1. Нечувствие, как телесное, так и душевное, есть омерт­вение чувства от долговременного недуга и нерадения, окон­чившееся нечувствием.

2.  Безболезненность есть обратившееся в природу нераде­ние, оцепенение мысли, порождение худых навыков, сеть усердию, силок мужеству, незнание умиления, дверь отчая­ния, матерь забвения, которая, родив дщерь свою, снова бы­вает ее же дщерию; это — отвержение страха Божия.

3.  Бесчувственный есть безумный мудрец, учитель, осуж­дающий себя самого, любослов, который говорит против себя, слепец, учащий видеть; беседует о врачевании язвы, а между тем, беспрестанно чешет и растравляет ее; жалуется на бо­лезнь, и не отстает от вредных для него снедей; молится о своем избавлении от страсти, и тотчас исполняет ее на самом деле; за совершение ее гневается сам на себя, и не стыдится слов своих, окаянный. "Худо я поступаю", — вопиет, и усердно продолжает делать злое. Устами молится против своей страс­ти, а делом для нее подвизается. О смерти любомудрствует, а живет как бессмертный. Воздыхает о разлучении души с те­лом, а сам пребывает в дремоте, как бы был вечный. О воз­держании беседует, а стремится к объядению. Читает слово о последнем суде, и начинает смеяться. Читает слово против тщеславия, и самым чтением тщеславится. Говорит о бдении, и тотчас погружается в сон. Хвалит молитву, и бегает от нее, как от бича. Послушание ублажает, а сам первый преслушник. Беспристрастных хвалит, а сам не стыдится за рубище памятозлобствовать и ссориться. Разгневавшись, огорчается, и опять за самое это огорчение на себя гневается: и, прилагая побеждение к побеждению, не чувствует. Пресытившись, раскаивается; и немного спустя опять прилагает насыщение к насыщению. Ублажает молчание, но восхваляет его много­словием. Учит кротости, но часто в самом том учительстве гневается, и за огорчение свое опять на себя гневается. Вос­прянув от греховного усыпления, воздыхает; но, покивав го­ловою, снова предается страсти. Осуждает смех, и учит о плаче, смеясь. Порицает себя перед некоторыми, как тще­славного, и тем порицанием покушается снискать себе славу. Сладострастно смотрит на лица, и между тем беседует о це­ломудрии. Пребывая в мире, хвалит безмолвствующих; а того не разумеет, что он этим посрамляет себя самого. Славит милостивых, а нищих поносит. Всегда сам себя обличает, и придти в чувство не хочет, чтобы не сказать, не может.

4.  Видал я много таких людей, которые, слушая слово о смерти и страшном суде, проливали слезы; а потом, когда слезы еще были в очах их, со тщанием спешили на трапезу. Я подивился тому, каким образом госпожа оная, смрадная страсть объядения, будучи укрепляема долговременным бес­чувствием, могла победить и плач.

5.   По мере немощной моей силы, я объяснил коварства и язвы сей безумной и неистовой, каменистой и жестокой страс­ти; ибо я не намерен много против нее распространяться. Могущий же о Господе от опыта своего приложить врачева­ния к сим язвам, да не обленится это сделать; я же не сты­жусь исповедать мою немощь в этом деле, будучи сам одер­жим крепкою оною страстию. Я не мог бы сам собою постиг­нуть хитростных козней ее, если бы не настиг ее нигде, силою не задержал ее, и муками не принудил ее исповедать все выше­сказанное, бив ее мечом страха Господня и непрестанною молитвою. Потому-то сия злотворная мучительница и гово­рила мне: союзники мои, когда видят мертвых, смеются; стоя на молитве, бывают совершенно окаменелыми, жестокосерды­ми и омраченными. Пред священною трапезою Евхаристии остаются бесчувственными; и даже, причащаясь сего небесного дара, как бы простой хлеб вкушают. Когда я вижу лю­дей, предстоящих с умилением, то ругаюсь над ними. От отца, родившего меня, научилась я убивать все доброе, рождаю­щееся от мужества и от любви. Я матерь смеха; я питательница сна; я друг пресыщению: я неразлучна с ложным благого­вением; и когда меня обличают, я не чувствую скорби.

6. От слов сей неистовой страсти я, окаянный, ужаснулся, и спросил о имени родившего ее. Она мне сказала: "Рождение у меня не одно: зачатие мое смешано и неопределенно. Насы­щение меня укрепляет, время возращает, а худой навык ут­верждает; одержимый им никогда от меня не освободится. Если ты со многим бдением соединишь размышление о веч­ном суде, то, может быть, дам тебе малую ослабу. Смотри, от какой причины я в тебе родилась, и против матери моей под­визайся; ибо я не во всех бываю от одной причины. Молись часто при гробах, и неизгладимо непечатлевай в сердце сво­ем их образы; если же сие не будет в тебе начертано кистию поста, то никогда не победишь меня".