О богаче и нищем (Лк. 6:19-31)

Возлюбленные братия! Мир называет свои уве­селения и наслаждения невинными. Знать, как взирает на них и как судит о них Бог, существен­но нужно для каждого из нас. Каждый из нас дол­жен, должен непременно в неопределенное, не­известное для него время оставить поприще кратковременного земного странствования, всту­пить в область вечности, на гранях ее дать отчет в употреблении срочным временем, дарованным на снискание спасения, наконец или вознестись в обители вечного блаженства за правильное употребление земной жизни, или за злоупотреб­ление ею низвергнуться навечно в ад. Вопрос этот решен в ныне чтенном Евангелии. Суд Божий возвещен благовременно. Поспешим усвоить себе образ мыслей, преподанный Богом, чтоб понятия превратные, обольстительные, не откло­нили нас от деятельности богоугодной, не послу­жили для нас начальною причиною величайших вечных бедствий. Не будем легкомысленны, оп­ределяя и решая нашу вечную участь! Займемся этим важнейшим делом со всевозможным вни­манием: оно требует такого внимания! оно достойно такого внимания! Рассмотрим определе­ние суда Божия о плотских увеселениях человеческих, определение, возвещенное предварительно для предостережения и наставления; направим деятельность нашу по воле Бога нашего, и окончательное изречение Божие не поразит нас приговором к вечной смерти. Не поразит оно нас этим приговором, когда по внезапному повелению и требованию Бога оставим этот мир, покинем в нем самые тела наши - одними душами вступим в мир духов, чтоб там причислиться или к духам блаженным, или к духам отверженным.

Человек некий, повествует преточное сказание Евангелия, бе богат и облачашеся в порфиру и виссон, веселяся на вся дни светло. Две черты из жизни богача выставляются Евангелием для благочестивого, душеспасительного созерцания - его роскошь и его преданность увеселениям. В противоположность положению человека преизобилующего земными благами, пресыщающегося ими, выставлено страдальческое положение больного и нищего, томящегося под гнетом всех лишений. Часто эти положения, столько различные, живут одно близ другого, живут во взаим­ном вещественном и нравственном отношени­ях. И здесь в соседстве, в одном месте с велико­лепием и благоденствием обитало, теснилось бед­ствие. Нищ же бе некто именем. Лазарь, иже ле­жаше пред враты богача гноен, и желание насытитися от крупиц, падающих от трапезы богатого. Богачу было не до нищего. Он был озабо­чен попечением, чтоб пиршества его и увеселе­ния не представляли никакого недостатка, чтоб были удовлетворены требования изящного вку­са и современной моды или обычая, чтоб было удовлетворено тщеславие хозяина, нуждавшее­ся представить напоказ посетителям и богатство, и так называемое, знание света, приличия, жиз­ни , чтоб были удовлетворены все плотские поже­лания посетителей, чтоб было удовлетворено их сладострастие всеми родами сладострастного удовлетворения. Прислуге богача также некогда было заняться нищим: все внимание ее сосредо­точено было на быстрое и неупустительное ис­полнение распоряжений и повелений господи­на блиставшего, вероятно, и гениальною изобретательностию на избранном им поприще.

Увы! Всякое земное положение отнимается смертию, изглаждается, как бы никогда не суще­ствовавшее. Бысть же умрети нищему, продолжает повествовать Евангелие, и несену быти ан­гелы на лоно Авраамле; умре же и богатый, и погребоша его. Погребоша его! только. Ничем иным оканчивается поприще всякого великого земли, приносившего жизнь в жертву для земли. Какое холодное изречение! погребоша его. Равнодушно провожают в вечность обладателя временных благ наследники этих благ. Лишь для приличия при погребальной церемонии облачаются при­нужденно печалию лица. Скоро разъяснятся они за роскошным столом последующим погребе­нию, за столом, за которым чашами вина залива­ется мимошедшее горе, встречается наступаю­щая радость. Скоро умрет и воспоминание о по­чившем! Внимание всех скоро обратится исклю­чительно к наследникам, и услышатся восклица­ния, провозглашающие их счастливцами достой­ными зависти. Счастье доставлено смертию так называемого близкого сердцу. Погребоша его - это сказано не столько о погребении тела в не­глубокой могиле, сколько о погребении души в могиле глубочайшей - в адской бездне (Благовестник). Загробная участь богача поведана в про­тивоположность загробной участи нищего.

Этим преточная повесть Евангелия не прекра­щается. Вслед за сказанным она поведает о со­бытии в не видимом нами, ожидающем нас мире .Богач, во аде возвед очи свои, сый в муках, узре Авраама издалеча и Лазаря на лоне его. И той возглаш рече: отче Аврааме, помилуй мя и по­сли Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и устудит язык мой, яко стражду в пламени сем. Какая перемена положений! Временное благо­денствие заменено вечным горем и временное страдание - вечным блаженством. Недавно ни­щий лежал полунагим, гнойным у ворот богато­го, желал утолить томивший его голод крохами, падающими со стола, не какими-либо более зна­чащими остатками, которыми пользовалась при­слуга; недавно богач не хотел взглянуть на нище­го, видел его мимоходно, как бы не видя, отвра­щал от него взоры, гнушаясь его безобразием; теперь нищий наслаждается, блаженствует; те­перь богач просит, чтоб нищий, омочив конец перста в воде, прикоснулся языку его, прохладив язык иссохший и раскалившийся в пламени адс­ком. Оказывается, что богатому коротко было известно положение нищего: он знал даже имя его. Причиною невнимания к нищему было не неведение. Рече же Авраам: чадо, помяни, яко восприял вси благая в животе твоем и Лазарь такожде злая: ныне же зде утешается, ты же страждеши. И над всеми сими между нами и вами пропасть велика утвердися, яко да хотящии прейти отсюду к вам не возмогут, ниже оттуду к нам приходят. С кротостию, смире­нием и любовию отвечает Авраам адскому узни­ку. Он не осуждает осужденного Богом, предан­ного вечной муке; не уклоняется от беседы с ним; нe отрекаясь от родства по плоти, называет его сыном; не обличает его, но только напоминает о образе земной жизни, послужившем причиною вечного блаженства для одного, вечного мучения для другого. Говорит Авраам о неизменяемости загробных состояний, не присовокупляя никако­го объяснения - это установление Божие, не подлежащее суду человеческому, принимаемое верою, вполне ясное для единого Бога.

Ободренный ответом милосердым адский уз­ник относится с другою просьбою к святому Пат­риарху: Молю тя, отче, да послеши Лазаря в дом отца моего: имам бо пять братий, яко да засви­детельствует им, да не и тип приидут на мес­то сие мучения. Это прошение служит обличе­нием неопытности в духовной подвижнической жизни. Неопытный просит для неопытных вели­чайшего искушения: явления существа из мира духов, который закрыт от нас Богом, чтоб сохра­нить нас от обольщения духами падшими и лу­кавыми, принимающими вид ангелов света для удобнейшего обмана и погубления человеков.Патриарх указывает несчастному путь правиль­ный - путь изучения Закона Божия и последования ему; Патриарх сообщает ниспадшему во яд сведение, которое могло бы предохранить его от ада, если б он стяжал его и воспользовался им своевременно. Имут, сказал Авраам, Моисея и пророки: да послушают их. Познания, доставля­емые Словом Божиим, вернее познаний, достав­ляемых даже истинными и святыми видениями. Это явствует из второго послания святого апос­тола Петра. Упомянув о преславном преображе­нии Господнем на горе Фаворской, которого апо­стол был очевидцем, он говорит: Имамы извест­нейшее (более достоверное) пророческое слово, ему же внимающе яко светилу, сияющу в темнем месте, добре творите, дондеже день озарит, и десница воссияет в сердцах ваших. (2 Пет. 1:19). Глубокое неведение адского узника не поня­ло преподанной ему глубокой истины. Он всту­пает в прение с патриархом, возражает: Ни, отче Аврааме: но аще кто от мертвых идет к ним., покаются. Аще Моисея и пророков не послуша­ют, был ответ Авраама, и аще кто от мертвых воскреснет, не имут веры. Тем, которые не хо­тят ознакомиться должным образом с Законом Божиим, которые земную жизнь всецело истра­чивают на служение греху и миру; тем, которые изучают Закон Божий только по букве, пренеб­регают деятельным изучением его, попирают его своим поведением, - тем явление души блажен­ной из селений райских не принесет никакой пользы. Самое воскресение из запечатленного, охраняемого стражею гроба не возбудит убитой греховною жизнию и лукавым произволением способности к вере. Воскрес Господь, и что дела­ют первосвященники и старцы иудейские? Они подкупают римских воинов, приставленных ими же ко гробу и принесших достоверное известие о воскресении, чтоб воины скрыли и оболгали воскресение Господа. Что делают воины, сподо­бившись видения превыше своего достоинства, увидев сошедшего с Неба молниеносного анге­ла, отвалившего камень от гроба, в котором было заключено тело Господа, поразившего их ужасом, от которого они пали на землю и сделались как бы мертвыми? Они принимают сребренники и под влиянием их, несмотря на страшное чудо, которого были свидетелями, покрывают чудо мраком лжи (Мф. 28:11-15). Ни поразительнейшие знамения, ни видения грозные, ни видения насладительнейшие не производят благотворно­го впечатления на сердце, не доставляют ему спа­сения, если оно не направлено на путь спасения Законом Божиим. Если же оно озарено этим светильником, данным Свыше в руководство для всех желающих получить блаженство в вечности (Пс. 118:105), то достигнет оно этого блаженства без помощи от видений и чудес. Многочислен­ные опыты в истории христианского подвижни­чества служат тому доказательством.

Начальною причиною духовного, вечного бла­женства для человека служит тщательное изуче­ние Закона Божия и жительство по Закону Божию; начальная причина душевного, вечного бед­ствия заключается в неведении Закона Божия, в жительстве по внушениям и представлениям лжеименного разума, по влечениям воли повреж­денной, извращенной состоянием падения. Не­счастный богач имел, как видно, о себе, о своих отношениях к имуществу, к человечеству - сло­вом, ко всему превратные, ложные понятия. Он действовал из этих понятий и погиб. Он не стя­жал истинного богопознания, не ведал, какое зна­чение имеет человек, какая цель его существова­ния бесконечного, какая цель его временного пребывания на земле, какие его обязанности к Богу, самому себе, к ближним, к мирам видимо­му и невидимому. Омраченный неведением, ом­раченный состоянием падения, примером дру­гих, принятыми обычаями в обществе человечес­ком, он счел жизнию жизнь одного тела, оставив без внимания жизнь души; он захотел развить исключительно жизнь тела, оставляя ему всевоз­можные наслаждения, употребив все способно­сти души в служение телу. Так поступил он с соб­ственною душою, так поступил и с ближними - пренебрег ими. Не пренебрегал он лишь теми из них, которых употреблял в орудия своей воли и которые были споспешниками этой воли. Иму­щество свое он признавал во всех отношениях собственностию, а себя - вправе употреблять эту собственность по произволу. Писание рассужда­ет иначе. Оно называет достаточных людей толь­ко распорядителями имущества, которое принадлежит Богу, поручается распорядителям на время, чтоб они распоряжались по воле Божией⁵⁶. И имущество, и земную жизнь богач упот­ребил единственно в угождение плоти. Эти вре­менные дары Божии, которыми можно б было приобресть дары вечные, он поверг в тление. Он пировал и роскошествовал! пировал и роскоше­ствовал не изредка, не в известные времена, но ежедневно, постоянно, веселяся на вся дни свет­ло. Он переходил от одного удовольствия к дру­гому, непрестанно развлекая и рассеивая себя, не , допуская до самовоззрения, чтоб при этом не открылось какое-либо печальное зрелище, не ожило какое печальное воспоминание, не нарушило радостного расположения. При такой жиз­ни Бог, вечность, блаженство и страдания в ней забываются - забываются так глубоко, что пред­ставляются вовсе не существующими. И многие, упоенные жизнию для плоти, не только забыли о предметах духовных, но начали из упоения сво­его отвергать существование Бога, невидимого мира, самой души своей. Точно! Для их существо­вания прекратилось существование этих предме­тов. Они отвергли бы и самую видимую смерть, если б возможно было отвергнуть ее. Они отвер­гают значение ее, называя ее уничтожением че­ловека. Такое понятие мирит с плотскою жиз­нию, ободряет плотскую жизнь. Усвоивший себе это понятие свободно может веселитися на вся дни светло, исполнять все прихоти, попирать все святейшие обязанности, все добродетели - лишь бы сохранены были благовидность и приличие пред очами мира. Человек, проведший таким. образом земную жизнь, отчуждивший себя от Бога во времени, стяжавший все богопротивные свойства, добровольно отвергший усвоение Богу, естественно отходит по кончине своей в страну обреченную в жилище существ отверженных Богом, отходит он туда за отвержение Бога. Низ­вергается в адскую темницу чуждый Богу, хотя бы он не был открытым злодеем.

Евангелие не упоминает ни о какой доброде­тели нищего Лазаря - говорит только о его стра­дальческой жизни и о том, что ангелы отнесли душу его в отделение рая именуемое лоном Авраамовым. Святые отцы даже замечают, что Ла­зарь имел грехи, за которые попущены ему были Богом болезнь и нищета. К такому заключению приводят слова, сказанные о нем, что он восприял злая. Подобное выражение употреблено и о богаче для означения, что имущество было пре­доставлено богачу Богом - отнюдь не было его собственностию, как ошибочно думают многие о своем имении. В чем должно искать причину спасения и блаженства в вечности, дарованных Лазарю? Какая добродетель была его добродете­лью? Причиною его спасения, его добродетелью было покаяние. Очевидно, что он, подобно раз­бойнику распятому одесную Господа, сознавал себя достойным наказания, благодарил и славос­ловил Бога за. наказание во времени, молил о по­миловании в вечности. Патриарх, как мы уже за­метили, беседуя с адским узником, ничего не ска­зал ни о греховности этого узника, ни о правед­ности Лазаря, только выставил положение в веч­ности того и другого как следствие их положе­ния земного. Обличение в греховности предан­ного вечной муке, объявление ему заслуг райского жителя были уже поздними, излишними: они послужили бы только причиною новой бо­лезни для пораженного вечною смертию, кото­рою навсегда отнимается не бытие, а наслажде­ние бытием, сопрягается с бытием страдание столько лютое, как люта смерть. Святой патри­арх щадит казненного Богом, не дерзает не толь­ко осуждать, но и присовокуплять суда своего к суду Божию; сострадает страждущему в вечной муке как своему члену, как члену человечества говорит: чадо, помяни, яко восприял ecu благая в животе твоем, и Лазарь такожде злая: ныне же зде утешается, ты же страждеши. Это значит: «Тебе дано было Богом большое имущество, чтоб ты, посредством его вспомоществуя нуждаю­щимся и бедствующим, как то повелевает Закон Божий, изработал свое спасение; но ты злоупот­ребил даром Божиим, повергши его в смрад пло-тоугодия, и за это низвергся в пропасть, в пла­мень ада. Также Лазарю во очищение грехов его посланы были Богом нищета и недуг. Он восполь­зовался ими, сознался в греховности своей, оп­равдал и исповедал правосудие Божие, покаялся. Он вознесен ангелами в селения райские для веч­ного блаженства как исполнивший волю Бо­жию». Справедливо замечают отцы, что об этой добродетели Лазаря хотя и умолчано, но она явствует из последствий, иначе ангелы не предста­ли бы ему и не поместили бы его в вечной обите­ли святых, угодивших Богу (Благовестник). Ни­фонт, епископ Констанции Кипрской, муж ве­ликой святости, беседуя однажды с братиею о пользе души, воспомянул и следующее: «Был в этом городе (в Константинополе, где жил святой до епископства своего) у одного из вельмож раб именем Василий, художеством швец, по нраву злой, сквернитель, скомрах, погублявший все вре­мя в играх и плотских грехах, несмотря на уве­щания господина своего. Дивным смотрением милосердого Бога устроилось ему спасение сле­дующим образом: настал великий голод и нача­ли господа выгонять от себя рабов по причине недостатка в продовольствии. Выгнал и Василия господин его. Изгнанный Василий продал спер­ва одежду для покупки хлеба, потом стал ходить полуобнаженным, прося милостыню. Тогда была зима, он очень пострадал от стужи. Наконец, из­немогши, лег на улице. Мало-помалу отгнили у него ножные пальцы, а потом отнялись и самые ноги. Василий терпеливо переносил это состоя­ние, признавая его наказанием за грехи свои; он постоянно повторял: "Слава Богу за все". Так про­был он два месяца на улице, без покрова, возды­хая и рыдая о грехах своих. Случилось, что по этой улице проходил некоторый христолюбец именем Никифор. Он, увидев Василия страждущим, при­казал отнести его в свой дом, где доставил ему спокойствие и пропитание. По прошествии двух недель, в субботу, больной Василий начал гово­рить: "Благо пришествие ваше, святые ангелы, подождите немного, и мы пойдем". Они сказали: "Нет, иди немедленно, потому что призывает тебя Господь". Отвечал Василий: "Потерпите мне немного, чтоб я мог отдать долг: я взял взаймы у одного из друзей моих десять медных монет и еще не отдал; как бы из-за них не остановил меня диавол на воздухе". Ангелы согласились подож­дать. Василий, выпросив деньги, послал их по при­надлежности и после этого предал дух Богу» (Четьи-Минеи, 23 декабря).

Человекам во время земной жизни их даются различные положения непостижимою Судьбою: одни пользуются богатством, славою, могуще­ством, здравием; другие бедны, так незначитель­ны в обществе человеческом, что всякий может обидеть их; иные проводят жизнь в горестях, пе­реходя от одной скорби к другой, томясь в бо­лезнях, в изгнаниях, в уничижении. Все эти по­ложения не случайные: их, как задачи к решению, как уроки для работы, распределяет Промысл Божий, с тем чтоб каждый человек в положении,в котором он поставлен, исполняя волю Божию, изработал свое спасение. Несущие бремя скорбей должны нести его со смирением, с покорностию Богу, ведая, что оно возложено на них Бо­гом. Если они грешны, то скорби служат воздая­нием во времени за грехи их. За сознание своей греховности, за благодушное терпение скорби они избавляются воздаяния в вечности. Если они невинны, то посланная или попущенная скорбь, как постигшая их по мановению Божию, с все­благою Божественною целию, приготовляет им особенные блаженство и славу в вечности. Ропот на посланную скорбь, ропот на Бога, пославшего скорбь, уничтожает Божественную цель скорби: лишает спасения, подвергает вечной муке.