В три с половиной года всенародного служе­ния  Иисуса Христа в качестве Мессии среди народа иудейского уже совершенно оправда­лось многознаменательное предсказание о Нем праведного Симеона, изреченное в то время, ког­да Он, яко мнимый сын Иосифа, еще младенцем при­несен был, по закону, в храм Иерусалимский — поставити Его пред Господем (Лк. 2, 22). Со дня на день ста­новилось очевиднее, что Утеха Израиля лежит не толь­ко на восстание, но и на падение многих во Израиле — в Предмет противоречий, да открыются помышления многих сердец (Лк. 2, 34—36). Божественный Потомок Давида не являлся еще в виде грозного Домовладыки, Который, по словам Его Предтечи, пришел отребить гумно Свое (народ иудейский), дабы плевелы сожечь огнем негасающим (Мф. 3, 12); лучшие люди видели в Нем только Агнца Божия, вземлющего грехи мира (Ин. 1, 29), во всех беседах Его открывалось одно кроткое веяние духа благодати: но для плевел, давно истлевших от зноя страстей, несносно было и это небесное вея­ние, они сами собой возметались и летели прочь от Ве­ятеля; неисцельным членам народа иудейского обра­щался во вред самый благотворный бальзам, который небесным Самарянином был возливаем на их раны(Лк. 10, 29—37). Перед концом трехлетнего общенарод­ного служения Иисусова в качестве Мессии уже вся Иудея в отношении к Нему видимо делилась на две стороны (Ин. 11, 48), из которых одна веровала в Него и благоговела перед Ним, а другая враждовала против Него (Ин. 12, 37) с такой злобой, что не усомнилась вознести Его на крест.

Краткое обозрение этого, по многим отношениям единственного в мире, явления послужит для нас вмес­то введения в историю «Последних дней земной жизни Господа нашего».

С первого взгляда казалось невозможным, чтобы народ иудейский не узнал своего Мессию. Никогда не ожидали Мессии с таким нетерпением, как во времена Иисуса Христа: о пришествии Его молились в храме и по домам; рассуждали в синедрионе и синагогах; Мес­сию старались находить во всех сказаниях пророков, какие не только относились действительно, но могли быть относимы как-нибудь к Его лицу. Даже презирае­мые иудеями за свою ересь самаряне твердо верили, что скоро придет величайший из пророков, который разре­шит все недоумения о предметах веры, разделявшие тогда народ израильский. Между самыми язычниками повсюду распространился в то время слух о скором на­ступлении чрезвычайного переворота вещей, когда Вос­ток снова возьмет верх над Западом и из Иудеи выйдут люди для возобладания всем светом. Некоторые по легко­мыслию и нетерпению, а иные из ласкательства, дума­ли уже видеть исполнение всеобщих надежд касательно пришествия Мессии то в Ироде Великом, то в разных кесарях римских. Были даже такие мечтатели и често­любцы, которые, пользуясь народным ожиданием, ос­меливались выдавать дерзновенно самих себя за обетованного Избавителя¹, и хотя скоро обнаруживались в своей лжи, но увлекали за собой немалое число после­дователей из народа.

Чтобы удалить от себя всякую опасность — не узнать и отвергнуть истинного Мессию или принять ложного, иудейские книжники старались для сего извлекать из пи­саний пророческих все указания на Его лицо и время при­шествия. На этом основании составилось пространное учение о признаках истинного Мессии, то есть о Его име­нах, происхождении, природе, свойствах, действиях, на­клонностях и проч., которое во всех синагогах излагалось с уточнениями, свойственными раввинской учености. Простой народ не участвовал в подобных исследованиях, почитавшихся собственностью книжников; но, посколь­ку предмет их был крайне занимателен и равно важен для всякого, то многие мнения и толки о Мессии неприметно перешли из школ к народу и столько распространились повсюду, что, в случае нужды, самый последний просто­людин почитал себя способным судить о лице Мессии.

При таком всеобщем и пламенном ожидании Мес­сии, при такой заботливости предохранить себя от за­блуждения касательно Его пришествия можно ли было думать, что истинный Мессия будет не узнан, отвергнут, осужден, распя?... (Ин. 12, 37.) Но так произошло на са­мом деле!..

Причины столь гибельного ослепления существова­ли в народе иудейском издавна, хотя ужасное действие, ими произведенное, трудно было представить себе зара­нее во всей полноте². И во-первых, чтобы узнать Того, Кто пришел с неба, чтобы всех возвести за Собой от зем­ли на небо, необходимо было народу иудейскому иметь — хоть в некоторой степени — чувство небесного, жажду вечного, стремление к святому и освящающему. Но в этих-то драгоценных качествах у иудеев, — кроме малого числа избранных, — был крайний недостаток. Поклонение истинному Богу заключалось в исполне­нии одних обрядов, оно не проникало в сердца и не про­изводило благотворных действий в нравах и жизни (Мф. 23, 23-31). У большей части действительным богом ду­ши и сердца был не Иегова, а чрево (Ин. 12, 17-43; Лк. 12, 57) и злато. И Мессия не мог не потребовать, тотчас по явлении Своем, совершенной перемены в мыслях, чувствах и во всем образе жизни от желающих быть Его последователями (Ин. 3, 3). Но как им было отказаться от своих любимых предрассудков и страстей? Ведь они измлада привыкли ограничивать права свои на благос­ловение Божие одним происхождением своим по плоти от Авраама, одним обрезанием по закону и наблюдени­ем покоя субботнего. Что всего неблагоприятнее, вожди народа Божьего — старейшины и книжники, на которых особенно и прежде других лежал долг познать явившего­ся Мессию и принять Его, первые принадлежали к чис­лу людей неспособных, по их душевной нечистоте, во­йти в Царствие Божье (Мф. 23, 24).

Во-вторых, несмотря на бесконечные толки о при­знаках истинного Мессии, в раввинском учении об этом важном предмете не было надлежащего единства и точ­ной определенности. Гибельное несогласие сект, от ко­торых страдала церковь иудейская, обнаруживалось — к величайшему вреду — и здесь: когда, например, по мне­нию одних, основывающемуся на ясном указании про­рока, Мессия должен был произойти из Вифлеема, другие ,следуя каким-то устным преданиям, утверждали, что Он явится неизвестно откуда³.

Наконец, превратное понятие о царстве Мессии и цели Его пришествия довершало зло и соделывало боль­шую часть народа иудейского мало способной узнать Мессию истинного.

Чтобы видеть, в чем состояло и каким образом соста­вилось это жалкое, превратное понятие, должно привес­ти себе на память учение о Мессии древних пророков. Изображая Его в виде величайшего Пророка, Первосвя­щенника, Ангела завета, праведника, они весьма часто — чтобы приблизилось понятие о Нем к разумению наро­да — представляли Мессию и под видом царя, подобного Давиду, который восставит скинию Давидову падшую, во­царится в дому Иаковли во веки веков, и будет Владыкой всех народов от моря до моря, в царстве которого все рас­куют мечи на  рала и копия на серпы (Ис. 53,10; Иезек. 38, 40). Причина, почему пророки изображали будущее вла­дычество Мессии в виде царства, подобного царству Да­видову, сокрывалась частью в желании сделать предсказа­ние о Мессии как можно понятнее и утешительнее для народа иудейского, который, страдая от различных бед­ствий, с сожалением воспоминал о временах Давида, и ничего более не желал как возвращения их. Неоспоримо, что, кроме благ духовных, пророки ожидали от пришест­вия Мессии и земного благоденствия (изобилия, тишины и пр.), почему и народ, находящийся под владычеством Мессии, описывали могущественным, многочисленным, победоносным, нетерпящим никакой нужды.

Вообще же, целью пришествия Его поставлялось у них не временное, а духовное и вечное блаженство, состоящее в искуплении от грехов, в чистоте нравов и жиз­ни в мире с Богом, в восстановлении первобытного богоподобия и достоинства человека и проч. Если при этом упоминается у пророков и о земном благоденствии почитателей Мессии, то оно является плодом не каких-либо гражданских переворотов, сражений и побед, а ес­тественным следствием их духовно-нравственного совершенствования и верного исполнения заповедей но­вого высшего завета с Богом через Мессию, как то дей­ствительно сбылось над последователями христианской религии, которые, превзойдя все прочие народы нрав­ственным образованием, решительно превзошли их на­конец и земным могуществом, так что теперь судьба всех прочих народов видимо зависит от христиан.

Обещая, наконец, народу иудейскому особенное участие в благодеяниях пришествия Мессии, — пророки обещали его не безусловно, а только при неизменной верности Богу отцов, чистоте нравов и трудов в царстве Мессии для распространения его путем проповеди по всему роду человеческому. В противном случае они уг­рожали иудеям еще большим наказанием и бедствиями⁴.

Но чувственный, ниспадший в глубину унижения сначала нравственного, а потом и гражданского, народ иудейский недолго был в состоянии следовать за высо­ким, чистым и светлым учением пророков о Мессии и Его царстве, особенно после плена вавилонского. Тог­дашнее всеобщее оскудение духа веры и чистоты нрав­ственности, умножение различных, одна другой противоположней, сект, образование нового народного диа­лекта и постепенное забвение древнего священного языка, изменение нравов от смешения с другими народами, вольное и невольное участие в нечистых видах ца­рей сирийских, египетских, а потом римлян и многие другие причины сделали то, что народ иудейский, не стараясь проникать в истинный дух пророческих сказа­ний о царстве Мессии, остановился на их букве и тем более прилеплялся к толкованиям буквы, чем более представлялось в них пищи для воображения и чувств, для народного самолюбия и выгод земных.

Вместо ангела завета, имеющего начертать в сердцах людей новый закон жизни, вместо Первосвященника по чину Мельхиседекову, долженствующего искупить Своей Кровью весь род человеческий от греха и смерти, вместо великого Пророка, грядущего водворить по всей земле истину, добродетель и веру, вместо Сына Божьего почти все начали ожидать в лице Мессии всемирного завоевате­ля, который для того и явится во всем могуществе Пос­ланника Божьего, окруженный знамениями и чудесами, чтобы низложить и упразднить все тогдашние царства на земле, составить из всего рода человеческого единую дер­жаву, в которой иудеи должны занять первое место и быть Его наперсниками. Великие притеснения от царей си­рийских, египетских и от римлян еще более усиливали в иудеях такое ожидание: чем более терпели в настоящем, тем больше надеялись получить в будущем. Между про­чим, воображали, что пришествие Мессии должно быть предварено явлением Илии, имеющим помазать Его на царство, Иеремии, Исаии и многих других пророков. У многих существовало грубое заблуждение, состоящее в том, что Он будет человек, подобный прочим⁵, только с необыкновенными силами и дарами от Бога. Другие представляли Его существом высшим, но однако же не Богом, претыкаясь слепо о слова Моисея: Господь Бог твой, Господь един есть. Мессия, по мнению иудеев, не подлежал смерти. Плодами пришествия Мессии почита­лось, между прочим, немедленное чудесное⁶ собрание в Палестину иудеев из рассеяния их по всему свету, не ис­ключая и десяти колен Израилевых, изведение из ада и воскресение всех умерших иудеев, восстановление царст­ва Давидова (Деян. 1,6), обновление Иерусалима и устро­ение нового великолепного храма, покорение всех наро­дов иудеям, учреждение великолепных вечерей, чрезвы­чайное плодоносие земли, уничтожение болезней и смер­ти и проч. Лучшие и благонравнейшие соглашались, что вход в царство Мессии будет открыт не всем иудеям без разбора, а достойным (3 Ездр. 2, 37-41) и что это досто­инство должно состоять в истинном благочестии и в не­укоризненности нравов или в искреннем всецелом пока­янии; но большая часть основывала надежду войти в цар­ство Мессии единственно на своем плотском происхож­дении от Авраама, почитая невозможным, чтобы Бог, обещав потомкам Авраама вечное Свое благоволение, лишил кого-либо из них самого первого блага — участия в блаженном царстве Мессии (Рим. 11, 1; 3,3).

Вследствие этих и подобных заблуждений, первос­вященники иудейские и прочие старейшины, естес­твенно, надеялись, что Мессия если не к ним первым обратится со Своим Божественным посольством (Ин. 1, 19), то, по крайней мере, не оставит их без особенного внимания впоследствии. Призовет их на служение и помощь Себе, и они, передав Ему власть над народом, ос­танутся первыми и довереннейшими слугами Его ново­го небесно-земного царства. Надменным своей мнимой святостью фарисеям и той силе, которую они имели в синедрионе и народе, особенно казалось невозможным (Ин. 1, 24; 8, 48), чтобы великое дело открытия на земле царства Мессии совершилось без их участия, чтобы они не были приняты в Его особенное благоволение и не стали ближайшими орудиями Его всемирного влады­чества. Также, без сомнения, мечталось и прочим сектам иудейским: саддукеям, ессеям, иродианам, — из кото­рых каждая находила в себе то самое, что, по ее поня­тию, было особенно нужно и благопотребно для буду­щего великого Царя Израилева.

При таком гибельном ослеплении умов и сердец, что долженствовало произвести появление Иисуса Христа в народе иудейском не с мечом, величием и славой зем­ной, а в самом простом и смиренном виде народного Учителя, окруженного не легионами воинов, а дванадесятью простых и бедных учеников, — с одной пропове­дью о приближении Царства Божьего (Мф. 4,17-23; Мк. 1,14; Лк. 4,21; 43; Мал. 3,2) и исцелением недужных, без обещаний свободы от ига иноплеменников, без всяких предложений каких-либо земных выгод, даже без обра­щения к главам народа, к лицам, имеющим вес и влия­ние в обществе? Мессия из Галилеи, откуда, по ложному понятию тогдашних книжников, и обыкновенный про­рок не приходит (Ин. 7, 52), — из Назарета, где, по бед­ности и малолюдству этого города, не предполагали ни­чего важного и общеполезного (Ин. 1,46), Мессия, вмес­то славы и побед, проповедующий нищету и самоотвер­жение (Мф. 5, 10), не имеющий где подклонить главу (Мф. 8, 20), нередко предрекающий Себе поносную смерть на кресте, а между тем в то же время усвояющий Себе бытие до рождения Авраама (Ин. 8, 56-59), возно­сящий Себя превыше всех праотцов (Ин. 4, 12; 8, 53) и даже равняющий Себя с Самим Богом (Ин. 10, 30), Мес­сия, не щадящий страстей и пороков в фарисеях и пер­восвященниках (Мк. 7, 6; Ин. 8; Мф. 23; 21, 31-32), ставящий ни во что их мнимую праведность (Мф. 5, 20) и в то же время обращающийся с мытарями и грешника­ми (Мк. 2, 16), обещающий ввести в Царство Небесное язычников, с изгнанием из него многих иудеев во тьму кромешнюю (Мф. 8, 11, 12; Лк. 13, 24-30), Мессия, по­велевающий платить беспрекословно дань кесарю (Мф. 20, 43; Мк. 12,13-17; Лк. 20, 20-26), думающий без ору­жия и земной силы одной проповедью основать какое-то духовное, невидимое царство (Лк. 17, 20; Ин. 18, 26), без всякого участия синедриона (Мф. 21, 23-27), Мессия, идущий во всем вопреки любимейшим ожиданиям наро­да, вопреки всем понятиям книжников, против господ­ства самого синедриона, — такой Мессия преданному мирским видам и честолюбию, своекорыстному и гордо­му Каиафе и клевретам его в синедрионе, по необходи­мости, казался лицом странным и неудоприемлемым, противным и опасным.

Не принимавшие Иисуса Христа за Мессию расхо­дились, как обыкновенно, в разные стороны своими мнениями касательно Его лица и действий. Еще одним из самых снисходительных суждений было то, что не­обыкновенный Учитель Назаретский есть человек бла­гочестивый, любящий истину и правду, желающий до­бра ближним и отечеству, но предающийся воображе­нию, слишком верящий в силу добра над людьми и по­тому замышляющий величайшие дела с малыми сред­ствами, не видящий опасных сторон Своего положения и несбыточности Своих предприятий (Ин. 2, 48). Когда Богочеловек, в полноте сознания Своего Божественно­го достоинства вещал и действовал как Сын Божий, Ко­торому Отец все передал во власть, Он казался в то вре­мя для таких людей выходящим из Самого Себя и пото­му требующим даже предостережения и дружеского надзора над Собой (Мк. 3,21). Таков взгляд на дело и со­стояние Иисусово был у тех, о которых евангелист Марк говорит, что они, слышавше, изыдоша да имут Его! глаголаху бо, яко неистов есть (вышел из себя).

Другие, судя, без сомнения, по самим себе, позволя­ли себе в суждении о Иисусе идти еще ниже и думали видеть в Нем человека, преданного тайному честолю­бию, Который, под личиной ревности по правде, наме­рен обратить в Свою пользу народное ожидание Мес­сии. Это те, кто, по свидетельству евангелиста, вопреки утверждавших о Иисусе, яко благ есть, глаголаху: ни, но льстит народы (Лк. 17, 18).

Наконец, были и такие, которые с намерением или без намерения, вслед за другими, утверждали, что новый Учитель и Чудотворец есть как бы наперсник духа тьмы, что Он если и изгоняет бесов и совершает чудеса, то тво­рит все это силой не Божьей, а о Вельзевуле, князе бесовстем (Ин. 10, 20; Мк. 3, 22).

Все это было и означилось совершенно и резко уже под конец служения Иисусова; а вначале Он, по просто­те Своей жизни, по бедности Своей, по недостатку ка­ких-либо связей в обществе, долго не обращал на Себя внимания гордых старейшин иудейских. В самом деле, несмотря на чудесные события, сопровождавшие первые дни земной жизни Иисусовой (появление волхвов вос­точных во Иерусалиме и чудесной звезды, пророчества Симеона и Анны, отверстие небес на Иордане и глас при этом с неба) и, без сомнения, сделавшиеся впоследствии известными в народе (Ин. 1, 15-20; Мф. 3, 2-12; Лк. 3, 4-16), несмотря даже на торжественный отзыв Иоанна Крестителя, несколько раз повторенный перед послан­ными от синедриона (Ин. 1, 29-34; Мф. 3,16; Мк. 1,10), перед народом (Ин. 1, 35-36; 3,27-36; Мф. 21,26) и уче­никами о том, что принявший от него крещение Иисус, а не кто другой, есть истинный Агнец Божий, вземлющий грехи мира, — отзыв, долженствовавший иметь ве­ликую силу по тому уважению, которое все имели к Ио­анну, — мы нисколько не видим, чтобы к Иисусу отправ­ляемо было какое-либо посольство и чтобы Его, подобно Иоанну, спросили: не Он ли Мессия? Для безумной гор­дости синедриона, соблазнявшегося уничиженным со­стоянием Иисуса Христа, такое исследование казалось вовсе ненужным и бесполезным. Уже впоследствии, ког­да святость жизни Иисусовой, необыкновенная сила Его слова и бесед (Лк. 4, 32, 15-22; Мф. 7, 29; 13, 54; Ин. 7, 15) проповедь 12-ти и 70-ти учеников, обошедших все города израильские с возвещением Царства Божьего (Мф. 10; Мк. 6, 30), и особенно слава знамений и чудес (Лк. 4, 36. 5, 9; Мф. 8, 27. 9, 8. 26, 33. 12, 23. 15, 31) обра­тили к Иисусу сердце большей части народа иудейского (Лк. 5, 15. 4,14.42. 37; Мф. 4,24; Мк. 6. 54-56) и содела­ли Его предметом самых лучших надежд для благонаме­ренных людей из всех состояний (Ин. 12,42), — фарисеи и книжники, тщательно наблюдавшие за всем, что про­исходило в народе, начали в большем и большем числе окружать нового Пророка и Чудотворца (Лк. 5, 17; Мк. 7, 1), и каждый со своими собственными нечистыми ви­дами и целями, многие с личной ненавистью к Нему за Его проповедь и обличения, почти все с сердцем, глухим для истины и добродетели, с желанием найти в Нем что-либо предосудительное и обратить Ему во вред. Открыл­ся непрерывный ряд хитрых вопросов, злонамеренных толкований слов Иисусовых, нареканий на действия Его и учеников, даже прямых клевет и подущений против Него народа, — что все с такой простотой и верностью описано евангелистами. Вначале действовали порознь, без особенного плана, по временам — но всегда хитро и злобно (Мф. 9, 3. 11. 12, 38. 16, 1, 19, 3; Мк. 8, 11; Лк. 11, 53—54). Чтобы умалить и обессилить всеобщее располо­жение к Иисусу Христу народа, старались приводить в подозрение образ действий Его и жизни: твердили всем и каждому, что Он друг мытарям и грешникам, враг закона и преданий, разоритель покоя субботнего, благоприя-тель язычников, особенно самарян, даже сообщник Вельзевула и темных сил (Мф. 11, 19. 12, 2. 15, 2; Мк. 2, 18. 24; Ин. 8, 48. 10, 20).

Следствием подобных-то клевет и наущений было то, что некоторые из простого народа приверженного к фарисеям, в жару фанатического раздражения, не раз покушались лишить Иисуса Христа жизни: то хотели свергнуть Его с горы, то брали камни, чтоб побить Его, как богохульника (Ин. 7, 12); то хотели захватить Его в свои руки (Ин. 7, 26), чтобы предать врагам Его.

Среди такого волнения умов, естественно, все ожи­дали мнения верховного синедриона (Ин. 7, 26), на ко­тором лежали право и долг пещись о чистоте веры и нра­вов, различать истинных пророков от ложных, тем более быть руководителями народа в суждении о Мессии⁷. Мнение это действительно вскоре сделалось известным народу; но, будучи основано на явном пристрастии, противореча очевидному опыту, вместо успокоения произвело повсюду новое волнение в совестях. Напрас­но благонамеренные члены синедриона предлагали (Ин. 7, 51) исследовать дело Иисуса по законам, выслу­шать Его учение и доказательства и потом рассудить о Нем беспристрастно. Фарисеи и саддукеи, из которых большей частью состоял верховный совет иудейский, не хотели и думать, чтобы презираемый ими Галилеянин мог быть Мессией. Под личиной любви к отечеству пол­ожено преследовать Его всеми средствами как человека, опасного, между прочим, для покоя общественного, с тем чтобы при первом случае захватить Его в свои руки и погубить так или иначе.

Может казаться непонятным, что случая такого не успели найти в продолжение трех лет; но при этом не до­лжно забывать, что Иисус Христос большую часть време­ни проводил в странствовании по Галилее (Мк. 7, 31; 6, 53. 5,1.4; 1.8,11; Мф. 19,1), находившейся под управле­нием Ирода Агриппы, который не очень благоприят­ствовал власти первосвященников и влиянию фарисеев; что во время посещения Иерусалима Он бывал окружен множеством приверженного к Нему народа и на ночь удалялся в окрестные места к Своим почитателям, осо­бенно в Вифанию; что под владычеством римлян старей­шины иудейские не могли располагать сами, без римско­го прокуратора, военными средствами и вообще при­нуждены были действовать более хитростью, нежели открытой силой. Более же всего должно не упустить из виду, что время и продолжение великого служения Спа­сителя мира зависело не от слепого произвола челове­ческого, а от непосредственного распоряжения свыше; и поскольку назначенный в Предвечном Совете великий час всемирного искупления еще не пришел (Ин. 7, 30), то все козни врагов Иисусовых распадались сами собой, как паутина. Между тем, синедрион делал все, что мог. После безуспешия некоторых частных мер всенародно объявлено было, что тот из иудеев будет отлучен от сина­гоги (угроза страшная), кто признает Иисуса Христа за Мессию (Ин. 9,22). Это значило связать совести и навес­ти ужас на почитателей Его; ибо подвергшийся отлуче­нию от синагоги почитался как бы исключенным из по­томства Авраамова, обреченным, подобно язычнику, на вечную погибель за гробом. Не довольствуясь этим, ста­рейшины иудейские старались захватить Иисуса Христа в свои руки; в последнее пребывание Его в Иерусалиме⁸ нарочно были отправлены для этого ближайшие слуги архиерейские. Только небесная сладость Его беседы, тронувшая до глубины души этих простых, а потому бес­пристрастных людей сделала меру сию недействитель­ной; ибо они не посмели возложить рук своих на Того, Кто говорил так, как не говорил никогда никакой чело­век (Ин. 7, 45. 46). Изобретательность и злоба фарисеев ручаются за то, что были для этой же цели употреблены и другие меры, хотя евангелисты, по свойственной им краткости, не упоминают о них (Мф. 12,14; Ин. 10, 39. 7, 19). Вообще, в начале четвертого года служения  Иисусо­ва ненависть врагов Его уже совершенно созрела: учени­ки Иисусовы, как увидим, страшились и одной мысли идти в Иудею (Ин. 11,9. 10), и в самом народе опасались даже говорить о Нем, чтобы не подвергнуться преследо­ванию от фарисеев (Ин. 7-10 гл.).

После этого что оставалось делать Тому, Кто, возве­щая суд и правду народам, должен был вести Себя так, чтобы не воспрекословитъ, ни возопиятъ, трости надлом­ленной не преломлять, и льна курящегося не угашать, пока правда (одна правда) Его не одержит победы (Мф. 12, 18-21; Ис. 41, 1-3)? Прежде Иисус Христос в случае опасности со стороны иерусалимских врагов Своих мог, по крайней мере, беспрепятственно удаляться в Галилею (Ин. 12, 1), где они не имели силы. Но к концу третьего года служения Его и здесь открылась опасность. Владев­ший Галилеей Ирод после Иоанна Крестителя, им умер­щвленного, обратил свои кровавые подозрения и на Ии­суса и замышлял при первом случае лишить жизни и Его так же, как погубил Иоанна (Лк. 13, 31-33). Посему, что­бы избежать злобы врагов, надлежало или не являться в Иерусалим, оставить даже Палестину, идти к народам чуждым и начать учить язычников (Ин. 7, 35) — что не­сообразно было с целью служения Мессии, посланного к овцам погибшим дома Израилева (Мф. 15, 24), — или не­престанно спасать Свою и учеников Своих жизнь каки­ми-либо чудесными средствами, что однако же не соот­ветствовало бы состоянию Его уничижения (Мф. 26, 53-54). Судя по такому ожесточению и козням врагов Иисусовых, можно было предугадывать, что Агнец Бо­жий, преследуемый лютыми вепрями, не продлит Свое­го пребывания на земле, а поспешит для окончания Сво­его дела на крестный жертвенник, который уже давно сооружен был для Него в их уме и сердце.

К тому же заключению, хотя другим образом, мог вести взгляд на самых расположенных к Иисусу Христу людей.

Число почитателей Его, привлеченных всеобщим ожиданием Мессии, многократным свидетельством о Иисусе Иоанна Крестителя (Ин. 10,41) и вообще славой чудес и силой проповеди Иисусовой, было очень значи­тельно и умножалось со дня на день. Уважение и любовь их к Нему были глубоки и искренни; но образ мыслей их

большей частью был ниже своего предмета и не соответ­ствовал Его плану о спасении рода человеческого (Лк. 2, 34. 35; Ин. 1. 29). Только немногие чистые и святые ду­ши (Иоанн Креститель, Симеон и др.), озаренные све­том свыше, проникали совершенно в высокую цель пришествия Мессии — провидели и открывали другим, что для спасения мира от грехов Иисусу Христу, как Аг­нцу Божьему, надлежит быть заклану на кресте и потом уже — путем страданий — войти в славу Свою, и что са­мая эта слава должна состоять не в земном владычестве над Иудеей, соединенном с покорением прочих наро­дов, а в духовном невидимом, благодатном царствова­нии над всем родом человеческим (Лк. 2, 31. 32). Прочие последователи Иисусовы, будучи более или менее омра­чены народным ожиданием в лице Мессии царя и заво­евателя, думали иначе. Некоторые из них почитали Его даже не за самого Мессию, а только за одного из Его предтечей, т.е. тех из пророков, которые, по мнению иу­деев, имели восстать из мертвых перед пришествием Мессии (Мф. 16, 14; Ин. 7, 40. 41). Таким образом мыс­лей примирялось в уме их иначе неразрешимое для них противоречие, что Иисус Христос весьма свят, одарен Божественной силой и между тем не имеет земного ве­личия Мессии. Те, которые признавали Иисуса Христа за самого Мессию, также не оставляли совершенно от­радной мечты о Его земном царстве, воображая, что Он на время только принял вид уничижения и бедности, но вскоре покажет Себя истинным потомком победонос­ного Давида (Мф. 20, 21), превознесенным Царем Изра­иля, к подножию престола которого должны пасть все цари и народы. К их числу, несмотря на всю доброту сер­дца, принадлежали и 12 учеников Иисусовых, пока бла­годатию Св. Духа не потреблено было в душе их все земное и плотское, что последовало уже по воскресении Господа и сошествии Духа Утешителя в день Пятидесят­ницы. А до того времени, во все пребывание их с Учите­лем, особенно же перед Его страданиями, и даже по вос­кресении, мы видим противное: они тем прилежнее мечтают о земном величии Учителя, чем большие при­несены для Него жертвы и чем важнейшими по тому са­мому надеялись они наслаждаться выгодами в Его цар­стве (Мф. 19, 27; Лк. 18, 28).

Богочеловек употреблял все средства для освобож­дения Своих последователей, особенно же Своих бли­жайших учеников от несбыточной надежды на Его зем­ное владычество над миром. Уже первые беседы Его яв­ственно показали всем и каждому, что царство, которо­го Он возвещал приближение, а Себя основателем и гла­вой, есть царство истины, добродетели и мира с Богом и с самим собой, а не владычество земное. Кроме посто­янных частных намеков и указаний на эту истину, неод­нократно и прямо объявляемо было от Него ученикам, что это царство Божье не придет, как того неразумно ожидали иудеи, чувственным каким-либо, пышным и торжественным образом (Лк. 17, 21), что оно вообще на­ходится не вне, а внутри каждого, не имеет никакого сходства с преобладанием властителей земных (Лк. 22, 25) и состоит в свободе от греха и страстей, во владычес­тве над своим сердцем и наклонностями, в восстановле­нии в себе первобытного совершенства и богоподобия. Частое объявление о Своих будущих страданиях и смер­ти, как главной цели Своего пришествия на землю, пря­мо направлено было всегда против народной мечты о земном царстве Мессии; и, что весьма примечательно, Иисус Христос делает это объявление именно тогда, когда ученики Его почему-либо особенно предавались воображениям об этом царстве. Вообще все беседы и де­яния Его обнаруживали, что если Он позволяет иногда именовать Себя Сыном Давидовым, то не по каким-ли­бо видам на тогдашний престол иудейский, а единствен­но потому, что происходит по плоти от Давида и пред­сказан под таким наименованием пророками.

Но ученики Иисусовы, по окаменению (как выража­ется один из них) сердца своего (Мк. 6, 52), лучше согла­шались не понимать слов своего Учителя, нежели, разу­мея их, как должно, расстаться со всеобщим любимым народным предрассудком о чувственном царстве Мес­сии. Даже можно сказать, не выступая из пределов исто­рической вероятности, что если бы ученики Иисусовы узнали решительно, что надежда земного царства, кото­рой они питались до самой Его смерти, не может сбыть­ся на самом деле, то они немедленно оставили бы Иису­са Христа и возвратились каждый в свое место. Прочие почитатели Его еще менее способны были изменить мысль о Мессии — победителе народов, на веру в Мес­сию — распятого⁹. От такого образа мыслей далеко ли было до соответственных ему действий?.. Долго ли было кому-либо из пламенных почитателей Иисусовых под­нять Его именем знамя восстания против синедриона, который нимало в то время не пользовался уважением народным? И как противно было бы это Божественному характеру служения Иисусова!

Для избежания сего, можно сказать, бедствия весь­ма много служило уже то, что Спаситель не составлял из Своих последователей никакого видимого, внешне связанного чем-либо общества, в котором мог бы обра­зоваться дух самостоятельности гражданской и противодействия тогдашнему римскому преобладанию над Иудеей. Только 12 учеников находились в постоянном союзе между собой и с Ним: все же прочие почитатели Его, даже так называемые 70 учеников, собирались во­круг Его повременно; слушали Его беседы, получали исцеление от своих недугов, оказывали разные знаки уважения и пособия Ему и Его ученикам (Мф. 27, 55); но, по удалении небесного Наставника (ибо Он посто­янно переходил из одного места в другое. — Деян. 10, 38), немедленно все возвращались к своему месту жи­тельства и обыкновенным занятиям, не думая почитать себя членами какого-либо новоучрежденного общест­ва или признавать себе подлежащими каким-либо но­вым обязанностям кроме тех, которые давно лежали на каждом по закону Моисея и по внушению собственной совести. Тем не менее, многие из последователей Ии­сусовых думали, что Ему надлежало бы соединить Сво­их почитателей воедино и, объявив Себя главой нового общества, начать преобразование Иудеи, вопреки всем ее властям, — и римским и отечественным. Некоторые из таковых в жару набожно-мирской мечтательности покушались сами положить начало тому, чего с таким нетерпением ожидали от Иисуса — объявить Его царем Иудеи (Ин. 7, 15), в том, без сомнения, чаянии, что Он Сам, волей-неволей, должен будет принять это усер­дие; прочие последователи не замедлят присоединить­ся к ним, и престол Давидов будет восстановлен, к уте­шению и славе всего народа израильского. С продол­жением времени надлежало ожидать еще более подо­бных явлений, ибо народ, волнуемый различными мнениями о Иисусе Христе, не мог судить хладнокров­но и от споров легко переходил к насильственным ме­рам. Римское правительство, весьма подозрительное и везде, тем более в Иудее¹⁰, славившейся беспокойным характером своих жителей, вскоре обратило бы внима­ние на такое волнение народа, и небесный Посланник мира, вопреки цели Своего пришествия в мир, сделал­ся бы поводом и предметом гражданских смут и наро­дных волнений.

Поэтому, и смотря на большую часть последовате­лей Иисусовых, можно было предвидеть, что их детская мечтательность и ревность не по разуму скоро заставят Сына Человеческого, окончив Свое земное поприще, вознестись туда, откуда низшел и куда не могли бы сле­довать за Ним их противные Его цели мечтания о зем­ном царстве (Ин. 13, 33. 8, 21).

Впрочем, самый внимательный наблюдатель проис­шествий не мог решительно сказать, когда и как окон­чится великое движение умов и совестей, происшедшее по всей Иудее от появления Иисуса Христа на пропо­ведь со знамениями и чудесами. Явно было только, что первосвященники и книжники не оставят своего злоб­ного предубеждения против неумолимого Обличителя их нравов и жизни; еще явнее, что Сын Давидов не из­менит грозного гласа обличений на ласкательство Каиафе и его клевретам; след., рано или поздно надлежало быть неминуемо одному из двух: или врагам Иисуса произвольно пасть перед величием Его святости, или Ему сделаться жертвой их злобы и коварства. Но нельзя было утверждать, чтобы это случилось непременно в следующем году, тем менее в следующую пасху. Ибо кро­ме того, что не было невозможности — продлиться еще на неопределенное время Божественному служению Иисусову, того же требовало, по-видимому, даже благо учеников Иисусовых, еще не успевших отвыкнуть со­вершенно от народных предрассудков и совершенно во­йти в дух Его религии (Ин. 16, 11), требовало и свойство Его служения, ибо Он еще не объявил Себя гласно и всенародно Мессией (Ин. 10, 24), что было необходимо как для народа иудейского, так и для исполнения в лице Его пророчеств о Мессии.

Уже последующие события, которые, впрочем, со­стояли в воле Иисуса Христа, как-то: воскрешение Ла­заря, вход в Иерусалим и проч., дали решительное на­правление ходу обстоятельств, дотоле неопределенному, и приблизили Его ко кресту, который, кроме Его Само­го, еще ни для кого из последователей Его не был приметен в такой близости и неизбежности. С этих-то событий и мы, при помощи Божи­ей, начнем описание последних дней земной жизни Господа нашего, преследуя не только пополне­ние сведений об этом важ­ном предмете, но и на­зидание для души и сердца.

РУССКИЙ ЗЛАТОУСТ

I КРАТКОЕ ОБОЗРЕНИЕ ЗЕМНОЙ ЖИЗНИ ИИСУСА ХРИСТА по отношению к Его последним дням жизни

II ПОСЛЕДНЕЕ  ПУТЕШЕСТВИЕ  ИИСУСА ХРИСТА ИЗ ГАЛИЛЕИ В ИЕРУСАЛИМ