Введение

Церковный Устав говорит, что по завещанию святых отцов во всем должно наблюдать меру и правило. Упомянув вообще о святых отцах, Ус­тав приводит знаменательное изречение препо­добного Ефрема Сирского: «Там настоит великое бедствие, где жительством не руководствуют за­конные правила»². На сем основании мы пред­лагаем возлюбленным братиям, новоначальным инокам, нижеследующие правила для их наруж­ного поведения.

Правила

1. Святые отцы называют монастырь врачебницею (больницею)³. Точно: монастырь есть нрав­ственная врачебница. Мы приходим из мира в монастырь, чтоб оставить греховные навыки, по­лученные в мирской жизни, и вне влияния на нас соблазнов, которыми преисполнен мир, стяжать навыки или поведение истинно христианские. За жительство истинно христианское на земле на­деемся получить вечное блаженство на небе. Итак: должно употребить все старание к тому, чтоб цель, с которою вступаем в монастырь, была нами дос­тигнута, чтоб наша жизнь в монастыре послужи­ла нам во спасение, не послужила поводом к боль­шему осуждению нас на суде Христовом⁴.

2. Поступающие в больницу для пользования обязываются руководствоваться во всем настав­лением врача, не позволяя себе употреблять пищу, одежду, движение, лекарства по собствен­ному усмотрению; иначе вместо пользы они при­несут себе вред: так и всякий, вступивший в мо­настырь, обязывается упражняться не в тех под­вигах и трудах, которые кажутся самому ему нужными и полезными, но в тех, которые будут ему указаны и назначены настоятелем лично или при посредстве других монастырских властей⁵.

3. Вообще все монастырские упражнения и должности называются послушаниями. Послу­шания должны проходить со всею тщательнос-тию, со строгим хранением совести, веруя, что такое прохождение послушаний необходимо для нашего спасения. Монастырские занятия пото­му и называются послушаниями, что они соединены с отречением от своей воли и от своих ра­зумений. По этой причине при исполнении по­слушаний совесть подвергается непрестанным опытам. Последствием упражнения в послуша­ниях бывают: истинное смирение и духовный разум. Произвольные труды, совершаемые по самомнению или прихоти, особенно с отверже­нием покорности, как бы ни были велики, не только не приносят никакого духовного плода, но, напротив того, будучи сами последствием са­момнения и гордости, чрезвычайно усиливают эти страсти в иноке, совершенно отчуждают его от христианского благодатного образа мыслей, то есть от евангельского смиренномудрия. Препо­добный Кассиан говорит: «Главнейшая забота старца, которому поручены новоначальные, со­стоит в том, чтоб новоначальный, во-первых, на­учился побеждать свои воли, посредством чего он, вводимый постепенно, мог бы взойти на верх высочайшего совершенства. Приобучая его к сему со всею тщательностью и прилежанием, старец намеренно старается всегда приказывать ему то, что противно его воле. Египетские вели­кие отцы утверждают, будучи изучены многими опытами, что монах, в особенности юный, будет не в силах обуздать самих похотений вожделе­ния, если прежде не обучится умерщвлению своих волей посредством послушания. Они реши­тельно свидетельствуют, что тот, кто не научился прежде побеждать свои воли, никак не возможет погасить ни гнева, ни печали, ни духа любодея­ния, не возможет стяжать ни истинного сердеч­ного смирения, ни всегдашнего единения с братиями, ни даже пребыть долго в общежитии. Они стараются преподать новоначальным эти прави­ла, как азбуку, руководящую к совершенству, и по ним рассматривают, каково смирение ново­начальных, истинное ли оно, или притворное и мечтательное»⁶.

4. Погрешности, в которые впадаем по немо­щи, свойственной всем человекам, должно исповедывать отцу духовному, а иногда, по свойству погрешности, и настоятелю, и, не впадая в уны­ние и расслабление, с обновленною ревностию продолжать послушание. Если мы не вдруг по­нимаем земные науки и художества, но при изу­чении их подвергаемся в течение продолжитель­ного времени разным недоумениям и погреш­ностям, тем свойственнее подвергаться погреш­ностям при изучении науки из наук и художе­ства из художеств — монашеского жительства⁷. 5. Молитва есть мать добродетелей⁸. По этой причине в монастыре наибольшая часть време­ни посвящается молитве. Для новоначального не полезно совершение молитв наедине, посему церковный Устав, воспрещая самовольное моле­ние, завещавает, чтоб все живущие в монастыре приносили молитвы Богу вместе, в церкви Божией, за исключением больных, удерживаемых в келии болезнью, и старцев, созревших для уеди­ненной келейной молитвы⁹.

6.       Молитва есть мать добродетелей, и потому все братия приглашаются к тщательному и неупустительному исполнению установленных мо­литв, а для сего к тщательному и неупустительному хождению в церковь Божию.

7.       Идя из келии в церковь предстать лицу Бо­жию, должно в походке сохранять благоговение, отнюдь не бегать, по сторонам не смотреть, но иметь глаза опущенными к земле, руками не махать, но держать их опущенными вниз.

8.       Каждый брат, придя к церкви Божией, дол­жен пред дверьми ее оградиться крестным зна­мением и положить поясной поклон, воздавая этим честь жилищу Божию, которое — церковь.

9.       По входе в церковь каждый брат обязан встать посреди ее пред царскими вратами и по­ложить три поясных поклона, а в Великий пост — три земных; потом, поклонившись на обе сторо­ны предстоящему народу, становиться на свое место.

10.           Если брат крылосный, и принадлежит к правому крылосу, то он, подошедши к своему крылосу, должен благоговейно положить пояс­ной поклон пред иконою Спасителя, поклонить­ся братиям, стоящим на крылосах, обращаясь сперва к левому крылосу, потом к правому, и встать с скромностью на свое место. Если же брат принадлежит к левому крылосу, то, подошедши к нему, должен положить поясной поклон пред
иконою Божией Матери и, поклонившись крылосам, сперва правому, потом левому, встать на свое место.

11.           Церковь — земное небо. Стоящие в ней должны стоять с благоговением, чинно, подобно святым ангелам, иметь глаза опущенными к зем­ле, на стены не облокачиваться, держать руки опущенными, не складывая их вместе, не отстав­лять ног, но стоять на обеих ногах равно.

12.    Церковь — судилище Божие. Из нее мож­но выйти или оправданным, или осужденным, по свидетельству Святого Евангелия (Лк. 18:14). И потому должно отправлять чтение и пение со все­возможным вниманием и благоговением, никак не позволять себе празднословия, тем более смеха и шуток. Иначе выйдем из церкви осужден­ными, прогневав Царя Небесного неблагоговей­ным предстоянием Ему¹⁰. На народ, присутствующий при богослу­жении, не должно оглядываться. Должно всячес­ки хранить зрение, как то отверстие в душу, че­рез которое могут войти в нее заразительнейшие страсти^11.

13.  На крылосах каждый должен занимать назначенное ему место. За отсутствием кого-ни­будь следующий за ним становится на незанятое место, а отнюдь не младший по самоволию, са­момнению или дерзости. Из этого исключаются те случаи, когда начальствующие на крылосах найдут нужным расстановить певцов соответ­ственно их голосам.

14.      В святой алтарь, как святая святых, отнюдь не входить никому из неосвященных, за исклю­чением пономарей и свечников по 19-му прави­лу Лаодикийского Собора и по обычаю, приня­тому в благоустроеннейших православных мона­стырях. Самое поминовение родственников оди­наково слышит Бог как из алтаря, так и из церк­ви, с того места, где ты стоишь. Богу приятнее будет молитва твоя из церкви, когда, по причине благоговения к Нему, ты устраняешься входа в алтарь, нежели из алтаря, когда ты вошел в него без должного благоговения, нарушив преподан­ное тебе правило.

15.  Брат, которого необходимость заставитвойти в алтарь или пройти чрез него, обязывает­ся сделать это с величайшим благоговением и страхом Божиим. Войдя в алтарь, положи, обра-тясь к Святой Трапезе, три земных поклона, а в воскресение, субботу, в праздничные и полиелей­ные дни — три поясных, потом, обратясь к ико­не, стоящей на горнем месте, — один поясной поклон; после этого поклонись настоятелю и при­ми его благословение; если настоятеля нет в ал­таре, прими благословение от служащего иеро­монаха.

17.     Кругом Святой Трапезы не должно ходить неосвященным. Если же по крайней нужде слу­чится пройти, то должно исполнить это с вели­ким страхом Божиим и осторожностью, идя тихо и обходя около престола Божия как можно в дальнейшем расстоянии от него.

18. В алтаре нисколько не стоять без надобно­сти, но по исполнении ее немедленно выходить. Впрочем, кто вошел в алтарь и по крайней надобности, или будучи послан начальствующими, должен укорять себя, говоря: «Увы мне, грешно­му и скверному, во осуждение себе дерзнувшему войти во святая святых». Самые священнос­лужители, призванные к служению и предстоянию Богу в алтаре, тем и соделывают себя дос­
тойными сего служения, что сознают свое недостоинство, стараются пред служением омывать себя обильными слезами покаяния и смирения, а самое служение совершают с величайшим бла­гоговением, вниманием и страхом Божиим.

19.    Читающий псалмы и суточное последование, то есть вечерню, утреню и часы, должен заб­лаговременно приготовиться и приискать тропа­ри и кондаки дня, чтоб во время чтения в церкви не ошибаться, не производить остановки в молитвословии приискиванием тропарей и конда­ков. Чтец должен стоять прямо, иметь руки опу­щенными, читать и неспешно, и непротяжно, произносить слова отчетливо, внятно. Читать дол­жно просто, с благоговением, в один тон, без из­лияния своих чувствований переливами и изме­нениями голоса. Предоставим святым молитвословиям действовать собственным их духовным достоинством на слушателей¹². Желание препо­дать предстоящим свои чувствования есть знак самомнения и гордости.

20.    Суточная чреда чтения начинается с ве­черни. Вступающий в чреду должен встать близ оканчивающего ее девятым часом. Когда тот окончит, — они оба вместе полагают поясной поклон к алтарю, потом покланяются друг дру­гу. Вступающий в чреду становится пред налой,
а окончивший идет и становится на свое место.

21.      Чтец Апостола, идя с крылоса и на крылос, должен держать книгу в левой руке, несколько прислонив верх ее к груди. Выходя для чтения, чтец Апостола становится сперва пред иконою Спасителя или Божией Матери, судя по тому, к которому крылосу он принадлежит, полагает поясной поклон пред иконою, потом покланя­ется, обратясь к своему крылосу, а за сим выхо­дит на средину, пред царские врата. Здесь пола­гает поясной поклон к алтарю; на слова служа­щего иеромонаха мир всем воздает поклон слу­жащему и начинает сказывать прокимен. По произнесении заглавия Апостолу, когда служа­щие иеромонах или иеродиакон скажут вонмем, чтец опять воздает поклон служащему иеромо­наху и начинает чтение Апостола. По окончании чтения, на слова служащего мир ти, чтец возда­ет ему поклон пред царскими вратами, идет с среды церкви, становится близ своего крылоса пред иконою, полагает пред нею поклон, потом, обратясь к противоположному крылосу, воздает ему поклон, затем такой же поклон своему кры­лосу и становится на свое место.

22.       Читая Апостол, отнюдь не должно чрез­мерно и непристойно кричать, увлекаясь тщес­лавием; напротив, должно читать природным голосом, без отяготительного для слуха и совести напряжения, благоговейно, внятно, величествен­но, чтоб наша жертва хвалы была благоприятна Богу, чтоб не оказалось, что мы приносим Богу один плод устен(Евр. 13:15), а плод ума и сердца приносим тщеславию, причем и плод устен от­вергается Богом, как оскверненная жертва. Это должно помнить и певцам, потому что для всех вообще крылосных крайне опасна страсть тщес­лавия, за которою входят в душу и другие поро­ки, особливо гордость, и отступает от человека хранящая его благодать Божия.

23. Идя на сход и со схода, должно начинать и оканчивать пение всем вместе; притом руками не махать, глаза иметь опущенными к земле, от­нюдь не оглядываться по сторонам; должно идти в порядке, плавно, одному брату за другим, не толкая и не торопя друг друга. Встав на сход, дол­жно выравняться, чтоб один не стоял впереди другого. При возвращении со схода на крылоса должно наблюдать тот же порядок, какой выше указан при выходе на сход. Стоя на сходе, долж­но иметь руки опущенными, отнюдь не склады­вая их вместе, поклоны класть отнюдь не произ­вольно, а когда следует, класть не порознь, а всем вместе, чтоб братия, находящееся на сходе, пред­ставляли из себя единое тело, по выражению цер­ковного Устава¹³. Для такого единообразного и благоговейного поклонения все братия должны применяться к головщику, который обязан на­блюдать за своевременным исполнением покло­нов и за тем, чтоб его собственные поклоны не были ни поспешны, ни преждевременны и бра­тия имели всю возможность соображаться с ним. 24. Поклоны¹⁴ при богослужении полагаются следующие и в следующем порядке: когда служа­щий иеромонах выходит пред царские врата, чтоб благословить чтение девятого часа, или по-лунощницы, или в алтаре намеревается благосло­вить чтение часов, то он пред возгласом благо­словен Бог наш полагает три поясных поклона; то же должны сделать и братия, равно как и пред начатием Божественной Литургии. При начале всенощного бдения полагаются три поясных поклона, когда головщик возглашает приидите поклонимся. Вообще при всех службах на всяком трисвятом и на всяком приидите поклонимся. полагаются три поясных поклона, исключая при­идите и трисвятое в самом начале утрени, на которых принято только знаменаться трижды крестным знамением, так как и в начале шестопсалмия при троекратном произнесении стиха слава в вышних Богу, в средине шестопсалмия при троекратном произнесении аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже. Обыкновенно знаменуются однажды крестным знамени­ем пред начатием Символа Веры на Божествен­ной Литургии. При пении стихир и стиховен тог­да только полагается по одному поясному покло­ну, когда слова стихиры побуждают к поклоне­нию. Впрочем, ни на сходе, ни на крылосах не кланяться в беспорядке и самовольно, но всегда последуя головщику. Когда при чтении кафизм поется, а при окончании их, равно как и при окончании шестопсалмия, произносится троек­ратно аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже, полагается по три поясных поклона, кро­ме воскресных и праздничных дней, суббот и полиелеев, в которые эти поклоны оставляются. Когда придут братия на сход, и пред тем, как ухо­дить со схода, полагают вместе, чинно один по­ясной поклон, и потом все в одно время покла­няются стоящему на сход братству. При первом прошении каждой эктении и при возгласе, ко­торым служащий иеромонах заключает эктинию, полагается по одному поясному поклону. Пред чтением и после чтения Святого Евангелия, при пении славы — по одному поясному покло­ну. На девятой песни при пении Честнейшую Херувим, при каждом повторении этих слов — по одному поясному поклону. На Божественной Литургии после приидите поклонимся и припадем ко Христу полагается один поясной поклон. По окончании всей Херувимской песни, то есть после аллилуиа — три поясных поклона. При­носимым дарам как еще неосвященным возда­ется честь одним поясным поклоном и после него преклонением главы. По окончании Тебе поем полагаются глубокие три поясные поклона, а некрылосными — один земной: во время нения этой святой песни освящаются предложенные Святые Дары. По Достойно есть — один пояс­ной поклон. Пред молитвою Господнею некрылосные полагают один земной поклон, а крылосные знаменуются только крестным знамением, потому что им немедленно нужно петь. После молитвы Господней, когда служащий иеромонах скажет: Яко Твое есть царство и прочие слова возгласа, полагается один поясной поклон. При возгласе Святая святым полагаются три пояс­ных поклона. Когда выносят Святые Таины с воз­глашением со страхом Божиим и верою присту­пите, полагается крылосным один глубокий по­ясной благоговейный поклон как бы Самому Христу, невидимо присутствующему в Святых Таинах, а некрылосным полагается один земной поклон. Точно так же должно поступать, когда выносится святый потир во второй раз с возгла­шением всегда, ныне и присно, и во веки веков. По окончании Божественной Литургии полага­ется три поясных поклона, и младшие обоих крылосов обращаются к старшим, все привет­ствуют друг друга поклонением. В воскресные и праздничные дни, в субботы и полиелеи земные поклоны в церкви отменяются.

25.   Камилавки снимаются с головы и стано­вятся на плечо, так, чтоб крест, образуемый око­нечностью клобука, не сходил с плеч в следую­щие времена богослужения, на Литургии: при входе с Евангелием, при чтении Евангелия, при великом входе, при словах Христовых приимите ядите до Достойно включительно; при пении молитвы Отче наш и при явлении Святых Таин. На вечерне: при входе. На утрени: при чтении Евангелия и при пении Честнейшей. При чтении Апостола на Литургии и паремий на великой ве­черне чтец снимает камилавку. Братия снимают камилавки при пении Отче наш пред трапезою и Достойно после трапезы¹⁵. Братия должны как снимать, так и надевать камилавки все в одно время, не предупреждая друг друга.

26.   Вообще в церкви Божией должно сохра­нять всевозможное благоговение и порядок как для славы Божией, так для собственной душев­ной пользы и для душевной пользы предстояще­го народа, который благоговением иноков назидается, а неблагоговением их смущается, соблаз­няется, повреждается. Не должно выходить из церкви безвременно; не должно позволять себе какого бы то ни было, самомалейшего наруше­ния правил благочиния и благоговения. От небре­жения к малому и ничтожному легко и скоро переходим к небрежению о важнейшем и о всем. Чтоб сохранить внимание к важным обязаннос­тям своим, должно постоянно наблюдать за со­бою и быть внимательным ко всем, самым ме­лочным своим действиям¹⁶.

27. При встретившейся нужде излишнюю мокроту должно с осторожностию собирать в платок, а не повергать на пол при непристойном шуме. Не должно кашлять и сморкаться громко, эти и другие подобные естественные необходи­мости должно исполнять с тихостию и благопри­стойностью. В церкви табаку не нюхать. Если употреблять пищу, что составляет для человека естественную потребность, не позволяется в цер­кви: тем непозволительнее нюхать табак, что со­всем не естественная необходимость, но худой навык и прихоть. Да и вообще вступающему в чин монашеский должно отучиться от употреб­ления табаку. Мирские братия наши весьма со­блазняются на употребление табаку монашеству­ющими, непременный долг любви требует, чтоб мы не подавали повода к соблазну мирским братиям, которые, соблазнившись чем-нибудь нич­тожным, не будут доверять нам и в важном. Тот, кто не может преодолеть привычки, да сознает свою немощь, да восполняет самоукорением не­достаток самоотвержения¹⁷, а привычку да не обнаруживает пред братиями, потому что вред, причиненный одному, не столько тяжек, сколь­ко вред, причиняемый многим. Таково мнение отцов о побеждении нашем немощами нашими.

28.    Строжайшее благоговение и порядок ус­тановлено сохранять в церкви, они да сохраня­ются и в трапезе. Пребывание в трапезе для под­крепления пищею должно быть как бы продол­жением богослужения. Братия, питая тело с бла­горазумным довольством предлагаемыми яствами, должны в то же время питать душу словом Божиим, которое читается во время трапезы. Для этого соблюдается в трапезе глубокое молчание. Если понадобится что сказать, то говорится весь­ма тихо и кратко, чтоб не воспрепятствовать слы­шанию чтения¹⁸.

29.    Все братия должны употреблять пищу в общей трапезе, а не по келиям, кроме больных, которым дозволяется употребление пищи в ке­лии, но не иначе, как с ведома и дозволения на­стоятеля. Старайся быть участником общей трапезы, не избегая ее по какой-нибудь маловажной причине, имеющей личину правды: в свое время увидишь особенную душевную пользу от посто­янного участия в общей трапезе.

30.      Употребление пищи как в трапезе, так и в келиях должно быть по отношению к количеству самое благоразумное. Новоначальные должны употреблять пищу почти до сытости, но не до пресыщения. Пост, столько полезный монаху впоследствии¹⁹, для новоначального должен быть умеренный. Если новоначальный не будет упот­реблять пищи вне трапезы, то такой пост будет вполне удовлетворительным для него. Употреб­ление пищи в трапезе почти до сытости нужно для новоначального по той причине, что он обя­зан исполнять послушания иногда трудные и для того не ослаблять телесных сил излишне. Для  дол­жного ослабления их достаточно качества и ко­личества трапезной монастырской пищи. Стра­сти умаляются в новоначальных не от усиленно­го поста, но от исповедания греховных помыс­лов, от трудов и от удаления от свободного обра­щения с ближними.

31.       Хотя употребление вина и разрешается церковным Уставом на трапезе, но оно разреша­ется только для тех трудящихся старцев, для ко­торых оно нужно и полезно. Для юных вино вредно, почему, несмотря на то, что оно в некоторых монастырях предлагается в трапезе, весьма по­лезно для юных совершенно воздерживаться от вина. «Похвала монаху — воздержание от ви­на», — сказал святой великий Симеон Чудотво­рец; если же по причине телесной немощи мо­нах и будет принужден употреблять его, то да употребляет мало»²⁰. Преподобный Пимен Вели­кий сказал: «Монахам отнюдь не должно пить вина»²¹. «Вина ниже да обоняет юность», — ска­зал преподобный Марк Подвижник²².

32.  В келиях должно заниматься душеполез­ным чтением и таким рукоделием, которое не возбуждало бы пристрастия к себе. Иначе все твое внимание отвлечется к рукоделию, к кото­рому имеешь пристрастие: Бог и твое спасение соделаются чуждыми для тебя. Книг светских, тем более вредных для нравственности, отнюдь не читать, даже не иметь в келии.

33.  Новоначальным не должно заводить в ке­лии мшелоимства²³, то есть различных предме­тов прихоти и роскоши. Келейное мшелоимство привлекает к себе ум и сердце новоначального, таким образом, отвлекает их от Бога. Кроме того, оно возбуждает мечтательность, противодейству­ющую преуспеянию духовному. Лучшим укра­шением иноческой келии служит избранная библиотека, которая должна состоять из Священно­го Писания и писаний отеческих о монашеской жизни. «Необходимо иметь христианские кни­ги, — сказал святой Епифаний Кипрский, — одно воззрение на эти книги отвращает от греха и по­ощряет к добродетели»²⁴. Священные книги дол­жно содержать честно, воздавая честь живуще­му в них Святому Духу. У старцев, известных по своему особенному благочестию и духовному преуспеянию, Новый Завет помещается при свя­тых иконах²⁵.

34.      Новоначальным воспрещается принимать в келии женщин, даже ближайших родственниц; о принятии родственников и знакомых мужес­кого пола новоначальные обязываются испраши­вать дозволение у настоятеля.

35.       Новоначальные не только должны охра­няться от принятия в келии мирских людей, но и от безвременного хождения в келии друг к другу. Безвременное посещение друг друга новоначаль­ными служит для них поводом к празднословию, смехословию, к дерзости, чем истребляется в сер­дце новоначального страх Божий и благое произ­воление к подвижнической жизни, возбуждается сильнейшее действие страстей, особливо уныния, гнева и блудной страсти. По этой причине вели­кий старец Симеон Благоговейный заповедал ученику своему святому Симеону, Новому Богосло­ву, при вступлении его в монастырь отказаться от всякого знакомства вне и внутри монастыря. Уче­ник, тщательно исполняя завещание старца, вско­ре достиг высокого духовного преуспеяния²⁶.

36.       Новоначальный! Посещай часто келию твоего духовника или твоего старца для духовно­го твоего назидания и исповедания твоих согре­шений и греховных помыслов твоих. Блажен ты, если нашел старца сведущего, опытного и благо­намеренного: удовлетворительный наставник в наши времена — величайшая редкость. Почитай святилищем ту келию, в которой ты слышишь оживотворяющее тебя слово Божие²⁷. Если же в монастыре не имеется удовлетворительного на­ставника, то чаще исповедайся в согрешениях пред духовным отцом, а наставления почерпай в Евангелии и книгах, написанных святыми отца­ми о подвижничестве. Келия твоя соделается для тебя пристанищем и убежищем от мысленных и сердечных бурь.

37.      В келии отнюдь не должно иметь никаких снедей, никаких лакомств, особенно же никаких напитков. Не для увеселения себя исполнением плотских пожеланий, не для земных радостей и утех мы вступаем в монастырь! Мы вступаем в него с тем, чтоб посредством истинного покаяния, непрерываемого развлечением и увеселени­ями, примириться с Богом и получить от Него неоцененный дар спасения.

38. Одежду должно иметь по возможности простую, но приличную и опрятную, требуемую обычаем и положением монастыря и отношени­ями его к посещающим мирским братиям, ко­торых может одинаково соблазнить и пышная и неопрятная одежда. Цветных подрясников и подкладок под рясами не иметь: такая одежда нейдет для плачущих о умершей души своей; им идет одежда черная, в которую облекаются человеки в знак своей глубокой печали. Новоначаль­ному необходимо соблюдать это правило, пото­му что душа его сообразуется состоянием своим состоянию тела и не может удерживать в себе чувство покаяния, когда тело украшено пышною и блестящею одеждою. От роскошной одежды являются в новоначальном тщеславие и ожесто­чение, плоть его оживает для блудных ощущений и движений²⁸. Грешнику неприлично иметь кра­сивую одежду: иначе он будет подобен поваплен­ному и позолоченному гробу, снаружи светлому и богатому, внутри с смердящим трупом.

39. К старшим должно оказывать уважение, к иеромонахам подходить под благословение с бла­гоговением и верою. Уважение это должно иметь по долгу и из любви, а не по человекоугодию или другому какому-нибудь побуждению века сего, чуждому монашеского настроения, чуждому духа Церкви.

40.      Братия при взаимной встрече должны при­ветливо покланяться друг другу, почитая в ближ­нем образ Божий, почитая Самого Христа (Мф.25:40).

41.   Юные должны стремиться к тому, чтоб всех любить одинаково, охраняясь, как от сети диавольской, от исключительной любви к како­му бы то ни было сверстнику или светскому зна­комому. Такая любовь в юных — не что иное, как непонимаемое ими пристрастие, решительно отвергающее их от обязанностей их к Богу²⁹.

42.   При взаимном свидании должно крайне хранить осязание, хранить до такой степени, что отнюдь не брать брата за руку; равным образом должно удаляться и от прочих приветствий, нейдущих для святой иноческой обители. С строгос­тью наблюдалось это хранение в древних монас­тырях. Нарушители его подвергались в египетс­ких обителях, лучших в христианском мире, пуб­личному монастырскому наказанию. Поведает это преподобный Кассиан Римлянин³⁰.

43.   Как величайшей опасности должно избе­гать знакомства с тем братом, который живет нерадиво, не из осуждения его, нет! Другая тому причина: ничто так не прилипчиво, так не зара­зительно, как слабость брата. Апостол завещал: Повелеваем вам, братие, о имени Господа наше­го Иисуса Христа, отлучатися вам от всякаго брата безчинно ходяща, а не по преданию, еже прияша от нас (2 Сол. 3:6). Аще некий брат име­нуем будет блудник, или лихоимец, или идолослужитель, или пьяница, или хищник, с таковым ниже ясти (1 Кор. 5:11). Почему? Потому что, — говорит тот же апостол: Тлят обычаи благи бесе­ды злы (1 Кор. 15:33). Познакомился ли ты ко­ротко с пьяницею? Знай: в его обществе и ты приучишься к пьянству. Часто ли беседуешь с блудником? Знай: он перельет в тебя свои сладо­страстные чувствования. Друзьями и короткими знакомыми твоими должны быть те, которых все намерение состоит в благоугождении Богу. Так поступал святой пророк Давид. Он говорит о себе: Перехождах в незлобии сердца моего посреде дому моего; но, несмотря на такое незлобие, творящыя преступление возненавидех богоугодною ненавистию, состоящею в удалении от них: оклеветающаго тай искренняго своего, сего изгонях: гордым оком и несытым сердцем, с сим не ядях. Очи мои на верныя земли, посаждати я со мною: ходяй по пути непорочну, сей ми служаше. He живяше посреде дому моею творяй гор­дыню; глаголяй неправедная не исправляше пред очима моима (Пс. 100: 2-27). Мне зело честны быша друзи Твои, Боже (Пс. 138:17). Преподоб­ный Пимен Великий говорил: «Заключение (ко­нец, венец) всего наставления новоначальному иноку: удаляйся худого общества (знакомства, дружества) и держись хорошего общества»³¹.

44.  Не должно ходить по монастырю с откры­тою головою: в этом — нарушение скромности и благоговения. Также не должно позволять себе крика, нестройных, излишне вольных телодвиже­ний, что расстраивает внутреннее благочиние новоначального, расстраивает порядок монасты­ря, нарушает спокойствие братства, приводит в соблазн мирских посетителей монастыря.

45.  Вне монастырской дачи никуда не ходить, не испросив предварительно дозволения у на­чальствующих.

46.  При прогулках никому не ходить одному, но ходить и всегда непременно вдвоем или втро­ем. Это постановление существовало как в древ­них, так и новейших благоустроенных святых обителях. Им предупреждаются многие соблаз­ны, даже падения. Горе единому! (Еккл. 4:10) —когда какой-нибудь соблазн начнет увлекать его, некому остановить его! Напротив того брата, вспомоществуемого братом, Божественное Пи­сание уподобляет твердому и высокому граду (Притч. 8:19).

47. Не любите ездить в город, не любите посе­щать мирских селений! Как не повредиться ду­шой юного инока или новоначального, желающе­го принять на себя обеты иночества, от частого зрения на соблазны и от смешения с соблазнами, к которым сердце его еще живо, которыми оно услаждается и увлекается? Если б оно не услаж­далось прелестями мира, то не привлекалось бы к ним. Инок, чувствующий влечение к частым вы­ходам из монастыря в мир, ранен стрелою диавола. Инок, последующий болезненному влече­нию сердца часто оставлять монастырь и скитать­ся среди соблазнов мира, приял в себя произволь­но смертоносную, ядовитую стрелу, пущенную в него диаволом, — допустил яду ее разлиться по душе своей, отравить ее. Новоначального, предав­шегося скитанию, надо признавать не способным к иноческой жизни, и благовременно извергать из монастыря. Инока, предавшегося скитанию, надо считать изменившим Богу, совести, обетам иночества. Для такого инока нет ничего святого; все подлейшие поступки, всякое беззаконие и злодеяние он считает позволительным себе, бу­дучи увлечен и омрачен страстию миролюбия, вмещающею в себе служение всем страстям. Нужна особенная предусмотрительность по от­ношению к такому иноку, потому что он не ос­тановится сделать всевозможное зло обители при помощи своих непотребных связей среди мира, чтоб оправдать свое поведение и отразить всякое покушение на обуздание его бесчинства.

48. Все зависит от навыка. Если послабим себе, то получим худой навык, который будет властво­вать над нами, как жестокий господин над раба­ми. Если понудим себя, то получим худой навык, который будет действовать в нас, как благотвор­ное природное свойство. Избери полезное для себя, приучись к нему: навык сделает полезное приятным. Понудим же себя стяжать благой на­вык к терпеливому пребыванию в монастыре, выходя из него только по крайней нужде, пре­бывая вне его как можно меньше, возвращаясь в него как можно скорее. Глава монашества, пре­подобный Антоний Великий сказал: «Как рыбы, замедляя на суше, умирают, так и монахи, пре­бывая с мирскими людьми, вне келии, теряют расположение к безмолвию. Как рыба стремит­ся в море, так и мы должны стремиться в свои келии, чтоб, замедляя вне, не забыть о внутрен­нем хранении»³². От навыка пребывать в монас­тыре мы удобно перейдем к другому, еще лучшему навыку, к навыку пребывать в келии. Тогда милосердный Господь приведет нас и к святому навыку пребывать внутри себя.

49.   Наблюдающий благоразумное молчание, хранящий зрение и осязание, удаляющийся от особенной любви к кому бы то ни было из бра­тии и из мирских, удаляющийся от привязаннос­ти к земным вещам, удаляющийся от свободного обращения и от всего, чем нарушаются скром­ность и благоговение, скоро ощутит в себе ту мертвость, из которой воссиявает жизнь (2 Кор. 4:10). Напротив того, предающийся рассеянности, не бдящий над собою, позволяющий себе пристрас­тия и свободное обращение, никогда не достиг­нет ничего духовного, хотя бы провел в монасты­ре целое столетие.

50.         Каждый из братии обязывается ежеднев­но приложиться к чудотворной иконе или к свя­тым мощам, находящимся в монастыре. Прикла­дываться должно при трех благоговейных покло­нах и при сердечной молитве о том, чтоб святые помогли совершить поприще иночества во славу Божию, во спасение души. Из трех поклонов два полагаются пред целованием иконы или мощей и один после целования. Так поступают благого­вейные иноки во всех монастырях, где имеются святые чудотворные иконы или святые мощи.

Иноки прикладываются к иконам и мощам обыкновенно после утрени или после вечерни, или же после вечернего правила.

 

Заключение

 

Сохранение вышеизложенных правил может привести наружное поведение инока в благоуст­ройство, приучить его к постоянному благогове­нию и наблюдению над собою³³. Приведший свое наружное поведение в порядок, подобен хоро­шо обделанному сосуду, без скважин: в такой со­суд можно влагать драгоценное миро, влагать с уверенностью, что миро сохранится в целости. И монах, благоустроивший свои обычаи, делается способным к душевному деланию, которое хра­нится в целости благоустроенными телесными обычаями; оно, напротив того, никак не может удержаться в иноке, расстроенном по наружно­му поведению. Святой Исаак Сирский в начале 56 Слова говорит: «Телесным деланием предва­ряется душевное, как сотворение тела в Адаме предшествовало вдуновению в него души. Не стя­жавший телесного делания не может иметь и ду­шевного: второе рождается от первого, как ко­лос от нагого пшеничного зерна. Не имеющий душевного делания чужд духовных дарований». Этот же преподобный в 46 Слове говорит: «Я видел многих великих и дивных отцов, которые бо­лее, нежели о прочих деланиях, заботились о бла­гочинии чувств и навыках тела: от этого благочи­ния рождается благочиние помыслов. Многое случается с человеком вне его хотения и принуж­дает его нарушить пределы, себе положенные: по­чему если б он не находился в непрестанном хра­пении чувств, то при таких случаях долгое время не мог бы приходить в себя и находить прежнее свое мирное устроение». В 89 Слове: «В присут­ствии друзей твоих веди себя благоговейно: по­ступая так, принесешь пользу себе и им, потому что душа часто свергает с себя узду охранения под предлогом любви. Остерегайся бесед: они не все­гда полезны. В собраниях предпочитай молчание: оно предохраняет от многих (душевных) утрат. Храни зрение более нежели чрево: потому что своя брань без сомнения легче внешней. Не верь, брат, что внутренние помыслы могут быть удер­жаны без предварительного приведения тела, в благое и благочинное устроение. Убойся (дурных) привычек более, нежели бесов».

Когда Василий Великий прибыл в Антиохию, тогда философ Аиваний, наставник Антиохийо кого училища и товарищ Василия по училищу Афинскому, просил его произнести поучение юным слушателям своим. Святой Василий исполнил это. Сказав им, чтоб они хранили чисто­ту души тела, и он преподал им подробно пра­вила для наружного поведения: заповедал иметь походку скромную, не говорить громогласно, со­блюдать в беседе благочиние, употреблять пищу и питие благоговейно, хранить молчание при старейших, быть внимательными к мудрым, по­слушными к начальникам, иметь к равным и меньшим нелицемерную любовь, удаляться от злых, от зараженных страстями и любящих угождать плоти, мало говорить, тщательно соби­рать познания, не говорить, не обсудя прежде то, о чем намерены говорить, не многословить, не быть скорыми на смех, украшаться скромностию, и так далее. Мудрый Василий преподал юношам наставление, наиболее относящееся к их наружному поведению, зная, что благочиние немедленно сообщится от тела к душе и благо­устройство тела весьма скоро приведет в благо­устройство душу³⁴.

Особенное внимание должно обратить на то, чтоб отучиться от свободы в обращении с людь­ми, свободы, столько одобряемой и столько лю­бимой в светских обществах. В наше время многие, привыкши к свободному обращению в мирской жизни, сохраняют его в монастыре; дру­гие, уже поступив в монастырь, стараются приобрести его, находя в нем что-то особенно при­влекательное. Вредные последствия свободного обращения не примечаются при развлечении, при невнимании к себе, при непрестанном мно­горазличном действии бесчисленных соблазнов; но для монашествующего они гибельны. Святые отцы сильно говорят против свободного обраще­ния, которое они называют дерзостию. Однаж­ды к преподобному Агафону, отличавшемуся между отцами Египетского Скита, ему современ­ными, особенным даром рассуждения, пришел брат и спросил его: «Я намерен жить с братиею, скажи, как мне жить с ними?» Старец отвечал: «Все время пребывания с ними проведи так, как первый день твоего прихода. В течение всей тво­ей жизни сохрани странничество (то есть веди себя в обители, как странник и пришлец, а не как житель и член общества) и не позволяй себе сво­бодного обращения (продерзания)». Авва Мака-рий³⁵, тут случившийся, сделал вопрос: «Какое значение имеет дерзость (свободное обраще­ние)?» Старец отвечал: «Дерзость подобна вели­кому зною, который когда наступит, то все бегут от лица его, и портятся плоды на деревьях». Авва Макарий сказал на это: «Так ли вредна дерзость?» Авва Агафон отвечал: «Нет страсти более лютой, как дерзость: она родительница всех страстей;

подвижник должен воздерживаться от вольно­сти в обращении»³⁶. Преподобный авва Дорофей, приводя эти слова святого Агафона в одном из поучений своих, говорит: «Очень хорошо и очень разумно сказал старец, назвав дерзость матерью всех страстей. Она мать их, потому что изгоняет страх Божий из души. Если страхом Господним уклонится всяк от зла (Притч. 15:27), то несом­ненно там всякое зло, где нет страха Божия. Дер­зость проявляется различно: может она выразить­ся и словами, и действиями тела, и одним взо­ром. От дерзости переходят к празднословию, к разговорам о предметах мирских и шуточным, возбуждающим непристойный смех. Причисля­ется к дерзости и то, когда кто прикоснется к ближнему без нужды, или прострет к устам его руку, чтоб остановить его слово или смех, когда позволит себе вырвать что-либо из рук ближне­го или толкнуть его, когда позволит себе посмот­реть на ближнего бесстыдно. Все это причисля­ется к дерзости и происходит оттого, что чело­век не имеет в душе страха Божия. Из такого со­стояния можно перейти мало-помалу к совер­шенному нерадению о себе. По этой «причине Бог, преподавая заповеди, из которых состоит закон, данный Моисею, сказал: Благоговейны со­творите сыны Израилевы(Лев. 15:31). Без благоговения невозможны ни истинное богопочитание, ни хранение заповедей».

Поступком дерзким высказались некогда са­мые преступные замысл и залог сердца. Когда Иуда Искариотский уже сговорился с синедрионом о предательстве Господа, а потом бесстыдно возлег на тайной вечери с прочими апостолами; он не ос­тановился протянуть руку к сосуду с солию и взять соли вместе с Учителем и Господом своим. На этот поступок, по наружности маловажный, Господь указал как на знамение предателя (Мф. 26:23).

Свободное обращение часто является по по­буждениям человекоугодия, двоедушия, от сла­бости нравственных правил и воли. Охраняя от этих начал свободного обращения, преподобные Варсонофий Великий и ученик его Иоанн Про­рок говорят: «Приобрети твердость, и она уда­лит от тебя свободу в обращении с ближними, причину всех зол в человеке!³⁷ Если хочешь изба­виться от постыдных страстей, не обращайся ни с кем свободно, особенно же с теми, к которым сердце твое склоняется в страсти похотения. Чрез это освободишься и от тщеславия, ибо к тщесла­вию примешивается человекоугодие, к человекоугодию — свободное обращение, а свободное об­ращение есть матерь всех страстей³⁸. Уклонись от дерзости, как от смерти»³⁹.

Для всех очевидно и понятно, что свободное обращение, весьма легко и часто переходящее в величайшую дерзость и наглость, бывает причи­ною ссор, гнева, памятозлобия; но не всем извес­тно и понятно, что от свободного обращения воз­жигается сильнейшая блудная страсть. Да веда­ют это возлюбленные братия, начинающие не­видимое поприще мученичества и предприняв­шие сразиться со страстьми плоти и духа, с тем, чтоб Божиею благодатию, осеняющею усилие подвижника, победить их и получить за победу венец спасения от руки Христовой. Вообще надо сказать, что монах подлежит совсем другим за­конам, нежели мирской человек, и нуждается в строжайшем наблюдении за собою, в постоян­ной осторожности, в постоянной недоверчивос­ти к своему уму, сердцу и телу. Монаха можно уподобить оранжерейному цветку, а миряни­на — полевому. Невозможно на поле встретить такие прекрасные и драгоценные цветы, какие встречаются в оранжерее; за то оранжерейные цветы требуют особенного ухода за ними, не могут переносить непогод, при незначительной свежести воздуха повреждаются, между тем как полевые не нуждаются ни в каком уходе и при­смотре, растут на свободе и переносят удобно воздушные перемены. Все святые отцы заповедуют монахам строжайшее наблюдение за со­бою, строжайшее хранение себя. От ничтожно­го по наружности обстоятельства может для мо­наха возникнуть величайшее искушение и самое падение. Одно неосторожное прикосновение, один ничтожный взгляд, как доказано несчетны­ми опытами, внезапно переменяли в монахе все душевное расположение его, все сердечные зало­ги, самый образ мыслей. Надо хранить себя, и хранить, Вышеупомянутый преподобный Ага­фон говаривал: «Без величайшего наблюдения над собою невозможно преуспеть ни в одной добро­детели»⁴⁰. Новоначальным с самого вступления их в монастырь необходимо обратить все вни­мание на ограждение себя благоговейными на­выками и обычаями, изучить их и приложить все усиленное старание к приобретению их, хотя бы это и стоило значительного труда. Благий навык, с трудом приобретенный в юности, обращается в природное свойство и всюду сопутствует стя­жавшему его. Оградивший себя благими теле­сными навыками может накоплять душевное бо­гатство с благонадежностию: оно будет сохра­няться в целости, будучи отовсюду ограждено благими телесными навыками. Напротив того, вредный навык может в кратчайшее время от­нять все душевное богатство, накопленное в течение продолжительного времени, накопленное при усиленнейшем подвиге, с утратою здоровья и сил, так что новое накопление богатства дела­ется уже крайне затруднительным. Особенно причиною таких душевных бедствий бывает на­вык к свободному обращению и сопряженные с ним и рождающие его частые отлучки из монас­тыря и из келии. Братия! Будем молить Господа, соединяя с молитвою и собственное старание, чтоб Он наставил нас заповеданному Им благо­говению, положил хранение устом нашим (Пс. 140:3) и прочим членам, равно как и чувствам нашим, которые при нехранении соделываются отверстыми дверьми для греха, ими входящего в душу и убивающего ее. Аминь.

Предисловие

Правила наружного поведения для новоначальных иноков.

Советы относительно душевного иноческого делания