначальным, какое средним и какое самим учителям. Рас­смотрим внимательно, не остаемся ли мы еще при начальных правилах, хотя и обучаемся долгое время. Все считают за стыд видеть старика, ходящего в детское училище. Превос­ходный алфавит для всех есть следующий: послушание, пост, вретище, пепел, слезы, исповедание, молчание, смирение, бдение, мужество, стужа, труд, злострадание, уничижение, сокрушение, непамятозлобие, братолюбие, кротость, простая и нелюбопытная вера, беспопечение о мире, непорочная нена­висть к родителям, беспристрастие, простота с незлобием, произвольная худость.

17.  Указание и признаки преуспевающих суть: отсутствие тщеславия, безгневие, 6лагонадежие, безмолвие, рассужде­ние, твердая память суда, милосердие, страннолюбие, при­личное вразумление, бесстрастная молитва, несребролюбие.

18.  Предел же, указание и закон душ и телес, бываю­щих во плоти совершенными по благочестию, таковы: непленяемое сердце, совершенная любовь, источник смиренно­мудрия, восхищение ума, Христово вселение, неокрадывание света и молитвы, изобилие осияния Божия, желание смерти, ненависть (к бренной) жизни, отчуждение от тела, молитвенник о мире, как бы насильно преклоняющий Бога на милость, сослужебник Ангелам, бездна разума, дом та­инств, хранилище неизреченных откровений, спаситель человеков, бог бесов, господин страстей, владыка тела, пове­литель естества, чуждый греха, дом бесстрастия, подража­тель Владыко помощию Владыки.

19.  Немалое внимание нужно нам в то время, когда тело немощствует. Ибо бесы, увидевши нас, лежащих на земле и немогущих уже от изнеможения вооружиться на них те­лесным подвигом, покушаются нападать на нас с особен­ною жестокостию.

20.  На живущих в мире, во время недуга, нападает бес гнева, а иногда и дух хулы. Живущие вне мира бывают мучи­мы бесами объядения и блуда, если они изобилуют всем по­требным; если же они пребывают в местах, удаленных от всякого утешения и подвижнических, — то бывают искушае­мы бесами уныния и неблагодарности.

21. Приметил я, что иногда блудодейственный волк усилива­ет болезни недугующих, и в самых болезнях производит движе­ния и истечения. Ужасно было видеть, что плоть, среди лютых страданий, буйствует и неистовствует. И обратился я, и увидел лежащих на одре, которые в самом страдании утешаемы были действием Божественной благодати или чувством умиления; и сим утешением отражали болезненные ощущения, и в таком были расположении духа, что никогда не хотели избавиться от недуга. И еще обратился, и увидел тяжко страждущих, кото­рые телесным недугом, как бы некоторою епитимиею избави­лись от страсти душевной; и я прославил Бога, брение брением исцелившего.

22.  Ум, достигший духовного разума, непременно обле­чен и в духовное чувство. В нас ли оно, или не в нас, но мы должны непрестанно об нем заботиться и искать его в себе; ибо когда оно явится, тогда внешние чувства всячески перестанут обольстительно действовать на душу; и зная это, некто из премудрых сказал: и Божественно чувство обрящеши (Прем. Сол. 2,5) (66).

23.  Жизнь монашеская в отношении дел и слов, помыш­лений и движений, должна быть провождаема в чувстве сердца. Если же не так, то она не будет монашеская, не говорю уже, Ангельская.

24.  Иное есть промысл Божий; иное — Божия помощь; иное — хранение; иное — милость Божия; и иное — утешение. Про­мысл Божий простирается на всякую тварь. Помощь Божия подается только верным. Хранение Божие бывает над такими верными, которые поистине верны. Милости Божией сподобля­ются работающие Богу; а утешения — любящие Его.

25. Что иногда бывает врачевством для одного, то для дру­гого бывает отравою; а иногда одно и то же одному и тому же бывает врачевством, когда преподается в приличное время, не во время же бывает отравою.

26.  Видел я неискусного врача, который больного скорб­ного обесчестил, и тем ничего более для него не сделал, как только ввергнул его в отчаяние. Видел и искусного врача, который надменное сердце резал уничижением, и извлек из него весь смрадный гной.

27.  Видел я, что один и тот же недужный иногда для очи­щения своей нечистоты пил лекарство послушания, и потом был в движении, ходил и не спал; а в другое время, заболев душевным оком, пребывал без движения, в безмолвии и мол­чании. Имеяй уши слышати, да слышит.

28.  Некоторые, не знаю почему (ибо я не научился своим мнением любопытствовать и испытывать о дарованиях Божи­их), так сказать, по природе наклонны к воздержанности, или к безмолвничеству, или к чистоте, или к скромности, или к кро­тости, или к умилению. У других же самая почти природа сопротивляется сим добрым качеством, но они насильно при­нуждают себя к оным; и хотя иногда и побеждаются, однако их, как понудителей естества, я похваляю больше первых.

29.  Не хвались много, о человек, богатством, которое ты без труда получил; но знай, что Раздаятель даров, предви­дев великое твое повреждение, немощь и погибель твою, вос­хотел хотя как-либо спасти тебя превосходными оными даро­ваниями, не заслуженными тобою.

30.  Наставления, которые мы получили с младенчества, воспитание и занятия наши, когда мы придем в возраст, способствуют нам или препятствуют в приобретении добро­детели и в житии монашеском.

31.  Свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков — монашеское житие; и потому да подвизаются иноки быть благим примером во всем; никому же ни в чем же претыкание дающие, ни делами, ни словами (2 Кор. 6,3). Если же свет сей бывает тма, то оная тма, то есть сущие в мире, кольми паче помрачаются.

32.  Итак, если покоряетесь мне, покоряющиеся, или, луч­ше сказать, хотящие покориться: то знайте, что полезнее для нас не быть переменчивыми в жизни, и не разделять таким образом бедную нашу душу, вступая в брань с тысячами ты­сяч и с бесчисленными тьмами невидимых врагов: ибо мы не можем познавать и даже усматривать  все их коварства.

33.  С помощию Святой Троицы вооружимся против трех главных страстей тремя добродетелями (Т.е. против сластолюбия воздержанием, против сребролюбием нестяжательностию, про­тив тщеславия смирением.). Если не так, то мы сами навлечем на себя множество трудов.

34.  Поистине, если и в нас будет Тот, Который обращает море в сушу (Пс. 65,6), то без сомнения и наш Израиль, или ум, зрящий Бога, без волнения перейдет море страстей, и увидит потопление сих мысленных Египтян в воде своих слез.

А если не будет в нас Его пришествия, то против одного шума волн сего моря, т.е. сей плоти, кто постоит (Пс. 64, 8)?

35.  Если Бог воскреснет в нас деянием, то расточатся врази Его, и если видением к Нему приближемся, то побежат ненавидящии  Его и нас от лица Его и нашего.

36.  Потом наипаче, а не нагим словом, потщимся научать­ся познанию Божественных истин; ибо не слова, а дела долж­ны мы будем показать во время исхода.

37.  Слышавшие, что сокровище сокрыто на некоем мес­те, ищут его, и много искавши и с трудом нашедши, тща­тельно сохраняют обретенное; разбогатевшие же без труда бывают расточительны.

38.  Нельзя без труда преодолеть прежние греховные навы­ки и пристрастия; а кто не престает прилагать к ним еще новые, тот или отчаялся в своем спасении, или нисколько не воспользовался от жития монашеского. Впрочем я знаю, что Бог все может, невозможно же Ему ничтоже (Иов. 42, 2).

39.   Некоторые в недоумении предложили мне на рас­смотрение неудоборешимый вопрос, превосходящий разум всех мне подобных, и рассуждения о котором я не находил ни в одной из дошедших до меня книг. Какие собственно исчадия, говорили они, рождаются от восьми главных страстных помыслов, и какой из трех главнейших роди­тель каждому из пяти прочих? Я же, в ответ на это недо­умение, предложил похвальное неведение; и тогда от преподобнейших оных мужей получил такое вразумление: "Матерь блуда есть объядение; уныния же матерь — тще­славие; печаль же и гнев рождаются от трех главнейших страстей (От сластолюбия, славолюбия и сребролюбия.); матерь гордости — тщеславие".

40.  На сие слово достопамятных оных мужей я отве­чал прошением научить меня, какие грехи происходят от восьми главных страстей? И какой именно, и от которой из них рождается? Сии бесстрастные отцы благо­склонно на это сказали, что в безумных страстях нет порядка или разума, но всякое бесчиние и неустройство. Блаженные отцы подтверждали сие весьма убедитель­ными доказательствами, представляя многие достовернейшие примеры, из коих некоторые помещаем в насто­ящем слове, чтобы от них получить вразумление для правильного суждения и о прочем.

41.  Безвременный смех, например, иногда рождается от беса блуда; и иногда от тщеславия, когда человек сам себя внутренно бесстыдно хвалит; иногда же смех рождается и от наслаждения (пищею).

42.  Многий сон происходит иногда от насыщения; иног­да же от поста, когда постящиеся возносятся; иногда от уныния, а иногда и просто от естества.

43.   Многословие происходит иногда от объядения, а иногда от тщеславия.

44.  Уныние происходит иногда от наслаждения; а иногда от того, что страха Божия нет в человеке.

45.   Хула есть собственно дщерь гордости; а часто рож­дается и от того, что мы ближнего в том же осуждали; или от безвременной зависти бесов.

46.  Жестокосердие рождается иногда от насыщения; иног­да от бесчувствия; а иногда от пристрастия. Пристрастие же опять иногда от блуда, иногда от сребролюбия, иногда от объядения, иногда от тщеславия, и от многих других причин.

47.  Лукавство происходит от возношения и от гнева.

48.  Лицемерие — от самоугодия и самочиния.

49.   Противные же сим добродетели рождаются от про­тивных родителей. Но как мне недостало бы времени, если бы я захотел рассуждать о каждой из них в частности, то вообще и кратко скажу, что умерщвление всем вышепоказанным страстям есть смиренномудрие; и кто приобрел сию добродетель, тот все победил.

50.  Сластолюбие и лукавство суть родительницы всех зол; одержимый ими не узрит Господа; но и удаление от первого, без удаления от второго, не принесет нам никакой пользы.

51.  Страх, который чувствуем к начальникам и к зверям, да будет для нас примером страха Господня; и любовь к те­лесной красоте да будет для тебя образом любви к Богу; ибо ничто не препятствует нам брать образцы для добродетелей и от противных им действий.

52.  Весьма развратился нынешний век, и весь стал преис­полнен возношения и лицемерия: труды телесные, по примеру древних отцов наших, может быть, и показывает, но дарований их не сподобляется; хотя, думаю я, естество человеческое ни­когда так не требовало дарований, как ныне. И справедливо мы это терпим, потому что не трудам, но простоте и смирению яв­ляет Себя Бог. Хотя сила Господня и в немощи совершается, однако отринет Господь несмиренномудрого делателя.

53.  Когда кого-нибудь из наших воинов о Христе увидим в телесном страдании и недуге, то не будем лукаво объяснять себе причину его болезни, но лучше примем его с простою и немыслящею зла любовию, и постараемся уврачевать, как собственный член, и как воина, уязвленного на брани.

54.  Болезнь посылается иногда для очищения согрешений; а иногда для того, чтобы смирить возношение.

55.  Благий наш и всеблагий Владыка и Господь, видя, что кто-нибудь весьма ленив к подвигам, смиряет плоть его неду­гом, как отраднейшим подвижничеством; а иногда очищает и душу от лукавых страстей и помыслов.

56.   Все, что с нами случается, видимое или невидимое, можно принимать трояко: как должно, пристрастно, и сред­ним образом. Я видел трех братьев, потерпевших тщету: один из них негодовал, другой пребыл в печали, а третий принял это с великою радостию.

57.  Видел я, что земледельцы одинаковое семя бросали в землю, но каждый из них имел при этом свое намерение. Один думал о том, как бы долги уплатить; другой хотел обо­гатиться; иной желал дарами почтить Владыку; у иного цель была та, чтобы за свое благое дело получить похвалу от про­ходящих путем сей жизни; другой думал досадить врагу, ко­торый ему завидовал; а иной для того трудился, чтобы люди не поносили его, как праздного. И вот какие названия семян сих земледелателей: пост, бдение, милостыня, служения и подобное сему; а различное намерение сеяния тщательно да рассматривают сами о Господе братия.

58.  Как, черпая воду из источников, иногда неприметно зачерпываем и жабу вместе с водою, так часто, совершая дела добродетели, мы тайно выполняем сплетенные с ними страс­ти. Например, со страннолюбием сплетается объядение, с любовию — блуд, с рассуждением — коварство, с мудростию — хитрость, с кротостию — тонкое лукавство, медли­тельность и леность, прекословие, самочиние и непослуша­ние; с молчанием сплетается кичливость учительства; с радостию — возношение, с надеждою — ослабление, с любовию — опять осуждение ближнего, с безмолвием — уныние и леность, с чистотою — чувство огорчения, с смиренномудрием — дер­зость. Ко всем же сим добродетелям прилипает тщеславие, как некий общий коллурий (По греч., мазь глазная, и вообще мазь.), или, вернее сказать, отрава.

59.  Да не скорбим, когда в прошениях наших ко Господу до времени не бываем услышаны; ибо Господь хотел бы, что­бы все человеки в одно мгновение сделались бесстрастными.

60.  Все, просящие чего-нибудь у Бога, и не получающие, без сомнения не получают по какой-либо из сих причин; или потому что прежде времени просят; или потому что просят не по достоинству, а по тщеславию; или потому что, получивши просимое, возгордились бы, или впали бы в нерадение.

61.  В том, я думаю, никто не сомневается, что бесы и страсти отходят от души, иногда на некоторое время, а иногда и навсегда; но не многие знают, по каким причинам они нас оставляют.

62.   От некоторых, не только верных, но и неверных, отошли все страсти, кроме одной. Сию одну они оставля­ют, как зло первенствующее, которое наполняет место всех прочих страстей; ибо она столь вредоносна, что может сверг­нуть с самого неба.

63.  Вещество страстей, будучи изнуряемо Божественным ог­нем, потребляется; а по мере того, как вещество искореняется, и душа очищается, отходят и страсти, если человек сам не при­влечет их опять веществолюбивым житием и леностию.

64.  Иногда бесы отступают и сами собою, чтобы ввести нас в беспечность, и потом внезапно нападают на бедную душу, расхищают ее, и до такой степени приучают к порокам, что она после того уже сама себе наветует и противоборствует.

65.  Известно мне и другое отступление оных зверей: оно бывает тогда, когда душа совершенно утвердится в грехов­ных навыках. Пример этого мы видим на младенцах, кото­рые, когда не дают им сосцов материнских, по долговремен­ной привычке своей сосут пальцы.

66.  Знаю еще и пятое бесстрастие, которое бывает в душе от многой простоты и похвального незлобия. По справедли­вости посылается таковым помощь от Бога, спасающего пра­вых сердцем (Пс. 7,11), и неприметно для них самих избавляющего от страстей: как и младенцы, когда с них снимут одежду, почти и не примечают наготы своей.

67.  Зла и страстей по естеству нет в человеке; ибо Бог не творец страстей. Добродетели же многие даровал Он нашей природе, из которых известны следующие: милостыня, ибо и язычники милосердствуют; любовь, ибо часто и бессловесные животные проливают слезы, когда их разлучают; вера, ибо все мы от себя ее порождаем; надежда, потому что мы и взаим берем, и взаим даем, и съем, и плаваем, надеясь обогатиться. Итак, если, как мы здесь показали, любовь есть добродетель естественная нам, а она есть союз и исполнение закона: то зна­чит, добродетели недалеки от нашего естества. Да постыдятся же те, которые представляют свою немощь к исполнению их.

68.   Но что касается до чистоты, безгневия, смиренно­мудрия, молитвы, бдения, поста, и всегдашнего умиления: то сии добродетели выше естества. Некоторым из них на­учили нас люди; другим Ангелы; а иных учитель и дарователь есть Сам Бог Слово.

69.  При сравнении зол, должно избирать легчайшее. На­пример, часто случается, что когда мы предстоим на молитве, приходят к нам братия; мы бываем в необходимости решиться на одно из двух: или оставить молитву, или отпустить брата без ответа, и опечалить его. Но любовь больше молитвы, потому что молитва есть добродетель частная, а любовь есть доброде­тель всеобъемлющая.

70.  Однажды, когда я был еще молод, пришел я в один город или селение, и там во время обеда напали на меня вдруг помыслы объядения и тщеславия. Но, боясь исчадия объядения, я рассудил лучше быть побежденным тщеслави­ем, зная, что в юных бес объядения весьма часто побеждает беса тщеславия. И сие неудивительно: в мирских корень всех зол есть сребролюбие, а в монахах — объядение.

71.   Нередко Бог, по особенному Своему промышлению, оставляет в духовных людях некоторые легчайшие страсти для того, чтобы они ради сих легких и почти безгрешных немощей много себя укоряли, и тем приобрели некрадомое богатство смиренномудрия.

72.  Кто в начале не жил в повиновении, тому невозмож­но приобрести смирения; ибо всякий, сам собою научив­шийся художеству, кичится.

73.  Отцы утверждают, что все деятельное житие заклю­чается в двух главнейших добродетелях: в посте и послушании. И справедливо; ибо первый есть истребитель слас­толюбия, а последнее утверждает истребление первого сми­ренномудрием. Посему-то и плач имеет двоякую силу: ис­требляет грех, и рождает смиренномудрие.

74.  Благочестивым свойственно давать всякому просяще­му; более же благочестивым — давать и непросящему, а не требовать назад от взявших, в особенности же когда есть воз­можность, свойственно одним только бесстрастным.

75.  Будем непрестанно исследовать самих себя, в отноше­нии ко всем страстям и добродетелям, чтобы узнать, где мы находимся: в начале ли, в средине, или в конце.

76.   Все бесовские брани против нас происходят от сих трех причин: от сластолюбия, от гордости, или от зависти бесов. Блаженны последние, всеокаянны средние, а пер­вые до конца непотребны.

77.  Есть некоторое чувство, или, лучше сказать, навык не­утомимой терпеливости. Объятый оным не убоится когда-либо страдания, и не отвратится от него. Души мучеников, исполнен­ные сим достохвальным чувством, удобно презирали мучения.

78.  Иное хранение помыслов, а иное — блюдение ума; и елико востоцы отстоят от запад, столько последнее делание выше первого, хотя и несравненно труднее его.

79.  Иное дело молиться против помыслов; иное — проти­воречить им; а иное — уничижать и презирать их. О первом образе свидетельствует сказавший: Боже в помощь мою вон-ми (Пс. 69,2), и другое подобное. О втором же образе — сказавший: и отвещаю поношающим ми слово (Пс. 118,42), т.е. слово противоречия; (ее) и еще: положил еси нас в пре­рекании соседом нашим (Пс. 79,7). О третьем же свидетель­ствует воспевший в псалмах: онемех и не отверзох уст моих (Пс. 38,10); и: положих устом моим хранило, внегда востати грешному предо мною (Пс. 38,2), и еще: гордии законопреступоваху до зела, от видения же Твоего не уклонихся (Пс. 118,51). Средний из сих часто прибегает к первому способу, по причине свое неготовности; но первый еще не может вторым образом отвергать сих врагов; а достигший третьего устроения совершенно презирает бесов.

80.  По естеству невозможно, чтобы бестелесное ограничи­валось телом; но для Создателя Бога все возможно.

81.   Как имеющие здравое чувство обоняния могут ощу­щать ароматы, хотя кто и тайно их при себе имеет: так и душа чистая познает в других и благоухание, которое сама получила от Бога, и злосмрадие: от которого совершенно из­бавлена, хотя другие сего и не ощущают.

82.  Хотя не все могут быть бесстрастны, однако спастись и примириться с Богом всем не возможно.

83.  Да не овладеют иноплеменники — оные помыслы, ко­торые побуждают испытывать неизреченные судьбы промыс­ла Божия и видения, бывающие людям, и тайно внушают безрассудное мнение, будто у Господа есть лицеприятие. Сии помыслы суть признаки и явные исчадия возношения.

84.  Есть бес сребролюбия, который часто принимает лице­мерный образ смирения; и есть бес тщеславия, который по­буждает к раздаянию милостыни; тоже делает и бес сласто­любия. Если мы будем чисты от последних двух страстей, то не престанем творить дела милосердия на всяком месте.

85.  Некоторые сказали, что одни бесы другим сопротивля­ются; а я удостоверился, что все они ищут нашей погибели.

86.  Всякому духовному деланию, видимому или умствен­ному, предшествует собственное намерение и усерднейшее желание, при Божием в оных содействии; ибо если не бу­дет первых, то и второе не последует.

87.  Время всякой вещи под небесем, — говорит Екклисиаст (Еккл. 3,1). Изречение это объемлет и те вещи и делания, которые бывают в нашем священном жительстве. Итак, если угодно, рассмотрим, что каждому времени прилично и свойст­венно. Ибо известно, что для подвизающихся есть время бес­страстия, и есть время побеждения страстьми, по причине младенчества подвизающихся. Есть время слез, и время ока­менелости сердца; есть время повиновения, и время повелевания; есть время поста, и время принятия пищи. Есть время брани от врага — тела, и время погашения разжжения; время бури душевной, и время тишины ума; время сердечной печа­ли, и время духовной радости; время учить, и время учиться; время осквернений, может быть, за возношение, и время очи­щения за смирение; время борьбы, и время твердого мира; время безмолвия, и время деятельности безмолвной; время непрестанной молитвы, и время нелицемерного служения. Итак, да не обольщает нас горделивое усердие, побуждая прежде времени искать того, что придет в свое время; не бу­дем искать в зиме того, что свойственно лету; ни во время сеяния — того, что принадлежит жатве. Ибо есть время сеять труды, и есть время пожинать неизреченные дарования бла­годати. В противном случае, мы и в свое время не получим того, что оному времени прилично и свойственно.

88.  Некоторые, по непостижимому Божию промыслу, по­лучили духовные дарования прежде трудов; другие в самых трудах, иные после трудов, а некоторые уже при смерти. Достойно испытания, кто из них смиреннее прочих?

89.  Есть отчаяние, происходящее от множества грехов и отягчения совести и нестерпимой печали, когда душа по причине множества сих язв погружается, и от тяжести их утопает во глубине безнадежия. Но есть отчаяние и друго­го вида, которое бывает от гордости и возношения, когда падшие думают, что они не заслужили сего падения. Если кто в это вникнет, то найдет, что между теми и другими такое различие: первые предаются нерадению; а вторые при безнадежии держатся и подвига, что одно другому против­но. Но от первого исцеляют воздержание и благонадежие; а от последнего смирение, и то, чтобы никого не судить.

90.  Мы не должны удивляться, как чему-либо чрезвычай­ному, когда видим, что некоторые творят дела злые, а слова вещают добрые; ибо и змия оного, витийствовавшего в раю, гордость, вознесши, погубила.

91.  Во всех твоих начинаниях и во всяком образе жизни, в подчинении ли ты находишься, или неподчинении, видимое ли твое делание или духовное, да будет тебе сие законом и прави­лом: испытывай, истинно ли они Бога ради совершаются? На­пример, если мы, будучи новоначальными, делаем что-нибудь с прилежанием, но от сего делания не умножается в душе нашей прежде снисканное смирение: то не думаю, чтобы труд наш был по Богу, мал ли он, или велик. Ибо в нас, младенчественных, признак того, что делание наше согласно с волею Божиею, есть успеяние в смирении; в средних — прекра­щение внутренних браней; а в совершенных — умножение и изобилие Божественного света.

92.   Малое у великих может быть и не мало; а великое у малых без сомнения несовершенно.

93.  Когда воздух очистится от облаков, тогда солнце по­казывается во всем своем сиянии; так и душа, которая спо­добилась прощения грехов и прежних навыков, без сомне­ния, видит Божественный свет.

94.   Иное есть грех, иное праздность, иное есть нераде­ние, иное страсть, а иное падение. Кто может познавать это о Господе, да распознает.

95.   Некоторых больше всего ублажают чудотворения и другие видимые духовные дарования, не зная того, что есть много превосходнейших дарований, которые сокровенны и потому безопасны от падения.

96.  Совершенно очистившийся от страстей видит даже душу ближнего, хотя не самое существо ее, но в каком она нахо­дится устроении, и каковы ее расположения и чувствования; а преуспеяющий еще судит о душе по телесным действиям.

97.  Малый огнь часто истребляет все случившееся вещест­во; и малая скважина расточает весь труд наш.

98.  Иногда успокоение враждебного нам тела возбуждает силу ума, не производя плотского разжжения, иногда же, на­против, изнурение тела производит в нем непристойные дви­жения, чтобы мы не на себя уповали, но на Бога, неведомым образом умерщвляющего в нас живую похоть.

99.  Если видим, что некоторые любят нас о Господе, то перед ними мы наиболее должны сохранять скромность; ибо ничто так не разоряет любви, и ничто столь скоро не произ­водит ненависти, как вольность в обращении.

100.  Душевное око проницательно и прекрасно, так что после бесплотных существ оно (проницательностию) пре­восходит всякий вид тварей. Посему часто и те, которые побеждаются страстьми, могут познавать мысли в душах других, от великой любви к ним, особенно же когда они не погрязают в плотских сквернах. Если ничто так не против­но невещественному оному естеству, как вещественное, то чтущий да разумеет.

101.  Суеверные приметы в мирских людях сопротивляются вере в промысл Божий; а в нас, монахах — духовному разуму.

102.  Немощные душою должны познавать посещение Гос­подне и Его милость к ним из телесных болезней, бед и иску­шений внешних. Совершенные же познают посещение Божие от пришествия Духа и по умножению дарований.

103.   Есть бес, который, как только мы возлегли на одр, приходит к нам, и стреляет в нас лукавыми и нечистыми по­мыслами, чтобы мы, поленившись вооружиться против них молитвою, и уснувши со скверными помыслами, объяты были потом и скверными сновидениями.

104.  Есть между злыми духами бес, называемый предваритель, который тотчас по пробуждении является искушать нас, и оскверняет наши мысли. Посвящай начатки дня тво­его Господу; ибо кому прежде отдашь их, того они и будут. Один искуснейший делатель сказал мне сие достойное вни­мания слово: "По началу утра, — говорил он, — предузнаю я все течение дня моего".

105.  Много путей благочестия, и много путей погибели; и часто случается, что путь, неудобный для одного, бывает благопоспешен для другого; а между тем, намерение идущих обеими стезями благоугодно Господу.

106.  В случающихся с нами искушениях бесы борют нас, чтобы мы сказали или сделали что-нибудь безрассудное; если же не могут одолеть нас, то, тихо приступивши, влагают нам тайно гордое благодарение Богу.

107.   Мудрствующие горняя по смерти восходят горе, а мудрствующие дольняя — долу; ибо  для  душ, разлучающих­ся с телами, нет третьего, среднего места. Из всех созданий Божиих одна душа имеет бытие свое в другом (в теле), а не в самом себе; и достойно удивления, каким образом оно мо­жет существовать без того, в чем получило жизнь?

108.   Благочестивые дщери рождаются от благочестивых матерей, а матери от Господа; сообразно сему примеру можно справедливо заключает и о противном сему.

Боязливый на брань да не исходит, повелевает Моисей, паче же Бог; чтобы сие последнее обольщение души не было хуже первого падения телесного; и справедливо.

Свет всем телесным членам — чувственные очи; свет же мыслен­ный Божественных добродетелей есть рассуждение.

СЛОВО 25. Об искоренителе страстей, высочайшем смиренномудрии, бывающем в невидимом чувстве.

СЛОВО 26. О рассуждении помыслов и страстей, и добродетелей

О благорассмотрительном рассуждении