31.1. Период Местоблюстительства. В 1700 году, после кончины Патриарха Адриана, во главе Русской Церкви был поставлен митрополит Рязанский Стефан Яворский со звани­ем «Экзарха, блюстителя и администратора Патриаршего Стола», или Местоблюстителя Патриаршего Престола.

Период Местоблюстительства можно, опираясь на фор­мальные основания, рассматривать как продолжение преды­дущей, патриаршей эпохи, поскольку юридически, пока не был учрежден Святейший Синод, Патриаршество не было отменено. Но реальная церковная жизнь при Патриаршем Местоблюстителе митрополите Рязанском Стефане имела су­щественно иной характер, чем в XVII столетии, при Патри­архах. Можно указать на ряд факторов, сближающих эту эпоху с последующим, а не с предыдущим периодом. Соотно­шение государственной и церковной власти в самой церков­ной жизни изменилось значительно в сторону преобладания государства, в этом отношении знаменательным событием стало восстановление Монастырского приказа в 1701 году. При Патриархах было непредставимо, чтобы указы по делам церковным издавались даже не царской властью, а боярской думой; а при митрополите Стефане Сенат издавал такие ука­зы и даже делал выговоры Местоблюстителю, и это при том, что как личность митрополит Стефан был более властной и сильной натурой, чем последний Патриарх XVII столетия Адриан. Второе обстоятельство связано со значительным за­падным влиянием на церковную жизнь уже в начале XVIII века, чего в таких масштабах в XVII столетии быть не мог­ло: достаточно сослаться на такие явления, как латинизация духовной школы (применительно к Московской славяно-гре­ко-латинской академии эту латинизацию можно точно дати­ровать 1700 годом), как ставшее характерным и обычным делом замещение архиерейских кафедр выходцами из Киев­ской академии и лицами, получившими образование на Запа­де - это относится ко всем наиболее представительным цер­ковным деятелям эпохи.

И, наконец, третьим обстоятельством, заставляющим счи­тать начало XVIII столетия началом нового периода церков­ной истории, было то, что учреждение Синода не стало со­вершенно неожиданным событием; реформа обдумывалась, планировалась и готовилась с того момента, как решено было отложить избрание нового Патриарха. Ведь нормальным об­разом избрание должно было состояться не позже, чем через год после кончины Патриарха Адриана. Учитывая все эти об­стоятельства, время Местоблюстительства следует все-таки включить в синодальный период, как это и делается тради­ционно, но в нем он составляет, естественно, особую эпоху.

31.2. «Духовный регламент» и учреждение Святейшего Синода. В 1718 году митрополит Стефан подал Царю жало­бу на чрезмерное обременение делами, которые поступали из вдовствующих епархий, и прошение отпустить его из Петер­бурга в Москву для более удобного управления Патриаршей областью и своей Рязанской епархией. Царь наложил на про­шение резолюцию с рядом укоризненных замечаний, а в кон­це добавил: <<А для лучшего впредь управления мнится быть Духовной Коллегии, дабы удобнее такие великие дела ис­правлять было возможно»³⁰². Епископу Псковскому Феофану (Прокоповичу) Петр велел составить проект создания новой Коллегии.

Проект этот под названием «Духовный регламент» был написан к февралю 1720 года. После утверждения его Сена­том и Освященным Собором, после сбора подписей под ним епископов и степенных монастырей «архимандритов и игуме­нов», 14 февраля 1721 года состоялось открытие новой Кол­легии. В нее вошли митрополит Стефан в должности Прези­дента, два вице-президента - архиепископы Феофан и Фео­досий, четыре советника из архимандритов, четыре асессора из пресвитеров и один - из «греческих черных священни­ков». Уже на первом заседании Духовной Коллегии встал вопрос о молитвенном возношении нового церковного прави­тельства. «Святейшее Духовное коллегиум» звучало несооб­разно. Предлагались другие варианты названия: «собрание», «собор». В конце концов, остановились на греческом слове «Синод» - Святейший Правительствующий Синод. От перво­начального названия высшего церковного правительства отка­зались и по административным соображениям: оно ставило его в один ряд с прочими коллегиями, которые, соответствуя появившимся позже министерствам, были подчинены Сенату. Для высшей церковной власти православной страны такой статус был явно неприличен. А Святейший Правительствен­ный Синод, уже в силу своего названия, ставился наравне с Правительствующим Сенатом. Основания для замены Патриаршего управления синодаль­ным подробно изложены в предисловии к самому «Духовно­му регламенту»: 1) Собор скорее может найти истину, чем одно лицо; 2) определения, исходящие от Собора, авторитет­нее, чем единоличные указы (в доказательство этого утверж­дения делается ссылка на то, что сам монарх в важнейших делах советуется с высшими государственными сановниками); 3) при единоличном правлении дела часто приостанавливают­ся из-за личных обстоятельств правителя, и в случае его смерти течение дел и вовсе прекращается на некоторое вре­мя; 4) в Коллегии нет места пристрастию, от которого может быть несвободно одно лицо; 5) Коллегия имеет больше свобо­ды в делах правления, ибо ей нет нужды опасаться гнева и мщения недовольных судом, а одно лицо может оказаться подверженным такому страху; 6) и, несомненно, главное для Петра и Феофана: от соборного правительства государству нечего опасаться мятежей и смут, какие могут произойти от одного духовного правителя, ибо «простой народ не видит, како разнствует власть духовная от самодержавной, но великого высочайшего пастыря честию и славою удивляемый, помышляет, что таковый правитель есть вторый государь, самодержцу равносильный или и больший его, и что духов­ный чин есть другое и лучшее государство»³⁰³;7) все члены Коллегии имеют равные голоса и все, не исключая и ее пре­зидента, подлежат суду Коллегии, в то время как Патриарх мог бы не захотеть судиться у подчиненных ему епископов, и самый этот суд в глазах простого народа показался бы по­дозрительным и некрепким; так что для суда над Патриар­хом понадобилось бы созывать Вселенский Собор, что ввиду отношений России с турками весьма затруднительно; и, нако­нец, 8) соборное правительство должно стать школой духов­ного управления.

Для придания большего авторитета и каноничности ново­му церковному правительству Петр I обратился к Констан­тинопольскому Патриарху Иеремии III с просьбой, чтобы он, по совещании с другими Патриархами, «учреждение духовно­го Синода за благо признать изволил». В 1723 году Иеремия прислал свою утвердительную грамоту, в которой извещал о признании Святейшего Синода своим «во Христе братом», имеющим власть «творити и совершати елико четыре Апос­тольские Святейшие Патриаршие Престолы»³⁰⁴. Аналогичные грамоты были получены и от других Восточных Патриархов.

Таким образом, Святейший Правительственный Синод был признан в качестве постоянного Собора, равного по власти Патриархам, и потому носящего титул Святейшего. В отли­чие от Синода при Восточных Патриархах, наш Синод не восполнял Патриаршую власть, а заменял ее, являясь как бы коллегиальным Патриархом. Равным образом он заменял и Поместный Собор как высший орган церковной власти. Уп­разднение первосвятительского сана, замена его «безглавым» Синодом, равно как и исчезновение более чем на 200 лет По­местных Соборов из жизни Русской Церкви, явилось грубым нарушением 34-го Апостольского правила, согласно которому «епископам всякаго народа подобает знати перваго в них, и признавати его яко главу, и ничего превышающаго их власть не творити без его разсуждения... всех».

Президент, а после Первенствующий член Синода, ничем не отличаясь по своим правам от других его членов, лишь сим­волически представлял первого епископа, Первоиерарха, без разрешения которого в Церкви не должно твориться ничего такого, что превышало бы власть отдельных епископов.  Не был Синод, состоявший всего лишь из нескольких архиереев и пресвитеров, и полноценной заменой Поместного Собора.

Еще одним печальным последствием реформы явилось подчинение церковного правительства светской верховной власти. Для членов Синода составлена была присяга: «Испо­ведую же с клятвою крайнего судию Духовной сей Коллегии быти самого Всероссийского монарха государя нашего всеми­лостивейшего»³⁰⁵. Эта присяга просуществовала до 1901 года, почти 200 лет. В «Духовном регламенте» недвусмысленно провозглашалось, что «Коллегиум правительственное под дер­жавным монархом есть и от монарха уставлено»³⁰⁶. Монарх же с помощью соблазнительной игры слов вместо традицион­ного наименования его «помазанником» именуется в «Регла­менте»  «христом Господним».

Святейший Правительствующий Синод, как и Сенат, дей­ствовал от имени государя, получал от него к исполнению Высочайшие указы и повеления по всем церковным делам. Все постановления Святейшего Синода вплоть до 1917 года выходили со штемпелем «По указу Его Императорского Ве­личества». В государственных бумагах церковная власть с тех пор стала именоваться «Ведомством Православного Испо­ведания», наряду с другими ведомствами: военным, финансо­вым, судебным, внутренних дел.

Синодальная реформа в церковной литературе получила всестороннюю и справедливую критическую оценку, но в суж­дениях о ней не стоит все-таки впадать в однобокий крити­цизм. От него смог удержаться в своей продуманной, взвешен­ной оценке митрополит Московский святой Филарет: «Духов­ную Коллегию, которую у протестанта перенял Петр, Прови­дение Божие и Церковный Дух обратили в Святейший Си­нод»³⁰⁷.

Реформа Петра Великого и архиепископа Феофана смути­ла церковную совесть иерархии, клира, народа. Тем не ме­нее, она была принята и законопослушным духовенством, и верующим народом, а значит, несмотря на ее каноническую ущербность, в ней не было усмотрено ничего такого, что из­вращало бы строй церковной жизни настолько, чтобы Рус­ская Церковь выпала из кафолического единства Вселенско­го Православия. Принятая иерархией и народом, признанная Восточными Патриархами, новая синодальная власть стала законным церковным правительством. И несмотря на то, что воля Императора часто действительно навязываема была послушному Синоду, эта воля, во-первых, никогда не посягала на чистоту православного вероучения, чего бы Церковь в лице своего Синода не потерпела, а во-вторых, церковный авторитет синодальным актам придавала подпись членов Си­нода - иерархов; штемпель же «По указу Его Император­ского Величества», подобно подписям византийских импера­торов под определениями Вселенских Соборов, лишь прида­вал синодальным указам статус государственных законов.

Синод представлял собой высшую административную и судебную инстанцию Русской Церкви. С согласия Высочай­шей власти, ему принадлежало право открытия новых ка­федр, избрания иерархов и поставления их на вдовствующие кафедры. Он осуществлял верховное наблюдение за исполне­нием церковных законов всеми членами Церкви и за духов­ным просвещением народа. Синоду принадлежало право уста­навливать новые праздники и обряды, канонизировать свя­тых угодников. Синод издавал Священное Писание и богослу­жебные книги, а также подвергал верховной цензуре сочине­ния богословского, церковно-исторического и канонического содержания. Он имел право ходатайствовать перед Высочай­шей властью о нуждах Русской Православной Церкви. Как высшая церковная судебная власть, Синод являлся судом первой инстанции по обвинению епископов в антиканоничес­ких деяниях; он также представлял собой и апелляционную инстанцию по делам, решавшимся в епархиальных судах. Синоду принадлежало право выносить окончательные реше­ния по большей части бракоразводных дел, а также по делам о снятии сана с духовных лиц и об анафематствовании ми­рян. Наконец, Синод служил органом канонического обще­ния Русской Церкви с автокефальными Православными Цер­квами, со Вселенским Православием. В домовой церкви Пер­венствующего члена Синода за богослужением возносились имена Восточных Патриархов.

Помимо того, что Синод был центральным органом управ­ления Русской Церкви, он являлся еще епархиальной влас­тью для бывшей Патриаршей области, переименованной в Синодальную, Синод управлял ею через те же приказы, ка­кие существовали и при Патриархах, переименованные, одна­ко, в дикастерию (в Москве) и тиунскую контору (в Петер­бурге)· Но после открытия Московской и Петербургской епар­хий в 1742 году, Синодальная область прекратила свое суще­ствование.  В непосредственном ведении Синода от бывшей Синодальной области остались лишь Кремлевский Успенский собор и ставропигиальные монастыри.

31.3. Высшее церковное управление в синодальную эпоху. Состав Синода со времени его учреждения неоднократно под­вергался основательным переменам. Уже при Екатерине I (1725-1727 гг.) он был разделен на два апартамента (1726 г.): духовный и экономический. Первый апартамент, в ведении которого оставлены были исключительно духовные дела, со­стоял из Первоприсутствующего (после кончины митрополита Стефана в 1722 году новый президент Синода уже не назна­чался) и шести членов. Экономический апартамент ведал зе­мельными владениями монастырей и епархиальных домов и состоял из чиновников. При Екатерине I Синод перестал назы­ваться «Правительствующим)) и стал «Духовным Синодом». Впоследствии восстановлено было его первоначальное назва­ние. Что касается экономического апартамента Синода, то он под различными названиями: «камерконтора», «коллегия эко­номии» - не один раз передавался из ведения Синода в веде­ние Сената и обратно, пока, наконец, в результате секуляри­зации населенных церковных земель от управления ими не была окончательно устранена церковная власть.

При императрице Анне (1730-1740 гг.) Синод состоял из трех архиереев, двух архимандритов и двух протоиереев (на­стоятелей Кремлевских Успенского и Благовещенского собо­ров). По штатам 1764 года в Синоде положено было состоять трем архиереям, двум архимандритам и одному протоиерею.

По штатам, утвержденным в 1818 году, в Синоде присут­ствовали семь лиц, один из которых именовался «Первен­ствующим». При Николае I (1825-1855 гг.) места архиманд­ритов в Синоде заняли главный священник гвардии и грена­дерских корпусов (он же духовник Царя) и главный священ­ник армии и флота. Впоследствии Синод приобрел исключи­тельно архиерейский состав, что больше соответствовало цер­ковным канонам. В него входили, как его постоянные члены, митрополиты Петербургский (обычно, но не всегда Первен­ствующий), Киевский и Московский, зачастую и Экзарх Гру­зии. Иногда членами Синода назначались другие архиереи, обычно в связи с их выдающимися заслугами. Например, членом Синода был митрополит Иосиф (Семашко), инициатор воссоединения униатов на Полоцком Соборе 1839 года. Дру­гие архиереи, которые вызывались в Синод (по его представ­лению) указами Императора на неопределенный срок, именовались  «присутствующими в Синоде».  В XX веке в Синод стали вызывать протопресвитеров.

В XVIII столетии Святейший Синод возглавляли такие вы­дающиеся архипастыри, как митрополит Новгородский Димит­рий (Сеченов) и митрополит Новгородский и Петербургский Гавриил (Петров), в XIX - митрополиты Новгородские и Пе­тербургские - Михаил (Десницкий), Серафим (Глаголевский), Григорий (Постников), Исидор (Никольский) и митрополит Киевский Иоанникий (Руднев), в начале XX столетия - мит­рополит Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) и священномученик Владимир (Богоявленский), митрополит Пе­тербургский, а потом Киевский. В состав Святейшего Синода в качестве его членов в разное время входили такие крупные церковные деятели, как митрополиты Платон (Левшин), свя­титель Филарет (Дроздов), Филарет (Амфитеатров), святитель Иннокентий (Вениаминов), Макарий (Булгаков); для присут­ствия в Синоде на несколько лет вызывались архиепископы Никанор (Бровкович), Арсений (Стадницкий) (позже митропо­лит), святой Тихон и Сергий (впоследствии Патриархи) и дру­гие выдающиеся архипастыри.

31.4. Обер-прокуроры Святейшего Синода. В 1722 году Указом Императора учреждается должность Синодального обер-прокурора. Первым обер-прокурором был И. В. Болтин, занимавший эту должность с 1722 по 1725 год.

Инструкция обер-прокурора была буквально списана с Инструкции генерал-прокурора при Сенате. Обер-прокурором, по мысли Петра I, должен был назначаться «из офицеров добрый человек». Ему вменялось в обязанность быть «оком государя и стряпчим по делам государственным»³⁰⁸.

Для высшей церковной власти XIX века характерно по­этапное расширение прав обер-прокурора: при князе А. Н. Голицыне, графе Н. А. Протасове и особенно К. П. Победо­носцеве права эти были расширены настолько, что из чинов­ника, только контролирующего ведение синодальных дел со стороны юридической правильности и соблюдения интересов государства, как это было предусмотрено в петровской Инст­рукции, обер-прокурор стал полномочным министром, ответ­ственным перед Императором не только за соблюдение юри­дической формы в деятельности Синода, но и по существу. Эти новые полномочия обер-прокурора возникли из того, что при Александре I были отменены личные доклады Царю Первоприсутствующего члена Синода. Право представления регулярных личных докладов Императору по церковным де­лам и присутствия на заседаниях Комитета министров и Го­сударственного Совета приобрел обер-прокурор.

В круг обязанностей обер-прокурора входило: 1) наблюде­ние за исполнением государственных законов по Духовному ведомству и контроль за своевременным исполнением дел; 2) просмотр протоколов Святейшего Синода, прежде чем они будут приведены в исполнение; 3) представление докладов Синода Императору и объявление Синоду Высочайших пове­лений; 4) присутствие на заседании Государственного Сове­та и Комитета Министров по делам Православной Церкви; 5) через обер-прокурора осуществлялись все сношения Сино­да с министрами и другими высшими светскими начальни­ками; 6) к нему на предварительные заключения поступали все рассматриваемые в Сенате дела, которые касались цер­ковной недвижимости; 7) обер-прокурор являлся главным начальником для светских чиновников, состоявших на службе в Духовном ведомстве.

Как государственный сановник, равный по своим правам министрам, обер-прокурор имел при себе заместителя - то­варища обер-прокурора - и канцелярию, подобную департа­ментам при министерствах. Эта канцелярия была учреждена в 1839 году. Кроме канцелярии обер-прокурора, существова­ла еще канцелярия Святейшего Синода, но и она подчиня­лась обер-прокурору. В ней рассматривались и подготавлива­лись дела, которые утверждались Синодом. Обер-прокурору были также подчинены секретари епархиальных духовных консисторий. Помимо трех упомянутых выше обер-прокуро­ров значительным влиянием пользовались также такие обер-прокуроры, как граф Д. А. Толстой в 70-е годы XIX века и В. К. Саблер - в начале XX века.

31.5. Синодальные учреждения. В 1839 году по инициати­ве обер-прокурора графа Н. А. Протасова было учреждено подчиненное обер-прокурору хозяйственное управление, в ведении которого находилось все имущество и денежные средства Синода. В 1867 году при Святейшем Синоде был открыт Учебный Комитет. Его Председатель и девять членов назначались Синодом: Председатель - непременно из духов­ных лиц, а члены - из духовных и светских. Причем, свет­ские члены утверждались Синодом по представлению обер-прокурора. Помимо постоянных членов, к участию в деятель­ности Комитета Председателем приглашались и другие лица (с ведома Синода или обер-прокурора) из проживающих в Петербурге ученых и педагогов. Учебный Комитет осуществ­лял общее административное управление и научно-методичес­кое руководство семинариями и духовными училищами.

В непосредственном ведении Синода находились также две синодальные конторы: Московская и Грузино-Имеретинская. Первая из них, под председательством Московского митропо­лита, а в его отсутствие - первого викария епархии, состо­яла из архиереев, находящихся на покое в Московских мона­стырях, архимандрита одного из Московских ставропигиальных монастырей и протопресвитера Успенского собора. Эти кандидатуры утверждались по представлению Святейшего Синода Высочайшими приказами. Синодальная контора в Москве заведовала Успенским собором, Московскими ставро-пигиальными монастырями, Синодальным домом, Церковью Двенадцати Апостолов, синодальной ризницей и библиотекой. Кроме того, она ведала приготовлением святого мира.

Грузино-Имеретинская Синодальная контора под председа­тельством Экзарха Грузии состояла из четырех членов: трех архимандритов и одного протоиерея. Она имела гораздо более широкие полномочия, чем Московская, являясь своего рода Синодальным отделением по управлению Грузинскими епар­хиями. Синодальная контора во главе с Экзархом избирала кандидатов на вакантные Грузинские кафедры и представля­ла их для утверждения Синоду. Епископы Грузии, управляя своими епархиями, в своей деятельности находились в зави­симости от Экзарха и Синодальной конторы. Должность Эк­зарха в разное время исполнял ряд выдающихся иерархов - архиепископы, впоследствии митрополиты Феофилакт (Руса­нов), Исидор (Никольский), Иоанникий (Руднев), священномученик Владимир (Богоявленский). В ведении Грузино-Име­ретинской конторы в конце XIX века состояла также Урмийская духовная миссия, которая впоследствии переподчинена была непосредственно Святейшему Синоду, под прямым уп­равлением которого состояли и другие миссии.

31.6. Проекты преобразования высшего управления Рус­ской Православной Церкви. Каноническая ущербность сино­дальной системы отягощала совесть архиереев, клириков и мирян. В царствование Александра II необходимость преоб­разования церковного строя начинает обсуждаться публич­но. Чрезвычайно характерна в этом отношении записка А. Н. Муравьева «О состоянии Православной Церкви в России» (1856 г.), в которой он высказался за упразднение или, по меньшей мере, существенное сужение полномочий обер-прокуратуры, и даже за восстановление Патриаршества. В 1880-е годы в епархиальных городах России - Петербурге, Киеве, Казани - проходят совещания епархиальных архи­ереев отдельных регионов, на которых обсуждаются вопро­сы церковной жизни, особенно острые в этих местностях. В литературе такие епископские совещания получили назва­ние «соборы».

У церковного народа появляется надежда на созыв Всерос­сийского Поместного Собора. В умах людей, особенно болез­ненно переживавших неканоничность синодального управле­ния, зреет мысль о восстановлении Патриаршества.

Когда в ходе революции 1905-1917 годов были изданы Манифесты, предоставлявшие широкие права иноверцам, инославным и старообрядцам, духовенство и церковная обще­ственность встревожились тем, что Православная Церковь, находившаяся в течение 200 лет под жесткой опекой государ­ственной власти, может оказаться в худшем положении, чем иноверцы и инославные религиозные объединения. Об этом тогда заговорили с амвонов и на страницах церковной печа­ти. Созыв Поместного Собора почти всеми в Церкви осознан был как необходимое, безотлагательное дело.

И сразу обнаружились разногласия по поводу состава предстоящего Собора. В Петербурге образовалась «группа тридцати двух», провозглашавшая задачу обновления самых основ церковной жизни. Эта группа требовала широкого представительства клириков и мирян на Соборе, и чтобы они (клирики и миряне) получили равные права с епископами в решении всех вопросов церковной жизни. В данной тенден­ции откровенно проявились сословно-партийные интересы об­новленцев, стремление закрепить побольше прав и привиле­гий за белым духовенством за счет епископата и монашества; монашествующих не епископов представители «группы трид­цати двух» вообще считали нецелесообразным и неканонич­ным призывать на Собор. «Не считая правильной мысль, что первый Собор, по встречающимся для совершенной организа­ции его затруднениям, может состоять из одних только епис­копов, мы полагаем, что он-то, прежде всего, и должен обла­дать характером всецерковного представительства», - отме­чалось в мае 1905 года в записке «группы 32» митрополиту Петербургскому Антонию (Вадковскому) - 200-летнее отсутствие соборов и современное положение высшей иерархии, не избираемой, как встарь, самими церквами, то есть клиром и народом самих вдовствующих церквей, обязательно требует участия на соборах низшей иерархии и мирян»³⁰".

Обновленцы пугают своих оппонентов церковным раско­лом, который произойдет, если их требования о равноправ­ном участии клириков и мирян в Соборе не будут приняты. «Епископы выработают и утвердят на Соборе проект устро­ения; но решение их не получит силы только от того, что оно будет единогласным желанием всех епископов. Церковь скажет или, по крайней мере, может сказать, что не одоб­ряет такого устроения дел, не желает его и признает не со­ответствующим ни действительным ее потребностям, ни хра­нимому ею Преданию. Права или не права будет эта, не­вольно отрешенная от епископов Церковь, но раскол про­изойдет»³¹⁰, - писал член «Союза церковного обновления» Н. П. Аксаков. Для Первоиерарха Русской Церкви авторы «Записки» предусматривали титул архиепископа столичного города или даже Патриарха, но не хотели наделить его ни­какими административными правами по отношению к дру­гим епископам, предоставляя лишь первенство чести.

Совершенно противоположных убеждений о характере предстоявших преобразований высшей церковной власти при­держивался епископ Антоний (Храповицкий). «Епископы, - писал он тогда, - имеют над собой не только Патриарха, но и изъявляют готовность подчиниться митрополитам. Власть Патриарха получит ведь только один, а остальные сделаются его послушниками: семеро (имеются в виду митрополиты, стоящие во главе митрополичьих округов) - непосредствен­ными, а прочие 92 - послушниками митрополита. Это столько же похвально со стороны епископов, сколько полез­но для Церкви, ибо при ослаблении общей церковной дис­циплины необходима твердая власть и над всеми нами»³¹¹. Епископ Антоний выступал за исключительно епископский состав ожидаемого Собора.

С глубоким разбором вопроса о составе Поместного Собо­ра выступил в печати архиепископ Финляндский Сергий (бу­дущий Патриарх). Он писал: «Можно ли, стоя на строго ка­нонической точке зрения, утверждать, что клирики и миря­не имеют право, наравне с епископами, участвовать с реша­ющим голосом в областных соборах... Ответ может быть толь­ко отрицательный. Что клир и миряне обязательно присутствовали на Соборах и что некоторые из них принимали в рассуждениях Собора самое замечательное участие, это прав­да... Но сказать, чтобы таков был закон церковный, обяза­тельный для всех, чтобы этого требовали правила Святых Апостол и Святых Вселенских и Поместных Соборов... невоз­можно. "Книга правил" не содержит никаких узаконений для участия клира и мирян в областных соборах и, напро­тив, всюду, где говорит о Соборах, говорит только об еписко­пах и никогда о пресвитерах, клириках и мирянах (19-е прав. IV Всел. Соб.; 8-е прав. Трулл. Соб.; 6-е прав. VII Всел. Соб.; 14, 27, 87, 141, 142-е прав. Карф. Соб.; 40-е прав. Лаод. Соб. и проч.)»³¹².

Однако ради единства и мира церковного, архиепископ Сергий считал допустимым призвать для участия в Соборе клириков и мирян: «Но, - отмечал он, - нужно поставить это участие так, чтобы оно не разрушало... основного принци­па канонического строя»³¹³. Для этого архиепископ Сергий предлагал ввести в положение о Соборе такое условие: «Вся­кое постановление общего Собора, достигнуто ли оно путем голосования или без него, получает силу закона, но может быть опротестовано с указанием мотивов и передано на рас­смотрение собора одних епископов. Если постановление име­ет характер догматико-канонический, для протеста достаточ­но одного голоса, кому бы он ни принадлежал. Во всех ос­тальных случаях необходимо, чтобы протест был заявлен или поддержан не менее как одной четвертью всех присутствую­щих»³¹⁴. Епископат, в целом, стоял на позициях, выражен­ных в выступлениях архиепископов Антония и Сергия. В том же духе был составлен доклад Святейшего Синода, пред­ставленный Государю в 1905 году.

Специально учрежденное Предсоборное присутствие подго­товило материалы для предстоящего Поместного Собора и было распущено указом святого императора Николая II. Ра­боту Присутствия продолжил Святейший Синод, который 25 апреля 1907 года представил Царю доклад о программе заня­тий предстоящего Поместного Собора. Царь наложил на док­лад резолюцию, в которой велел отложить созыв Собора «ввиду переживаемого ныне тревожного времени». В 1912 году материалы Присутствия пересматривались Предсоборным Совещанием, но до созыва Собора дело опять не дошло.

Лишь после отречения императора Николая II, который согласно  коронационному манифесту Павла I  от  5  апреля 1797 года имел статус главы Церкви, возникла острая необ­ходимость в устроении нового порядка церковного управле­ния. Временное правительство проводило политику, направ­ленную на построение исключительно светского государства, на отделение Церкви от государства. Созыв Собора в сложив­шихся условиях нельзя было откладывать долее. В 1917 году Предсоборный Совет, работавший под председательством ар­хиепископа Финляндского Сергия, подготовил «Положение о Всероссийском Поместном Соборе».

30. ВЫСШЕЕ УПРАВЛЕНИЕ В РУССКОЙ ЦЕРКВИ ДО КОНЦА XVII ВЕКА

31. ВЫСШЕЕ УПРАВЛЕНИЕ РУССКОЙ ЦЕРКОВЬЮ В СИНОДАЛЬНУЮ ЭПОХУ

32. ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПОМЕСТНОГО СОБОРА 1917-1918 ГОДОВ О ВЫСШЕМ ЦЕРКОВНОМ УПРАВЛЕНИИ