Богослужение по Деяниям

По Дееписателю, первые новообращенные христиане в Иерусалиме «постоянно пребывали в учении апостолов, в общении и преломле­нии хлеба и в молитвах». Весь день их был как бы непрерывным богослу­жением, которое состояло прежде всего в «учении апостолов» (εν τη διδαχή των αποστόλων), т. е. в повествованиях их о жизни и проповеди Спасителя, которые впоследствии составили содержание письменных Евангелий, и в наставлениях самих апостолов, изложенных потом некоторыми из них письменно в посланиях. К этому учению, благодаря свежести событий и жи­вости воспоминаний заключавшему в себе особенную сладость, присоеди­нялось тесное «общение» (κοινωνία) верующих между собою, доходившее до всегдашней неразлучности их друг с другом и до общения имуществ, но особенно ярко выражавшееся и достигавшее зенита своего в «преломлении хлеба». Под «преломлением хлеба» разумеется евхаристия при общих тра­пезах. Эти трапезы на основании заповеди Спасителя: «сие творите в Мое воспоминание», без сомнения, с самого же начала получили богослужебное значение: они заключали воспоминание о смерти Господней и признание жертвенной цены за этой смертью, а также были выражением внутреннего общения учеников между собою. Тем не менее трапезы эти первоначально не имели исключительно литургического смысла, а служили в первохристи­анское время и к удовлетворению естественной потребности питания. На­ряду с преломлением хлеба Дееписатель ставит «молитвы». Множественное число «молитвы» указывает на различные молитвы, которые могли быть частью новыми, не связанными формулой, христианскими молитвами, час­тью псалмами и употребительными у иудеев молитвами.

Эту общую картину тогдашней христианской жизни, являющуюся по особому характеру этой жизни вместе и картиной богослужения, Дееписа­тель представляет нагляднее, когда прибавляет: «и каждый день единодуш­но пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в весе­лии и простоте сердца, хваля Бога». Здесь богослужение первых христиан представляется в двух видах: с одной стороны, они участвуют в еврейском, ветхозаветном богослужении храма и, должно быть, находившейся при нем синагоги, с другой — имеют в качестве восполнения к нему и свое домашнее богослужение. Что первые христиане посещали храм и участвовали в его богослужении, это было весьма естественно. Они в данном случае делали не другое что, как то, что делал Сам Христос. Он, именно, в храме учил народ, и Его даже снедала ревность по нем. Апостолы по вознесении Христовом и до Пятидесятницы ежедневно ходили в храм, и после нее мы очень часто видим их и нем⁶. Правда, христиане знали теперь только прообразовательное значение за многими вещами, на которые ранее они смотрели как на су­щественные; но молитвы, жертвы и богослужебные обряды Ветхого Завета говорили их душе и теперь не менее от того, что они узнали их настоящий смысл.

На почве этой именно ветхозаветной набожности первых христиан должно было вырасти особое христианское богослужение. Уже и в самом храме, за его обычным богослужением, христиане душевно совершали дру­гое, свое богослужение, как то дает понять Дееписатель в другом месте: они «все единодушно пребывали в притворе Соломоновом; из посторонних же никто не смел пристать к ним, а народ прославлял их»; христиане в храме держались обособленно от иудеев, из которых многие невольно преклоня­лись пред ними, но опасались открыто присоединиться к ним. На обшир­ных дворах храма христиане избрали себе самое уединенное и удаленное от центра место — портик, тянувшийся вдоль наружной восточной стены храмового двора (с внутренней, конечно, стороны этой стены) и находивший­ся, таким образом, во дворе язычников.

Но все же, бывая в ветхозаветном храме, христиане могли участвовать только в тамошнем богослужении, которое не могло уже вполне удовлетво­рять их и по существу было недостаточно. Свое и вместе с тем настоящее богослужение они могли иметь (продолжаем прерванное рассмотрение Деян. 2,46) только «по домам» (κατ' οίκους), совершать его то в одном, то в другом христианском доме (например, Марии — матери Марка, Иосифа, Никодима, «Сионской горнице»). Здесь только христиане могли совер­шать и то «преломление хлеба», о котором неоднократно упоминает книга Деяний и которое, как мы заметили, является обозначением общих трапез с евхаристическим характером. По примеру вечери Спасителя, это были ве­черние трапезы. В ряду ежедневных и целодневных молитв это был их по­следний высокий момент, кульминационный пункт, в котором завершалось росшее весь день молитвенное одушевление. Благодаря этому и самое при­нятие пищи у христиан происходило всегда «в ликующем веселии» (αγαλλιάσει). Соединение же за трапезой бедных с богатыми лишало ее ка­кой-либо зависти, сообщало ей и «простоту сердца». Трапеза эта, как и весь день тогдашних христиан, вся была молитвенная, с восхвалением Бога: «хваля (αινούντες) Бога», — может быть, указание на священные песни.

Так положено начало агапам, или вечерям любви, которые существова­ли в христианской Церкви до IV в. и тогда, когда евхаристия отделилась от них и перенесена была на утро или полдень, на основе которых возникла те­перешняя вечерня с ее благословением хлебов. Как и в ветхозаветной рели­гии, вечер считался в христианстве первоначально самою святою и молит­венною частью дня (имелось в виду, что дни мира начались с вечера), к которой приурочивалась самая торжественная служба; как в ветхозаветном храме «жертва вечерняя» была священнее утренней и торжественнее ее (возжжение светильников), так и нынешняя вечерня, занявшая место древ­ней евхаристии и агапы, по своему строю наиболее приближается к самой священной службе — литургии: состоит главным образом из ектений, имеет только один предначинательный псалом, не имеет канона, но может иметь самые полные чтения из Св. Писания, не только Евангелие, но и Апостол. Так еще в апостольское время и в живой связи с ветхозаветным культом по­ложено начало одной из нынешних суточных служб со всем ее отличитель­ным строем.

Но евхаристия с агапой была только, как замечено, высшим заверше­нием суточного апостольского богослужения, которое, будучи целоднев­ным, не могло быть все же непрерывным. Подобно еврейскому богослуже­нию, и апостольское богослужение, вероятно, состояло из трех дневных служб: кроме вечернего богослужения — главного, — было утреннее и дневное. В той же книге Деяний мы находим ясные указания на тройное именно количество дневных молитв или служб при апостолах. Так, в Пяти­десятницу апостолы с верующими собираются на молитву утром около 3-го часа (по-нашему 9), часа приблизительно утренней жертвы во храме; ап. Петр совершал молитву у себя дома около шестого часа (12 ч. дня); апостолы Петр и Иоанн идут в храм «в час молитвы девятый», час вечер­ней жертвы.

 

Составные части апостольского богослужения

Таким образом, и книга Деяний дает хотя отрывочные указания на бо­гослужение апостольского времени, но такие, что по ним можно судить в общих чертах как о составе, так еще более о характере этого богослужения. Правда, относительно состава богослужения данные книги Деяний не всё представляют в желательной ясности. О четырех необходимых частях бого­служения: молитве, пении, чтении Св. Писания и поучении — на основании книги Деяний можно только сказать, что все это было за апостольским бо­гослужением, но остается неизвестным, в каком виде было.

Так, относительно молитв не сообщается не только каких-либо фор­мул их, но не говорится и какого содержания они были. О молитвах того времени можно судить разве по нескольким образцам их, приведенным в книге Деяний; но это все молитвы по особым случаям. Можно думать, хо­тя на это нигде нет прямых указаний в Новом Завете, что за богослужени­ем того времени стала уже употребляться, согласно заповеди Спасителя, молитва Господня: памятник начала II в. «Учение 12 апостолов» предписы­вает употреблять ее 3 раза в день, т. е. как раз столько раз, сколько, по вы­шеприведенным данным, могло быть в апостольское время молитвенных собраний в течение суток. Ап. Павел в одном месте, по-видимому, указы­вает виды тогдашней молитвы: молитвы (δεήσεις от δέομαι, нуждаюсь — общее родовое понятие молитвы как выражения нашей беспомощности пред Богом), моления (προσευχαί — молитва в ее обращении к Богу), проше­ния (έντεύξεις от έντυγχάνω, достигаю кого-либо, — ходатайственная мо­литва за других) и благодарения (εύχαριστίοα).

Относительно пения за апостольским богослужением определеннее книги Деяний говорит ап. Павел. В двух местах из своих посланий он разли­чает три рода употребительных тогда св. песней: псалмы, гимны и песни (ωδαί) духовные (πνευματικαί). Под псалмами естественнее всего разуметь ветхозаветные псалмы, о широком употреблении которых у тогдашних хри­стиан может говорить и выражение ап. Иакова: «благодушествует ли кто, да поет», ψαλλέτω, равно как и более частая цитация Псалтири в сравнении с другими ветхозаветными книгами у апостолов. Но так как псалмы пред­ставляются у ап. Павла следствием особого вдохновения («исполняйтеся духом, глаголюще себе во псалмех... духовных»), то можно разуметь и псал­мы собственного составления поющих. Под гимнами («пения») нет основа­ния разуметь так называемые библейские песни: LXX через ΰμνος передают многие еврейские надписания псалмов: schir, tehillah, tephillah; гимнами апостол называет, вероятно, песни преимущественно хвалебного характе­ра, в отличие от молитвенных и других общего содержания, обозначаемых словом песни, φδοά, и выделяя первые из последних, как лучшую их часть: по св. Иоанну Златоусту, «гимны дело более святое, чем псалмы, ибо Ан­гельские Силы песнословят (ύμνοΰσι), а не псалмословят». Евангельские песни Захарии, Богоматери и Симеона Богоприимца представляют «хоро­шие примеры того, как в тесной связи с ветхозаветными прообразами хри­стианский дух творил новые песни».

Нигде в посланиях апостольских не говорится о чтении  ветхозаветных пи­саний за тогдашним богослужением; но его можно предполагать ввиду того, что проповедь апостолов всецело основывалась на законе и пророках, и последних ап. Павел называет наряду с апостолами основанием Церкви.О чтении новоза­ветных писаний за богослужением могут говорить: требование ап. Павла в По­слании к Солунянам прочитать это послание «всем святым братиям», что удобнее всего можно было сделать на богослужебном собрании, — требование колоссянам обменяться посланиями с Лаодикийскою Церковью, а также существование, по свидетельству евангелиста Луки, к его времени многих записей о жизни Спасителя.

Что касается проповеди, то в апостольском богослужении соответ­ственно потребностям того времени и по неразвитости других элементов богослужения она занимала особенно широкое место: в даваемой Деяни­ями картине богослужения «учение» поставлено на первом месте; апосто­лу Иакову приходилось уже бороться со словоохотливыми проповедни­ками; ап. Павел учительство считает важнейшею обязанностью епископа и пресвитера.

 

Развитие апостольского богослужения

Еще менее можно сказать на основании новозаветных писаний о том, в каком порядке следовали на тогдашнем богослужении эти части его. Воз­можно, что, по крайней мере на первых порах и в Иерусалимской Церкви, у иудео-христиан богослужение имело близкий к синагогальному чин. Апостол Иаков не только называет место христианского богослужения «синагогой», но указывает на некоторые порядки в нем, свойственные ис­ключительно последней: «если в собрание (εις τήν συναγωγήν, слав. «сонми­ще») ваше войдет человек с золотым перстнем, в богатой одежде, войдет же и бедный в скудной одежде, и вы, смотря на одетого в богатую одежду, ска­жете ему: тебе хорошо сесть здесь, а бедному скажете: ты стань там или са­дись здесь, у ног моих, — то не пересуживаете ли вы в себе?» Здесь обыч­ная картина синагоги, уставленной скамьями, с креслами впереди для почетных посетителей и с распределением молящихся по правовому поло­жению в обществе. Даже ап. Павел молитву называет синагогальным тер­мином «благословение».

Но если на первых порах жизни Церкви и особенно в иудео-христиан­ской иерусалимской общине богослужение вообще могло напоминать собою храмовое и синагогальное, то с течением времени и в Церквах языко-христианских, а особенно после гонений на Церковь со стороны иудеев и рассеяния апостолов из Иерусалима, эта близость не могла не уменьшаться. Характерно, что ап. Павел богослужебные собрания называет уже не συνα­γωγή, а εκκλησία, Церковь. Вообще, новозаветные писания после Деяний, и особенно Павловы послания, ясно дают заметить, что апостольское бого­служение после означенных событий вошло во вторую стадию своего раз­вития сравнительно с той, на какой его представляют Деяния и отчасти по­слание ап. Иакова.

 

Богослужение по 1 Кор.

Стадия эта характеризуется двумя признаками, по-видимому разнород­ными, но связь между которыми можно открыть. Первый — вырождение института агап, второй — развитие духовных дарований и широкое приме­нение их за богослужением. О том и другом подробно говорит 1-е послание к Коринфянам. Главы 10—14 этого послания всецело посвящены упорядо­чению коринфского богослужения и дают полную и отчетливую картину того вида богослужения, какой приняло оно у языко-христиан в середине апостольского периода. Весь этот обширный отдел послания распадается на две части, из которых первая регулирует более внешнюю, «телесную» в са­мом широком смысле слова сторону богослужения (гл. 10 и 11), вторая же, как показывает и начало ее: «о духовных же братие не хощу вас не ведети», делает то же самое с духовной стороной богослужения, его умственным со­держанием.

В первом отношении апостол обращает внимание на то пренебрежение, которое оказывается на «Господней вечере» (κυριακόν δεΐπνον) к ее святей­шему акту — приобщению Тела и Крови Христовой. Некоторые из коринф­ских христиан приходили на «вечерю Господню» с целью поесть и попить и, так как на вечерях этих из делавшихся приношений кормились бедные, то богатые участники старались возможно скорее насытиться от своих же приношений, чтобы бедные не оставили их голодными. Евхаристия для та­ких участников «вечери» стояла на втором плане. На такое недостойное от­ношение к «вечере Господней» жалуется и ап. Иуда, упоминая о «сквернителях в любвах». У него, таким образом, агапы уже названы и этим именем — άγάπαι, что указывает на дальнейший шаг в развитии их. Вместе с тем и отношение к ним худших христиан клеймится более сильным выра­жением — «сквернители», σπιλάδες (может означать и «подводные кам­ни» — для крушения такого учреждения, как агапы). Такое отношение к агапам было, несомненно, следствием языческих привычек новообращен­ных христиан, переносивших сюда обычаи греко-римских έρανοι (обедов в складчину) и συμπόσια (общих попоек). Ап. Павел с горечью и негодовани­ем советует таким участникам христианских вечерей наедаться дома, чтобы не осквернять трапезы Господней жадностью. Так уже в этот столь юный период жизни своей агапы имели задатки к отделению от них евхаристии, а затем к уничтожению всей их материальной стороны, как дававшей повод к таким злоупотреблениям; другими словами, и тогда они уже были близки к преобразованию из вечери в вечерню.

После наставлений в 1 послании к Коринфянам относительно внеш­ней стороны агап и вообще богослужения, апостол переходит к внутрен­ней, духовной стороне последнего (гл. 12—14) и тут рисует нам восхи­тительную картину возможного только тогда, и никогда более, богослужения, — богослужения, поистине совершавшегося Самим Духом Святым не только неизглаголанными воздыханиями в сердцах, но и явле­нием Его вовне в целом ряде различных духовных дарований (πνευματικά χαρίσματα), потому что «благодать Св. Духа в первенствующей Церкви разливалась как море».

 

Совершители апостольского богослужения

Прежде речи относительно употребления за богослужением этих даро­ваний, апостол перечисляет их и их носителей («овых убо положи Бог в Церкви первее апостолов, второе пророков, третие учителей...»), представ­ляя, таким образом, последних совершителями богослужения. Уже один список этих литургов может достаточно охарактеризовать тогдашнее бого­служение.

Это:

1) апостолы. Так назывались не только 12 ближайших учеников Господа, а и другие лица, почувствовавшие в себе призвание от Духа Святого к проповеди Евангелия между неверующими и, должно быть, поставленные на это Церковью образом, подобным тому, как это сделано бы­ло, по кн. Деяний, с Варнавою и Савлом (чрез возложение рук харисматиче-ских лиц Церкви). Целью их было основание новых Церквей; сделавши это, они отправлялись в другие непросвещенные Евангелием места, лишь на короткое время навещая основанные ими и вообще существующие Церкви для утверждения их. По памятнику II в. «Учение 12 апостолов», истинных апостолов, существовавших, следовательно, и тогда, по тому и можно было отличить от ложных, что они не оставались в одной Церкви долее одного, много двух дней и не брали от общины ничего более, кроме хлеба в количе­стве, необходимом до места следующей остановки (полное бескорыстие). Наставления, какие даются в «Учении 12 апостолов» относительно ложных апостолов, показывают, что во II в. это служение было уже близко к пре­кращению.

2) Пророки, — лица, способные к особым откровениям от Бога отно­сительно будущего и сокровенного (тайных мыслей человека), т. е. спо­собные «говорить в духе» (требование, не предъявляемое к апостолам) и занимавшиеся не миссионерством, а проповедью в существующих Церк­вах. Деяния называют следующих пророков: Варнаву, Иуду, Силу и 4 до­черей диакона Филиппа. Образец пророка послеапостольского време­ни — св. Ерма, автор «Пастыря». Ап. Павел настаивал на самом широком участии пророков в богослужении. Особенно поражали пророки за бого­служением своим даром обличать сокровенные мысли присутствующих. Это служение пользовалось едва не большим уважением, чем апостоль­ское: «пророки суть ваши архиереи», говорит «Учение 12». И по сатире Лукиана (II в.) пророк у христиан был «тиасархом», начальником жерт­воприношений. «Пророкам» «Учение 12 апостолов» позволяет за литур­гией «говорить благодарения (ευχαριστείν), сколько они хотят», тогда как для обычных совершителей литургии уже начали устанавливаться формулы молитв. По тому же памятнику, пророк «в духе» может «назна­чать трапезу», т. е. требовать совершения агапы в неустановленный день. Пророка, говорящего в духе, запрещалось испытывать и судить, даже про­рок, учащий не делать того, что сам делает, не должен быть судим, потому что он имеет суд у Бога. «Учение 12 апостолов» вскрывает уже много зло­употреблений в этом благодатном служении; тем не менее служение проро­ческое существовало несколько долее апостольского. Св. Ириней ( 202) слышал еще пророков. — В связи с пророчеством ап. Павел ставит «дар раз­личения духов» — восприимчивость к пророчеству, способность проникать в пророческое состояние и отличать истинное пророчество от ложного в од­ном или в разных лицах, отличать чистую объятость Духом Божиим от не­чистых примесей естественно-человеческих или демонических возбужде­ний. Такое различение необходимо было, чтобы из-за ложных пророчеств не заподозрено было и истинное: «пророчествия не уничижайте, вся же искушающе, добрая держите»; «не всякому духу верьте, но испытывайте ду­хов, от Бога ли они».

3) В Послании к Ефесянам ап. Павел при исчислении благодатных слу­жений после апостолов и пророков пред пастырями и учителями ставит еще евангелистов. Если под ними не разуметь евангелистов в теперешнем смыс­ле, три из которых к этому времени стали известны своими Евангелиями, то трудно сказать, какое служение разумеется. Может быть, это ближайшие помощники апостолов в благовестии. Так назван и Тимофей.

4) Учители, у которых «к откровению привходил и труд собственно­го углубления в божественные истины», почему учители могли прини­мать это звание по личному усмотрению, как видно из предостережения ап. Иакова «не мнози учители бывайте». В даре учительства ап. Павел различает два вида: «слово (благодатное красноречие) мудрости и слово знания»; под первым, может быть, разумеется практическое или цель­ное, общее, более субъективное познание, а под вторым — теоретичес­кое, детальное, объективное. Благодатное служение учительства сохра­нялось и в послеапостольское время до II в. включительно. У Оригена часто упоминаются «учители церковные», «лица, которые у нас (в Алек­сандрии) мудро исполняли должность учителя», и они ставятся наряду с пресвитерами. Дионисий Александрийский (2-ой пол. III в.) в посла­нии говорит, что он созвал «пресвитеров и учителей» окрестных селений. И на учителей (διδάσκαλοι) послеапостольского времени смотрели как на особо облагодатствованных лиц: св. Игнатий Богоносец и Диони­сий Александрийский предупреждают, что они пишут не как власть име­ющие учители.

Все эти чрезвычайные служения (апостольство, пророчество и учитель­ство, присоединяя сюда и следующее — дар чудотворения, см. ниже) не ог­раничивались какою-либо одною Церковью, а простирались на всю Цер­ковь, не были столь местными, как церковная иерархия. Апостолы, пророки и учители, переходившие с одного места в другое, пользовавшиеся во всех общинах высоким значением, объясняют нам, каким образом различные Церкви имели между собою столь много общего в строе и жизни, хотя орга­низовались с полною самостоятельностью. Их литургическою деятельнос­тью можно объяснить сходство богослужебных форм в разных Церквах, ко­торое мы наблюдаем в III и IV вв.

Продолжая исчисление благодатных служений в Церкви, ап. Павел после учительства с его дарами называет в качестве благодатного дара —

5) веру, веру, как показывает ближайшее определение этого дара в других местах, чудотворную, эту, по Златоусту, «мать знамений, совершительницу того, что выше человеческих сил». Этот благодатный дар, по апостолу, распадается на дар исцелений и сил («сил» — чудес вообще). По св. Иоан­ну Златоусту, имевший дар исцелений мог только помогать больным, а кто получал «действия сил», тот мог еще и наказывать так, как, например, ап. Петр наказал Ананию и Сапфиру. Дар чудотворения в апостольское время был довольно частым явлением: ап. Павел указывает его еще и в Галатийской Церкви: «подаяй убо вам духа и действуяй силы в вас от дел ли закона или от слуха веры». Он известен был и в послеапостольское время. Папий и Ириней (II в.) видели воскрешение мертвых, «происходившее, когда вся местная Церковь молилась с великим пощением и молением». Ориген был свидетелем многих исцелений. Особенный вид этого дара увековечен в Церкви таинством св. елея. Эта харисма, должно быть, дала основание для учреждения в древней Церкви должности ексорцистов, за­клинателей злых духов (как виновников болезней), и для введения в цер­ковные службы (не только литургию, но и вечерню и утреню) особых мо­литв над одержимыми (ενεργούμενοι) или обуреваемыми (χειμαζόμενοι — т. е. от нечистых духов).

6) Дары вспоможения (αντιλήψεις) и управления (κυβερνήσεις), принадле­жавшие постоянной и местной церковной иерархии (первый диаконам с их заботами о бедных, больных, второй — пресвитерам и епископам). Это слу­жение не уступало перечисленным вообще, но за богослужением те чрезвы­чайные дары и их носители выдвигались на первый план. Еще и во II в. про­року за литургией позволялось импровизировать евхаристийную молитву, тогда как епископ и пресвитер должен был придерживаться установленного образца. «Учение 12 апостолов», где даются эти правила, вообще дает заме­тить, что в его эпоху (нач. II в.) служение пастырское начало заменять слу­жения чрезвычайные — апостольское, пророческое и учителей. «Постав­ляйте (χειροτονήσατε) себе», увещевает памятник, «епископов и диаконов; ибо они также исполняют для вас служение (λειτουργοΰσι και αυτοί την λει-τουργίαν) пророков и учителей. Посему не пренебрегайте ими; ибо они должны почитаться вместе с пророками и учителями». Место, свидетельст­вующее, впрочем, и о том, какое широкое и почетное положение в соверше­нии богослужения (λειτουργίαν) занимали пророки и учители.

7) и 8). Самыми необычайными для нашего времени, но частыми в апо­стольское время были дары языков и истолкования их.

ВЕТХОЗАВЕТНО-ЕВРЕЙСКОЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ

I ВЕК. АПОСТОЛЬСКОЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ

Дар языков по Деяниям и 1 Кор. за апостольским богослужением