«ЧИН МАЛЫЯ ВЕЧЕРНИ»

(МАЛАЯ ВЕЧЕРНЯ И СОПУТСТВУЮЩИЕ ЕЙ СЛУЖБЫ В ВОСКРЕСЕНЬЕ)СОДЕРЖАНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ 1-Й ГЛАВЫ ТИПИКОНА

 

Типикон начинается изложением воскресной службы, так как она обра­зовалась ранее будничной и послужила основой и образцом для последней. Такое начало для Типикона тем естественнее, что в большинстве церквей служба в будни совершается сравнительно редко.

Такое начало для Типикона, как и заглавие его, выбрано тоже не без ис­торического колебания. Древнейшие памятники церковного устава IX— X в.: Ύποτύπωσις, приписываемый св. Феодору Студиту, Διατύπωσις с именем св. Афанасия Афонского и Канонарь Синайской библиотеки — начинаются с пасхальной службы. Устав Великой Константинопольской церкви IX в. и др. — с месяцеслова. Уставы студийского типа — с недель, подготовитель­ных к Четыредесятнице. Впервые уставы иерусалимского типа стали начи­нать Типикон с вечерней службы, что объясняется тем значением, которое они придали празднованию воскресного дня.

Изложение воскресной службы в Типиконе начинается с вечера суббо­ты ввиду того, что церковный день у нас, христиан, как и у евреев, начина­ется с вечера, так как течение времени, по учению Св. Писания, началось с вечера. Празднование же воскресения тем естественнее начинать с вечера, что и самое воскресение Христово произошло в «вечер субботний», т. е. в субботнюю ночь. Естественно, что эту ночь, начиная с вечера, церковный устав назначает проводить в молитвах.

Ряд таких молитв, или воскресных служб, открывается девятым часом и малой вечерней. 1-я гл. Типикона и излагает чин этих двух служб, присо­единяя к ним еще чин вечерней трапезы. Этим трем частям, на которые ес­тественно распадается 1-я гл. Типикона, при рассмотрении ее мы предпо­шлем замечание о благовесте и об обычном начале церковных служб, так как то и другое упоминаются в Типиконе здесь впервые.

 

БЛАГОВЕСТ

Смысл благовеста

Благовесту в Типиконе вообще уделяется много внимания, и справед­ливо. Он не только оповещает о времени службы, но и подготовляет хрис­тиан к ней: общепризнано то благодатное действие, которое он оказывает на душу. Для отсутствующих же на богослужении он некоторым образом изаменяет последнее. Он, собственно, есть уже самое богослужение, соверша­емое звуками музыки. Ветхозаветное богослужение состояло преимущест­венно из музыки, и вот, как бы в воспоминание об этом, в знак неразрывной связи его с этим богослужением, более духовное и возвышенное богослуже­ние новозаветное в колокольном звоне имеет свою священную музыку, из всех родов которой оно выбрало, таким образом, наиболее простой, стро­гий и безыскусственный.

 

История благовеста

Как и весь чин церковных служб, благовест имел длинную историю, и нынешнюю свою форму — колокольного звона — принял не рано, — хотя не позже, чем и церковные службы приняли теперешний свой вид. Естественно, что при более простом строе богослужения проще был и способ созыва к нему. Впрочем, ветхозаветная церковь имела, можно сказать, более нашего музыкальный способ созыва к богослужению (что и естественно при всем характере ее богослужения) — посредством сере­бряных труб. У древних христиан в период гонений епископы созывали верующих к богослужению, посылая за ними в дома. Св. Игнатий Бого­носец советует в письме св. Поликарпу Смирнскому: «собрания пусть бывают почаще; созывай на них всех по имени (έξ ονόματος)». В под­ложном послании Игнатия Богоносца к диакону Герону между обязан­ностями диакона поставляется и созывание верующих к богослужению каждого отдельно. Тертуллиан богослужебные собрания называет соп-vocationes. В Иерусалимской Церкви IV в. архидиакон за богослужени­ем оповещал о месте и времени следующего богослужения такими фор­мулами: «будем все готовы в таком-то часу там-то (например, «в Мартириуме», «на Елеоне»). В первоначальных киновиях Египта, по словам св. Иоанна Кассиана, созывали братию к богослужению стуком в дверь келии: «когда сидя в келиях своих и прилежно занимаясь работою и размышлением, услышат они звук удара (sonitum pulsantis) в дверь свою и других келий, который зовет их на молитву или какое общее де­ло, каждый тотчас спешит выйти из келии». Согласно с этим и в житии св. Пахомия призыв на богослужение и трапезу в его монастыре обозна­чается словом «ударять» (κρούεσθαι), почему в V в. «ударение», κρούσμα,κροϋμα становится специальным термином призыва к богослужению (как и в нынешнем уставе).

В Лавсаике Палладия (V—VI в.) указывается и орудие для этого стука; здесь о монахе Адульфе (IV в.) говорится: «исполнивши обычный канон молитвы, он тотчас ударял будильным молотком (τω έξυπνιαστικω σφορίφ) во все келии, собирая в храмы к утреннему славословию». Таким образом, молоток для стука в дверь келии — вот самое древнее орудие для созыва к богослужению. Но с VI в. находим упоминания и о биле. В житии Феодосия Великого ( 529), составленном его современником Феодором, еп. Петрейским, о созыве на часы и литургию говорится: «ударяли в древо (εκρουον το ξύλον)», то же в Луге духовном Иоанна Мосха. Кроме ξύλον — «древа» би­ло звалось κρούσμα (ударение), σύμαντρον (ручное било), συμαντήρ и συμαντήριον (последнее, должно быть, молоток для удара в било), σίδηρον — железное било. О билах железных впервые упоминается только в полных уставах XI—XII в.; в некоторых из них и у Вальсамона (XII в.) есть упоми­нание и о медных билах. Ныне била употребляются преимущественно на Афоне, Синае и в Палестине, и вообще в больших монастырях (и русских) рядом с колоколами. Деревянное било называется σήμαντρον, а железное σίδηρον; различаются также била «великое» и «бильце»; самые большие би­ла (праздничные) называются «тяжкая», «βαρέας». Кроме материала и ве­личины, била различаются и по способу употребления: есть била ручные и подвесные. По форме било — продолговатая прямая или изогнутая доска, иногда с отверстиями на концах. Ручное било держат рукою или кладут на левое плечо серединою, подвесное вешают на цепи или веревке, продетой в середину била. Ударяют в било молотком такого же материала, причем в за­висимости от того, ближе или дальше от середины производится удар, по­лучаются разной высоты звуки, образуется целая гамма тонов (особенно наметаллическом биле), благодаря чему благовест в било получает вполне му­зыкальный характер.

 

Архим. Антонин (Капустин) рассказывает о благовесте ко всенощной в Афон­ском Пантелеймоновском монастыре (Руссике): «ударили на колокольне в боль­шое «било»; стучали в него сперва медленно, потом скоро и живо с повышением и понижением звуков, с их игривою перестановкою, с быстрым переходом от низших к высшим и наоборот, или медленным переводом их через полутоны с постепенным замиранием до совершенного прекращения, и с неожиданным воскресением к новой живости и силе. Такой звон или стук возобновлялся три раза после остановок для отдыха «художника», как называли звонаря греки, ви­димо, умиленные его искусством, и каждый раз он позволял им слышать новые звукосочетания, разнообразные от первого удара молотка до последнего. Музы­ка эта продолжалась полчаса» (Заметки поклонника Св. Горы. Киев, 1864. С. 29).

 

Колокола появились первоначально на Западе и впервые упоминаются Григорием Турским ( 594) под именем signa. Дагей, еп. Ирландский ( 586 г.), будучи медных и железных дел мастером, сделал 300 колоколов (campanos). На Востоке колокола упоминаются впервые в IX в.: по венеци­анской хронике диакона Иоанна, дож Урс послал в Константинополь, по просьбе императора Василия Македонянина (876—879 г.), 12 колоколов для построенной последним церкви; но византийские историки, рассказы­вающие о построении этой церкви, не упоминают о колоколах. Должно быть, перенесенные с Запада около этого времени, колокола на Востоке до­пускались к богослужебному употреблению не без колебания и не совсем охотно. Хотя от XI и XII вв. есть несколько известий об употреблении κώ-δων'οΒ (колоколов, должно быть, небольшой величины,

 

Архим. Антонин (Капустин) рассказывает о благовесте ко всенощной в Афон­ском Пантелеймоновском монастыре (Руссике): «ударили на колокольне в боль­шое «било»; стучали в него сперва медленно, потом скоро и живо с повышением и понижением звуков, с их игривою перестановкою, с быстрым переходом от низших к высшим и наоборот, или медленным переводом их через полутоны с постепенным замиранием до совершенного прекращения, и с неожиданным воскресением к новой живости и силе. Такой звон или стук возобновлялся три раза после остановок для отдыха «художника», как называли звонаря греки, ви­димо, умиленные его искусством, и каждый раз он позволял им слышать новые звукосочетания, разнообразные от первого удара молотка до последнего. Музы­ка эта продолжалась полчаса» (Заметки поклонника Св. Горы. Киев, 1864. С. 29).

 

отсюда через порчу слова — кандия) в церквах Константинополя и Солуни, но еще Вальсамон в XII—XIII в. замечает по поводу бил: «у латинян существует другой обычай созывать народ в храмы, ибо они употребляют один знак, разумею кампан, который называют так от поля (κάμπον), потому что, по их словам, как по­ле для желающего путешествовать не представляет препятствий, так и вы­сокий удар медного кодона разносится всюду». (Словопроизводство Вальсамона для κάμπανον не бесспорно; другие производят это слово от Кампании, доставлявшей лучшую медь для колоколов). И в начале XV в. Симеон Солунский говорит только о билах. Введенные и распространивши­еся так поздно на Востоке колокола были запрещены турками (дозволены в Константинополе только в 1856 г.). — В России о колоколах упоминают ле­тописи с XI в. (впервые с 1066 г.), но, по-видимому, как о большой и доро­гой редкости: колокола служат военной добычей, их снимают князья, заво­евавшие Киев и Новгород. В XIV в. (под 1394 г.) впервые упоминается о колокольне — в Пскове и о колокольных мастерах — в Москве (под 1342 и 1346 г., в Твери под 1403 г.).

 

Вид благовеста к малой вечерне

Церковный устав знает следующие виды благовеста (и вообще звона за богослужением): праздничный, воскресный, будничный трех степеней тор­жественности, постный и похоронный. Из этих видов благовеста (о которых будет сказано подробнее при соответствующих указаниях на них Типико­на) для малой вечерни назначается будничный наименее торжественный - в малый кампан (колокол). Такой благовест положен еще к повечерию, по­лунощнице и часам, одинаково как будничным, так и праздничным. Благо­вест сообразуется в торжественности не только с днем, но и со службой. Так как все указанные службы, исключая малую вечерню и полунощницу, оди­наковы по строю в праздники и будни, то благовест к ним положен всегда одинаковый и наименее торжественный (по древнейшим уставам студий­ского типа в праздники эти службы, особенно часы, и вовсе отменялись). Малая же вечерня и полунощница в уставе подводится (как увидим) под один тип с часами.

 

Время благовеста

Что касается времени благовеста к малой вечерне, то оно указывается ны­нешним уставом неопределенно: «прежде солнечного захождения», тогда как для других служб, особенно в важнейшие дни триодного и месяцесловного круга, это время указывается точнее — по часам. Здесь дано неопределенное указание ввиду разности между продолжительностью дня летом и зимою. В древних греческих и славянских списках устава (XIV—XVI в.) при­бавляется к этому указанию: «сиречь о десятом часе». Эта прибавка исклю­чена Никоновскими справщиками (в старообрядческом уставе осталась), так как назначение определенных часов для церковных служб неудобно ввиду неодинаковой продолжительности дня зимою и летом: 10-й час (3— 4-й пополудни) летом приходился бы в разгар дня. Наиболее принятым временем для малой вечерни, как и для вседневной, является в России 3—4 ч. зимою и 5 летом. На Афоне благовест к малой вечерне начинается около 3 ч. дня.

 

Порядок благовеста

Благовест к малой вечерне, как и ко всякой службе, Типикон назначает производить параекклисиарху (помощнику екклисиарха) или кандиловжигателю (κανδηλάπτης), который берет на благовест благословение у предстоятеля (настоятеля). Каждое дело в монастыре совершается с благословения насто­ятеля, тем более такое священное действие, как благовест, — начало богослу­жения. Благословением выражается и согласие настоятеля на начало служ­бы. Наблюдение за своевременностью благовеста возлагается, однако, прежде всего на параекклисиарха — мысль, даваемая характерным выражением: «приходит к предстоятелю, знаменуяй приходом своим время клепания».

По житию св. Саввы, составленному лет чрез 20 после его смерти, бра­тию к службам «в час клепания» (ώρα κρούσματος) созывал канонарх каж­дый раз «с соизволения (παρά γνώμην) настоятеля». По греческому списку устава библиотеки мон. св. Саввы № 1458, благовестит к службе и приго­товляет все нужное для нее екклисиарх. По древнейшим славянским спис­кам устава, делает это «кандилаптис сиесть свещевжигатель»; так и в ны­нешнем старообрядческом уставе. Выражения: «знаменуяй приходом своим время клепания» нет в древнейших списках.

 

ОБЫЧНОЕ НАЧАЛО

 

Значение его

Началу, как и концу, церковных служб устав, естественно, придает осо­бое значение и потому обставляет их особою торжественностью, стараясь в том и другом представить в сокращении все содержание богослужения, как бы вложить всю веру и упование христиан. Поэтому обычное начало, как и обычное окончание (отпуст), церковных служб составлены из самых содержательных молитвословий. Особенно же «обычное начало» прямо со­ставляет как бы целую законченную службу.

 

Начальный возглас священника

Обычное начало церковных служб слагается из двух совершенно не равных по объему частей: начального возгласа священника и начальных молитвословий чтеца. Возглас священника, таким образом, является в соб­ственном смысле «началом» службы, как бы первоначалом ее. Ему усвояется уставом особенное значение. Без этого возгласа служба не может на­чаться. Посему, несмотря на всю краткость этого возгласа, его именно можно рассматривать как часть, равноправную со всем остальным, длин­ным, содержанием обычного начала. Начальный возглас, вообще говоря, содержит прославление Бога. Таким содержанием начальный возглас хо­рошо выражает весь характер православного богослужения, в котором прославление Бога преобладает не только над молением, но и над благода­рением и поучением, благодаря чему это богослужение лишено того утили­тарно-практического характера, какой имеет римско-католическое бого­служение с преобладанием в нем просительного элемента и протестантское с преобладанием гомилетического содержания, и благодаря чему право­славное богослужение наиболее приближается к небесному богослужению, ангельскому славословию Бога. (А характер богослужения стоит, конечно, в самой тесной связи с общим пониманием христианства в трех вероиспо­веданиях его). Такого содержания возглас сразу возвышает нашу мысль к той славе и хвале, которую приносят Богу все Его создания и в которой не­которую частицу имеет составить и предпринимаемая нами служба. Это начальное прославление Бога, или, точнее — только исповедание сущест­вующей и без нас славы Божией, — не одинаково пред различными служ­бами, именно в торжественности своей сообразуется со степенью торжест­венности службы. Наиболее возвышенный и выразительный начальный возглас литургии, прославляющий раздельно всех лиц Св. Троицы и в их наиболее благодатном и таинственном действии (в устроении Царства Бо­жия); в начальном возгласе утрени прославляется Св. Троица только в Ее нераздельности и общем действии на мир (животворности); начальный же возглас остальных служб ограничивается прославлением Бога вообще. Но и в этом последнем своем виде начальный возглас церковных служб, по взгляду устава, составляет такую святыню, которой не могут коснуться не­освященные уста мирянина. Это, конечно, вследствие того, что в нем име­нуется впервые в службе с особою торжественностью, как составляющее главное понятие и содержание всей службы, имя Божие, которое древний еврей считал непозволительным произносить, заменяя его несобственны­ми именами Божиими или (как самаряне) словом «шема», «имя», или же сопровождал его выражением: «Он благословен во веки».

 

История начального возгласа

«Благословен Бог» — частое в Ветхом Завете выражение и самое упо­требительное в богослужении и в житейском обиходе древнего еврея прославление Бога¹. Но о том, насколько древне употребление этого вы­ражения в качестве начального возгласа часов, вечерни и др. служб, нель­зя сказать ничего с уверенностью, так как доныне не открыто полных ру­кописных Часословов общественного богослужения древнее XIII в. (келейные Часословы сохранились и в рукописях VIII—IX в.), да и эти Часословы не считают нужным (по самой задаче Часослова) указывать возглас священника. Служебники IX—XII в. (Евхологии) ограничивают­ся текстом молитв священника за вечерней и утреней. Впервые, по-види­мому, в рукописях XIII в. ясно указывается возглас «Благословен Бог наш»; так, например, он указывается в Типиконе 1292 г. Сицилийского монастыря Мили по рукописи Ватиканской библ. № 1877 в качестве воз­гласа для часов и утрени (в чине 1 седмицы поста), для вечерни же здесь возглас «Благословенно Царство». В Типик. грузинского Шиомгвимского монастыря XIII в. возглас «Благословен Бог наш» указывается для буд­ничной утрени, а в Типик. Сев. собр. Моск. Рум. муз. № 491/35 для ве­черни (л. 153 об.).

Конечно, в древнейшее время начальный возглас для служб был, как и самые чины служб, различен в разных Церквах. Но замечательно, что уже «Завещание (Testamentum) Господа нашего Иисуса Христа», сирийский памятник III в., указывает возглас епископа пред утреней одинакового содер­жания с нынешним: «Слава Господу». Синайские подвижники VI в. начина­ли службу со «Слава Отцу...» (т. е. малым славословием). Греческий Часо­слов по чину лавры св. Саввы в рукописи Синайск. библ. № 863 VIII—IX в. начинает службы тоже «Слава Отцу...». (В последних двух случаях, может быть, указывается начало только для келейной службы). Коптский Часо­слов начинает службы «Во имя Отца...». Возглас «Благословен Бог наш», должно быть, составлен в подражание возгласу на литургиях Василия Великого и Иоанна Златоуста «Благословенно Царство». Но относительно последнего возгласа тоже нельзя сказать, насколько он древний. Его имеют уже в нынешнем виде древнейшие списки этих литургий — Барбериновский VIII в. и Имп. публ. библ. № 226 (из коллекции еп. Порфирия Успенского) VIII—IX в. Но при Златоусте "предстоятель, входя в церковь (т. е. пред службой), говорил «мир всем»". А древнейшие так называемые «апостоль­ские» литургии: ап. Иакова, евангелиста Марка и др. — совершенно не имеют чего-либо соответствующего нынешнему торжественному возгласу пред­стоятеля пред службой.

Так, литургия ап. Иакова имеет такое начало (то, что есть в древнейшем Россанском списке ее XI в., печатаем курсивом, в позднейших — обыкновенным шриф­том). Диакон: Господу помолимся. Народ: Господи помилуй. Иерей: Во имя Отца и Сына и Св. Духа ныне и присно и во веки веков аминь. Диакон: Станем добре. Миром Господу помолимся. Иерей молитву: Слава Отцу и Сыну и Св. Духу... и еще 2 молитвы. Диакон: Господи благослови. Иерей — молитву... и т. д. {Петров­ский А. Апостольские литургии восточной Церкви. СПб., 1897. Прил., с. 1—3). Ли­тургия еванг. Марка, издревле употреблявшаяся в Александрийской Церкви, на­чинается, по Россанскому кодексу: Диакон: На молитву станьте. Иерей: Мир всем. Народ: И духови твоему. Диакон: Помолитесь. Народ: Господи помилуй. Иерей — 1-ю молитву (Swainson. The greek liturgies. Cambridge, 1884, p. 2—3). В более же древней ее редакции (у Ренодота, Liturgiarum orientalium collectio. Par., 1716, И, 184) начинается тремя молитвами священника, на каждую из которых народ от­вечает аминь; затем диакон: Дайте мир. Священник: Благодать... со всеми вами, и т. д. Литургия Месопотамской Церкви, приписываемся ап. Фаддею, — несториан-ская, но в древнейшей ее основе (напечатанной у нас курсивом) возникшая до ереси Нестория и, во всяком случае, не позже VII в. - начинается: Во имя Отца и Сына и Св. Духа. Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение ныне и присно... Клир: Аминь и Отче наш. Священник, наклоняя главу, делает возглас: Слава Отцу и Сыну и Св. Духу ныне... Клир.· Аминь. Диакон: Помолитеся. Мир с вами. Священник молитву (Петровский А Апост. лит., 61).

 

Из нынешних служб чины освящения храма и антиминса, представля­ющие из себя очень длинные и сложные службы, начинаются без возгласа (с «Господу помолимся» и молитвы), но в середине имеют ряд возгласов, служащих теперь или служивших ранее начальными: «Благословен Бог наш», много раз «Слава Богу нашему во веки веков», «Слава Тебе, Святая Троице Боже наш, всегда, ныне и присно и во веки веков», «Благословена слава Господня от места своего». На богослужебное употребление послед­него возгласа делается намек в приводимых Никоном Черногорцем (XI в.) словах аввы Силуана (IV в.): не одобряя пения новосоставленных тропа­рей, старец говорит, что на небесах «чин един непрестанно аллилуиа поет; другий чин: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф; другий чин: благословена слава Господня от места и дома Его». Так как суточные службы вообще подражали литургии, то в тех Церквах, где литургия не имела чего-либо со­ответственного теперешнему начальному возгласу, не имели этого и суточ­ные службы. Впервые, должно быть, песненное последование ввело для утрени, вечерни и часов торжественные возгласы в начале по типу констан­тинопольской литургии, причем первоначально такой возглас, должно быть, был буквально заимствован с литургии; в древнейшем памятнике песненного последования (XII в.) не только утреня и вечерня, но и часы имеют возглас: «Благословенно Царство». Монастырские службы, переняв от песненных обычай торжественного возгласа в начале, должно быть, заменили литургийный возглас менее торжественными, введя в них и раз­ные степени торжественности.

 

Состав обычного начала

Начальный возглас составляет, как замечено, хотя главную, но и меньшую и только священническую часть «обычного начала», которое в остальном своем содержании представляет нечто самостоятельное. Ос­тальная часть его распадается, в свою очередь, на несколько частей. Преж­де всего от обычного начала нужно отделить первые два молитвословия: «Слава Тебе Боже наш» и «Царю Небесный», как вступительные и не яв­ляющиеся необходимою частью обычного начала (их оно не имеет в по­сты и на заупокойных службах). Первое из этих молитвословий состав­ляет как бы начальный возглас чтеца после такового же возгласа священника (вариацию священнического возгласа), второе («Царю Не­бесный») испрашивает сопребывание с нами Духа Святого, этого настоя­щего Совершителя всякой богоприятной молитвы, причем, соответствен­но начальному возгласу и всему характеру православного богослужения, это прошение облечено в славословную форму. За исключением этих до­бавочных и позднейших (как увидим) частей обычного начала, оно пред­ставляет из себя стройное и сложное целое. Именно, оно распадается на три моления: 1 — Святый Боже, 2 — Пресвятая Троице, 3 — Отче наш, за­канчивающиеся славословием: первые два — Слава Отцу... а последнее — Яко Твое есть Царство. Моления с каждой следующей частью растут в объеме: троекратное «помилуй нас» в Трисвятом сменяется таким же се­микратным прошением во 2-м молении (4 прошения в мол. Пресвятая Троице и 3-кратное Господи помилуй после этой молитвы) и 12-кратным Господи помилуй в 3-м молении. Соответственно этому и простое заклю­чительное славословие первых двух частей (малое) усиливается в третьей до священнического славословия («Яко Твое есть Царство»). Опять (как начальный возглас и все православное богослужение), вся эта сложная молитва, постепенно возвышающаяся в последней части до молитвы Гос­подней, при всей напряженности своей, носит радостно-хвалебный харак­тер, начинаясь серафимским славословием, именуя разными хвалебными именами Лица Св. Троицы во всех молитвах к Ней и заключаясь славосло­вием (последнее «Слава Отцу»).

Переходом от молений обычного начала к предначинательным псал­мам каждой службы является стих из Пс. 94,6: «Приидите поклонимся и при­падем Ему», повторяющийся, как прокимен, трижды с легкими изменения­ми текста, искусно усиливающими его мысль: «...Цареви нашему Богу», «припадем Христу (Цареви...)», «(припадем) Самому (Христу... и Богу на­шему)».

 

Сокращение обычного начала

Но обычное начало не всегда имеет такой вид. Это его самый полный вид, который оно получает три раза в течение суток пред тремя рядами су­точных служб: пред рядом утренних служб, дневных и вечерних; так как эти ряды служб открываются: 1-й полунощницей, 2-й — третьим часом и по­следний — девятым часом, то только пред этими службами положено обыч­ное начало в полном его объеме. Пред остальными же службами оно сокра­щается до одного «Приидите поклонимся». Наиболее же торжественные службы: литургия, заменяющий ее чин изобразительных и брак — не име­ют вовсе обычного начала. Наоборот, в посты для наиболее важных служб, следующих за другими, как-то: утрени и вечерни с девятым часом (если по­следние две не следуют непосредственно за 6-м часом), равно как для заупо­койных служб, обычное начало опускает только вступительную свою часть (Слава Тебе Боже и Царю Небесный), ввиду ее радостного тона (притом же эти молитвословия внесены в «обычное начало» позже других, и без них оно принимает свой древний вид).

 

История обычного начала

Как и все церковные чины, обычное начало вырабатывалось посте­пенно. Древнейший состав его, должно быть, ограничивался одною мо­литвою Господнею. Во II в. такие второстепенные суточные службы, как часы, и существовали в виде одной этой молитвы. Когда чин служб раз­вился, естественно было ставить эту молитву во главу службы или делать ее центром ее. Как рано вошло в обычай начинать церковные службы мо­литвою Господнею, показывает то обстоятельство, что в этом отношении с Восточною Церковью совпадает, вообще столь отличная от нее, практи­ка Западной Церкви: каждая римско-католическая служба, кроме литур­гии и повечерия, начинается молитвою Господнею, произносимою тайно. Нынешнее «обычное начало» римско-католических служб имеет ее на первом месте. Но по древним бревиариям, например, одному мозарабскому, ей предшествовало: «Господи помилуй, Христе помилуй, Господи по­милуй» (Kyrie eleyson, Christe eleyson, Kyrie eleyson), — возглас, предше­ствующий в несколько измененном и распространенном виде и у нас молитве Господней в «обычном начале». По греческому Типикону Сици­лийского монастыря Мили (рукоп. Ватик. библ. № 1877) 1292 г. обычное начало утрени и вечерни, по крайней мере в Великий пост, состоит только из «Отче наш». Кроме молитвы Господней в состав обычного начала в Римско-католической Церкви входит «Богородице Дево радуйся» и Сим­вол веры (последний не всегда: только пред утреней и первым часом). С этим можно сопоставить такой совет аввы Силуана (IV в.) у Никона Черногорца: «Егда возстанеши от сна, прежде всего прослави Бога усты, ине начинай правило свое абие, но изшед вне келия своя, глаголи изобра­жение веры и Отче наш и тогда вшед начни правило свое». Не есть ли ны­нешняя молитва «Пресвятая Троице» след прежнего существования в обычном начале Символа веры?

Не менее древнею частью обычного начала, чем молитва Господня и Господи помилуй, является славословие малое. У синайских подвижников VI в. на Синае обычным началом службы было «Слава Отцу». Пояснение «сиречь Трисвятое», которое имеют к последним словам некоторые руко­писи Пандект Никона, где приводится описание синайского богослужения, например, рукопись Никольского единоверческого монастыря XVI в., сви­детельствует только о том, как странно должно было позднейшим перепи­счикам Никона отсутствие Трисвятого в обычном начале. Между тем его не имело обычное начало не только в VI в., но и в VIII — IX в., как показывает греческий Часослов по чину лавры св. Саввы в рукописи Синайской библи­отеки № 863, где службы начинаются славословием малым и Отче наш. Еще позднее Трисвятого в обычное начало внесена молитва Пресвятая Троице. Ее, впрочем, уже упоминает Студийский устав XI в. Моск. Синод библ. № 330/380 (л. 12). Позже всех в обычное начало внесена молитва Царю Небесный. Впервые она встречается на этом месте в уставе и Часо­словах XIV в. Еще позже нее внесено в обычное начало молитвословие «Слава Тебе Боже наш». Хотя оно есть и в некоторых Часословах XIV в. (например, Моск. Синод. библ. № 48/151/1238), но отсутствует в ркп. ΧVI в. и в печатных Часословах Краковского издания 1491 г. В современном гре­ческом Орологии это молитвословие указано только в обычном начале по­лунощницы; для часов же 3 и 9 первым названо молитвословие «Царю Не­бесный».

 

История отдельных молитв обычного начала

Будучи в нынешнем своем виде довольно позднего происхождения, обычное начало состоит, однако, из молитв очень древних. Наиболее древ­ним молитвословием в нем надо признать «Господи помилуй».

 

«Господи помилуй»

«Помилуй» — самое обычное молитвенное восклицание в псалмах; формула же «Господи помилуй» встречается у прор. Исаии, Варуха. О богослужебном употреблении ее в христианской Церкви впервые свиде­тельствуют Апостольские Постановления (IV—V в.), где она служит, как и унас, ответом на прошения литургийной ектении. В суточные службы эта формула заимствована из ектении и, следовательно, заменяет ее собою.

 

«Отче наш»

Следующею по древности молитвою в обычном начале является молит­ва Господня. Но заключительное славословие ее вышло из уст Спасителя не в том виде, как оно употребляется ныне у нас, а, по наиболее принятому тек­сту его у евангелиста Матфея, в следующем виде: «Яко Твое есть Царство и сила и слава во веки, аминь»; по евангелисту же Луке, молитва Господня вовсе не имеет славословия. Ввиду этого и вследствие разницы в передаче этого славословия разными памятниками (например, в «Учении 12 апосто­лов» оно передается даже в более кратком виде, чем у евангелиста Матфея: «Яко Твоя есть сила и слава во веки»), ныне думают, что в текст ев. Матфея это славословие проникло из литургической практики. (В Римско-католи­ческой Церкви употребляется без славословия).

 

Малое славословие

Следующая по древности часть обычного начала — это славословие, так называемое малое: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков аминь (Δόξα τω Πατρι και τω Υίω και τω άγίω Πνεύματι, νυν και άει και εις τους αίώνας των αιώνων αμήν)», имеющее вообще самое широкое упо­требление за православным богослужением. Оно возникло, должно быть, из заключительных славословий литургийных молитв: следы этих славо­словий можно находить неоднократно в новозаветных посланиях и в Апо­калипсисе. Простейшей формулой таких славословий является: «Тебе» или «Которому слава (δόξα) во веки». Формула эта стала распространяться во всех 3-х членах своих, причем расширение первого понятия «Тому» и по­следнего «во веки» дало теперешнее малое славословие, а распространение второго понятия «слава» (например, в такие выражения: «слава и честь», «слава и держава») дало начало нынешним ектенийным возгласам (о чем речь будет впоследствии). Лицом («Тому»), к Которому возносится славо­словие, в новозаветной письменности является в большинстве случаев один Бог Отец или Он чрез Иисуса Христа, например: «Тому слава в Церк­ви о Христе Иисусе...» или «Единому премудрому Богу и Спасу нашему Иисусом Христом Господем нашим слава и величие, держава и власть...».Иногда слава возносится и одному Христу. Третье понятие первобытного краткого славословия — «во веки» — тоже в апостольской письменности получает распространение: «во веки веков», или «во вся роды века ве­ков», или же: «прежде всего века и ныне и во вся веки». В этом смысле можно сказать с блж. Феодоритом, что малое славословие «предано Церк­ви зрителями и служителями Слова». Но первый пример полного славо­словия с поименованием всех лиц Св. Троицы находят в предсмертной мо­литве мч. Поликарпа: «чрез Которого (Иисуса Христа) Тебе с Ним и со Святым Духом слава...». Точно так же мученические акты св. Игнатия Бо­гоносца заканчиваются словами: «течение совершил во Христе Иисусе Гос­поде нашем, чрез Которого и с Которым Отцу слава и могущество со Свя­тым Духом во веки, аминь». Подобным образом оканчиваются акты и др. мучеников II в.

В житии же св. Евгении, пострадавшей при императоре Коммоде (180— 192 г.), находится славословие почти в нынешней его форме; здесь расска­зывается, что Ангелы, провожая мученицу на небо, пели гимн, в котором можно было расслышать слова: «слава и честь Отцу и Сыну и Духу Святому и ныне и присно и во веки веков, аминь». По словам св. Иринея Лионского (II в.), гностики усматривали в словах «во веки веков» (εις τους αιώνας ...), произносимых «нами при благодарениях», обозначение эонов. Тертуллиан (III в.) говорит, что христианину, посещающему зрелища, приходится «те­ми устами, которыми он произносит аминь в храме (in sanctum), давать оценку гладиатору, говорить «во веки» кому-то другому, а не Христу Богу. В этих местах Иринея и Тертуллиана видят указание на славословие. Ори­ген говорит, что «молитву всегда нужно оканчивать славословием Бога чрез Христа во Святом Духе». В канонах Ипполита и Египетских (III в.) форму­ла славословия такая, как у Поликарпа, но наряду с нею встречается и ны­нешняя, причем та и другая иногда вместе, например, «чрез Которого (Иисуса Христа) Тебе (Отцу) слава и сила и честь Отцу и Сыну и Святому Духу во Св. Церкви, ныне и присно и во веки веков»; или: «Слава Тебе От­цу, Сыну и Духу Святому во веки веков»¹³. Тем не менее и в IV в. имена лиц Св. Троицы в славословии большей частью ставились не в одном падеже. Так, молитвы в Евхологии, приписываемом Серапиону, еп. Тмуитскому (IV в.), большей частью имеют окончание: «чрез Которого (Иисуса Хрис­та) Тебе (Отцу) слава и держава во Святом Духе ныне и во вся веки ве­ков».

 

Блж. Феодорит. Церковная история. II, 24. Ср. рассказ в «Луге духовном»: Евсевий Раифский рассказывал Иоанну Мосху, что к нему пришел демон в образе мона­ха и на требование аввы сотворить обычную молитву при входе в келию пробор­мотал: «ныне и присно...»,· когда же старец потребовал, чтобы он сказал полное славословие, и при этом произнес самое славословие, демон исчез, как от огня (Филарет (Гумилевский), архиепископ. Исторический обзор песнопевцев и пес­нопения греческой Церкви. Чернигов, 1864, 25).

 

Василий Великий приводит славословие в форме: «Слава Отцу и Сыну со Святым Духом». Ересь Ария, пользовавшаяся для своих целей одной их древних формул славословия: «Слава Отцу чрез Сына во Святом Духе», заставила Церковь окончательно принять формулу: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу», как наиболее выражающую единосущие Св. Трои­цы. По некоторым известиям, такая формула была утверждена на 1-м Все­ленском Соборе. По свидетельству блж. Феодорита, Леонтий, патр. Анти­охийский, чтобы скрыть свой арианизм, в славословии слова «Отцу и Сыну и Святому Духу» произносил тихо, а «и ныне...» — ясно и раздель­но. Св. же Флавиан, патр. Антиохийский, со множеством монахов первый из всех воспел с особенною ясностью: «Слава Отцу и Сыну и Святому Ду­ху». В сочинении «О девстве», приписываемом св. Афанасию Великому, благодарственная после принятия пищи молитва оканчивается: «Слава Отцу, и Сыну, и Духу Святому». Один из Галльских Соборов (Вайсонский или Вазатенский), бывший чрез несколько лет после Никейского Собора, постановляет: «так как не только в апостольской кафедре, но и по всему Востоку и во всей Африке и Италии из-за ухищрений еретиков, хулящих на Сына, что Он был с Отцом не всегда, но с известного времени, во всех окончаниях молитв (clausulis) после «Слава Отцу, и Сыну, и Духу Свято­му» говорится: «как было в начале и ныне и присно и во веки веков», то мы постановляем, чтобы и во всех наших церквах это говорилось таким же образом». Такую форму имеет малое славословие и теперь в католиче­ской Церкви: «Gloria Patri et Filio et Spiritui Sancto. Sicut erat in principio, et mine, et semper et in saecula saeculorum», следовательно, отличается от на­шего другой расстановкой слов о Духе Святом и прибавкой: «как было в начале» (соответствует в наших возгласах: «всегда» при «ныне и присно»). Следы первобытных форм славословия (в которых имена Св. Троицы ставились не в одинаковых падежах) сохранились у нас в некоторых возгла­сах («с Нимже благословен еси со Пресвятым... Духом»), а в Римско-като­лической Церкви в окончаниях гимнов («gloria Deo Patri cum Filio, Sancto simul Paraclyto»); предлог «через» при имени Сына, несмотря на новоза­ветные образцы, избегается у обеих Церквей ввиду арианских злоупо­треблений им.

 

Трисвятое

Молитва «Святый Боже...» представляет из себя распространение пе­сни Серафимов в видении прор. Исаии. По преданию, рассказываемому в приводимых Зонарою (XII в.)¹ посланиях патриарха Константинополь­ского Акакия (471—479 г.) и др. современных ему епископов к Халкидон­скому пресвитеру Петру Фуллону (хотевшему внести в эту молитву при­бавку «распныйся за ны»), она услышана была от Ангелов мальчиком, поднятым на воздух во время покаянного молебствия по случаю земле­трясения в Константинополе 438—439 г. (при имп. Феодосии Мл. и Пуль­херии и патр. Прокле) за 20 дней до Пасхи около 3 час. дня, и император­ским указом тогда же введена в богослужебное употребление. Сделанная упомянутым Фуллоном монофизитская прибавка «распныйся за ны», не­смотря на обширную полемику против себя, была принята одно время и в Константинополе, за что город, по преданию, терпел много бед (во время литии с пением такого Трисвятого выпал на город пепельный дождь). Прибавка принята и теперь в Армянской и Египетской Церкви, причем в оправдание ее говорится, что всю песнь можно относить к одному Сыну Божию. — Греческий текст молитвы: «"Αγιος ό Θεός, άγιος Ισχυρός, άγιος αθάνατος, έλέησον ημάς» — допускает и такой перевод: Свят Бог, Свят Креп­кий, Свят Безсмертный, помилуй нас (такой перевод был бы и ближе к подлиннику, который не имеет звательного падежа); тогда молитвословие состояло бы из хвалы и молитвы, что отвечает и той подробности преда­ния, что отрок слышал от Ангелов только первую часть песни, а народ прибавил: «помилуй нас».

 

«Царю Небесный» и «Пресвятая Троице»

Что касается остальных молитвословий в обычном начале, то о проис­хождении молитв «Пресвятая Троице», «Царю Небесный» и «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе» нельзя сказать ничего с уверенностью. Молитва «Царю Небесный» — скорее песнь, чем молитва, и служит стихирою Пятиде­сятницы, из службы которой она, несомненно, и заимствована в обычное начало, так как появляется в нем позже, чем в этой службе. Судя по тому, что эта песнь неизвестна Константинопольскому уставу IX в., она появилась не ранее расцвета гимнографической деятельности в VIII—IX в. По Часо­слову Синайск. библ. № 865 XII в. и эфиопскому (XIV в.) она положена еще только в качестве тропаря на 3-м часе (в последнем и на полунощнице). — Молитву «Пресвятая Троице» коптский Часослов имеет в следующем более простом и потому, может быть, древнейшем виде: «Пресвятая Троице, по­милуй нас — трижды. Господи, очисти грехи; Господи, очисти беззакония наши; Господи, прости прегрешения наша; Господи, посети немощи людей Твоих и исцели их, имени Твоего ради». Часослов помещает ее не в чине служб, а в чине вечерних молитв, в середине их, после «Святый Боже». Эфиопский же Часослов помещает ее в разных службах после Трисвятого, пред Отче наш, как у нас, но опять в другой редакции: «Пресвятая Троице, ущедри нас; Пресвятая Троице, пощади нас; Пресвятая Троице, помилуй нас. Господи, прости грехи наша; Господи, остави нам беззакония и прегре­шения наша; Господи, посети немощныя в людях и исцели их имени ради Святаго Твоего».

 

«Приидите поклонимся»

«Приидите поклонимся» тоже не сразу получило нынешний свой вид. В Ти­пиконе Касулянского монастыря (в Калабрии) XII в. (по рукоп. XII—XIII в. Туринск. унив.) эти стихи имеют следующий более простой вид: «Приидите поклонимся и припадем Цареви нашему. Приидите поклонимся и припадем Христу Богу нашему. Приидите поклонимся». В уставе грузинского Шиомгвимского монастыря XIII в. (на всенощной): «Приидите поклонимся и припадем Христу Цареви и Богу нашему» — дважды, затем то же без «Царе­ви», и наконец, только: «Приидите поклонимся» (постепенное сокращение, как ныне — постепенное распространение). В греч. Типиконе Моск. Румянц. муз. XIII в. нынешний первый стих дважды, затем нынешний 3-й стих и «Приидите поклонимся». В греч. Типиконе Моск. Синод. библ. № 381 XIV в. — нынешний 1-й стих, нынешний 3-й стих без «Самому» и нынеш­ний 3-й и 4-й стихи на всенощной (л. 1). В славянском уставе той же библи­отеки № 328/383: «Приидите поклонимся» (может быть, не окончено) дважды и нынешний 3-й стих (л. 3). В эфиопском Часослове (XIV в.) такой вид: «Приидите поклонимся, Приидите помолимся Христу Богу нашему. Приидите поклонимся, Приидите помолимся Христу Спасу нашему», и опять второй стих.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ТИПИКОНА

1-Я ГЛАВА ТИПИКОНА

ДЕВЯТЫЙ ЧАС