В "Журнале Московской Патриархии"  (1967, № 9. -С. 65 - 72) помещена переведенная с французского на русский язык статья профессора В.Н.Лосского "Искуп­ление и Обожение", опубликованная впервые в 1953 году в пятнадцатом номере "Вестника русского Западно-евро­пейского патриаршего экзархата". Она начинается следую­щими словами:

"Бог соделался человеком, дабы человек смог стать Богом". Эти глубокие слова, которые мы впервые находим у святого Иринея ("Господь наш по неизмеримой благости Своей сде­лался тем, что и мы, дабы нас сделать тем, что есть Он" -Предисловие // Против ересей, Кн. 5.), встречаются затем и в трудах святителя Афанасия ("Слово о воплощении Сло­ва", глава 54: "Он (Сын Божий) вочеловечился, чтобы мы обожились", - Мф. 25, 192), святителя Григория Богослова, святого Григория Нисского. Впоследствии отцы Церкви и православные богословы повторяли их из века в век, желая выразить в этой предельно краткой фразе самую сущность христианства: неизреченное снисхождение Бога до последних пределов нашего человеческого падения, до смерти, - снис­хождение, открывающее людям путь восхождения, безгра­ничные горизонты соединения твари с Божеством... Нужно было добровольное уничижение Сына Божия, дабы падшие люди смогли выполнить свое призвание, призвание к Обоже­нию (Θέοσις) твари действием нетварной благодати. Если со­единение твари (то есть сотворенного человеческого естества - Л.В.) с Богом осуществлено в Божественном Лице Сына, Бога, ставшего человеком, - то нужно, чтобы оно осуществи­лось и в каждой человеческой личности, нужно, чтобы каж­дый из нас также стал богом по благодати, или причастни­ком Божеского естества, по выражению святого апостола Петра (2 Пет. 1,4).

...Мы не знаем иного человеческого состояния, кроме то­го, которое последовало за первородным грехом, состояния, в котором наше Обожение стало невозможным без Вопло­щения Сына... Сын Божий сошел с небес, чтобы совершить дело нашего спасения, освободить нас от пленения диаво­лом, упразднить господство греха в нашей природе, победить смерть - дань греху. Страдания, смерть и Воскресение Христовы, через которое совершился его искупительный подвиг, занимают, следовательно, центральное место в Божественном домостроительстве по отношению к падшему миру. Поэтому вполне понятно, что догмат об искуплении приоб­ретает важнейшее значение в богословской мысли Церкви.

Однако, когда мы желаем рассматривать догмат об искуплении отдельно, изолируя его от совокупности христианского учения, мы всегда рискуем огра­ничить Предание... Ансельм Кентерберийский первый попытался развить дог­мат об искуплении отдельно, отсекая от него все остальное. Христианские го­ризонты оказываются ограниченными драмой, которая разыгрывается между Богом, бесконечно оскорбленным грехом, и человеком, не способным удовле­творить требованиям карающей справедливости. Эта драма находит разреше­ние в смерти Христа, Сына Божия, ставшего человека, чтобы заменить нас Собой и уплатить наш долг Божественному правосудию. Но в чем же тогда заключается домостроительное действие Святого Духа?.. Поскольку цена на­шего искупления внесена смертию Христовой, Воскресение и Вознесение представляют собой лишь славное завершение Его подвига, своего рода апофе­оз, не имеющий прямого отношения к нашей участи. Это "искупительное" богословие, сосредоточенное исключительно на страданиях Христа, по-види­мому, не интересуется Его торжеством над смертью. Сам подвиг Христа-Ис­купителя, которым это богословие ограничивается, представляется урезанным, обедненным, сведенным к перемене отношения Бога к падшим людям, вне какого-либо отношения к самой природе человечества.

Совершенно иное понимание искупительного подвига Христа встречаем мы, например, у святителя Афанасия. Христос, говорит он, предав смерти храм Своего Тела, принес жертву за всех людей, дабы соделать их невинными и свободными от первородного греха, с одной стороны, а с другой - дабы пока­зать Себя победителем смерти и нетление Своего собственного Тела соделать начатком всеобщего воскресения. Здесь юридический образ Искупления до­полняется другим - образом физическим, или, вернее, биологическим образом победы жизни над смертью, нетления, торжествующего в природе, растлен­ной грехом.

Вообще у отцов, как и в Священном Писании, мы находим много обра­зов для выражения тайны нашего спасения, совершенного Христом. Так, в Евангелии добрый Пастырь (Мф. 18, 12 - 24; Лк. 15, 4 - 7; Ин. 10, 1 - 16) является пастырским образом подвига Христова; победитель сильного чело­века, отнимающий у него оружие и овладевающий его имением (Мф. 12, 29; Мк. 3, 27; Лк. 11, 21 - 22), является воинским образом, часто повторя­ющимся у отцов и в богослужении; это Христос, торжествующий над диа­волом, сокрушающий врата ада, делающий Своим стягом крест (Святителя Афанасия Великого слово о воплощении Бога Слова и о пришествии Его к нам во плоти. - Гл. 30); существует и врачебный образ - образ больной природы, исцеляемой противоядием спасения (Святого Иоанна Дамаскина третье слово об иконах. - § 9). Образ Христа - врача человеческой приро­ды, пораженной грехом, часто связывается с притчей о милосердном самарянине (Лк. 10, 30 - 37), которая была истолкована в этом значении в первый раз Оригеном. Встречается образ, который можно было бы назвать

"дипломатическим": образ Божественной мудрости (по-славянски - "хитрости"), расстраивающей козни диавола (Святого Григория Нисского большое огласительное слово. - Гл. 22 - 24) и так далее. Наконец образ, встречающийся чаще всего и заимствованный апостолом Павлом из Ветхого Завета (освобождение путем выкупа) относится к области правовых или юридических отношений. Взятое в  этом част­ном значении Искупление является юридическим образом подвига Христова, наряду со многими другими возможны­ми образами.

Заблуждение Ансельма заключалось не столько в том, что он развил юридическую теорию искупления, столько в том, что он пожелал увидеть в юридических отношениях, содер­жащихся в термине "искупление", адекватное выражение тайны нашего спасения, совершенного Христом... Он думал найти в юридическом образе - образе искупления - содер­жание истины, ее "рациональную основу", доказательство необходимости того, что Бог должен был умереть ради на­шего спасения.

Невозможность рационально выразить необходимость иску­пительного подвига, используя юридическое содержание тер­мина "искупление", была показана святителем Григорием Бо­гословом. "Остается исследовать вопрос и догмат, - говорит он, -...кому и для чего пролита сия излиянная за нас кровь -кровь великая и преславная Бога и Жертвоприносителя и Жертвы? Мы были во власти лукавого, проданные под грех и сластолюбием купившие себе повреждение. А если цена ис­купления дается не иному кому, как содержащему во власти; спрашиваю: кому и по какой причине принесена такая цена? Если лукавому, то как сие оскорбительно! Разбойник получает цену искупления, получает не только от Бога, но Самого Бога, за свое мучительство берет такую безмерную плату... А если Отцу, то, во-первых, каким образом? Не у Него мы были в плену. А во-вторых, по какой причине кровь Единородного приятна Отцу, Который не принял и Исаака, приносимого отцом, но заменил жертвоприношение, вместо словесной жертвы дав овна? Не очевидно ли, что Отец приемлет жерт­ву, не потому, что требовал или имел нужду, но по домостро­ительству: человеку нужно было освятиться человечеством Бо­га, чтобы Он Сам избавил нас, преодолев мучителя Своей си­лой, и возвел нас к себе чрез Сына, посредствующего и все устрояющего в честь Отца, Которому оказывается Он во всем покорствующим? Таковы дела Христовы, а большее да почте­но будет молчанием".

После узких горизонтов исключительно юридического бого­словия мы находим у отцов чрезвычайно богатое понятие ис­купления, обнимающее победу над смертью, начаток всеобщего воскресения, освобождение природы, плененной диаво­лом, не только оправдание, но и восстановление твари во Христе. Здесь Страдания неотделимы от Воскресения, про­славленное Тело Христа, сидящего одесную Отца, - от жизни христиан на земле. Однако, если Искупление представляется как центральный момент Воплощения, то есть как домостро­ительство Сына по отношению к падшему миру, то оно явля­ется также и моментом более обширного домостроительства Пресвятой Троицы по отношению к твари, созданной из ни­чего и призванной свободно осуществить Обожение, соедине­ние с Богом, дабы Бог стал "все во всем" (1 Кор. 15, 28).

" В мир входит новая реальность - это Церковь, основанная на двойном Божественном домостроительстве: на деле Христа и на деле Духа Святого, на двух Лицах Пресвятой Троицы, посланных в мир. Оба дела лежат в основании Церкви, оба они необходимы для того, чтобы мы смогли достичь соедине­ния с Богом... Можно в известном смысле сказать, что дело Христа подготавливало дело Духа Святого: "Огонь пришел Я низвесть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся" (Лк. 12, 49)... Пятидесятница есть конечная цель Божествен­ного домостроительства на земле.

Дело Христа относится к человеческой природе, которую Он возглавляет в Своей Ипостаси... Но, будучи единой при­родой во Христе, Церковь, это новое тело человечества, со­держит в себе множество человеческих ипостасей. "Разделен­ные некоторым образом на отдельные личности,... мы как бы сплавливаемся в одно тело во Христе, питаясь одной Пло­тию", - говорит святитель Кирилл Александрийский (Толко­вание на Евангелие от Иоанна).