1. Плач по Богу есть сетование души, такое расположе­ние болезненного сердца, которое с исступлением ищет того, чего оно жаждет, и, не находя его, с трудом за ним стре­мится и горько рыдает в след его. Или иначе: плачь есть златое жало, уязвлением своим обнажающее душу от всякой земной любви и пристрастия, и в назирании сердца святою печалию водруженное.

2.  Умиление есть непрестанное мучение совести, которое прохлаждает сердечный огонь мысленною исповедию пред Богом. Исповедь есть забвение естества, как некто забы снес­ти хлеб сей (Пс. 101,5).

3.  Покаяние есть бесскорбное отвержение всякого уте­шения телесного.

4.  Свойство преуспевающих еще в блаженном плаче есть воздержание и молчание уст; преуспевших — безгневие и непамятозлобие; а совершенных — смиренномудрие, жажда бесчестий, произвольная алчба невольных скорбей, неосуж­дение согрешающих, милосердие превыше силы. Достойны одобрения первые: достохвальны вторые; но блаженны алчу­щие скорби и жаждущие бесчестий; ибо они насытятся пи­щею ненасыщаемою.

5.  Достигши плача, всею силою храни его; ибо прежде совершенного усвоения, он весьма легко теряется; и, как воск от огня, так и он легко истребляется от молвы, попе­чений телесных и наслаждения, в особенности же от много­словия и смехотворства.

6.  Источник слез после крещения больше крещения, хотя сии слова и кажутся несколько дерзкими. Ибо крещение очи­щает нас от прежде бывших зол, а слезы очищают грехи, сделанные и после крещения. Крещение приняв в младенче­стве, мы все осквернили его, а слезами снова очищаем его. И если бы человеколюбие Божие не даровало нам оных, то по­истине редки были бы и едва обретались бы спасающиеся.

7.  Воздыхания наши и сетования вопиют ко Господу; слезы, происходящие от страха, ходатайствуют о нас; а те, которые от всесвятой любви, являют нам, что моление наше принято.8.  Если ничто так не согласно со смиренномудрием, как плач: то без сомнения ничто столько ни противится ему, как смех.

9.  С усилием держи блаженную радостную печаль свято­го умиления, и не переставай упражняться в сем делании, пока оно не поставит тебя выше всего земного и не пред­ставит чистым Христу.

10.  Не переставай воображать и вспоминать бездну темно­го огня, немилостивых служителей, Судию немилосердного и неумолимого, бесконечную глубину преисподнего пламени, и тесные сходы в подземные места, ужасные пропасти, и дру­гое сему подобное, чтобы гнездящаяся в душе нашей похот­ливость истребилась великим страхом, и душа соединилась с нетленною чистотою, и приняла в себя сияние невеществен­ного света, блистающего паче всякого огня.

11.  На молитве стой с трепетом, как осужденный преступ­ник стоит пред судиею, чтобы тебе и внешним видом и внут­ренним устроением угасить гнев Праведного Судии: ибо Он не может презреть душу-вдовицу, предстоящую Ему с болез­ненным чувством и утруждающую Неутруждаемого.

12. Кто приобрел душевные слезы, тому всякое место угодно к плачу; а у кого делание только внешнее, тому всегда надоб­но будет избирать приличные места и положения. Как скры­тое сокровище не столько подвержено хищению, сколько ле­жащее на торжище: так должно разуметь и о вышесказанном.

13.  Не подражай погребающим мертвых, которые то пла­чут по них, то ради их упиваются; но будь подобен узникам в рудокопнях, ежечасно получающим удары от приставников.

14.   Кто иногда плачет, а иногда наслаждается и гово­рить смешное, тот, вместо камней, бросает хлебом на пса сластолюбия; по-видимому он отгоняет его, но самым де­лом привлекает его к себе.

15.  Сетуй внутренно, но не высказываясь, а углубляясь в сердце свое; ибо бесы боятся сетования, как тати псов.

16.  Не на брачный пир, о друзья, не на брачный пир мы приглашены; но Призвавший нас сюда поистине призвал на плач о самих себе.

17.  Некоторые, когда плачут, безвременно понуждают себя в это блаженное время не иметь совершенно никакого помышле­ния, не разумея того, что слезы без помышлений свойственны бессловесному естеству, а не разумному. Слеза есть порожде­ние помышлений; а отец помышлений есть смысл и разум.

18.  Ложась на постель, воображай твое возлежание во гробе; и будешь меньше спать. Когда сидишь за столом, приводи себе на память плачевную трапезу червей; и ты будешь меньше наслаждаться. Когда пьешь воду, не забы­вай о жажде в пламени неугасающем; и без сомнения пону­дишь самое свое естество.

19.  При досточестном бесчестии, досаждении и выгово­ре от настоятеля, представим себе страшный приговор ино­го Судии; и всеваемую в нас безрассудную печаль и огорче­ние без сомнения посечем кротостию и терпением, как обоюдоострым мечом.

20. Временем оскудевает море (Иов. 14, 11), — говорит Иов; временем и терпением мало-помалу снискиваются нами и при­ходят в совершенство добродетели, о которых говорим.

21.  Воспоминание о вечном огне каждый вечер да засыпа­ет с тобою, и вместе с тобою да восстает: и леность никогда не будет обладать тобою во время псалмопения.

22.  Да возбуждает тебя к деланию плача самая одежда твоя: ибо все оплакивающие умерших одеваются в черное. Если не имеешь плача, то плачь об этом самом; если же имеешь плач, то еще более плач о том, что из беструдного состояния ты сам низвел себя согрешениями твоими в состояние труда и печали.

23.  Благий и праведный наш Судия, как во всем, так без сомнения и в плаче судит по мере сил естества; ибо я ви­дел, что иные источают малые слезные капли, как капли крови, а другие без труда проливают целые источники слез. Но я судил о труждающихся более по труду, а не по сле­зам. Думаю, что и Бог также судит.

24.  Плачущим неприлично богословствовать; ибо этим ис­требляются их слезы. Богословствующий подобен сидящему на учительской кафедре, а плачущий пребывающему на гнои­ще и во вретище. По сей-то причине, как думаю, и Давид, хотя был учитель и муж премудрый, но когда плакал, отве­чал вопрошавшим: како воспою песнь Господню на земли чуждей (Пс. 136, 4), т.е. в страстном состоянии?

25.  Как во внешнем творении, так и в умилении есть самодвижное, и есть движимое от иного чего-либо. Когда душа, и без нашего страдания и попечения бывает склонна к слезам, мягка и проникнута умилением: тогда поспешим; ибо Господь пришел к нам и без нашего зова, и дал нам губу Боголюбез-ной печали и прохладную воду благочестивых слез, на изглаждение рукописания согрешений. Храни сей плач, как зе­ницу ока, пока он мало-помалу от тебя не отойдет; ибо велика сила оного, и далеко превосходит силу того плача, который приходит от нашего тщания и умышления.

26.  Не тот достиг совершенства плача, кто плачет, когда хочет, но кто плачет, о чем хочет (т.е. о чем-либо душеполез­ном). Даже и тот еще не достиг совершенства плача, кто пла­чет, о чем хочет, но кто плачет, как Бог хочет. С богоугод­ным плачем часто сплетается гнуснейшая слеза тщеславия; и сие на опыте благочестно узнаем, когда увидим, что мы плачем и предаемся гневливости.

27.   Истинное умиление есть болезнование души, кото­рая не возносится, и не дает себе никакого утешения, но ежечасно воображает только исход свой из сего мира, и от Бога, утешающего смиренных иноков, ожидает утешения, как прохладной воды.

28.  Стяжавшие плач в чувстве сердца возненавидели са­мую жизнь свою, тела же своего отвращается, как врага.

29.  Если мы в тех, которые думают, что плачут по Богу, видим гнев и гордость: то слезы таковых должны считать неправильными: кое бо общение свету ко тме (2 Кор. 6, 14)?

30.  От дожного умиления рождается возношение, а от ис­тинного — утешение.

31.  Как огонь пожигает хворост, так и чистые слезы ис­требляют всякие внешние и внутренние скверны.

32.  Многие из отцов говорят, что значение слез, особенно у новоначальных, темно и неудобопостижно, и что они про­исходят от многих и различных причин: от естества, от Бога, от неправильной скорби и от скорби истинной, от тщеславия, от блудной страсти, от любви, от памяти смерти и от многих других побуждений.

33.  Исследовав все сии побуждения слез посредством стра­ха Божия, постараемся приобрести те чистые и нелестные слезы, которые рождаются от размышления о разлучении нашем от тела; ибо в них нет ни окрадения, ни возношения, но очищение, преуспеяние в любви к Богу, омовение от гре­хов и освобождение от страстей.

34.  Не удивительно начинать плач слезами добрыми, а окан­чивать неправильными; но достойно похвалы от неправильных или естественных слез переходить к духовному плачу. Смысл сказанного ясен для тех, которые склонны к тщеславию.

35.  Не верь слезам твоим прежде совершенного очищения от страстей; ибо то вино еще ненадежно, которое прямо из точила заключено в сосуд.

36.  Никто не может противоречить тому, что полезны все слезы наши по Богу; но какая именно польза от них бывает, это мы узнаем во время своего исхода.

37.  Кто пребывает во всегдашнем плаче по Богу, тот не перестает ежедневно (духовно) праздновать; а кто всегда празднует телесно, того ожидает вечный плач.

38.  Нет радости для осужденных в темнице, нет праздника на земле и для истинных монахов. Посему-то сладко плачу­щий пророк и говорит со стенанием: изведи из темницы душу мою (Пс. 141, 8) в радость неизреченного Твоего света.

39.  Будь как царь в сердце твоем, сидя на высоком престо­ле смирения, и повелевай смеху: иди, и идет: и плачу сладко­му: прииди и приходит; и телу, сему рабу и мучителю наше­му: сотвори сие, и сотворит (Мф. 8, 9).

40. Кто облекся в блаженный, благодатный плач, как в брач­ную одежду, тот познал духовный смех души (т. е. радость).

41.  Есть ли такой инок, который бы все время с в монашест­ве провел столь благочестиво, что ни дня, ни часа, ни мгновения никогда не потерял, но все время посвящал Господу, помышляя, что невозможно в сей жизни увидеть дважды один и тот же день?

42.  Блажен инок, могущий взирать очами души на ум­ные силы; но тот поистине предохранен от падения, кото­рый, вследствие памятования смерти и грехов своих, всег­да орошает ланиты свои живыми водами чувственных очей. И трудно мне поверить, чтобы первое устроение могло про­изойти (и быть твердым) без последнего.                             

43.  Видал я просителей и бесстыдных нищих, красноречивыми словами вскоре преклонявших сердца и самих царей на милость; и видал я нищих и скудных в добродетели, которые не красноречивыми, но смиренными, неясными и недоумения исполненными словами, из глубины безнадежного сердца, бесстыдно и неотступно взывали к Царю Небесному и как бы насильно исторгали милость у Того, Которого естество не подвержено никакому понуждению.

44.  Кто слезами своими внутренне гордится, и осуждает в уме своем неплачущих, тот подобен испросившему у царя оружие на врага своего, и убивающему им самого себя.       

45.  Бог не требует, братия, и не желает, чтобы человек пла­кал от болезни сердца, но чтобы от любви к Нему радовался душевным смехом. Отъими грех, и излишни будут болезненные слезы чувственным очам; ибо когда нет раны, то не нужен и пластырь. У Адама прежде преступления не было слез, как не будет их и по воскресении, когда грех упразднится; ибо тогда отбежит болезнь, печаль и воздыхание (Ис. 35,10).

46.  Видел я в некоторых плач, и видел других, которые плакали о том, что не имели плача. Сии последние, хотя и имеют плач, думают, что оного не имеют, и добрым неведением своим сохраняются от окрадения. О них-то сказано: Господь умудряет слепцы (Пс. 145,8).

47.  Часто случается, что и слезы надмевают легкомыслен­ных; потому они и не даются некоторым. Таковые, стараясь снискать и не находя их, окаявают себя, осуждают и мучат себя воздыханиями и сетованием, печалию души, глубоким сокрушением и недоумением. Все сие безопасно заменяет для них слезы, хотя они ко благу своему вменяют это ни во что.

48.  Если будем наблюдать, то найдем, что бесы часто горь­ко над нами насмехаются. Ибо когда мы насытились, они возбуждают в нас умиление; когда же постимся, ожесточают нас, чтобы мы, прельстившись ложными слезами, предались наслаждению — матери страстей. Но им не должно поко­ряться, а делать противное.

49.  Размышляя о свойстве умиления, изумляюсь тому, ка­ким образом плач и, так называемая, печаль заключает в себе радость и веселие, как мед заключается в соте. Чему же из сего научаемся? Тому, что такое умиление есть поистине дар Господень. Нет тогда в душе бессладостной (У Афанасия Крит.: плотской.) сладости, пото­му что Бог утешает сокрушенных сердцем сокровенным обра­зом. Для показания силы истинного плача и от сокрушения проистекающей пользы выслушаем следующую душеполез­ную и трогательную повесть.

50. Жил здесь некто Стефан, который, любя пустынное и безмолвное житие, многие лета провел в монашеских подви­гах, и просиял различными добродетелями, в особенности же украшен был постом и слезами. Он имел прежде келью на скате св. горы, где жил некогда св. Пророк и Боговидец Илия. Но потом сей достохвальный муж принял намерение действительнейшего, суровейшего и строжайшего покаяния, и уда­лился в местопребывание отшельников, называемое Сиддин, и там провел несколько лет самой строгой и суровой жизни; ибо то место лишено было всякого утешения, и удалено было от всякого пути человеческого, так как находилось в расстоя­нии семидесяти поприщ от селений. Перед кончиною своею старец возвратился в келью свою на св. горе, где имел и двух учеников из Палестины, весьма благоговейных, которые ох­раняли келью старца в его отсутствие. Прожив там немного дней старец впал в болезнь и скончался. За день же до кончины своей он пришел в исступление, и с открытыми глаза­ми озирался то на правую, то на левую сторону постели своей и, как бы истязуемый кем-нибудь, он вслух всех предстояв­ших говорил иногда так: "Да, действительно, это правда; но я постился за это столько-то лет"; а иногда: "Нет, я не делал этого, вы лжете"; потом опять говорил: "Так, истинно так, но я плакал и служил братиям"; иногда же возражал: "Нет, вы клевещете на меня". На иное же отвечал: "Так, действи-тельно так, и не знаю, что сказать на сие; но у Бога есть ми­лость". Поистине страшное и трепетное зрелище было сие невидимое и немилостивое истязание; и что всего ужаснее, его обвиняли и в том, чего он не делал. Увы! Безмолвник и отшельник говорил о некоторых из своих согрешений: "Не знаю, что и сказать на это"; хотя он около сорока лет провел в монашестве и имел дарование слез. Увы мне! Увы мне! Где было тогда слово Иезекиилево, чтобы сказать истязателям: в чем застану, в том и сужу, — глаголет Бог (Иезек. 33, 13, 16). Ничего такого не мог он сказать. А почему? Слава Единому Ведающему. Некоторые же, как пред Господом, говорили мне, что он (Стефан) и леопарда кормил из рук своих в пустыне. В продолжении сего истязания душа его разлучилась с те­лом; и неизвестно осталось, какое было решение и окончание сего суда, и какой приговор последовал?

51.  Как вдова, лишившаяся мужа, и имеющая единородно­го сына, в нем одном, по Боге, имеет утешение: так и для падшей души нет иного утешения при исходе из тела, кроме трудов поста и слез (покаяния).

52.  Плачущие не воспоют и не воскликнут в песнях: ибо сим истребляется плач. Если же ты этими средствами стара­ешься призывать его, то ты далеко еще от сего делания; ибо плач есть укоренившаяся от навыка скорбь души, имеющей в себе огонь (Божественный).

53.   Плач бывает у многих предтечею блаженного бес­страстия, предукрасив, предочистив душу, и потребив ве­щество (т. е. страсти).

54. Один искусный делатель сего добра сказывал мне: "Ког­да я чувствовал стремление к тщеславию, или к гневу, или к насыщению чрева, тогда помышление о плаче внутренне об­личало меня и говорило: "Не предавайся тщеславию, иначе я оставлю тебя". Подобным образом удерживало оно меня и от других страстей. А я говорил ему: "Никогда не преслушаю тебя, пока не представишь меня Христу".

55.  Итак, в бездне плача находится утешение; и чистота сердца получает просвещение. Просвещение же есть неиз­реченное действие, неведомым образом разумеваемое и не­видимо зримое. Утешение есть прохлаждение болезнующей души, которая, как младенец и плачет внутренне, и вместе радостно улыбается. Заступление есть обновление души, по­груженной в печаль, которое чудным образом превращает болезненные слезы в сладостные.56.  Слезы об исходе из сей жизни рождают страх; а когда страх породит безбоязненность (т. е. упование), тогда вос­сияет радость; когда же достигнет конца радость нескончае­мая, прозябает цвет святой любви.

57.  Рукою смирения отвергай приходящую радость, как недостойный ее, чтобы не обольститься ею, и не принять вол­ка вместо пастыря.

58.  Не стремись к видению не во время видения. Пусть лучше само оно, привлеченное красотою твоего смирения, придет к тебе, обнимет тебя и соединится с тобою чистей­шим на веки веков.

59.  С самого начала, когда младенец начнет познавать отца своего, он весь бывает исполнен радости и печали; радости, потому что опять зрит вожделенного; а печали, потому что столь долгое время лишен был видения любезнейшей ему красоты. Матерь также иногда скрывает себя от младенца, и видя, с какою скорбию он ищет ее, веселится; и таким обра­зом учит его всегда прилепляться к ней, и сильнее воспламе­няет любовь его к себе."Имеяй уши слышати, да слышит (Мф.   13,9)", — глаголет Господь.

60.   Осужденный преступник, который выслушал смерт­ный приговор, не будет уже заботиться об учреждении зре­лищ: и истинно плачущий не обратится ни к наслаждениям чувственным, ни к славе, ни к гневу и вспыльчивости. Плач есть укоренившаяся скорбь кающейся души, которая на вся­кий день прилагает скорбь к скорби, по подобию рождаю­щей и страждущей жены.

61.  Праведен и преподобен Господь; безмолвствующему с рассуждением Он премудро дарует умиление, и благоразумна повинующегося ежедневно веселит. А кто ни того, ни другого пути не проходит законным образом, тому плач не дается.

62.   Отгоняй (адского) пса, который приходит во время глубочайшего плача, и представляет тебе Бога неумолимым и немилосердным. Наблюдая за ним, ты видишь, что он же, прежде грехопадения, называет Бога человеколюбивым, ми­лосердым и снисходительным.

63.  От всегдашнего упражнения рождается навык; навык обращается в чувство, а что делается в чувстве, то бывает неудобоотъемлемо.

64.  Хотя бы мы и великие подвиги проходили в жизни нашей, но если мы не приобрели болезнующего сердца, то все они притворны и суетны; ибо тем, которые, так сказать, после омовения осквернились, необходимо, поистине необ­ходимо очистить руки свои неослабным огнем сердечным и елеем милости Божией.

65.  Видел я в некоторых крайний предел плача: от скорби болезненного и уязвленного сердца, они чувственным обра­зом извергали кровь из уст. Видя это, я вспомнил сказавше­го: уязвлен бых яко трава, и изсше сердце мое (Пс. 101,5).

66.  Слезы от страха сами в себе имеют трепет и хране­ние; слезы же от любви прежде совершенной любви в неко­торых людях бывают окрадываемы: разве только великий оный и приснопамятный огонь возжжет сердце во время действия. И поистине удивительно, как смиреннейшее в свое время бывает тверже.

67.  Есть вещи, которые иссушают источник наших слез; и есть другие, которые рождают в них тину и гады. Чрез пер­вые Лот беззаконно совокупился с дочерьми; а чрез вторые диавол пал с неба.

68.  Велика злоба наших врагов, так что они матерей добродетелей делают матерями зол, и средства к достижению смире­ния превращают в источник гордости. Часто самые местополо­жения жилищ наших и вид их призывает сердце к умилению; в этом уверяет нас пример Иисуса, Илии и Иоанна, молившихся в уединении. Но я видел, что у некоторых и в городах и среди молвы возбуждаются слезы. Это бывает по злоумышлению лу­кавых бесов, чтобы мы подумали, будто никакого вреда не по­лучаем от этой молвы, и чтобы сближались с миром.69.  Часто одно слово истребляет плач; но было бы чудно, если бы одно же слово и возвращало оный.

70.  Мы не будем обвинены, о братия, не будем обвине­ны, при исходе души нашей, за то, что не творили чудес, что не богословствовали, что не достигли видения; но без сомнения дадим Богу ответ за то, что не плакали непре­станно о грехах своих.

Степень седьмая. Сподобившийся достигнуть ее и мне да поможет; ибо сам он получил уже помощь, омывшись на сей седьмой степени от скверн века сего.

Слово 6. О памяти смерти

Слово 7. О радостотворном плаче

СЛОВО 8. О безгневии и кротости