Основавший жительство свое на изучении Евангелия и на исполнении евангельских заповедей, основал его на твердейшем камне. В ка­кое бы он ни был поставлен положение обстоя­тельствами жизни, подвиг его всегда с ним. Он непрестанно делает, он непрестанно подвизает­ся, он преуспевает непрестанно, хотя дело его, хотя подвиг его и преуспеяние неприметны и непонятны для других. Какие бы ни постигли его скорби и искушения, они не могут ниспроверг­нуть его. Господь сказал:

Всяк, иже слышит словеса Моя сия, и творит я, уподоблю его мужу мудру, иже созда храмину свою на камени: и сниде дождь, и приидоша реки, и возвеяша ветри, и нападоша на храмину ту, и не падеся: основана бо бе на камени (Мф. 7: 24, 25). Здесь жительство и душевное устроение упо­доблены храмине: эта храмина получает необык­новенную прочность от Божественной, неогра­ниченной силы, которою преисполнены слова Христовы. Очевидно, что такой твердости, какую доставляет душе исполнение заповедей Христо­вых, не может доставить никакое другое сред­ство или пособие: сила Христова действует в за­поведях Его. Господь к вышеприведенным сло­вам присовокупил и нижеследующие: Всяк слышай словеса Моя сия, и не творя их, уподобится мужу уродиву, иже созда храмину свою на пес­це: и сниде дождь, и приидоша реки, и возвеяша ветри, и опрошася храмина той, и падеся: и бе разрушение ея велие (Мф. 7: 26, 27). Удобно раз­рушается жительство, по-видимому благое, тех, которые полагают в основание ему исключитель­но какой-либо телесный подвиг, или и многие подвиги, иногда весьма трудные и весьма выстав­ляющиеся, но не обращают должного внимания на евангельские заповеди. Очень часто случает­ся, что подвижники даже не обращают никако­го внимания на евангельские заповеди, открыто попирают их, не давая им никакой цены и нис­колько не понимая их важности. Такие подвиж­ники при встретившемся неожиданно искуше­нии или при нечаянной перемене в жизни не только колеблются очень скоро, но и подверга­ются совершенному нравственному расстрой­ству, названному в Евангелии велиим разруше­нием храмины душевной. В пример возьмем пу­стынника, живущего в глубоком уединении, воз­ложившего на это уединение всю надежду свое­го преуспеяния и спасения. Положим, что вне­запно, по насилию обстоятельств, этому пустын­нику пришлось оставить уединение и жить сре­ди многолюдства. Он, как нескрепленный в себе самом евангельскими заповедями, непременно должен подвергнуться сильнейшему влиянию соблазнов, встречающихся во множестве в обществе человеческом. Это естественно, у него не было другой силы, его ограждавшей, кроме на­ружного уединения: лишившись его, он лишил­ся всей опоры своей и по необходимости должен уступить силе иных наружных впечатлений. Ска­занное сказано отнюдь не для уничижения пус­тынного жития, охраняющего от соблазнов и развлечения, особенно способствующего к изу­чению и исполнению евангельских заповедей; сказано для того, чтоб и пустынник в пустыне своей приложил особенное тщание изучать и ис­полнять евангельские заповеди, посредством которых вводятся в душу Христос, Божия сила и Божия премудрость (1 Кор. 1:24). Истинное хри­стианство и истинное монашество заключаются в исполнении евангельских заповедей. Где нет этого исполнения, там нет ни христианства, ни монашества, какова бы ни была наружность. Праведницы наследят землю и вселятся в век века на ней: праведниками Писание называет тех, которые стараются тщательнейшим обра­зом исполнять истинно и единственно правед­ную волю Божию, отнюдь не свою, мнимо и лож­но праведную. Только исполнители правды Божией могут наследовать землю, то есть возобла­дать своим сердцем, своею плотию, своею кро­вью. Уста праведнаго поучатся премудрости, и язык его возглаголет суд. Закон Бога его в сердце его, и не запнутся стопы его (Пс. 36: 29—31).