РЕЛИГИЯ    КАК    ФОРМА    ОБЩЕСТВЕННОГО    СОЗНАНИЯ   имеет  столько различных аспектов своего существования, а область религиозной жизни так тесно связана с другими жизненными сферами, что к исследованию какой-либо религиозной традиции могут быть применены самые различ­ные подходы. Так, например, отдельно может быть рассмотрен философ­ский аспект данного религиозного учения. Специальной областью иссле­дования может стать также зависимость религиозной жизни людей от социальных условий в стране и психологических установок, присущих данной культуре. Однако, все эти специфические подходы по самой своей природе оказываются ограниченными: они концентрируют внимание исследователя скорее на одном частном аспекте того обширного комплекса, который мы называем религией, или на отношениях между религиоз­ной и другими сторонами жизни, чем на внутренней сущности религии, как самостоятельного аспекта духовной культуры. Если же мы оставим в стороне узкоспециальные подходы и обратимся собственно к внутренней природе определенного религиозного наследия, сущест­вующего в виде целостной традиции, то перед нами откроются две основные перспективы исследования, изучать эту традицию с точки зрения истории ее формирования либо же рассматривать ее как единую комплексную систему отображения мира. Изучение явлений культуры в их исторической перспективе слишком хорошо известно и слишком широко используется, чтобы была необходимость в допол­нительном разъяснении подобного подхода в рамках данной работы. Как мы уже видели на материале предыдущей главы, исторический подход прослеживает развитие своего предмета (жизнь отдельного человека, формирование государства или какой-либо религии) начи­ная с момента его возникновения, далее через различные перемены и преобразования и вплоть до его состояния на сегодняшний день. Подход к изучению религии как единого комплекса верований и обрядов, наделенного своей собственной внутренней структурой, мо­жет быть понятен не столь хорошо и поэтому требует предваритель­ного разъяснения.

 

Структурный подход к изучению религии

в отличие от изучения предмета с точки зрения перспективы его исторического развития, т.е. того, как он возникает и какие измене­ния претерпевает в непрерывном потоке исторического времени, подход к предмету с точки зрения его внутренней структуры подра­зумевает изучение его в качестве единой системы, которую он собой представляет вне зависимости от хода времени. Другими словами, если историческое исследование занимается вопросом, как нечто существу­ет и изменяется во времени, то исследование предмета, фокусирую­щееся на его структуре, останавливается на внутренней сущности, например, отдельной личности, нации или религии, взятых в любой момент своей истории. В такой перспективе человек рассматривается не с точки зрения хронологического развития своей жизни, но как цельная личность, со своими характерными особенностями, т.е. с точки зрения того комплекса главных идей и деяний, которые определяют его лицо в достаточно зрелом состоянии. В сущности, любой человек представляет собой целый «мир», будь это мир идей или мир художественного творчества, примером чего является мир Шекспира или мир Бетховена. Если же мы рассматриваем внутреннюю структуру какой-либо культуры, то изучаем не процесс ее исторического формирования, но единый комплекс идеалов и обычаев, характеризующий ее мировоззрение. Например, понятие «классический мир», или «мир древней Эллады», отсылает нас к представлению о целостном мире, или цивилизации, существовавшем в определенную эпоху и характеризующем­ся определенной культурой. Подобным образом, рассматривая внутреннюю структуру какой-нибудь религии, мы интересуемся не процессом ее постепенного становления, но интерпретируем ее в качестве взаимозави­симой системы характерных верований и обрядов. Структурный подход, как и подход исторический, может быть применен практически к любому явлению частного или общественного характера.

Существуют некоторые разногласия по поводу того, как следует наилучшим образом использовать оба этих подхода, но очевидно, что определенное равновесие между ними необходимо. Невозможно проследить процесс исторического развития какой-либо системы во времени, если "мы не представляем себе, в чем заключается внутреннее единство этой системы. Равным образом нам не понять ее единства, если мы не будем знать, каким образом оно сложилось. Необходимость в равновесии между этими двумя подходами становится особенно понятна на примере, взятом из области биологии, — когда предметом исследования явля­ется, скажем, дуб. История, или развитие, дуба представляет собой процесс формирования саженца из желудя, дальнейший его рост и превращение сначала в молодое, а затем во взрослое, зрелое дерево. В то же самое время дуб можно изучать как целостную биологическую единицу, наделенную своим собственным внутренним миром. Данный способ изучения подразумевает исследование поперечного сечения ствола дерева, при котором в поле зрения попадают такие характер­ные его черты, как количество слоев коры, годовые кольца и струк­тура древесины. Таким образом выявляется внутренняя структура ствола дуба в противоположность процессу его роста. На этом примере мы видим два принципиально разных подхода к изучению одного и того же дерева, причем оба они оказываются необходимы для более полного понимания, что же такое дуб. Подобного рода равновесие в использовании различных подходов необходимо и для успешного изучения религии и других сфер духовной деятельности человека. В целях простоты я назвал эти подходы соответственно историческим и структурным.

Для того чтобы понять внутреннюю структуру религиозной традиции, нам придется обратить пристальное внимание на лежащую в ее основе совокупность верований и ритуалов, характерную именно для данной религии. Так, например, в Европе и в Америке религиозная жизнь в основном сосредоточена вокруг веры в единого Бога и обрядов поклонения Ему, чаще всего принимающих вид регулярных богослу­жений, отправляемых в местных храмах и синагогах, которые посеща­ются отдельными людьми и целыми семьями. Такое заключение является результатом лишь самого беглого взгляда на внутреннюю природу, или «мир», европейской и американской религиозной жиз­ни, но он в достаточной мере иллюстрирует, что подразумевается под внутренней структурой определенной религиозной традиции. Из пре­дыдущей главы мы уже знаем, что подобная структура совершенно противоположна той, которой характеризуется религиозное наследие Японии.

Для обсуждения японского религиозного наследия нам придется остановиться на изучении религиозной жизни в определенный период, изъятый из общего потока исторического времени. С этой целью мы обратимся к временному промежутку, включающему современность и предшествовавшие ей десятилетия — начиная с конца периода Токугава (ок. 1800 г.) вплоть до настоящего времени. Как уже говорилось в главе 46, в течение периода Токугава взаимодействие различных религиозных традиций способствовало формированию отчетливо национального религи­озного наследия, которое — с некоторыми модификациями — продолжает свое существование и сегодня. Различия между религиозными верования­ми и обрядами указанного периода и других временных отрезков японской истории там, где это необходимо, будут отмечены особо.

Религиозная система Японии включает в себя как минимум пять подсистем. Понять, что собой представляют эти подсистемы японского религиозного наследия, можно, ответив на следующие пять вопросов, касающихся религиозной жизни страны: 1) что выступает предметом поклонения японцев? 2) кто оказывается вовлечен в практику религиоз­ного поклонения и какие социальные группы представляют эти люди? 3) где происходят религиозные церемонии японцев? 4) когда они происходят? и 5) как данная культовая практика соотносится с жизненным циклом отдельного индивидуума? -В этой главе структура японского религиозного наследия будет изучена нами с точки зрения того, что является предметом религиозного поклонения в Японии. В следующей главе мы обсудим остальные аспекты данной структуры, как-то:  социальный,  пространственный,  временной и ритуальный².

 

Священный характер ками

прежде всего мы должны выяснить, что в религиозном наследии Японии является объектом культового поклонения. Любая религиоз­ная традиция организуется вокруг ряда предметов поклонения, или особых принципов восприятия действительности, которые определя­ют, что в этом "мире является реальным или что находится в основе жизни и универсума вообще; путем приведения собственной жизни в гармоничное состояние с этими объектами и/или принципами мышления человек придает смысл и значение своему существованию, одухотворяет его и достигает полного единения с подлинной основой бытия. В религиозном наследии Японии можно выделить как мини­мум   четыре   основных  типа   предметов   поклонения (или носителей сверхъестественного могуще­ства): ками, будды, души предков и святые. Эти четыре источника религиозного мо­гущества тесно взаимосвяза­ны друг с другом как на тео­ретическом, так и на практи­ческом уровне ежедневного отправления ритуалов, подоб­но тому как различные части человеческого тела — скелет, мускулы, внутренние органы и нервная система — взаимо­действуют в неразрывном единстве друг с другом Для удобства анализа все четыре вышеназванных типа священных объектов будут рассмотрены по отдельности, однако в поле нашего внимания часто будут попадать и существующие между ними взаимосвязи — как на протяжении всех четырех разделов данной главы, так и в главе 48, где рассматриваются другие аспекты внутренней структуры японского религиозного наследия. В дальнейшем все вышеизложенное будет проиллюстрировано на конкретных примерах в главе 49, где рассмат­ривается, каким образом принципы религиозной жизни влияют на повседневную деятельность простых людей.

Первым объектом поклонения и связанным с ним набором прин­ципов религиозного японского мировоззрения является священный характер ками — древнейшая и наиболее устойчивая черта традицион­ной японской культуры. Верования и обряды, касающиеся культа ками, за все время своего существования претерпели значительные изменения, особенно в современный период, но здесь мы остановим­ся на традиционном понимании ками, поскольку именно оно явля­ется характернейшей чертой японского религиозного наследия. Пред­ставления о ками очень неоднозначны — они включают в себя все, что есть экстраординарного по ту и по эту сторону мира, т е. все, что носит сакральный характер и обеспечивает изобилие жизненных сил. Само слово «ками» может употребляться как в единственном, так и во множественном числе; и перевести его можно как «боги», «духи» или «вся область сакрального» в целом. Примерами ками выступают мифологические божества, сведения о которых встречаются в древних записях «Кодзики» и «Нихонги»; императоры, которые считаются «воплощенными ками», особые ками, почитаемые в наиболее крупных храмах, ками-охранители  в небольших местных святилищах, сакральные силы, олицетворенные в различных природных феноменах (деревьях, камнях, водопадах, горах), и даже некоторые живые люди (например, основатели «новых религий»).

Японские представления о ками настолько отличаются от доктри­ны христианского или иудейского Бога, что западному читателю постоянно следует помнить об этом различии. Ортодоксальное учение о божественной природе в иудейско-христианской традиции особо подчеркивает трансцендентальный характер одного истинного Бога, уделяя гораздо меньше внимания имманентно присущему Ему свой­ству постоянно наличествовать в видимом мире и в человеческой жизни. В общем говоря, и в иудаизме и в христианстве отношения между человеком и Богом строятся на формальном акте веры, на признании существования Бога и на осознанном решении человека принять Бога и жить в соответствии с Его заповедями. В отличие от подобной концепции, мир японцев населен множеством ками, кото­рые, хотя и могут парить над землей, все же присутствуют в природ­ных силах и в жизни людей. Считается, что ками наличествуют повсеместно, и по традиции японцы принимают их существование так же естественно, как видят красоту и изобилие окружающей природы — никаких сознательных усилий им для этого не требуется.

Уже в древние времена было установлено, сообщают нам тексты «Кодзики» и «Нихонги», что общее количество существующих ками неисчислимо и что эти ками неразрывно связаны с жизнью японского государства и населяющих его людей. Как уже кратко упоминалось в главе 46, мифологические своды повествуют о том, как ками посте­пенно создали Японские острова, как учредили императорскую фами­лию, у истоков которой стояла солнечная богиня Аматэрасу, а также как они взяли на себя ответственность за процветание японского народа. Таким образом, ками традиционно рассматриваются в качест­ве силы, стоящей одновременно за японским ландшафтом и за политическим единством государства и его населения. Согласно япон­ским религиозным взглядам, люди должны относиться к ками с искренностью и благодарностью. Ками также представляют собой сущность синтоизма как религиозного учения, с древнейших времен сохраняющего верования и обряды японского народа. В сущности, слово «синто» записывается с помощью двух китайских иероглифов, которые могут читаться также как «ками но мити», или «путь ками». Другими словами, синтоизм в буквальном смысле — это образ жизни в соответствии с верой в ками. В синтоизме ками характеризуются не только святостью, но также и чистотой, поэтому люди, прежде чем приблизиться к ками, должны тщательно выполнить все ритуальные обряды  очищения.

Ритуальные церемонии в рамках культа ками могут происходить на природе, в святилищах или прямо дома. Примером отправления религиозных ритуалов в естественных условиях, под открытым небом можно считать практику паломничества к священным горам и водопадам. Часто какой-нибудь массивный валун или высокое дерево, выделя­ющиеся из окружающего их пейзажа, повязывают веревкой, сплетен­ной из рисовой соломы, обозначая таким образом места, пригодные для вознесения молитв. Такая веревка указывает, что данный природ­ный объект отличается от всего, что его окружает, своим специаль­ным,  или священным, статусом, что он превращается в место,  где обитают ками или где их можно вызвать посредством специального ритуала. В этом месте читаются и самые простые молитвы и  отправ­ляются гораздо более сложные ритуалы. В древние времена, по-видимому, все религиозные празднества проходили в подобной есте­ственной обстановке, но постепенно в качестве синтоистских святи­лищ стали использоваться здания.

Даже в самом святилище физические изображения ками (такие, как статуи) помещаются очень редко. Присутствие ками просто подразумева­ется, а в особых случаях синтоистские священнослужители прибегают к специальным предписанным молитвам (норито), чтобы призвать ками к месту собрания верующих и передать последним исходящую от ками благодать. По окончании подобной церемонии священник торжественно «отсылает» ками. Если же никакого специального повода для проведения подобной церемонии нет, то каждый верующий может обратиться к ками в частном порядке. Обычно для этого необходимо сперва очистить себя, прополоскав рот и омыв руки водой, специально имеющейся для этого во дворе святилища; затем верующий подходит к центральной части святилища, совершает небольшое денежное приношение, звонит в коло­кольчик, наклоняет голову и несколько раз складывает ладони перед грудью, прежде чем проговорить про себя молитвы. Содержанием этих молитв может быть просьба о защите и благословении или благодарность за благодать, ниспосланную на верующего ранее.

Но, вероятно, наиболее важные ритуалы, посвященные ками, проис­ходят в самом доме верующего или вокруг него. В традиционной Японии (особенно в период до наступления эпохи Мэйдзи (1868— 1912) почти каждый дом считался связанным с ближайшим синтоист­ским святилищем. Эти местные храмы были священными местами, в которых обитали охранительные ками, оказывающие покровительство данному району. Люди, жившие на территории, находившейся под влиянием такого храма, совместно принимали участие в праздниках и других устраиваемых им церемониях.

Семьи посещали свой храм обычно в Новый год и в дни храмовых праздников (таких, как праздники наступления весны и осени). Часто эти храмы были довольно небольшими по размеру — слишком маленькими, чтобы вместить большое количество людей; они не были предназначены, подобно христианским церквам или синагогам, для совместного собрания в них всех членов прихода. Среди японцев существовал обычай произно­сить свои молитвы, не заходя на территорию святилища. Подобные посещения охранительных ками предпринимались в особо важные момен­ты жизни человека.

Дом, в котором живет японская семья, сам по себе является священ­ным местом, чему отчасти способствует и присутствие в нем  ками. По традиции, в центральной части дома располагалась специальная полка, называвшаяся камидана (букв.: «полка ками», или «алтарь ками», что иногда также переводится как «полка бога»). На этой полке, или алтаре, обычно устраивалось миниатюрное святилище синтоист­ского типа, где каждое утро и каждый вечер совершались прино­шения пищи. На этом же алтаре помещались бумажные амулеты или брелки, доставленные из центральных синтоистских святилищ, например из храма в Исэ, или из важнейших региональных и местных святилищ, в которых обитали охранительные божества. Таким символическим способом в доме обеспечивалось присутст­вие   ками,   к   которым   можно   было   обратиться   за   защитой   и благословением. В Японии дом был гораздо более активным цен­тром религиозной жизни, чем в современных ей странах христиан­ской  культуры.

Предшествующие абзацы, в которых рассматривался священный харак­тер ками, написаны в прошедшем времени, и речь в них шла о «традиционной» Японии, поскольку сегодня все эти верования и обычаи уже не так широко распространены и не так скрупулезно соблюдаются, как это было раньше. Начиная с периода Мэйдзи в жизни японского общества произошли значительные перемены, среди которых едва ли не главное место занимает быстрый переход от деревенского, аграрного жизненного уклада к урбанистическому и индустриально-коммерческому. По мере того как эти изменения набирали силу, многие обряды, относившиеся к культу ками, стали считаться менее важными или даже полностью исчезли. Так, например, массовое перемещение семей из деревни в город и из одних районов страны в другие серьезно ослабило традиционные семейные связи с местными синтоистскими святилищами и обитающими в них охранительными ками. А с ростом значительности индустриально-коммерческого образа жизни сезонный ритм сельскохозяй­ственных работ, игравший важнейшую роль для культа ками, стал сменяться циклом рабочей недели. В дополнение к этому многие современные дома не имеют синтоистских алтарей, а живущие в них семьи не соблюдают регулярных церемоний, предназначенных для выражения почтения к ками.

Хотя традиционная практика почитания ками сегодня переживает упадок, она по-прежнему олицетворяет освященные веками идеалы для многих людей и активно поддерживается некоторыми религиозными группами, например приверженцами «новых религий», что показыва­ет важную роль ками в религиозной жизни Японии с древнейших времен и до наших дней. Каковы же общие черты, характеризующие традиционные представления о ками? Одной из них, способной вызвать удивление у представителя западной цивилизации, является близость ками к верующему, с которым они находятся в самой тесной связи. Ками или просто местом, являющимся отражением священного характера ками, может считаться что-либо экстраординарное, вну­шающее благоговейный ужас, — гора Фудзи, могучий водопад или просто ближайший холм или ручей. Иногда «живыми ками» могут стать даже отдельные люди, например основатели «новых религий».

Одним из базовых принципов, лежащих в основе подобного миро­воззрения, являются идеальные представления о тесной гармонии, суще­ствующей между людьми, ками и природой. Правильное поведение человека по отношению к ками заключается в выражении признательно­сти окружающей природе за ее щедрость и изъявлении благодарности ками за полученную от них благодать. Таким образом, идеалом является установление тесных и гармоничных связей между ками, природой и людьми, от которых выигрывают все: чистоте и священному характеру ками оказывается надлежащее поклонение, сезонные ритмы и природное изобилие поддерживаются на должном уровне, а искренность и полнота человеческой жизни увеличиваются.

И наоборот, если люди начинают приближаться к ками не очистив­шись и с неискренностью в сердце, то этим оскверняется чистота ками и разрушается вся отлаженная система гармоничных взаимоотношений, в результате чего сила благословения ками и щедрость природы идут на убыль. Жизнь во взаимодействии с ками и заключается в том, чтобы максимально поддерживать ритуальную чистоту и благочестие и сво­дить к минимуму нечистоту и неискренность. Как и в любой другой религии, достижение абсолютно чистого и благочестивого состояния считается делом практически невозможным — вместо этого существует постоянное напряжение между состояниями относительной чистоты (святости) и относительной нечистоты (нечестивости). В обрядовой практике синтоизма содержатся церемонии, предназначенные как для регулярного очищения, так и для очищения по особым случаям. Благодаря этому становится возможным восстанавливать идеальные отношения между людьми, ками и природой: эта священная гармония и является сущностью мира ками.

 

Могущество буддийских божеств

вторым объектом поклонения и связанным с ним набором принци­пов религиозного мировоззрения Японии является могущество будд В отдельных случаях оно вступает в противоречие со священным характером ками, но по большей части они дополняют и усиливают друг друга.

В сущности, представления о сакральных свойствах ками и будд настолько взаимопроникают друг в друга, что в японском языке даже существует специальный термин, обозначающий «ками и будды», который произносится двояко: его видоизмененное китайское произношение звучит как «син-буцу», а японское — как «ками-хотокэ». Этот термин употребляется при упоминании сразу обеих традиций; например когда речь идет о покровительстве, даруемом одновременно и ками и буддами, т.е. о «божественном» покровительстве. Как уже отмечалось в главах 45 и 46, в религиозном наследии Японии для построения всеохватывающей цельной картины мира комбинируются вероучения как синтоизма и буддизма, так и других религиозных традиций. Буддийские и синтоистские ученые всегда имели собственное мнение относительно взаимоотношений между ками и буддийскими божест­вами. Однако в народном сознании помощь, получаемая людьми от ками, не отличается от помощи, которая приходит от будд.

Попав в Японию, буддизм стал там неотъемлемой частью ее религиозной жизни, однако нам следует помнить, что буддизм явля­ется самостоятельной религией со своей историей и своим специфи­ческим вероучением. Следует, пожалуй, сразу установить различие между историческим Буддой (Гаутамой) и многочисленными буддий­скими божествами, которые по традиции, не совсем корректно, также называются буддами. Исторический Будда — индийский принц по имени Сиддхартха Гаутама, живший в V—VI вв. до н.э. и открывший путь к просветлению. Он учил, что сила просветления доступна всем людям без исключения, взявшим на себя труд контролировать собст­венную жизнь и в особенности бороться с проявлениями человеческо­го несовершенства (такими, как вожделение и гнев) и достигнуть состояния покоя и умиротворенности. Вследствие этого Гаутама счи­тается основателем буддизма и носит прозвище Будда, что означает «Просветленный».

После смерти Будды его последователи преобразовали оставленное им учение в религию, которая позже стала называться буддизмом. Постепенно в пантеон этой религии вошли многочисленные божества, являвшиеся выражением не только силы просветления, но и могуще­ства достижения различных практических благ — начиная от посмерт­ного рождения в небесном раю и кончая избавлением от болезней и даже дарованием детей бесплодным женщинам. Для всех этих буддий­ских божеств, дарующих подобные блага, существуют специальные терминологические названия, но в общем обычно все они называются буддами.

Удивительным может показаться тот факт, что в Японии гораздо меньше развит культ исторического Будды, чем культ многочисленных будд, количество статуй которых во много раз превышает количество статуй, посвященных основателю буддизма. Одной из причин, объясняю­щих это противоречие, является тот факт, что вокруг отдельных направ­лений буддийского учения и вокруг культа некоторых специфических буддийских божеств в Японии сложились многочисленные буддийские школы и секты. Другое объяснение заключается в том, что по трудному пути к просветлению, провозглашенному Буддой-Гаутамой, смогло пройти лишь ограниченное число людей, в то время как большинство предпочло искать реальных практических выгод, обратившись к специфическим силам буддийских божеств.

Искусно изукрашенные статуи будд, установленные в буддийских храмах, создают там атмосферу, совершенно отличную от атмосферы сравнительно «пустых» синтоистских святилищ. В святилищах синто статуи обычно не устанавливаются, а верующие обладают чувством присутствия ками так же, как обладают способностью чувствовать красоту природы, даже когда не видят зримых доказательств этой красоты. В синтоистском святилище ощущаются естественность и свежесть, которые не поддаются описанию; они выражаются в сдержанном характере храмо­вых украшений, в самом воздухе, который дышит спокойствием и умиротворенностью. В противоположность этому разукрашенный алтарь и статуи буддийского храма могут показаться подавляющими. Пребывание в темном помещении храма, где, сидя перед статуей буддийского божества, наблюдаешь за игрой света и тени, которую создает на его позолоченном облике пламя дрожащих светильников, обычно оставляет незабываемое впечатление.

Ритуальные церемонии, посвященные буддам, проходят в крупных храмовых центрах буддийских школ, в районных храмах, в небольших молельнях, а также прямо в домах. Буддизм по сравнению с синтоизмом гораздо более формализован и обладает гораздо более разработанной иерархической структурой духовенства — в частности, это касается связей между центральными храмами различных буддийских школ и их местны­ми ответвлениями. Более крупные храмы стремятся совмещать функции административного управления с предоставлением своим адептам благо­приятных условий для обучения и ведения монашеской жизни. Однако в основном в храмах, и больших и малых, просто находятся статуи буддийских божеств, перед которыми читаются сутры и совершаются церемонии. Вся подобная деятельность прямо или косвенно направлена на достижение просветления и на приобретение помощи со стороны будд.

В Японии почитается множество разных будд, каждый является подателем благ особого, специфического рода. Каннон, богиня мило­сердия, принадлежит к числу наиболее популярных будд¹¹. Это отчасти объясняется тем обстоятельством, что Каннон способна отк­ликнуться  на просьбы  о помощи  практически любого  рода.   Культ одной из специфических форм Каннон, Коясю Каннон, или «Каннон, дарующей легкие роды», особо распространен среди замужних женщин, желающих забеременеть или благополучно разрешиться от родов. Другая форма Каннон, Бато Каннон («Каннон с головой коня»), когда-то была очень популярна среди людей, пользовавшихся лошадьми и быками как вьючными животными, но даже и в сего­дняшней высокомеханизированной Японии Бато Каннон имеет своих почитателей.

Дзидзо является патроном духов умерших, в особенности умерших детей. Статуи Дзидзо, подобно статуям других будд, можно встретить не. только в больших храмах, но также и в придорожных молельнях (слишком маленьких, чтобы туда можно было войти) и даже просто под открытым небом. Особенностью культа Дзидзо является народный обычай насыпать неподалеку от его статуй груды камней, которые, как полагают, помогают духам умерших детей накапливать благие заслуги. Дзидзо также часто преподносят конфеты и печенье.

Якуси известен как будда-целитель, и больные, а также те, кто молится за их выздоровление, посещают его храмы. Обычный акт поклонения, совершаемый перед буддийской статуей, заключается в декламации крат­кого отрывка из буддийской сутры; этот обряд способствует просветлению верующего, а также переносит часть могущества сутры и статуи на него и на других людей, за которых он молится.

В качестве одного из самых важных японских будд с Каннон и Дзидзо соперничает Амида. Существует множество различных изображений Амида, привлекающих к себе верующих, однако к Амида можно приблизиться и напрямую (даже в отсутствие его статуи) путем повторения фразы «наму Амида буцу» («я прибегаю к покровительству Амида»). Тем, кто регулярно практикует этот вид поклонения, Амида дарует уверенность в том, что после смерти они обретут следующее рождение в раю, принадлежащем этому божеству. На полях средневековых сражений эту фразу выкрики­вали раненые и умирающие, искавшие у Амида облегчения своим страданиям; не теряет он своей популярности и сегодня.

Мы назвали лишь несколько божеств из бесчисленного количества будд, почитаемых в японском буддизме. Одной очень интересной особен­ностью их культа является то, что большая часть обрядовых действий совершается верующими-мирянами без помощи священнослужителей и что в Японии не существует никаких государственных структур, которые связывали бы воедино места поклонения буддам или объеди­няли бы их приверженцев. Часто миряне, живущие по соседству, организуют свою собственную ассоциацию, или клуб, для поклонения какому-нибудь буддийскому божеству, например Каннон, и ежеме­сячно собираются друг у друга на дому, сочетая возможность решить на таких собраниях различные общие проблемы с незамысловатыми службами, прославляющими Каннон. Если членам такой ассоциации удается собрать достаточное количество денег, они могут приобрести небольшую каменную статую Каннон и установить ее где-нибудь неподалеку. Подобный пример хорошо иллюстрирует присутствие будд в жизни людей.

Другой аспект могущества будд заключается в том, что основатели буддийских школ также могут наделяться в народном сознании огромным могуществом и даровать различные блага своим последователям. Так, Нитирэн, основатель школы, получившей его имя, претендовал на то, что в его лице перевоплотился предыдущий живший на земле Будда. А Кободайси (основатель школы Сингон) стал популярным персонажем народных историй. Одна из них, например, рассказывает, как некая добрая девушка прошагала большое расстояние, чтобы принести Кободайси воды для утоления жажды, после чего он с помощью своего посоха заставил воду бить прямо из земли, чтобы впредь девушке не приходилось ходить за ней так далеко. Таким образом основатели буддийских школ наделялись могуществом будд и становились подобными «живым ками».

Верующие могут путешествовать к центральному храму той школы, к которой относится их местный приходской храм, или посещать храмы регионального значения, известные своими знаменитыми статуями или обладающие могуществом особого свойства. Обычно, когда верующий входит в такой крупный храм, он делает небольшое денежное пожертво­вание; помимо этого он приносит с собой палочку благовоний, которую поджигает от свечи на алтаре и устанавливает в специальном контейнере, наполненном песком. Благовония являются широко рас­пространенными подношениями, предназначенными одновременно для будд и духов умерших предков. Посещение семейного приходско­го храма может быть обусловлено какими-либо особыми причинами, но основное, что связывает семью с таким храмом, — ее умершие предки. Может быть, наиболее важная роль буддизма, с точки зрения простых верующих, заключается как раз в том, что он располагает ритуалами, которые помогают трансформировать тела умерших членов семьи в прошедших обряд очищения предков, дарующих благодать своим оставшимся на земле родственникам. На материале следующего раздела мы убедимся, что культ предков является одной из главных особенностей японской религиозной жизни. В ведении буддийского духовенства и буддийских храмов находятся похоронные и поминаль­ные обряды, совершаемые в честь умерших членов семьи, и плата за отправление этих обрядов является главным источником дохода для местных приходских храмов. В период Токугава (1600—1867) прави­тельство требовало, чтобы каждая японская семья была приписана к какому-нибудь буддийскому храму, и, хотя это распоряжение было упразднено с началом периода Мэйдзи в 1868 г., большинство семей до сих пор сохраняют привязанность к буддийскому храму своего  прихода.

Существует обычай, согласно которому в главной комнате японского дома имеется буддийский алтарь (буцудан). Во многих традиционных домах в одной и той же центральной комнате установлены сразу и буддийский и синтоистский (камидана) алтари, чего, правда, не встреча­ется в домах, где живут приверженцы буддийской школы «Чистая Земля», учение которой запрещает совершать поклонения на синтоистском алтаре. В буддийском алтаре, представляющем собой богато отделанный лакиро­ванный или полированный шкафчик, хранятся не только рисованные и скульптурные изображения будд и небольшие контейнеры для приноше­ний пищи, но также, что гораздо более важно, деревянные дощечки, символически представляющие собой души умерших предков. Любопытно, что общепринятое слово, которым обозначаются предки, «хотокэ» может также переводиться как «будда».- Отсюда следует, что любой предок считается равным будде или обладающим его могуществом. Благочестивые японцы ежедневно совершают приношения этим буд­дам (буддийским божествам и семейным предкам) и декламируют перед алтарем короткие отрывки из буддийских сутр. В современной Японии домашние буддийские алтари имеют большее распространение, чем синтоистские, что, вероятно, объясняется традиционной силой семейных связей (которая находит свое выражение в акте поклонения предкам семьи перед буддийским алтарем).

Могущество исторического Будды и специфических буддийских божеств проявляется весьма разнообразно, способствуя как реализа­ции высшего стремления к просветлению, так и получению практи­ческих выгод. Две эти цели — просветление и практическая выгода — могут показаться противоположными, но на деле они оказываются различными сторонами одного и того же принципа. Этот принцип заключается в необходимости жить в как можно более тесном согла­сии с идеалами буддизма, устраняя собственные несовершенства и бессилие и увеличивая свои силы. Путь к такой жизни лежит либо через следование примеру исторического Будды, одолевшего собствен­ные неконтролируемые эмоции, чтобы достичь состояния просветлен­ности и вести спокойную жизнь, полную сострадания к окружающим людям, либо через прямое обращение к помощи различных буддий­ских божеств, благодаря которым можно обрести силы для разреше­ния проблем, встречающихся в этой жизни (а в случае с буддой Амида силы необходимы для того, чтобы наверняка заслужить успокоение, которое может быть даровано верующему в следующей жизни). В древние времена могущество, подателем которого являлись будды, было монополизировано государством, но позже, особенно начиная с периода Токугава, могущество будд стало неотъемлемой частью дере­венской и семейной жизни японцев. Благодаря буддийским статуям на деревенских перекрестках и буддийским алтарям в каждом доме люди смогли обрести тесный ежедневный контакт с присутствием будд и с их могуществом. Мир буддийских божеств дарует верующим силы как для просветления, так и для жизни.

 

Благодать предков

третий объект поклонения и набор принципов японского религиоз­ного мировоззрения тесно связан с культом предков, выступающих главными подателями божественной благодати. Предки играют центральную роль в религиозной жизни Японии, но, чтобы понять ее, нам необходимо осознать различие, существующее между достаточ­но случайными представлениями о предках, принятыми на Западе, и гораздо более детально разработанными концепциями культа предков, присущими японцам. В понимании европейцев и американцев пред­ками считаются все умершие люди, от которых произошел данный человек, как со стороны отца, так и со стороны матери. Они являются частью биологического и социального прошлого отдельного индиви­дуума, однако это прошлое оказывает лишь очень незначительное воздействие на его настоящее и совсем не связано ни с какими религиозными  представлениями.

В Японии, напротив, предками считаются прародители индивидуума только по отцовской линии, на которых держится история рода и от которых прямо зависит персональная судьба данного индивидуума и его религиозное поведение. Предки здесь нечто большее, чем просто биологический и социальный факт семейной истории, поскольку члены семьи после смерти не становятся предками автоматически. Длятого чтобы нечистое тело умершего могло превратиться в очищенного предка, необходимы время и трансформирующая сила ритуала. Рели­гия самым непосредственным образом вовлечена в процесс сотворения предков: главный результат этой ритуальной трансформации заключа­ется в том, что оскверненный смертью член семьи становится щедрым подателем благодати для своих потомков. Умершего ожидают не одни только похороны: поминальные ритуалы продолжают совершаться членами покинутой им семьи в течение еще многих лет, и семья начинает обращаться к нему с молитвами, испрашивая в них покро­вительства и благословения.

О некоторых особенностях культа предков мы уже упомянули в предыдущем разделе в связи с могуществом будд: предки находятся дома, в буддийском алтаре, который называется буцудан. На этот алтарь члены семьи возлагают несложные приношения и декламируют перед ним буддийские сутры.

Но каким именно образом умерший человек превращается в предка? Все основные церемонии над мертвыми совершаются в Японии по буддийскому ритуалу, особенно с тех пор, когда буддизм занимал господствующее положение в религиозной жизни страны в течение периода Токугава (1600—1867). Практически в любой культуре мертвые тела и смерть вообще ассоциируются со скверной и нечистотой, и культура Японии не является исключением. По древнему японскому обычаю мертвые тела подвергались захоронению, но впоследствии там привилась буддийская практика кремирования трупов, которая является нормой и сегодня (отчасти поддерживаемая из санитарных соображений). Очевидный символизм процесса кремации заключается в том, что во время этой процедуры вся нечистота сгорает в огне; вместе с поднимающимся дымом к небу возносится и «дух» умершего. Пепел, оставшийся после сожжения тела, собирается в небольшой ящичек и помещается в том приходском буддийском храме, к которому принадлежит семья покойного.

Ключевым буддийским ритуалом являются похороны и следующие за ними поминальные службы. Детали этих церемоний довольно значительно варьируются от одной буддийской секты к другой, но их сутью остается трансформация. Во время церемонии похорон священ­ники декламируют тексты буддийских сутр, чтобы привлечь к месту проведения обряда их могущественные силы в качестве средства, необходимого для трансформации умершего. Во время процесса транс­формации буддийские священники наделяют покойного специальным посмертным именем, так называемым «буддийским именем». Это почетное имя указывает, что материальный аспект личности умершего развеялся, а сам он перешел в состояние просветления или в рай. Новое буддийское имя пишется на особой, специально вырезанной деревянной дощечке; такие памятные дощечки используются в доме для проведения последующих ритуалов поминовения. Время, необхо­димое покойному, чтобы вознестись к просветлению или в рай, также изменяется в зависимости от того, к какой буддийской секте он принадлежал при жизни, но обычная продолжительность траура по умершему родственнику составляет сорок девять дней. После этого считается, что период ритуальной нечистоты и для умершего, и для членов его семьи окончен. Согласно официальному буддийскому учению, это означает, что умерший завершил путешествие по различным ступеням ада и получил новое рождение; народное сознание связывает окончание траура с тем, что покойный изба-вился от нечистоты и трансформировался в доброжелательного пред­ка.

Для того чтобы по достоинству оценить значимость культа предков, следует рассмотреть обратную ситуацию — когда умерший предком не становится. Если после смерти человека соответствующие похоронные и поминальные обряды не выполняются, то в этом случае всегда сохраняется возможность того, что мертвый дух начнет бродить по земле и являться людям, насылая несчастья и болезни не только на членов семьи, но и на всех окружающих. Существуют даже специаль­ные ритуалы для умиротворения умерших, у которых «не оказалось родственников», чтобы они не тревожили остальных. На этом приме­ре наглядно видна чисто японская тенденция рассматривать человека непременно в его взаимоотношениях с другими людьми, а не просто как самостоятельного индивидуума. Как при жизни, так и после смерти быть только индивидуумом (не вступая в отношения с други­ми людьми) опасно, это почти то же самое, что быть вообще никем, не иметь собственного лица. Умерший, по которому регулярно не отправляют поминальных обрядов, не трансформируется из нечистого тела в очищенного предка и, следовательно, страдает сам и причиняет страдания другим людям.

После того как памятные дощечки помещаются в домашний буддий­ский алтарь, члены семьи регулярно выражают им свое почтение при помощи небольших приношений и декламации кратких отрывков из буддийских сутр. Для проведения поминальных служб, особенно в день годовщины смерти покойного, приглашается священник из буддийского храма того прихода, к которому приписана данная семья. Ритуальное соблюдение этих «дней смерти» продолжается много лет, обычно тридцать три или пятьдесят, — после чего памятной дощечке, лежащей в буцудане, перестают воздаваться почести. Согласно традиционным японским пред­ставлениям, предки специально посещают дома своих родственников два раза в год — во время празднования Нового года и в день поминовения мертвых, который приходится на конец лета, оба они, кстати, являются важнейшими праздниками годового цикла.

Исходя из постоянного присутствия предков в семейном доме и из того, что семья регулярно поддерживает с ними связь путем совершения ритуалов, становится ясным, какое место в религиозной жизни японцев занимает дом. И действительно, буцудан (слово, которое буквально переводится как «буддийский алтарь») равным образом можно было бы назвать «семейным алтарем», или «алтарем предков», поскольку па­мятные дощечки, представляющие собой души предков, ценятся японцами гораздо больше, чем хранящиеся там же статуи и другие изображения буддийских божеств. Если в доме вспыхнет пожар, то первое, что бросятся спасать хозяева, будет этот алтарь, а если для этого окажется слишком мало времени, то из огня вынесут памятные таблички, а сам алтарь с буддийскими статуями оставят в горящем доме³. Хотя приведенный пример можно считать крайностью, он все же демонстрирует, что благодать, исходящая от предков, для японской семьи представляет главную ценность.

Значение домашнего алтаря открывается нам и в связи с другими особенностями культа предков. Предками по традиции считаются умершие родственники по отцовской линии, а продолжателем семейного рода становится старший сын, у которого должны храниться памятные таблич­ки всех семейных предков. В некоторых случаях семья старшего сына получала название главной, а семьи остальных сыновей назывались боковыми В традиционных селениях существовал обычай, согласно которому члены боковых семей приходили в дом главной семьи, чтобы выразить ей свое почтение, особенно на Новый год, что отчасти объясняется отсутствием у них табличек, представляющих общих предков В традиционных селениях иметь дома большой буцудан могла только главная семья, в боковых семьях гораздо более скромный буцудан покупался только в том случае, если умирал кто-нибудь из членов семьи. В последнее время этот обычай стал более гибким: различиям между главной и боковыми семьями уделяется теперь гораздо меньше внимания, и обычно каждая семья приобретает буцудан после первой же смерти в семьях своих близких родственников.

Благодать, которую предки даруют своим потомкам, есть, собст­венно, сама жизнь и средство защиты непрерывного развития семейного рода. Жизнь драгоценна, и каждый человек в долгу перед своими родителями и предками за предоставленный ему дар жизни. Члены семьи молят своих предков, чтобы те ниспослали им потомство, здоровье и благополучие. В Японии, как и в других странах, семья представляет собой основную социальную единицу, служащую для воспроизводства населения и передачи накопленно­го опыта последующим поколениям. Характерной чертой японской семьи, отличающей ее, к примеру, от американской, является то, что она состоит не только из живущих людей, но также из уже умерших предков и еще не рожденных в будущем потомков. В Японии семья представляет собой религиозный институт в собст­венном смысле слова, с предками в качестве объекта поклонения и главой семьи в качестве того, кто этим поклонением заведует. Мир предков определяется своим взаимодействием с потомками, кото­рые относятся к ним с искренним благочестием, в ответ на что предки даруют потомкам жизнь и  благодать.

 

Посредничество   святых

к четвертому типу объектов поклонения и соответственно четвертому набору принципов японского религиозного мировоззрения относится посредничество святых в передаче божественной святости и могуще­ства простым людям. Свои праведники, или святые, есть в большин­стве религий мира, но святые в религиозной жизни Японии имеют особое значение, поскольку святы не потому, что обладают наиболь­шей набожностью и этим отличаются от остальных, — святой человек в Японии является передаточным звеном в распространении божест­венного могущества и сам может стать объектом религиозного покло­нения. Мы уже видели на примере ками, будд и предков, что «божества» японского религиозного наследия не так уж далеко отстоят от жизни простых людей, равным образом люди легко пересекают границу между областями обыденного и сакрального. Слово «святой» является общим термином для обозначения людей особого рода, которые при жизни (или после смерти) стали объектами поклонения или распространителями божественного могущества среди простых людей. Основными представителями святых в Японии являются сле­дующие   три   категории   людей:   1)   основатели   главных   буддийских движений, причем некоторые из них сами считаются источниками буддийского могущества; 2) основатели «новых религий», появивших­ся в Японии за последние полтора столетия, многие из которых также считаются «живыми ками»; 3) шаманы, существующие в рамках народ­ной обрядовой практики и являющиеся медиумами между этим миром и миром потусторонним, между живыми и мертвыми. Рас­смотрим эти три категории святых.

Основатели каких-либо нововведений являются важными фигурами в любом обществе или религии, поскольку они не только выдвигают новые идеи и внедряют их в жизнь общества, но также представляют собой модель того, чему призывают следовать. В японском обществе основателям движений (даже, например, движений в области искусства) оказывается большое внимание. Мы будем говорить здесь об основателях буддийских школ, поскольку они являются хорошим примером святых, впервые появившихся еще в древние времена и до сих пор сохраняющих свое значение. Влияние основателей буддийских движений отчасти проистекает из того факта, что они сосредоточивают в себе могущество буддийской религии для нужд других, делая его доступным большому количеству простых людей. В Японии это означает также, что простые верующие надеются найти это могущество, обратив свою веру на основателя, и приобрести его, поклоняясь основателю как божеству.

Мы уже упоминали о двух буддийских основателях — Нитирэне и Кобо Дайси — как о подателях буддийского могущества. Нитирэн был личностью, обладавшей большой внутренней силой; он настаивал на абсолютной истинности «Сутры Лотоса» и необходимости абсолютной веры в этот текст как в качестве средства для личного спасения, так и приобретения блага для государства. В целях более широкого распростра­нения своего учения он объявил себя новым воплощением прежнего Будды. Иными словами, Нитирэн внушал своим последователям, что он был рожден в облике буддийского божества. Это позволяло ему выступать в качестве непререкаемого авторитета по вопросам абсолютной истины, неудивительно, что поклонники Нитирэна продолжают почитать его как божество вплоть до сегодняшнего дня. Некоторые из них даже поклоня­ются выведенной кистью Нитирэна надписи, изображающей название «Сутры Дотоса», которая хранится в главном храме школы Нитирэн.

Как нам уже известно, Кобо Дайси был основателем эзотериче­ской буддийской школы Сингон, а также популярной фигурой народ­ных легенд. Этот основатель тоже имеет своих поклонников, объеди­няющихся в многочисленные неформальные ассоциации и клубы. В самом имени Кобо Дайси слово «дайси» является почетным званием, буквально означающим «великий учитель», или «святой». Несколько духовных лидеров японского буддизма удостоились звания «дайси», однако термин «дайсико», или «общество великого учителя», приме­няется в Японии только по отношению к группам людей, собираю­щимся ежемесячно для совместного поклонения Кобо Дайси. Народ­ное сознание приписывает ему честь изобретения японского письма, так что олицетворяемое им могущество носит не только религиозный, но и культурный характер.

Кто-то из ученых назвал тенденцию поклоняться могуществу отдельных людей «позицией абсолютной преданности особому человеку». Он привел в качестве примера преданность Синрана (1173—1262) своему учителю Хонэну, основателю буддийской школы «Чистая Земля», проповедовавше­му важность многократного повторения нембуцу (словесной формулы-просьбы защиты у Амида). Синран писал: «Я не знаю, действительно ли нембуцу является средством достижения Чистой Земли, или же это — прямая дорога в ад. Но даже и в том случае, если святой Хонэн обманул меня, рассчитывая, что при помощи нембуцу я попаду в ад, я все равно буду выполнять все, что он велит, и не пожалею об этом»⁴. Здесь мы видим, что в религиозной жизни Японии большее значение придается вере в личность человека, а не в проповедуемое им учение. Подобные выражения «абсолютной преданности» относят­ся не только к основателям буддийских движений, но их пример является достаточно показательным.

К более молодой категории святых относятся основатели «новых религий», возникших в Японии за последние полтора столетия Многие из них были женщинами, обладавшими необычайной духовной силой и мистическим опытом, которые, став основателями новых религиозных движений, одновременно превратились в объект поклонения для своих последователей. Одна из них, по имени Мики Накаяма (1798—1887), ставшая основательницей нового религиозного течения под названием Тэнрикё, впервые обрела мистический опыт во время проведения рели­гиозной церемонии, предназначавшейся для излечения ее больного сына. Подобная временная «охваченность» человека божеством не представляла собой ничего экстраординарного. Однако в этом случае необычным было то, что божество отказалось покинуть тело Мики Накаяма, настаивая, чтобы она принесла людям весть о необходимости отказа от материальных устремлений и себялюбия ради ведения подлинно религиозной жизни. Судьба этой основательницы представляет собой пример икигами, или «живой ками», — человека, который в одно и то же время содержит в себе ками и сам является ками.

Если человек становится ками, то это означает, что все, что с ним связано, тоже становится ками, или священным, как это и было в случае с Мики Накаяма. Ее жизнь и деяния стали моделью для приверженцев основанной ею религии. Ее записи стали священными текстами. Ее песни превратились в гимны. Из ее жестов сложился обряд богослужения. До сегодняшнего дня в Японии существуют поклонники как учения Тэнрикё и его ритуальной практики, так и самой Мики Накаяма Еще одна интересная черта религии Тэнрикё, общая и для ряда других «новых религий», и некоторых буддийских школ, заключается в том, что сакральный характер ее основательницы был унаследован се потомка­ми. После смерти Мики Накаяма во главе Тэнрикё встали ее наслед­ники по мужской линии, каждый из них носил звание симбасира, которое обычно переводится как «патриарх», но буквально означает «священный (ками) столп». Даже если «новую религию» основывала женщина, преемниками обычно становились ее потомки по мужской линии.

Это только один из множества интересных примеров святых, особенно «живых ками», среди основателей «новых религий». Мики Накаяма является одной из представительниц большой плеяды осно­вателей новых религиозных течений. Среди них было много женщин, но встречались и мужчины. Одни из них приобрели статус ками благодаря божественному озарению, как это случилось с Мики Накая­ма; другие получили особое откровение от божества, но были и такие, кто в качестве средства для приобретения могущества прибегал к суровой религиозной дисциплине. Однако какими бы путями ни шел основатель к приобретению святости и могущества, их последователи обычно считали их достойными поклонения и видели в них канал, через который можно было получить божественную благодать и приобщиться к божественному могуществу.

Список святых не исчерпывается основателями крупных религиозных движений. Еще одной важной категорией японских святых являются шаманы, или медиумы, живущие среди простых людей и обслуживающие религиозные потребности отдельных индивидуумов, независимо от их принадлежности к организованным религиям. Существует множество местных вариантов таких медиумов, каждый из которых имеет свое собственное японское название. Сам термин «шаман» введен этнологами для обозначения человека, наделенного особыми духовными силами, например, способностью впадать в состояние транса и становиться посред­ником между этим и потусторонним миром.

Одну из важных шаманских традиций Северной Японии представляют слепые женщины, прошедшие специальное обучение и обладающие спо­собностью общаться с духами мертвых. Такая женщина-шаман живет в обычном доме (часто вместе с другими членами семьи) и привлекает людей тем, что ее языком мертвые могут общаться с каждым, кто прибегает к ее услугам. Обычно люди приходят к такой женщине с конкретными просьбами, например чтобы задать вопрос, какое именно приношение следует совершить тому или иному покойному родственнику. Женщине-шаману вручается плата и передается прось­ба, после чего она начинает выполнять обряд, необходимый для вхождения в контакт с умершим. Она совершает приношения на небольшом алтаре, установленном прямо в доме, и произносит не­сложные заклинания, выученные ею во время обучения. Кульминаци­онный момент всей церемонии наступает, когда она впадает в особое, близкое к трансу состояние, во время которого умерший родственник способен говорить ее устами и отвечать на простые вопросы. После краткого сеанса общения с покойным транс подходит к концу и умерший нуждается в совершении «отсылающих» обрядов.

Слепые женщины, принадлежащие к традиции шаманов, проходят период очень сурового обучения. Молодая женщина однажды может услышать «зов» определенного божества, указывающий на то, что ей следует стать шаманом. После этого она должна отыскать более старшую женщину-шамана, которая примет ее к себе в обучение, а затем пройти у нее многолетнюю практику. За это время она изучает порядок ритуалов и заговоров, а также технику вхождения в транс и общения с мертвыми. После этого обычно ей предстоит пройти тяжелый обряд посвящения, символизирующий бракосочетание с избравшим ее божеством. Этот обряд подтверждает ее право стать шаманом и завести свой собственный алтарь для переговоров с мертвыми.

Кратко упомянув слепых женщин-шаманов, мы ограничились всего лишь одним примером из значительного числа представителей шаманской традиции в рамках религиозной жизни, среди которых имеется много других различных видов святых людей, распространяющих божественную святость и могущество. Этот пример был выбран нами потому, что в нем речь идет о святых, которые остались на положении посредников при передаче могущества от божеств к людям, но сами не превратились в объект поклонения. Общения с потусторонним миром добиваются только те люди, у которых имеются особые проблемы или специальные вопросы к умершим, остальным оно ни к чему. Стать медиумом для связи между двумя сторонами реальности может лишь тот, кто „пройдет специальное обучение и приобретет особые силы, необходимые для такого общения, и японцы традиционно отводят эту роль слепым женщинам. Сегодня этот тип шаманов встречается все реже, однако параллельно с ним существуют несколько других видов шаманов, обладающих похожими способностями.

Основной принцип, на котором держатся представления о святых в религиозной жизни Японии, заключается в том, что святость и божест­венное могущество не пребывают всецело за пределами этого мира, но часто располагаются в живущих в этом мире людях (или в тех людях, которые жили прежде). Некоторые индивидуумы, такие, как Нитирэн, имеют, по-видимому, особый талант к овладению религиозным могуще­ством и обладают несгибаемой волей для достижения своих целей. Другие, наподобие Мики Накаяма, возможно, отчасти обязаны своим статусом ками простому случаю. Отдельные основатели «новых религий» прибегают для приобретения святости к суровой религиозной дисциплине, а шаманы могут тратить по многу лет на подготовку к обряду посвящения. Каким бы образом, однако, ни приобретались эти силы, общее правило гласит, что простые люди, таким могуществом не обладающие, могут воспользо­ваться им, приняв в качестве модели образ жизни святого: имитируя его практику религиозного поклонения (занимаясь, например, повторением нембуцу), поклоняясь самому святому или обращаясь к нему с просьбами(в молитвах или связываясь с ним напрямую через посредство шама­нов).

Ками, будды, предки и святые представляют собой комплекс взаимо­действующих объектов поклонения, или принципов религиозного мыш­ления, вокруг которых организуется религиозная жизнь Японии. В качестве группы взаимодействующих источников святости, могущества, благодати и посреднических усилий, они формируют представление рядо­вого японца о том, что в этом мире является «реальным», или что составляет основу жизни и суть универсума. Подчиняя свое собствен­ное поведение этой идеальной картине реального и значимого, чело­век проживает одухотворенную, наполненную добрыми воздаяниями жизнь. Разумеется, как и в любой другой живой системе, между этими четырьмя типами объектов поклонения возникают неизбежные тре­ния. Тем не менее в основном им удается гармонично сочетаться друг с другом для формирования и сохранения внутренней структуры японского религиозного наследия (рис. 2).

 

 

Рис. 2. Вселенная, или Космос, в японских религиях

 

Для ведения полноценной религиозной жизни человеку недостаточ­но веры только в один из вышеназванных объектов поклонения, он должен целиком положиться на все четыре.

47 Мир сакрального

47 Мир сакрального

48 Структура японского религиозного наследия