1. Кто хотел бы чувственным словом изъяснить ощущение и действие любви Божией во всей точности, святого смирен­номудрия — надлежащим образом, блаженной чистоты — ис­тинно, просвещения Божественного во всей его ясности, страха Божия — неложно, сердечного извещения — чисто; и кто думает одним сказанием своим посветить и научить невкусивших сего самым делом: тот делает нечто подобное человеку, вознамерившемуся словами и примерами дать понятие о сла­дости меда тем, которые никогда его не вкушали. Но как последний всуе риторствует, или, лучше сказать, пустосло­вит: так и первый, будучи неопытен, сам не знает, о чем говорить, или сильно поруган тщеславием .

2.  Настоящее слово представляет рассуждению вашему со­кровище в бренных сосудах, т.е. в телах. Никакое слово не может изъяснить его качество. Одну надпись имеет сие со­кровище, — надпись непостижимую, как свыше происходя­щую; и те, которые стараются истолковать ее словами, при­нимают на себя труд великого и бесконечного испытания. Надпись эта такова: святое смирение.

3.   Все, которые Духом Божиим водятся, да внидут с нами в сие духовное и премудрое собрание, неся в мыслен­ных руках Богописанные скрижали разума! И мы сошлись, исследовали силу и значение частного оного надписания. Тогда один сказал, что смирение есть всегдашнее забвение своих исправлений. Другой сказал: смирение состоит в том, чтобы считать себя последнейшим и грешнейшим всех. Иной говорил, что смирение есть сознание умом своей немощи и бессилия. Иной говорил, что признак смирения состоит в том, чтобы в случае оскорбления предварять ближнего примирением и разрушать оным пребывающую вражду. Иной говорил, что смирение есть познание благодати и ми­лосердия Божия. Другой же говорил, что смирение есть чувство сокрушенной души и отречение от своей воли.

4.  Все сие выслушав, и с великою точностию и внимани­ем рассмотрев и сообразив, не мог я слухом познать бла­женное чувство смирения; и потому, будучи последним из всех, как пес, собрав крупицы, падавшие со стола мудрых и блаженных мужей, т.е. слова их уст, определяя доброде­тель оную, говорю так: смиренномудрие есть безыменная благодать души, имя которой тем только известно, кои поз­нали ее собственным опытом; оно есть несказанное богатст­во; Божие именование; ибо Господь говорит: научитеся не от Ангела, не от человека, не от книги, но от Мене, т.е. от Моего в вас вселения, и осияния, и действия, яко кроток есмь и смирен сердцем и помыслами, и образом мыслей, и обрящете покой душам вашим от браней, и облегчение от искусительных помыслов (Мф. 11,29).

5.  Иной вид священного сего вертограда еще во время зимы страстей, другой — весною, которая обещает плоды, и иной — во время лета созреваемых добродетелей; впрочем, все сии видо­изменения ведут к одному концу — к веселию и плодоносию; и потому каждое сие время имеет свои некоторые указания и приз­наки плодов. Ибо когда начнет в нас процветать священный гроздь смирения, тогда мы, хотя и с трудом, возненавидим вся­кую славу и похвалу человеческую, отгоняя от себя раздражи­тельность и гнев. Когда же смиренномудрие, сия царица добро­детелей, начнет преуспевать в душе нашей духовным возрас­том, тогда не только за ничто почитаем наши все добрые дела, но и вменяем их в мерзость, думая, что мы ежедневно прилага­ем к бремени наших грехов, неведомым для нас расточением, и что богатство дарований, которые получаем от Бога, и которых мы недостойны, послужит к умножению наших мучений в гряду­щем веке. Посему ум бывает в то время неокрадом, затворив­шись в ковчеге смирения, и только слышит вокруг себя топот и игры невидимых татей, но ни один из них не может ввести его в искушение; ибо смирение есть такое хранилище сокровищ, которое для хищников неприступно.

6.  Итак, мы дерзнули любомудрствовать в немногих словах о цветоносии и первом преуспеянии оного присноцветущего плода; а какова совершенная почесть священнейшего смиренномудрия, о том вопросите Самого Господа, ближайшие Его други. О количестве богатства сего говорить невозможно; о качестве — еще труднее; однако о свойстве ее покусимся ска­зать по данному нам разумению.

7.  Покаяние искреннее, плач, очищенный от всякой сквер­ны, и преподобное смирение новоначальных такое имеют раз­личие между собою, как мука, тесто и печеный хлеб. Ибо душа стирается и истончевается истинным покаянием, соеди­няется же некиим образом, и, так сказать, смешивается с Богом водою плача неложного; а когда от него разжжется огнем Господним, тогда хлеботворится и утверждается бла­женное смирение, бесквасное и невоздымающееся. Посему сия священная и триплетенная вервь, или, лучше сказать, радуга, сходясь в одну силу и действие, имеет свои особен­ные действия и свойства; и если укажешь на какой-либо признак одного, то в то же время найдешь, что он служит признаком и свойством и другого. Но что мы здесь сказали кратко, то постараемся утвердить и доказательством.

8.  Первое, и одно из превосходнейших свойств сей пре­красной и досточудной троицы, состоит в радостнейшем подъятии уничижений, когда душа распростертыми рука­ми принимает и объемлет их, как врачевство, исцеляющее и попаляющее ее недуги и великие грехи. Второе же по оном свойство есть истребление всякого гнева, и в утоле­ние оного — смирение. А третья и превосходнейшая сте­пень есть совершенное неверование своим добрым делам и всегдашнее желание научаться.

9.  Кончина убо закона и пророков, Христос, в правду вся­кому верующему (Рим. 10,4); конец же нечистых страстей — тщеславие и гордость всякому невнимающему себе. Истре­битель же их — мысленный сей олень, т.е. смиренномудрие, хранить сожителя своего невредимым от всякого смертонос­ного яда (э). Ибо когда является в смиренномудрии яд лице­мерия? Когда яд клеветы? Где может в нем гнездиться и крыться змей? Не извлекает ли оно его паче из земли сердца, и умерщвляет, и истребляет?

10.  В том, кто совокупляется со смирением, не бывает ни следа ненависти, ни вида прекословия, ни вони непокорства, разве только где дело идет о вере.

11.  Кто с добродетелью смиренномудрия соединился бра­ком, тот кроток, приветлив, удобоумилен, милосерд; паче же всего тих, благопокорлив, беспечален, бодр, неленостен, и — что много говорить — бесстрастен; потому что во смирении нашем помяну ны Господь, и избавил ны есть от врагов на­ших (Пс. 135,23-24), от страстей и скверн наших.

12.   Смиренномудрый монах не любопытствует о предме­тах непостижимых; а гордый хочет исследовать и глубину судеб Господних.

13.  К одному из рассудительнейших братий бесы присту­пили очевидно и ублажали его. Но сей премудрый сказал им: "Если бы вы перестали хвалить меня в душе моей, то, из отшествия вашего, я заключил бы, что я велик; если же не перестанете похвалять меня, то из похвалы вашей вижу мою нечистоту; ибо нечист пред Господем всяк высокосердый (Притч. 16,5). Итак, или отойдите, чтобы я почел себя за великого человека; или хвалите, и я, посредством вас, приоб­рету больше смирения". Сим обоюдным изречением они так были поражены, что тотчас исчезли.

14.  Да не будет душа твоя рвом, который иногда источает животворную воду смирения, а иногда иссыхает от зноя сла­вы и возношения; но да будет она источником бесстрастия, всегда изводящим из себя реку нищеты.

15.  Возлюбленный! Знай, что удолия умножат пшеницу (Пс. 64,14), и плод духовный в себе. Сие удолие есть душа смиренная, которая посреди гор, трудов и добродетелей всег­да пребывает без возношения и неподвижно. Не постился я, говорит Давид, не бдел, не лежал на голой земле: но смирихся, и спасе мя Господь вскоре (Пс. 114,5).16.  Покаяние восставляет падшего; плач ударяет во врата небесные; а святое смирение отверзает оные. Я же, говоря сие, поклоняюсь троице во единице и единице в троице.

17.   Солнце освещает все видимые твари, а смирение ут­верждает все разумные действия. Где нет света, там все мрач­но; и где нет смиренномудрия, там все наши дела суетны.

18.   Одно во всей вселенной такое место, которое только однажды видело солнце; и один помысл часто рождал смире­ние. В один и единственный день весь мир возрадовался: и одна только добродетель смиренномудрия такова, что бесы подражать ей не могут.

19.  Иное дело превозноситься; иное дело не возноситься; а иное смиряться. Один целый день судит (о всех и о всем); другой ни о чем не судит, но и себя не осуждает, третий же, будучи неповинен, всегда сам себя осуждает.

20.  Иное дело смиренномудрствовать; иное дело подви­заться для приобретения смиренномудрия; а иное дело хва­лить смиренномудрого. Первое принадлежит совершенным; второе — истинным послушникам; а третье — всем право­славным христианам.

21.  Кто смирил себя внутренно, тот не бывает окрадываем чрез уста; ибо чего нет в хранилище, того и дверь сия не износит.

22.   Когда конь бежит один, ему кажется, что он скоро бегает: но когда находится в бегу с другими, тогда познает свою медленность.

23.  Если помысл наш уже не хвалится природными даро­ваниями, то это знак начинающегося здравия; а доколе чувст­вует он сей смрад тщеславия, дотоле благовония мира (сми­рения) обонять не может.

24.  Святое смиренномудрие говорит, кто имеет любовь ко мне, но еще не совокупился со мною совершенно, тот никого не будет осуждать, не пожелает начальствовать, не будет высказывать свою премудрость. По совокуплении же со мною для него уже закон не лежит (1 Тим. 1, 9).

25.  Нечистые бесы тайно влагали похвалу в сердце одному, тщательно стремившемуся в сей блаженной добродетели, под­вижнику; но он, будучи наставляем божественным вдохнове­нием, умел победить лукавство духов благочестивою хитростию. Вставши, написал он на стене своей келии названия высо­чайших добродетелей, т.е. любви совершенной, ангельского сми­ренномудрия, чистой молитвы, нетленной чистоты, и других подобных; и когда помыслы начинали хвалить его, он говорил к ним: "Пойдем на обличение", — и, подошедши к стене, читал написанные названия, и взывал к себе: "Когда и все сии добро­детели приобретаешь, знай, что ты еще далеко от Бога".

26.  Итак, мы не можем сказать, в чем собственно состоит сила и существо сего солнца (смиренномудрия); однако по его свойствам и действиям можем постигать его существо.

27.  Смиренномудрие есть покров божественный, который не дает нам видеть наши исправления. Смиренномудрие есть без­дна самоохуждения, неприступная для всех невидимых татей. Смиренномудрие есть столп крепости от лица вражия (Пс. 60,4). Ничтоже успеет враг на него, и сын, т.е. помысл беззакония, не приложит озлобити его (Пс. 88,23). И иссечет от лица своего враги своя, и ненавидящия его победит (ст. 24).

28.  Кроме показанных свойств, которые все, за исклю­чением одного (я), суть видимые знамения сего сокровища духовного, есть еще и другие свойства, которые познает в душе своей великий обладатель сего богатства. Тогда ты достоверно узнаешь, что святое существо сей добродетели есть в тебе, когда будешь исполнен неизреченного света и несказанной любви к молитве. Прежде же, чем ты достиг­нешь сих дарований, надлежит тебе приобрести сердце, незазирающее чужих согрешений; предтечею же всего ска­занного должна быть ненависть к тщеславию.

29.  Кто познал себя во всяком чувстве души, тот как бы посеял на земле; а кто так не посеял, в том невозможно про­цвести смиренномудрию.

30. Познавший себя достиг разума страха Господня, и, хотя в оном, достигает врат любви.

31.  Смиренномудрие есть дверь царствия небесного, она вводит туда приближающихся к ней. Думаю, что о входя­щих сею дверью говорит и Сам Спаситель сими словами: и внидет и изыдет (Иоан. 10,9) без страха из сей жизни, и пажить обрящет и злак в райских селения. Все же, кото­рые пришли в монашество иною дверью, татие суть своей жизни и разбойницы.

32.  Если хотим достигнуть добродетели смиренномудрия, да не престанем самих себя испытывать и истязывать; и если в истинном чувстве души будем думать, что каждый ближний наш превосходнее нас, то милость Божия недалека от нас.

33.  Невозможно пламени происходить от снега; еще более невозможно быть смиренномудрию в иноверном, или ерети­ке. Исправление это принадлежит одним православным, бла­гочестивым, и уже очищенным.

34.  Многие называют себя грешными, а может быть, и в самом деле так о себе думают; но сердце искушается уни­чижением (от других).

35.   Поспешающий к оному необуреваемому пристанищу смиренномудрия да не престанет делать все, что может, и да понуждается и словами, и помышлениями, и разными спосо­бами, исследованиями и изысканиями, и всем житием, и ухищ­рениями, творя молитвы и моления, размышляя, придумы­вая, и все средства изобретая, доколе содействием Божиим и пребыванием в униженнейших и наиболее презираемых сос­тояниях и трудах не избавится ладия души его от бедствий приснобурного моря тщеславия; ибо избавившийся от сей страсти получает удобное оправдание от всех прочих грехов своих, как евангельский мытарь.

36.  Некоторые, хотя и получили уже прощение грехов, но для всегдашнего побуждения к смиренномудрию удерживают до конца жизни воспоминание о преждебывших согрешениях, заушая оным суетное возношение. Другие, размышляя о страда­ниях Христа Спасителя, считают себя всегда неоплатными долж­никами пред Ним. Иные осуждают себя за ежедневные исправ­ности. Иные случающимися искушениями, немощами и согре­шениями, в какие впадают, низвергают гордость. Другие моле­нием о взятии от них дарований усвоили себе матерь дарований смирение. Есть и такие (но ныне есть ли, не могу сказать), которые тем более смиряются пред Богом, чем более ущедряются Божиими дарованиями, почитая себя недостойными таково­го богатства, и такой имеют залог в душе, что будто бы они еже­дневно прилагают к долгу своему. Вот смирение, вот блаженст­во, вот совершенная почесть победная! Если увидим, или услы­шим, что кто-нибудь, в продолжении немногих лет, приобрел высочайшее бесстрастие: верь, что такой шествовал не иным путем, но сим блаженным и кратким.

37.  Священная двоица — любовь и смирение; первая возно­сит, а последнее вознесенных поддерживает и не дает им падать.

38.  Иное дело — сокрушение сердца; другое дело — само­познание; а еще иное — смирение.

39.  Сокрушение происходит от грехопадения. Падающий сокрушается, и хотя бездерзновенен, однако с похвальным бесстыдством предстоит на молитве, как разбитый, на жезл надежды опираясь и отгоняя им пса отчаяния.

40. Самопознание есть верное понятие о своем духовном возрас­те и неразвлекаемое памятование легчайших своих согрешений.

41.  Смирение есть духовное учение Христово, мысленно приемлемое достойными в душевную клеть. Словами чувст­венными его невозможно изъяснить.

42.  Кто говорит, что он ощущает благовоние сего мира, и во время похвал хотя мало движется сердцем, и силу слов оных понимает (но не отвращается их): тот да не прельщает себя, ибо он обманут.

43.  Не нам, Господи, не нам, сказал некто, в чувстве души, но имени Твоему даждь славу (Пс. 113, 9); ибо он знал, что естество человеческое не может принимать похвалу безвред­но. У Тебя похвала моя в Церкви велицей (Пс. 21,26) в бу­дущем веке: а прежде того не могу принимать ее безопасно.

44.  Если предел, свойство и образ крайней гордости состоит в том, что человек ради славы лицемерно показывает добро­детели, каких в нем нет: то глубочайшего смиренномудрия признак, когда человек ради уничижения, в некоторых слу­чаях, принимает на себя такие вины, каких и нет в нем. Так поступил тот преподобный отец, который взял в руки хлеб и сыр (Авва Симон. Достоп. Сказания о подвижн. св. Отцов. Издан. 1855 г., стр. 313.); так поступил и тот делатель чистоты, который снял с себя одежду и прошел город бесстрастно (Пр. Серапион Синдонит. Лавсаик. гл. 72-я, Смотри также в Чети-Минеях, 21-го июля, житие Пр. Симеона Христа ради юродивого.). Таковые уже не заботятся и не боятся, как бы не соблазнились люда, потому что они молитвою получили силу всех невидимо пользовать. А кто из них о первом, то есть о соблазнах, еще заботится, тот изъявляет скудость второго дарования; ибо где Бог готов исполнить прошение, там мы все можем сделать.

45.  Избирай лучше оскорбить людей, нежели Бога; ибо Он радуется, видя, что мы усердно стремимся к бесчестию, чтобы потрясти, уязвить и уничтожить суетное наше тщеславие.

46.  Таковые дарования  доставляет совершенное уклоне­ние от мира. И поистине дело великих — терпеть поругания от своих. Но да не приводит вас в ужас сказанное мною; никто никогда не мог одним шагом взойти на верх лестницы.

47.   О сем разумеют вси, яко Божии ученицы есмы (Ин. 13,35), не яко беси нам повинуются, но яко имена наша написана суть на небеси смирения (Лк. 10,20).

48.  Естественное свойство лимонного дерева таково, что оно, будучи бесплодно, поднимает ветки кверху; а когда оные наклоняют, то они скорее бывают плодоносны. Ра­зумно познавший уразумеет сие.

49.  Святое смирение имеет дарование от Бога к восхожде­нию на тридесять, на шестьдесят и на сто. На последнюю степень восходят одни бесстрастные, на среднюю — мужест­венные; на первую же степень все могут взойти.

50. Познавший себя никогда не бывает поруган, чтобы пред­принять дело выше своей силы; он утвердил ногу свою на блаженной стези смиренномудрия.

51.  Птицы боятся и вида ястреба; а делатели смирения — и гласа прекословия.

52.  Многие получили спасение без прорицаний и осияний, без знамений и чудес; но без смирения никто не внидет в небесный чертог. Ибо хранитель первых (дарований) есть второе (смирение); но часто, в легкомысленных людях, чрез первые истребляется второе.

53.  Чтобы нас, и не желающих смириться, побудить к сей добродетели, Господь промыслом Своим устроил то, что ни­кто язв своих не видит так хорошо, как видит их ближний; и потому мы обязаны не себе приписывать исцеление наше, но ближнему, и Богу воздавать благодарение о здравии.

54.  Смиренномудрый всегда гнушается воли своей, как погрешительной, даже и в прошениях своих ко Господу: он с несомненною верою научается должному, и принимает оное, не жительству учителя внимая, но возложив попечение на Бога, Который и чрез ослицу научил Валаама должному. И хотя такой делатель все по воле Божией и делает, и мыс­лит, и говорит, но никогда не доверяет себе; ибо для смирен­ного тягость и жало — верить самому себе: как гордому трудно последовать словам и мнению других.

55.  Мне кажется, что только Ангелу свойственно не быть окрадываемому никаким грехом в неведении; ибо слышу зем­ного Ангела, говорящего: ничесоже в себе свем, но ни о сем оправдаюся; востязуяй же мя Господь есть (1 Кор. 4,4). По­сему и надлежит нам всегда осуждать и укорять себя, что­бы вольным самоосуждением загладить невольные грехи; а если не так, то при исходе из сего мира мы претерпим за них лютое истязание.

56.  Кто просит от Бога меньше того, чего он достоин, тот, конечно, получит более, нежели чего стоит. Об истине сего свидетельствует мытарь, просивший отпущения грехов, и по­лучивший оправдание. Разбойник также просил только, что­бы Господь помянул его во царствии Своем, но он первый получил весь рай в наследие.

57.  Как ни в какой твари невозможно видеть огня по естест­ву (Естество огня сокрыто в дереве, камне, железе и проч.), ни малого, ни великого: так и в непритворном смирении невозможно оставаться и виду вещества, то есть страстей; и до­коле мы грешим произвольно, дотоле нет в нас смирения; а из сего можно уже разуметь, когда оно в нас присутствует.

58.  Господь наш, зная, что добродетель души сообразу­ется с наружными поступками, взяв лентий, показал нам пример к обретению пути смирения; ибо душа уподобляет­ся действиям телесным, и соображается и соглашается с тем, что делает тело. Начальствование сделалось для неко­торого из Ангелов причиною высокомудрия, хотя оно и не для того ему было вверено.

59.  Иное душевное устроение у человека, сидящего на пре­столе; и иное у сидящего на гноище. По сей-то, может быть, причине и великий праведник Иов сидел на гноище вне града; ибо тогда-то, стяжав совершенное смиренномудрие, сказал он в чувстве души: укорих себе сам и истаях: и вмених себе землю и пепел (Иов. 42, 6).

60.  Обретаю, что Манассия согрешил паче всех человеков, осквернив храм Божий и все Богослужение почитанием идо­лов; так что если бы за него и весь мир постился, то нимало не мог бы удовлетворить за его беззакония. Но одно смире­ние возмогло исцелить и неисцельные язвы его. Яко аще бы восхотел еси жертвы, говорит Давид к Богу, дал бых убо: всесожжения, то есть тел, постом истаявающих, не благоволиши: жертва же Богу дух сокрушен (Пс. 50,18); прочее, что там следует, всем известно.

61.  Согреших ко Господу, возопило некогда сие блаженное смирение к Богу, по совершении прелюбодеяния и убийства: и тотчас услышало: Господь отея согрешение твое (2 Цар. 12,13).

62.  Приснопамятные отцы наши утверждают, что путь к смирению и начальная причина сей добродетели суть труды телесные; а я полагаю, — послушание и правость сердца, которые естественно сопротивляются возношению.

63.  Если гордость некоторых из Ангелов превратила в бе­сов, то без сомнения смирение может и из бесов сделать Анге­лов. Итак, да благодушествуют падшие (уповая на Бога).

64.  Потщимся и потрудимся всею силою взойти на верх сей добродетели. Если идти не можем, потщимся, чтобы оно подь-яло нас на раменах своих. Если немоществуем чем-нибудь, то да не отпадем по крайней мере от объятий; ибо я подивился бы, если бы отпадающий от него получил некий вечный дар.

65. Жилы и пути смирения, но еще не признаки сей доброде­тели, суть: нестяжательность, уклонение от мира, утаение своей мудрости, простота речи, прошение милостыни, скрытие благо­родия, изгнание дерзновения, удаление многословия.

66.  Ничто так не смиряет душу, как пребывание в нищете и пропитание подаянием; ибо тогда наипаче показуемся любомудрыми и боголюбивыми, когда, имея средства к возвышению, убегаем оного невозвратно.

67.  Если ты вооружаешься против какой-нибудь страсти, то возьми себе в помощь смиренномудрие: ибо оно наступит на аспида и василиска, то есть на грех и отчаяние, и поперет льва и змия (Пс. 90,13), то есть диавола и змия плотской страсти.

68.  Смиренномудрие есть тифон, могущий возвести душу из бездн грехов на небо.

69.  Некто увидел в сердце своем красоту сей добродете­ли, и, будучи объят удивлением и ужасом, вопрошал ее, да скажет ему имя родителя своего. Она же, радостно и крот­ко улыбаясь, сказала ему: "Как ты стараешься узнать имя Родившего меня: когда Он неименуем? Итак, я не объяв­лю тебе оного имени, доколе не стяжешь в себе Бога". Слава Ему во веки веков. Аминь.

Матерь источника — бездна; рассуждения же источник — смирение.

СЛОВО 24. О кротости, простоте и незлобии, которые не от природы происходят, но приобретаются тщанием и трудами, и о лукавстве

СЛОВО 25. Об искоренителе страстей, высочайшем смиренномудрии, бывающем в невидимом чувстве.

СЛОВО 26. О рассуждении помыслов и страстей, и добродетелей