Из функций человеческой психики воля менее всего поддается самоанализу и наряду с этим является непосредственным фактором внутренней и особенно внешней деятельности человека. Даже био­логические функции индивидуума в известной степени подчинены его воле; он может на некоторое время воздержаться от еды, питья, сна; может совершенно отказаться от половой жизни, не говоря уже о  возможности регулирования всех этих функций, которое осуще­ствляет всякий взрослый индивидуум⁹¹.

Если биологические функции здорового человека осуществля­ются в известной мере автоматически и волевое усилие требуется в основном для их торможения, то функции биологические менее обусловленные (для организма полезные, но не абсолютно необхо­димые), — такие, как перемещение (ходьба, бег), очищение тела, заботы об одежде на всех ее стадиях (изготовление, приобретение, чистка, одевание), заботы о жилище, как защите от метеорологи­ческих неблагоприятных условий (строительство или приобрете­ние, просьбы о предоставлении другими лицами), наконец весь комплекс биологически обусловленных и рационально осознанных забот о поддержании жизни, — все это требует значительного волевого напряжения, направленной вовне разнообразной, слож­ной психофизической деятельности.

Еще большего напряжения воли требует высшая интеллекту­альная деятельность, например, работа, учеба, общение с себе подобными и особенно богообщение, выражающееся, как мы знаем, в молитве, чтении, медитации, тайнодействиях, обрядах.

Как видно будет из дальнейшего изложения, наибольшее напряжение воли требуется для преодоления собственных наклон­ностей, привычек, эмоций. Здесь воля действует обычно под влиянием рационального мышления.

Всякий волевой акт начинается с более или менее осознанного желания, за которым следует принятие решения (чаще всего выбор из нескольких вариантов такого поведения, которое данному субъекту представляется наиболее целесообразным или желательным), за­тем решение перерастает в конкретное намерение, которое в свою очередь императивно реализуется, в чем и состоит кульминация (разрешение) волевого акта.

Отрезок времени, требующийся для совершения волевых ак­тов, может быть весьма различным и зависит от размеров и важно­сти ожидаемого эффекта, от сложности выбора между вариантами принимаемого решения, от личных свойств субъекта, от его эмоци­ональности, навыков и особенностей мышления, наконец от внеш­ней ситуации, требующей иногда почти моментального принятия решения и его осуществления.

Доведенный до конца волевой акт вызывает, как правило, удовлетворение действующего субъекта. Еще большее удовлетворе­ние (и даже радость) возникает при осознании результатов приня­того решения, т.е. результатов осуществленного волевого акта. Наоборот, слабость воли, неспособность доводить волевой акт до конца, т.е. реализовать принимаемые решения (в мере, разумеется, зависящей от данного субъекта), а у некоторых субъектов неспособ­ность даже в обозримый отрезок времени задаться определенным намерением и осуществить его, подавляет психику, вызывает ряд негативных эмоций, делает человека несчастным.

Большое удовлетворение (вплоть до радости включительно) достигается при волевом воздействии на окружающих. Средства­ми воздействия служат обычно взгляд, речь, письмо, наконец, телепатическое воздействие, трудно поддающееся научному объяс­нению, но реальность коего проверена опытным путем и не подлежит сомнению. Что касается пассивной стороны, т.е. лиц, подвергающихся волевому воздействию данной личности, то каче­ственная окраска и знак эмоционального переживания, их подчи­ненности зависит от их волевой характеристики и от их отноше­ния к личности, диктующей или, может быть, даже навязывающей им свою волю. Лица слабовольные, к тому же положительно относящиеся к субъекту волевого воздействия, уважающие или любящие его, переживают свое подчинение положительно; наобо­рот, люди с развитой собственной волей, к тому же отрицательно к субъекту волевого воздействия настроенные, подчиняясь ему, испытывают страдание. Очевидно, в последнем случае имеет место конфликтная ситуация, борьба двух личностей; в результа­те побеждает, как правило, та воля, которая оказывается сильнее. Для развития способности волевого воздействия на окружающих необходим навык самоуправления. Не может успешно управлять другими тот, кто неспособен управлять самим собой.Сила воли, хотя, несомненно, как и другие свойства личнос­ти, в некоторой мере определяется наследственностью, однако в основном зависит от условий развития и становления данного субъекта, прежде всего от его воспитания. Рациональное воспита­ние, включающее постоянное приучение к самостоятельности по­ведения и к преодолению трудностей, тренировка воли, в большой степени обеспечивают формирование волевой личности, способ­ной без длительных колебаний принимать решения и успешно реализовывать их.

Уже был затронут вопрос взаимодействия волевого начала с другими основными функциями человеческого духа — мышлени­ем и эмоциональными явлениями. Рассмотрим эту проблему более подробно.

Рациональная составляющая психики оказывает на волю силь­ное воздействие, зачастую — решающее. В основном мышление не столько интенсифицирует волевую деятельность (хотя это тоже может иметь место), сколько дает ей материал, приводя к опреде­ленным результатам мыслительного процесса и предоставляя воз­можные варианты действия и поведения. Однако процесс мышле­ния продолжается и играет большую роль в ходе развития воле­вого акта, а именно в фазе решения, чаще всего представляющего собой, как уже отмечалось, выбор одного из вариантов поведения. Воля побуждает к принятию решения, а мыслительный процесс дает оценку вариантам и тем самым позволяет остановиться на одном из них, причем решение переходит в следующую фазу волевого акта — в намерение.

Имеет место и обратное действие, а именно влияние воли на мыслительный процесс. Здесь воля стимулирует интенсивность мышления, удаляя внешние и внутренние, материальные и психи­ческие отвлекающие факторы и идеи и направляя мысль на подле­жащие изучению или решению объекты. Всем знакомо волевое усилие, необходимое для обеспечения сосредоточенности, концен­трации внимания. Труднее всего поддаются устранению эмоции.

Наряду с теми, кто легко концентрирует свои мысли, есть множество людей, почти или вовсе неспособных обеспечивать не­обходимые условия для беспрепятственного мыслительного про­цесса. Неудивительно, что такие субъекты часто вообще неспособ­ны мыслить ни о чем, кроме привычных предметов — насущных и сравнительно несложных. В этом плане громадное значение имеет навык отвлеченного или во всяком случае достаточно систематичес­кого мышления. Человек, привыкший сосредотачиваться на жела­тельных и потребных ему объектах мышления, легко преодолевает

внешние и внутренние отвлекающие влияния, и, наоборот, не об­ладающий таким навыком с трудом концентрирует внимание на том или ином объекте (с исключительными трудностями — на сколько-нибудь отвлеченном), а чаще всего легко поддается отвлекающим факторам и даже ищет их, чтобы погрузиться снова в бездеятель­ность или в привычную сферу спонтанного восприятия потока примитивной бытовой информации.

Все сказанное относится и к особо интересующему нас религи­озному размышлению (медитации), и к молитве. И то и другое требует определенного усилия и длительного напряжения воли. «Стояние на молитве», «умное делание» представляет собой от­нюдь не легкую духовную деятельность, требующую внимания, поддерживаемого непрерывным волевым напряжением. Даже при отсутствии внешних отвлечений почти неизбежно возникновение в сознании образов, представлений, «мечтаний», «помыслов» (в том числе греховных), столь сильных, что опытные в духовной жизни подвижники единогласно считали их продуктом искушающей де­ятельности бесовских сил, старающихся нарушить благоговейную молитвенную настроенность и направить мысль на предметы отно­сительно низменные, во всяком случае к молитве и богомыслию не относящиеся!

Из сборников Пролога известно видение одного старца, коему дано было наблюдать, как среди заполнявших храм молящихся бродили бесы: подходя то к одному, то к другому, они нашептывали им искушающие и отвлекающие мысли, нарушая тем молитвенный настрой; всякий, кто попытается контролировать свое духовное состояние во время молитвы, может убедиться, что повествование старца недалеко от истины.

Уже говорилось, в частности, о взаимодействии воли с эмоци­ональными факторами. Влияние их на волю у большинства людей исключительно велико. Эмоции любви и ненависти, радости и печали, надежды и отчаяния оказывают на волевые функции чрезвычайно сильное воздействие, нередко подчиняя себе волю и нейтрализуя доводы разума, если последние им противоречат. Более того, эмоция, особенно развившаяся до размеров устойчи­вой страсти, может овладеть и процессом мышления, направив его по неправильному пути, парализуя даже саму способность субъек­та к рациональному мышлению. Особенно сильное, буквально помрачающее воздействие на мышление оказывает любовь (точ­нее, пристрастие) и ненависть. Так, слепо любящие своих детей родители не замечают их недостатков, что приводит к катастрофи­ческим ошибкам, гибельным для воспитуемых и горестным для воспитателей. Так, половая влюбленность лишает подверженного этой страсти способности различать в объекте своего чувства что-либо, кроме черт позитивных, светлых, привлекательных. Проис­ходящие на этой почве разочарования столь общеизвестны, что не заслуживают подробного изложения. Аналогично обратное: нена­висть, часто перерастая в устойчивое предубеждение, не позволяет видеть в своем объекте положительных качеств, даже когда они столь ярки, что окружающие, нейтральные к ним в эмоциональ­ном аспекте, признают их единогласно. В обоих этих случаях говорить о сколько-нибудь трезвой, рациональной оценке не приходится. Следует заметить, что такой предвзятый подход может иметь место не только к отдельным личностям, но и к целым классам общества (классовые предубеждения, классовая ненависть или, наоборот, классовая симпатия и солидарность), к народам (национальные предрассудки), к последователям других религий и конфессий (религиозный фанатизм).

Во всех случаях преобладания эмоционального фактора, он оказывает столь сильное воздействие на волю, что она утрачивает свою свободу и становится послушным орудием чувств, часто мо­рально отрицательных. В этом последнем случае деятельность человека становится греховной, причем если на первых ступенях развития той или иной страсти (чревоугодия, блуда, сребролюбия и других) воля, повинуясь голосу руководимого совестью рассудка, еще оказывает сопротивление, то при углублении эмоций, при частом повторении их императивного воздействия на волю, при реализации соответствующих эмоционально окрашенных волевых устремлений, происходит постепенно полное подчинение воли эмо­циям и страстям с одновременным ослаблением и помрачением как совести, так и рассудка.

Такое гибельное состояние неоднократно упоминается в Свя­щенном Писании, главным образом, в порядке предостережения от подчинения греховным эмоциям. Так, Господь Иисус Христос го­ворил: «всякий делающий грех, есть раб греха» (Ин 8:34). Апостол Петр писал: «Кто кем побежден, тот тому и раб» (2Петр2:19), а апостол Павел, призывая к освобождению от рабства греховного (Рим6:11-12), сознавал в себе самом постоянную борьбу между разумным нача­лом, порождающим желание добра, и живущим в сердце человека грехом, совращающим его волю на путь рабства и смерти (Рим7:12-25). Как упоминалось, даже сами по себе положительные эмоции, выходя из-под контроля, часто становятся морально отрицательны­ми; любовь легко переходит в пристрастие и в страсть, надежда — в беспечность, раскаяние — в отчаяние.

Еще хуже обстоит дело, когда человеческую волю порабощают искусственно создаваемые самим человеком привычки, которые постепенно становятся для индивидуума приятными, т.е. псевдопо­зитивными. Таковы курение, наркомания, пьянство. Аморальность этих пристрастий не субстанциальна, т.е. сами по себе соответству­ющие действия могут не казаться греховными, ибо не являются нарушениями заповедей Божьих; однако аморальными, греховны­ми являются соответствующие пристрастия, подчиняющие себе  волю вопреки доводам разума, авторитетно квалифицирующему их как вредные для духовной и физической жизнедеятельности человека. Тот, кто знает, что пьянство и употребление наркотиков медленно разрушает организм и укорачивает жизнь, совершает тягчайший грех сознательного самоубийства, ничуть не менее тяжкий, чем непосредственное насилие над самим собой. Для христианина по­добные виды духовного рабства особенно противопоказаны. «Вы куплены дорогой ценою, — напоминал апостол Павел, — не делай­тесь рабами...» и призывал прославлять Бога и в телах и в душах (1 Кор 6:20), а тела и души, подверженные пьянству и наркомании, разумеется, неспособны к богопрославлению⁹².

Как ни велико эмоциональное воздействие на волю, однако оно далеко не всесильно, и с помощью разума воля, в свою очередь, способна обуздывать спонтанно возникающие эмоции, которым разум дает с позиций морали или целесообразности отрицательную оценку.

Вообще говоря, возможны следующие варианты комбинаций функциональной направленности воли во взаимодействии с други­ми факторами:

воля не подвергается эмоциональному воздействию (эмоции отсутствуют или столь слабы, что не влияют на волю сколько-нибудь заметно). В таком случае воля целиком подчинена рацио­нальному мышлению, и конфликтная ситуация практически не имеет места, однако моральная оправданность целиком ложится на рациональную сферу психической деятельности, которая от­нюдь не всегда соответствует велениям совести и Откровения;

воля подвергается воздействию эмоций, морально позитив­ных, т.е. апробированных разумом по критериям их моральной оправданности, а также, естественно, по их целесообразности. В

этом благоприятном случае волевой акт сводится к принятию подкрепляемых эмоциями и подсказываемых разумом решений, с устранением, разумеется, внешних и внутренних препятствий к их успешной реализации;

воля подвергается воздействиям эмоций аморальных — нена­висти, гневу, похоти, приобретательству (сребролюбию), причем рациональный контроль, анализ, оценка этих эмоций и соверша­емых под их влиянием действий в большей или меньшей степени отсутствуют. Как уже упоминалось, аморальными могут быть действия, совершаемые под действием эмоций, которые сами по себе позитивны, но, овладевая человеком, противодействуют раз­витию и воздействию более высоких, более совершенных эмоций. Так, любовь к человеку, будучи сама по себе положительной по всем критериям эмоцией, может оказаться губительной, если, вступая в противоречие с любовью к Богу, Его заповедями и с голосом собственной совести, ими пренебрегает и даже приводит к поступкам вредным для духовной жизни как любимого объекта (баловство, потакание злым действиям и порокам), так и любяще­го субъекта (недобросовестность в выборе средств для обеспече­ния радостных переживаний любимого и др.);

наиболее общий и частый случай: эмоции и разум, действуя одновременно, оказывают на волю комбинированное воздействие; разум разрабатывает и подсказывает воле целесообразное поведе­ние, а эмоции усиливают эти рациональные импульсы, если они им соответствуют; в противном случае между эмоциями и разумом начинается конфликт, разрешающийся победой одной из сторон, иногда мгновенно, а иногда длящийся неопределенно долгое время.

Разум не только преподает воле некую оптимальную парадиг­му поведения, но и в процессе волевых актов, вытекающих из эмоционального источника и также сопровождаемых эмоциями, в полную силу участвует в выборе того или иного из желательных и возможных вариантов поведения, прежде чем выбор становится намерением.

Для христианина, стоящего перед воспринятой разумом зада­чей культивирования в себе любви к Богу, являющейся, как мы знаем, наилучшим путем богопознания, необходимо своего рода «воспитание чувств», переход от спонтанного страха перед Богом к надежде на Него и наконец — к любви к Нему.

Более того, одновременно переживая несколько разнородных, нередко противоречивых эмоций, христианин оказывается перед задачей, опираясь на воспринимаемое разумом и соответствующи­ми эмоциями Откровение в Священном Писании и Предании, а также в своей совести, культивировать согласные с Откровением эмоции и подавлять ему противоречащие и противостоящие. К этой борьбе, сочетаемой с молитвой, с участием в Таинствах Церкви и с медитативным восприятием Слова Божьего, сводится в основном духовная жизнь христианина, сводится процесс опытного богопоз­нания, а в сочетании с его плодами — доброделанием — и процесс реализации личного спасения.

Эмоциональный аспект богопознания

Волюнтаристский аспект богопознания

О необходимости богопознания