япония настолько богата разнообразными религиозными традиция­ми, что многие из них просто не могли быть упомянуты в нашем кратком обзоре. В предыдущих главах мы рассмотрели несколько ключевых аспектов этой темы: общий облик японской культуры и японского религиозного наследия, исторический обзор развития последнего, мир сакральных предметов, внутреннюю структуру японского религиозного наследия и два примера религиозного поведения, так сказать, на «бытовом» уровне. Помимо всего этого японское религиозное насле­дие включает в себя много такого, что не было упомянуто в перечис­ленных главах, но все же, прежде чем расстаться с этим предметом, нам следует выяснить, какова же религиозная ситуация в Японии сегодня.

 

«Священный Путь» в современной Японии

общая картина японского религиозного наследия характеризуется тем, что множество самостоятельных религиозных традиций, таких, как синтоизм или буддизм, объединяются в ней в один «священный Путь». Глядя на деревенское празднество или следя за рассказом приверженца одной из «новых религий», повествующего о своей жизни, мы видим не просто отдельные религиозные традиции или их комбинацию, но целостный жизненный путь, черпающий энергию для своего развития из всех этих источников. Весенний праздник гор обладает своим собственным драматическим единством, которое вос­создается каждый год во время его празднования. А религиозная драма на персональном уровне разыгрывается каждый раз, когда человек присоединяется к одной из «новых религий», одновременно разрешая проблему индивидуального поиска смысла жизни и по-новому фор­мулируя традиционные обряды. Каждое такое драматическое действо представляет собой часть общего религиозного наследия, или «свя­щенного  Пути»,  японского народа.

Такова общая картина японского религиозного наследия, но какими проблемами и возможностями характеризуется религиозная жизнь в Японии сегодня? Является ли «священный Путь» одним из пережитков прошлого, готовым бесследно исчезнуть в ближайшем будущем? Какова та тяжесть, которую современная Япония взвалила на религиозное сознание своих граждан, и какие изменения намеча­ются внутри самого «священного Пути»? Едва ли существует человек, будь то в Японии или за ее пределами, который был бы способен исчерпывающе ответить на эти вопросы, поскольку они больше связаны с рассуждениями о будущем, чем с описанием настоящего или прошлого. И все же мы можем приготовиться к наступлению этого будущего, размышляя над теми возможностями, которые заключаются в прошлом и настоящем религиозного наследия Японии. Дальнейшее развитие японской религиозной жизни может, как нам кажется, пойти в трех направлениях. Одно из них представляет собой продол­жение традиционной религиозной практики. Второе заключается в дальнейшем успешном развитии относительно современных движе­ний, например «новых религий», ритуальная практика которых несколько отличается от традиционной. Третья возможность связана с отказом от всякой религиозности вообще и, в частности, от религиозной   практики.

Первая из этих трех возможностей — продолжение традиционной религиозной практики — представляет собой дальнейшее развитие тех видов обрядности, которые играли наиболее важную роль в религиозной жизни Японии на протяжении последних нескольких веков, например таких, как сохранение в доме священных алтарей — камидана и буцудана — или почитание ками и предков. Эта «традиционная» возможность включает в себя такие виды культовой практики, кото­рые отправляются в семье, в деревне или в городском квартале в рамках коллективной, социальной и религиозной деятельности, напо­добие рассмотренного нами Весеннего праздника гор. Но, само собой разумеется, в современной Японии существуют факторы, препятст­вующие тому, чтобы традиционные обычаи подобного рода продол­жали развиваться так же свободно, как и в прошлом.

Ключевым компонентом японского «священного Пути» на всем про­тяжении японской истории выступал священный характер ками. Одним из современных факторов, препятствующих традиционному развитию культа ками, является коренное изменение образа жизни в стране, особенно переход от сельского, аграрного уклада к более урбанизиро­ванному и индустриализированному. Многие верования и обряды, связанные с культом ками, напрямую соотносились с практикой земледелия. Так, Весенний праздник гор отмечал начало сезона выра­щивания риса и возвещал приход горных ками на рисовые поля. Но в наше время многие молодые люди бросают земледелие и отправля­ются в поисках работы в город. Для этих молодых японцев, работаю­щих порой по сорок и более часов в неделю на индустриальных предприятиях, соблюдать привычный ритм смены времен года и связанные с ним весенние и осенние праздники становится слишком сложно. Рабочие на заводах больше внимания уделяют выходным дням в конце недели или отпускам, чем периодическим «перерывам» в работе, обусловленным сезонными сельскохозяйственными празд­никами. Поэтому не удивительно, что камидана можно встретить в японских домах все реже, а там, где он еще есть, перед ним проводится все меньше ритуальных церемоний. Очевидно, что для очень большой части современных японцев священный характер ками имеет совсем не то значение, каким оно было для крестьян, населяв­ших в прошлом традиционные деревни.

Это лишь один пример того, каким образом изменения затрагива­ют «традиционную» религию. Древние представления и ритуальная практика, связанные с культом ками, могут продолжать свое существование, но не совсем так, как раньше. Перемены могут носить незначительный характер, подобно произошедшим в практике Весен­него праздника гор: представители деревенских бураку по-прежнему поклоняются ками с горы Гасан, но большую часть своего паломни­чества они совершают уже не пешком, а на грузовиках. Другие перемены, связанные с отмиранием некоторых обычаев и праздников, более значительны. Изменения могут произойти и в восприятии самих ками, причем этот процесс, в сущности, идет постоянно на протяжении нескольких веков. По мере роста городов некоторые ками, ассоциировавшиеся прежде с культом плодородия и земледель­ческими праздниками, впоследствии стали связываться с удачей в области коммерции. В подобных случаях почитание того или иного ками продолжается, но его значение подвергается серьезному переос­мыслению.

Некоторые обряды, без сомнения, продолжат свое существование и будут процветать: хотя во многих домах камидана отсутствует, домашний буцудан еще широко распространен. Несмотря на все трудности, ряд семейных и деревенских церемоний продолжает совершаться. Одни традиции отмирают, другие процветают, третьи продолжают существо­вать в изменившемся виде. Следует помнить при этом, что словом «традиция» обозначается нечто, что передается от поколения к поко­лению. И какие бы религиозные формы ни оставляли японцы своим детям в наследство, все они в этом смысле являются частью традиции. Одной из причин, благодаря которой существует привычное различие между традиционным и современным, является то, что во времена бурных социальных перемен разрывы и другие серьезные смещения в культурном наследии народа встречаются чаще и становятся более серьезны, чем прежде. В этом заключается двойственное положение традиционного религиозного наследия в современной Японии: что-то по-прежнему переходит от старых поколений к молодым, но с большим количеством изменений, чем это было несколько веков назад.

Вторая возможность заключается в дальнейшем успешном развитии движений, именуемых «новыми религиями», которые во многих аспектах демонстрируют свою обособленность от более ранних рели­гиозных традиций, в частности от деревенской ритуальной обрядно­сти. «Новые религии» были основаны за пределами основных религи­озных течений и являли собой альтернативу практически механиче­скому участию верующих в религиозной практике, осуществлявшейся в стенах охранительных святилищ и приходских храмов. Членство в рядах «новой религии» требует сознательного решения, побуждающего человека присоединиться к особому религиозному институту. Те же самые социальные условия, которые послужили причиной исчезнове­ния или изменения различных религиозных обрядов, оказали «новым религиям» значительную помощь, способствуя их распространению и дальнейшему развитию.

После того как человек переселяется из деревни в город и оказывается в достаточной мере отделен от привычного сельского уклада жизни, он уже в значительной степени готов присоединиться к одной из «новых религий». И наоборот: люди, охваченные кругом деревенских праздников и сохранившие старые связи с семьей и другими членами своей деревенской общины, гораздо меньше расположены примыкать к «новым религиям». Осознанное решение о присоединении к новому религиозному движению легче принимать людям, сознающим себя отдельными личностями или, по крайней мере, членами отдельной семьи. Подобные тенденции, похоже, будут развиваться и дальше, поскольку, после того как ткань деревенской жизни оказалась разо­рванной, в ход вступили гораздо более сложные процессы, чем просто реорганизация прежнего единообразия и прежних форм кооперации в рамках отдельной сельской общины. Одной из тенденций, получив­шей в современной Японии сильный импульс к дальнейшему разви­тию, является перемещение населения как географически (из одной области страны в другую), так и в рамках социума (от сельского жизненного уклада к городскому и из одной области индустриального производства к другой).

Какие выводы можно сделать из тех успехов, которых достигли в своем развитии «новые религии»? Этот процесс не означает конца японского религиозного наследия, но трансформирует его в новые формы. В то время как некоторые ками могут быть позабыты, значение других может быть переосмыслено и они, возможно, будут включены в культ одной из «новых религий». Значительным изменением, введенным «новы­ми религиями», является усиление роли могущественной личности осно­вателя религиозного движения, который рассматривается теперь как живой ками. Японской религиозной жизни прежних времен известны фигуры святых людей, но живые ками «новых религий» гораздо более многочисленны и играют гораздо более важную роль в обществе, чем средневековые святые.

Основатель секты Гэдацу-кай почитается м-ром Нэгиси как человек, сумевший реорганизовать традиционные представления в более значимую жизненную философию и одновременно учредить эффективные общест­венные организации (ответвления Гэдацу-кай) и снабдить их практически­ми ритуалами для претворения в жизнь этой философии. Подобный новый вид социальной организации, в основе которого лежит целостный взгляд на жизнь отдельного человека, является главным вкладом «новых религий» в религиозную жизнь современной Японии. Однако, как отмечают многие ученые, «новые религии» вовсе не такие уж и «новые»: в сущности, их учения по большей части основаны на переработке старых элементов наподобие культа предков. Иными словами, можно сказать, что, поскольку «новые религии» тоже начи­нают передаваться по наследству молодым поколениям (для которых сознательное решение о присоединении к такой религии постепенно утрачивает свое прежнее значение), они в свою очередь становятся «традиционными» и что в конце концов все «новые религии» в целом могут превратиться в «традиционные религии» в качестве главного канала для передачи таких более древних верований, как культ ками и предков.

Третья возможность заключается в том, что японцы могут вообще расстаться с религией, не принимая участия ни в традиционной домаш­ней и деревенской религиозной практике, ни в деятельности более современных религиозных движений. Это не просто возможность — для большей части сегодняшнего населения Японии это уже реальность: люди не участвуют в религиозных ритуалах и больше обеспокоены проблемами материального благополучия, чем вопросами духовного развития. Большинство японцев разделяют со всеми остальными современными людьми, проживающими в условиях урбанизированного, индустри­ального, экономически развитого общества, озабоченность по поводу материального процветания в этой жизни. Японцами был придуман новый термин — «животное экономическое» —- для уничижительного обозначения тяги к деньгам и приобретательству, доминирующей в жизни сегодняшнего японского общества.

Религиозные лидеры Японии, особенно из числа буддистов и основателей «новых религий», прямо или косвенно поддерживают критику «экономического животного». Эти лидеры с тревогой наблю­дают за тем, как на японцев все более явно надвигаются такие международные проблемы, как, загрязнение окружающей среды и рост военных настроений. Они говорят, что к загрязнению природы приводит безудержная тяга к материальным удовольствиям, а к вой­не — националистические аппетиты и честолюбивые амбиции. В свете этого складывается такая ситуация, когда современные люди могут достигать все более высоких жизненных стандартов, не получая взамен истинного удовлетворения и подлинных радостей жизни. Любопытно, что во многих исследованиях состояния японского обще­ства сегодняшних дней отмечается, насколько малое, в процентном отношении, количество японцев живут по-настоящему активной ре­лигиозной жизнью и насколько большое их количество при этом утверждают, что религия необходима для ведения более осмысленного существования. Следовательно, огромное количество японцев, не при­нимающих сегодня участия в ритуальной деятельности, либо ищут подходящие формы для выражения своих религиозных устремлений, либо являются потенциальными участниками существующих религиозных обрядов. Ирония современной жизни заключается в том, что она не освобождает людей от привязанности к религии; по сути, она даже может способствовать обращению людей к религии.

Общее заблуждение, существующее относительно Японии, выра­жается в следующем утверждении: по мере того как Япония осовре­менивается, она становится все более прозападной и все менее традиционной. Действительно, Япония многое заимствует из-за рубе­жа и еще больше будет заимствовать в будущем. Однако, что бы ни перенимала Япония у Запада, она все модифицирует и приспосабли­вает к требованиям собственной культуры и точно так же намерена поступать и впредь. Важно помнить, что эти два процесса проходят параллельно. Япония заимствует и адаптирует зарубежные технологии и достижения культуры одновременно с развитием и модификацией своей собственной культуры. Япония улучшает западные технологии (например, в области производства видео- или электронной аппара­туры), но в то же время организует управление производством на основе определенных аспектов непосредственно японской культуры.

Прежние традиционные верования, обряды и обычаи сформирова­ли характерно японское духовное наследие — идеал, по которому может выверяться человеческая жизнь. В Японии, как и в других странах, множество людей не проявляют активности в религиозной жизни и не принадлежат ни к какой отдельной религии. Но данный идеал продолжает существовать в качестве фона, продолжает переда­ваться по наследству теми, кто ведет активную религиозную жизнь, и является доступным для всех остальных людей. Часто люди, не помышлявшие ранее о собственном участии в религиозной деятельно­сти, попадают в кризисные ситуации и осознают собственную значи­мость лишь с помощью этого продолжающего свое существование идеала. Тем же переменам, которые постоянно происходят в японской религиозной жизни, подвержена и жизнь каждого японца: никто не может предсказать, когда тот или иной человек обратится к религии, но многие признают необходимость религии и могут проявить актив­ность в этой области, когда для этого придет время.

Современная религиозная ситуация в Японии настолько сложна, что все намеченные нами пути развития духовной жизни японского народа могут, вероятно, состояться и существовать совместно. В отдельных сферах религиозной деятельности будет укрепляться значе­ние традиционных ритуальных форм, хотя в ходе передачи их последующим поколениям они неизбежно подвергнутся некоторым изменениям. В то же время новые формы религиозной жизни, например обряды «новых религий», будут получать дальнейшее рас­пространение, а способ организации их ритуальной активности может быть заимствован и другими сферами человеческой деятельности. Вполне вероятно, что синтоистские святилища и буддийские храмы потребуют от своих прихожан — как на индивидуальном, так и на семейном уровне — более осмысленного участия в ритуалах, обнару­живая свою зависимость от . их свободного выбора. И не менее вероятно, что преобладание урбанистически-индустриального жиз­ненного уклада современной Японии по-прежнему будет выражаться в том, что большая часть людей в первую очередь будет интересовать­ся проблемами экономическими, а не религиозными. Тем не менее тяга к материальному благополучию может уменьшиться и освободить дорогу интересам более духовного характера.

И хотя ни один человек не  в состоянии предсказать, каким образом будет осуществляться духовное развитие того или иного конкретного народа, можно с уверенностью допустить, что японское религиозное наследие в обозримом будущем не исчезнет с лица земли. Едва ли оно останется таким же, как раньше, но оно по-прежнему будет специфически японским. Ками, будды, предки и святые по-прежнему, видимо, будут составлять основу японской религиозной жизни и формировать характерную картину «священного Пути», которая по сей день определяет японское духовное наследие.

 

Словарь терминов

Аматэрасу — см. солнечная богиня.

Амида — одно из самых популярных буддийских божеств, особенно в буддийском учении «Чистой Земли»; люди, прибегающие к покровительству Амида, получают возможность приобрести следующее рождение в раю, принадлежащем этому божеству (другое, сокращенное произношение Амида — Мида).                            

Будда — историческая личность, человек по имени Сиддхартха Гаутама, живший в Индии в VI—V вв. до н.э. и основавший буддизм. Этим словом также называются различные буддийские божества, статуям (и -другим изображениям) которых совершаются поклоне­ния, особенно в буддийских храмах и дома, перед алтарем буцуданом.

Буддизм — религиозное учение о просветлении, основанное в Индии историческим Буддой (Сиддхартхой Гаутамой) около VI в. до н.э. Попав в Японию примерно на тысячу лет позже, буддизм был полностью усвоен японской культурой.

Буддийский храм — культовое здание буддизма, в котором почитаются буддийские божества; в храмах перед их изображениями читаются буддийские сутры и совершаются ритуалы буддийского богослужения.

Бураку — часть деревни (например, деревни Тогэ); может также означать небольшую общину или деревушку.

Буцудан — буддийский алтарь, установленный в главной комнате японского дома, — лакированный или полированный ящичек, освященный пребывающими в нем буддий­скими божествами и душами семейных предков.

Гохо сюгъё — техника ритуального поклонения, объединяющая в себе элементы медитации и спиритизма, направленного на общение с представителями потустороннего мира, особенно с духами семейных предков.

Гэдацу-кай — одна из «новых религий», основанная в 1929 г. человеком по имени Эйзо Окано, который указывал на необходимость практики самопогружения и возвращения к традиционным ценностям, в особенности — к культу ками и предков; в настоящее время количество последователей этой религии составляет несколько сот тысяч человек.

Даосизм — китайское учение, оказавшее значительное влияние на японскую культуру, утверждавшее необходимость возвращения к природе и установления гармоничных отношений между человеком и природой; главным образом ассоциируется с такими явлениями народной китайской культуры, как специальный религиозный календарь и космологические представления.

Дзидзо — одно из наиболее популярных божеств буддийского пантеона, известный в качестве заступника умерших и особенно — патрона умерших детей.

Дзэн — течение в буддизме, утверждающее необходимость просветления путем медитации. Возникло в Китае и было развито японскими буддистами, например Эисаем и Догэном.

Ками — японский термин, обозначающий духов или божества, среди которых могут быть мифологические фигуры, сверхъестественные силы, заключенные в природных феноме­нах, императоры и могущественные религиозные деятели; слово «ками» может употреб­ляться как в единственном, так и во множественном числе. Вообще ками соотносятся с любыми проявлениями сакрального. Специальные поклонения ками совершаются в синтоистских святилищах и дома перед алтарем камидана.

Ками-охранители — охранительные божества местных синтоистских святилищ, которые покровительствуют людям, проживающим на территории, относящейся к этому святи­лищу.

Камидана — синтоистский алтарь, сделанный в форме миниатюрного синтоистского святилища, устанавливаемый в главной комнате дома для возложения на него приноше­ний, предназначенных для ками.

Каннон — наиболее популярное женское божество буддийского пантеона, порой выступает в качестве богини милосердия; Каннон существует в самых различных видах, каждый из которых обладает способностью удовлетворить определенные потребности обращаю­щихся к ней людей.

Карма — буддийский термин (санскритский), изначально означавший действия и результаты, которые эти действия приносят; в популярном толковании японцев означает предопре­деленность социальных взаимоотношений, особенно тех, которые обусловлены деятель­ностью предков данного человека.

Ко — ассоциация или клуб, организованные по местному принципу в целях поклонения определенному божеству и организации паломничеств

«Колзики» — японский летописно-мифологический свод, составленный в VIII в и зафик-сировавший самые древние представления, связанные с культом ками

Конфуцианство — основанное Конфуцием около V в до н э китайское учение, утверждавшее необходимость установления социальной гармонии  сыграло важную роль в становлении этических норм и социальных отношений в Японии

Конфуций — китайский философ (551—479 гг до н э), основавший учение, построенное на необходимости установления всеобщей социальной гармонии путем обращения к утра­ченным человеческим добродетелям, это учение легло в основу идею югической системы, известной под названием конфуцианство

Мида — см  Амида

Народные верования — комплекс поверий, суеверий и обрядов, существующих среди людей за пределами формальных религий и передаваемых ими по наследству

Нембуцу — многократное повторение словесной формулы, выражающей веру в Амида или содержащую просьбу о даровании его покровительства («наму Амида буцу»), которое используется в качестве акта поклонения, особенно в буддийском течении «Чистой Земли»

Нирвана — буддийский (санскритский) термин, означающий состояние просветления См также просветление

Нитирэн — течение в буддизме, названное по имени своего основателя Нитирэна который настаивал на необходимости абсолютной веры в «Сутру Лотоса» и способствовал распространению принципов японского национализма

«Нихонги» — японский летописно-мифологическии свод, составленный в V111 в и зафик­сировавший самые древние представления, связанные с культом ками Носит более выраженный отпечаток китайского влияния по сравнению с «Кодзики»

«Новые религии» — многочисленные новые религиозные движения, основанные в последние полтора столетия различными людьми, личность каждого из которых обладала притяга тельными силами, такие, как Тэнрике, Сока-гаккай и Тэдацу кай

Норито — древние синтоистские молитвы, до сих пор использующиеся в некоторых синтоистских церемониях

Предки — в японской ритуальной практике так называются души умерших людей, особенно родственников по мужской линии, которые с помощью похоронных и поминальных ритуалов трансформируются в благожелательных подателей благодати для своих потом­ков

Просветление — цель буддийского учения, достигаемая с помощью преодоления человеческих страданий и «пробуждения» к высшей умиротворенности

Святой — так в рамках японского религиозного наследия называется человек, например основатель буддийской школы или «новой религии», который в течение жизни и (или) после смерти является объектом поклонения или посредником, через которого божест­венное могущество передается другим людям

Сёгун — военный диктатор: сегуны правили в Японии начиная с периода средневековья вплоть до 1867 г

Сингон — одна из форм эзотерического буддизма, привезенная в Японию из Китая монахом по имени Кукай (Кобо Дайси)

Синто, синтоизм — исконно японская религия, возникшая на основе доисторических религиозных обрядов, особенно связанных с культом ками, впоследствии ставшая национальной религией японцев

Синтоистское святилище — культовое здание синтоизма, посвященное ками, где им возносятся молитвы и совершаются приношения

Сока-гаккай — одна из «новых религий», основанная незадолго до начала второй мировой войны, утверждающая необходимость веры в «Сутру Лотоса», начиная с 50-х годов чисто ее последователей достигло нескольких миллионов, на сегодняшний день это самая крупная «новая религия» в Японии

Солнечная богиня (Аматэрасу) — одна из наиболее важных японских ками, мифологическая родоначальница императорской династии, особо почитается в святилище Исэ

«Сутра Лотоса» («Сутра Лотоса Благого Закона», санскр «Саддхарма-пундарика-сутра», яп «Мехо рэнгэ ке») — один из наиболее популярных священных буддийских текстов в восточной части Азии, рассказывает о возможности спасения для всех людей, достигае­мого при помощи простого акта поклонения

«Чистая Земля» — течение в буддизме, утверждавшее необходимость веры в Амида и возможность посмертного перерождения в раю, принадлежащем Амида, возникло в Китае и было развито японскими буддистами, например Хонэном

Тэндай — течение в буддизме, утверждавшее необходимость веры в «Сутру Лотоса» и предоставлявшее своим адептам целостную жизненную философию, привезенную из Китая японским монахом по имени Сайте (Дэнге Дайси)

Тэнрикё — одна из «новых религий», основанная женщиной по имени Мики Накаяма в 1838 г , утверждавшей необходимость очищения, совершаемого в индивидуальном порядке в целях ведения более счастливой и радостной жизни; первая из «новых религий», которая привлекла значительное чисто последователей, образовавших мощную религиозную организацию

Христианство — религия, завезенная в Японию португальским иезуитом-миссионером Франциском Ксавье в 1549 г. и пережившая там жестокие гонения столетие спустя, вторично протестантские и католические миссионеры попали в Японию лишь в середине XIX в.

Шаман — человек (в Японии обычно — женщина), прошедший специальное обучение и обладающий умением впадать в транс и становиться посредником в общении между этим миром и потусторонним.                              -

Якуси — популярное буддийское божество (санскр Бхайшаджьягуру), известное в качестве будды - целителя.

49 Культовая практика японцев

50 Заключение: современная религиозная ситуация