1.  Вот уже и мы, лежащие в глубочайшем рве неведения и во тьме страстей, и в смертной сени тела сего, по дерзости своей начинаем любомудрствовать о земном небе.

2.  Великолепие тверди суть звезды, а украшение бесстрастия — добродетели; ибо бесстрастие, как я думаю, не иное что есть, как сердечное небо ума, которое все коварства бесов считает за детские игрушки.

3.  Итак, истинно бесстрастным называется и есть тот, кто тело свое сделал нетленным, ум возвысил превыше всякой тва­ри, все же чувства покорил уму, а душу свою представил лицу Господню, всегда простираясь к Нему, даже и выше сил своих.

4.  Некоторые говорят еще, что бесстрастие есть воскресение души прежде воскресения тела; а другие, что оно есть совер­шенное познание Бога, какое мы можем иметь после Ангелов.

5.  И так сие совершенное совершенных несовершаемое со­вершенство, как сказал мне некто, вкусивший оного, так освящает ум и исхищает его от вещественного, что часто, впрочем по достижении сего небесного пристанища, от жиз­ни в теле восхищением на небо возносит к видению. О сем говорит Псалмопевец, который, может быть, собственным опытом познал это, яко Божии державнии земли зело вознесошася (Пс. 46,10). Таков был и тот Египтянин, кото­рый, при молитве с другими, не мог оставлять надолго прос­тертыми рук своих к небу.

6.  Между бесстрастными один бывает бесстрастнее друго­го. Ибо иной сильно ненавидит зло, в другой ненасытно обо­гащается добродетелями.

7.  И чистоту называют бесстрастием, да и справедливо: ибо чистота есть начало общего воскресения и нетления тленных.

8.  Бесстрастие показал написавший: ум Господень имамы (1 Кор. 2,16). Бесстрастие показал Египтянин оный, сказав­ший: «Я уже не боюсь Господа». Бесстрастие показал и тот, кто молился, чтобы опять обратились на него страсти. Кто прежде будущей райской светлости удостоился такого бесстрастия, как Сириянин оный? Ибо Давид, столь слав­ный между пророками, говорит ко Господу: ослаби ми, да почию (Пс. 38,14); а сей подвижник Божий взывал: "Ос­лаби ми волны благодати Твоея".

9.  Та душа имеет бесстрастие, которая приобрела такой же навык в добродетелях, какой страстные имеют в слас­тях (страстях).

10.  Если верх объядения состоит в том, что человек при­нуждает себя на принятие пищи, когда и не хочет есть, то верх воздержания — в том, чтобы и при алкании неповин­ную плоть свою удручать воздержанием. Если предел блу­да есть то, когда кто похотствует при виде животных, и даже бездушных созданий; то предел чистоты состоит в том, чтобы ко всем иметь такое же чувство, как к предме­там неодушевленным. Если крайняя степень сребролюбия есть то, когда человек не может перестать собирать богат­ство, или не насыщается им; то высота нестяжания состоит в том, чтобы не щадить и тела своего. Если крайним преде­лом уныния считается, когда кто и в покое, по всему не имеет терпения; то верхом терпения справедливо называет­ся то, если человек, находясь в утеснении, считает себя имеющим отраду. Если пучину гнева означает то, когда человек и наедине гневается; то глубина долготерпения по­казывается в человеке, когда он пребывает в равном спо­койствии и в присутствии, и в отсутствии злословящих. Если крайнее тщеславие есть, когда человек, не видя при себе никого, кто бы его хвалил, обнаруживает тщеславные по­ступки; то признак совершенного нетщеславия есть, чтобы и при посещениях других, никогда не окрадываться тще­славной мыслию. Если знак погибели, т.е. гордости, есть, когда кто возносится и малыми и незначительными дела­ми; то спасительный признак смирения есть смиренно ду­мать о себе и при великих начинаниях и совершенствах. И если знак совершенного порабощения страстям состоит в том, что человек скоро повинуется почти всему, тайно все­ваемому от бесов; то почитаю за признак святого бесстрас­тия, когда кто может неложно сказать с Давидом: уклоня­ющегося от мене лукаваго не познах (Пс. 100,4), и не знаю, как он пришел, и зачем приходил, и как ушел; я ко всему такому стал нечувствителен, будучи весь соединен, и упо­вая всегда быть с Богом.

11. Кто сподобился быть в сем устроении, тот еще во плоти имеет живущего в себе Самого Бога, Который руко­водитель его во всех словах, делах и помышлениях. Посему таковый чрез внутреннее просвещение познает волю Господню, как бы слыша некоторый глас, и, будучи выше всякого человеческого учения, говорит: когда прииду и явлюся лицу Божию? (Пс. 41,3). Ибо не могу более сно­сить действие сего вожделения; но ищу той бессмертной красоты, которую Ты даровал мне прежде сего брения.

12.  Но что много говорить? Бесстрастный не к тому живет себе, но живет в нем Христос (Гал. 2,20), как сказал подви­гом добрым подвизавшийся, течение скончавший и веру пра­вославную соблюдший (2 Тим. 4,7).

13.  Из одного камня не составляется царский венец: так и бесстрастие не совершится, если вознерадим хотя об од­ной какой-либо добродетели.

14.  Представляй себе, что бесстрастие есть небесная пала­та Небесного Царя. Многие обители суть селения внутри сего града, а стена горнего оного Иерусалима есть прощение со­грешений. Поспешим, братия, поспешим, чтобы получить вход в чертоги оной палаты. Если же, о бедствие, удерживает нас бремя греховных навыков, или самое время, то постараемся по крайней мере не лишиться одной из обителей близ сего чертога. Если же еще храмлем, или немощствуем, то всячес­ки потщимся хоть внутрь стены оной войти. Ибо кто прежде кончины не успеет войти туда, или, лучше сказать, кто не перейдет этой стены, тот водворится в пустыне бесов и страс­тей. По сей причине некто в молитве своей говорил: Богом моим прейду стену (Пс. 17,30); и другой пророк говорил от лица Божия: не греси ли ваши разлучают между вами и Мною? (Ис. 59,2). Итак, разрушим, други, сие средостение огра­ды, которое мы по безумию нашему преслушанием сооруди­ли. Потщимся еще здесь избавиться от греховного долга; ибо во аде нет могущего исцелить. Братия, оставим попечения; ибо мы записались в число свободных от попечений. Невоз­можно ни падением, ни временем, ни тяжестию бремени из­виняться; ибо тем, которые прияли Господа чрез возрождение св. крещением, дал Он область чадом Божиим быти (Иоан. 1,12), и глаголет: упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь Бог (Пс. 45,11) и бесстрастие. Славу Ему во веки веков. Аминь.

Блаженное бесстрастие восставляет убогий ум от земли па небо, и воздвигнет сего нищего от гноища страстей (1 Цар. 2,8); всехвальная же любовь посаждает его со князи, с Ангелами святыми, с князи лю­дей, Господних (Пс   112,8).

СЛОВО 28. О матери добродетелей, священной и блаженной молитве, и о предстоянии в ней умом и телом

СЛОВО 29. О земном небе, или о богоподражательном бесстрастии и совершенстве, и воскресении души прежде общего Воскресения

СЛОВО 30. О союзе трех добродетелей, то есть о вере, надежде и любви