Чтобы правильно представлять возникновение христианского бого­служения и его чина, нельзя забывать, что апостолы и наиболее зна­чительные члены первенствующей Церкви были евреи, и если вера и упова­ние их были уже не ветхозаветные, а новые, то молитва и богослужение их не могли далеко выступать из тогдашних иудейских форм. Богослужение и обряд по существу своему консервативны; здесь святость измеряется древ­ностью... Религиозное одушевление, охватившее апостолов и других учени­ков Христовых по воскресении Христовом, проявляется в том, что они це­лые дни проводят в храме («бяху выну в церкви»), который Христос пришел упразднить, где, конечно, хвалить и благодарить («хваляще и благодаряще») Бога можно было в еврейских обрядовых формах. Если мы об­ратим внимание на эти формы, то для нас станет видно, какое влияние ока­зали они на последующее развитие христианского богослужения.

 

Ветхозаветное храмовое богослужение

Хотя сущность еврейского храмового богослужения составляли жерт­вы, но всегда в него привходил музыкально-певческий элемент настолько, что храмовое богослужение как бы все превращалось в музыку и пение, а на последнее смотрели как на особый вид обетной жертвы подле веществен­ных жертв.

 

Чин жертвенного псалмопения

Установленное Моисеем только для праздничных и особенно торжест­венных жертв, сопровождение их звуком труб стало принадлежностью ежедневной утренней и вечерней жертвы и развилось в сложный чин богослужебного пения и музыки. У жертвенника стоял хор левитов с музыкаль­ными инструментами и два священника с трубами. Как только жертвенное животное клалось на дрова, хор левитов начинал пение псалма с аккомпане­ментом музыки, так что жертва горела под звуки этого пения и музыки.

Пение псалма при ежедневной жертве начиналось собственно с излия­ния вина на жертву, потому что пение возможно только в радости сердца, а вино, говорили раввины, «веселит Бога и людей». Псалом при пении разде­лялся на три части довольно продолжительными паузами; на этих паузах замолкали пение и музыка и раздавался только звук трубы. Заканчивая тре­тью часть псалма, левиты подымали тон, и это было знаком для священни­ков трубить. На этих торжественных перерывах псалма народ падал ниц, поклоняясь Господу. Т. е. звук священных труб слышан был три раза в обыкновенные дни при жертвоприношении. (В навечерие субботы трубили до этого еще два раза: первый раз, чтобы оставить работу; 2-й раз для отде­ления будня от праздника). По исполнении псалма народ восклицал: «Аминь. Аллилуиа».

По сожжении жертвы и окончании псалма служивший священник с ле­стницы храмового притвора (Ulam) преподавал благословение народу, ко­торый при этом падал ниц, особенно если жертву приносил и благословение преподавал первосвященник.

 

Псалмы дневные и праздничные. Песни субботы

Псалом при ежедневном жертвоприношении на каждый день недели положен был особый: в субботу 91, в воскресенье 23, в понедельник 47, во вторник 81, в среду 93, в четверг 80, в пятницу 92. В особо важных случаях пелись особые псалмы, и псалом пелся не од­ними левитами, а в пении его принимал участие весь народ, подхватывая концы стихов. Для этой цели некоторые псалмы и составлены так, что каж­дый стих или отдел оканчивается одним и тем же припевом (например, пс. 135, где каждый стих имеет припев «Яко в век милость Его»; для ряда же псалмов 105—106, 112—118, 134—135 таким припевом служило «алли­луиа»). В Библии указано несколько случаев, когда подобные псалмы пе­лись с участием народа, причем во всех этих случаях, по-видимому, указы­вается на одни и те же псалмы — 134 и 135¹. Псалмы эти и потому подходили у евреев, как и у первых христиан, для богослужения, что они прямо направлены против идолопоклонства.

По субботам во время принесения особенной субботней жертвы пелась песнь Моисея: «Вонми небо» (1/6 часть ее в каждую субботу по порядку) — при утреннем жертвоприношении, а при вечернем «Поим Господеви». (От­сюда понятно место Апокалипсиса, где говорится, что святые, идя в вечное субботствование, поют песнь Моисея).

В праздник Пасхи и Пятидесятницы пели галлел малый, или египетский, т. е. псалмы 113—118, считавшиеся особенно содержательными, так как они прославляют исход из Египта. На Кущи пелся галлел большой, состоявший, по разным мнениям раввинов, из пс. 117—135, или 119—133 (степенные псалмы), или 134—136. Стихи одного из этих псалмов — 117-го — вошли в наше уставное «Бог Господь». (По старым уставам Бог Господь полагалось только в праздники). По образцу степенных псалмов составлены у нас заме­нявшие прежде нынешний полиелей степенные антифоны (по старым уста­вам последние и пелись со стихами этих псалмов).

 

Значение и характер ветхозаветного храмового пения

Для пения псалмов за богослужением еще Давид отделил 4000 певцов и музыкантов из 38 000 всех левитов; с этого времени образовалась у евреев своего рода наследственная каста певцов, сохранившаяся и после плена. В нее введена была строгая специализация: потомки Идифума и Асафа иг­рали на струнных инструментах, хор Емафа — на ударных, сыны Корея, по-видимому, были певцами. Хотя псалмы пелись под аккомпанемент музыки, но, судя по надписаниям псалмов, некоторые псалмы исключительно или преимущественно предназначались для пения — именно надписанные schir, ώδή, песнь, другие — для музыки, — надписанные mizmor, μέλος, ψαλμός, пса­лом. Иногда эти надписания соединяются, причем то первое ставится снача­ла, то второе; такие псалмы, должно быть, назначались для пения сначала голосом, а потом музыкой, или наоборот. Но вообще пение в ветхозаветном храме считалось важнее музыки. По мысли Талмуда, прославление Бога в храме должно было выражаться главным образом громким голосом, а му­зыка была допущена только по необходимости, «так как инструменты об­легчали голоса и пение левитов». Принадлежность к обществу левитов не­обходима была только для певцов; каждый израильтянин, если он состоял в родстве с кем-либо из священников и если он был известен как знаток му­зыки, мог явиться к храму со своим инструментом и пристать к хору музы­кантов, но никакое родство со священниками нe давало права петь голосом с певцами; это было священной обязанностью одних только левитов. Музы­канты назывались «огорчителями левитскими», потому что (по толкова­нию Маймонида) своей игрой заглушали красоту левитской песни. В каком отношении музыка стояла к пению, в таком стояла к музыке игра на трубах: она составляла исключительную принадлежность священников и запреще­на была левитам. Женщины левитские также участвовали в храмовой музы­ке и пении.

Пение псалмов за ветхозаветным богослужением отличалось той просто­той, какая свойственна была всей древности; оно было, конечно, унисонным (как наше древнерусское и нынешнее старообрядческое), на что находят ука­зание и в Библии («и были как один трубящие и поющие, издавая один го­лос»). Таким образом, еврейская музыка, рассчитанная не на разнообразие, а на силу звука, имела характер гремящий и пронзающий. Талмуд говорит, что когда играли в храме, было слышно до Самарии. Климент Александрийский сопоставляет еврейскую музыку с греческой, именно, с дорическим напевом, который лег в основу нашего 1-го гласа. Во всяком случае, пение было диато­ническим, но не энгармоническим или хроматическим. Высокие голоса, мо­жет быть, назывались halomoth, «по-девичьи» (soprano), как надписываются некоторые псалмы (слав. «о тайных»), низкие — «по восьмой» (октавой, слав. «о осмей»); первые тоны выражали радость, а вторые печаль: большей частью псалмы с первым надписанием радостного характера (например, 45-й пс), а вторые — скорбного (например, 6-й «Господи да не яростию» и 12-й «ДоколеГосподи»). Псалмы восхождения, должно быть, соединяли в себе все тоны, на­чиная от самого низкого и оканчивая громким forte.

 

Светильники и каждение

Одновременно с ежедневной утренней и вечерней жертвой в первой ча­сти храма, на его дворе, не оставлялись без богослужения и две другие час­ти храма — святилище и Святое святых, только богослужение здесь было благоговейно-безмолвным. В святилище утром первосвященником или свя­щенником совершалось приготовление (евр. hetiv, собственно благоукрашение, слав. «устрояет») светильников для вечернего возжжения их, а вече­ром самое возжжение их на всю ночь. Возможно, что отсюда христианская вечерня получила название «светильничной» службы, λυχνακόν (название, усвояемое ей уже памятниками IV в.). В то же время совершалось каждение фимиамом на алтаре кадильном, стоявшем пред самою завесою Святого свя­тых и потому принадлежавшем скорее этому последнему, чем Святилищу. Происходя, таким образом, в святейшей части храма, это каждение счита­лось такой же жертвой, как жертва кровавая. Отсюда, может быть, наша ут­реня и вечерня получили каждение в начале.

 

Обряды праздника Кущей

Не останавливаемся на еврейских праздниках, достаточно известных каждому. Отметим только некоторые обряды праздника Кущей. В этот пра­здник весь жертвенник украшался зеленью, и происходил обряд почерпания воды. Храм не запирался вечером, как всегда, а в нем оставался на це­лую ночь народ, и под музыку левитов с пением и с горящими факелами в руках 4 человека совершали священные пляски. Причем двор храма иллю­миновался высоко поставленными лампочками в таком количестве, что они, будто бы, освещали и все дворы Иерусалима.

Мы изложили чин ветхозаветного храмового богослужения с обраще­нием внимания на те части его, которые, по нашему мнению, могли оказать влияние на наше богослужение. Из представленного изложения достаточно очевидна степень этого влияния.

По рассеянии христиан из Иерусалима и по разрушении храма, слиш­ком долго должны были звучать в ушах верующих величественная священ­ная музыка храма и левитские хоры, чтобы это не сказалось на выработке христианского богослужения.

 

Синагогальное богослужение

Не могло не оказать некоторого влияния на развитие христианского богослужения и синагогальное богослужение. Синагогальное богослужение было близко к храмовому. В самом храме на внешнем дворе его была сина­гога, в которой совершавшееся в храме богослужение только дополнялось. Лишенное кровавых жертв и всей сложной обрядности Моисеева закона, синагогальное богослужение более храмового отличалось характером ду­ховным, словесным, а потому стояло ближе к христианскому.

Богослужение в синагоге, как и теперь, совершалось не ежедневно, а только по субботам, в великие праздники (как Пасха, Пятидесятница, Кущи и Пурим), в день очищения и другие посты. Очень рано к этим дням были присоединены понедельник и четверг, просто, может быть, как дни базар­ные в древнем Иерусалиме. Кроме утреннего и вечернего богослужения, со­ответствовавшего утренней и вечерней жертве, синагога рано ввела у себя еще и дневное, полуденное богослужение. При этом могли иметь в виду древний обычай у евреев молиться три раза в день, упоминаемый Давидом и соблюдавшийся Даниилом и его друзьями в плену.

Синагога первоначально и по идее своей была скорее религиозно-учеб­ным учреждением, чем богослужебным. Но так как она в отдаленных от Иерусалима городах (и в плену вавилонском, где можно искать ее зародыш) была единственным местом, где можно было получить религиозное уте­шение, то едва не с самого возникновения ее в ней к чтению и объяснению Писания стала присоединяться и молитва, и уже во времена Маккавеев си­нагога имеет очень сложный богослужебный ритуал. При жизни же Спаси­теля и апостолов этот ритуал должен был иметь довольно близкий к ны­нешнему синагогальному богослужению вид. На основании исследований по этому вопросу (начиная от раввина XII в. Маймонида) в древнем и тепе­решнем синагогальном богослужении можно наметить приблизительно те части, которые должны восходить к I в. по Р. X.

Синагогальное богослужение состоит из: 1) вступительных стихов, псалмов и 2-х молитв; 2) чтения Шемы (исповедания) с окружающими ее молитвами; 3) ряда (от 7 до 18) «Благословений», или молитв Шемонеесре; 4) чтения закона (за исключением дневного богослужения); 5) чтения про­роков (на утреннем субботнем и праздничном богослужении); 6) заключи­тельного благословения.

 

Предначинательные псалмы и молитвы

Богослужение в синагоге ныне начинается вступительными стихами из псалмов, целыми псалмами (вроде наших предначинательных псалмов) и молитвами (в одной есть слова: «поклонюсь, припаду и преклоню колено»). Псалмы преимущественно употребляются аллилуйные (может быть, пото­му, что самое слово аллилуиа можно рассматривать как обращение чтеца к народу с приглашением восхвалить Господа). Стихи псалма полагается чи­тать или петь речитативом кому-либо одному, а народ повторяет или тот же стих, или первый стих псалма, или отвечает на него припевом «аллилуиа» и другими. Все это рассматривается только как приготовление к богослуже­нию. В разные эпохи вступительная часть синагогального богослужения имела различный вид, и о степени древности ее нельзя ничего сказать.

Собственно богослужение начинается с того, что совершитель богослу­жения (scheliach zibbour, кантор) приближается к книжному ковчегу и чита­ет молитвы Kaddisch и Baregu, заключающие прославление имени Божия и начинающиеся словами: «Да возвеличится и святится имя Твое», «Благо­словите благословенного Господа». Народ на эти молитвы отвечает: «Аминь. Да будет благословенно великое имя Его во веки и вечность».

 

Шема

Затем следует чтение так называемой «Шемы», вроде нашего Символа веры, состоящей из следующих 3-х отделов Писания: Втор. 6,4—9; 11,13— 21 и Чис. 15,37—41 (первый отдел начинается «слушай», евр. schema, отту­да и название). Шема предваряется и заканчивается особыми молитвами. В молитвах Шемы Бог прославляется за творение света и Ангелов и за избрание Изра­иля, и содержится прошение, чтобы Бог продлил милость Свою потомкам св. праотцев и обратил их к исполнению заповедей. Шему с ее молитвами ныне читает один чтец, а народ на молитвы отвечает «Аминь». Шему с ее молитвами обязан читать и помимо синагоги каждый еврей, за исключени­ем женщин, детей и рабов, утром и вечером, но без той молитвы, в кото­рой находится славословие Серафимов: «Свят, Свят...». Шема — одна из древнейших частей синагогального богослужения. Содержание ее молитв передается у Иосифа Флавия, который относит их ко времени Моисея. Указание на Шему с большой вероятностью находят в вопросе Спасителя книжнику: «како чтеши?»; книжник на этот вопрос отвечает словами Вто­розакония, содержащимися в Шеме; может быть, вопрос Христа книжни­ком был понят не по отношению ко всему содержанию закона, а по отно­шению к тому чтению, которое называлось чтением по преимуществу, т. е. к чтению Шемы.

 

Благословения, Шемонеесре

За чтением Шемы следуют молитвы, называемые «Благословениями» (Тефила) или «Шемонеесре», что значит 18, потому что молитв этих 18 (ныне собственно 19), хотя в таком количестве они не всегда читаются. Первые три из этих молитв прославляют всемогущество и благость Божию, последние две заключают благодарение за милость Божию и общее прошение о благослове­нии Божием; остальные же молитвы содержат разные частные прошения: об обращении Израиля к покаянию, прощении, избавлении от зла, здоровье, плодородии земли, о собрании рассеянного Израиля, восстановлении царст­ва, уничтожении еретиков (минимов), награде праведных, возобновлении Иерусалима, послании Мессии, услышании молитв, возобновлении жертвы. «Благословения» запечатлены характером глубокой древности и отличаются глубоким религиозным чувством.

 

 Хотя некоторые из молитв Шемонеесре, именно начальные и конечные, даже но­вейшие еврейские ученые (Herzfeld. Gesch. d. V. I. II, 5:1,13,186; III, 200 H.,Zunz. Got. V. 367 f.) склонны относить ко временам Ездры, но упоминания о них начинают­ся только с раввинов конца I в. по Р. X., и теперешний свой вид они, должно быть, получили около 70—120 г., судя по указаниям в них (14-я и 17-я) на разрушение Иеру­салима и прекращение жертвенного культа. Позднейшая из этих молитв та, кото­рая заключает в себе проклятия на минимов (еретиков). Она прибавлена раввином Самуилом младшим —учеником Гамалиила И, внука Гамалиила I — учителя ап. Пав­ла. По Талмуду (Berach. f. 28) под минимами разумеются саддукеи; по отцам Церкви (св. Епифаний. Прот. ер., 29, 9, блж. Иероним на Ис. 5:18,19), эта молитва заключала проклятие на назореев, т. е. христиан; недавно открытый каирский текст этой молитвы имеет название нозрим, т. е. назореи (Schurer. Gesch. d. I. V. II, 543—544). Естественно, что в первые времена христианства могло быть внесено в молитвы проклятие на переходивших в христианство иудеев, которое впоследст­вии, вероятно, было исключено и заменено общим проклятием на отступников и врагов иудейства.

 

Каждый иудей, уже без тех исключений, как для Шемы, обязан произносить Шемонеесре 3 раза в день: утром, в пол­день и вечером. В числе 18 «Благословения» положено читать за буднич­ным богослужением; в субботу же и праздники из 18 Благословений читает­ся только 7: три первых, одно среднее, соответствующее дню, и три последних; на новый год, меньший из праздников, читалось 9 благослове­ний, а в посты к 18 Благословениям присоединяется еще 6, так что получа­ется всех 24. В праздники к Благословениям присоединяется особая «доба­вочная» молитва (musaf) и, кроме того, в тексте Благословений делаются некоторые изменения и вставки (haudala), например: «Благословен еси Гос­поди, освящающий такой-то праздник»; или, например, в день очищения обычное обращение к Богу заменяется обращением «Царь справедливо­сти»; во времена дождей к имени Божьему присоединяется «Который посы­лаешь дождь», а в летнее время «Низводящий pocy». — После Благослове­ний следует чтение Св. Писания.

 

Чтение закона и пророков

Как сказано, главным назначением синагоги, по первоначальной идее ее, была не молитва, а чтение Св. Писания. Благодаря синагоге еврейство, а вслед за ним и христианство, стало смотреть на чтение Св. Писания как на часть бо­гослужения, своего рода молитву. Из Писания в синагоге всегда читался глав­ным образом закон Моисеев, Пятокнижие, которое и прочитывалось все сряду (первоначально раз в 3 или 3¹/₂ года, в половину субботнего цикла лет,а потом и каждый год все), для чего Пятокнижие было разделено на неболь­шие отделы, называвшиеся paraschah (отдел). Что касается двух других ча­стей еврейской Библии — пророков и агиографов, то первые прочитыва­лись не все, а в извлечениях, агиографы же читались изредка. Чтение из пророков подбиралось каждый раз самим чтецом, именно такое, чтобы оно соответствовало чтению из закона, раскрывало и разъясняло его, следова­тельно, оно относилось к первому чтению, как у нас Апостол к Евангелию. Чтение из пророков называлось haftarah — «отпустительное», так как при­ходилось в конце богослужения. Ряд чтений начинался с субботы после праздника Кущей. В праздники читались не рядовые параши и гафтары, а соответствующие священным воспоминаниям, например, в Пасху из Лев. 23, в Пятидесятницу Втор. 16, 9—12, в новолетие Лев. 23, 23—25, в день очищения Лев. 16, Кущи — Чис. 29,12—39, в субботу, предпоследнюю перед Пасхой, — об очистительной воде, а в последнюю — о приготовлении пас­хального агнца. Большие праздники имели чтения и из агиографов: в Пас­ху читалась Песнь песней, в Пятидесятницу — Руфь, на Кущи — Екклесиаст, на Пурим — Есфирь, на пост 9 ава (июня) в память сожжения Иерусалима — Плач. На будничных службах читался только закон. За чтением каждого стиха и даже выражения следовали перевод и толкование, обращавшееся нередко в целую проповедь. Читать Св. Писание в синагоге мог каждый мужчина, исключая раба и шепелявого. Но требовалось, чтобы первый от­дел читал священник, а второй левит, если они были в синагоге. Перед на­чалом чтения первый чтец возглашал: «Благословите Господа», на что на­род отвечал общим благословением Господа, а чтец присоединял благословение за дарование закона, на что народ отвечал «аминь». Пред чтением пророков благословение было не так сложно, — состояло из одной формулы, произносимой чтецом, с ответом «аминь». Заканчивалось чтение тоже благословением и молитвою kaddisch.

Богослужение в синагоге заканчивалось благословением, которое пре­подавали все священники вместе, если они были, а если нет, то формулу благословения читал синагогальный служитель.

В синагогальном богослужении пение уже не занимает столько места, как в храмовом. Но все же характер синагогального пения не мог не повли­ять на наше.

 

Синагогальное пение

По нынешнему пению в синагоге нельзя судить о древнем пении в ней. Когда христианство стало господствующей религией, на еврейский культ наложено было повсюду много стеснений; даже там, где этот культ тер­пелся, например в Италии, положительно было запрещено пение псалмов в синагогах; это запрещение подтверждалось на многих Соборах Западной Церкви. Следствием его было введение в синагогах так называемой кантилляции, представляющей нечто среднее между чтением и пением; это гром­кое чтение, при котором некоторые слоги более или менее удлиняются. Впрочем, есть некоторые основания возводить кантилляцию и ко временам храма. Во всяком случае, нынешнее синагогальное пение псалмов должно иметь некоторые следы древности, какою и веет от него. Кантилляция в си­нагоге напоминает пение псалмов в Римской Церкви, с тем различием, что последнее имеет разные гласы, а кантилляция одинакова для суббот и пра­здников и напоминает пятый глас римско-католической григорианской псалмодии, почему думали, что католическая псалмодия перешла в христи­анскую Церковь через апостолов из Иерусалимского храма. Следы древ­ности сохранил на себе и другой род синагогального пения, еще более при­ближающийся к чтению, именно, самое чтение закона и пророков с музыкальной акцентуацией, знаки которой общи с грамматическими знака­ми препинания (их в евр. языке 27); музыкальная акцентуация меняется со­образно с содержанием книг: Пятокнижие, по характеристике раввинов, должно иметь звуки мягкие, но низкие; пророки — звуки высокие и гроз­ные; Притчи — вкрадчивые; Песнь песней — оживленные и веселые; Еккле­сиаст — серьезные и строгие.

 

Внешние знаки молитвы в синагоге

Из внешних знаков, сопровождавших богослужение и молитву, в сина­гоге были в употреблении наклонение головы и поясное наклонение корпу­са. В посты крестообразно простирались на полу. При богослужении боль­шей частью сидели, вставая только для «Благословений».

Таково было то богослужение, на котором были воспитаны апостолы и первые христиане и на основе которого они создавали свое новое служение Богу в духе и истине.

Представленная картина синагогального богослужения показывает, что влияние его на христианское касалось разных мелких деталей, отчасти рас­порядка и материала, но не духа и содержания. Христианство внесло в бо­гослужение такую близость к Божеству и такое упование, о каких не могла иметь и представления синагога. Там, можно сказать, была тень, а здесь и самый образ богообщения.

 

Богослужение терапевтов

Находят точки соприкосновения у христианского богослужения и с бо­гослужением терапевтов. Терапевты, по новейшим исследованиям о них, — кружок аскетически настроенных александрийских иудеев-законников, за­тронутых платоновской философией и стремившихся (подобно Филону, так симпатизирующему им) к одухотворению иудейства. Это не могло не сближать их с христианством, чем и объясняется, что церковный историк Евсевий видел в них учеников евангелиста Марка.

 

Всенощные и трапезы терапевтов

Филон восторженно описывает как образ жизни терапевтов, так и их бого­служебные собрания, «всенощные бдения», как называет их Евсевий, соеди­нявшиеся с общей трапезой. Богослужебное собрание у терапевтов начиналось речью председателя по поводу какого-либо места Св. Писания или другого во­проса. «Затем председатель поднимается и поет гимн во славу Божию, или только что составленный им самим, или заимствованный у кого-либо из древ­них поэтов, от которых осталось много гимнов, назначенных для исполнения во время возлияний и жертвоприношений на алтаре (псалмы?), для пения при столах и танцах. После председателя поют гимны и другие по порядку, в долж­ном благоприличии при глубокой тишине и всеобщем внимании, исключая те случаи, когда нужно петь окончания стихов (άκροτελεύτεια) или припевы (έφύμνια). Когда каждый кончит свой гимн, «юные» приносят стол, на кото­ром находится святейшая (παναγέστατον) пища: квасной хлеб с солью и иссопом во образ хлебов предложения. После ужина совершают священную всенощную (παννυχίδα). Всенощная совершается следующим образом».

 

Пение терапевтов

«Встают все вместе и на месте пиршества сначала образуют два хора: мужской и женский; начальником и запевателем выбирается в каждом хоре наиболее почтенный и лучший певец. Так поют они составленные в честь Богу гимны разных размеров и напевов, то в один голос, то в антифонной гармонии (άντιφώνοις άρμονίοας), в последнем случае жестикулируя и при­плясывая (έπορχούμενοι), вдохновенно исполняя (έπιθειάζοντες) мелодии то входные (προσόδια), то остановочные (στάσιμα), делая нужные строфы и ан­тистрофы. Потом, когда группа мужчин и группа женщин в отдельности на­сладится всем этим, они, опьянев, как бы на вакханалиях, от этого боголюбезного вина, соединяются и составляют один хор в подражание древле составленному на Чермном море в благодарность за совершившиеся там чу­деса... Видев и пережив чудо, превосходившее всякое воображение и описа­ние и совершенное для них сверх ожидания, тогда евреи, охваченные оду­шевлением, мужчины и женщины, вместе составив один хор, воспевали благодарственные песни Спасителю Богу, причем мужчинами управлял Моисей пророк, а женщинами Мариам пророчица. С этого-то хора и со­ставляет самую точную копию хор терапевтов и терапевтидок, когда на гус­той (βαρύν) голос мужчин отвечает тонкий (οξύς) женский голос в перекли­кающихся (άντήχοις) и антифонных мелодиях, что создает действительно гармоническую и музыкальную симфонию».

Таким образом, терапевты значительно расширили и развили музы­кальный элемент синагогального богослужения, такой незначительный там. По этому пути пошло и христианское богослужение. К ипофонному и эпифонному пению синагоги терапевты прибавили антифонное.

 

На такое пение в древней храмовой практике, может быть, указывает Пс. 146, 7: «пойте поочередно», по-евр. «henu» — «отвечайте», но в греч, έξάρξατε, слав. «начни­те»; выражение можно понимать и о двух других родах пения: эпифонном и ипофонном. И термин selah понимают в смысле указания на антифонное пение. Дума­ют, что антифонное пение заимствовано евреями из Египта, где песня разделялась между жрецами и народом, между мужчинами и женщинами, между детьми и взрос­лыми. Таким пением сопровождалось поклонение золотому тельцу: сходя с горы и заслышав шум, Моисей говорит: «это не крик побеждающих и не вопль поражае­мых; я слышу голос поющих» (Исх. 32,18); буквальнее с еврейского: «это не голоса попеременные (anoth — отвечающие) побеждающих, не голоса попеременные по­бежденных; но голоса попеременные я слышу». — Филон видит первый опыт анти­фонного пения в пении Моисея по переходе через Чермное море. Насколько это верно? Исполнение этой песни так описано в Исходе: «тогда Моисей и сыны Изра­илевы воспели Господу песнь сию и говорили: пою Господу, ибо Он высоко превоз­несся...»; по изложении песни прибавлено: «и взяла Мариам пророчица, сестра Ааронова, в руку свою тимпан (тамбурин, бубен, танцевальный музыкальный инст­румент), и вышли за нею все женщины с тимпанами и ликованием (евр. мехолот — пляски, греч. χορών); и воспела Мариам пред ними: пойте Господу, ибо высоко пре­вознесся Он, коня и всадника его ввергнул в море» (Исх. 14,31; 15:1,20, 21).Это описание толкователи понимают различно (не в смысле лишь антифонного пения); по одним, мужчины повторяли непосредственно после Моисея и по его на­певу каждый стих песни, и затем тот же стих пели женщины (как у нас поется триж­ды прокимен, тропарь, светильны); по другим, женщины пели один стих, мужчины другой и т. д. попеременно, но гораздо прямее вытекает из контекста речи такое понимание, что после Моисея пропетый им стих повторяли мужчины, а женщины повторяли постоянно один первый стих, изменяя первое лицо пою в пойте, как бы приглашая этим своих мужей дружнее петь гимн Иегове; это тем более, что отчет­ливо могли слышать слова песни только ближе стоявшие к Моисею (ОлесницкийА. Древнееврейская музыка и пение // Т.К. Д.А. 1871,11,115—116). Наш чин  исполне­ния песни в Великую субботу основан на этом последнем понимании (ср. и Кейль. Рук. к библ. археол. рус. пер. Киев, 1879, II, § 13б).

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ГЛАВА.ИСТОРИЯ БОГОСЛУЖЕБНОГО УСТАВА

ВЕТХОЗАВЕТНО-ЕВРЕЙСКОЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ

I ВЕК. АПОСТОЛЬСКОЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ