ПРАЗДНИК СВЯТОЙ ТРОИЦЫ

Как исключение из общего правила удалять из праздничной службы по возможности все скорбное, покаянное, просительное, в один из трех величайших после Пасхи праздников, в день Святой Пятиде­сятницы, Церковь возносит усиленное просительное моление о своих живущих на земле чадах, о прощении грехов их, об очищении их действием Святаго Духа (203), о принятии их коленопреклоненных молений (204), с этого дня после продолжительного перерыва возоб­новляемых. Совершая такое нарочитое моление о живых, Святая Церковь не могла забыть об усопших. Посему в сей всесовершенный и спасительный праздник (205) она трогательно и умилительно спле­тает воедино и приносит общие умилостивления молитвенные и о живых,  и  вместе об  умерших,  и даже о  держимых  в  аде   (206).Милостив буди нам и тем... и нам и онем яко благ и человеколюбец Бог ослаби, остави... отшедшим убо свободу и ослабу даруй, нас же зде сущих благослови, конец благий и мирный даруй (207).

Но это как будто несоответствующее всей стройной системе помино­вения внесение подобного рода прошений в богослужебные дни Святой Пятидесятницы, во-первых, нисколько не умаляет силы основного положения: всегда и во всем с послушанием и смирением следовать руководству святой Церкви. Во-вторых, это не больше как исключение, подтверждающее общее правило: когда нужно и где это возможно, Святая Церковь сама не забудет усопших и призовет к молитве о них живых. В данном случае как бы в возмещение опущения гласного поминовения в другие, даже меньшие праздники, в последний и великий день Пятидесятницы (208), в этот попразднственный и конечный (209) праздник (210), в день, когда вспоминается завершение домостроительства нашего спасения, в котором участвуют и живые и умершие, Святая Церковь совершает усиленное коленопреклоненное и всеобъемлющее, хотя и в общих формулах, поминовение прежде усопших отец и братий наших и прочих сродников по плоти и своих в вере (211), умоляет Господа да упокоит вся отцы коегождо, и матери, и братию, и сестры, и чада, и иныя сродники, и сопле­менники, и вся души в надежде воскресения жизни вечные почившия (212). При этом собственно праздничное богослужение сего великого праздника, тем более совпадающего с воскресным днем, хотя непос­редственно предваряется заупокойным богослужением вселенской родительской субботы (213), не допускает в свой состав никаких заупокойных молитвословий и свой вселенский характер со всею решительностью охраняет от всяких заупокойных прошений и молений. Признанное Святой Церковью соответствующим этому день усиленное просительное моление о живых и усопших, моление не частное, а вселенского значения, она совершает по окончании всего круга праздничных служб самого дня Пятидесятницы, после 9-го часа, на вечерне к понедельнику (214).

Насколько это поминовение на вечерне в день Пятидесятницы является исключительным, не допускающим никаких оснований и оправданий для общих выводов о возможности в праздники гласного поминовения усопших, видно из того, что все остальное богослужение и понедельника Святого Духа, на вечерне к которому совершается указанное поминовение, ограждается решительно от всяких заупокой­ных молений в такой же мере, как и богослужение всех великих праздников. Даже на полунощнице в понедельник Святого Духа исклю­чаются все нарочитые заупокойные моления.

 

РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО И БОГОЯВЛЕНИЕ

Праздник Рождества Христова не без основания в богослужебных книгах именуется ПАСХОЙ (215). По своему значению (216) и по торжественности празднования он сильно выделяется из ряда других великих праздников. Если еще в песнопениях рождественской вечерни мы слышим несколько раз просительное воззвание «помилуй нас» (217), то во всех праздничных песнопениях утрени нет ни одного обращения с просьбой о помиловании, прощении, об оставлении грехов. Также, за исключением одного прошения «скоро приити Тебе к моей лености» (218) и нескольких обращений о помощи в самом праздничном песнопении (219), нет других просительных о каких-либо нуждах молений. В песнопениях праздника только чувство изумления пред величием тайны воплощения и восторженное прославление Воп­лотившегося. Такого же характера и богослужение праздника Бого­явления, древнейшего после Пасхи, в один день с которым в Восточной Церкви до последней четверти IV в. (по местам и в V в.) праздновалось и Рождество Христово (220). Отсюда такое сходство праздничной службы этих дней, не имеющих аналогии в службе других праздников (221).

Строй службы этих двух праздников так строго и точно определен уставом, что в нем не может быть никаких изменений и решительно никаких дополнений, ни заздравных, ни заупокойных. Даже в будничные дни между Рождеством Христовым и Богоявлением, какмы знаем (222), церковный Устав сокращает до минимума все пока­янное (223), поминальное, заупокойное (224). Тем более не должно быть этого в самые праздники. Ни отдельно совершаемого повечерия, ни полунощницы с их заупокойными прошениями в заключительной ектении, ни в Рождество Христово, ни в Богоявление ни при каких обстоятельствах не может быть.

Так ограждает церковный Устав богослужение зимней Пасхи и равного ей, и даже превосходящего (225) по значению и торжествен­ности праздника Крещения, от всего несоответствующего, от всего, что могло бы отвлекать мысль верующих от чудес Боговоплощения и Богоявления. Соответственно этому не только в общественном бо­гослужении этих двух праздников не может быть каких-либо заупо­койных вставок, но и во внебогослужебное время не должно быть никаких заупокойных треб; не следует допускать совершения их даже на дому, ибо праздник не оканчивается с окончанием общественного богослужения, но праздничное, ликующее настроение должно сопро­вождать верующих и вне храма, и там ничто не должно омрачать и ослаблять его (226).

 

СВЯТАЯ ПАСХА

Во святой и светоносный день преславнаго и спасительного Христа Бога нашего Воскресения (227) все приглашаются только к ликованию, все призываются веселиться божественно (228), спраз­дновать любопраздными чинами Пасху Божию спасительную (229). В Пасху верующие должны как бы забыть обо всем остальном, не исключая и грехов своих, и все мысли сосредоточить исключительно и безраздельно на радости Воскресения и около своего Спасителя, сократить прошения и пребывать вместе с ангелами, главным образом в славословиях Воскресшего (230). В этот день, как и во всю светлую седмицу, нет места для рыданий о своем убожестве, для плача о грехах, для страха смерти (231). Все покаянно-просительное совсем исключается из богослужения; не стихословится псалтырь, опускаются почти все псалмы, входящие в состав богослужения в качестве основных неизменных частей (232), не исключая и так часто употребляемого и особенно излюбленного Церковью псалма 50-го (233). Даже с неба принесенное славословие Триединого Господа, «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный», обычно воспеваемое на каждой из девяти суточных служб, на некоторых и неоднократно, во всю седмицу Пасхи не произносится ни одного раза ни на общественном богослу­жении, ни на частных требах, ни на келейной, домашней молитве, конечно потому, что оно оканчивается на земле составленным смирен­но-просительным «помилуй нас».

«Образец и верх совершенства пасхальных песнопений — это Дамаскинов канон, в котором не только нет чего-либо покаянного, но даже нет ни одного просительного выражения вроде «спаси», «помилуй», «сохрани» и пр.» (234).О смерти и о мертвых, правда, часто вспоминается в сей нареченный и Святый день... праздников праздник и торжество из торжеств (235), гораздо чаще, чем в другие, меньшие праздники. Но в Пасху — это победное воспоминание о попрании смерти смертию Христовою, это радостнейшее и утешительнейшее исповедание веры в то, что дарована жизнь и сущим во гробех (236). Понятно поэтому, что на Пасхе не может, не должно быть и речи о поминальных молениях, о каком-либо гласном поминовении не только усопших, но и живых (237).

Даже в чине погребения, которое, конечно, не может быть отла­гаемо на целую седмицу, в этой службе нарочито и исключительно заупокойной, если ее приходится совершать на Пасхальной седмице, мало что от обычного усопших пения поется величества ради и чести ВЕСЕЛАГО праздника Воскресения: веселия бо и радости, а не сетования есть праздник. И яко вси, о Христе Воскресшем в надежде воскресения и жизни вечныя умирающии, Христовым Вос­кресением от печальных мира сего на веселая и радостная преставляются, воскресным пением над усопшим Церковь возвещает (238).

На Пасхе из всех заупокойных молитвословий и песнопений в чине погребения сохраняются только заупокойные ектении, но, разу­меется, с красным, веселым («веселия бо праздник»), а не заупокойным «Господи помилуй», заупокойные кондак и икос, да разрешительная молитва. Даже апостол читается не заупокойный из чина погребения, а в Деяниях в то день бывший, и евангелие не заупокойное, а воскресное 1-е. В потребнике 1630 года в чине погребения на Пасхе нет заупокойных кондака и икоса, они заменяются пасхальными (239).

Особого чина пасхального погребения священнического, монаше­ского и младенческого в наших богослужебных книгах нет, и это предполагает, что в Святую Пасху один чин погребения и для свя­щенников, и для монахов, и для мирян, и для младенцев (подобно тому, как один же чин последования за 1, 3, 6 и 9 часы, за повечерие и полунощницу).

Какого-либо чина пасхальной панихиды церковный Устав также совсем не дает, конечно потому, что он не представляет и возможности такого чина, не предполагает и желания у верующих петь в эти дни какие-либо другие песнопения, кроме пасхальных, оставаться надолго мыслями около кого-либо, хотя бы и любимого, забывая или даже только не вспоминая Воскресшего Спасителя. По старинным правилам на келейной, домашней молитве в пасхальную седмицу даже в келии, дома, разрешалось читать помянник только до заупокоя (240).

Так, по мере увеличения торжественности праздников и их бого­служения, сокращаются и ограничиваются заупокойные моления и главное поминовение усопших, но при этом неотменным остается важнейшее поминовение — поминовение негласное на проскомидии и по освящении Святых Даров на литургии. Оно невозбранно совершается во все праздники, даже и в светоносный день Пасхи (241).

 

БУДНИЧНЫЕ ДНИ СВЯТОЙ ЧЕТЫРЕДЕСЯТНИЦЫ И НЕКОТОРЫЕ ДНИ ДРУГИХ ПОСТОВ

Но в некоторые нарочитые дни Святая Церковь находит нужным и целесообразным воспретить даже и это негласное поминовение. Делает она это не в дни торжеств церковных, когда за праздничными славословиями в богослужении не остается места для скорби и про­шений, а наоборот — в дни особенно печальные, в дни усиленного покаяния, сетования и плача. Поминовения на литургии не может быть, когда в будничные дни Великого поста и в некоторые дни прочих малых постов Устав церковный воспрещает совершение полной литургии.

По мысли Святой Церкви, дни поста и покаяния — не время для торжественнейшей из служб — литургии, этой так часто повторяемой Божественной и Таинственной Пасхи. Кающиеся и плачущие о своих грехах должны понести как бы некоторую епитимию в лишении, в эти дни, величайшего для христиан утешения причащаться Святых Таин или хотя бы присутствовать при совершении святейшей литургии и быть поминаемыми в то время, когда «великая предлежит и страшная Жертва» (242). А так как, с одной стороны, братская любовь христиан побуждает всех их не только радоваться с радующимися, но и плакать с плачущими (243); с другой же стороны, все умершие православные христиане остаются по-прежнему членами Святой Церкви, любве­обильными собратиями живущих на земле, то естественно, чтобы усоп­шие соучаствовали живым не только в их праздничных радостях (244), но и в их скорбях, в их сетованиях и плаче. Это они и испытывают, сле­дуя руководству Святой Церкви, когда в дни покаяния и плача своих земных собратий лишаются сладостнейшего и для усопших поми­новения на литургии. Таким образом, усопшие как бы разделяют епитимию живых, подобно тому, как древние христиане, свободные от епи­тимий, по своей горячей любви к согрешающим собратиям нередко раз­деляли епитимии) последних, на себя принимали часть их епитимии (245).

Так мудры уставы Святой Церкви, так подлинно они имеют вселен­ский характер, объединяя воедино стадо всех христиан, не только всех мест (246), но и всех времен, всех живых и от века усопших, побуждая тех и других, по заповеди апостола, носить тяготы друг друга (247).

Однако, подвигая любовь усопших понести вместе с живыми епитимию — лишение утешительнешего для тех и других литургийного поминовения, Святая Церковь и в те дни, когда литургии не может быть, оставляет довольно места для проявления со стороны живущих памяти и любви к усопшим, сохраняя заупокойные моления на вечерне, повечерии, полунощнице, утрени и изобразительных. На вечерне и утрени в посты не бывает сугубой ектении, с ее прошением о всех прежде почивших отцах и братиях. Но чтобы не оставить совсем эти службы без поминовения усопших, Святая Церковь в посты, и именно только в те дни, когда не бывает сугубой ектении, как бы в замену опущенного вместе с нею прошения об усопших, вводит в состав вечерни и утрени молитву: «Небесный Царю», в которой, как и на ектении, вместе с прошением о живых просит Господа и об усопших: Прежде отшедшия отцы и братию нашу в селениях праведных учини. Сохраняются и еженевные обычные литии после вечерни (248) и утрени, на которых глаголются от священника обычные молитвы, и поминают усопших (249). Обычные литии не отменяются даже и тогда, когда службы особенно продолжительны, как на 1-й седмице Великого поста (250) и в первые три дня Страстной седмицы.

Насколько сама Святая Церковь печется о том, чтобы не опустить ни одного случая, когда только это возможно, вознести моление об усопших, свидетельствует одна небольшая, но характерная подробность богослужения Великой Среды. В понедельник и вторник Страстной седмицы, как на всех часах, так и на изобразительных полагается один кондак триоди того дне. Так и в Великую Среду на часах. Но на изобразительных к кондаку триоди присоединяется, между прочим, и заупокойный кондак Со святыми упокой, РАДИ ОТДАНИЯ ЧАСОВ, в последний раз совершаемых по постному чину, и ввиду предстоящего на значительное время исключения из богослужения заупокойного кондака (251), обычно так часто употребляемого.

Так святая и мудрая Матерь наша, руководимая Духом Божиим, Христова Церковь, считая совершенно законною нашу любовь к усоп­шим и молитву о них нашей обязанностью и неотъемлемой частью богослужения, даже и тогда, когда по тем или иным своим высоким соображениям находит необходимым сократить заупокойные моления, все же сохраняет некоторые из них, в некоторые дни — одни, в другие — иные, причем не только общими формулами, но и поименные (на проскомидии, на литии бдения, на обычной литии).

 

ВЕЛИКИЙ ПЯТОК

Но есть один день в году, когда никаких нарочитых поминовений не совершается и не может быть — Великий Пяток, день святых и спасительных страстей Господа нашего Иисуса Христа (252), когда христиане ни на минуту не должны бы отходить, если уж не телесно, то по крайней мере мыслями своими от Спасителя, и неотступно следовать за Ним от Гефсимании к судилищам, потом на Голгофу и, наконец, в вертоград Иосифов.

В Великий Пяток не совершается никаких памятей. Только великий Господский праздник Боговоплощения — Благовещение, при совпа­дении его с Великим Пятком не переносится на ин день. Все другие празднества, не исключая и храмовых (253), с Великого Пятка пере­носятся на другое время (254). Ни одного имени святых, кроме общего поминовения всех святых в конце отпустов, не вспоминается ни на одной службе Великого Пятка. Молитва Спаси Боже люди Твоя, которая в течение всего Великого поста ежедневно (кроме суббот) произносится на утрени пред каноном, на утрени Великого Пятка не положена. На великих отпустах в этот день, как и во все великие праздники, кроме имени Богоматери не произносится ни одного другого имени, ни дневных, ни храмовых, ни минейных святых, ни даже Богоотцев Иоакима и Анны. Если в Великий Пяток случится Благо­вещение, не бывает бдения, следовательно не бывает и праздничной литии на нем с ее двукратным гласным исчислением имен святых и тайным поминовением имен живых и усопших. В Великий Пяток не бывает поминовения святых на проскомидии и литургии, которых вовсе не бывает в этот день, за исключением редкого случая совпадения его с Благовещением.

Если в Великий Пяток не поминается ни одного имени даже святых, удобно ли, прилично ли совершать в этот день поминовения усопших отец и братий? От «праздника» (255) Великого Пятка — Святых Страстей и Плащаницы, можно ли отвлекаться к какому-либо другому празднику, в частности к своеобразному заупокойному «празднику» так называемой кануннице? Правда, и на кануннице изображение Распятия Господня. Но там распятие имеет особое зна­чение. Это распятие заупокойное. Это как бы намогильный крест, перенесенный в храмы. Моление пред канунницей и свечи на ней — это как бы моление на самой могилке и пред могилкой (256).

Понятны и естественны и в Великий Пяток моления в доме, у гроба только что скончавшегося и еще не погребенного брата. Но какое объяснение, какое оправдание может быть для желания и требования поминать прежде почивших, сосредотачивать внимание хотя бы и на любимых усопших, в тот день, когда все мысли всех творений Божиих должны быть безраздельно и исключительно сосре­доточены около одного Божественного Мертвеца, когда все состраждет Создавшему все (257), когда сама Богоматерь приглашает всех, и горы, и холмы, и человеков множество восплакать и рыдать вместе с Нею, Бога нашего Материю (258) около Спасова гроба? Для христиан в этот великий день невозможно идти от гроба Спасителя на чью-либо могилу. И посещение могил, и заупокойные моления, хотя бы в Великий Пяток случится нарочито поминальный день кого-либо из усопших, могут и должны быть перенесены на другое время, на ин день, подобно тому, как совершается заранее служба святого, случившегося в Великий Пяток, как переносится на ин день служба даже храмового праздника (259).

Таким образом, в Великий Пяток не должно быть никаких зау­покойных панихид и литий, ибо Устав церковный не предполагает возможности какого-либо поминовения в этот день кого-либо по имени. Не может быть в Велкий Пяток, как было уже сказано, и поминовения на литургии, которой совсем не бывает (260). Но все же и в этот совершенно исключительный день Святая Церковь не забывает совсем об умерших, и там, где общей формулой молится она о живых, на сугубой ектении утрени и вечерни и на заключительной ектении полунощницы и повечерия (261), хотя и кратко, но поминает она усопших, всех прежде почивших отец и братий наших, зде лежащих и повсюду православных христиан. Наш церковный Устав весьма заботится о том, чтобы богослужение не было шаблонным, однообразным, бесцветным. Это одно из главных и основных его положений. И этого он достигает не только чрез различное (если можно так выразиться) комбинирование служб (1), не только чрез замену одних частей службы другими, в соответствии с разными церковными воспоминаниями; не только ПЕСТРОТНЫМ (разнообразным) множеством песней отгоняет от молящихся дремание душегубное (2). Он разнообразит и самый способ исполнения одних и тех же частей богослужения при разных случаях. Один из примеров этого — разнообразие в исполнении так называемых непо­рочных.

 

НЕПОРОЧНЫ

Непорочны — это 17-я кафизма псалтири, псалом 118. Обычно этот псалом у нас считается по преимуществу заупокойным. Такой взгляд на него неправильный, неверный. Устав церковный рассматрива­ет непорочны — эту величественную библейскую песнь в честь закона, спасающего человека в жизни и по смерти, — как кафизму торжест­венную, праздничную, по преимуществу воскресную.

Ввиду важности содержания и обильного назидания для верующих, 17-я кафизма назначается почти для ежедневного употребления (3), а ввиду ее праздничного характера она выделяется из ряда всех остальных кафизм псалтири значительно более, чем тоже праздничная кафизма 1-я. Непорочны прежде всего назначаются для торжественного пения их на утренях большей части воскресных дней года (4). В качестве 2-й рядовой кафизмы непорочны употребляются исключительно только в субботы (5), ради чего нарушается рядовой порядок чтения кафизмы (6). Суббота же среди остальных дней седмицы по строю службы (7) выделяется как своего рода праздник (8), как отдание предшествующего воскресного дня (9).

Из числа суточных служб непорочны входят в качестве основной неизменной части в состав полунощницы вседневной, службы, пред­назначенной для совершения в тот ранний час, в который Святая Церковь вспоминает Воскресение Христово и в который ожидает будущее всеобщее воскресение.

В качестве торжественной воскресной кафизмы непорочны стихословятся на утрени Великой Субботы, ибо эта утреня в значительной мере воскресная (10). По Типикону великой Константинопольской Церкви IX—X веков непорочны пелись на Пасхальной утрени (11). По старым нашим уставам непорочны назначались для стихословия на утрени вместо избранных псалмов по полиелее в некоторые особо выдающиеся и торжественные праздники: Успения Пресвятой Бого­родицы, 15 августа (12), Трех великих вселенских святителей, 30 января (13), святителя Петра, митрополита Московского, 21 декабря (14). Непорочны в старину пелись во время торжественных крестных хождений (15).

Как кафизма торжественная, праздничная, непорочны почти всегда (кроме полунощницы) сопровождаются торжественным обрядом каж­дения, даже и на обычной субботней утрени, когда они стихословятся как обычная вторая рядовая кафизма без всяких особенностей в ее исполнении (16).В качестве торжественной воскресной кафизмы непорочны вносятся и в заупокойные последования, при поминовении скончавшихся в надежде ВОСКРЕСЕНИЯ И ЖИЗНИ, и как бы в подтвержение этой надежды и в утешение скорбящим о разлуке, которая должна окончиться воскресением. И самое содержание псалма 118 не о смерти напоминает, а к жизни обращает мысль. Об ужасах смерти нет речи в нем. В нем, наоборот, многократные просьбы: живи мя, даруй мне жизнь (17), подкрепляемые исповеданием, что и до сих пор Господь чрез слово свое оживляет мя (18), и потому переходящие в твердую уверенность, что я — всякий верный закону — жив буду (19), жив буду для вечности (20), жива будет душа моя (21).

К тому, что часто и однообразно повторяется, люди скоро привы­кают, и оно уже не производит на них того впечатления, как в первый раз или редко совершаемое (22). Поэтому церковный Устав, вводя так часто в состав богослужения непорочны и назначая при повседневном их употреблении обычное речитативное чтение, в других случаях весьма и весьма разнообразит способы их исполнения.

 

НЕПОРОЧНЫ НА ВОСКРЕСНОЙ УТРЕНИ

Непорочны, как мы видели (23), должны стихословиться на утрени большей части воскресных дней года. Здесь 17-я кафизма торжественно поется вся подряд, без разделения на славы и без всяких припевов, поется на 5-й глас, тот самый глас, на который поются тропарь Пасхи и пасхальные стихиры: Да воскреснет Бог. Завершаются непорочны исполняемыми на тот же глас тропарями по непорочных: Ангельский собор удивися.

 

НЕПОРОЧНЫ НА УТРЕНИ ВЕЛИКОЙ СУББОТЫ

Непорочны стихословятся и на утрени Великой Субботы. Здесь они разделяются на три статии и к каждому стиху псалма присо­единяется свой особый припев. На первых двух статиях стихи псалма

должно петь, как и на воскресной утрени, на 5-й глас, а припевы к ним исполняются тем величественным напевом, каким на приздничной утрени поется величание, с которым сближается даже текст некоторых напевов: Величаем.Тя, Иисусе Царю...(24), Ублажем Тя, Богородице... (25), Достойно есть величати Тя... (26). Таким образом, это не столько погребальный плач, сколько величание, хотя и во гробе Обитающего, но смерти царство Разрушающего и от ада мертвых Восставляющего (27). И преимущественное содержание припевов на этих двух статиях, за немногими исключениями, не плач печали, а благоговейное изумление пред величием и необы­чайностью созерцаемого: Жизнь! Како умиравши? Како во гробе обитавши? (28) Но всё же мы погребаем Спасителя, и дань естест­венному чувству скорби должна быть отдана. Поэтому припевы на 3-й статии поются как песни погребальные (29), исходные (30), как причитания у гроба дорогого усопшего. И текст припевов — этих надгробных причитаний — значительно короче текста величаний — припевов двух первых статии. Скробь не позволяет говорить длинными фразами, а иногда только отдельными восклицаниями из нескольких слов. Но эта скорбь растворяется радостным сознанием полученного чрез Спасову смерть спасения. Поэтому краткие рыдания скорбящих переплетаются с игривым напевом 3-го гласа, которым должны петься псаломские стихи 3-й статии. А заключается все это опять воскресным пятым гласом, торжественно победным и вместе спокойным благовестием: Спас воскресе от гроба, рыдания время преста (31).

 

НЕПОРОЧНЫ  НА ЗАУПОКОЙНЫХ ПОСЛЕДОВАНИЯХ

Та же 17-я кафизма стихословится и во всех случаях на заупо­койной утрени, на всех чинах погребения, кроме младенческого, и на панихиде. Но как разнообразно исполнение ее во всех этих случаях и как отлично оно от воскресного и велико-субботнего!..

Непорочны — это песнь о законе, это исповедание души, востор­гающейся Божиим законом, скорбящей о своих отступлениях от него, умоляющей Господа быть милостивым. На воскресной утрени это исповедание от лица всех предстоящих, потому оно поется все подряд, без всяких припевов. На заупокойных богослужениях это исповедание от лица усопших. Но и живущие — предстоящие, не желая оставаться только слушателями и свидетелями этого исповедания, прерывают его частыми воззваниями ко Господу и от себя, и от лица всей Церкви. И соответственно различному назначению различных заупокойных последований, на каждом особые припевы, особый способ их испол­нения.

О том, что плач при гробе и при воспоминании об усопших Церковь не осуждает, было сказано. Плакать можно, но не должно быть ПЛАКСИВОГО, расслабленного, нервного настроения. Хри­стианин и в скорби сохраняет бодрость духа. Создавать и поддерживать именно такое бодрое настроение имеет в виду наше православное богослужение вообще, заупокойное в частности. Выбор для заупокой­ных служб 17-й кафизмы обясняется именно таким намерением Церкви. 17-я кафизма, как мы видели, вовсе не специально заупо­койная. Наоборот, она более воскресная; лишь способом исполнения и делаемыми к ней добавлениями отличается она на заупокойных службах от воскресного ее употребления.

 

НЕПОРОЧНЫ НА ЗАУПОКОЙНЫХ УТРЕНЯХ

Непорочны на заупокойных утренях делятся на две статии и стихословятся с особым для каждой припевами к стихам псалма.

Утреня служба общественная. Специально заупокойной она бывает, в сущности, всего два раза в год, в субботы мясопустную и Пятиде­сятницы. Но и тогда заупокойное на ней — только изменяемые пес­нопения да малые ектении. А основные, неизменяемые части остаются те же, что и всегда, во всякое другое время года, — общего характера, не заупокойные. В другие поминальные субботы, даже и между изме­няемыми частями утрени, преобладают не заупокойные, а общие песнопения октоиха и минеи.

Непорочны на субботней утрени, даже и заупокойной, это собст­венно вторая рядовая кафизма. Поэтому и на заупокойных утренях припев к непорочным всегда общего характера. В них нет напоминания об усопших, нет того, что могло бы усилить скорбь, умножить слезы. Наоборот, припев к первой статии — хвала Богу: Благословен еси Господи.

Смерть для умирающих о Господе — не скорбь, а радость. Разрешитися и со Христом быти (32) вожделенно для верующих, ибо разрешает всякую печаль смерть (33). А что вожделенно для любимых, то должно радовать и любящих. Усопшие не лучшее променяли на худшее, а наоборот, из юдоли страданий, скорбей, стенаний отошли ко Господу, туда, где НЕТ БОЛЕЗНЕЙ, ПЕЧАЛИ, ВОЗДЫХАНИЙ (34). Посему при воспоминании об усопших прежде всего — хвала Господу: Благословен еси Господи (35). Сверх того, среди усопших православных, несомненно, много незамеченных миром, неведомых праведников, которые и теперь уже вместе с ангелами славословят Господа. Совершая общее (на утрени, а не на панихиде) поминовение усопших, мы прежде всего как бы присоединяемся к хору усопших праведников, как бы вместе с ними воспеваем хвалу Господу. Бла­гословен еси Господи, благословен, между прочим, и за то, что из нашей среды людей Ты принял уже многих в чин небесных певцов Твоих и удостоил их быть предстателями за своих живых и усопших собратий. А затем на второй статии возносится усиленная просьба о спасении. Спасе, спаси мя — это и за себя каждый из нас просит, и нашими устами каждый из усопших.

 

НЕПОРОЧНЫ В СУББОТЫ МЯСОПУСТНУЮ И ПЯТИДЕСЯТНИЦЫ

На утрени в субботы Мясопустную и Пятидесятницы непорочны с припевами поются на тот же 5-й глас, что и в воскресные дни, но только не с победным, а скорее с грустным оттенком, хорошо известным всем по напеву заупокойных тропарей по непорочных: Святых лик обрете источник жизни. Это пение непорочных на заупокойных утренях двух вселенских заупокойных суббот, напевом столь родст­венным воскресному их пению, должно обращать мысль к будущему воскресению всех усопших. А своеобразный грустный оттенок того же 5-го гласа соответствует печальному настроению погибшего овчати (36), просящего у Господа долгов разрешения (37), умоляющего Со­здателя ущедрить свое создание (38). Такое плачевном-покаянное настроение, естественно, усиливается ожиданием того «конечного дня», воспомянуть о коем приглашает Святая Церковь в субботу Пятиде­сятницы (39), того Страшного суда Христова, который так потрясающе живописует в богослужении недели мясопустной. Поэтому-то таким своеобразным напевом 5-го гласа поются в эти две субботы не только тропари по непорочных, но и самые непорочны — как псаломские стихи, так и припевы к ним.

Субботы Мясопустная и Пятидесятницы имеют исключительный характер. Это вселенские субботы прежде всего. Здесь на первом месте поминовение всех вообще, во все времена, повсюду и разнообразнопочивших. Поминовение наших родителей, в смысле родственников и близких, лишь присоединяется к этому вселенскому поминовению. Поминовение в другие поминальные субботы носит несколько иной, более интимный характер. Таких, как там, исключительных и на­рочитых, подробных, всеобщих и всеобъемлющих молений об усопших здесь нет. Здесь далее выдвигается поминовение наших сродников.

 

НЕПОРОЧНЫ НА УТРЕНИ ВЕЛИКОПОСТНЫХ СУББОТ

Среди всех поминальных суббот (кроме вселенских) в свою очередь несколько выделяются три субботы Великого поста, не столько по строю служб, сколько по положению сих суббот в годовом богослу­жебном круге. Поминовение этих суббот приурочено к определенным дням Великого поста, и за крайне редкими случаями совпадения с праздниками (40) совершается в эти дни неопустительно и безусловно, тогда как в других случаях заупокойная служба в субботу может быть только при самой малой степени празднования минейной памяти (41) и при условии, если на это будет изволение настоятеля. Велико­постные поминальные субботы представляют собой некоторый ряд обязательных поминальных служб, открываемый субботой мясопустной и завершаемый субботой Пятидесятницы (42).

Это родство трех великопостных поминальных суббот с двумя вселенскими субботами отмечается, между прочим, в способе испол­нения непорочных, которые в эти субботы поются точно так же, как во все вселенские, т. е. с теми же припевами и на тот же 5-й глас.

 

НЕПОРОЧНЫ НА УТРЕНИ СУББОТ «ЕГДА ПОЕТСЯ АЛЛИЛУИЯ"

В другие поминальные субботы, егда поется аллилуия, помино­вение усопших принимает более интимный характер. Здесь уже нет такого, как в те три субботы, родства с субботами вселенскими. Здесь на первом месте поминовение наших сродников. Поэтому здесь нет необходимости сдерживать столько же, как там, чувство личной род­ственной скорби. Здесь ему дается больше места. Это, между прочим, отмечается в способе исполнения непорочных. Припевы и здесь оста­ются те же, что и во вселенские субботы, общие, не специально заупокойного характера, так как эти утрени значительно менее зау­покойные, чем те две. Но здесь непорочны и припевы к ним поются не на 5-й глас, а на 2-й, в котором слышится чувство грусти, нежной любви — этот глас господствует в надгробных пениях Великого Пятка и Великой Субботы (43) и в неделю и седмицу Мироносиц.

 

НЕПОРОЧНЫ НА ПАНИХИДЕ

Панихида еще более интимная и исключительно заупокойная служ­ба — не то, что утреня. В соответствии с этим и непорочны на панихиде принимают иной оттенок. Глас для них остается тот же 2-й, но припевы исключительно заупокойные: Помяни, Господи... Упокой, Господи, души раб Твоих. При поминовении усопших на общественном богослужении мысли верующих должны направляться, главным обра­зом, к тому, что смерть для рабов Божиих и их друзей не столько скорбь, сколько радость, и потому прежде всего хвала Богу: Благо­словен еси Господи. Этим интимное чувство скорби как бы несколько отстраняется и во всяком случае сдерживается. На панихиде, службе частного характера, где совершается поминовение главным образом ближних сродников, личных друзей и знаемых присутствующих бо­гомольцев, дается больший простор естественному чувству скорби о разлуке с дорогими и любимыми, из которых  некоторые, может быть, совсем недавно оставили своих любимых собратий. Посему здесь на непорочных уже не хвалебный припев, не общая просьба о спасении, а молитвенное воззвание, не только обращающее мысль молящихся прямо к усопшим, но многократным повторением как бы старающееся задержать внимание на воспоминании об усопших, как бы пригвоздить его к этим воспоминаниям, и дорогим и горестным, слезы вызывающим. Здесь любовь как бы не находит границ, и без числа, и без меры (44), гласом, полным нежного родственного чувства (45), без устали вопиет: Помяни, Господи... Упокой, Господи, души раб Твоих, наших дорогих усопших.

Так не подавляет Святая Церковь естестенного и для христиан чувства любви к близким и скорби при разлуке с ними. Она только старается указать ему его место, ввести его в должные границы, чтобы все было в свое время. Это и отражается, между прочим, в особенностях пения непорочных на панихиде сравнительно с тем, как поются они на утрени.

 

НЕПОРОЧНЫ ПРИ ПОГРЕБЕНИИ МИРСКИХ ЧЕЛОВЕК И СВЯЩЕННИКОВ

Непорочны поются и в последовании погребения мирских человек и священников. И опять иной способ исполнения их. Здесь не нужно, как на панихиде, таких многократных напоминаний об усопшем: Помяни, Господи... Упокой, Господи, душу раба Твоего. Здесь самый гроб достаточное и сильное напоминание. Здесь, наоборот, нужно несколько приободрить окружающих гроб, рассеять насколько возмож­но грусть, ослабить скорбь. Поэтому из трех статий, на которые делятся здесь непорочны, как и на утрени Великой Субботы (какое сближение!), лишь на 2-й статии заупокойный припев: Помилуй раба Твоего, обращающий мысль к усопшему. Но и этот заупокойный припев по своей формулировке более спокойный и выдержанный, чем на панихиде, «Помилуй» мы часто просим о живых, тогда как «помяни», тем более «упокой» —по преимуществу об усопших. К 1-й же и 3-й статиям непорочных припевается бодрое и торжественное «аллилуия» — «Хвалите Бога» — и на небе, где нет смерти, где вечная жизнь и радость, торжественно, победно и неумолчно воспеваемая (46). Но все же в данный момент это аллилуия поется при гробе и потому первая статия непорочных поется на скорбный 6-й глас. Это как бы дань естественному чувству скорби об усопшем, соединяемому со славословием Господа. На 2-й статии припев обращает мысль к успошему, но зато эта статия поется на 5-й глас, хотя, конечно, тем напевом, каким стихословятся непорочны на утрени вселенских зау­покойных суббот. А на 3-й статии псаломские стихи, переплетающиеся опять с хвалебными аллилуия, поются на игривый радостный 3-й глас (47), сближаясь опять с Великой Субботой, где 3-я статия непорочных стихословится на 3-й же глас.

 

НЕПОРОЧНЫ ПРИ ПОГРЕБЕНИИ МОНАХОВ

В последовании иноческого погребения непорочны опять с новыми особенностями. Здесь они принимают иной вид, совершенно непохожий на все другие случаи их употребления. Это в соответствии ИНОМУ, отличному от мирского житию почившего.

На две статии поются непорочны зде (48), а не на три, как при погребении мирских человек. Этим монашеское погребение сближается с утреней, тем более, что на 1-й статии припев здесь тот же, что на утрени: Благословен еси, Господи, и каждая их двух статий заканчивается, как на утрени, троекратным повторением последних двух стихов, а не «слава» и «ныне», как в мирском погребении. В обители, где гроб почившего окружает все иноческое братство, погребение собрата становится как бы более общественной службой, чем погребение мирского человека в приходском храме. Но трехчленное деление непорочных — отличительная особенность всех чинов погре­бения. Поэтому и в монашеском погребении непорочны, разделяясь ектениею на две статии, как на утрени, способом исполнения делятся на три отдела. Относительно напевов первых двух отделов на мона­шеском погребении нет определенного указания, но замечание чина монашеского погребения о том, что третий отдел непорочных, начиная со стиха «Призри на мя и помилуй мя», поем 3-м гласом, коим поется 3-я статия в мирском погребении, дает основание заключать, что и две первых статии поются на те же гласы, на какие они поются в мирском погребении, т. е. первая (ст. 1—93) на 6-й, вторая (ст. 94—131) на 5-й глас.

В трехчленном делении и в напевах сходство исполнения непо­рочных на монашеском погребении с исполнением их в погребении мирских человек. А в остальном все иное. В погребении мирских человек непорочны делятся по славам (49). В иноческом погребении 1-я статия до среды, а вторая делится на две части: 1-я от среды до окончания второй славы, 2-я — вся третья слава (50). В погребении мирских человек непорочны начинаются и оканчиваются прослав­лением Господа. Аллилуйя там припевается к 1-й и 3-й статиям. И в последовании монашеского погребения к первой половине непорочных хвалебный же припев, но в иной формулировке, взятой из того же 118 псалма, тот же, который поется и на заупокойной утрени: «Бла­гословен еси, Господи». Следующие же два припева совершенно иные, исключительные, нигде и никогда более не употребляющиеся.

К первой половине 2-й статии непорочных, к стихам 94—131, припев — начальные слова этого отдела: Твой есмь аз, спаси мя. Это многократно (51) повторенное свидетельство Церкви от лица усопшего, что он хотел, всем сердцем желал быть: «ТВОИМ», Божиим, что это он и выражал «иным» внешним видом своим (52), иным образом жития. Может быть, почивший инок по немощи не всегда соблюдал обеты иноческие, может быть, нарушал он и общехристианские обеты. Но в одном отношении он может дерзновенно сказать: Услыши, Боже, правду мою (53), ту правду, что он не отрекался от Бога, не стыдился своего иноческого звания и иноческого внешнего вида, нередко бывшего в глазах мудрецов века сего юродством (54), что он всегда — и совершая подвиги, и оплакивая падения (55) — самым именованием своим «мо­нах» непрестанно вопиял:  «Я ТВОЙ. Я ТВОЙ... Я ХОЧУ БЫТЬ ТВОИМ...» Он хотел быть Божиим рабом по преимуществу, он желал всю жизнь свою безраздельно отдать на служение Богу. Он всегда был, хотел быть овцой от Христова стада. Это пламенное желание быть хотя бы самым последним, но в Христовой ограде, быть «Твоим», утешало инока и при жизни надеждою спасения по молитвам Церкви (56). Теперь же эта многократная молитва усопшего, от лица его возносимая ко Господу Церковью, в дальнейшем усиливается молением об усопшем Самой Церкви, которая словами благоразумного раз­бойника, первого покаянием «укравшего рай» (57), умоляет Господа помянуть во Царствии Своем Своего раба. Эта дерзновенная молитва разбойника, многократно (58) пропетая радостным третьим гласом, вселяет твердую уверенность, что и почившему, если не ради добро­детелей и подвигов его, то ради его иноческого жития, которым он не стыдился перед людьми исповедовать (59) свою веру в Распятого, — что ради этого исповедания и сему усопшему рабу Божию, как и оному разбойнику, не будет возбранено «окрасти рай».

Так разнообразит церковный Устав употребление одного и того же текста непорочных в разных случаях. И только при точном испол­нении устава может открыться глубокий смысл этого разнообразия. Подобное и во всем вообще православном богослужении, в частности и во всех заупокойных последованиях.

Переходя к более или менее подробному рассмотрению заупокой­ных последований, необходимо отметить одну общую им всем (или почти всем) особенность.

Продолжение главы II

Продолжeние главы II

Продолжeние главы II