Откуда же христианская Церковь взяла материал для таких разнообразных элементов богослуже­ния? Ответ ясный.

Совершенно естественно: из ветхозаветной Церк­ви, из иудейского богослужения. Новый Завет при­шел не разрушить Ветхий, а дополнить его (Мф. 5, 17). И Сам Господь Своим примером посещения Хра­ма освятил еврейское богослужение: оно ведь дано было Самим Богом через Моисея, и притом оно было и богато, и разработано так, что оставалось лишь воспользоваться им. И нужно было заменить только одну часть — жертвенную.

Далее. Первые ученики были палестинские евреи, преданные своему культу, богослужению: Иерусалим­ский храм в глазах каждого иудея был святыней. И нужно еще не забывать, что на всю их страну был лишь один храм в Иерусалиме; в других местах были лишь синагоги, это скорее были поучительно—об­щественные залы для собраний или молитвенные наставительные дома. Понятно, что и христиане из евреев дорожили всем, что относилось к храму их.

Наконец, собственных произведений христиане еще не успели создать: для этого не хватало ни вре­мени, ни сил, ибо сначала они заняты были главным образом благовестием, проповедью христианства.

Если же прибавить к этому гонения, которыми встречено было христианство как со стороны иуде­ев, так потом и от язычников, то еще более понят­ным станет, что им не до своего творчества было, а хотя бы лишь отстоять самое бытие свое, вынести страдания за веру. Да это просто и было легче всего, а люди всегда начинают с более легкого. (Аналогичный пример можно взять из нашего времени: про­тестантизм вышел из католичества).

Так положено было начало христианскому бого­служению. Разница заключалась лишь в замене кро­вавых жертв Ветхого Завета новозаветною Бескров­ною Жертвою Евхаристии.

Другая особенность заключалась в ином истолко­вании ветхозаветных богослужебных элементов: они применялись и понимались в приложении к христи­анству. Например, все обещания о земном благоден­ствии евреев истолковывались в смысле небесного блаженства; враги-люди заменялись врагами духов­ными, бесами; всюду старались видеть пророчества и прообразы: переход через Чермное море и избав­ление от фараона — это крещение, избавляющее от власти диавола, как объяснил и сам апостол Павел (1 Кор 10, 1, 2), манна — Святое Причащение (ст. 3), камень, из коего чудесно истекла вода, — Христос Спаситель (ст. 4) и т. д.

Вообще, оставив букву и форму прежнюю, хрис­тианство дало им лишь новый дух и смысл.

И вообще нужно сказать, что почти все устрой­ство первохристианской Церкви взято из иудейства: например, трехчинная иерархия — епископы, свя­щенники, диаконы — взята с первосвященников, священников и левитов Ветхого Завета. Устройство храма — алтарь, средняя часть и притвор — парал­лельно святому святых, святилищу и молитвенному двору. Подробности храма — кадило, семисвечник и проч. — оттуда же. Даже облачения наши даны ветхоза­ветной Церковью. Вот одежды Аарона: наперсник — современная епитрахиль, ефод подобен омофору, верхняя риза — саккос или фелонь, хитон — ниж­ний подризник, кидар — митра, клобуки; и "пояс" (Исх. 28, 4).

Даже теперешние крест и панагия заменили "урим и  туммим", возлагавшиеся на "наперсник" (ст. 30). Не забыли даже "позвонков" "по подолу" верхней ризы (саккоса) (ст. 33). На кидаре золотая дощечка с вырезанными словами "Святыня Господня" (ст. 36) теперь заменена иконками на митре.

Понятно, что и богослужение взято было от той же иудейской Церкви.

В чем оно состояло? В разные моменты истории оно несколько изменялось, но собственно лишь в одном почти отделе — в чтении Священного Писания, кото­рое иногда опускалось, забывалось даже до такой сте­пени, что люди не понимали уже читанного (Неем. 8, 1, 8, 12), и нужно было толковать. Забывались в пле­ну и праздники: их восстанавливали (8, 14—18).

Но существенными и неизменными элементами всегда были псалмы и жертвы. В первых выражались все многообразные чувства молящейся души, а жер­твы были различны — мирно-просительные, иску­пительно-очистительные и благодарственные. Таким образом, были элементы и молитвенные, и проси­тельные, и благодарственные, и искупительные; к этому нужно присоединить чтение "закона" в сина­гогах — и мы имеем налицо все современные виды молитвы. Не замечаем мы элемента славословия, но он отчасти восполнялся хвалебными псалмами (на­пример, Пс. 103, 137, 144—150), а с другой стороны, У евреев были и специальные гимны — торжествен­но—хвалебные песни, составленные во славу Богу за какие-либо милости: например, песнь Мариам, сестры пророка Моисея, составленная после пере­хода через Чермное море; песнь Анны, матери Са­муила, воспетая ею после рождения Самуила( этой песнью воспользовалась Пречистая Дева после Бла­говещения (1 Цар. 2, 1—10)); песнь воеводы Деворы; многое из пророческих книг; и на­конец, — песнь трех отроков в пещи вавилонской...

Мне не известно, употреблялись ли эти гимны за еврейским богослужением. Но христианская Церковь воспользовалась ими потом весьма щедро. И понят­но: христианство есть "победа" (Ин. 12; 31; 16, 33; 1 Ин. 5, 4, 5). Евангелие суть блаженная весть о спасе­нии. И если в Ветхом Завете больше господствовал дух сознания своей вины (отсюда и жертвы), и об­ширны были прошения о нуждах этого мира, то в христианстве дана была такая свобода мироотречения, что люди отдавали свое в общее владение, себе желали лишь насущного хлеба. Зато пребывали в ра­дости, в веселии и простоте сердца, хваля Бога (Деян. 2, 46, 47). И к такому их настроению особенно под­ходил указанный вид гимнов, или "славословий и песнопений", о коих, как мы видели выше, упоми­нает апостол Павел.

Но вместе с тем еще более широкое применение имели псалмы. Богатство их содержания было столь обширно, что удовлетворяло всем нуждам души: здесь и сознание своей греховности, и преследование вра­гами, и беспомощность в борьбе, и упование на силу Божию, и благодарение за помощь, и слава за тво­рение и промышление Божие, и упокоение под кро­вом Божиим, и пророчество о Мессии, и моление об избавлении от всяких бед, и любовь к Богу, и обличение грешников, и т. д., и т. д.

Но если все это свести к основным мотивам, то в псалмах мы увидим главным образом веру, покая­ние, упование и славословие. И еще теснее: покая­ние с надеждой.

Все это есть внутренняя часть человека, его ду­ховные переживания.

Христианство и взяло псалмы за основной фун­дамент своего богослужения, поставив их на первое место.

Итак, что же получилось?

1. Самое центральное, что было в Ветхом Завете, жертвы, — были заменены Единою Жертвою Христовою, о чем апостол Павел специально разъяснял евреям (Евр. 10, 1—23). Она заняла и здесь централь­ное, главное место. Это был "завет" общения, гимн благодарности, слава любви, жертва хваления.

2.  Молитвенную потребность с щедростью удов­летворяли псалмы.

3. Славословие, гимнологический элемент взят был из вышеуказанных торжественных гимнов.

4.  Просительная часть приспособлена была к воз­зрениям и нуждам христиан.

5.  Поучительная потребность удовлетворялась чте­ниями из Ветхого Завета и собственным новозавет­ным откровением: Евангелиями, посланиями, про­рочествами, благовестничеством.

Так просто и естественно образовалось первохри­стианское богослужение.

Все эти элементы мы и видим теперь в нашей Церкви. Только они, как увидим, теперь раздробле­ны и иначе размещены, но суть одна и та же.

Что касается взаимоотношения этих частей, то должно полагать, что в древности не было той пута­ницы, которую отчасти мы видим теперь: то пока­янные псалмы, то славно—торжественные стихиры, то Писание, потом опять покаяние, опять славный тропарь, между всем этим вставлены ектении с про­шениями и т. д.

В древности было проще, а потому — цельнее, единообразнее. Тем более, что вначале, собственно, была одна сплошная служба — "литургия", и, ко­нечно, она составлена была целостно. А когда из нее стали выделять несколько служб, то поневоле это единство уже было нарушено. Но и при всем том оно видно нам даже и доселе.

Тогда же каждые части были более сосредоточе­ны в одном месте. Проследим это немного и на со­временных службах.

Например, мы видим, что псалмы читаются обыч­но целой группою: три, шесть псалмов или сразу две-три кафизмы (то есть 14—20 псалмов). Или еще: Апостол, Евангелие, а постом — и па­ремии из Ветхого Завета читаются и доселе подряд. Или ектении и теперь нагромождены на литургии, сосредоточены преимущественно в одном месте: пос­ле Евангелия — сугубая ектения, заупокойная, об оглашенных, одна — верных, другая и даже третья (после Херувимской ; херувимская — более позднего происхождения, вероят­но, VI в. ):

"Исполним", — дополним, довершим, закончим прошения, ектении. Шесть ек­тений.

Хвалебные песни или гимны и доселе составляют неразрывный единый "канон", то есть составленный по строго определенному правилу чин песнопений: песнь Мариам, Анны, Аввакума, Исаии, Ионы, трех отроков, Захарии — отца Иоанна Крестителя. Не го­ворим уже об Евхаристическом каноне: там особен­но строго блюлось единство, цельность, неизмен­ность и точность.

Но потом стало привходить новозаветное творче­ство, параллельное ветхозаветному. Стал вопрос: куда помещать его? И этот вопрос разрешился механи­чески, по способу включения, или вклинения но­вых песнопений между ранее употреблявшимися вет­хозаветными элементами. Сначала стремились к тому, чтобы и по содержанию, по духу, по тону богослу­жебных отделов новозаветные творения совпадали с прежними целостными частями. Это видно и доселе: новозаветные каноны большею частью носят харак­тер торжественно-хвалебный в параллель иудейским гимнам. Но со временем стало труднее соблюдать это правило, потому что творчество все росло и шири­лось, и притом авторы были разнообразны по свое­му духу и индивидуальностям, и цельность стала ру­шиться.

А все разраставшееся новое творчество так увели­чило материал, что явилась необходимость что-либо сокращать. И естественно, что в христианской Цер­кви отдали преимущество новозаветному элементу пред ветхозаветным: стали выпускать псалмы, остав­ляя лишь более соотвественные (думают, что на месте теперешнего шестопсалмия было гораздо больше псалмов); гимны торжествен­ные в уставе сохранились, но на практике почти никогда не исполняются (за исключением поста, да и то лишь в больших уставных монастырях). А иногда из псалмов ос­таются лишь кончики: так называемые запевы на "Господи воззвах" поются, а они лишь заключение трех глубоко сокрушенных псалмов. На литургии же вместо всего 102-го псалма "Благослови, душе моя, Господа" поются или несколько первых стихов, или даже один последний, 22-й стих: "На всяком месте владычествия Его благослови, душе моя, Господа". А второй хвалебный (145-й) псалом "Хвали, душе моя, Господа" мало где поется теперь.

Благодаря этому характер богослужения стал ме­нее определенным; для несведущего богомольца со­всем стало непонятным, почему одно поется здесь, другое читается там и т. д.

А ко всему этому ектении из одного отдела разме­стили по всей службе. Чем это объяснялось?

Я думаю так. Цельность и единство имеют, конеч­но, свои преимущества: создают уже цельное, опреде­ленное настроение покаяния, хвалы, прошений и т. п. Но для рядового богомольца, немощного молитвен­ника, в этой сосредоточенности есть и опасность, трудность, а именно: утомительность от однообра­зия. И теперь многим даже шестопсалмие кажется длинным и утомительным, и его сокращают иногда, а другие терпеливо не понимают его. А на кафизмах Даже в "уставных" монастырях иноки поудобнее при­саживаются и подремывают.

Правда, теперь псалмы лишь читаются: прежде они исполнялись несколько более певуче. Потом для разнообразия ввели поочередное исполнение, по стиху (антифонное исполнение). Но все же однообразие утомляет людей.

Так же и ектении. И теперь слушать пять ектений после Евангелия не очень легко.

Да нужно еще принять во внимание, что самая большая ектения, великая, из отдела их почти цели­ком перенесена к началу литургии и от нее остались лишь два возношения: "Заступи и спаси", "Никто от оглашенных, елицы вернии ... помолимся" и тот же возглас: "Яко подобает Тебе всякая слава".

А к этому присоедините еще и недоступность для слуха мирян "тайных" молитв, которые читались в средине или конце ектении; теперь они читаются лишь священником в алтаре. Прежде эти молитвы разнообразили группу ектений, а когда они исчезли — для сокращения — от слуха мирян, то и отдел екте­ний стал утомительным, однообразным.

И потому решено было целость ектенийного от­дела нарушить размещением ектений по всей служ­бе, что при понятности прошений облегчает чтение псалмов и канонов. Получилось, конечно, разнооб­разнее, но зато ослабела цельность, и теперь ее нуж­но еще "усматривать". А от "разнообразия" прихо­дится иногда высвобождаться. Например, мне вели­кая ектения после шестопсалмия совсем не по душе: шестопсалмие — такое сложное произведение борь­бы, перемежающееся с мольбами, надеждою, и за­канчивающееся вверением, преданием себя в волю Божию ("Дух Твой Благий наставит мя на землю праву"), что после этого хочется успокоиться в мире; и вдруг — опять просим подаяний! И, может быть, гораздо лучше было бы уж сразу после шестопсал­мия петь славные стихи: "Бог Господь и явися нам" и тропарь празднику, чем прошения.

Но другим именно ектении по душе. Есть этому причина: во-первых, ектении понятны всякому, в них говорится все о знакомых нуждах, о повседневной жизни, а псалмы требуют уже более углубленной духовной жизни, да еще и не все понятно (особенно у нас на славянском языке... Епископ Феофан Затворник говорил о нужде нового перевода).  Затем, исполнение ектений всегда одно и то же, значит, легко петь хору, а разные седальны, тропарь, богородичны, стихиры, ирмосы на 30 напевов трудно исполнять, и потому оставляли более легкое. Итак, где выбросили потому, что то — ветхозаветное, там выкинули потому, что трудно исполнять, иное со­кратили по немощи человеческой, другое перемес­тили ради утомительности и для разнообразия, и те­перь получилось уже нечто такое, что лишь отдален­но напоминает первоначальный состав и строй бо­гослужения. И уже очень трудно мечтать о цельности настроений богомольцев за службою! Всякому пред­ставляется "свобода": молись, как и когда хочется... И большею частью молятся теперь на ектениях. А ни молитвенно-аскетические псалмы, ни торжествен­ные каноны славословия не только не захватывают "слушателей" — они не знают, что в это время де­лать им. На каноне певчие распевают непостижимые "ирмосы" мелодичными, нередко сентиментальны­ми напевами, а что поется? Кому это ведомо? Мень­ше всего и самим певчим, занятым "исполнением номера". А чтец "чего-то" читает; только и понятны возгласы его: "Слава Господи воскресению", "Пре­святая Богородице, спаси", "Святителю...моли Бога". И то хорошо еще! А глядишь уже — канон-то конча­ется, вот и "Честнейшую". А где же он, канон? Где его торжество? Где тут гимны? Хвалы? Славословия? О горе, горе! Где же молитва? И стоят наши долго­терпеливые богомольцы с серьезными лицами. А по­нимает-то за них Церковь в лице авторов служб да немногих знатоков...

Что делать? Бегут на сектантские разговоры и лег­кие песенки. А у нас непочатое богатство! Неужели нельзя сделать ничего? Неужели? Не знаю.

Или мы, точно еврейские книжники и фарисеи, застыли на букве, обрядах, строе, чине, типиконе, уставе, а самое главное — "дух молитвы" — опустили?

Ведь даже такой великий богомолец, затворник, богослов, знаток Писания, языков и служб, как епис­коп Феофан Затворник, и тот устанавливает простой, но забываемый принцип: молитвословие еще не мо­литва; Богу же нужен дух молитвенный; и ради него нужно жертвовать формой. Не дочитай, не допой, лишь молись!

Но куда тут?! Скажут: "Революция"!

Я однажды попробовал было выпустить великую ектению после шестопсалмия на Сергиевском под­ворье, так люди в ужас пришли и просили меня уж оставить ее на своем месте: привыкли. А в другом месте одна госпожа, и даже весьма религиозная, молитвенница, с удивлением спрашивала меня: "За­чем "это" читают после Евангелия?" (Она не умела назвать "канон" и "тропари" его)? Нельзя ли совсем выпустить это? Подумайте: выпустить всю хвалебную, гимнологическую часть! А сразу бы ей после Еванге­лия "Честнейшую" и "Слава в вышних Богу"...

Между тем, у знающих и подготовленных бого­мольцев именно эта часть, начиная с Евангелия (а в праздники — даже с "величания"), весь канон, "хвалитные" стихиры и по славословие, вызывает наи­больший подъем молитвы, восторга, радости.

А когда не понимаешь, то естественно: "Нельзя ли выпустить совсем?" И я лично знаю: целиком опускали канон. А греки, сербы, болгары и доселе поют лишь 9-ю песнь с тропарями.

Вот как отразились перестановка, сокращение, опущение, изменение. Вот откуда "образовалось", точнее "обезобразилось", наше чудное, стройное, вдохновенное богослужение Православной Церкви, равного которому нет в мире!

Но и при всем том еще можно усмотреть некоторые остатки единства и строя во всех частях богослужения.

К этому еще вернемся.

А сейчас хочется сказать: если бы мы знали, ка­ким богослужебным сокровищем мы обладаем! И если бы мы входили в дух молитвенный не так, как каж­дому хочется или "по настроению", а как именно Церковь нас руководит, то можно было бы не толь­ко научиться истинной духовной жизни, но дойти и до вершин ее, живя в миру.

При первоначальном богослужении, как мы гово­рили, была единая, целостная литургия. Она состояла из следующих частей: 1) псалмическо-молитвенной; 2) библейско-поучительной, хотя эта часть иногда меняла место; 3) гимнологически-хвалебной, песненно-торжественной, славословительной; 4) далее ектенийно-просительной и 5) наконец, жертвенно-Божественной. Или проще: сначала были псалмы, пос­ле — Писание, потом — гимны, ектении и Евхаристия. Со временем все это осложнилось и увеличилось ново­заветным творчеством. Явилась нужда в сокращении.

Ко всему этому прибавим, что в древности служ­бы совершались ночью (См. Деян. 20, 7—8. Беседовали "до полуночи"; об этом ска­зано сразу после "преломления хлеба".), по подобию Тайной вече­ри и ради страха от гонителей; это было и неудобно, и утомительно, для тружеников в особенности: им нужно было вставать вовремя и начинать повседнев­ные труды. А большая часть христиан была из "низ­шего" класса, даже и из рабов. И нужно было и сокра­щать службу, и переносить ее на другие моменты дня.

И ввиду этого единую службу расчленили на три части: вечерню, утреню и обедню. За последней, как главной, удержалось прежнее общее слово "литургия".

По какому же принципу или принципам произ­ведено было это деление?

Многим "непосвященным" богомольцам кажется теперь, будто все эти службы весьма различны по составу, строю и молитвенному духу. Но это боль­шое заблуждение! Как раз наоборот! И это нетрудно показать на примерах; а тогда мы увидим, по каким принципам произошло деление.

Мы сначала очень кратко, схематически посмот­рим вечерню и утреню, так как они более подобны, явно однородны, а литургия нам представляется от­личною от них, потому к ней мы перейдем далее.

Изобразим параллельную графику частей вечер­ни и утрени — для большей наглядности. За центр возьмем утреню, ибо она полнее; с ней сравним после и литургию.

 

 

ВЕЧЕРНЯ			УТРЕНЯ
1. "Благослови, душе моя, Господа" (103-й пс.)	Часть псал- мичес кая	Часть псал- мичес кая	1. Шестопсалмие (с 3-го пс. до 142-го)
			Кафизма рядовая — пер­вая, т. е. псалмы очередные,
Рядовая кафизма (по праз­дникам "Блажен муж")
			и другая (а постом и тре­тья), а после этого или (по уставу) 118-й пс. "Блажен-ни непорочнии", или "Хвалите имя" (134-й и 135-й пс.)
Псалмы на "Господи воззвах"(140, 141, 129-й и др.)
2. (После "Свете Тихий") прокимен, а в праздники и чтение паремий из Св. Писания Ветхого Завета. "Прокимен" всегда пред­лежал (предлежу, предхожу) чтению Писаний. На Страстную Пятницу и на Пасху читается и Евангелие.	Библе йская Часть (поучи тель- ная). Свя- щен- ное Писа- ние	Биб- лей- ская Часть	2. (После "хвалите" и "сте­пенных" стихов) проки­мен и чтение Евангелия; на буднях опускается и не говорится даже и проки­мен: торжественно для простых дней!
3. На вечерне отсутствует кроме заключительного момента (см. далее)         Стихиры на "литии" в ве­ликие праздники (все­нощное бдение), где про­славляется праздник или святой великий. (В будни нет).   "Сподоби, Господи... без греха сохранитися нам", "Благословен еси Госпо­ди" (то есть конец вели­кого славословия). Примечание: В параллель "Честнейшую" можно усмотреть в праздники, после литии и тропари святому (2), один раз "Богородице Дево", а в воскресенье — трижды.		Гимно Логиче ская Часть (славо словие	3. (После 50-го псалма) ка­нон: 9 песней ветхозавет­ных и к ним 14 сочине­ний (1 ирмос и 13 тропа­рей с богородичными) новозаветных в честь, славу праздника, Богоро­дицы или святых (дня не­дели и дня года).
			Стихиры "хвалитные" — после хвалитных, слав­ных псалмов (148, 149, 150-го пс), в коих про­славляются святые или праздник. (В будни нет). Заканчивается эта третья, гимнологическая, часть "великим славословием": "Слава в вышних" Примечание: Песнь Бого­родицы и "Честнейшую" относится к гимнам и по­тому вставлена в эту часть пред песнью Захарии, со­ставляя с ней одну, де­вятую, песнь.
		Продол жение хвалеб ной части
4. Ектении: 1. "Исполним вечернюю молитву" (после "стихир на стиховне" вечерних и проч.). * 2.  Сугубая ектения: "По­милуй мя Боже". 3.  Ектения, или точнее, первая так называемая великая ектения, перене­сена к началу вечерни — после 103-го псалма.	Проси Тель ная Часть (екти нии)	Проси Тель ная Часть (екти нии)	4. Ектении: 1.  "Исполним утреннюю молитву" (после "стихир на стиховне" утренних и проч.) *. 2.  Сугубая ектения: "По­милуй мя Боже". 3. Совершенно то же: пе­ренесена ектения к шес­топсалмию.
5. Вставные впоследствии части: а) После псалмов на "Гос­поди воззвах" стихиры — большею частью про­славляющие святых или праздник. б) "Свете Тихий ...мир Тя славит" — пред Св. Пи­санием. в) После вечерних "стихир на стиховне" — "Ныне отпущаеши", "Святый Боже" по "Отче наш" и тропарь дня с богородич­ным.     И Малые ектении разброса­ны повсюду: после ка­физм, но на вечерне есть такое лишь одно место после "рядовой кафиз­мы", а на всенощном бдении — после каждой кафизмы.	Встав ные части	Совер шенно подоб Ные же	5. Вставные части: а) После шестопсалмия и великой ектении — тро­парь святому или празд­нику, славного характера. б) После кафизм "седаль-ны" (в праздники ипакои) тоже славные; и "Ангельский собор уди­вися" (в воскресенье). в) После утренних "стихир на стиховне" — "Благо есть исповедатися Госпо­деви ... возвещати милость Твою" (по духу сходно: хвала, мир, милость). "Святый Боже" — по "Отче наш", тропарь с богородичным. И Малые ектении между кафизмами, после "Ан­гельский собор", между песнями канона (по 3-ей, 6-ой, 9-ой), а на Пас­ху после каждой (для перемены, для разнообра­зия, для отдыха, ибо тро­пари — одни и те же — полагается петь "на 12").
6. Тайные молитвы. Они чи­тались в средине малых и других ектений ("Господу помолимся" и молились: читали молитву. А потом: "Заступи"). Теперь тайно вычитываются со всей ве­черни, во время 103-го псалма, пред царскими вратами.	То же самое		6. Тайные молитвы: то же самое; теперь читаются тайно во время шестоп­салмия — одну часть в ал­таре, а другую (после трех псалмов) — пред царскими вратами).
7. Начало вечерни: славосло­вие Богу: "Благословен Бог наш"... Конец: отпуст — "Сый благословен" и проч. (в праздники при открытых царских вратах, в будни — нет).	Начало и конец одинаковы		7. Начало: "Слава Святей... Троице" и "Слава в выш­них Богу" (ангельская песнь в Вифлееме). Конец — то же.
8. Действия: а) Каждение в начале служ­бы (на всенощном бде­нии) или на "Господи воззвах" (в будни). б) Вход с кадилом, а на Преждеосвященной ли­тургии (в полиелейные праздники) и с Еванге­лием.			8. Действия а) То же. Во время чтения "Царских псалмов" (19-го, 20-го), а когда их нет (пос­ле Пасхи), то во время "Христос воскресе" (мед­ленно). б) Выносят Евангелие или для чтения, или для "при­кладывания" молящимся (в праздники), открыва­ются царские врата.
9. Облачения. Во время псалмической части — в епитрахили (без фелони); при входе — в фелони; после опять без нее; при отпусте в откры­тых вратах в фелони; вне алтаря — в епитрахили.			9. Облачения. Совершенно так же и на утрени.
10. Наконец: вечерня в великие праз­дники заканчивается бла­гословением хлеба, вина и елея.			10. Хлебы раздаются в кон­це утрени. А кроме того утреня (после часов тепе­решних, а прежде непос­редственно *) переходит в литургию, то есть в принесение Святых Да­ров хлеба и вина.
11. А если хотите, то заклю­чительный момент пред отпустом посвящен Бого­родице (в воскресенья и праздники): три раза "Богородице Дево радуй­ся, благодатная Марие!"	Богородице		11. После первого часа, "на путь", так сказать, — пред отпустом, по обы­чаю, поется "Взбранной воеводе", хотя нигде не напечатано в уставе, но хочется Ей, Матери, по­молиться.

 

 

* У греков и сейчас так.

 

Итак, совершенно очевидно, что не только есть подобие в строе между вечерней и утреней, а совер­шенное тождество. И единственная разница в том, что на утрени есть хвалебная (гимнологическая) часть всегда, ежедневно, то есть канон и хвалитные псал­мы, а на вечерне этого отдела почти нет, кроме половины "великого славословия" ("Сподоби Госпо­ди") и литийных стихир, но это лишь в празднич­ные всенощные бдения. Разница эта объяснится пос­ле, когда будем говорить о принципе разделения.

Очевидно, что обе службы построены были по одному и тому же образу, по одному "строю", чину, только выбирались иные псалмы, иные чтения Пи­саний, иные "тайные" молитвы, иные стихиры... Но многое (ектении, тропари, концы возгласов и т.п.) буквально повторялось.

Такое совпадение особенно видно в основных час­тях: полемической, библейской, ектенийной, менее — в хвалебной (или "песненной", гимнологической).

Это очевидно почти всякому, знакомому со служ­бою. Но литургия кажется совсем особою: не похо­жей ни на утреню, ни на вечерню. Но это неверно. Сейчас увидим ясно.

1. Псалмическая часть.

На литургии (если великую ектению отнести к своему месту, в просительный отдел) поются псал­мы 102-й и 145-й с малыми ектениями и молитва­ми, ныне тайными.

2. Библейская часть.

Заповеди блаженства ("Во Царствии Твоем", "Блаженни нищии"), Апостол, Евангелие, а последним бывало и поучение (прежде Златоуст проповедовал).

3.  Песненная, гимнологическая часть.

Остались здесь тропари, кондаки святым дня не­дели, храма и дня святого (месяца), с богородич-ным: они были самым первоначальным видом твор­чества христианского, а стихиры и каноны появи­лись после.

4.  Ектенийная часть.

На литургии шесть ектений подряд, как мы уже видели (после Евангелия, и одна — по Херувимс-кой). И еще одна — после Пресуществления, седь­мая ектения.

5. Жертвенная часть (Благословение хлебов).

Вся литургия, начиная с "Возлюбим", есть Жер­тва, Евхаристия. Ее же можно считать и высшим ви­дом славословия, благодарения, хвалы. Но суть — общение любви Бога и человека: приобщение, бла­годатное Причастие.

6. Действия: вход один (вынос Евангелия). На ут­рени остатки: в Пятницу и на Пасху. На литургии есть малый вход с Евангелием, а второй — великий вход с Дарами... Но это уже отличие специально ли­тургическое, как и вся Евхаристия.

7.  Пред отпустом вечерни читается половина 33-го псалма (после благословения хлебов): "Благослов­лю Господа на всякое время... Вкусите и видите", а на литургии причащаются, и положено читать этот псалом весь целиком после причащения — тоже пред отпустом.

8.  Наконец, "Ныне отпущаеши" в конце вечерни, а на литургии — после благодарственных молитв по причащении.

Теперь ясно, что и литургия построена по тому же образу или чину, типу. Только в ней одни части уменьшены, другие увеличены: псалмов очень мало (всего три: два в начале и один в конце), и те слав­ные, зато Писания больше, больше и ектений; и уж совсем особая часть Евхаристия, но она параллельна освящению 5-ти хлебцев на вечерне и вкушению их на утрени.

Теперь, вероятно, будет более или менее ясно, какими соображениями руководились при делении одного цельного богослужебного материала, назы­вавшегося вообще "литургией".

1. Так как суть молитвенного духа всегда в общем одна и та же, то основные настроения, о коих мы говорили в первой главе, одинаковы и утром, и в полдень, и вечером; и потому естественно, что оди­наковы должны быть основные контуры, или, так сказать, "остов" службы.

Такова внутренняя, религиозно-психологическая, причина одинакового строя.

2.  Так как один строй службы был уже известен, уложился и в практике, и в памяти, то естественно было при делении (вследствие длинноты ночной службы) не придумывать чего-либо нового, а взять готовую схему. Это легче.

Такова вторая причина, так сказать, практичес­кая, причина удобства, или техническая. Делилось количество, но сохранился тип, строй.

3.  Наконец, был уже и материал готов: псалмы, Писание, ектении и пр. А он определял и характер службы.

Но более интересно теперь усмотреть причины различия между ними. Об этом я скажу сейчас лишь кратко, самое главное.

Начнем с вечерни. Главное отличие в том, что там почти нет ни чтения Святого Писания, ни хвалеб­ного элемента. Только видим остатки (прокимен и "сподоби").

Объясняется это просто. Человек к вечеру устал: и телесно — от работы, и душевно — от забот, скор­бей и духовной борьбы. Поэтому ему трудно славос­ловить, легче каяться, сокрушаться, хочется мира, отдыха, покоя. Потому псалмическая часть значитель­на, но все же менее, чем на утрени; потому что "ус­тал человек" и для молитвы. Потому и из великого славословия славное опущено (первая половина), а сохранена часть более покаянная ("без греха сохранитися", "буди милость Твоя", "научи...вразуми...просвети", "дел руку Твоею не презри"). И это является переходом к просительной, ектенийной, части и к покаянным стихирам "на стиховне", с покаян­ными же стихами между ними: "К Тебе возвожу очи мои... как очи рабов обращены на руку господ их (ждут платы, дара — из рук их), как очи на руку госпожи, так и мои очи к Богу, доколе Он помилует нас". И второй стих: "Помилуй нас, Господи, помилуй нас: довольно мы насыщены презрением, довольно душа наша насыщена поношением" (то есть от врагов — бесов).

Потому здесь поется "Свете Тихий" — хочется тишины, успокоения, отдыха от дневного подвига. И где же его найти, как не в "Начальнике тишины", в "Свете Тихом Святыя Славы", во Христе Спасителе, о Коем апостол сказал: Он есть мир наш (Еф. 2, 14)?

И Сам Господь обещал: Я ухожу, но мир остав­ляю вам, мир Мой даю вам... Да не смущается сердце ваше, то есть успокойтесь (Ин. 14, 27). Он обещал послать Утешителя Духа (15, 26).

Потому так уместна здесь примиренная, предсмер­тная песнь Святого Симеона: "Ныне отпущаеши раба Твоего... с миром".

Потому-то и нет почти славословительной части. Потому даже и Священное Писание не читается, ибо слушать его значит слушать Самого Бога или Его апостолов. А для этого требуется и напряжение, и собранность, и благоговение, и осознание своего несоответствия с идеалом, и вообще встреча с Бо­гом в слове Его тоже торжественна и сильна. А это вечером трудно: устала душа!

Устало и тело, поэтому вечерня значительно ко­роче и утрени, и литургии.

Итак, если закончить все это одним обобщени­ем, то характер вечерни более покаянный и мир­ный, или мирно-покаянный.

На краткий момент в средней части, начиная со стихир Минеи на "Господи воззвах" и по прокимен,

поднялось настроение, а потом сил надолго не хва­тило и опять покаяние тихое: "Сподоби, Господи, в вечер сей без греха сохранитися нам" и проч. Осо­бенно это заметно бывает на "прощальной" вечерне пред Великим постом: по прокимен облачение по­всюду еще светлое. Кончился он; зачитали, как-то особо скромненько, "сподоби без греха", и видишь, как священник выходит уже в темной епитрахили. Началось покаяние. Земные поклоны: "Господи и Вла­дыко".

Единственно подъемный славный момент — это в начале вечерни 103-й псалом "Благослови душе моя" Творца и Промыслителя. На это еще хватает сил сразу, вначале. Но зато конец вечерни с этой умилительно-умирающей песнью "догорающего" вет­хого старца Симеона положительно напоминает звез­ду, ярко вспыхнувшую и медленно растаявшую, или вечернюю зарю, постепенно сходящую во тьму ночи.

Кстати, какие утешительные, успокаивающие, обнадеживающие все прокимны на вечерне: "Гос­подь услышит мя", "Милость Твоя, Господи, поженет (будет гнаться) мя вся дни живота", "Боже, За­ступник мой еси Ты, и милость Твоя предварит мя". Милость Божия и сзади гонится за нами, и вперед забегает: лишь бы спасти.

Теперь посмотрим на утреню. Утром сил много. Еще свежий человек, потому и служба длиннее, и псал­мов больше: нужно набраться запаса духовного на Целый день. Потому здесь и хвалебная часть — гим­ны, псалмы (в канонах восхваляются подвиги мучеников, постничество преподобных, чудеса Божией благодати в них, — вообще Слава Божия во святых). Утром ведь и птички поют, а к вечеру смолкают. И человек хвалит Господа. И с ним хвалит вся тварь: солнце, облака, рыбы, огонь (молнии), град, снег, ветер, горы, деревья, звери, птицы, цари и простой народ, старые и молодые. Все это оживает утром и выходит на труд, во славу Божию (Пс. 148). Потому и Церковь славословит Бога: и ликами, и тимпанами, и гуслями. А подвижники готовятся и на молитву, и на борьбу с врагом: в одной руке у них меч для поражения неприятеля (бесов и страстей), а в устах славословие (Пс. 149). (см. по-русски: понятнее).

Хвалите же Бога всячески: и трубами, и псалти­рью, на струнах, на органе, на кимвалах громоглас­ных. "Всякое дыхание да хвалит Господа" (150-й, последний, псалом). И тотчас: "Слава Тебе, пока­завшему нам свет!" И тут восходило уже солнышко!

Потому здесь и начинается с ангельской песни Вифлеемской: "Слава в вышних Богу" и кончается теми же словами славословия.

Вместо "Ныне отпущаеши" — бодро-радостное желание петь, исповедовать, возвещать, прославлять Господа: Благо есть (хорошо мне) исповедатися Гос­подеви, и пети имени Твоему, Вышний; возвещати за­утра (с утра) милость Твою и истину Твою на всяку нощь (Пс. 91, 2, 3)... Так можно говорить утром, а не вечером. Этот (91-й) псалом — веселый (ст. 5).

Если же праздник, то и "Хвалите имя" (полиелей и чтение Священного Писания (Евангелия). Это тор­жество соответствует утреннему времени. "Я, — го­ворит Господь через пророка Иеремию, — посылал к вам пророков... с раннего утра" (44, 4).

Пятидесятница совершилась утром: в 3 часа по-еврейски, 9-й час по нашему.

Наконец, даже между стихирами на стиховне — в противоположность вечерне — радостные, светлые стихи: Исполнихомся заутра милости Твоея, Господи, и возрадовахомся и возвеселихомся, во вся дни наша возвеселихомся, за дни, в няже (которые) смирил ны еси; лета в няже видехом злая (Пс. 89, 14, 15).

...И другой стих: И буди светлость Господа Бога нашего на нас, дела рук наших исправи (Пс. 89, 17). По-русски еще более славно: На сынах их (рабов Твоих) слава Твоя, и да будет благоволение Господа ...на нас, и в деле рук наших споспешествуй нам, в деле рук наших споспешествуй (16, 17). Это говорит душа, бодро иду­щая на подвиг дня (поэтому в монастырях иноки не стоят на литургии, а пос­ле утрени выходят на свои труды. Литургия это уже слава, любовь).

О той же борьбе, с перемежающимся воплем к Богу и надеждой на Его помощь и славой Ему, гово­рит и шестопсалмие. Но что — уж нужно разъяснять бы подробнее, на утрени. А я лишь схему отмечаю. Итак, утреня — служба радостного подвига.

Наконец, — литургия. Суть ее в Евхаристическом Приобщении... Потому здесь элемент покаянный по­чти отсутствует, кроме ектений просительных. Зато налицо хвала, слава (Пс. 102, 145, 33). Зато весь Ев­харистический канон есть восхищенный гимн благо­дарения, хвалы, славы, любви. Торжество Царской трапезы, Агнчего брака. Это основное.

Затем библейский элемент значительный: и бла­женны, и Апостол, и Евангелие. Это все торжествен­но, это вступление в общение с Богом через Его слово сначала, а после будет приобщение и Самого Тела и Крови! Это поднимает, готовит, возвышает.

Потом множество ектений. Если когда, то имен­но тут просить, на Царском пиру: Царь щедр, если Сына Своего дал в Жертву, все прочее легче даст (Рим. 8, 32). Тут обо всем можно просить. А покаяние подготовлено было и вечерней, а отчасти и утреней (псалмической частью). Но утреня все поднималась в хвале и славе и естественно перешла в высшую славу— Евхаристию.

Так литургия — завершение, высота: взаимное общение Бога и людей в любви и Приобщении.

Все вместе... Соедините теперь все: покаяние вечерни, подвиг и славу утрени и любовь-общение с

Богом на литургии. Какой чудный постепенный по­рядок и строй! Воистину Дух Святой через святых отцов устроил наши Божественные службы! Ему слава со Отцем и Его Сыном, Спасителем нашим, во веки веков. Аминь.

СТРОЙ ПРАВОСЛАВНОГО БОГОСЛУЖЕНИЯ  (Несколько слов о молитве)

МАТЕРИАЛ И СТРОЙ БОГОСЛУЖЕНИЯ

МЫСЛИ  О ЛИТУРГИИ ВЕРНЫХ. Введение