Этимология слова «Бог»

В разных языках слово «Бог» родственно различ­ным понятиям, каждое из которых может сказать нечто о свойствах Бога. В древнюю эпоху люди пытались подобрать те слова, при помощи которых они могли бы выразить свое представление о Боге, свой опыт соприкосновения с Божеством.

В русском языке и в других языках славянского про­исхождения, относящихся к индоевропейской группе, сло­во «Бог», как считают лингвисты, родственно санскрит­скому bhaga, что значит «одаряющий, наделяющий», в свою очередь происходящему от bhagas - «достояние», «счастье»¹. «Богатство» тоже родственно слову «Бог». В этом выражено представление о Боге как полноте бытия, как всесовершенстве и блаженстве, которые, однако, не остаются внутри Божества, но изливаются на мир, лю­дей, на все живое. Бог одаряет, наделяет  нас Своей пол­нотой, Своим богатством, когда мы приобщаемся к Нему. Греческое слово theos, по мнению Платона, происхо­дит от глагола theein, означающего «бежать». «Первые из людей, населявших Элладу, почитали только тех богов, которых и теперь еще почитают многие варвары: солнце, луну, землю, звезды, небо. А поскольку они видели, что все это всегда бежит, совершая круговорот, то от этой-то природы бега им и дали имя богов», - пишет Платон². Иными словами, древние видели в природе, ее круговра­щении, ее целенаправленном «беге» указания на существо­вание какой-то высшей разумной силы, которую не мог­ли отождествить с единым Богом, но представляли в виде множества божественных сил.

Однако святитель Григорий Богослов наряду с этой этимологией приводит другую: имя theos от глагола ethein - «зажигать», «гореть», «пылать». «Ибо Господь Бог твой есть огонь поядающий, Бог ревнитель», - говорится в Библии (Втор. 4:24); эти слова повторит и апостол Па­вел, указывая на способность Бога истреблять и пожигать всякое зло (Евр. 12:29). «Бог есть огонь, а диавол холо­ден», - пишут святые Варсануфий и Иоанн³. «Бог есть огонь, согревающий и воспламеняющий сердца и утробы, - говорит преподобный Серафим Саровский. - Итак, если мы ощутим в сердцах своих холод, который от диавола... призовем Господа: Он, придя, согреет сердце наше совер­шенной любовью не только к Нему, но и к ближнему. И от лица теплоты убежит холод ненавистника добра»⁴.

Преподобный Иоанн Дамаскин дает еще третью эти­мологию слова theos от theaomai - «созерцать»: «Ибо от Него нельзя что-либо утаить, Он всевидец. Он созерцал все прежде, чем оно получило бытие...»⁵

На языках германского происхождения слово «Бог» -английское God, немецкое Gott - происходит от глагола, означающего «падать ниц», падать в поклонении. «Людь­ми, которые в раннее время стремились сказать нечто о Боге, - говорит по этому поводу митрополит Сурожский Антоний, - не было сделано попытки Его описать, очер­тить, сказать, каков Он в Себе, а только указать на то, что случается с человеком, когда вдруг он окажется ли­цом к лицу с Богом, когда вдруг его осияет Божествен­ная благодать, Божественный свет. Все, что человек мо­жет тогда сделать, это пасть ниц в священном ужасе, поклоняясь Тому, Кто непостижим и вместе с тем  открыл­ся ему в такой близости и в таком дивном сиянии»⁶. Апо­стол Павел, которого Бог осиял на пути в Дамаск, пора­женный этим светом, тотчас «упал на землю... в трепете и ужасе» (Деян. 9:4, 6).

Имя, с которым Бог открылся древним евреям, - Yahweh (Яхве), - означает «Сущий», имеющий существование, имеющий бытие, оно происходит от глагола hayah - быть,существовать, - или скорее от первого лица этого глаго­ла ehieh - «Я есмь». Однако этот глагол имеет динами­ческий смысл: он означает не просто сам по себе факт существования, но некое всегда актуальное бытие, живое и действенное присутствие. Когда Бог говорит Моисею «Я есмь Сущий» (Исх. 3:14), это означает: Я живу, Я здесь, Я рядом с тобой. Вместе с тем это имя подчеркивает пре­восходство бытия Божьего над бытием всего существую­щего: это самостоятельное, первичное, вечное бытие, это полнота бытия, которая есть сверхбытие. «По своему зна­чению Сущий сверхъестественно превосходит всю сово­купность бытия, являясь единоличной Причиной и Со­здателем всего сущего: материи, сущности, существо­вания, бытия; Сущий - начало и мера вечности, причина времени и мера времени для всего существующего и во­обще становление всего становящегося. Из Сущего исхо­дят вечность, сущность, сущее, время, становление и ста­новящееся, поскольку в Сущем пребывает все сущее - как изменяющееся, так и неизменное... Бог - не просто Су­щий, но Сущий, Который вечно и беспредельно заклю­чает в Себе совокупность всех форм бытия - как настоя­щих, так и будущих», - пишет автор трактата «О Боже­ственных именах»⁷.

Древнее предание говорит о том, что евреи в эпоху после вавилонского плена не произносили имя «Яхве -Сущий» из благоговейного трепета перед этим именем. Только первосвященник один раз в год, когда входил для каждения во Святое святых, мог там внутри произнести это имя. Если же простой человек или даже священник в храме хотел сказать что-либо о Боге, он заменял имя Сущий другими именами или говорил «небо». Была и такая традиция: когда требовалось сказать «Бог», чело­век замолкал и прикладывал руку к сердцу или показы­вал рукой на небо, и все понимали, что речь идет о Боге, но само священное Имя не произносилось. На письме евреи обозначали Бога священной тетраграммой (YHWH). Древние евреи прекрасно сознавали, что на человеческом языке нет такого имени, слова или терми­на, которым можно было бы поведать о сущности Бога. «Божество неименуемо, - говорит святитель Григорий Богослов. - Не один разум показывает это, но и... муд­рейшие и древнейшие из евреев. Ибо те, которые почти­ли Божество особенными начертаниями и не потерпели, чтобы одними и теми же буквами были записаны и имя Божие, и имена тварей... могли ли когда-нибудь решить­ся рассеянным голосом произнести Имя естества неразрушаемого и единственного? Как никто и никогда не вдыхал в себя всего воздуха, так ни ум совершенно не вмещал, ни голос не обнимал Божьей сущности»⁸. Воз­держиваясь от произнесения имени Бога, евреи показы­вали, что к Богу можно приобщиться не столько через слова и описания, сколько через благоговейное и трепет­ное молчание.

 

Божественные имена

В Священном Писании встречается множество имен Бога, каждое из которых, не будучи в силах опи­сать Его по существу, указывает на те или иные Его свойства. Знаменитый трактат V века «О Божественных именах», приписываемый Дионисию Ареопагиту, являет­ся первым христианским систематическим изложением этой темы, хотя до того она развивалась и другими писа­телями, в частности святителем Григорием Богословом.

Некоторые имена, усвоенные Богу, подчеркивают Его превосходство над видимым миром, Его власть, господ­ство, царское достоинство. Имя Господь (греч. Kyrios) обозначает верховное господство Бога не только над из­бранным народом, но и над всей Вселенной. Сюда же относятся имена Господь Саваоф, то есть Господь воинств (небесных), Господь сил, Господь веков, Владыка, Царь славы, Царь царствующих и Господь господствующих: «Твое, Господи, величие, и могущество, и слава, и побе­да, и великолепие, и все, что на небе и на земле - Твое; Твое, Господи, царство, и Ты превыше всего как Влады­чествующий. И богатство, и слава от лица Твоего, и Ты владычествуешь над всем; и в руке Твоей сила и могуще­ство, и во власти Твоей укрепить все» (1 Пар. 29:11-12). Имя Вседержитель (греч. Pantokrator) означает, что Бог все держит в Своей руке, поддерживает Вселенную и порядок в ней: «Моя рука основала землю, и Моя десни­ца распростерла небеса» (Ис. 48:13); Бог «держит все сло­вом силы Своей» (Евр. 1:3).

Имена Святой, Святыня, Святость, Освящение, Благой, Благость показывают, что Бог имеет в Себе всю полноту добра и святости, причем Он изливает это добро на все Свои создания, освящая их. «Да святится имя Твое», -обращаемся мы к Богу в молитве «Отче наш». То есть да будет Твое имя свято не только на небесах, в духовном мире, но и здесь, на земле: да святится оно в нас, чтобы мы стали святы, как Ты... Бог также называется Мудро­стью, Истиной, Светом, Жизнью: «Мудростью как зна­ние божественных и человеческих дел... Истиной как еди­ное, а не множественное по естеству (ибо истинное един­ственно, а ложь многолика)... Светом как светлость душ, очищенных в уме и жизни, ибо если незнание и грех -тьма, то знание и жизнь божественная - свет... Жизнью, потому что он свет, опора и осуществление всякой ра­зумной природы» (Григорий Богослов)⁹.

Спасением, Искуплением, Избавлением, Воскресени­ем называет Бога Священное Писание потому, что толь­ко в Нем (во Христе) осуществляется спасение человека от греха и вечной смерти, воскресение к новой жизни.

Бог назван Правдой и Любовью. Имя Правды под­черкивает Божественную справедливость: Он Судья, на­казывающий за зло и награждающий за добро. Так во всяком случае воспринимает Бога Ветхий Завет. Однако новозаветное Благовестие открывает нам, что Бог, буду­чи справедливым и правосудным, превосходит всякое наше представление о справедливости: «Не называй Бога правосудным, - пишет преподобный Исаак Сирин. – Хотя  Давид называет Его правосудным и справедливым, но Сын открыл нам, что Он скорее благ и благостен... Поче­му человек называет Бога правосудным, когда в главе о блудном сыне... читает, что при одном сокрушении, кото­рое явил сын, отец прибежал и упал на шею его и дал ему власть над всем богатством своим?.. Где же правосудие Божие? В том, что мы грешники, а Христос за нас умер?.. Где воздаяние за дела наши?»¹⁰ Ветхозаветное представле­ние о справедливости Бога Новый Завет восполняет уче­нием о Его любви, превосходящей всякую справедливость. «Бог есть любовь», - говорит святой апостол Иоанн Бо­гослов (1 Ин. 4:18). Это самое возвышенное определение Бога, самое истинное из того, что можно сказать о Нем. Как говорит святитель Григорий Богослов, это имя «угод­нее Богу больше всякого другого имени»".

В Библии также встречаются имена Бога, заимство­ванные из природы и являющиеся не Его характеристи­ками, не попытками определить Его свойства, но как бы символами и аналогиями, имеющими вспомогательное значение. Бог сравнивается с солнцем, звездой, огнем, ветром, водой, росой, облаком, камнем, скалой, благо­уханием. О Христе говорится как о Пастыре, Овце, Агн­це, Пути, Двери, образе Божием. Все эти имена просты и конкретны, они заимствованы из повседневной реально­сти, из обыденной жизни. Но их значение такое же, как в притчах Христа, когда под образами жемчужины, дере­ва, закваски в тесте, семян на поле мы угадываем нечто бесконечно более великое и значительное.

Во многих текстах Священного Писания о Боге гово­рится как о человекоподобном существе, то есть как об имеющем лицо, глаза, уши, руки, плечи, крылья, ноги, дыхание; говорится, что Бог поворачивается или отвора­чивается, вспоминает или забывает, гневается или успо­каивается, удивляется, скорбит, ненавидит, ходит, слы­шит. В основе этого антропоморфизма лежит опыт лич­ной встречи с Богом как живым существом. Пытаясь выразить этот опыт, человек прибегал к земным словами образам. В библейском языке почти нет отвлеченных понятий, которые играют такую важную роль в языке спекулятивной философии: когда надо было обозначить какой-то промежуток времени, не говорили «эпоха» или «период» - говорили «час», «день», «год» или «век»; ког­да надо было сказать о материальном и духовном мире, не говорили «материя» и «духовная реальность», но -«небо» и «земля». Библейский язык, в отличие от фило­софского, обладает предельной конкретностью именно потому, что опыт библейского Бога был опытом личной встречи, а не отвлеченных умозрительных спекуляций. Древние ощущали Бога рядом с собой - Он был их ца­рем, предводителем, Он присутствовал на их богослуже­ниях, праздниках, собраниях. И когда Давид говорит «услышал Господь моление мое» (Пс. 6:10), это не озна­чает, что раньше Бог не слышал, а теперь услышал: Бог слышал всегда, просто человек раньше этого не чувство­вал, а теперь почувствовал. И слова «яви лицо Твое рабу Твоему» (Пс. 30:17) - это просьба не о том, чтобы Бог, Которого раньше не было, вдруг оказался здесь, потому что Он присутствует всегда и везде, но чтобы человек, прежде не замечавший Бога, смог Его увидеть, ощутить, познать, встретить.

В Библии Бог многократно назван Отцом, а люди -Его детьми: «Только Ты - Отец наш, ибо Авраам не уз­нает нас, и Израиль не признает нас своими; Ты же, Гос­поди, Отец наш, от века имя Твое - Искупитель наш» (Ис. 63:16). В последние годы в протестантском мире все чаще говорится о том, что, поскольку Бог не имеет пола, Его не следует называть «Отцом». Некоторые представи­тели так называемого феминистского богословия настаи­вают на том, что Бог в равной степени является Мате­рью, и в Молитве Господней вместо «Отче наш» произ­носят «Отец наш и Мать» (Our Father and Mother), а при переводе Священного Писания в тех местах, где речь идет о Боге, заменяют местоимение «Он» на «Он-Она» (He-She). Эти нелепые искажения библейского представления о Боге происходят из непонимания того факта, что разде­ление на два пола существует в человеческом и животном мире, но не в Божественном бытии. Это своеобразный псевдоантропоморфизм, имеющий мало общего с библей­ским антропоморфизмом. Для нас бесспорно только, что, являясь израильскому народу, Бог открывался с именем Отец. Очевидно также и то, что, когда Бог воплотился, Он стал не женщиной, а мужчиной - Иисусом Христом.

 

Свойства Бога

Трудно говорить о свойствах Того, сама природа Которого находится за пределами слов. Тем не ме­нее, исходя из действий Бога в тварном мире, че­ловек может делать предположения и умозаключения от­носительно свойств Бога. Согласно преподобному Иоан­ну Дамаскину, Бог безначален, бесконечен, вечен, посто­янен, несотворен, непреложен, неизменяем, прост, несло­жен, бестелесен, невидим, неосязаем, неописуем, беспре­делен, недоступен для ума, необъятен, непостижим, благ, праведен, Творец всех вещей, Всемогущ, Вседержитель, Всевидящий, Промыслитель обо всем, Владыка всего¹².

Безначальность Бога означает, что Он не имеет над Собой никакого высшего начала или причины Своего существования, но Сам является причиной всего. Он не нуждается ни в чем постороннем, свободен от внешнего принуждения и воздействия: «Кто уразумел дух Господа и был советником у Него и учил Его? С кем советуется Он, и кто вразумляет Его и наставляет Его на путь прав­ды, и учит Его знанию, и указывает Ему путь мудрости?» (Ис. 40:13-14).

Бесконечность и беспредельность означают, что Бог существует вне категорий пространства, свободен от вся­кого ограничения и недостатка. Он не может быть изме­рен, Его нельзя ни с кем и ни с чем сравнить или сопо­ставить. Бог вечен, то есть существует вне категорий вре­мени, для Него нет прошедшего, настоящего и будущего:«Я тот же, Я первый и Я последний», - говорит Бог в Ветхом Завете (Ис. 48:10); «Я есмь Альфа и Омега, нача­ло и конец, говорит Господь, Который есть и был и гря­дет», - читаем у Иоанна Богослова (Апок. 1:8). Не имея ни начала, ни конца во времени, Бог является несотворенным - никто не создал Его: «Прежде Меня не было Бога и после Меня не будет» (Ис. 43:10).

Бог обладает постоянством, непреложностью и неиз­меняемостью в том смысле, что «у Него нет изменения и тени перемены» (Иак. 1:17), Он всегда верен Самому Себе: «Бог не человек, чтобы Ему лгать, и не сын человеческий, чтобы Ему изменяться» (Числ. 23:19). В Своем существе, действиях, свойствах Он всегда пребывает один и тот же.

Бог прост и несложен, то есть не делится на части и не состоит из частей. Троичность Лиц в Боге, о чем речь пойдет в следующей главе, не есть разделение единой Бо­жественной природы на части: естество Бога остается не­делимым. Понятие о совершенстве Божества исключает возможность деления Бога на части, так как всякое час­тичное бытие не есть совершенство. Что означает сущность простого естества? - спрашивает святитель Григорий Бо­гослов. И, пытаясь ответить на этот вопрос, говорит о том, что разум, если хочет исследовать беспредельного Бога, не находит ни начала, ни конца, потому что беспредельное простирается дальше начала и конца и не заключено меж­ду ними; и когда разум устремляется вверх или вниз, пы­таясь найти какие-то пределы или границы своим пред­ставлениям о Боге, он не находит их. Отсутствие всяких границ, делений и пределов является простотой в Боге¹³.

Бестелесным Бог назван потому, что Он не есть мате­риальная субстанция и не имеет тела, но по природе явля­ется духовным. «Бог есть Дух», - говорит Христос самарянке (Ин. 4:24). «Господь есть Дух, - повторяет апостол Павел, - а где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17). Бог свободен от всякой материальности: Он не есть где-то, не есть нигде, не есть везде. Когда Библия говорит о вездеприсутствии Бога, то это опять же попытка выразить субъективный опыт человека, который, где бы он ни был, везде встречает Бога: «Куда пойду от Духа Твоего и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо - Ты там; сойду ли в преисподнюю - и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, - и там рука Твоя пове­дет меня, и удержит меня десница Твоя» (Пс. 138:7-10). Но субъективно человек может ощущать Бога везде, а может не ощущать Его нигде - Сам Бог при этом остает­ся вообще вне категории «где-то», вне категории места. Бог невидим, неосязаем, неописуем, непостижим, необъятен, недоступен. Сколько бы мы ни пытались ис­следовать Бога, сколько бы ни рассуждали о Его именах и свойствах, Он все равно остается неуловимым для ума, потому что превосходит всякую нашу мысль. «Уразуметь Бога трудно, а изречь невозможно», - пишет Платон¹⁴. Святитель Григорий Богослов, полемизируя с эллинским мудрецом, говорит: «Изречь невозможно, а уразуметь еще более невозможно»¹⁵. Святитель Василий Великий гово­рит: «Я знаю, что Бог есть. Но что такое сущность Его -считаю это выше понимания. Поэтому как спасаюсь? Через веру. А вера довольствуется знанием, что Бог есть (а не что Он есть)... Сознание непостижимости Божьей и есть знание о Его сущности»¹⁶. Бог невидим - Его «не видел никто никогда» (Ин. 1:18) в том смысле, что никто из людей не мог постичь Его сущность, охватить Его своим зрением, восприятием, умом. Человек может при­общиться к Богу, стать причастным Ему, но он никогда не может понять Бога, потому что «понять» - это значит в каком-то смысле исчерпать.

 

Утверждение и отрицание

Рассматривая имена Бога, мы приходим к выводу, что ни одно из них не может дать нам полного представления о Нем. Говоря о свойствах Бога, мы также обнаруживаем, что их совокупность не есть Бог. Бог превосходит любое имя: назовем ли Его бытием -.Он превосходит бытие, Он есть сверхбытие; назовем ли правдой или справедливостью - в Своей любви Он пре­восходит всякую справедливость; назовем ли любовью -Он больше, чем любовь, Он сверхлюбовь. Бог также пре­восходит любое свойство, какое мы способны Ему при­писать, будь то всеведение, вездеприсутствие или неизме­няемость. В конце концов мы приходим к пониманию того, что о Боге вообще ничего нельзя сказать утверди­тельно: все, что бы мы ни сказали о Нем, является непол­ным, частичным и ограниченным. Отсюда естественный вывод: мы не можем говорить о Боге, что Он есть, а можем только говорить, что Он не есть. Этот способ рассуждения о Боге получил название апофатического (отрицательного) богословия в отличие от катафатического (положительного).

Апофатизм заключается в отрицании всего, что не есть Бог. По словам протоиерея Георгия Флоровского, Бог «выше... всякого ограничения, выше всякого определе­ния и утверждения, а потому и выше всякого отрицания... Апофатическое "не" равнозначно "сверх" (или "вне", "кроме") - означает не ограничение или исключение, но возвышение и превосходство... Божество выше всех умо­зрительных имен и определений... Бог не есть ни душа, ни разум, ни воображение, ни мнение, ни мышление, ни жизнь, Он не есть ни слово, ни мысль... Бог не есть "пред­мет" познания, Он выше познания... Поэтому путь по­знания есть путь отвлечения и отрицания, путь упроще­ния и умолкания... Бога мы познаем только в покое духа, в покое незнания. И это апофатическое незнание есть скорее сверхзнание - не отсутствие знания, но совершен­ное знание, несоизмеримое поэтому со всяким частичным познанием. Это незнание есть созерцание... Бог познает­ся не издали, не через размышление о Нем, но через непо­стижимое с Ним соединение...»¹⁷

Апофатическое восхождение ума к Богу Отцы и учите­ли Церкви (в частности, Дионисий Ареопагит, Григорий Нисский) сравнивают с восхождением Моисея на гору Синай к Богу, Который окружил Себя мраком (ср. 2 Цар. 22:12). Божественный мрак означает отсутствие чего-либо материального или чувственного. Вступить в Божествен­ный мрак означает выйти за пределы умопостигаемого бытия. Израильский народ во время встречи Моисея с Богом должен был находиться у подножия горы, то есть в пределах катафатического знания о Боге, и лишь один Моисей мог вступить во мрак, то есть, отрешившись от всего, встретиться с Богом, Который вне всего, Который там, где нет ничего. Катафатически мы говорим о Боге, что Он есть Свет, но, говоря так, мы невольно уподобля­ем Бога чувственному свету. И если о преобразившемся на Фаворе Христе говорится, что «просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» (Мф. 17:2), то катафатическое понятие «свет» употребле­но здесь символически, так как речь идет о нетварном сиянии Божества, превосходящем всякое человеческое представление о свете. Апофатически мы можем назвать Божественный свет, который превосходит всякое представ­ление о свете, сверхсветом или мраком. Таким образом, Синайский мрак и Фаворский свет - это одно и то же.

Терминологически апофатизм может выражаться не­сколькими способами: 1) через употребление терминов, начинающихся с приставки «не-» (небытие, не-сущий, невидимый, непостижимый); 2) через употребление тер­минов с приставкой «сверх-» (сверхсущий, сверхблагой, даже «сверх-Бог», hypertheos, как у Дионисия Ареопаги­та); 3) через употребление понятий, заведомо противо­положных ожидаемому («Божественный мрак» вместо «Божественный свет», «незнание» вместо «знания»); 4) через употребление оксиморонов - словесных пар, в которых одно слово по значению противоположно дру­гому («видеть невидимое», «постигать непостижимое», «пресветлый мрак»).

В нашем понимании Бога мы чаще оперируем катафатическими понятиями, так как это легче и доступнее для ума. Но катафатическое знание имеет свои пределы, которые оно не в силах переступить. Путь отрицаний соот­ветствует духовному восхождению в ту Божественную бездну, где умолкают слова, где замирает разум, где пре­кращается всякое человеческое знание и постижение, «где Бог». Не на путях спекулятивного знания, а в глубине молитвенного молчания душа может встретить Бога, Который открывается ей как не-постижимый, не-приступный, не-видимый и вместе с тем живой, близкий и род­ной - как Бог Личность.

*   *   *

 

Трудно постижимая тайна... Постоянно она уходит вперед и скрывается от того, кто, казалось, уже прибли­зился к достижению ее. И однако же Бог, находящийся далеко от человека, движется вблизи него. О, чудо неиз­реченное! «Я Бог приближающийся, - говорит Господь, — хотя существом Своим от ваших чувств Я ускользаю». И в самом деле. Ибо под каким именем Несотворенный может приблизиться к сотворенному Им? И однако же Он окружает нас Своим всемогуществом... постоянно следит за нами, постоянно благодетельствует нам, ру­ководит нами, присутствует при нас... Посему и Мои­сей, убежденный, что своей мудростью человек не в со­стоянии познать Бога, воскликнул: «Покажи мне Себя» (Исх. 23:13). И силился он проникнуть во мрак облаков, где гремел глас Божий, то есть старался уразуметь глу­бочайшие и непроницаемые идеи бытия. Но Бога нет ни в облаке, ни в каком другом месте. Он вне пространства, не подлежит ограничениям времени, не Объемлется свой­ствами вещей... Небо, хотя и называется Его троном, все же не обнимает Его; Он лишь покоится там, удо­влетворенный созданием рук Своих.

Климент Александрийский

 

«Познать Отца и Создателя этой Вселенной дело не легкое, а нашедши вы все же не в состоянии будете о Нем возвестить всем, потому что тайна Его существа – не так, как другие учения, не может быть выражена слова­ми», — говорит искренний друг истины Платон. Он слы­шал, без сомнения, то, что сказано о Моисее, в котором жила также мудрость, - как он, готовясь взойти на гору, чтобы созерцать лицом к лицу эту наиболее величествен­ную из таин, ощутимых разумом, принужден был воспре­тить народу следить за этими неисповедимыми открове­ниями. И когда Писание говорит: «И вошел Моисей во мрак, где Бог» (Исх. 20:21), то эти слова для человека, способ­ного понимать, обозначали, что Бог не может быть ви­дим глазом или изображен словом человеческим.

Климент Александрийский

 

Подобает Ей как всеобщей Причине приписывать все качества сущего и еще более подобающим образом их от­рицать, поскольку Она превыше всего... И не надо при этом считать, что отрицание противоречит утверждению, так как Она намного первичней и выше... всякого и отрицания, и утверждения... Божественный Моисей... лишь после вся­ческого очищения услышал многогласные трубы и увидел светы многие, чисто сияющие, и разнообразные лучи. Пос­ле этого он покинул толпу и с избранными священниками достиг вершины божественных восхождений. Но и там он собеседовал не с самим Богом, и видел не Его самого, ибо Тот незрим, по место, где Тот стоял. Это указывает, как мне кажется, на то, что божественнейшие и высо­чайшие из предметов созерцания являются всего лишь не­которыми предположительными выражениями подножий все Превосходящего, с помощью которых обнаруживается присутствие Того, Кто опирается на умственные вер­шины Его святейших мест. И тогда Моисей отрывается от всего зримого и зрящего и в мрак неведения проникает, воистину таинственный, после чего прекращает разумное восприятие и в совершенной темноте и незрячести оказы­вается, весь будучи за пределами всего, ни себе, пи чему-либо другому не принадлежа.

Дионисий Ареопагит

 

Итак, мы утверждаем, что Причина всего, будучи пре­выше всего, и несущностна, и нежизненна, не бессловесна, не лишена ума и не есть тело, не имеет ни образа, ни вида, ни качества, или количества, или величины; на каком-то месте не пребывает, невидима, чувственного осязания не имеет, не воспринимает и воспринимаемой не является; Ей не свойственны беспорядок, смута и беспокойство, возбуж­даемые страстями материи; Она не бессильна как не под­верженная чувственным болезням, не имеет недостатка в свете; ни изменения, ни тления, ни разделения, пи лишения, ни излияния не претерпевает; и ничего другого из чувствен­ного Она не представляет Собой и не имеет. Далее восхо­дя, говорим, что Она не душа, не ум; ни воображения, ни мнения, ни слова, ни разумения Она не имеет; Она не есть ни слово, ни мысль; Она невыразима словом и неуразумеваема; Она не число, не порядок, не величина, не малость, не равенство, не неравенство, не подобие, не отличие; Она не стоит, не движется, не пребывает в покое, не имеет силы и не является ни силой, ни светом; Она не живет и не жизнь; Она не есть ни сущность, ни век, ни время; Ей не свойственно умственное восприятие; Она не знание, не истина, не царство, не премудрость; Она не единое и не единство, не божественность или благость; Она не есть дух в известном нам смысле, не сыновство, не отцовство, ни что-либо другое из доступного нашему или чьему-ни­будь из сущего восприятию; Она не что-то из не-сущего и не что-то из сущего... Выше всякого утверждения совер­шенная и единая Причина всего, и выше всякого отрицания превосходство Ее как совершенно от всего отвлеченной и для всего запредельной.

Дионисий Ареопагит

 

Итак, что Бог есть - ясно. А что Он по существу и природе - это совершенно непостижимо и неизвестно... Нерожденное и Безначальное, и Неизменяемое, и Нетлен­ное... - означает не то, что Бог есть, но что Он не есть. А желающему сказать о сущности чего-либо должно объяснить -что оно есть, а не то, что оно не есть. Однако сказать о Боге, что Он есть по существу, невозможно. Скорее, более свойственно говорить (о Нем) через отри­цание всего. Ибо Он не есть что-либо из сущего не как Не­сущий, но как Сущий выше всего, что существует, и выше самого бытия... Итак, Божество беспредельно и непости­жимо. И только одно это - беспредельность и непости­жимость в Нем — постижимо. А что говорим о Боге утвердительно, показывает не природу Его, а то, что около природы. Назовешь ли ты Его благим, или праведным, или мудрым, или чем бы то ни было другим, ты скажешь не о природе Бога, но о том, что около природы. Также неко­торое (из того), что о Боге говорится утвердительно, имеет значение превосходного отрицания; как например, говоря о мраке в отношении к Богу, мы разумеем не мрак, но то, что не есть свет, а — выше света; и говоря о свете, разумеем то, что не есть мрак.

Преподобный Иоанн Дамаскин

 

По Писанию, Бог спит (Пс. 43:24), пробуждается (Дан. 9:14), гневается (Втор. 11:17), ходит и престолом имеет херувимов (Ис. 37:16)... Соразмеряясь со своим понятием, мы и Божье назвали именами, взятыми из себя самих. Когда Бог, по причинам Ему самому известным, прекращает свое попечение и как бы нерадит о нас, это значит - Он спит, потому что наш сон есть подобная бездейственность и беспечность. Когда, наоборот, вдруг начинает благодетель­ствовать, значит - Он пробуждается... Он наказывает, а мы сделали из этого - гневается, потому что у нас нака­зание бывает следствием гнева. Он действует то здесь, то там, а по нашему - Он ходит... А также всякая дру­гая Божия сила и всякое другое Божие действие изобра­жены у нас чем-либо взятым из телесного.

Святитель Григорий Богослов

Глава I ПОИСК ВЕРЫ

Глава II БОГ

Глава III ТРОИЦА