Между прочими всесвятыми и спасительны­ми завещаниями Своими Господь заповедал нам непрестанную молитвенную бдительность над собою, состояние, называемое в деятельных оте­ческих писаниях священным трезвением. Бди­те и молитеся, да не внидете в напасть (Мф. 26:41), сказал Господь ученикам Своим, а яже вам глаголю, всем глаголю: бдите (Мф. 3:37). Преподобный Исахий Иерусалимский опреде­ляет трезвение так: «Трезвение есть путь всякой добродетели и заповеди Божией»⁶⁵⁵. Из этого яв­ствует, что трезвение основано на тщательней­шем и постоянном изучении евангельских запо­ведей, а впоследствии и всего Священного Пи­сания. Трезвение стремится непрестанно пребы­вать в исполнении всех евангельских заповедей делами, словами, помышлениями, чувствовани­ями. Чтоб достигнуть своего намерения, оно не­престанно бодрствует, непрестанно поучается в законе Божием, непрестанно вопиет к Богу о помощи усиленнейшею молитвою. Трезвение есть непрестанная деятельность. «Трезвение, го­ворит преподобный Исихий, есть духовное ху­дожество, совершенно избавляющее, при помо­щи Божией, человека от лукавых дел, от страст­ных слов и помышлений, если оно проходится усердно и в течение продолжительного време­ни. Оно доставляет упражняющемуся в нем твердое разумение непостижимого Бога, насколько Он может быть постигнутым, разреше­ние Божественных сокровенных таин; оно совер­шает всякую заповедь Божию Ветхого и Нового Завета, оно подает всякое благо будущего века. Оно, собственно, чистота сердца и, по величеству своему и достоинству, или, правильнее сказать по нерадению нашему, ныне очень оскудевает в монахах⁶⁵⁶. Трезвение есть непрестанное безмол­вие сердца от всякого помысла, всегда, непрерыв­но и непрестанно призывающее Христа Иису­са, Сына Божия и Бога, Тем Единым дышущее, с Ним мужественно ополчающееся против врагов, исповедующееся Ему, Единому имеющему власть прощать согрешения, часто объемлющее Христа, Единого Тайноведца сердец, при посред­стве призывания Его. Таковая душа старается всячески утаить от человеков свою сладость и внутренний подвиг, чтоб лукавый не ввел тайно злобы и не истребил доброго делания. Трезвение есть твердое устроение ума и стояние его при сердечной двери: оно видит приходящие к нему помыслы хищников, слышит, что они говорят, познает, что делают эти убийцы, и какие образы начертываются и воздвигаются бесами, чтоб прельстить ум мечтанием»⁶⁵⁷. «Великий законо­датель Моисей, паче же Святый Дух, показывая непорочность, чистоту, многовмещение и высокотворность этой добродетели (трезвения) и уча нас, как должно начинать и совершать ее, гово­рит: Внемли себе, да не будет слово тайно в сер­дце твоем беззакония (Втор. 15:9) Словом тай­ным названо единопомысленное представление какой-нибудь лукавой и богоненавистной вещи, что отцы называют прилогом, приносимое сер­дцу диаволом; этому прилогу последуют наши помыслы, немедленно, по представлении его уму, и вступают в страстную беседу с ним»⁶⁵⁸. Трез­вение противодействует самым началам греха: помыслу и чувствованию греховным. Трезвение совершает заповеди в самых началах человека: в помыслах и чувствованиях. Трезвение открыва­ет трезвящемуся его падшее естество, открыва­ет падших духов, открывает ту зависимость че­ловека от падших духов, в которую ниспал чело­век от исполнения воли их, в которую он еще глубже ниспадает, исполняя волю их и свою гре­ховную волю. Падение наше укрепляется, печат-леется, соделывается нашею неотъемлемою соб­ственностью, неотъемлемым залогом вечной погибели от последования нашей падшей воле и воле демонов. Трезвение есть необходимая принадлежность истинного душевного делания, при которой вся видимая и невидимая деятель­ность инока совершается по воле Божией, единственно в благоугождение Богу, охраняется от всякой примеси служения дьяволу. Трезвение есть причина чистоты сердца, а поэтому и при­чина Боговидения, даруемого благодатно чис­тым, возвышающего чистоту сердца до блажен­ного бесстрастия. Трезвение неразлучно с непре­станною молитвою, оно рождается от нее и рож­дает ее: от взаимного рождения друг другом эти две добродетели сочетаваются между собою не­разрывным союзом. Трезвение есть духовное жительство; трезвение есть жительство небес­ное; трезвение есть истинное смирение, сосре­доточившее надежду свою в Боге, отрекшееся от всякой самонадеянности и от надежды на человеков; по этой причине оно представляется им ужаснейшею гордостию, хулится, с ожесточени­ем преследуется ими. Не лишним будет здесь заметить, что преподобный Исихий говорит о заповедях Ветхого Завета в значении духовном, а не иудейском. Когда о Христе уничтожится покрывало (2 Кор. 14), лежащее на душевных очах, и иудей соделается христианином, тогда Ветхий Завет получает для чтущего то же значе­ние, какое имеет и Новый. Закон, изложенный в Новом Завете открыто, изложен в Ветхом в образах и иносказаниях. Новоначальный инок должен сперва заняться изучением Нового Завета; духовное понимание Ветхого Завета при­дет в свое время: оно — достояние преуспевших. Трезвение приобретается постепенно; стяжавается долгим временем и трудом; рождается преимущественно от внимательных чтения и молитвы, от навыка наблюдать за собою, бодр­ствовать, обдумывать каждое предлежащее нам слово и дело, быть внимательным ко всем своим помыслам и ощущениям, наблюдая за собою, чтоб не соделаться каким-либо образом ловит­вою греха Трезвитеся, бодрствуйте, говорит свя­той апостол Петр, зане супостат ваш диавол, яко лев, рыкая, ходит, иский кого поглотити, ему же противитеся тверди верою (1 Пет. 5: 8, 9). «Будь, подобно херувиму, весь око, сказал Евфимий Великий иноку, подвергшемуся диавольско-му искушению, ограждая себя отвсюду величай­шею осторожностью: потому что ходишь посре­ди сетей»⁶⁵⁹. Преподобный Варсонофий Великий и Иоанн Пророк преподали желающим прово­дить трезвенную, богоугодную жизнь превосход­ный совет деятельного трезвения. Они советова­ли пред каждым начинанием, то есть пред вступ­лением в беседу или началом дела, возносить мысль к Богу с прошением от Него вразумления и помощи⁶⁶⁰. Для того чтоб пребывать в трезвении, надо со всею тщательностью хранить свежесть и светлость ума. Ум помрачается от небла­горазумного употребления пищи, пития и сна, от многоглаголания, рассеянности и житейских попечений. Внемлите себе, сказал Господь, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством. и печальми житейскими, и найдет на вы внезапу день той (день страшного суда Хрис­това, последний день мира): яко сеть бо приидет на вся живущыя лицы всея земли. Бдите убо на всяко время молящеся, да сподобитеся убежати всех сих, хотящих быти, и стати пред Сыном Человеческим (Лк. 21:34—36). Как внезапно при­дет день общего суда всех человеков, так внезап­но приходит для каждого человека день частно­го суда его, день смерти его. Неизвестен час, в который мы будем позваны. Иной, начав только путь земной жизни, восхищается с него в веч­ность; иной поемлется по совершении весьма немногого пути; иной с средины пути; иной, зна­чительно не кончив его. Редкий достигает полно­ты дней и оставляет свою земную хижину — тело, когда она сделается не способною для житель­ства в ней. Во время совершения нами земного странствования, оно, по извращенному в нас па­дением ощущению бессмертия, представляется нам бесконечным, исполненным обильнейшей, плодоноснейшей деятельности. Это ощущение имеют и дитя, и юноша, и муж, и старец: все они созданы бессмертными, бессмертными по душе; они должны бы быть бессмертны и по телу! Па­дения своего, поразившего смертью и душу и тело, они или вовсе не знают, или знать не хотят, или знают его вполне недостаточно. Оттого взгляд ума и ощущение сердца по отношению к зем­ной жизни ложны и исполнены самообольще­ния; оттого она обманчиво представляется вся­кому возрасту вечным достоянием человека. По совершении земного странствования, во вратах смерти, путь, представлявшийся бесконечным в будущности, в прошедшем является самым крат­ким, а обширная деятельность, совершенная не для вечности, является пагубнейшею, безвозврат­ною потерею времени и всех средств, данных для спасения. Очень верно выражают свое обольще­ние люди века сего, обыкновенно называя смерть неожиданным бедствием, в каком бы возрасте ни постигла она их родственников и друзей. И для дряхлого старца, обремененного летами и не­дугами, давно склонившегося во гроб, но не ду­мавшего о смерти, удалявшего от себя всякое на­поминание о ней, она — неожиданное бедствие. В полном смысле она — бедствие для всех, не приготовившихся к ней. Напротив того, блаженни раби тии, ихже пришед Господь обрящет бдящими, трезвящимися, правильно смотрящими на земную жизнь, помнящими смерть и готовя­щимися к ней как к могущей прийти при вся­ком возрасте и при всяком состоянии здоровья (Лк. 12: 37—39). Надо совершать путь земного странствования с величайшим вниманием и бод­рствованием над собою: надо совершать его, не­престанно взывая к Богу молитвою о помощи. Светильником нашим при путешествии да будет Евангелие, как воспел Давид: светильник ногама моима закон Твой, и свет стезям моим (Пс. 118:105). Идем не только по тесному пути: идем ночью (2 Пет. 1:19)⁶⁶¹. Постоянное трезвение ума вам необходимо, чтоб не увлечься нашим пад­шим естеством, чтоб не увлечься увлеченными им отцами и братиями нашими, чтоб избежать всех козней и препятствий, устраиваемых многочис­ленными и разнообразными соблазнами мира, устраиваемых неистовою злобою и непостижи­мым для человека лукавством падших ангелов. Оградив себя от рассеянности и попечений, об­ратим внимание на наше тело, от которого трез­венность ума находится в полной зависимости. Тела человеческие по крепости своей и здоровью бесконечно различествуют между собою⁶⁶². Иные крепостью своею подобны меди и железу; дру­гие слабы, как трава. По этой причине каждый должен управлять своим телом с большим бла­горазумием, исследовав силы своего тела. Креп­кому и здоровому телу свойственны особенный пост и бдение: оно делается от них легче, достав­ляет уму особенную бодрость. Слабое тело дол­жно подкреплять пищею и сном, сообразно тре­бованию тела, но никак не до пресыщения. Пре­сыщение весьма вредно и для слабого тела, рас­слабляет его, и сообщает ему восприимчивость к болезням. Благоразумное воздержание чрева есть дверь ко всем добродетелям. Удержи чрево, и войдешь в рай. Если ж будешь угождать чреву и излишне питать себя, то низвергнешься в про­пасть блудной скверны⁶⁶³, в огнь гнева и ярости, одебелишь и омрачишь ум, приведешь кровь свою в разгорячение, в особенную способность к волнению, чем будет наветываться и разрушать­ся твое внимание к себе, твое трезвение. Трезве­ние непременно требует физического спокой­ствия крови, доставляемого первоначально бла­горазумным воздержанием. Кровь приводится в весьма разнообразное движение страстями, ко­торые, в свою очередь, так разнообразны, что не­редко противодействуют одна другой, причем одно движение крови уничтожается другим; но все эти разнообразные движения крови непре­менно сопряжены с рассеянностью, мечтательностью, обильным нашествием помыслов и ласкательствующих самолюбию картин. Обильное нашествие помыслов и мечтательность всегда сопутствуются приведением крови в усиленное движение, неестественное. Это движение есть движение греховное, плод и явление падения. Об этом движении крови сказано, что оно не­способно наследовать Царство Небесное (1 Кор. 15:50)⁶⁶⁴: то есть человек, позволяющий себе при­водить кровь свою в такое движение и услажда­ющийся им, не способен к приятию Божествен­ной благодати. Тем опаснее это движение крови, что оно понимается весьма немногими. Напро­тив того, многие принимают греховное движе­ние крови в себе за действие добра и последуют своему ошибочному влечению, как бы влечению, внушенному святой, богоугодной истиною. Заме­чай, при появлении обильных, вне обыковенно-го порядка, помыслов и мечтаний, то состояние, в которое придет тогда кровь твоя, и научишься понимать ее греховное движение и охраняться от него. Воды Силоамские истекают тихо из сво­его источника (Ис. 6:6): богоугодные добродете­ли истекают из повиновения Богу, сопровожда­ются смирением, а не разгорячением, не поры­вами, не самомнением и тщеславием, неразлуч­ными спутниками греховного кровяного разгорячения, Кровь движется иначе при гневных по­мыслах и мечтаниях и иначе при блудных, иначе при тщеславных, и иначе при корыстолюбивых; иначе при помыслах и мечтаниях печали и уны­ния, иначе при ожесточении, иначе при гордос­ти, и так далее. По этой причине пост есть на­чальное орудие всех добродетелей. Как должно остерегаться от пресыщения, точно так должно остерегаться и от излишнего воздержания. Из­лишнее воздержание ослабляет тело, уничтожа­ет в нем бодрость и свежесть, необходимые для трезвения, которое увядает и ослабевает в то вре­мя, когда телесные силы изнемогают и увядают. «Если понудишь немощное тело, сказал препо­добный Исаак Сирский, на дела, превышающие его силы, то ввергаешь душу твою в сугубое ом­рачение, и доставляешь ей смущение (а не посо­бие). Но если предашь покою и праздности тело крепкое, то в душе, живущей в нем, усиливаются все страсти. (При этом), если б кто и очень же­лал добра, мало-помалу отнимается у него и са­мая мысль о добре, которого он желал... Мера и известные пределы в жительстве просвещают мысль и отгоняют смущение. Смущением мыс­ли от беспорядочного (безрассудного) житель­ства производится в душе омрачение, а омраче­нием — расстройство»⁶⁶⁵. Благоразумным воздержанием доставляется неуклонное пребывание в трезвении. Неуклонное пребывание в трезвении дозволяет неуклонно последовать учению Еван­гелия. Евангельское учение есть единственный источник всех истинных, христианских, бого­угодных добродетелей.