Югославянское влияние на наше литургическое творчество про­извело неизбежно некоторую ломку в типе наших служб, составляв­шихся ранее применительно к бывшему на Руси в силе Студийскому уставу, заимствованному преп. Феодосием Печерским. В Константи­нополе и его патриархате, по свидетельству Симеона Солунского, Ие­русалимский устав был принят вместо своих местных уставов около первой половины 13 века. Из Константинополя в первой четверти 14 века заимствовали устав сербы (1), а в конце 14 — начале 15 в. заимствовали и мы (Гол. т. 2, 2 стр. 430). Преподобный Феодосий Печерский, введя Студийский устав, принял и часть его, касающуюся богослужения. Два древнейших списка устава сохранялись до послед­них времен в России — конца 11, начала 12 века, и конца12, начала 13 века (Гол. т. 1, 2 стр. 370-373). Этот первоначальный русский устав и был заменен у нас в 14-15 в. Иерусалимским (2), что «можно с вероятностью думать, было делом митрополита Киприана» (Гол. г 2, 2 стр. 430 и Мансв. 270). По Сер. стр. 137—Иерусалимский устав у нас начал входить в употребление во второй половине 14 века. Один из четырех списков Иерусалимского устава, сохранившихся у нас «должен быть принимаем за перенесенный к нам перевод сербский. Другой перевод сделан был в Константинополе в 1401 году нашим русским монахом Афанасием» (Гол. там же). Одним из различий этих уставов является то, что «по уставу Саввы (Иерусалимского) под все воскресения и Господские праздники положено всенощное бдение «с вечера до утра» и на нем великое славословие с хвалитными стихи­рами, тогда как по Студийскому уставу не положено всенощных бде­ний ни для одного дня в году, а также ни для одного дня великого славословия, но в праздники только стихиры хвалитные и стиховные». (Гол. т. 1, 2 стр. 374). Мансв. Церк. уст. стр. 76-77 определяет разли­чия двух уставов так: 1. По уставу Студийскому не полагается все­нощных, но вечерня и утреня совершаются каждый день особо безразличия дней праздничных и будничных 2 По уставу студийскому не полагается на утрени великого славословия Студийский устав по объему службы короче Иерусалимского В Студийском уставе нет малой вечерни, что само собой вытекает из отсутствия в нем всенощ­ных.

Наши древние службы служат прекрасной иллюстрацией приве­денных указаний, служба св Ольге сохраняет и до сих пор краткость и простоту, свойственную службам по Студийскому уставу Можно считать, что во всех наших древних службах малые вечерни и литии были прибавлены к основным текстам простейших служб в более поздние времена, не ранее 15 в , когда под влиянием Пахомия Серба стали закрепляться особенности, введенные митрополитом Киприаном и развитые Пахомием, отличающие службы по указаниям типика св. Саввы Иерусалимского. Сербская и болгарская церкви ранее нас вос­приняли Иерусалимский устав с его особенностями, закрепили его и отметили дни памяти своих святых полным арсеналом признаков вели­ких праздников Святцы разростались и количество таких служб воз­растало с ними вместе. Отсюда такая разница между службами древ­ними и позднейшими Ни одна их последних не была писана со студий­ской краткостью и скромностью: стал обязательным тип Иерусалим­ского празднования великому святому для всех чинов святости

В наших минеях нередки случаи встречи двух памятей в один и тот же день, когда великому отцу церкви положена простая студий­ская будничная вечерня и утреня и, рядом же, полиелейная служба с малой вечерней и литией русскому святому, местного празднования такое разростание размера служб плохо отразилось на содержании их: вводился дополнительный материал для составления новых стихир и содержание их в изобилии черпалось из житий, обращая мало по малу богослужебный молитвенный текст в восхваление частных слу­чаев жизни святого и даже обычной его житейской обстановки Древ­ние службы, свободные от этого, давали молитвенный материал более высокого качества, полный догматического содержания.

Этот вопрос о замене у нас устава Студийского Иерусалимским до конца еще не обследован. В частности, остается неясным влияние на наш нынешний устав устава Великой Церкви, необследованы в под­робностях разницы в уставах Новгородских, Киевских и, позже, Мос­ковских соборных храмов, от которых сохранились еще начертания уставов. На этом поле можно найти многие характеристики каждого из русских этих источников, давших направление для дальнейшего развития богослужебной практики на нашей почве. Отсюда можно отыскать и частнейшие влияния того или иного устава, полученного нами от наших единоверцев. Практика трех русских центров различна и эта разница лежит в характере каждого из них. Димитр. стр. 285 впримеч. о чине воздвижения Креста в памятниках нашей древней письменности говорит: «Чин этот заслуживает полного внимания на­ших читателей, как единственный пока славянский перевод чина воз­движения, употреблявшегося у нас, при господстве в практике устава Великой церкви». Следовательно, по Димитр., господствовал у нас, и, судя по распространению чина воздвижения, повсюду, повсеместно устав Великой церкви, который, по Дрезд. типику (там же стр. 342), действовал не только для Великой церкви, но и для «Влахернской и святых церквей этого места». (Устав для дня Успения). Особенности, обязательные для Великой церкви, не сохранялись для других Цер­квей. Так, например, для Воздвижения указываются для этой церкви особые песнопения, «во внешних же (церквах) антифоны глаголют по обычаю». Также и в последовании Благовещения, «аще в Великий Четверток». Что у нас от Великой церкви и что от Иерусалимского типика остается вопросом. (См. вкратце у Мансв. стр. 228 и дал.).

Унификация нашего церковного устава началась с митрополита Киприана и шла от его времени, конечно, неспешными шагами. Псал­тирь следованная конца XV — XVI века (Викт. № 50 стр. 14) имеет полный устав св. Саввы, так же как и отдельный устав Иерусалимский (там же стр. 15, № 54) и он датируется тем же временем. Рукопись № 157 стр. 95, Антониева Сийского монастыря XV в. дает также от­дельный устав св. Саввы Иерусалимского. У Павлова, в Памятниках древне-русского канонического права ч. I СПБ 1908 стр. 597 № 117 в «Повинной Феодосия, архиеп. Ростовского», по случаю неправиль­ного им разрешения поста в навечерие праздника Богоявления упо­минаются уставы Иерусалимский, Святые горы, и Студийский.

Вот что говорит проф. Покровский в курсе литургики, читанном в 1890 г. (Экземпляр литографированных записей лекций в библио­теке Богословского Института в Париже), стр. 121: «Немало нужно было времени для того, чтобы свести это разнообразие (уставов) к единству и утвердить у нас господство нового устава. Над этим пред­метом потрудились у нас многие иерархи, особенно митр. Киприан и Фотий. Но их труды имеют частный характер, они не успели, да и не могли успеть, при господствовавшей в то время системе списывания и распространения книг, исправить цельный круг богослужения. За­дача эта выполнена была лишь с течением времени, при том не по инициативе какого либо частного лица, а путем постепенной практики и свычки с новыми чинопоследованиями и обрядами». Проводниками этих разных изменений в уставах были, как говорит А. Голубцев («Со­борные чиновники и особенности службы по ним», Москва 1907) — школы нашей древней обрядности и главные гнезда ее — кафедраль­ные соборы, где «обряды древне-русской соборной службы сложились под влиянием обрядов Великой Церкви Константинопольской».Все эти влияния привели к изменению стиля русских древних счужб, расширив их, введя большее количество текстов, что способ­ствовало развитию занесенного из славянских стран обычая включать в тексты житийный материал в обилии. Таким образом, два фактора повлияли на смену приемов и способов писания литургических творе­ний на Руси, что и дало результатом образцы большинства наших служб, так отличающихся формой и содержанием от древних грече­ских и киевских русских творений.