Сделавши столько для выработки чина суточных церковных служб, IV—V века не менее сделали в установлении праздничного ритуала. В этом от­ношении: а) поднят взгляд на святость праздника, б) увеличено не менее чем вдвое число праздников и постов, в) положено начало общецерковному чест­вованию святых, т. е. годичному месяцеслову. Но очень мало сделано теперь для образования специально-праздничного богослужения; праздник отличал­ся только более продолжительным, частым богослужением, но содержание и состав праздничного богослужения мало еще отличались от обычного. Со­здать особое праздничное богослужение осталось сделать VI—VIII векам.

Воскресенье

В основе праздников, как и ранее, лежал воскресный день, и если празд­ник теперь стал более чтиться, чем ранее, то это произошло прежде всего с воскресением. Здесь Церковь многим обязана была светскому правительст­ву, гарантировавшему покой и святость воскресенья законодательным пу­тем. Начало положил Константин Великий. По свидетельству Евсевия, он«предназначил для молитвы день Господень. Посему всем римским поддан­ным внушал расположение: во дни, соименные Спасителю (Господни, т. е. вос­кресные), оставлять свои занятия и подобным образом чтить пятки, — кажет­ся, в воспоминание тех событий, которые в эти дни совершены общим Спасителем. Что касается до дня воскресного, иногда называвшегося также днем света и солнца, то к ревностному хранению его он располагал и всех сво­их воинов, и тем из них, которые соделались причастниками божественной ве­ры, давал в тот день свободу от службы, чтобы они беспрепятственно бодрст­вовали в Божией церкви и чтобы никто не мешал им тогда совершать свои молитвы. А другим воинам, еще не принявшим божественного закона, предпи­сал он особым законом в воскресные дни собираться на открытых площадях в предместии города и там по данному знаку и всем вместе возносить к Богу вы­ученную предварительно молитву». В 321 г. Константин Великий издал эдикт: «все судьи, городское население и ремесленники всякого рода в досточтимый день солнца пусть покоятся. Только в деревнях земледельцы пусть беспрепят­ственно и свободно работают, потому что часто случается, что в иной день слишком неудобно бывает вверять зерна борозде, или виноград яме, чтобы, утративши удобный случай, не лишиться ниспосылаемого небесным Провиде­нием удобного времени». По эдикту императора Валентиниана I (364—375 г.), в воскресенье «никто из христиан не должен подвергаться взысканию дол­гов». Император Феодосий Великий запретил в воскресенье публичные зре­лища. По эдикту 386 г. императора Валентиниана II и Феодосия Великого, в воскресенье «должно прекращаться ведение всех тяжб, производство торгов­ли, заключение договоров; не должно быть судов ни чрез посредников (тре­тейских), ни чрез назначенных и по выбору судей»; нарушение этого закона каралось как кощунство (sacrilegio). Эдиктом Феодосия Великого 389 г. дей­ствие этого закона распространено на Страстную с Пасхальной недели. Эти законы, понятно, увеличили ореол святости около воскресного дня. У церков­ных писателей этой эпохи слышатся советы христианам брать пример с языч­ников и иудеев в благоговейном отношении к праздникам и реже выска­зывается мысль, что для христианина каждый день праздник. «Неделя имеет 7 дней, — говорил св. Иоанн Златоуст, — эти 7 дней Бог разделил с нами не так, чтобы Себе взял больше, а нам дал меньше, и даже не разделил поров­ну... но тебе дал 6 дней, а Себе оставил один». «Поставим непременным за­коном для самих себя, для наших жен и детей один день в неделе посвящать весь слушанию и воспоминанию того, что слышали (в храме)». Этим про­водилась мысль, что собственно весь воскресный день должен быть посвя­щен богослужению. Все житейское, работа, как и развлечение, оскверняет его; последнее даже более: по блж. Августину, в праздник «лучше пахать, чем плясать». Такие взгляды могли только усилить древний обычай осо­бенно торжественного богослужения в воскресные дни. Сардикийский Со­бор (347 г.) отлучает того, «кто, живя в городе, в три воскресные дня в тече­ние трех седмиц не придет в церковное собрание». Мы видели, что в Иерусалимской Церкви утреня, и всегда начинавшаяся, как и в других Церквах, задолго до рассвета (почему часто называется ночной службой, а у монахов — παννυχίς, vigilia), в воскресенье начиналась такой глубокой но­чью, что могла быть названа бдением. Так было и в других Церквах. По Со­крату и Созомену, ариане в Константинополе «во все значительные празд­ники, равно как в первый и последний день седмицы (Сократ: «в праздничные дни каждой недели, т. е. в субботу и воскресенье») сходились ночью в народные портики и, разделившись на лики, пели песни на два хо­ра, припевы же приспособляли к своему учению; а поутру, возглашая их (припевы) всенародно, отходили в назначенные места и там делали церков­ные собрания». В противовес этим арианским бдениям, св. Иоанн Златоуст «стал побуждать народ к подобным же псалмопениям» (Сократ: «противо­поставив им песнопения собственного народа, приказал, чтобы исповедни­ки единосущия упражнялись также в пении ночных гимнов»); «православ­ные собрания скоро стали многочисленнее и благолепнее» арианских, «так как им предшествовали серебряные знаки крестов в сопровождении горя­щих светильников» (литании). — Теперь же, по-видимому, окончательно утвердился в восточных Церквах обычай начинать празднование с вечера. В сочинении псевдо-Афанасия «Вопросы к Антиоху» уже ставится вопрос: «почему Бог предписал нам день Господень начинать с вечера субботнего». Заметив, что «многие теперь сильно спорят, должно ли помещать день прежде ночи или наоборот», и что закон велел иудеям начинать субботу с вечера, «чтобы они не могли сказать, что Христос воскрес в субботу», ав­тор не в этом предписании закона видит основание для христианского пра­зднования воскресенья с вечера, а в том, что «Бог возвел народы из тьмы неведения и из сени закона в свет богопознания и Евангелия; посему очень целесообразно предписал день Его воскресения начинать с вечера и кончать со светом; было бы весьма неприлично и нехорошо день Христа — истинного светильника — начинать от света и кончать ночью и во тьме». Св. Иоанн Златоуст говорит: «здешние торжества часто среди дня уже прекращаются, а тамошние (небесные) не так, — продолжаются постоянно».

 

Суббота

Суббота, притязавшая и в III в. на исключительное положение в ряду седмичных дней, теперь по местам, на Востоке, чтится едва не одинаково с воскресеньем. Апостольские Постановления как будто не делают разницы в отношении празднования между этими двумя днями, считая столь же обя­зательным для христианина посещение богослужения в субботу, как и в вос­кресенье, повелевая «во всякую субботу, исключая одну (Великую), и во всякий день Господень составляя собрания радоваться», праздновать их («субботу и день Господень празднуйте, ибо та есть воспоминание творе­ния, а этот — воскресения»), — наконец, запрещая в субботу работать: «я Петр и я Павел постановляем: рабы пусть работают 5 дней, а в субботу и в день Господень пусть пребывают в церкви ради учения благочестия; ибо суббота, сказали мы, имеет образ создания, а день Господень — воскресе­ния». И так было не в той лишь Церкви, где возникли Апостольские Поста­новления. Сократ, как мы видели, считает праздничными днями недели — субботу и воскресенье и дает понять, что богослужение их было одинаковой торжественности в Константинополе. Так было, кроме Константинополя, в Антиохии, Понте, Каппадокии, Кипре и Египте. Но, по-видимому, праздно­вание субботы большею частью сводилось к совершению литургии в этот день, где ее не было каждый день: «тогда как все Церкви в мире совершают тайны и в день субботний каждой недели, александрийцы и римляне на ос­новании какого-то древнего предания не хотят делать этого, а соседи алек­сандрийцев египтяне и жители Фиваиды, хотя делают собрания в субботу, но принимают тайны по насыщении вечером». Последнее ограничение характерно, так как показывает, что в субботу литургия не считалась все же столь необходимою, как в воскресенье, и, совершаясь вечером, падала ско­рее на день воскресный, может быть и соединяясь с подвоскресной вечер­ней, как у нас в сочельники. Возможно, что вообще суббота чтилась не столько по ветхозаветным мотивам, сколько из-за значения ее в жизни Спасителя, на что ясно указывает Кассиан, и как навечерие воскресенья. Если так, то: а) на полное празднование ее в некоторых» очень немногих, Церквах, преимущественно дальневосточных (Антиохийской) нужно смо­треть как на крайность, увлечение, осужденное Лаодикийским Собором: «не подобает христианам иудействовать и праздновать (σχολάζειν) в суббо­ту, но нужно работать (έργάζεσθαι) в этот день, а день воскресный более праздновать, если могут, как христианам; иудействующим же да будет ана­фема от Христа»; б) отсюда же понятен возникший в эту эпоху обычай по­ста в субботу у западных христиан, упоминаемый (неодобрительно) Кас­сианом: пост был такою же нормою чествования суббот, как дня, ознаменованного погребением Христовым, какою была на Востоке литур­гия в этот день.

 

Среда и пятница

Из прочих дней седмицы более священными были, как и ранее, среда и пятница. Теперь впервые находим обоснование поста в эти дни. «Пости­тесь в среду и пяток, поелику в среду произнесен суд на Господа, а в пяток потому, что в оный претерпел Господь крестную смерть при Понтии Пила­те». О постном режиме в эти дни известно лишь, что пост оканчивался в 9-м часу, т. е. не ели до этого часа; о роде же пищи в эти дни не известно ни­чего; судя по сопоставлению этих постов с Четыредесятницей, можно ду­мать, что она была такая же, как в Четыредесятницу (см. ниже). «Пост сей (среды и пятницы), — говорит св. Епифаний Кипрский, — соблюдается во весь год и продолжается до 9 часа. Исключаются 50 дней Пятидесятницы, когда не бывает ни коленопреклонения, ни поста... Равно неприлично по­ститься в Богоявление, когда родился плотью Господь наш, хотя бы это случилось в среду и пятницу». Следовательно, пост среды и пятницы ос­тавлялся в Пятидесятницу и важнейшие праздники. Из этих двух седмичных постов пятница считалась важнее, как и в III в.⁹: в пятницу Константин Великий освобождал воинов от службы и отменил суды в этот день, как и в воскресенье. Кроме поста, чтились эти дни и богослужением — в одних ме­стах литургией, в других особой службой, заменявшей литургию, без евха­ристии: «александрийцы в среду и в так называемый день приготовления (παράσκευον — пятницу) читают Писание, а учители объясняют его; в эти дни совершается все, что обыкновенно бывает, кроме таин». Вероятно, эта служ­ба — литургия без евхаристии — и дала начало литургии Преждеосвященных Даров, которая в некоторых древних памятниках усвояется св. Марку и ап. Петру, проповедовавшим в Александрии, а также Афанасию Великому.

 

Четыредесятница. Удлинение предпасхального поста

От IV в. мы имеем первые ясные свидетельства и о 40-дневной продол­жительности предпасхального поста, который, следовательно, к этому толь­ко времени (в конце III в.) стал Четыредесятницей в собственном смысле. Первое такое свидетельство принадлежит Никейскому Собору 325 г., кото­рый требует, чтобы поместные Соборы бывали: «один пред Четыредесятни­цей, дабы по прекращении всякого неудовольствия чистый дар приносился Богу, а другой около осеннего времени». По Евсевию Кесарийскому, «мы празднуем Пасху, принимая на себя 40-дневный подвиг для приготовления к ней»; «до Пасхи мы 6 недель укрепляем себя 40-дневным постом». Афа­насий Великий неоднократно упоминает о Четыредесятнице, и между прочим в пасхальном послании 330 г., — как и Кирилл Иерусалимский ( 386 г.). Говорит о ней Лаодикийский Собор ок. 360 г. и св. Епифаний Кипрский ок. 375 г. На Западе свидетельства о ней начинаются позднее: первое у св. Амвросия Медиоланского ( 397 г.).

Несколько беглых замечаний у писателей тогдашнего времени бросают некоторый свет на самый процесс распространения прежнего недельного поста пред Пасхой в 40-дневный. Сократ говорит: «Пост пред Пасхою в раз­ных местах соблюдается различно; именно, в Риме пред Пасхою постятся непрерывно три недели, кроме субботы и дня Господня; а в Иллирии, во всей Греции и Александрии держат пост шесть недель до Пасхи и называют его Четыредесятницею; другие же начинают поститься за семь недель до праздника». Младший современник Сократа Созомен в своей Истории, сильно зависимой от Сократовой, повторяет это место из книги своего предшественника, но с характерными добавлениями и изменениями: «Предшествующую празднику Пасхи так называемую Четыредесятницу, в которую народ постится, одни считают в шесть недель, например, иллирий­цы и христиане, живущие на Западе, вся Ливия и Египет с Палестиною, дру­гие в семь, как жители Константинополя и окрестных мест до Финикии; в продолжение этих шести или свыше недель некоторые постятся три недели с промежутками, другие три недели сряду пред праздником, а иные только две, как, например, последователи Монтана». То и другое свидетельства от­носятся к тому времени (V в.), задолго до которого целый ряд свидетельств, как мы видели, устанавливает повсеместное распространение Четыредесят­ницы в христианском мире. Следовательно, и в это время Четыредесятница не только далеко не определилась вполне, но и не получила общего призна­ния. По местам вместо нее существовал пост, занимавший по продолжи­тельности как раз середину между древним коротким, от 1 до 6 дней, пред-пасхальным постом и Четыредесятницей, именно пост двадцатидневный. При этом характерно, что последнего рода пост имеет место на Западе, где, как мы видели, свидетельства о Четыредесятнице значительно опаздывают сравнительно с Востоком. Можно думать, что и везде пост меньшей продол­жительности посредствовал переход от недельного поста к сорокадневному. Знаменательно и то, что Созомен уже не называет в качестве сторонников трехнедельного поста Запада, и в частности Рима, хотя практика такого по­ста еще известна ему. Возможно, что к его времени Четыредесятница еще дальше оттеснила прежнюю, более легкую, практику.

 

 Автор «Исторического рассуждения о постах Православной, Восточной, Кафоличе­ской Церкви» (М., 1837) иеромонах Алексий Соловьев заподозривает свидетельства Сократа и Созомена о различной продолжительности в их время предпасхального поста в неточности и даже в намеренном искажении истины, объясняя последнее расположением к новацианству: «им не могли нравиться положительные уставы Церкви; отсюда-то, конечно, произошло, что сочтено нужным намеренно и с уси­лием изыскивать различие в обрядах Церкви и при сем мешать полуистину с прав­дою или с ложью» (с. 17). Но из установлений Церкви новацианам, тогдашним ригористам христианства, меньше всего мог не нравиться сорокадневный пост.

 

Но Сократ и Созомен сохранили для нас только отдаленные отголоски к их времени уже почти завершившегося распространения Четыредесятни­цы. Между тем до нас дошел документ, так сказать, бывший живым свиде­телем постепенного утверждения сорокадневного поста на месте прежнего, более короткого, в одной из виднейших Церквей древности. Это так назы­ваемые «Пасхальные послания» св. Афанасия Александрийского, совре­менника того самого Никейского Собора, один из канонов которого счита­ется первым по времени достоверным свидетельством о Четыредесятнице. В первом из этих посланий, 329 года, совершенно не упоминается Четы­редесятница, а начало «святого поста» приурочивается к понедельнику Страстной седмицы. Так как четвертое и пятое послания 332—333 г. Тоже предполагают этот порядок, тогда как в двух предшествующих (2 и 3) име­ет место подле или пред Страстной неделей и Четыредесятница, то из пер­вого письма нельзя заключать, что Четыредесятница в Египте тогда еще не была известна. Колебание показывает только, что тамошняя Церковь нахо­дилась в стадии перехода от прежнего порядка к новому. Такому предполо­жению сообщает уже полную достоверность послание св. Афанасия к Серапиону, присоединенное к 11-му пасхальному посланию и написанное в 340 году из Рима. Тмуисскому епископу, которому на время отсутствия Алек­сандрийского архиепископа поручено было наблюдение за всею Египет­скою Церковью, в этом послании предлагается «объявить братьям сорока­дневный пост и присоединить увещание к нему, чтобы, когда весь мир постится, мы одни, живущие в Египте, не подвергались насмешкам за непощение и за то, что в эти дни предаемся радости». В 19-м послании от 346 го­да соблюдение Четыредесятницы св. Афанасий уже представляет необходи­мым условием к достойному празднованию Пасхи, говоря: «кто пренебрегает Четыредесятницей, кто как бы без внимания и нечистым всту­пает во святое святых, тот не празднует праздника Пасхи».

Где был принят шестинедельный пост, там его начинали в понедельник второй недели нынешнего православного поста. Следовательно, вся нынеш­няя первая седмица поста при такой практике не входила в пост. Памятью о такой практике, которой не следует теперь и главная в древности сторонни­ца ее — Римская Церковь, — в этой последней Церкви осталось то, что тай­ная молитва этого понедельника, приходящегося теперь в Римской Церкви шестым уже днем поста, начинается словами: «Жертву начала Четыредесят­ницы торжественно приносим». Удлинение сорокадневного поста до 7 не­дель вызвано было тем обстоятельством, что в число постных дней не долж­ны были включаться не только воскресенья, приходившиеся во время Четыредесятницы, но, по взгляду Восточной Церкви, и субботы. Когда, по­сле появления на Западе поста в субботу, его с особенной настойчивостью стало запрещать восточное церковное законодательство, то и те Восточные Церкви, которые доселе имели шестинедельный пост пред Пасхой, приняли семинедельный. В той самой Иерусалимской Церкви, в которой Евсевий и Кирилл Иерусалимский (говоривший в Великую пятницу: «эти протекшие дни Четыредесятницы») знают сорокадневный пост, аквитанская паломни­ца IV в. констатирует уже 8 недель предпасхального поста; но Петр, патри­арх Иерусалимский 524—544 года, свидетельствует о семинедельном посте в своей Церкви.

 

Образ пощения

У того же Сократа, историка, знакомящего нас с постепенным удлине­нием предпасхального поста из недельного в сорокадневный, мы находим и сведения о том развитии, которое испытала самая форма пощения. «Разно­гласие, — говорит Сократ, — касается не только числа постных дней, но и понятия о воздержании от яств; потому что одни воздерживаются от упо­требления в пищу всякого рода животных, другие из всех одушевленных употребляют только рыбу, а некоторые вместе с рыбою едят и птиц, говоря, что птицы, по сказанию Моисея, произошли также из воды. Одни воздер­живаются даже от плодов и яиц, другие питаются только сухим хлебом, не­которые и того не принимают, а иные, постясь до девятого часа, вкушают потом всякую пищу». Созомен, вообще повторяющий Сократа, не отмеча­ет этой разницы в пощении Четыредесятницы, указывая лишь на разницу в продолжительности ее. Таким образом, очень скоро после того, как было принято в Церкви, в качестве одной из возможных форм пощения, воздер­жание от мяса, было делаемо исключение для некоторых родов мяса, при этом не только для рыбы, как теперь, но и для птиц. Но последнего рода ис­ключение, как не имевшее для себя никаких оснований, скоро отпало, и оста­лось только первое. В дозволении употреблять рыбу в пост могли руково­диться следующими соображениями: 1) проклятие Божие по грехопадении направлено было именно на землю, а не на воды и их обитателей; 2) рыбы принадлежат элементу, с которым связано крещение; 3) в истории творения сказано: «Дух Божий носился над водою».

Следующею степенью воздержания в посте Сократ считает неупотреб­ление «плодов и яиц»; следовательно, еще не везде полагалось различие между теми и другими. Следом этого у нас осталась сырная неделя.

Последние слова в свидетельстве Сократа показывают, что существен­ным в посте считался и в V в. не род пищи, а продолжительность полного воздержания от нее, т. е. час вкушения ее. Другими словами — существен­ным в посте было то, что в постный день не было завтрака (άριστον, prandi-um), а лишь обед или ужин (δεΐπνον, соеnа — у древних обед не различался от ужина). Это видно и из других писателей той же эпохи. «Подожди немно­го (с пищей): скоро конец дня», — говорил св. Амвросий в пост. «Ты ждешь вечера, чтобы принять пищу, а целый день проводишь в судах», — обличал св. Василий Великий своих слушателей во время поста. «Не будем думать, что одного неядения до вечера достаточно нам для спасения, — говорил в такое же время св. Иоанн Златоуст, — что за польза от поста, скажи мне, ес­ли ты по целым дням не ешь, а предаешься весь день играм, шуткам, даже клятвопреступлению и злоречию». «Во дни поста, — увещевает блж. Авгу­стин, — то, что мы употребляем на обед, употребим на бедных, а не на при­готовление роскошных ужинов с яствами для самых изысканных вкусов». «Насколько высыхает в теле, — обличает современников Петр Хрисолог, — настолько полнее в кошельке; а вот, постясь, вручим наш обед бедным». В согласии с этим и нынешний устав считает необходимым условием поста «одну трапезу». В монастырях же, где и вообще во весь год принимали пи­щу раз в день, вечером, в Четыредесятницу не ели по несколько дней. Па­ломница, считаемая за Сильвию, говорит о иерусалимских монахах (апо-тактитах), что некоторые из них в Четыредесятницу, «вкусив пищу в воскресенье после литургии, т. е. в 5 или 6 часу, не едят до субботы»; в этот день вкушают пищу утром после литургии, которая из-за них совершается до рассвета; «те, которые не могут провести в посте целую неделю, едят в се­редине ее, в четверг; не могущие и этого постятся по 2 дня во всю Четыреде­сятницу; а кто не может и этого, вкушает от вечера до вечера».

Первоначально, может быть, по истечении дня вечером вкушали в пост всякую пищу, только, конечно, в умеренном количестве⁸.

 

Bingham. Origin. XXI, 214. В подтверждение этому Bingham приводит следующие рассказы Созомена и Евсевия. К св. Спиридону Тримифунтскому "некто зашел с пу­ти в Четыредесятницу, когда он постился с домашними и вкушал пищу только в оп­ределенный день, а в прочие оставался без пищи. Видя, что странник очень устал, он сказал дочери: «обмой-ка ноги этому человеку, да предложи ему покушать». Ког­да же девица отвечала, что нет ни хлеба, ни муки, ибо запас этого по причине по­ста был бы излишний, он сперва помолился и попросил прощения, а потом прика­зал дочери изжарить случившегося в доме свиного мяса. И когда оно изжарилось, Спиридон, посадив с собою странника, начал есть предложенное мясо и убеждал того человека подражать себе. Когда же последний, называя себя христианином, отказывался, — тот прибавил: «тем менее надобно отказываться, ибо слово Божие (Тит. 1,15) изрекло: «все чисто чистым»" (Созомен. Церковная история. 1,11). Муче­нику Атталу было откровение о его сомученике Алкивиаде, который не ел ничего, кроме хлеба и воды, что тот «поступает нехорошо, не употребляя в пищу творений Божиих и чрез то подавая повод к соблазну прочих» (Евсевий. Церковная история. V,3).

 

Но очень скоро, ко времени Сократа (V в.), пришли к мысли о необходимости ограничивать се­бя в пост и родом пищи. Так как роды и степени этого ограничения порази­тельно совпадают с отшельническою практикою поста, предшествовавшею учреждению Четыредесятницы, то несомненно, что здесь заимствование от­туда. Так как, затем, наиболее принятою пищею у подвижников был хлеб и овощи, то такая пища скоро стала повсеместно обычною и для Четыреде­сятницы. Сильвия о иерусалимских монахах говорит, что они в дни Четы­редесятницы «не вкушают ни крошки хлеба, ни масла, ни плодов древес­ных, но только воду и немного мучной похлебки». Постепенно такая пища стала обычною в посте и для мирян: Лаодикийский Собор требует «всю Че­тыредесятницу поститься с сухоядением (νηστεύειν ξηροφαγοϋντας)».

Удлинение поста до 40 дней ставило для церковной практики трудную задачу — как поступать с падающими на пост воскресеньями, в которые пост был бы неприличен, и с субботами, которые в ту эпоху по местам чтились едва не одинаково с воскресеньями. Ответ на это дан был еще в III в. св. Ип­политом Римским. В надписях на открытой в Риме статуе его (с креслом) есть и правило: «пост должен прерываться, когда случается воскресенье». «В Четыредесятницу постятся по целым дням, кроме субботы и воскресе­нья», — говорит св. Амвросий. Василий Великий говорит, что постились только 5 дней в неделю. Св. Иоанн Златоуст субботу и воскресенье называ­ет днями отдыха для подвижников поста. Но безусловно это правило со­блюдалось, должно быть, до тех пор, пока пост полагался в продолжитель­ности неядения, а не в роде пищи, т. е. пока считалось позволительным вечером в день поста есть все. Когда же для поста ограничен был и род пи­щи, естественно, и в дни разрешения поста (субботу и воскресенье), как и в часы этого разрешения (9-й час или вечер), стали вкушать только известные роды пищи (хлеб, овощи, рыбу, по местам, может быть, и молоко).

 

Богослужение Четыредесятницы

Кроме поста, дни Четыредесятницы чествовались и особым богослуже­нием. Впервые теперь, по-видимому, признано неподходящим для постных дней совершение литургии, как то видно из нарочитого правила относи­тельно этого Лаодикийского Собора: «что за исключением субботы и вос­кресенья в Четыредесятницу не должно приносить хлеб (άρτον προσφέρειν)». Ближайшей причиною такого запрещения было то, что литургия по местам продолжала соединяться с агапою, следовательно, сопровождалась болееили менее обильной и изысканной трапезою. В Египте, где особенно долго держалась агапа, литургия совершалась во всякую среду и пятницу без при­общения, что могло послужить зародышем Преждеосвященной литургии. Но первое свидетельство о последней принадлежит патр. Иерусалимскому Софронию (VII в.). Несовершение литургии в Четыредесятницу должно было вызвать возмещение ее другими службами. По свидетельству палом­ницы, считаемой за Сильвию, в Иерусалимской Церкви, за исключением субботы и воскресенья, «в Четыредесятницу не было приношения (oblatio)», и как бы взамен литургии к обычным службам дня: утрене, 6-му, 9-му часу и вечерне — прибавлялся 3-й час: «в третий час снова (после утрени) идут в Воскресение (храм) и совершается все, что во весь год совершается в 6 час, так как во дни Четыредесятницы присоединяется еще и то, что идут в цер­ковь в 3-й час». В той же (Иерусалимской) Церкви, по свидетельству того же памятника, под все субботы Четыредесятницы совершалось торжествен­ное бдение, начинавшееся в пяток непосредственно после 9-го часа и вечер­ни и продолжавшееся до утра субботы, когда к нему непосредственно при­мыкала литургия: «в продолжение всей ночи поются по очереди то псалмы, то антифоны, то бывают по очереди различные чтения, и все это продолжа­ется до утра». Другие службы Четыредесятницы в Иерусалимской Церкви не разнились от обычных. Паломница отмечает только некоторую особен­ность в богослужении среды и пятка Четыредесятницы: 9-й час совершался в Сионской церкви (а не в храме Воскресения). Вообще же Четыредесятни­ца в Иерусалимской Церкви отличалась таким торжественным богослуже­нием, что дни ее были как бы сплошным праздником: они назывались еоrtae, «пасхальными»; о них паломница выражается, что они «празднуются» (celebrantur). Тогда как Лаодикийский Собор постановляет, «что в Четыре­десятницу не должно праздновать дни рождения мучеников, но памяти их совершать в субботы и воскресенья», в Иерусалимской Церкви памяти му­чеников, приходившиеся в Четыредесятницу, совершались в свое время, и для них отменялись некоторые особенности постной службы (например, указанное совершение 9-го часа на Сионе). В Четыредесятницу усилива­лась церковная проповедь: по свидетельству иерусалимской паломницы, там в Четыредесятницу, «чтобы народ всегда поучался в законе, епископ и пресвитеры непрестанно (assidue) проповедуют». Светилами церковной проповеди IV—V в. наиболее наилучших бесед произнесено в дни Четыре­десятницы.

 

Оглашение в Четыредесятницу

Значительные особенности сообщало богослужению Четыредесятницы приурочение к дням ее оглашения. Оглашение, продолжавшееся в ту эпоху года по три, в Четыредесятницу торжественно заканчивалось. Главнейши­ми актами этого заключения было наречение имени готовящемуся ко кре­щению (competens) в начале Четыредесятницы, ежедневное заклинание его (от злых духов) в течение всего поста, окончательное наставление в исти­нах веры, изучение и изъяснение Символа (traditio symboli), ответ, сдача его, как бы экзамен в нем пред епископом (redditio symboli), и наконец, са­мое крещение в Великую субботу; некоторые из этих актов входили в состав суточного богослужения, а иные примыкали к нему, благодаря чему бого­служение Четыредесятницы как бы все сосредоточивалось около оглашен­ных и могло быть названо богослужением оглашенных. Это и неудивитель­но ввиду того, что и самая Четыредесятница возникла из поста оглашенных и верных с ними и из-за них пред крещением. Сильвия так описывает огла­шение в Четыредесятницу. «Заявляющий свое имя делает это до дня Четы­редесятницы, и имена всех записывает пресвитер; это бывает за восемь не­дель, в течение которых, как я сказала, продолжается Четыредесятница. Когда пресвитер запишет имена всех, на другой день, день самой Четыреде­сятницы, то есть с которого начинаются восемь недель поста, поставляется для епископа кафедра посреди большой церкви, то есть в Мартириуме; по ту и по другую сторону садятся на кафедры пресвитеры и становятся все кли­рики; затем приводятся по одному ищущие крещения (competens): если это мужи, то приходят со своими отцами (восприемниками), если жены, то со своими матерями (восприемницами). И затем епископ поодиночке расспра­шивает соседей вошедшего, говоря: доброй ли он жизни, почитает ли роди­телей, не пьяница ли и хвастун, и расспрашивает о всех пороках, которые более тяжки в человеке. И когда он убедится, что тот безупречен во всем, то он собственноручно записывает его имя. Тех, которые приступают к креще­нию, в течение сорока дней поста, ранним утром заклинают клирики, как только бывает утренний отпуст в Воскресении. Вслед за этим поставляется для епископа кафедра в большой церкви, в Мартириуме, и все приступаю­щие ко крещению, как мужи, так и жены, садятся вокруг епископа, отцы же и матери стоят; точно так же из народа желающие слушать все входят и са­дятся, но только верные. Оглашенный туда не входит тогда, когда епископ поучает их (готовых ко крещению) закону. Итак, начиная от Бытия, в тече­ние этих сорока дней он проходит все Писание, сперва излагая телесно, и потом объясняя его духовно. Точно так же в эти дни поучаются и о воскре­сении и обо всем, относящемся к вере, и это зовется оглашением (cathecisis). И когда исполнится пять недель от начала поучения, тогда они получают Символ; смысл этого Символа в его отдельных словах епископ объясняет им подобным же образом, как и смысл всех Писаний, сперва телесно, затем духовно: так он объясняет и Символ. И бывает так, что в этих же местах все верные следят за Писанием, когда оно читается в церкви, так как все поуча­ются в эти сорок дней, начиная от первого и до третьего часа, потому что огла­шение продолжается три часа. И Господь знает, госпожи сестры, что вер­ные, входящие для слушания оглашения, с большим вниманием относятся к тому, что говорится и объясняется епископом, чем когда он сидит и про­поведует в церкви по поводу отдельных мест, толкуемых таким образом. По окончании же оглашения, в третьем часу, тотчас епископа ведут при песно­пениях в Воскресение, и бывает отпуст третьего часа: и так, в продолжение трех часов, они поучаются ежедневно в течение семи недель. На восьмой же неделе Четыредесятницы, то есть, которая зовется Великою неделей, поуче­ние их прекращается, для того чтобы выполнить то, что важнее. На Великой неделе (должно быть, в понедельник) приходит епископ утром в большую церковь, в Мартириум; позади алтаря в абсиде поставляется для епископа кафедра, и там подходят поодиночке — муж со своим отцом, жена — со сво­ею матерью, и отвечают (reddet) Символ епископу. По прочтении Символа епископу, он обращается ко всем» с кратким увещанием. Так проходило оглашение и в других Церквах (например, в Римской, Африканской). При сдаче Символа в некоторых Церквах бралось обещание читать его ежеднев­но утром, днем и вечером. В истории богослужения этот обряд оглашения важен тем, что навсегда закрепил за литургией ектению об оглашенных, а в Великий пост и — о готовящихся к просвещению (крещению). Кроме того, он дал начало особой древней службе в Четыредесятницу, специально для оглашенных, — тритекти, названной так по времени совершения ее (τριτέκτη — «третье-шестие», между 3 и 6 ч.) и близкой, с одной стороны, к службе часов, особенно 3-го, с другой — к литургии оглашенных; служба эта получила полное развитие к IX в., но начало ее можно полагать в эту эпоху и считать зародышем ее 3-й час, совершавшийся в Иерусалиме только в Че­тыредесятницу и, вероятно, приспособленный к оглашению, происходив­шему во время этой службы, хотя и в другой церкви (в Мартириуме); по крайней мере пс. 24, входящий в состав 3 часа, вполне подходит к обряду оглашения.

 

Покаяние и причащение в Четыредесятницу

Приурочив к Четыредесятнице, как священнейшему времени года, оглашение и крещение, Церковь отнесла на это время и совершение двух других таинств, требовавших не меньше очистительного приготовления. Так было прежде всего с покаянием, этим вторым крещением. Столь слож­ную и строгую в первые века дисциплину покаяния удобнее всего было при­менять в предпасхальный пост. Уже Анкирский Собор (314—315 г.) време­нем как для принятия кающегося в Церковь, так и для перевода его из низшего разряда покаяния в высший, назначает Пасху: «да приимутся в раз­ряд слушающих Писания до великого дня Пасхи», — постановил он относи­тельно вкушавших во время гонений идоложертвенное. По Григорию Нис­скому ( после 394 г.), «в день Пасхи мы не только приводим к Богу тех, которые преобразованы возрождением в благодатной купели, но и тех, ко­торые чрез раскаяние и обращение от мертвых дел приступают к вечной жизни». Таким образом, нынешний обычай говеть в Великий пост возник еще в эту эпоху. Отсюда и покаянное преимущественно содержание бого­служения в Великий пост. (Памятью о таком назначении Четыредесятницы в Римской Церкви служит обряд так называемого «благословения пепла» в первый день римско-католической Четыредесятницы, в среду первой неде­ли нашего поста). Под влиянием этого древнего приурочения к Четыреде­сятнице покаянной дисциплины, впоследствии все верующие стали рассма­триваться в этом посте на положении кающихся (отчасти и оглашенных) и на основании этого лишались литургии.

Когда оставлен был обычай еженедельного приобщения всех верую­щих, Четыредесятница стала приготовлением и к достойному принятию этого таинства, которое приурочивалось то к дню установления его Спаси­телем — Великому четвергу, то к Пасхе. «Некогда многие, — говорит св. Иоанн Златоуст, — легкомысленно и без рассуждения приступали к Св. Тайнам, и даже в тот день, когда Христос установил их. Посему, так как отцы видели, сколько получается вреда от безрассудного приступания к ним, согласившись, назначили 40 дней поста, молитв, слушания слова Бо­жия, собраний, чтобы во все эти дни молитвами, милостыней, постом, бде­нием, слезами, исповеданием и всем прочим тщательно очистившись, мы приступали (к Тайнам) с чистою совестью по мере возможности», «чтобы, очистившись от грехов, прилипших всяким образом в течение года, мы с духовною бодростью стали причастниками этой бескровной жертвы». Блж. Иероним говорит: «Сам Господь, истинный Иона, посланный на про­поведь миру, постится 40 дней и, оставив нам наследие поста, готовит этим подвигом души наши к ядению Тела Своего».

 

Законы о Четыредесятнице

Светское законодательство, со своей стороны, пошло навстречу Церкви в деле освящения Четыредесятницы. Феодосий Великий издал 2 указа о Че­тыредесятнице. По одному из них, «в 40 дней, которые чрез совершение разных обрядов готовят к времени Пасхи, отменяется всякое расследование уголовных дел» (должно быть, потому, что оно сопровождалось пытками), а по другому «в освященные дни Четыредесятницы не должно быть ника­ких телесных наказаний, могущих окончиться смертью». Подобное распо­ряжение по одному частному случаю сделал император Валентиниан, по словам св. Амвросия. Исключение из упомянутых законов Феодосия Вели­кого сделано было Феодосием Младшим для дел, касавшихся исаврийских разбойников.

 

Предпоследняя неделя Четыредесятницы

Из недель Четыредесятницы в Иерусалимской Церкви отмечалась осо­бым местом богослужения (на Сионе) и предпоследняя неделя.

 

Страстная неделя

Последняя неделя поста, предпасхальная, повсюду называлась «Вели­кою». Пост в эту неделю усиливался. Апостольские Постановления предпи­сывают для нее строжайший пост на хлебе, соли и овощах, советуя полное неядение в пятницу и субботу. По свидетельству св. Епифания Кипрского, «эти шесть дней Пасхи обыкновенно все (πάντες ol λαοί) проводят в сухо­ядении (ξυροφαγία), т. е. вкушают под вечер только хлеб с солью и водою; некоторые же усердно удлиняют неядение (ύπερτίθενται - собственно от­срочивают, т. е. вкушение пищи) до 2,3 и 4 дней; иные же и всю седмицу до пения петухов в воскресенье проводят без пищи».

 

Суббота Лазарева

К Великой неделе причислялась в Иерусалимской Церкви предпослед­няя суббота, в которую воспоминалось воскрешение Лазаря, и последнее воскресенье, в которое воспоминался вход Господа в Иерусалим. Богослу­жение этих дней подробно описывает аквитанская паломница. «Утром, на рассвете субботы, служит (offeret) епископ и совершает литургию (obla-tionem) так, чтобы отпуст был пораньше. Архидиакон возглашает, говоря: «будем все сегодня в 7 часу (1 ч. дня) готовы у гроба Лазаря». И затем, при наступлении седьмого часа, все сходятся к гробу Лазаря (в Вифании). По пути из Иерусалима ко гробу Лазаря, приблизительно в пятистах шагах от этого места, есть на дороге церковь в том месте, где Мария, сестра Лазаря, встретила Господа. И когда приходит туда епископ, выходят там к нему на­встречу все монахи и входит туда народ; поется там песнь и один антифон, и читается соответствующее место из Евангелия, где сестра Лазаря встрети­ла Господа (Ин. 11). Затем, по произнесении молитвы и благословении всех, идут оттуда ко гробу Лазаря с песнями. Поются песни, также и анти­фоны, приспособленные ко дню и месту; читаются также и чтения, прили­чествующие дню. И затем, когда бывает отпуст, возвещается Пасха: т. е. пре­свитер восходит на возвышенное место и читает то место, где написано в Евангелии: «Иисус же прежде шести дней Пасхи прииде в Вифанию» и пр. (Ин. 12). Итак, по прочтении этого места и возвещении Пасхи, бывает от­пуст. А это совершается в этот день потому, что, как писано в Евангелии, это произошло в Вифании прежде шести дней Пасхи: а от субботы до четверга, когда после вечери был взят Господь, считается шесть дней. Итак, все воз­вращаются в город, прямо в Воскресение, и там бывает вечерня по обы­чаю».

 

Вербное воскресенье

«На другой же день, то есть в воскресенье, которое составляет вступле­ние в Пасхальную неделю, называемую здесь Великою неделею (septimana major), с пением петухов совершается обычная служба (утреня) до утра в Воскресении или у Креста. Утром же в день воскресный бывает обычное ис­хождение (proceditur — литания), в большой церкви, которая зовется Мартириум. По окончании службы в большой церкви до отпуста архидиакон возглашает, говоря сперва: «во всю неделю, то есть начиная с завтрашнего дня, в девятый час будем собираться все в Мартириум, т. е. в большую цер­ковь». Затем возглашает во второй раз, говоря: «сегодня в седьмой час бу­дем все готовы на Елеоне». Итак, по отпусте литургии в большой церкви, т. е. в Мартириуме, епископ провожается с песнями в Воскресение. По со­вершении всего, что обыкновенно по воскресным дням совершается в Вос­кресении после отпуста в Мартириуме (литии), каждый, придя в свой дом, спешит поесть, чтобы в начале седьмого часа (1 ч. дня) всем быть готовым в церкви, находящейся на Елеоне, то есть на горе Масличной, где находит­ся та пещера, в которой учил Господь». «В седьмом часу весь народ восхо­дит на гору Масличную, то есть на Елеон, в церковь, вместе с епископом; по­ются гимны и антифоны, приличные этому дню и месту, также чтутся чтения (9 час). И когда наступает девятый час, идут с песнями на Имвомон, то есть на то место (Елеонской горы), с которого Господь вознесся на небо, и где все садятся (для чтений), ибо весь народ, в присутствии епископа, по­лучает приглашение воссесть, стоят всегда только диаконы. Поются и там песни и антифоны, приличные месту и дню, также вставляются и чтения и молитвы. И когда наступает одиннадцатый час, читается то место из Еван­гелия, где дети с ветвями и пальмами встретили Господа, говоря: «Благо­словен Грядый во имя Господне» (вечерня). И тотчас встает епископ и весь народ, и затем с вершины горы Масличной все идут (лития) пешком. И весь народ идет перед ним с песнопениями и антифонами, припевая постоянно: «Благословен Грядый во имя Господне». И все дети, сколько их есть в этих местах, даже те, которые не могут ходить, потому что очень слабы, и кото­рых держат родители на руках, все держат ветви: одни — пальм, другие — маслин; и так сопровождают епископа в том образе, в котором некогда со­провождали Господа. И идут с вершины горы до города, и затем по всему го­роду, до Воскресения, все пешком, даже и матроны и господа (domini) так сопровождают епископа, припевая, и идут медленно, чтобы не утомился на­род; поэтому уже вечером приходят в Воскресение. Когда же придут туда, хотя бы и было совершенно поздно, служится вечерня; затем произносится молитва (литания) у Креста, и отпускается народ». Таким образом, древ­ний обычай шествия на осляти в Неделю ваий и нынешний повсеместный обычай употребления (и благословения) ваий в эту Неделю получил нача­ло в Иерусалимской Церкви.

 

Первые дни Страстной седмицы

Первые три дня Страстной седмицы в Иерусалимской Церкви отмеча­лись особо торжественною службою 9-го часа. Он совершался в Мартириуме (а не в храме Воскресения), где вообще совершались более торжест­венные службы (например, литургия в воскресные дни) и продолжался с 9 ч. до 1 ч. ночи (= с 3 час. вечера до 7 час. вечера). Кроме песней и анти­фонов, на нем были и чтения, приличные дню и месту, чередовавшиеся постоянно с молитвами. После 9-го часа служилась вечерня, которая оканчивалась уже ночью и заключалась литанией (состоящей, как и обыч­но, из песни, молитвы, благословения оглашенных и верных) епископа вхрам Воскресения. Во вторник же и среду (Великие) эта торжественная ве­черняя служба получала еще новую прибавку — другую литанию (такого же состава), во вторник на Елеон, в упомянутую пещеру (где Господь учил уче­ников), в среду — в пещеру храма Воскресения; на этой литании читалось Евангелие: во вторник от Мф. речь Спасителя о признаках Второго Прише­ствия («Блюдите, да никтоже вас прельстит»), должно быть, и произнесен­ная во вторник с Елеона, а в среду — Евангелие о предательстве Иуды, кото­рое, замечает паломница, выслушивалось с трогательными криками и стонами². Эти евангельские чтения приурочивает к тем же дням Страстной седмицы и наш устав.

 

Великий четверг

Великий четверг рассматривался как праздничный день Страстной сед­мицы. Правило Лаодикийского Собора: «в Четыредесятницу на последней неделе не должно разрешать (λύειν, т. е. от поста) четверг (την πέμπτην) и тем бесчестить всю Четыредесятницу, но следует поститься во всю Четыреде­сятницу и довольствоваться сухоядением», — показывает, что был проти­воположный обычай и по крайней мере от сухоядения разрешали в Вели­кий четверг. В календаре Полемия Сильвия, еп. Ситтенского в сев. Италии (435—455 г.) 24 марта показано Natalis calicis — память чаши (день смерти Христовой приурочивался к 25 марта, а воскресения к 27 марта). В памят­никах же VI и VII вв. день этот прямо именуется праздником (solemnitas, festum). В этот день литургия должна была носить особенно торжествен­ный характер; она совершалась поздним вечером (в подражание Спасите­лю), а по местам, кроме того, и утром. Блж. Августин в ответ на вопрос Ианнуария: «совершать ли приношение (евхаристию) в Великий четверг утром, а потом опять после обеда? Поститься ли и только после обеда (coenam) со­вершать приношение, или поститься и после евхаристии обедать, как мы обыкновенно делаем?» — пишет: «иным очень нравится некоторое мнимое основание для того, что в один определенный день года, когда Господь пре­подал вечерю, можно как бы по особому воспоминанию совершать евхари­стию и принимать Тело и Кровь Господню по принятии пищи. Но я считаю более приличным совершать ее в такой час, чтобы к приношению могли приступать постившиеся, но после подкрепления, которое бывает в 9-й час. Этим мы не принуждаем никого в день Господней вечери завтракать, но ни с кем и не спорим; вообще я не обсуждаю этого установления, заявляя толь­ко, что большинство или почти все в большинстве мест привыкли в этот день (только) обедать (соепаге); и так как некоторые блюдут и пост, то ут­ром совершается Христово приношение из-за завтракающих, так как они не могут вынести вместе и поста и омовения, вечером же — из-за постящих­ся». Блж. Августин, таким образом, отмечает двойную практику: в Великий четверг одни совершали литургию и утром, чтобы возможен был завтрак (отмена поста), и вечером (в память вечери Христовой); другие только вечером; но из последних — одни до принятия пищи, другие — после приня­тия. Блж. Августин склоняется к последней практике. И Карфагенский Со­бор 419 г. позволяет в Великий четверг совершать литургию после приня­тия пищи.

Две литургии совершалось в Великий четверг и в Иерусалимской Церк­ви, которая для этого дня выработала очень сложный ритуал. Утреня, 3-й и 6-й часы здесь служились в храме Воскресения обычные, а литургия совер­шалась (кем, не сказано) сначала в Мартириуме от 8 до 9 ч. (= 2—3 ч. дня), а затем «идет (епископ?) за Крест, там поется только одна песнь, произно­сится молитва, епископ совершает там приношение, и все причащаются; за исключением одного этого дня, в течение всего года никогда не совершает­ся литургия за Крестом, кроме только этого дня. Итак, по отпусте там, идут в Воскресение (литания), произносится молитва, благословляются по обы­чаю оглашенные, потом верные, и бывает отпуст. И затем каждый спешит возвратиться в свой дом, чтобы вкусить пищу, потому что тотчас после пи­щи все идут на Елеон в ту церковь, где находится пещера, в которой был в этот день Господь с апостолами. И там приблизительно до первого часа но­чи (7 ч. вечера) постоянно поются или песни или антифоны, приличные дню и месту, и читаются также чтения; они чередуются с молитвами; чита­ются также из Евангелия места, в которых Господь беседовал с учениками в этот день, сидя в той пещере, которая находится в церкви. И оттуда, при­близительно уже в шестом часу ночи (12 ч. ночи), с песнопениями идут вверх, на Имвомон, на то место, откуда Господь вознесся на небо. И там сно­ва подобным же образом бывают чтения, песнопения и антифоны, прилич­ные дню; произносятся и молитвы, которые читает епископ, и читает всегда приспособленные ко дню и месту. При первом же пении петухов (2 ч. ночи) сходят с песнопениями с Имвомона и приходят к тому месту, где молился Господь, как писано в Евангелии: «и сам отступи от них яко вержением камене, и моляшеся» и прочее. На этом месте есть изящная церковь: в нее вхо­дит епископ и весь народ; произносится тут молитва, приличествующая ме­сту и дню; поется еще одна песнь, и читается соответствующее место из Евангелия, где сказал ученикам Своим: «бдите, да не внидете в напасть» (Гефсиманская молитва). И прочитывается там все место, и снова произно­сится молитва. Затем оттуда все, даже малолетние дети, спускаются с песно­пениями в Гефсиманию; вследствие столь большого количества толпы, утомления от бдений и изнурения от ежедневных постов, будучи принужде­ны спускаться со столь высокой горы, идут в Гефсиманию при песнопениях очень медленно. И бывает приготовлено множество церковных светильни­ков для света всему народу. И когда придут в Гефсиманию, сперва произно­сится приличествующая молитва, затем поется песнь и читается то место из Евангелия, где взят Господь. И когда читается это место, то весь народ с плачем поднимает такой крик и стон, что, может быть, этот стон всего наро­да слышен в городе. После этого часа идут с песнопениями пешком в город, приходят к воротам в час, когда человек начинает распознавать человека, затем идут посреди всего города все до одного — старцы и молодые, бога­тые, все тут готовые, и в особенности в этот день никто не удаляется от бде­ния вплоть до утра. Так провожают епископа от Гефсимании до ворот, и от­туда по всему городу до Креста. И когда придут к Кресту, то начинается уже почти дневной свет. Тут снова читается то место из Евангелия, где Господь приводится к Пилату, читается все, <что,> как написано, Пилат говорил Господу и иудеям. Потом епископ обращается с речью к народу, ободряя его — так как они трудились целую ночь и должны еще трудиться днем — чтобы он не утомлялся, но имел надежду на Господа, Который за этот труд воздаст большую награду. И ободрив их, как может, он, обращаясь к наро­ду, говорит: «Идите пока каждый в свой дом, посидите немного, и около второго часа дня будьте готовы здесь, чтобы быть в состоянии с этого часа до шестого узреть святое древо Креста, веря каждый, что оно поможет его спасению. С шестого же часа (12 ч. дня) необходимо нам всем собраться в этом месте, то есть перед Крестом, чтобы потрудиться в чтениях и молитвах до ночи». Таким образом, нынешний чин Страстей возник в Иерусалим­ской Церкви в эту уже эпоху: на бдении, продолжавшемся с вечера четверга до утра пятницы, в промежутках между песнями и молитвами бывал ряд евангельских чтений, и именно о тех событиях, которые произошли со Спа­сителем в те часы, когда бывают чтения, и в тех местах, куда переносится в торжественной литании служба бдения; литания же останавливалась и Евангелие читалось в 5 местах: в елеонской пещере (начало бдения), Имвомоне (т. е. месте вознесения), месте Гефсиманской молитвы, месте взятия Господа воинами и Голгофе.

К Великому четвергу приурочивался по местам и наиболее торжествен­ный акт из подготовительных ко крещению - сдача (redditio) Символа. По постановлению Лаодикийского Собора, «крещаемые должны изучать Сим­вол веры и в четверг Великой седмицы отвечать (άπαγγέλειν) епископу или пресвитерам»; в Константинополе к этому дню приурочил сдачу Символа только патр. Тимофей (511-518 г.), по свидетельству Феодора Чтеца (VI в.)³; но в Риме это делалось в Великую субботу.

 

Великая пятница

Великая пятница была днем самого строгого поста и печали: «день скорби (amaritudinis), в который постимся». Апостольские Постановления заповедуют могущим проводить его в совершенном посте, без пищи. Папа Иннокентий I (402—417 г.) говорит: «известно, что апостолы в два эти дня (Великую пятницу и субботу) были в печали и скрывались из-за страха от иудеев и несомненно, что они в эти дни постились, так что и церковное пре­дание требует не совершать совсем в эти дни таин, т. е. литургии». Не было литургии в этот день и в Иерусалимской Церкви, где богослужение в этот день состояло: а) из поклонения древу Креста Господня, обретенного при Константине Великом, и лобызания его, что имело место от 2 до 6 ч. утра (с 7 ч. до 12 дня); б) из службы, похожей по составу на наши царские ча­сы, — от 6 ч. до 9 ч. (= с 12 до 3 ч. дня) и в) из обычного великопостного 9-го часа и вечерни (с 3 ч. дня). Таким образом, весь день проходил, как и вся предыдущая ночь, в богослужении. Вот описание его у паломницы.

«После отпуста (бдения Страстей) у Креста, еще до восхода солнца, все тотчас с бодростью идут на Сион помолиться у того столба, у которого би­чевали Господа. Возвратившись оттуда, сидят немного у себя дома и тотчас все бывают готовы. Затем на Голгофе, за Крестом, поставляется епископу кафедра, стоящая теперь; на эту кафедру садится епископ; ставится перед ним стол, покрытый полотном, кругом стола стоят диаконы, и приносится серебряный позлащенный ковчег, в котором находится святое древо Крес­та; открывается и вынимается; кладется на стол как древо Креста, так и на­писание (titulus). Итак, когда это положено на стол, епископ сидя придер­живает своими руками концы святого древа, а диаконы, стоя вокруг, охраняют. Оно охраняется так потому, что существует обычай, по которому весь народ, подходя поодиночке, как верные, так и оглашенные, преклоня­ются перед столом, лобызают святое древо, и затем проходят. И так как, рассказывают, не знаю когда, кто-то отгрыз и украл частицу святого древа, поэтому теперь диаконы, стоящие вокруг, охраняют, чтобы никто из подхо­дящих не дерзнул сделать того же. И так проходит весь народ, поодиночке, все преклоняясь и касаясь Крестом и написанием сперва чела, а потом очей; затем, облобызав Крест, проходят; руку же никто не протягивает для при­косновения. И когда все облобызают Крест и пройдут, становится диакон, держа кольцо Соломона и тот рог, из которого помазывались цари, их ло­бызают и чествуют рог и кольцо... (дефект) кроме второго... (дефект) до ше­стого часа весь народ проходит, входя в одну дверь и выходя в другую, по­тому что это происходит в том месте, где накануне, то есть в четверток, совершалась литургия. И когда наступит шестой час (12 ч. дня), идут ко Кресту, будет ли дождь, или жар, потому что это место не покрыто и представляет как бы весьма обширный и красивый двор, расположенный между Крестом и Воскресением; там собирается весь народ, так что нет возможно­сти открыть решетку. Епископу ставится кафедра перед Крестом, и от шес­того до девятого часа не происходит ничего, кроме чтений, в следующем по­рядке: сперва читается из псалмов, где говорится о страданиях Господа, читаются места из Апостола, или из посланий апостольских, или из Деяний, где они говорят о страданиях Господа, также и из Евангелий места, где Он страдает; таким образом (item) читается и из пророков, где они говорят, что Господь будет страдать, и из Евангелий, где повествуется о страданиях. Итак, от часа шестого до часа девятого (3 ч. вечера) постоянно в таком по­рядке происходят чтения и поются песни, для того чтобы показать всему на­роду, что все, предреченное пророками о страданиях Господа, оказывается, как через Евангелия, так и через писания апостолов, совершившимся. Итак, в течение этих трех часов весь народ поучается тому, что не произошло ни­чего, что не было бы предречено, ничего, что не исполнилось бы всецело. С чтениями постоянно чередуются молитвы, которые приспособлены к дню. И при каждом чтении и молитве бывает такая скорбь и такой стон во всем народе, что возбуждает удивление, ибо нет никого, ни старого, ни малого, который в этот день, в эти три часа не плакал бы столько, сколько нельзя се­бе и представить, помышляя о том, что претерпел за нас Господь. После это­го, при начале девятого часа, читается то место из Евангелия от Иоанна, где Он испустил дух; по прочтении этого бывает молитва и отпуст. И после от­пуста перед Крестом, тотчас все собираются в большой церкви, в Мартириуме; правится все, что в течение всей недели правилось от девятого часа, когда собираются в Мартириуме, до вечера (вечерня). По отпуске же в Мартириуме, идут (лития) в Воскресение, и когда придут туда, читается то мес­то из Евангелия, где Иосиф просит у Пилата тело Господа и полагает его во гробе нове. По прочтении этого произносится молитва, благословляются оглашенные, и затем бывает отпуст. В этот день не возглашается о бдении в Воскресении, потому что известно, что народ утомился; но есть обычай бодрствовать там; итак, кто желает из народа, и кто может, бодрствует, а кто не может, тот не бодрствует там до утра; клирики же там бодрствуют те, кто покрепче и моложе, и всю ночь поются там песни и антифоны, вплоть до ут­ра. Бодрствует большая часть народа, одни с вечера, другие с полуночи».

 

Великая суббота

Великая суббота в Апостольских Постановлениях считается еще более строгим постом, чем пятница: не могущим оставаться без пищи два эти дня предписывается поститься так по крайней мере субботу. Тогда как обыч­но пост оканчивался вечером или в 9 ч., пост Великой субботы оканчивался в полночь или даже на другое утро (в воскресенье). В Великую субботу совершалось крещение оглашенных, но оно происходило уже на ночном бдении с субботы на Пасху, посему относилось к богослужению Пасхи. Сле­довательно, ничто и в богослужении не нарушало строгого и сурового поста этого дня, не смягчаемого близостью великого праздника. Даже в Иеруса­лимской Церкви богослужение этого дня отличалось простотою и было обыкновенным постным. Прежде всего, бдение здесь под этот день, как мы только что видели, было необязательно и на него приходили не все с вече­ра, иные только с полуночи. Кроме этого бдения или, что то же в данном случае, — утрени, в Великую субботу в Иерусалимской Церкви совершались еще только 3-й и 6-й часы: «на третьем, также и на шестом часу бывает (fit) по обычаю, — замечает паломница, — на девятом же часе не бывает (служ­бы) в субботу, но подготовляется пасхальное бдение в великой церкви, т. е. в Мартириуме». Следовательно, в Великую субботу в Иерусалимской Церкви не было не только литургии (по случаю поста), но и 9-го часа и ве­черни (в виду бдения). Не было в этот день литургии и в Римской Церкви, по свидетельству папы Иннокентия.

 

Пасха

В отношении Пасхи настоящая эпоха прежде всего ознаменовалась поч­ти окончательным решением вопроса о времени празднования ее. До какой остроты дошли в IV в. споры об этом, видно из того, что, по признанию со­временников, они волновали Церковь не менее тогдашнего великого хрис­тологического вопроса, а по выражению Сократа, христиане хотя из-за этого «не расторгали общения, но по причине разногласия проводили этот праздник печальнее». Никейский Вселенский Собор, по свидетельству Созомена, и созван был столько же для решения этого литургического спора, сколько из-за арианской ереси. В послании к Александрийской Церкви Ни­кейский Собор после речи об Арии и мелетианском расколе пишет: «изве­щаем вас, что вашими молитвами решено дело и о согласном праздновании Пасхи, так что все восточные братия, прежде праздновавшие Пасху вместе с иудеями, отныне будут праздновать ее согласно с римлянами, с нами и со всеми, которые издревле хранят ее по-нашему». Император же Константин об этом постановлении Собора отправил особое послание Церквам, в кото­ром говорит, что на Соборе «признано за благо всем и везде праздновать Пасху в один и тот же день», не вместе с иудеями, виновными в господоубийстве и отцеубийстве, чтобы не быть обязанными им даже в этом, тем более, что они заблуждаются и в этом, так как иногда у них оказывается в году две Пасхи, — а главное, чтобы не было разногласия касательно такого «праздника веры», относительно времени которого тогда уже царило согла­сие между Римом, Италией, Африкой, Египтом, Испанией, Галлией, Брита­нией, Ливией и целой Грецией. Как определяли день Пасхи упомянутые страны, не указывает ни Собор в своем послании, ни император. По этому пункту проливают некоторый свет следующие известия: правило св. апосто­лов: «аще кто епископ или пресвитер или диакон св. день Пасхи прежде весенняго равноденствия с иудеями праздновати будет, да будет извержен священнаго чина», и требование Апостольских Постановлений: «с точ­ностью наблюдайте возвращение весеннего равноденствия, бывающее в 22 день месяца дистроса (марта), замечая до 21 луны, чтобы 14-й день луны не пал на другую какую седмицу (т. е. чтобы 14 нисана не пришлось ранее весеннего равноденствия, бывающего 22 дистроса) и чтобы не отпраздно­вать Воскресение Господне в другой день, кроме дня Господня». Разница повсеместной практики в праздновании Пасхи от местной, с которой борет­ся Никейский Собор, следовательно, была в том, что вторая не сообразова­ла лунного года с солнечным, благодаря чему Пасха могла оказываться ра­нее весеннего равноденствия и не в воскресенье.

 

Так как лунный год на 11¹/₄ суток короче солнечного, то у пользующихся лунным счислением (семитов) по временам производится прибавка к году лишнего меся­ца; для уравнения обоих счислений нужно в 8 лунных лет сделать 3 вставочных ме­сяца. Прибавочный месяц у евреев присоединялся к последнему месяцу года Адару (к февралю) и назывался «Веадар», «еще Адар». Но в ту эпоху такие вставки были не урегулированы и зависели от произвола влиятельных раввинов. А если вставка не была сделана своевременно, то Пасха оказывалась ранее весны. В Талмуде сохра­нилось послание раввина Гамалиила (учителя ап. Павла) в Вавилон и Мидию: «из­вещаем вас, что так как голуби (для жертвы) еще слишком нежны и ягнята слишком молоды, и время авива (= нисана, 1-го весеннего месяца) еще не наступило, то мы по соглашению с нашими коллегами почли за нужное прибавить к году 30 дней» (Kellner. Heortologie, 34). Посему и всякий год требовалось особое извещение о на­ступление Пасхи. При существовании синедриона он ежегодно рассылал по всей Палестине особых послов с извещением о том, с какого дня нужно считать начало месяца нисана и на какой день падает Пасха; а чтобы об этом дать знать и евфрат-ским иудеям, в нисанское новолуние зажигались огни на Елеонской горе, и вслед за нею на других, вплоть до самой Вавилонии (Рыбинский В. О паломничестве в Иерусалим в библейское время // Т. К. Д. А. 1909,11,499).

 

Собор, должно быть, и потребовал празднования Пасхи в первое воскресенье после этого равно­денствия. О дне Пасхи ежегодно объявляли особыми окружными послани­ями епископы главных городов. Сохранился ряд таких «пасхальных посла­ний» от св. Афанасия Александрийского. В одном из них указываются границы пасхального круга: «римляне утверждают, что они имеют преда­ние от ап. Петра, запрещающее Пасхе преступать пределы с одной стороны 26 пармути (египетский месяц, соответствующий апрелю; должно быть, = 23 апреля), с другой — 30 фаменота (должно быть, = 26 марта).

Взгляд на праздник Пасхи у писателей этой эпохи выше, чем в III в. Григорий Богослов называет ее «царицей дней, праздником праздников и торжеством торжеств, превосходящим, как солнце звезды, не только все че­ловеческие и земные праздники, но и праздники в честь Христа», Иоанн Златоуст — «вожделенным и спасительным праздником». У императоров был обычай, которому положил начало Валентиниан I в 367 г., освобождать в день Пасхи (особым эдиктом, называвшимся indulgentia paschalis) заклю­ченных в тюрьме, кроме тяжких преступников и рецидивистов.

Непременной принадлежностью Пасхи считалось, как в III в., бдение в ночь ее. По св. Епифанию Кипрскому, «бдения до рассвета (άγρυπνοΰσι... έπεφώσκουσαν) в некоторых местах совершаются только с (Великого) чет­верга на пятницу и под воскресенье (Пасхи)». По рассказу Сократа, когда новациане, приверженцы Савватия, который стал праздновать Пасху с иуде­ями, на Пасху «совершали обычную всенощную (παννυχίδα), их объял ка­кой-то демонский страх (пред воображаемым нападением со стороны епис­копа, от которого отделился Савватий), и они ночью, заключенные в тесном месте, стали так давить друг друга, что погибло свыше 70 человек». Лактан­ций и блж. Иероним указывают в качестве основания для пасхального бде­ния ожидание Второго Пришествия именно в пасхальную ночь. «Это ночь, в которую совершается у нас бдение в виду (propter) пришествия Царя и Бо­га нашего; значение (ratio) этой ночи двойное — что в нее Он получил жизнь, когда пострадал, а после получит Царство над вселенной». «У иуде­ев есть предание, что Христос (Мессия) придет в полночь, подобно тому как во времена египтян, когда праздновалась Пасха и пришел истребитель и Господь прошел мимо сеней и кровью агнца были освящены перекладины наших фасадов (frontium). Посему я полагаю, что это апостольское преда­ние — в день пасхального бдения ранее полуночи не отпускать народа, чаю­щего пришествия Христова, и только когда это время пройдет, заручившись безопасностью, совершать всем праздник». Как и в III в., средоточием пас­хального бдения было крещение оглашенных. Св. Иоанн Златоуст и его жизнеописатель Палладий, еп. Еленопольский, описывая варварское напа­дение на базилику во время пасхального богослужения для ареста св. Иоанна Златоуста, передают между другими жестокостями воинов и о такой, что они раздевшихся уже для крещения женщин заставили бежать нагими и кровью от их ран окрасили воду в крещальнях; тем не менее в эту ночь было крещено около 3 тыс. человек. Вообще ритуал пасхального бо­гослужения оставался таким же, как в III в.; как мы видели, в Апостольских Постановлениях пасхальное бдение описывается очень близко к Сирской Дидаскалии и состоит, как и там, из «молитв и прошений» (= утреня), «чте­ния закона, пророков и псалмов (= литургия оглашенных), крещения огла­шенных, что все имело место «до пения петухов»; затем, «по прочтении Евангелия (должно быть, о воскресении Христовом) и соответствующей бе­седе», с молитвою об обращении Израиля, бдение, а с ним и пасхальный пост, оканчивались, и, должно быть, следовала евхаристия с агапой. Такой приблизительно состав имело пасхальное бдение и в других местах, как по­казывает описание аквитанской паломницы: в Иерусалиме, говорит она, «пасхальное бдение совершается так же, как у нас; только здесь прибавля­ется еще следующее: дети, восприявшие крещение, одетые так, как они вы­шли из купели, ведутся вместе с епископом в (храм) Воскресение. Епископ идет за решетку в Воскресение (в алтарь, в пещеру гроба Господня), поется одна песнь, затем епископ произносит молитву за них, и потом идет с ними в большую церковь (Мартириум), где по обычаю бодрствует (vigilat) весь народ; там совершается то, что обыкновенно бывает и у нас (продолжается пасхальное бдение и литургия) и по совершении приношения бывает от­пуст. И после отпуста бдения в большой церкви, тотчас с песнопениями идут в Воскресение, и там вновь читается место из Евангелия о воскресении; бы­вает молитва и опять (denuo) там епископ совершает приношение (литур­гию; две литургии, как и в Великий четверг), но поскорее (totum ad momen­tum), чтобы не задерживать народа; и тогда только отпускается народ. Отпуст бдения в этот день бывает в тот час, как и у нас». Пасхальное бде­ние отличалось особым обилием освещения. По рассказу Евсевия, импера­тор Константин Великий в дни «спасительного праздника, усугубляя благо­честивую деятельность свою, совершал божественное торжество со всею силою души и тела, и распоряжался празднованием так: проводимую в бодрствовании священную ночь превращал он в дневной свет, ибо назна­ченные к тому люди по всему городу зажигали высокие восковые столбы, как бы огненные лампады, озарявшие всякое место, так что эта таинствен­ная ночь становилась светлее самого светлого дня». Григорий Богослов на Пасху говорил: «прекрасное было у нас вчера светоношение и светохождение (λαμποφορία και φωταγωγία), которое совершали мы и частно и публич­но, едва не весь род человеческий и вся знать (αξία πασά), освещая ночь обильным огнем, образом великого Света... Но сегодняшний (свет) пре-славнее и превосходнее: ибо вчерашний свет был предвозвестником восстающего великого Света и как бы радостным предпразднством его; сегодня же празднуем самое Воскресение, не ожидаемое еще, но уже бывшее и собрав­шее к себе всю вселенную»¹. Последние слова показывают, что самый пра­здник Пасхи считался с утра, с разрешения поста по окончании бдения.

 

Пасхальная седмица

Впервые теперь празднование Пасхи удлинилось с одного дня до целой седмицы в соответствие неделе Страстей Господних. Св. Иоанн Златоуст проповедовал ежедневно на этой седмице: «в течение 7 дней последователь­но мы составляем собрания и предлагаем вам духовную трапезу»; «7 этих дней сряду пользовались все учением на собраниях». «Во всю Великую сед­мицу и в следующую за нею да не работают рабы, потому что та есть седми­ца страдания, а эта воскресения, и нужно поучаться». Император Феодосий Великий запретил в течение всей Пасхальной седмицы судопроизводство, а Феодосий Младший — театральные и цирковые представления. Блж. Авгу­стин называет эти дни «8 днями неофитов» (новокрещенных). В Иеруса­лимской Церкви, говорит аквитанская паломница, «пасхальные дни прово­дятся (attenduntur), как у нас, и по своему чину бывают миссы 8 дней; убранство и устройство здесь бывают такие же (hiс autem ipse ornatus est et ipsa compositio) в 8 дней Пасхи, как на Богоявление — и в большой церкви, и в Воскресении, и у Креста, и в Вифлееме, также и у гроба Лазаря». Наи­более торжественные службы были (в Иерусалимской Церкви) в первые 3 дня Пасхи и в 8-й, судя по тому, что в эти дни служба была в Мартириуме (великой церкви), откуда литания шла в Воскресение; в остальные дни слу­жили по очереди в других церквах: в среду на Елеоне, в четверг — в Воскре­сении, в пяток на Сионе, в субботу — у Креста. Ежедневно в послеобеденное время бывала литания с участием новокрещенных детей и монахов (апотактитов) на Елеон, на котором «совершались песни и молитвы» (должно быть, вечерня или служба вместо нее) в двух местах: в пещере и на Имвомоне, откуда лития шла в храм Воскресения уже «в час светильничный (lucer-nае)». В первый же день Пасхи и 8-й (= Фомино воскресенье) эта торжест­венная послеобеденная служба или вечерня, совершавшаяся в 3-х местах, получала особую прибавку — литанию на Сионе, где служилась настоящая вечерня (тоже, впрочем, не названная так, но более похожая на вечерню, чем описанная послеобеденная служба): пелись песни, приспособленные ко дню, произносилась молитва, читалось Евангелие о Фоме (т. е. о событии, происшедшем именно на месте службы), при этом в первый день Пасхи только до слов «не иму веры», а в 8-й «все чтение» (совершенно как ныне у нас); затем бывали молитвы над верными и оглашенными. Оканчивалась служба в 2 ч. ночи (= 7 ч. вечера).

 

Фомина Неделя

Воскресенье после Пасхи и в других Церквах отмечалось особым празд­нованием. У Григория Богослова, Иоанна Златоуста и блж. Августина есть слова и беседы на этот день; у первых двух они надписываются: на «Неделю новую (καινή или διακαινήσιμος)», у последнего — на «Неделю белую (dominica in albis)». Неизвестно, принадлежат ли самим авторам эти надписания и в эту ли эпоху возник обычай, давший повод к последнему наимено­ванию, — что новокрещенные (неофиты) с этого воскресенья переменяли белые одежды, надетые на них при крещении, на обыкновенные.

 

Вознесение

На Вознесение самые ранние беседы — у св. Григория Нисского и Иоанна Златоуста. Блж. Августин свидетельствует, что праздник чтится вез­де, Сократ называет его «всенародным (πάνδημος) праздником». Апостоль­ские Постановления указывают на Вознесение праздник, свободный от ра­бот. Установлению праздника могло способствовать сооружение царицей Еленой на Масличной горе великолепной базилики (разрушенной сараци­нами), кроме нее, на самом месте вознесения была церковь (есть и теперь). Но замечательно, что на Елеонской горе, судя по описанию аквитанской па­ломницы, не совершалась служба в этот праздник, который у паломницы и не называется «Вознесением», а «40 днем после Пасхи». Под этот день еще в среду в вифлеемской пещере Рождества Христова было бдение, на которое шли из Иерусалима «после 6 ч.» (12 ч. дня); на другой день здесь же была литургия с подходящими проповедями пресвитеров и епископа, так что воз­вращались в Иерусалим поздно.

 

Пятидесятница

Пятидесятницей, как и в III в., считался то 50-дневный период от Па­схи, то заключительный день его, Пятидесятница. Пятидесятница в смысле периода пользовалась тою же льготою в отношении поста, как и в III в., и в отношении коленопреклонений, как во II и III в. «В 50 дней Пятидесятницы и коленопреклонений не бывает, и пост не заповедан(ούτε προσέτακτοα)». Но этот обычай еще не имел повсеместного распрост­ранения. «Так как есть некоторые преклоняющие колена в день Господень и во дни Пятидесятницы, то дабы во всех епархиях все одинаково соблюда­емо было, угодно святому Собору, чтобы стоя приносились молитвы Богу». Блж. Августин говорит: «не знаю, всюду ли соблюдается то, чтобы молить­ся стоя в эти дни (Пятидесятницы) и во все воскресенья». По свидетельст­ву прп. Иоанна Кассиана, в Египте «во все дни Пятидесятницы никто вовсе не преклоняет колен и не держит поста до 9 ч.», но Кассиан не видел, «что­бы это с такою точностью соблюдалось в сирийских монастырях»; и в еги­петских отмена поста в Пятидесятницу выражалась только в том, что «пи­ща принималась вместо 9 ч. в 6-й (12 ч. дня), а количество и качество ее не изменялось». По словам аквитанской паломницы, в Иерусалиме «от Пасхи до Пятидесятницы совершенно никто не постится, даже и апотактиты»; но служба там в Пятидесятницу не отличалась от обычной непостной, исклю­чая среду и пятницу, когда обычная в эти дни лития (proceditur) на Сион со­вершалась утром, так как не было поста; и бывала «мисса (литургия?) по чи­ну своему».

Пятидесятница в тесном смысле считалась праздником только в честь Святого Духа. «Почти день Духа», — призывает Григорий Богослов в слове на этот праздник. Может быть, ввиду этого и по связи крещения с миропо­мазанием существовал обычай, упоминаемый и в III в. Тертуллианом, кре­щения в Пятидесятницу. У блж. Августина есть слово в Пятидесятницу к новокрещенным, которым он между прочим говорит: «что видите Здесь происходящим пред вами на алтаре Божием, то вы уже видели и в прошлую ночь», следовательно, в ночь на праздник бывало бдение, на котором и со­вершалось крещение. Император Феодосий Младший запрещает театраль­ные игры «в Пасху и Пятидесятницу, пока носятся светлые крещальные одежды и читается воспоминание апостольского страдания» (Деяния). В Иерусалимской Церкви Пятидесятница имела, по описанию аквитанской паломницы, выдающееся и между великими праздниками по продолжи­тельности и торжественности богослужение. В этот день, говорит паломни­ца, «бывает большой труд народу». Праздник открывается, впрочем, обыч­ною воскресною утренею с таким же Евангелием в храме Воскресения, начинающеюся, как и ежедневная утреня, с пения петухов. С наступлением утра в Мартириуме совершается литургия с проповедью пресвитеров и епископа; из-за предстоящих литаний отпуст ускоряется и бывает до 3 часа (9 ч. утра). Сразу после отпуста народ ведет епископа с песнопениями на Сион, где в церкви на месте сошествия Святого Духа читается место из Дея­ний об этом событии, бывает проповедь пресвитеров на ту же тему; «потом по чину своему бывает мисса, совершается и тут приношение (offertur — ли­тургия)». Народ отпускается на обед. После обеда бывает богослужение на Елеонской горе, — именно сначала вечерня (не названная так) на Имвомоне (месте Вознесения): «Садится епископ, пресвитеры и весь народ, быва­ют чтения, вперемежку поются песни и антифоны, приличествующие дню и месту; молитвы, которые вставляются, всегда имеют такое содержание, что подходят ко дню и месту (о сошествии Святого Духа); читается также и то место из Евангелия, где говорится о вознесении Господа на небо по воскре­сении;

 

На празднике в 40-й день после Пасхи не упоминается о таком Евангелии и вооб­ще о чествовании Вознесения. Может быть, Вознесение и Сошествие Святого Духа праздновались вместе в Пятидесятницу. Вообще эти два праздника не везде еще обособляются. Так, Эльвирский Собор 305 г. постановляет: «следует исправить не­верное установление по свидетельству Писаний и праздновать всем день Пятиде­сятницы; иначе кто не поступит так, заявит себя вводителем новой ереси» (пр. 43). Древнее epitome (сокращ. сборник) этого Собора передает это правило так: «после Пасхи пусть соблюдается 50-й день, а не 40-й» (Mansi. Sacr. concil. II, 13). Может быть, монтанисты, думавшие, что только в Монтане Дух Святой впервые очутился на земле, были против празднования Пятидесятницы (Hefele С. Conciliengeschichte. Freib. in. В., 1855.1,145).

 

по окончании благословляются оглашенные, потом верные, и схо­дят оттуда в 9 ч. и с песнями идут в Елеонскую церковь над пещерой, где Господь сидел и учил апостолов. По прибытии туда уже после 10 ч. (4 ч. ве­чера) там совершается вечерня (lucernare), произносится молитва, благо­словляются оглашенные, потом и верные (это, собственно, только лития к вечерне, совершенной на Имвомоне). Оттуда весь народ до одного спуска­ется с епископом, при пении песней и антифонов, приличествующих этому дню, и идут медленно к Мартириуму. Когда подходят к городским воротам, бывает уже ночь (после 6 ч. вечера) и выносят навстречу народу множество церковных светильников, и так как довольно далеко от ворот до Мартариума, то приходят туда около 2 ч. ночи (= 7 ч. вечера), потому что идут мед­ленно, и все из-за народа, чтобы он не утомлялся. Весь народ с епископом входит при песнях в Мартириум большими дверями, что со стороны площа­ди. По входе в церковь поются песни, произносятся молитвы, благословля­ются оглашенные, за ними верные (2-я лития к вечерне, начатой на Имво­моне). И оттуда снова с песнями идут в Воскресение; и когда придут в Воскресение, подобным же образом поются песни и антифоны, произносит­ся молитва, благословляются оглашенные, за ними верные (3-я лития к той же вечерне). Подобное же совершается у Креста (4-я лития). И оттуда сно­ва весь христианский народ до одного человека ведут епископа с песнями на Сион; когда придут туда, бывают приличествующие чтения, поются псалмы и антифоны, произносится молитва, благословляются оглашенные, за ними верные, и бывает отпуст (5-я лития, самая торжественная, с чтениями, т. е., должно быть, целая вечерня). По отпусте все подходят к руке епископа и за­тем каждый возвращается к себе домой около полуночи». Таким образом, богослужение Пятидесятницы в Иерусалимской Церкви IV в. по количеству литий и продолжительности напоминает богослужение Великого четверга под пятницу, только первое занимало целый день, а второе — ночь.

 

Седмица Пятидесятницы и пост после нее

Апостольские Постановления предписывают праздновать Пятидесят­ницу целую неделю. Но в Иерусалимской Церкви, по словам аквитанской паломницы, «со следующего дня Пятидесятницы все постятся по обычаю, как во весь год, каждый как может, исключая дни субботние и воскресные»; восстанавливается и обычное богослужение. «После нее (Пятидесятницы) одну седмицу поститесь, ибо справедливо, чтобы вы и веселились о даре Божием, и постились после послабления», — предписывают Апостольские Постановления. Таким образом, теперь же получил начало Петров пост, в качестве торжественного восстановления обычных постов года после 50-дневной отмены их.

 

Неподвижные праздники

Разработав почти до нынешнего состава круг важнейших подвижных праздников, рассматриваемый период меньше сделал для неподвижных праздников; наиболее важное в этом последнем отношении — введение 3 новых праздников: Рождества Христова, Сретения и Воздвижения.

 

Рождество Христово и Богоявление

Праздник Рождества Христова выделился из Богоявления вследствие того, что этот последний праздник имел слишком уж сложный ряд воспоми­наний. Судьбы этих двух праздников тесно связаны, и у них история об­щая. — Получивший начало в III в., но не имевший тогда всеобщего распро­странения, праздник Богоявления (τάθεοφάνεια или επιφάνεια) теперь вводится в самых отдаленных странах: упоминается во Фракии в 304 г., в Галлии в 361 г., в Испании в 380 г.; только донатисты в Африке отвергают его как нововведение. Законом ок. 400 г. на Богоявление запрещены цирко­вые представления, но от судопроизводства этот день сделан свободным только при Юстиниане. Но не везде с этим праздником соединяются оди­наковые воспоминания. По Апостольским Постановлениям (Сирия) и по древнейшему коптскому календарю, этот праздник посвящен Крещению Господню. Блж. Августин в своих 6 словах на этот праздник говорит толь­ко о поклонении волхвов. Для всего же почти Востока до конца IV в. это праздник в честь Рождества Христова. Из описания Богоявления в Иеруса­лиме у аквитанской паломницы очевидно, что это был праздник в честь Рождества Христова. Начало описания не сохранилось, и уцелевшая часть его говорит уже о возвращении литии в Иерусалим из Вифлеема при пении «Благословен Грядый во имя Господне»; лития подходила к Иерусалиму уже пред рассветом; следовательно, всю ночь под праздник бывало бдение в Вифлеемской церкви, которое по уходе литии продолжалось там клиром и монахами; лития с епископом входила в Воскресение, «где уже горят бес­численные лампады; там поется псалом, произносится молитва, получают благословение от епископа сперва оглашенные, потом верные». В 2 ч. (7 ч. утра) бывает в Мартириуме литургия с проповедью и чтениями, а после нее с пением идут в Воскресение, и отпуст бывает около 6 ч. (= 12 ч. дня). Ве­черня — ежедневная. На 2-й и 3-й день праздника служба тоже бывает (рго-ceditur) в Мартириуме (на Голгофе), такой же продолжительности, до 6 ч., и столь же радостная (laetitia); на 4-й день так же празднуют (celebrantur) в Елеонской церкви, на 5-й день — в церкви Лазаря, на 6-й в Сионе, на 7-й в Воскресении, на 8-й опять в Мартириуме. Все эти дни столь же торжест­венная служба совершается и в Вифлееме местным клиром и тамошними монашествующими. Паломница отмечает богатое украшение церквей в этот праздник: «там не увидишь ничего, кроме золота, драгоценных камней, шелка; посмотришь ли на ткани, они чистого шелка, шитые золотом; посмо­тришь ли на завесы, они также чистого шелка, шитые золотом (следова­тельно, храм драпировался материями, как теперь делается в Римском со­боре св. Петра к торжествам); сосуды же все выносятся в этот день золотые, украшенные каменьями». Что праздник этот, который паломница в другом месте называет «Богоявлением» (epiphania), посвящен был Рождеству Христову, видно из близкого и широкого соприкосновения праздничного богослужения с Вифлеемом, а также из того, что чрез 40 дней после этого праздника чествовалось Сретение Господие.

Не в одном Иерусалиме к этому времени (кон. IV в.) Рождество Христо­во как бы затенило другие воспоминания, соединявшиеся с праздником Богоявления. Так было по всему Востоку. Епифаний Кипрский доказывает (в полемике с алогами), что рождение Спасителя было 6 января, а крещение 8 ноября. По свидетельству Иоанна Кассиана, в Египте под Богоявлением «разумеют Крещение Господне и Рождество по плоти, и потому торжество того и другого таинства празднуют не в два дня, как в западных областях, а в один». Армянская Церковь и до сих пор празднует Рождество Христово 6 января. Даже после того, как Восток под влиянием Запада отделил Рожде­ство Христово от Богоявления, первому продолжали усвоять наименование Богоявления. Василий Великий говорит о Рождестве Христовом: «будем на­зывать этот праздник наш Богоявлением». Григорий Богослов говорит: «ныне мы празднуем Богоявление, или праздник Рождества».

Ранее всего праздник Рождества Христова отделился от Богоявления в Римской Церкви. По свидетельству Иоанна, еп. Никейского (IX в.), неизве­стно на чем основанному, эта Церковь начала праздновать Рождество Хри­стово 25 декабря при папе Юлии (337—352). В одном сводном календарно-хронографическом памятнике, доведенном до 354 г. и носящем разные названия (Anonymus Cuspiniani, Catalogus Bucherianus, Calendarium Furii Philocali), в отделе Depositio martyrum (дни смерти мучеников) в 8-е ка­ленды января (= 25 декабря) показано «день рождения Христа в Вифлее­ме», а в отделе Annales заметка: «в консульство Цезаря Августа и Емилия Павла родился Христос в 8 календы января в пятницу, в 15-й день новолу­ния». Следовательно, Рождество Христово в Риме стало праздноваться 25 де­кабря до 354 г. и, должно быть, задолго до этого года. Папа Ливерий (352—366) при посвящении в инокини сестры св. Амвросия Медиоланско­го Марцелины указывал ей на значительность в совпадении этого события ее жизни с днем рождения Спасителя от Девы и при этом упоминал о чуде­сах претворения воды в вино в Кане и насыщения 4000 человек. Это пока­зывает, что, с одной стороны, в Риме существовал уже самостоятельный праздник Рождества Христова, не тождественный с Богоявлением (с этим последним праздником Ипполит Римский соединяет воспоминание о кре­щении), с другой, — что однако этот праздник еще ассоциировался в со­знании римских христиан с Богоявлением (чудо в Кане и чудо насыще­ния — памяти богоявленские).

 

Иначе Kellner. Heortologie, 99. Различно определяют, чем вызвано было отделение праздника Рождества Христова от Богоявления. Думают, отчасти влияло здесь прекращение мученичества, позволившее более ценить земную жизнь и начало ее; может быть, хотели противопоставить христианский праздник языческим, че­ствовавшим декабрьский солнцеворот. В Риме 17—23 декабря праздновались Са­турналии; соответственно мрачному характеру бога Сатурна, или Хроноса (пожи­равшего своих детей), это был печальный праздник с гладиаторскими боями (Кирилл Александрийский. Прот. Юлиана, 4); за ним следовал радостный праздник «непобедимого солнца» (совершавшийся с особенным блеском императором Юлианом) в честь зарождающегося солнца и в преддверии нового года, падавший на время, когда солнцеворот становился уже заметен для всех (Юлиан, имп. Речь 4-я). В упомянутом римском календаре Филокала под 25 декабря указано: «N(ata-lis) Invicti», «рождение непобедимого»; «непобедимый» — обычный эпитет богов, особенно уместный по отношению к нарождающемуся солнцу (возможно, впро­чем, что так назван в этом календаре день рождения царствовавшего императора, так как в другие месяцы календарь указывает дни рождения императоров. — Смир­нов Ф. [еп. Христофор]. Происхождение и значение праздника Рождества Христо­ва. Киев, 1883. С. 92 и д.). В Александрии 25 декабря был языческий праздник Кикеллий; были в такую пору праздники и в других странах. Высказывалось предположение, что на установление праздника 25 декабря мог повлиять и иудей­ский праздник обновления храма в 25-й день месяца тейвейс (= декабрь), на кото­рый находят указания у прор. Аггея (2, 15—18) и Захарии (6, 14; ср. Ин. 10, 22), притом в связи с мессианскими предсказаниями (Смирнов Ф., там же, 59 и д.).— Когда праздник Рождества Христоа был приурочен к 25 декабря, тогда этот день стали считать днем и самого события. До этого же вопрос о дне рождения Спаси­теля был спорным. Мы видели, что Климент Александрийский указывает, по-види­мому, 3 мнения, существовавшие в его время о дне рождения Спасителя: одни при­урочивали его к 25 пахона (египетский месяц, =20 мая) другие 15 и 11-му туби (10 или 6 января). Ср. выше мнение Епифания Кипрского. В сочинении III—IV в. De pascha computus, приписывавшемся св. Киприану, днем рождества Христова считается 28 марта, а в надписи на статуе св. Ипполита Римского — 25 марта. В не­давно открытой Georgiades'oм (в Халки) части комментария св. Ипполита на кн. прор. Даниила есть замечание: «первое явление Господа во плоти, при котором Он родился в Вифлееме, произошло 25 декабря в среду, в 42 г. Августа, от Адама в 5500 г.; а пострадал Он 25 марта в пятницу, в 18 году Тиверия, в консульство Руфа и Рубелия»; но в других фрагментах того же комментария (например, в древней рукописи библ. Chiggi) и в цитате этого места у армянского еп. Георгия от 714 г. не указано здесь число месяца, и оно не требуется контекстом комментария (Kellner. Heortologie, 98). Только в IV и V вв. стали решительно защищать дату 25 декабря для рождества Христова — св. Иоанн Златоуст (см. ниже) и блж. Августин (сл. 190,1; 192, 3; 196,1).

 

Самое раннее слово на Рождество Христово из западных отцов у Зенона Веронского ( 380 г.). — На Востоке праздник становится прежде всего известен в Каппадокии: Василию Великому ( 379 г.) принадлежит уже, как мы видели, слово с надписанием «на св. Рож­дество Христово»; может быть, ему принадлежит и первоначальное введе­ние этого праздника на Востоке. Друг Василия Великого Григорий Бого­слов насаждает праздник в Константинополе. Когда после смерти Валента и вступления на престол Феодосия Великого православные в Константино­поле вздохнули свободно от арианских притеснений, то они получили в лице исаврийского отшельника Григория Богослова, бывшего еп. Сасимского, своего первого епископа; свое служение он начал в частной церкви, которую назвал Анастасией; в ней он первый раз в Константинополе в 379 г. 25 декабря совершил праздник Рождества Христова. Таким обра­зом, первым актом восстановления Православия в столице было введение нового праздника. Деятельность св. Григория Богослова в Константинопо­ле была непродолжительна (до 381 г.); с удалением его могло быть отме­нено его нововведение; поэтому неудивительно, что одно известие, правда довольно позднее (у Иоанна Никейского IX в.), приурочивает введение праздника Рождества Христова в Константинополе ко времени императо­ра Аркадия (395—408 г.): посетивший свою мать и брата император Гоно­рий расположил их к установлению здесь по примеру Рима этого праздни­ка. В Антиохии св. Иоанн Златоуст на память мученика Хрисогона 20 декабря 386 или 388 г. говорил, что в наступающее 25 декабря впервые бу­дет здесь праздноваться Рождество Христово, — что на Западе этот празд­ник издавна известен, а в Антиохию сведения о нем проникли лет 10 тому назад; что сам он уже давно желал и даже втайне молился, чтобы этот пра­здник совершался и в Антиохии. Наступивший через несколько дней пра­здник собрал множество народа, и в беседе к нему Златоуст опять касается истории праздника. Он говорит, что о празднике много спорили в Анти­охии, одни считали его нововведением, другие указывали на то, что он из­давна совершался на Западе от Фракии до Кадикса; по трем основаниям Златоуст призывает слушателей к почитанию праздника: а) из-за быстро­ты, с которою он распространяется: «хотя нет еще 10 лет, как этот день стал известен нам, но как будто издавна и за много лет преданный нам, так он процвел от вашего усердия; прекрасные и благородные растения, быв посажены в землю, скоро достигают великой высоты и отягчены бывают плодами, так и этот день... вдруг так возрос и принес столь великий плод, что, как можно теперь видеть, двор наш наполнен и вся церковь стеснена от многолюдного стечения»; б) что 25 декабря есть день рождения Спасителя, по Златоусту, подтверждается хранящимися в Риме документами о переписи при Августе; в) это видно и из того, что зачатие Спасителя, по евангелисту Луке, последовало чрез 6 месяцев по явлении Архангела Гав­риила Захарии, а последнее должно было иметь место в месяце тисри (= сентябре) в день очищения; если же зачатие Спасителя было в марте, то рождение его должно было падать на декабрь. — Несколько позднее но­вый праздник получил признание в двух других центрах тогдашнего хрис­тианства: Александрии и Иерусалиме. В то время, как еще в бытность Кас­сиана в Египте (ок. 380 г.) там не было праздника 25 декабря, в 432 г. (в патриаршество Кирилла Александрийского) в Александрии произносит проповедь на Рождество Христово 29-го числа египетского месяца хийяк (= 25 декабря) приезжий еп. Емесский Павел. — Что касается Иерусалима, где, как мы видели, аквитанская паломница (ок. 385 г.) праздновала Рож­дество Христово 6 января, то, по свидетельству Василия Селевкийского, «Ювеналий (425—428 г. еп. Иерусалимский), занимающий теперь славную и важную кафедру Иакова, начал праздновать день рождения Господа». С этими достоверными известиями согласны в общем и позднейшие разукра­шенные в пользу Римской Церкви и не свободные от анахронизмов преда­ния о введении праздника Рождества Христова на Востоке. По одному из этих преданий, Иерусалимский еп. Кирилл, по другому Ювеналий, пись­мом к папе Юлию жаловался на неудобство праздновать Рождество Хрис­тово и Крещение в один день: «нельзя идти в одно время в Вифлеем и на Иордан», и просил исследовать и определить день рождества Христова; па­па рекомендовал практику своей церкви — празднование Рождества Хрис­това 25 декабря. Василий Великий поручил Григорию Богослову устано­вить на Константинопольском Соборе это празднование. Златоуст тоже дал на это согласие. Из Кипра призван был Епифаний, чтобы он, как природ­ный иудей, на основании Писаний, утвердил день. Патриархи Феофил Александрийский и Флавиан Антиохийский приняли новый праздник. Ввиду такого единодушия и еретические секты последовали в данном слу­чае Кафолической Церкви. — Успехом своим новый праздник, конечно, обязан величию чествуемого события. Но введение его потребовало нема­ло времени и не обошлось без борьбы. Уже Епифаний Кипрский, считав­ший днем рождения Спасителя 6 января, на основании замечания еванге­листа Луки, что при крещении Спасителю было около 30 лет⁷, настойчиво доказывает («много раз я вынужден был говорить»), что рождество Спаси­теля не могло быть в то же число месяца, что и крещение. Против этого отождествления возражают также Златоуст: «не тот день, в который родил­ся Спаситель, должно называть явлением (επιφάνεια), но тот, когда Он крестился, не после рождения Он сделался всем известным, но когда крес­тился» (следует ссылка на Ин. 1,33), и мимоходом блж. Иероним: «в рож­дении Своем Сын Божий явился миру сокровенно, а в крещении — совер­шенно». Обычай празднования в один день Рождества Христова и Крещения не был оставлен по местам на Востоке и в VI в. Косма Индикоплевс (ок. 530 г.) замечает, что тогда как Рождество Христово всюду празд­нуется в декабре, одни иерусалимляне «по легковерному предположению (στοχασμού)» празднуют его вместе с Богоявлением.

С выделением Рождества Христова в особый праздник, на Востоке за Богоявлением осталось одно лишь воспоминание крещения. Для Апостоль­ских Постановлений Богоявление — праздник только в честь крещения. Еще Ефрем Сирин в гимнах на Богоявление говорит о крещении Христовом и об оглашенных. Одновременно с разделением праздников должны были на Востоке к 6 января приурочить крещение оглашенных, в связи с чем те­перь же возник обычай особого чествования воды, освящавшейся в этот праздник для крещения оглашенных. Иоанн Златоуст в беседе на Крещение Господне говорит: «Христос крестился и освятил естество вод, и потому в этот праздник все, почерпнув воды (ύδρέσάμενοι) в полночь, отлагают для дома и хранят во весь год влагу (τα νάματα) от освященных сегодня вод; и бывает явное знамение: естество тех вод не портится от долготы времени, но целый год, и часто два и три, сегодня взятая вода остается неповрежденною и свежею (άκερκίου και νεαρού) и после такого промежутка не уступает водам, только что почерпнутым из источника».

 

Сретение

Иерусалимская Церковь, по свидетельству галльской паломницы, в эту уже эпоху праздновала и день Сретения Господня. Праздник не имеет у па­ломницы названия, а обозначается «40 день от Богоявления» и образ выра­жения ее («празднуется здесь с большою честью»), по-видимому, дает по­нять, что на родине паломницы этого праздника не было. «В этот день служба бывает в Воскресении (не в Мартириуме, как в величайшие празд­ники и как литургия в воскресный день), и все совершается по порядку с ве­личайшим торжеством, как бы в Пасху (!); проповедуют все пресвитеры, и потом епископ, толкуя всегда о том месте Евангелия, где в 40-й день Иосиф и Мария принесли Господа во храм».

 

Воздвижение и Обновление храма Воскресения

В той же Иерусалимской Церкви получил теперь начало и праздник Об­ретения (и Воздвижения) Честного Креста, стоявший в тесной связи с пра­здником Обновления храма Воскресения, как и самые события эти непо­средственно связаны друг с другом. Император Константин, как только стал единодержавным, решил построить церковь на гробе Господнем, который язычники, по свидетельству Евсевия, засыпали, сравняли с землей и воз­двигли над ним храм Венеры; пещера гроба была найдена глубоко под зем­лей и над ней сооружен великолепный храм. Рассказывает Евсевий и о по­сещении матерью Константина св. Еленою святых мест, о богатых дарах храмам, построенным ее сыном в Вифлееме и на Масличной горе. Об обре­тении Креста Евсевий не упоминает. О последнем говорят уже Сократ и Со-зомен. По их рассказу, определили, какой крест Господень из трех найден­ных, по чуду исцеления, совершившемуся через возложение на смертельно больную женщину, а по позднейшим рассказам (например, у Павлина Ноланского VI в.) — по чуду воскрешения. Обретение Креста Сократ неверно помещает после Никейского Собора, так как Елена умерла в год последнего; вернее указывает год события Александрийская хроника: 320-й; хронограф Феофан еще ранее. Далее Иерусалима праздник в эту эпоху едва ли имел распространение: о нем никто не упоминает; он мог быть разве в церквах, получивших часть древа (например, в Константинополе); общецерковное чествование он начал получать, должно быть, только по возвращении взя­той персидским царем Хозроем части древа императору Ираклию. День этого последнего события, 3 мая, на Западе ранее (с VII в.) стал праздно­ваться, чем 14 сентября. Понятно, в Иерусалиме день Обретения (Воздви­жения) Креста был величайшим праздником в эпоху еще свежей памяти о событии. Вот описание праздника у паломницы. «Днем обновлений зовется то время, когда святая церковь, что на Голгофе, которую зовут Мартириумом, посвящена Богу; и святая церковь, что в Воскресении, то есть на том месте, где Господь воскрес после страданий, и она посвящена в этот день Бо­гу. Обновление этих святых церквей празднуется с величайшею честью по­тому, что в этот день обретен Крест Господень. Поэтому и было так устрое­но, что день первого освящения вышеназванных церквей был тот день, когда обретен Крест Господень, чтобы все вместе праздновалось в один и тот же день со всею радостью. А в Священном Писании находим, что день обновления есть тот день, когда святой Соломон, по довершении дома Божия, который сооружал, стал перед алтарем Бога и молился, как писано в книгах Паралипоменон. Итак, когда наступают эти дни обновлений, они че­ствуются восемь дней: за много дней начинают собираться отовсюду, не только из отшельников или апотактитов из различных провинций, то есть из Месопотамии, и Сирии, и Египта, и Фиваиды, где много отшельников, но и изо всех различных мест и провинций; ибо нет никого, кто бы в этот день не стремился в Иерусалим к толикой радости и к столь честным дням: и ми­ряне, как мужи, так и жены верным духом подобным же образом собирают­ся в эти дни из всех провинций в Иерусалим, ради святого дня. В эти же дни собираются в Иерусалиме епископов — когда их немного — более сорока или пятидесяти; и с ними приходит много их клириков. И что говорить мно­го? Тот, кто не будет участвовать в столь великом торжестве в эти дни, по­лагает, что он впал в величайший грех; если только не будет какой-нибудь препятствующей необходимости, которая удерживает человека от благого намерения. В эти дни обновлений украшение всех церквей бывает то же, ка­кое бывает в Пасху и в Богоявление; и каждый день правится служба в раз­личных святых местах так же, как в Пасху и в Богоявление. Ибо в первый и второй день правится служба в большой церкви, которая зовется Мартириум. На третий день — на Елеоне, то есть в церкви, что на горе, откуда воз­несся Господь на небо после страданий, в каковой церкви есть пещера, в ко­торой учил Господь апостолов на горе Масличной. В четвертый же день... (дефект)». Также по свидетельству Созомена, со времени освящения Мартириума при Константине Великом «Иерусалимская Церковь совершает этот праздник ежегодно и весьма торжественно, так что тогда преподается даже таинство крещения, и церковные собрания продолжаются 8 дней; по случаю этого торжества туда стекаются, для посещения св. мест, многие почти со всей подсолнечной».

 

Богородичные праздники. Успение и Благовещение

С ослаблением язычества, борьба с мифическим элементом которого не позволяла останавливаться на подробностях земного происхождения Спа­сителя, христианство могло воздать должное чествование после Христа и Его Матери. Константин Великий построил Ей три храма в новой столице. В Риме до построения Либерианской базилики, которая до последнего вре­мени считалась древнейшим храмом, существовала, как обнаружили недав­ние исследования, церковь в честь Пресв. Богородицы (Maria Antiqua). Су­пруга императора Маркиана (450—457 г.) Пульхерия построила в Константинопольском предместье Влахернах такой известный впоследст­вии храм Богородицы, а также храмы Ей Одигитрии и в Халкопратии. Ефесский Собор (431 г.) происходил в церкви Пресв. Марии. Ей же посвящен был храм спудеев в Иерусалиме. В похвальной речи Феодора св. Феодосию (ок. 500 г.) говорится, что в палестинских монастырях ежегодно с большой торжественностью совершается память Богородицы (Θεοτόκου μνήμη), т. е., должно быть, Успения Ее. Если слова на Благовещение патр. Константино­польского Прокла ( 446 г.) и Равеннского еп. Петра Хрисолога ( 450 г.) подлинны, то в эту же эпоху возник и праздник Благовещения; в пользу это­го может говорить и тесное соотношение его с Рождеством Христовым.

 

Мученические памяти

Прекращение гонений, отодвинув мучеников в священную даль про­шлого, не могло не усилить чествования их. Праздники в честь их возника­ли тем естественнее, что были у всех на виду останки их и гробы и точно известны были дни кончины их. Каждая Церковь имела длинный ряд му­чеников, и теперь стали заботиться о том, чтобы собрать в одно сведения о времени и месте страдания их и неопустительно совершать память их. У каждой значительной Церкви образуется свой месяцеслов святых. Состав­ление его было тем легче, что относительно многих мучеников сохрани­лись или официальные протоколы следствия и суда над ними, или же за­писи, сделанные самими христианскими очевидцами при страдании и тотчас по кончине мученика. Нужно было только сгруппировать эти све­дения, а это стали делать еще в III в., причем в некоторых Церквах дело это получило самую тщательную и систематическую постановку. Ввиду этого неудивительно, что в IV в. у частных Церквей возникают месяцесловы сво­их мучеников.

 

Месяцесловы

Первоначально эти месяцесловы присоединялись к языческим кален­дарям, в которых наряду с языческими праздниками обозначались дни кон­чины и памяти мучеников, так же как важнейшие христианские праздники.

 

а)  Филокала

Таков, например, календарь в вышеупоминавшемся хронографе, при­надлежащий Филокалу. Это чисто языческий календарь на 352 г.; но к нему присоединены: список 12 Римских пап (с Луция до Юлия I, с 252 г. по 352 г.) с обозначением дня погребения их (список носит заглавие Depositio episco-porum) и такой же список римских мучеников (Depositio martyrum, достига­ющий 304 г.), имеющий 22 памяти их. В этот последний внесены и св. папы, скончавшиеся мученически (Сикст, Фавиан, Каллист, Пантиан); упомина­ется несколько и не римских мучеников (Киприан, Перпетуя и Филицитата — из Африканской Церкви, дочерней по отношению к Римской); кроме мучеников, только 2 памяти апостолов (22 февраля «кафедры Петра в Ан­тиохии» и 29 июня Петра и Павла) и один праздник Рождества Христова — 25 декабря. При именах нет титула «мученик» или «святой». — Из 22 памя­тей мучеников этого календаря 15 вошли в наши святцы (важнейшие, кро­ме упомянутых: Агнии 21 января и Лаврентия 10 августа).

 

б) Полемия Сильвия

Такого же чисто местного и полуязыческого характера календарь Поле­мия Сильвия (Polemius Silvius), епископа Sitten'a в сев. Италии (435^-455 г.). В нем указываются языческие праздники (всех 53, а у Филокала более 100): Carmentalia, Lupercalia, Terminalia, Quinquatria, Lavatio Cereris (омовение Цереры), feriae servorum (праздник рабов 17 декабря = Сатурналии), feriaeancillarum (праздник рабынь 7 июля), natales (дни рождения) цезарей, Ци­церона, Виргилия, дни заседаний сената и цирковых игр, и рядом — христи­анские памяти: Богоявление, смерть Христа 25 марта, Воскресение Его 27 марта, Рождество Христово и 6 праздников святых: depositio Petri et Pauli 22 февраля (не 29 июня), Винцентия, Маккавеев, Ипполита, Стефана, Лав­рентия. Таким образом, это календарь, предназначавшийся как для светско­го, так и для церковного употребления.

 

в) Сирский

Из чисто христианских месяцесловов древнейший — это Сирский из рукописи (нитрийского происхождения) 411 г. с заглавием: «Имена гос­под наших исповедников и победителей и дни их, в которые они приняли венцы». Составлен в 370—400 г. Состоит из двух различных частей: соб­ственно месяцеслова, заключающегося словами: «здесь кончаются испо­ведники Запада» и прибавления к нему с заглавием: «Имена наших господ исповедников, умерщвленных на Востоке», где уже не по числам месяца, а по иерархическим степеням указываются епископы, пресвитеры и диако­ны, скончавшиеся мученически в Персии (Персия считалась, таким обра­зом, тогда Востоком христианским). В месяцеслове, начинающемся с де­кабря (но 1—25 декабря дефект), памяти на большую половину дней года. Пред именем мученика большей частью обозначается место его страда­ния, у иерархических лиц указывается их сан. Кроме мучеников, среди ко­торых есть и Маккавеи, встречаются и памяти епископов: 1 Римский, по 2 Александрийских, Антиохийских и Палестинских и 2 неуказанных горо­дов; при этом у некоторых из этих немучеников добавка: «память». Из апостолов «Стефан апостол и корифей мучеников» 26 декабря, Иоанн и Иаков 27 декабря, Павел и Петр «корифей апостолов» 28 декабря; из пра­здников только Богоявление — 6 января, но Рождество Христово — де­фект; «в пятницу после Пасхи память всех мучеников». Таким образом, месяцеслов почти исключительно мученический. Из мучеников некото­рые выделяются месяцесловом в разряд «древних»; это, должно быть, все пострадавшие до Диоклетиана. Что касается этнографического распреде­ления памятей, то наиболее никомидийских святых: имя Никомидии упо­минается 32 раза; Антиохии 24, Александрии 19, Константинополя, Рима и Иерусалима по 2; должно быть, месяцеслов первоначально составлен был в Никомидии и постепенно подвигался к востоку, обогащаясь памятя­ми, а в Персии получил механическое добавление второй части. Таким об­разом, это тип поместного месяцеслова на первых шагах развития его вобщецерковный. Он имеет много общих памятей с псевдо-Иеронимовым месяцесловом VII в. и с нашим (например, Игнатий, Поликарп, Агнесса, Перпетуя, Вавила, Памфил, Хиония, Агафия, Платон, Роман, Пелагия и др.), но большей частью в другие числа месяца.

 

г) Карфагенский

Другой поместный месяцеслов той же эпохи — карфагенский с заглави­ем: «Здесь содержатся страдания святых и преставления епископов, кото­рым ежегодно празднует Карфагенская Церковь». Позднейшая память, по-видимому, начала V в. Календарь начинается с Пасхи 19 апреля и обрывается на 16 февраля; памяти на 80 дней; к именам прибавляются ти­тулы: мч., св. мч., ап., евангелист. Из праздников Рождество Христово и Бо­гоявление (Epiphania); есть памяти Маккавеев, Иоанна Крестителя, младен­цев, убиенных Иродом, апп. Андрея, Иакова, «которого убил Ирод», Луки, Стефана, 8 Карфагенских епископов, из мучеников 15 общие с нашими святцами.

 

д) Готский

От той же эпохи (ранее половины V в.) сохранился отрывок готского (арианского) календаря на 23 октября—29 ноября, с именами исключи­тельно готскими (строго-национальный, — например, нет памятей Климен­та и Цецилии); 14 ноября — ап. Филиппа, 29 ноября — ап. Андрея.

 

Лики святых в месяцесловах

Обозрение этого ряда древнейших календарей достаточно показывает, что, собственно, это месяцесловы мученические и только изредка и посте­пенно в них привходили другие памяти — прежде всего апостолов, глав­ным образом как первых мучеников. Можно думать, что из апостолов большинство в эту уже эпоху получили место в святцах Церквей, которые считали их своими основателями или где открыты были останки их (в Ри­ме Петра и Павла, в Иерусалиме — Иакова, в Александрии — Марка). Но очень скоро, ранее чем мученические, памяти апостольские должны были стать общецерковными. Император Константин Великий построил в Кон­стантинополе «храм (μνήμη) апостолов», в котором и погребен. Из от­дельных апостолов в эту эпоху общецерковное распространение получила память апп. Петра и Павла. То же можно сказать о памяти Иоанна Крести­теля и св. Стефана. — Рассмотренные календари показывают, что рядом со своими мучениками местные Церкви чтили память своих епископов, но при этом характерно, что дни, посвященные последним, обозначались другим термином: не natalitia («день рождения», иначе — «страдания»), а «памя­ти» (сирский месяцеслов) или «преставления» (карфагенский месяцеслов). По Созомену тоже каждая самостоятельная поместная Церковь (например, Маюмская, Газская) «совершает свои торжества (πανηγύρεις) мучеников и памяти (μνείας) бывших у них иереев». Почившая иерархия местной Церкви, таким образом, ставилась почти в один разряд с мучениками, и должно быть, вся (в карфагенском календаре 8 местных епископов). —

 

«Относительно иерархов или святителей с большою возможностью должно быть принимаемо, что первоначально они причисляемы были к лику святых или ка­нонизуемы одинаково с мучениками, т. е. ео ipso или по тому самому, что были святителями, и что потом они начали быть канонизуемы одинаково с подвижни­ками, которых Церковь признавала святыми не по причине принадлежности их к известному классу, а потому, что лично того или другого считала достойным сего признания. Симеон Солунский говорит, что в Константинополе «в величай­шем храме апостолов издревле почившие архиереи полагаемы были внутри жертвенника, как мощи святых, ради благодати божественного священства» (De ordine sepulturae, cap. 364 //Migne, t.155, col. 677). Обращаясь к принятым у нас греческим святцам, мы находим, что патриархи Константинопольские, начиная с первого Митрофана (315-325 г.) до Евстафия (1019-1025 г.), почти все при­числены к лику святых, за исключением тех между ними, которые были еретика­ми, некоторых из тех между ними, которые не досидели до смерти на кафедре, а при жизни оставили ее или были удалены с нее, и наконец, тех между ними, ко­торые были заведомо порочной жизни; из 74 Константинопольских патриархов до 1025 г. 18 были еретиками. Из остающихся 56-ти - 49 святые (из остальных об одном не известно ничего, один оставил кафедру, 2 были удалены, один не­благовидно занял кафедру, 2 колебались между православием и ересями). Заме­чательно при этом, что патриархи других городов в нынешние святцы приняты уже далеко не все. Это должно понимать так, что когда отдельные святцы каждой частной Церкви (епископии) сменились общими святцами всей Греческой Церк­ви, то патриархи Константинопольские вошли туда в том полном числе, в кото­ром они находились в частных Константинопольских святцах, а патриархи и епископы других Церквей вошли по весьма ограниченному выбору, при кото­ром меркою служила, с одной стороны, большая или меньшая церковная значимость, а с другой, большая или меньшая слава личной святости» (Голубин­ский Е. История канонизации святых в Рус. Церкви // Чтения в Императ. обществе истории и древностей российских. М., 1903. С. 16-18,13, 377).

 

Позднее и медленнее других входят в месяцесловы ветхозаветные святые и Ангелы. Первые входили, должно быть, по мере обретения их останков. Созомен упоминает об обретении мощей прор. Захарии, блж. Иероним — о перенесении костей прор. Самуила из Иудеи в Константинополь; поздней­шие известия (синаксари, месяцесловы) говорят об обретении останков прор. Исаии, Никодима, прор. Даниила, Маккавеев и матери их, Захарии, от­ца Предтечева, Вифлеемских младенцев, Симеона Богоприимца. Но из этих святых в настоящий период получили почитание только Маккавеи, как мы видели из календарей Полемия Сильвия, Сирского и карфагенского, и мла­денцы, называемые последним календарем. (У Иоанна Златоуста есть беседа на память Маккавеев, у блж. Августина — 2 Слова). Таким образом, почита­ние ветхозаветных святых очень медленно проникало в Церковь и развилось позднее; Западная Церковь не имеет их в месяцеслове. — Что касается Анге­лов, то о чествовании их в эту эпоху достаточно говорит построенный Кон­стантином Великим в Константинопольском предместье храм Архангелу Михаилу, при котором, по свидетельству рассказывающего об этом Созомена, совершалось много исцелений. По местам приходилось бороться даже с крайностями в чествовании Ангелов, как, например, во Фригии и Писидии, где обличавшаяся еще ап. Павлом служба Ангелам вызвала постановление Лаодикийского Собора о «том, что христианам не следует оставлять церковь Божию и удаляться ее и почитать Ангелов (αγγέλους όνομάζειν) и совершать им службы (συνάξεις ποιεϊν)». — Само собою понятно, что о чествовании по­движников (преподобных) еще не могло быть речи.

 

Службы святым

Выражалось чествование святых, т. е. по большей части мучени­ков, совершением под день памяти их бдения и в день памяти литургии с агапой или, по крайней мере, общим причащением. На богослужении произносилось похвальное слово мученику и читались его страдания. Служба совершалась большей частью на гробах самих мучеников, следо­вательно, за городом. Все это видно из ряда бесед у св. отцов на память мучеников. «Посмотри, как смешно, — говорит Златоуст в беседе на день мучеников, — после такого собрания (σύνοδον), после бдений (παννυ-χίδας), после слушания Свящ. Писаний, после причащения Бож. Таин и после духовной щедрости (χορηγίαν — подаяние бедным или агапа для них по случаю праздника) видеть мужа и жену целые дни проводящимив харчевне». Сидоний Аполлинарий, еп. Арвернский (= Клермон в Гал­лии) V в. так описывает праздник св. Иуста: «Мы сошлись на гроб св. Иуста. Процессия была предрассветная, торжество годичное, огромная толпа обоих полов, которой не вместила поместительная базилика, притом же окруженная обширными криптопортиками. По окончании чина (cultu) бдения, которое совершали монахи и клирики-псалмопевцы с чередую­щимся сладкопением (alternante mulcedine), каждый пошел восвояси, не далеко впрочем, чтобы к третьему часу (9 утра) быть опять, когда священ­никами имела быть совершена божественная служба (res)». Памяти муче­ников бывали на каждой неделе раза по два и, должно быть, каждый раз совершались с такой же торжественностью. Златоуст говорит: «недавно (πρώην) блж. Вавила с 3 отроками собирал нас сюда, сегодня два св. воина (мчч. Ювентин и Максим) поставили в строй воинство Христово». По блж. Фео­дориту, «в храмы мучеников мы сходимся не раз, и не два, и не пять раз в году, но часто совершаем их праздники (πανηγύρεις)». С такою же торже­ственностью совершались памяти и тех немногих святых, которых имели тогдашние месяцесловы кроме мучеников, как, например, Маккавеев, мла­денцев, убитых Иродом. Иначе не могло быть потому уже, что на этих свя­тых Церковь смотрела так же, как на мучеников. Св. Иоанн Златоуст отме­чает особенное усердие, с каким в день Маккавеев собирался народ в Антиохии, месте страдания их, где была базилика в честь их. Блж. Авгус­тин называет их праздник solemnem diem. Что касается младенцев, то па­мять их, должно быть, совершалась в большинстве Церквей вместе с пра­здником Богоявления или Рождества Христова, судя по тому, что упоминание о них находится только в словах и беседах на этот праздник. С не меньшею, если не большею еще, торжественностью совершалась па­мять апостолов, где были и в честь их праздники. По описанию Пруденция, посетившего Рим в 405 г., на праздник св. Петра и Павла весь город был в молитвенном движении (Romam per omnem cursitant orantque); большая толпа составила две громадных волны, вливавшиеся в две церкви обоих апостолов (находившиеся над их гробами и значительно удаленные друг от друга), в каждой из которых в этот день служил епископ. Этот праздникв V в. имел в Риме даже семидневное попразднство, если верить надписанию одного Слова папы Льва I: in octavis ss. apostolorum.

 

День Всех святых

Ввиду того, что при массовых умерщвлениях христиан в некоторые го­нения имена, как и дни кончины, многих из пострадавших остались неизве­стны, да и каждая Церковь чтила главным образом только своих мучеников; чтобы ни один из последних не остался в Церкви без памяти, в эту уже эпо­ху возник праздник в честь всех мучеников, преобразовавшийся впоследст­вии в праздник Всех святых. Мы видели, что в Сирском месяцеслове такой праздник приурочивается к пятнице после Пасхи. По Златоусту же, у кото­рого есть беседа на этот день, он имеет место, как и ныне, в первое воскре­сенье после Пятидесятницы: «не прошло еще 7 дней, как мы совершили свящ. торжество Пятидесятницы, и опять нас принял лик мучеников, вер­нее, ополчение и войско, ничем не уступающее виденному Иаковом ополче­нию Ангелов, но соревнующее и равное тому».

 

Поминовение усопших

В тесной связи с памятями святых стояло поминовение обыкновенных усопших. В III в., как мы видели, еще не полагалось и особого различия между первыми и последним. Теперь не так. Блж. Августин говорит: «в оте­честве (небесном) нет места для молитвы, а только для хвалы. Почему же нет места для молитвы? Потому что ни в чем нет недостатка. О чём думают там, то и налицо; что ожидается, тем и владеют; к чему стремятся, то и по­лучается. Однако и в этой жизни есть некоторое совершенство — это то, ко­торого достигли мученики. Посему Церковь требует, как знают верные, ког­да мученики именуются (recitantur) пред алтарем Божиим, не молиться за них, а за других поминаемых умерших молиться. Для мученика оскорбле­ние — молиться за него (injuria est enim pro martyre orare), за того, молитвам коего мы должны поручать себя. Ибо он подвизался против греха до кро­ви». Впрочем, Апостольские Постановления не полагают еще такой резкой грани между святыми и обыкновенными почившими: «собирайтесь в усы­пальницах, совершая чтение свящ. книг и поя псалмы по почившим мучени­кам и всем от века святым и по братьям своим, почившим о Господе». В по­зднейшем отделе Апостольских Постановлений указываются и нынешние дни поминовения: «Совершайте же и третины (τρίτα) почивших в псалмах, чтениях и молитвах ради Воскресшего в третий день, и девятины (ένατα) в воспоминание сущих здесь почивших, и сорокоуст (τεσσαρακοστά) по древнему образцу, ибо так народ израильский оплакивал Моисея, и годовщину о памяти почившего. И пусть раздают из имения его нищим в поминовение его». Св. Амвросий по поводу сорокоуста императора Феодосия Великого замечает: «одни привыкли соблюдать третий день и тридцатый, другие седьмой и сороковой». Было долгое колебание между принятием 7 или 9 дня, 30 или 40, зависевшее, должно быть, от национальности Церкви: древние греки приносили жертвы за умерших в 3, 9 и 30 день; римляне — в 9 день. Блж. Августин соблюдение 9 дня порицает, как языческий обы­чай. В Палестине еще в VI в. соблюдался 7 день. Сирийцы, по свидетельст­ву св. Ефрема Сирина, соблюдали 30 день. Постепенно на Востоке принят был 3, 9 и 40, а на Западе 7 и 30 дни⁷.

Монашеское богослужение

Церковный год в IV—V вв.

Памяти трясений, побед и посвящения епископа