РЕЛИГИОЗНЫЕ ТРАДИЦИИ МИРА. Том 2: Учебные материалы

РЕЛИГИОЗНЫЕ ТРАДИЦИИ МИРА. Том 2

Глава: 37 Буддизм как единая система верований и практик

МЫ видели, как буддизм развивался, начиная с жизни и учения Сиддхартхи Гаутамы, пока не превратился в религию, исповедуемую по всему миру. А теперь посмотрим на эту религию как на полностью развившуюся систему, существующую в условиях современного мира. Как и в историческом обзоре, в центре нашего внимания будет азиатский буддизм — как тхеравадинского, так и махаянского толка. Что касается Махаяны, то мы особо рассмотрим две школы японского буддизма: Дзэн и «Чистую Землю».

«Дхаммы обусловлены разумом, их лучшая часть — разум, из разума они сотворены. Если кто-нибудь говорит или делает с нечистым разумом, то за ним следует несчастье, как колесо за следом ведущего.

Дхаммы обусловлены разумом, их лучшая часть — разум, из разума они сотворены. Если кто-нибудь говорит или делает с чистым разумом, то за ним следует счастье, как неотступная тень»¹⁵.

Дхаммы (дхармы), т.е. элементы нашего бытия, обусловлены разумом. То, что мы собой представляем, — это результат наших собственных мыслей: так формулируется закон кармы. Буддизм описывает мир в терминах кармы. Карма проявляется как многообразие жизненных форм, каждая со своими особыми качествами и возможностями, каждая — в подобающей ей сфере или среде, соответствующей накопленным заслугам. Карма вызывает страдание; она же порождает относительное счастье; она приводит также к высшему счастью — к освобождению от страдания, к нирване.

Источники формирования хорошей кармы, ведущей к мирскому благополучию, благоприятному перерождению и нирване, — это Будда, Дхарма и Сангха. Эти Три Сокровища даруют могущество тем, кто достигает их в своей жизни, проводимой в самодисциплине, кто почитает их, полагается на них и преклоняется перед ними. Будда — это героический пример для тех, кто ищет личного могущества. Кроме того, он — хранилище заслуг для тех, кому необходимо положиться на могущество другого. Дхарма — это сила мудрости или просветления для тех, кто ее постигает. Это сила исцеления, покровительства и благословения для тех, кто ее призывает. Сангха — это средство просветления и достижения нирваны для тех, кто подчиняется ее дисциплине. Это хранилище благих заслуг для тех, кто почитает и материально поддерживает ее.

Тхеравадинские и махаянские толкования Трех Сокровищ, каждое на свой лад, подчеркивают оба главных положения жизни и учения Будды: личное могущество, обретаемое благодаря самодисциплине, и могущество других, к которому приобщаются через сочетание сострадания и поклонения. Милосердие, нравственная дисциплина, медитация и почитание — средства актуализации могущества Трех Сокровищ, т.е. накопления благих заслуг и приобщения к ним в формировании хорошей кармы, а также достижения мирского благополучия, просветления и нирваны. Эти средства и определяют ритуальный уклад индивидуальной, семейной и общинной жизни.

Мир, создаваемый кармой

в традиции БУДДИЗМА нет рассказа о первом или изначальном сотворении мира. Буддисты, как и индуисты, берут за образец смену фаз солнца и луны и вечно повторяющиеся природные циклы роста и увядания, полагая, что время и пространство не имеют ни начала, ни конца и непрерывно пульсируют в больших и меньших циклах. Материальная вселенная все время выходит из состояния непроявленности, достигает вершины своего развития, а затем снова приходит в упадок и возвращается к состоянию покоя — точно так, как луна появляется, растет, уменьшается и появляется снова. Конечно, продолжительность жизни проявленной вселенной, составляющая 432 млрд лет (маха-кальпа), несравненно больше, чем 28-дневный лунный цикл. В пределах грандиозного периода маха-кальпы вселенная пульсирует меньшими циклами — по 432 млн лет (калька), каждый из которых состоит из четырех «веков» (чатур-юга). Вселенная складывается из миллиарда мировых систем, каждая из которых состоит из земли с небесами над ней и преисподней под ней.

Признавая эти великие циклы времени и многочисленные периоды существования мира, учение Будды сосредоточивается на повторяющемся возобновлении жизненных форм (сансара), происходящем в нашей мировой системе под влиянием кармы. Карма, сила или энергия, производимая мыслями, словами и делами людей, порождает различные жизненные формы, населяющие нашу мировую систему, — их физические и умственные способности, пол, социальные условия. Существуют боги, обитающие на небесах; люди, демоны, голодные духи и животные, живущие на земле или подле нее; обитатели преисподней, живущие под землей. Карма бывает двух видов: благая («пунья», т.е. «достойная» карма) и скверная («папа», т.е. «дурная» карма). Благие заслуги приводят к наслаждению, неблагие — к страданию. Заслуги — и благие и неблагие — накапливаются за время человеческой жизни. Их последствия могут стать ощутимыми — если не в этой, то в следующей жизни. Люди, у которых запас благих заслуг к моменту смерти превышает запас заслуг не благих, рождаются вновь как боги или опять как люди. Те же, у кого неблагих заслуг оказалось больше, чем благих, перерождаются как демоны, голодные духи, животные или обитатели преисподней. Жизнь в форме бога доставляет величайшее наслаждение; в форме человека — наслаждение вперемешку со страданием; в форме демона, голодного духа, животного или обитателя преисподней — величайшее страдание. Поэтому желательно попасть на небеса или, по крайней мере, родиться снова как человек высокого положения и широких возможностей. Но даже существование на небесах кончается, когда запас благих заслуг оказывается исчерпан; тогда приходится снова вернуться к положению человека или, если от прежней человеческой жизни осталось значительное число неблагих заслуг — к более низкой форме существования, где придется испытать последствия этих неблагих заслуг. Поэтому высшая цель буддизма — это свобода от кармы и перерождений, свобода от страдания.

Источники благих заслуг, а благодаря им — и достижения небес и нирваны — это Три Сокровища, или Три Драгоценности: Будда, Дхарма и Сангха. Вера в Три Сокровища или упование на них — это основа практики буддизма. Она выражается произнесением формулы «тройного прибежища»:

Поклон Будде, Татхагате, Подлинно Просветленному!

Прибегаю к Будде-убежищу!

Прибегаю к Дхарме-убежищу!

Прибегаю к Сангхе-убежищу!

Полная вера в Будду, Дхарму и Сангху — это подтверждение того, что больше не придется испытать перерождения в более низкой, чем человеческая, форме. Содержание этого упования определяется в древней формуле:

«В этом мире, о Ананда, благородный ученик, преисполненный веры в Будду, думает так: «Вот Господь [Бхагаван], святой [архат], подлинно просветленный [саммасамбуддха], наделенный знанием и [праведным] поведением, счастливый, ведающий мир, высший, обуздывающий и укрощающий людей, наставник богов и людей, Бхагаван Будда.

Он (ученик) преисполнен веры в Дхарму, он думает так: «Бхагаваном хорошо преподана Дхарма, полезная в этом мире, непреходящая, радушно встречающая всех, ведущая ко [спасению]; ее нужно постичь мудрым, каждому в отдельности.

И он преисполнен веры в Сангху, он думает так: «Праведна Сангха учеников Бхагавана, справедлива... идет правым путем... верна... [в ней есть] люди, шествующие по четырем этапам [Благородного Восьмеричного Пути]... эта Сангха учеников Бхагавана достойна почестей, гостеприимства, даров и преклонения, она — несравненное поле благих заслуг для мира...»¹⁶

Выражение «искать убежища в Будде, Дхарме и Сангхе» имеет два уровня смысла. Оно означает следование примеру Будды через практику Дхармы: преподнося дары {дана), воспитывая нравственность (шила) и стремясь к мудрости (праджня) посредством медитации (самадхи). Кроме того, оно означает также полагание на могущество (на благие заслуги) Будды, Дхармы и Сангхи, которое актуализируется молитвами, приношениями и ритуальной декламацией. Три Сокровища — это источник достижения как нирваны, так и мирского благополучия.

Будда

БУДДА — это великий учитель и пример того, кто достиг нирваны, для всех вступивших на открытый им путь. В то же время благодаря своим благим деяниям, чистоте, мудрости и состраданию он является хранилищем могущества для тех, кто в нем нуждается.

Будда — это святой (ар-хат): он победил всякое вожделение, всякий гнев, всякую иллюзию, покончил со всяким чувственным желанием, со всякой жаждой личного существования и со всяким неведением. Он — Подлинно Просветленный: он обладает знанием своих прошлых жизней, знанием страданий других живых существ, знанием всего, что он только пожелает узнать.

«И вот человек сам понимает то, о чем ему никогда не доводилось слышать прежде, и потому достигает просветления и обретает власть над силами [природы]. Такой человек называется «Подлинно Просветленный» (саммасам-буддха)»¹⁷.

Благодаря своей святости и подлинному просветлению он — Бхагаван, Господь и Учитель всех живых существ, он обладает властью над всеми жизненными царствами и может избавить любое живое существо от страдания. Он

«...обильно наделен мудростью и добротой, он счастлив, он обладает знанием о мирах, он — непревзойденный проводник для смертных, желающих проводника, учитель богов и людей. Он, ни у кого не учась, полностью знает и видит, словно воочию, эту вселенную — включая расположенные наверху миры богов, и Map [владык смерти], и расположенный внизу мир шраманов и брахманов, его владык и его народы — и, познав это, он передает свое знание другим»¹⁸.

Он — Татхагата, «Так пришедший» или «Так ушедший». Он пришел и ушел по пути Будды: пришел, накопив великое множество благих заслуг на протяжении многих жизней, и ушел за пределы физических и духовных характеристик, определяющих и ограничивающих жизнь других существ.

«В этом мире с его богами, Марами и Брахмами, среди живых существ, с отшельниками и брахманами, богами и людьми Татхагата — неодолимый победитель, высший прозорливец, владеющий собой. Потому он и называется Татхагатой».

Татхагата наделен десятью силами, благодаря которым он постигает все причины и следствия, природу и судьбу всех живых существ. Некий брахман, увидев отпечаток ступни Будды с метками в виде колеса с тысячью спиц, воскликнул: «И впрямь, как удивительно и чудесно: быть не может, что это следы человека!» Подойдя к Будде, он спросил: «Кто ты: бог, ангел, демон или человек?» Будда ответил, что он ни то, ни другое, ни третье, ни четвертое — он Будда. Все характеристики, по которым он мог бы быть богом, ангелом, демоном или человеком, были им уничтожены.

«Как... лотос, хотя он был рожден в воде и вырос в воде, достигая поверхности, остается на ней, не затрагиваемый водой — именно так, о брахман, я, рожденный в этом мире, выросший в этом мире, победивший этот мир, пребываю, не затронутый миром. Прими как должное, что я — Будда...»²⁰

Великие события

История Будды в том виде, как ее стали излагать со II в. до н.э., — это история героической победы, сострадательного служения и проявления грандиозного могущества.

Изображая Будду как пример высшего самообладания и самопознания, в величии и могуществе совершенного существа, эта история вдохновляет верующих в него на милосердные деяния и нравственное поведение и служит образцом для монашеской жизни. Будда предстает чудесным существом, совершенно уверенным в своих силах, обладающим полной властью не только над собой, но и над физическим окружением и над всеми богами, духами и силами, которых чтили и боялись люди в те времена. Великие события, изложенные в этой истории, — рождение Гаутамы в Лумбини, отречение от мира в возрасте двадцати девяти лет, просветление в Бодх Гайе шестью годами позже, первая проповедь в Оленьем парке в окрестностях Бенареса — «первый поворот колеса Дхармы» — и смерть в Кушинаре в возрасте восьмидесяти лет — были окончательным следствием долгой борьбы, продлившейся более пяти сотен жизней.

Путь Будды к просветлению начался «тысячу обширных циклов и четыре бесконечности тому назад», когда Сумедха, богатый и ученый брахман, встретил будду по имени Дипанкара (одного из более чем двадцати будд прежних времен, упоминаемых в «Трипитаке»).

Сумедха, не удовлетворенный жизнью и пораженный безмятежностью Дипанкары, дал обет приложить все усилия, чтобы самому стать буддой. Поэтому его стали называть бодхисаттвой, т.е. «существом, стремящимся к просветлению».

Когда Сумедха умер, сила его деяний и его обет стремиться к просветлению вызвали его рождение в новой форме — с телом и сознанием, соответствующими этим накопленным жизненным энергиям. Сначала в этой форме, а затем рождаясь снова и снова сотни раз, то в человеческом, то в нечеловеческом обличье, бодхисаттва стремился к десяти совершенствам: в нравственности, отречении, отваге, терпении, правдивости, решительности, самообладании, доброжелательности, мудрости и милосердии. Так, в образе кролика он выказал высшее милосердие, добровольно взойдя на костер, чтобы накормить голодного брахмана:

«Нищий попросил о пище —

Сам себя я в пищу отдал.

В подаянье нет мне равных,

Я достиг в нем совершенства»²¹.

В облике громадного слона он был поражен в пупок отравленной стрелой охотника, но не проявил никакой вражды к своему убийце. Более того, медленно умирая, он милостиво помогал охотнику выламывать собственные клыки. Наконец, родившись царевичем Вессантарой (это было в предпоследнюю жизнь бодхисаттвы), он выказал высшее совершенство в милосердии, отдав не только все свое состояние, но и любимую жену и детей.

Знаменательное зачатие и рождение

По смерти царевича Вессантары бодхисаттва родился среди богов, где он размышлял об обстоятельствах своего приближающегося последнего рождения. В это же время на земле, в столице народа шакьев, городе Капилавасту, царица Махамайя⁷⁵* увидела во сне, как ее перенесли в золотой чертог на серебряном холме где-то в Гималаях. Там, возлежа на ложе, окруженная несколькими небесными прислужницами, она почувствовала приближение громадного белого слона. Слон, несущий в хоботе лотос, громко трубя, трижды обошел вокруг ложа и вошел в ее бок⁷⁶*. Так был зачат Гаутама, и весь космос откликнулся:

«И вот, в тот же миг, как будущий Будда был зачат в лоне его матери, все десять тысяч миров внезапно содрогнулись, всколыхнулись, затрепетали... Неизмеримый свет залил десять тысяч миров; к слепым вернулось зрение, к глухим — слух, к немым — дар речи... в неурочное время выпал дождь... Воды в могучем океане стали сладкими...»²²

Когда царица проснулась и поведала свой сон царю Шуддходане⁷⁷* и мудрецам его двора, мудрецы сообщили ей, что она понесет сына, который станет либо властелином мира, либо Буддой.

Когда срок беременности подходил к концу, царица Махамайя отправилась в дом своих родителей, чтобы там дать жизнь ребенку. Но родовые схватки застали ее на дороге, неподалеку от деревни Лумбини. Удалившись в рощу деревьев шала, расцветших в неурочное время, она родила ребенка стоя, держась за ветку дерева. Ребенок появился на свет из ее бока, чистый и сияющий, и упал в сетку, которую держали несколько божеств. Выпрыгнув из сетки, полностью сформировавшийся ребенок ступил на землю и, сделав семь шагов, воскликнул: «Я — величайший из всех живых существ. Это мое последнее рождение!»

Царевич Гаутама был рожден в полнолуние, в месяц вайшакха (апрель—май). (Его отречение от мира, пробуждение и смерть произойдут в тот же самый день года.) На его теле было тридцать два признака величия, в числе которых были небольшие участки золотой кожи с волоском в каждой поре, столь гладкие, что пыль не прилипала к ним, а также перепонки между пальцами на руках и ногах и изображения колес с тысячью спицами на подошвах. Асита, странствующий аскет, заплакал, увидев дитя, поскольку он понял, что этот мальчик обретет просветление и будет учить других, но лишь после его (Аситы) смерти. Царица Махамайя умерла через семь дней после рождения Гаутамы и возродилась на одном из небес богов.

Как-то раз, когда Гаутама был еще младенцем, его оставили сидеть под большим деревом во время праздника начала пахоты. Там мальчик вошел в медитацию и испытал четыре последовательные ступени транса. Об этом случае он вспомнит впоследствии, когда будет так же сидеть под деревом в ночь своего окончательного просветления.

Великое отречение от мира

Юный Гаутама выказал мастерство во всех боевых искусствах и подавал большие надежды на то, что станет великим правителем. В шестнадцать лет он женился на Яшодхаре. Однако, несмотря на то что царевич был окружен прекрасными служанками и наслаждался всеми радостями жизни, он не был счастлив. Согласно биографиям, в возрасте двадцати девяти лет, проезжая возле отцовского дворца, Гаутама увидел людей, страдающих от болезни и старости; затем ему встретилась похоронная процессия. Услышав от своего возницы о том, что болезнь, старость и смерть поджидают каждого из людей, он погрузился в уныние и вернулся в свою комнату, чтобы предаться размышлениям. Увидев же безмятежного странствующего монаха, он дал обет отречься от своего царственного положения и начать бездомную жизнь в поисках средства от старости и смерти. Незадолго до его отречения Яшодхара родила ему сына по имени Рахула (букв. «путы», «оковы»).

Однажды поздно ночью, сидя в окружении утомленных тел танцовщиц и слуг, которые с закипающей во рту слюной вповалку спали на полу, Гаутама испытал непреодолимое отвращение. Поцеловав спящих жену и сына, он взял с собой коня и любимого слугу и отправился к городским воротам. Великое отречение началось! Ворота города были крепко заперты, но духи, радующиеся отречению Гаутамы «во благо богов и людей», легко отворили их. Выйдя из города, он остановился подле реки, обрезал мечом волосы, сменил свое одеяние царевича на простую одежду бродячего охотника и отпустил коня и слугу.

Гаутама присоединился к шраманам (странствующим монахам), населявшим леса Кошалы и Магадхи. Под руководством двух знаменитых наставников-шраманов он занимался йогой, но не обрел глубокого удовлетворения. Затем он провел несколько лет с пятью товарищами, предаваясь суровой аскезе и пытаясь строжайшим постом уморить свое тело до полной покорности. Достигнув края смерти и скорее лишь обострив страдание, а не победив его, Гаутама снова отправился странствовать в одиночку, поселившись, наконец, в роще неподалеку от Гайи.

Сев под высокую смоковницу, испуская сияние, золотым нимбом окружавшее его тело, он впервые после прекращения поста принял твердую пищу. Молодая женщина по имени Суджата, которая верила, что ей была ниспослана благодать в виде доброго мужа и сына после того, как она помолилась под этим величественным деревом, пришла сюда, чтобы совершить приношение еды дереву. Она преподнесла еду Гаутаме, полагая, что он — дух дерева. Гаутама принял еду; он искупался в реке, поел и бросил горшок с водой в воды реки. Тот поплыл вниз по течению: знак того, что нынче Гаутаме суждено стать Буддой. С наступлением ночи, ночи полнолуния месяца вайшакха (апрель—май), в ту же ночь, когда он был рожден, Гаутама сел под деревом, обратясь лицом к востоку, твердо решив не подниматься до тех пор, покуда не достигнет подлинного прозрения.

«Пусть моя кожа, мои жилы и кости высохнут — тем лучше! И пусть вся моя плоть, вся кровь в моем теле высохнет! Но никогда я не поднимусь с этого места, пока не обрету высшую и абсолютную мудрость!»²³

Затем явился Мара, повелитель Смерти, с полчищами своих демонов, воплощающих все желания и эгоистические удовольствия человеческой жизни. Восклицая: «Царевич Гаутама хочет выйти из-под моей власти, но я никогда не допущу этого!», Мара выстроил свое войско для битвы.

«Войско Мары растянулось на двенадцать йоджан⁷⁸* перед ним, на двенадцать йоджан справа и слева от него, а с тыла от него — до самых пределов мира, высотой же оно было в девять йоджан. И когда это войско издало крик, то земля содрогнулась, а звук распространился на расстояние в тысячу йоджан. А у Мары, севшего на своего слона, который был ста пятидесяти йоджан в высоту и носил имя «Опоясанный горами», выросла тысяча рук, которыми он схватил всевозможные виды оружия»²⁴.

Мара искушал Гаутаму прекрасными женщинами, богатством и властью. Не сумев отвлечь его от сосредоточенного созерцания, Мара обрушил на него жестокие бури — страшный ливень, град из раскаленных камней, тучи насекомых и ураганный ветер. Наконец, отчаявшись, Мара подверг испытанию совершенство Гаутамы: он с издевкой заметил, что вокруг нет ни души и поэтому никто не станет свидетелем достижений царевича. Гаутама сделал легкое движение пальцами правой руки, показал на землю и молча призвал ее саму в свидетели своего совершенства. Мать-Земля воскликнула: «Я свидетельствую!» — и Мара со своим войском тут же исчез. Весь космос, населенный нечеловеческими существами — богами, людьми, змеями, птицами и т.д., — возгласил победу:

«Преславный Будда одержал победу!

Злокозненный убийца побежден!»²⁵

Первый поворот колеса Дхармы

Семь недель оставался Будда поблизости от величественного дерева, радуясь обретенному прозрению и размышляя над тем, стоит ли пытаться научить других тому, что он сам открыл.

«Сколько мук и усилий я положил на это —

Пусть же мое прозренье остается при мне:

Людям, обуреваемым злобой и вожделеньем,

Это мое Ученье вряд ли дано понять.

Это Ученье, острое, идущее против теченья,

Тонкое и глубокое — трудно его постичь.

Им его не постигнуть, воспламененным страстью,

Мечущимся бесцельно под пеленою мглы»²⁶.

Увидев, что Будда «склонен оставаться в покое», сам Брахма, глава богов брахманистского пантеона, спустился на землю, чтобы убедить Будду отправиться на проповедь:

«О почтенный, пусть Бхагаван проповедует Учение! Пусть Счастливый проповедует Учение! Есть существа, чье духовное око замутнено лишь одной пылинкой; но, если они не услышат слова Учения, им не достичь спасения. Они поймут Учение! Прежде среди жителей Магадхи Учение было нечистым, выдуманным загрязненными людьми. Но открой же им сейчас врата бессмертия; пусть они услышат Учение, постигнутое Безупречным! Как человек, стоящий на вершине горы, видит всех людей вокруг, так и ты, о мудрый, поднимись во дворец, сложенный из Учения, о всевидящий! Взгляни вниз, о беспечальный, на объятых печалью, одолеваемых смертью и распадом. Восстань, о герой, о Победоносный! Иди по миру, как вожак каравана, свободный от долга! Пусть Бхагаван проповедует Учение: найдутся люди, которые смогут его постичь!»²⁷

Подвигнутый мольбами Брахмы, Будда решил отправиться в Бенарес. Поначалу он намеревался привести к просветлению своих прежних наставников, но боги поведали ему, что они уже умерли. Тогда своим «божественным, ясным зрением» он увидел своих прежних товарищей по аскезе, обитающих в Оленьем парке неподалеку от Бенареса. Он решил, что они должны первыми выслушать его учение, и поэтому пошел

в Бенарес. Там его бывшие товарищи встретили его с великими почестями, и он произнес свою первую проповедь, названную «Первым поворотом колеса Дхармы» (Дхарма-чакра-правартана). В ней он излагал учение о Срединном Пути, состоящее из Четырех Благородных Истин (Чатвари-Арья-Сатьяни):

1. Существует страдание — такова первая Благородная Истина.

2. Существует причина страдания — такова вторая Благородная Истина.

3. Существует прекращение страдания — такова третья Благородная Истина.

4. Существует путь, ведущий к прекращению страдания, — такова четвертая Благородная Истина.

Один за другим его товарищи, «постигая Дхарму... разгоняя все сомнения... достигая полного знания», просили Будду принять их в ученики. В скором времени все они достигли состояния архата — человека, лишенного привязанности к миру.

Подвиги служения

Много сверхъестественных деяний приписывается Будде. Он изгнал из города злых духов, причиняющих болезни; он проповедовал, ступая по небу. Он в один миг усмирил бешеного слона; он одолел величайших колдунов своего времени. Одним из самых впечатляющих событий его служения было следующее: Будда вознесся на небеса, чтобы проповедовать Дхарму своей матери, обитавшей среди богов. Через три месяца он победоносно спустился на землю по драгоценной лестнице в сопровождении Брахмы и Индры, богов брахманистского пантеона. Согласно буддийской традиции, когда Будда шел в деревню за подаянием,

«...легкий ветерок расчищал перед ним землю; облака роняли капли воды, чтобы сбить пыль на его пути, а затем образовывали над ним полог; другие ветры приносили цветы и рассеивали их у него на пути; кочки становились плоскими, а выбоины сравнивались с землей; куда бы он ни поставил ногу, везде земля была ровной и приятной для ходьбы — или же цветы лотоса принимали его шаги. Прежде чем он ступал правой ногой в городские ворота, шесть разноцветных лучей, исходящих из его тела, скользили туда и сюда по дворцам и башням и полностью окрашивали их в золотой блеск или в другие живописные цвета. Слоны, лошади, птицы и другие твари издавали мелодичные звуки; то же было и с барабанами, флейтами и другими музыкальными инструментами, а также с украшениями, которые носили люди»²⁸.

Высокая болезнь

В последний год своей жизни, путешествуя к северу от Раджагрихи, Будда заболел дизентерией. Немного спустя его состояние ухудшилось из-за того, что он поел вяленой свинины, преподнесенной ему кузнецом по имени Чунда. Он удалился в рощу неподалеку от деревни Кушинара. Там, лежа на боку, он дал последние наставления Ананде о правилах монашеской жизни, утвердил посвящение своего последнего ученика и принял людей из племени малла, живших в Кушинаре и пришедших воздать ему почести. Пока он лежал, умирая, цветы падали с неба и звучала божественная музыка. Вся окрестность была заполнена богами — на двенадцать йоджан вокруг рощи «не было ни одного места, площадью даже с кончик волоса, которое не было бы занято могучими духами». Наконец он последовательно прошел несколько ступеней глубокого сосредоточения, каждый раз возвращаясь к обычному состоянию и погружаясь все глубже, и испустил дух. Его последние слова были: «Все состоящее из частей (самскары) подвержено разрушению. Трудитесь прилежно над своим спасением!»

«Когда Бхагаван умер, в тот самый миг, когда он ушел из жизни, произошел мощный подземный толчок, грозный, внушающий благоговейный страх, и разразились громы небесные»²⁹.

Вожди местных племен приготовили тело к кремации. Они не могли ни сдвинуть его с места, ни положить на костер, не ознакомившись предварительно с волей духов. Когда кремация была завершена, поток воды с неба залил огонь. После некоторых споров останки были разделены между восемью группами присутствующих; каждая из них, вернувшись в родные места, погребла их в могильных курганах (ступах).

Великие события биографии Будды хорошо известны каждому верующему-буддисту. Прежние жизни Будды, особенно его воплощение в облике царевича Вессантары (санскр.: Вишвантара), буддисты вспоминают, когда совершают милосердные деяния. Его рождение, просветление и смерть отмечаются как события, насыщенные великой силой, на праздниках, во время паломничеств в Лумбини и Бодх Гайю и при строительстве ступ. Великое Отречение входит в обряд посвящения в монашеский орден. Различные жизненные неудачи обычно относятся на счет нападок Мары, и их встречают мужественно, зная, что Будда одолел Мару. В буддизме Тхеравады случай с Матерью-Землей, засвидетельствовавшей благие заслуги Будды, упоминается при каждом акте передачи заслуг или приобщения к ним.

История Будды в целом конкретно иллюстрирует включение богов и духов в мировоззрение буддизма и подчинение этих сил силе Будды. Боги чтут Будду и служат ему, а его сила одолевает духов. Этими эпизодами вдохновляются многие обряды повседневной жизни.

Два взгляда на Будду

Историю о великих событиях жизни Будды признают обе «колесницы» буддизма .— и Тхеравада и Махаяна. Однако, исходя из этой общей основы, они разрабатывают два различных взгляда на Будду. Буддизм Тхеравады утверждает, что Будда — это уникальное существо, жившее в нашу эру (неопределенную по протяженности). Он стоит в линии будд — просветленных былых времен (например, Дипанкара), каждый из которых принес Дхарму. Он достиг такого состояния, которого в нашу эру не достигнет никто. Он пришел и ушел, оставив Дхарму как путеводитель, по которому другие могут достичь состояния архата, т.е. уничтожить страдания, но не стать Буддой. Этот взгляд иллюстрируется несколькими замечаниями, приписываемыми Будде, сделавшему их сразу после великого просветления. По дороге в Бенарес Гаутама встретил аскета по имени Упака, который, отметив безмятежность Будды, чистоту и сияние, исходившие от него, спросил, кто был его учителем и какому вероучению он следовал. Будда ответил:

«Я победил всех врагов; я всеведущ; я ничем не запятнан; я оставил все и обрел освобождение разрушением желания. Я обрел знание сам — кого же мне назвать своим наставником? У меня нет учителя; нет равного мне; в мире богов и людей нет существа, подобного мне. Я святой (архат) в этом мире, я высочайший учитель, я один Подлинно Просветленный (саммасамбуддха); я обрел покой и достиг нирваны. Чтобы основать царство истины (Дхармы), я иду в город Каши (Бенарес)»³⁰.

Будда предсказывает приход Майтрейи, Будды грядущего века, обитающего ныне на небе Тушита (царство богов, расположенное прямо над царством людей), дожидаясь срока своего рождения в мире людей. Буддисты Тхеравады иногда взывают к могуществу Майтрейи, как и к могуществу Гаутамы. Майтрейя, конечно, «живет» в мировой системе, и можно обращать молитвы прямо к нему; но, несмотря на это, он обитает в ином царстве, он слишком далеко, и его могущество не связано сколько-нибудь ощутимо с повседневными заботами людей.. Гаутама пришел и ушел, но его могущество близко, оно вполне достижимо, и его легко призвать на помощь в мирских делах. Он обитает в Дхарме, посредниками которой являются монахи, а также в ступах, в деревьях бодхи и в изображениях, которые еще «горячи» в силу их связи с Буддой или с его останками.

В Тхераваде понятие бодхисаттвы («существа, [предназначенного] к Просветлению») не является центральным по отношению к учению о состоянии Будды. Оно употребляется, когда речь идет о множестве жизней, в течение которых Гаутама стремился стать Буддой. В этом обозначении нет особого упора на борьбу во имя других, и оно не применяется ни к кому, кроме Будды Гаутамы, прежних будд и Майтрейи, грядущего Будды. Оно не используется по отношению к ученикам Будды. Для Тхеравады важно, что Будда провозгласил Дхарму для мира, но это не главная цель его борьбы как бодхисаттвы. Для монаха-тхеравадина могущество Будды, которым он делится с другими, занимает второстепенное место в сравнении с его борьбой за достижение нирваны.

Взгляд на Будду в Махаяне существенно иной, чем в Тхераваде. В Махаяне понятие бодхисаттвы занимает центральное место и обозначает (как это иллюстрируется прошлыми жизнями Будды) существо, стремящееся к просветлению не ради себя, но ради других. Оно обозначает также существо, достигшее просветления, но отказывающееся от нирваны, чтобы спасти других от страдания. На протяжении всех бесчисленных эпох, предшествовавших своему просветлению (достижению состояния Будды) и впоследствии, уже как Будда, он всегда был прежде всего «существом для других». Он не приходил и не уходил: он существует вечно, излучая благие заслуги (праведность и истину) по всему космосу.

В «Сутре Лотоса Истинного Закона» (Сад-дхарма-пундарика-сутра), принадлежащей к традиции Махаяны, Будда открывает, что его трансцендентная природа неизменна: он «отец мира, саморожденный, исцелитель, защитник всех созданий», достигший просветления много мировых эпох тому назад, но из сострадания к своим детям снова и снова принимающий различные формы, чтобы наставить их на путь истинный и привести к нирване. Как отец, который замечательными повозками, запряженными быком, оленем и козой, выманивает из горящего дома своих детей, за игрой забывших обо всем на свете, так и Татхагата предлагает людям различные колесницы (учения), на которых каждый из них, в соответствии со своими способностями, может достичь нирваны. Как отец, который, разлучась со своим сыном много лет назад, использует различные искусные уловки, чтобы заставить сына вспомнить о своем происхождении, так и Татхагата, отец мира, прибегает к различным средствам, чтобы спасти страдающие существа. Со времени разлуки отец стал богатым и могущественным, а сын — бедным и обездоленным. Отец помнит сына и тоскует по нему, а сын уже давно забыл своего отца. Когда отцу удается увидеть сына, его первое побуждение — побежать к нему и заключить в объятия как сына, однако он понимает, что сын в своем нынешнем обездоленном состоянии не сможет понять, что он — владелец громадного наследства. Вместо этого отец посылает слуг, чтобы предложить сыну работу в стойле. Через некоторое время отец переодевается и работает бок о бок с сыном, знакомясь с ним и призывая его -смотреть на себя как на отца. В конце концов отец жалует сыну свои богатства, открывая ему его подлинную природу.

Как отец в этой притче переодевается, чтобы работать рядом с сыном, так и Татхагата появляется среди людей как Шакьямуни («Отшельник из племени шакьев» — излюбленное имя Будды в Махаяне) и искусно разыгрывает драму отречения, достижения просветления, странствующего учительства и последней болезни.

«Сила принятого мною крепкого решения такова... что этот мир с его богами, людьми и демонами признает: вот сейчас Бхагаван Шакьямуни, покинув свой дом в племени шакья, достиг прекрасного, наилучшего, наивысшего и окончательного просветления в великом городе под названием Гайя. Но на это следует смотреть иначе. Ведь дело-то в том, что уже много сотен тысяч мириад коти [десять миллионов] эпох тому назад я достиг наивысшего, окончательного просветления... Это было сотворено мною с намерением проповедовать Дхарму посредством искусных приемов... Не уйдя из жизни, Татхагата разыгрывает уход в нирвану, стремясь дать наставления»³¹.

Трансцендентный, не имеющий формы Татхагата называется «дхар-ма-кайя», «тело Дхармы» или «принцип Дхармы». Шакьямуни — это «нирмана-кайя», или «тело явления», т.е. Дхарма, временно принимающая форму в мире явлений. Принцип Дхармы также проявляется или принимает форму в небесных областях, или землях Будды. Это «самбхо-га-кайя», «тело блаженства» — форма, в которой различные будды наслаждаются сами и служат источником наслаждения для тех счастливцев, что населяют их области.

Махаяна обозревает грандиозный космос, состоящий из многочисленных вселенных, многие из которых представляют собой «поля Будды», т.е. райские области, каждую из которых возглавляет определенный Будда, чьи заслуги помогают страдающим существам. В этих областях обитают также бесчисленные бодхисаттвы, стремящиеся облегчить страдание и наслаждающиеся лицезрением будд и слушанием Дхармы, постоянно произносимой этими буддами. Чтобы понять это появление многочисленных будд и бодхисаттв, следует иметь в виду не только то, что одна истина Будды, или дхарма-кайя, принимает множество форм, но и то, что цель практики Махаяны — не достижение состояния архата, т.е. не прекращение личного страдания, а достижение состояния бодхисаттвы или будды.

Буддизм Махаяны делает упор на вере во множество бодхисаттв и будд. Будда Амитабха (кит.: А-ми-до-фо; яп.: Амида Буцу), «Будда бесконечного света», возглавляет Сукхавати — Чистую, или Счастливую, Землю в западной части мироздания. Много мировых эпох тому назад он был монахом по имени Дхармакара, который, как и Будда Шакьямуни, услышал проповедь одного из будд и дал обет, став бодхисаттвой, стремиться к достижению состояния будды. Он дал обет приложить все усилия к тому, чтобы накопить благие заслуги, необходимые для создания величественного рая, земли «процветающей, приятной для жизни, плодородной, любезной... богатой всяческими цветами и плодами... украшенной серебряными и золотыми драгоценными деревьями», изобилующей всеми мыслимыми видами пищи, которых можно отведать, даже просто подумав о них. Там не должно быть физической или душевной боли, и только боги и люди будут обитать там. По обету Дхармакары мужчины и женщины могут родиться в этом раю в силу своих благих деяний и медитации, объектом которой является Будда Амитабха. Они могут быть приняты там даже в том случае, если они услышали имя Будды Амитабхи и твердо держали его в уме в течение одной ночи. Достигнув Чистой Земли, они могут оставаться там на неопределенный срок или, если пожелают, легко перейти в нирвану. Борясь за исполнение своего обета на протяжении множества мировых эпох, Дхармакара достиг своей цели, и сейчас он обитает в Сукхавати как Бесконечный Свет (Амитабха) или Бесконечная Жизнь (Амитайюс).

У других будд нет такой личной истории, как у Амитабхи: по сути дела, они представляют собой персонификации или характеристики просветления, правящие различными сферами космоса. Акшобхья («Непоколебимый») правит на Востоке, Вайрочана («Просветляющий»; яп.: Дайнити, «Великое Солнце») царствует в Центре, Ратнасамбхава («Возникший из сокровища») царит на Юге, а Амогхасиддхи («Ненапрасное Достижение») — на Севере.

Самый могущественный и милосердный из небесных бодхисаттв — Авалокитешвара, «Господь, [милостиво] взирающий вниз». Поначалу он был мужского пола, но в Китае и Японии его стали представлять как существо женского пола. Он обитает в Чистой Земле Амитабхи как главный помощник этого Будды. На протяжении сотен мировых эпох ведя борьбу на пути бодхисаттвы, он,

«обладающий совершенством всех добродетелей, взирающий на все живые существа с состраданием и дружественностью, сама Добродетель, океан добродетелей, Авалокитешвара достоин поклонения».

В ужасной беде он спасает тех, кто только подумает о нем:

«Если негодяи бросят человека в огненный ров, желая его убить, пусть он вспомнит об Авалокитешваре — и огонь потухнет, словно его залили водой. Если человек стоит на месте казни, приговоренный к смерти, пусть он вспомнит об Авалокитешваре — и мечи [палачей] распадутся на части»³².

Он также исполняет желание женщин, молящихся ему о детях.

Дхарма

в буддизме слово «Дхарма» имеет как минимум два значения: «учение» и «путь», указанный Буддой, причем последнее более важно. Учение лишь излагает то, что следует осуществить на личном опыте. Сила Дхармы состоит в практике ее воплощения в жизнь каждого. Она заключается также в самом звучании Дхармы, в энергии слова Будды при его ритуальном произношении. Слово Будды, как и имя Будды (напр., Амитабха), «заряжено» его заслугами и обладает могуществом даже как простой звук, безотносительно к смыслу слова.

Дхарма, подлежащая воплощению в жизнь

Ядро Дхармы — это Четыре Благородные Истины:

1. Существует страдание (духкха).

2. Желание — причина страдания.

3. Прекращение желания вызывает прекращение страдания (нирвана).

4. Существует путь, ведущий к прекращению страдания.

Эти истины — не простые теории, не результат философских умоз рений; они также не даны свыше в божественном откровении. Они были постигнуты Буддой экспериментально через нравственную дисциплину и медитацию — строгий самоанализ. Это скорее заключения врача, чем доводы метафизика или видения мистика. Врач испытал | болезнь '(страдание), экспериментально определил ее причину (желание), затем нашел средство излечения от нее (прекращение желания) и принял лекарство (путь), благодаря которому окончательно победил болезнь. Буддизм использует психологический подход к реальности, описывая мир в терминах глубинного анализа личного опыта. Исходя из наличия физического и душевного страдания, он ищет избавления от этого нежелательного состояния не в воздействии на окружающую природную среду или на человеческое общество, а в исследовании чувств и мыслей страдальца. Факт страдания должен быть осознан; причина страдания должна быть отброшена; прекращение страдания должно быть осуществлено, и путь, ведущий к прекращению страдания, должен быть пройден.

Человек по имени Малункьяпутта задал Будде несколько отвлеченных вопросов: «Вечен мир или не вечен? Тождественны душа и тело или не тождественны?» и т.п., — сказав, что если тот даст удовлетворительный ответ на эти вопросы, то он; Малункьяпутта, станет его учеником. Будда ответил, что Малункьяпутта подобен человеку, раненному отравленной стрелой, который, прежде чем позволить другим приступить к его лечению, стал спрашивать о том, как звали человека, выпустившего стрелу, из какой он был деревни, касты, семьи и т.д. Смысл ответа Будды состоит в том, что вопросы раненого, как философствование о жизни вообще, отвлекают внимание от главного: существует страдание; у него есть причина; от него можно избавиться. Дхарма — это не общие рассуждения о жизни, а практическая и личная дисциплина, посредством которой можно постичь причину страдания и способ его устранения.

1. СТРАДАНИЕ

«Вот Благородная Истина о страдании: рождение — страдание; старость — страдание; болезнь — страдание; смерть — страдание; обладание тем, что мы ненавидим, — страдание; лишение того, что мы любим, — страдание; не получить того, чего мы желаем, — страдание. Коротко говоря, пять скандх [т.е. групп элементов, составляющих человеческую личность], возникающих из привязанности, все они — страдание»³³.

Все религии борются с ограниченностью — с непостоянством и несовершенством человеческой жизни. Буддизм обозначает эту проблему одним-единственным словом: страдание (духкха). Родиться — это страдание; расти — это страдание; болеть — страдание; стареть и умирать — страдание. Кроме физической боли, существует более тонкая форма страдания: неудовлетворенность, несчастье, вызванное тем, что у нас есть то, чего мы не хотим, и нет того, чего мы хотим. Тревога (душевное страдание) присутствует даже в моменты наслаждения и довольства: мы знаем или, по крайней мере, опасаемся, что они не продлятся долго. Есть страх потерять что-либо: свое положение, уважение других, своих любимых, свое имущество. И в самой глубине лежит смутное и грызущее предчувствие смерти, не только отнимающей жизнь, но и лишающей ее всякого смысла. Именно эта смертная тревога мотивирует человеческие усилия, именно она движет миром.

Определение существования как страдания предполагает нечто большее, чем просто физическую боль. Духкха — это состояние «беспокойства, неудовлетворенности, когда все валится из рук и идет наперекосяк». Оно описывает человеческую жизнь как непостоянную, лишенную неизменного «я» (анатман). Иными словами, главное свойство личности — изменчивость. Все существующее преходяще, мимолетно и подвержено непрестанным переменам. В отношении природного мира этот факт подтверждается современной наукой. Раньше мы говорили о частицах в движении — о материи и энергии; теперь мы говорим о полях энергии. То, что выглядит как цельный и неизменный объект, на деле представляет собой процесс, в который вовлечены молекулы, электроны, протоны и т.д., также являющиеся не цельными и неизменными телами, а процессами, сплетениями взаимодействующих энергий.

То, что истинно относительно природы в целом, истинно и в отношении человеческого существования. Буддизм определяет человеческую личность как комплекс взаимодействующих моментов (в физическом смысле слова) материальной формы, сознания, восприятия и волевых актов. Эти сплетения энергий называются «пятью скандхами»⁷⁹* (панчаскандха). Скандхи, т.е. группы элементов, не более цельны и неизменны, чем молекулы и электроны. Все, что человек испытывает, может быть представлено взаимодействием этих пяти явлений.

Материальные органы чувств (глаз, ухо, нос, язык, тело и психика) входят в контакт с объектами чувств, вызывая ощущения, которые могут быть приятными, неприятными или нейтральными.

Из чувства возникает осознание объекта.

Из осознания возникает восприятие, определение объекта.

Из восприятия возникает акт воли, направленный на объект.

Я касаюсь стола пальцем; чувство (гладкость, твердость и т.п.) возникает из материального контакта. Из чувства возникает осознание объекта, гладкого и твердого. Это осознание прикосновения порождает восприятие предмета. Как существуют шесть органов чувств и шесть видов чувственного восприятия объектов — видимое, звук, запах, вкус, осязаемое и мысль, так существуют и шесть соответствующих видов чувств, восприятия, осознания и волеустремлений. Все они мимолетны, все они непрестанно возникают и исчезают.

Не существует неизменной личности, не существует «я» безотносительно к пяти непрерывно изменяющимся скандхам. Таково учение о «не-я» (анатман): оно говорит не о том, что личности вовсе не существует, но о том, что нет постоянного личного начала, стоящего за всеми переменами, нет вечной души. Это взаимодействие скандх создает иллюзию постоянной личности — «деятеля» (каргйар), ощущающего материальные объекты, переживающего чувства, осознание, восприятия и волеустремления и стоящего за ними. Так, с некоторого расстояния горящая головня, которой чертят в воздухе круг, создает иллюзию непрерывного и твердого круга света. На деле же такой неизменной личности не существует: человек всегда находится в процессе, в непрерывном становлении.

«В абсолютном смысле существа живут лишь краткий миг: их жизнь длится столько, сколько длится единственный момент сознания. Как колесо повозки, катится оно или стоит, всегда касается земли лишь одной точкой на своем ободе, так и жизнь всех существ присутствует лишь в продолжение единственного момента сознания. Как только этот момент заканчивается, прекращается и жизнь существа. Ибо сказано: «Существо, жившее в прошлый момент, не живет сейчас и не будет жить в будущем. Существо, которое будет жить в следующий момент, еще не жило, и сейчас оно не живет, но будет жить в будущем. Существо, живущее в настоящий момент, еще не жило раньше: оно живет именно сейчас, но не будет жить в будущем»³⁴.

Энергии скандх возникают и исчезают последовательно, одна за другой; прекращение одного момента вызывает возникновение следующего, а личность от момента к моменту рождается и снова умирает.

2. желание. Итак, человеческая жизнь непостоянна; и прежде всего в ней нет неизменной личности и физическое и душевное страдание составляет ее основную характеристику. Определив какое-либо состояние, врач-психоаналитик исследует его причину. Он спрашивает: «В чем причина страдания?»

«Вот Благородная Истина о происхождении страдания: воистину, оно возникает из желания (букв.: «жажды»), [вызывающего] новое рождение, сопровождаемого чувственными усладами, ищущего удовлетворения то здесь, то там; иными словами, это желание чувственных удовольствий, желание существования, желание несуществования»³⁵.

Легко увидеть, как желание («жажда») порождает душевное страдание. Если человек желает чего-то, что ему недоступно, то налицо душевный стресс. Если человек привязан к чему-либо или к кому-либо, а затем лишается предмета своей привязанности, налицо тоска утраты. Мы можем понять, как желание вызывает физическое страдание, если оно ведет человека в такую ситуацию, где совершается насилие. Не так легко понять, каким образом желание вызывает физическое страдание, причиняемое, скажем, землетрясением или каким-либо лицом, причем пострадавший при этом оказывается безвинным прохожим. Большая часть человеческих страданий просто присуща непостоянству его положения. Но буддизм полагает, что желание — это причина самого существования человека. В этом мире нет безвинных прохожих. Эта мысль исследуется и выражается особой схемой, называемой Колесом Бытия — колесом жизни, основанным на принципе взаимозависимого происхождения (пратитья-самутпада) (рис. 2).

Рис. 2. Колесо Бытия (сансары)

Это колесо изображает сплетение факторов, связанных в причинную цепь, так что один дает начало другому. В совокупности онисоставляют то, что называется сансарой, «бесконечным круговращением», характеризующимся рождением, смертью и новым рождением. Сансара символизируется демоном Марой (букв. «смерть»), крепко держащим колесо в своих объятиях. Прежде всего три болезнетворных фактора — алчность, ненависть и неведение, символизируемые соответственно петухом, змеей и свиньей, находящимися в центре колеса, — бесконечно продолжают сансару. Они заставляют людей рождаться в областях наказания — в облике демонов, животных, голодных духов или обитателей преисподней. Те, кто старается побороть эти три болезни, рождаются снова людьми или на небесах богов. Внешняя сторона колеса разбита на двенадцать секторов, каждый из которых символизирует один из факторов, характеризующих человеческую жизнь момент за моментом в прошлом, настоящем и будущем.

Говорить о желании — это лишь простой, удобный способ описать целый комплекс постоянно возникающих и исчезающих состояний, открываемых медитативным самоанализом. Желание (8) возникает из человеческой зависимости от чувств (7), возникающих благодаря контакту (6) — из физических и ментальных впечатлений, порожденных существованием органов чувств и психики (5). Органы чувств и психика — это инструменты тела (4), которое получило свое существование от жизненной силы, именуемой сознанием (3). Эту жизненную силу мы ассоциируем со взаимодействием семени и яйцеклетки, которая затем материализуется, «выращивая себя» в тело с мозгом, нервной системой и органами чувств в материнской утробе. Такой организм через контакты с самим собой, с другими организмами и с физическими объектами испытывает чувства (7), порождающие желания (8). Желания ведут к привязанности (9) — к цеплянию за вещи и за людей, которая продолжает и последовательно усложняет развивающуюся жизнь, или процесс становления (10). Именно желание чувственных наслаждений, желание жизни или даже желание смерти продолжает жизнь.

Эти восемь факторов (3—10) описывают нынешнюю жизнь, но они не возникают из ничего. Жизнь не начинается с момента рождения или даже зачатия. Жизненная сила, или сознание (3), — это результат актов воли (карма) (2), имевших место в прошлом существовании. Эти акты воли возникают в результате неведения. (1) относительно подлинной природы реальности.

Следовательно, два фактора из прошлого (неведение и карма) дают начало восьми факторам, характеризующим нынешнюю жизнь. Подобным образом восемь факторов нынешней жизни складываются в жизненную силу другой, будущей жизни — рождение (1) (перерождение), новое старение и смерть (12).

Таким образом, желание связано с фундаментальным неведением, постоянно выражающим себя в индивидуальной личности, обладающей телом и психикой, взаимодействующими с объектами чувств, и стремящейся к удовлетворению желаний. Желание порождает привязанность к жизни и к своему «я», что вызывает новое становление, рождение, а за рождением — старение и смерть. Этими двенадцатью элементами причинной цепи взаимозависимого происхождения может быть описан любой момент жизни человека (момент невежества, волеустремления, сознания и т.д.) или перехода от прошлой жизни (характеризующейся прежде всего неведением и волеустремлениями) к жизни нынешней (к жизни в пяти скандхах, характеризующейся желанием, привязанностью и непрерывным становлением) и к будущей жизни (рождение, а вслед за ним — старение и смерть).

Итак, первые две Благородные Истины описывают общее положение человека — страдание как результат желания. Если при этом спросят: «А откуда же берут начало желание, неведение, рождение и чувство «я»?, то ответ будет следующий: их начало невоспринимаемо, а попытки исследовать их истоки бесплодны, поскольку существо, пойманное в ловушку становления, неспособно увидеть свое возникновение. Это отвлеченный, сугубо умозрительный вопрос, не имеющий прямого отношения к жизненной ситуации страдания,. к его причине и к его разрушению. Ищущий ответа на подобный вопрос опять-таки походит на человека, раненного отравленной стрелой и пытающегося узнать, кто выпустил эту стрелу, прежде чем позволить излечить свою рану. Дхарма непосредственно обращается к тому затруднительному положению, в котором находится человек, — существует страдание, существует его причина, страдание может быть разрушено, и существует путь, ведущий к его разрушению.

Если спросят: «Раз не существует души, то что же тогда перерождается? Что испытывает желание и покой?», то ответ будет следующий: просто есть пять скандх, которые непрестанно возникают и исчезают, как мерцающее пламя. Каждая его вспышка мимолетна, она возникает из предыдущей вспышки и дает начало новой своим собственным угасанием. Смерть и рождение происходят в каждый момент того, что мы называем жизнью; последняя вспышка нынешнего грубого тела ничем не отличается от любого другого момента жизни этого тела.

3. ПРЕКРАЩЕНИЕ СТРАДАНИЯ

«Вот Благородная Истина о прекращении страдания: воистину, это — полное, без всякого остатка угасание желания, это отречение от желания, это его отбрасывание, освобождение от него, отстранение от него»³⁶.

Иначе говоря, третья Благородная Истина гласит, что если желание (вся сложная цепь становления) является причиной страдания, то прекращение желания — это прекращение страдания. Прекращение страдания — это нирвана, «задувание» или «затухание» пламени алчности, ненависти и иллюзии.

«Охваченный страстью (рага), распаленный гневом (доша), ослепленный иллюзией (моха), переполненный чувствами, с умом, запутавшимся в сетях, человек устремляется к собственному разрушению, к разрушению других, к разрушению и себя, и других, и испытывает душевную боль и тоску. Но если вожделение, гнев и иллюзия будут отброшены, то человек уже не будет стремиться ни к собственному разрушению, ни к разрушению других, ни к разрушению себя и других, и больше не будет испытывать душевной боли и тоски. Такова нирвана, зримая в этой жизни, доступная, заманчивая, привлекательная и постижимая для мудрого»³⁷.

Нирвана — это свобода от будущего рождения, от старости и смерти. Можно сказать, что она полна блаженства, но вовсе не в том смысле, в котором так говорят о мирских удовольствиях или о любом другом удовольствии, определяемом чем-либо еще, кроме отсутствия страдания. Скандхи могут еще продолжать свое существование, ноесли нет никакого чувства собственного «я», а накопленная карма наконец совершенно угасает, то нельзя сказать, что человек куда-то ушел — например, на небеса. Скандхи просто исчезают, прекращают существование, чтобы не возникнуть снова.

«Ибо есть страдание, -но нет никакого страдальца;

нет того, кто совершает действие, но есть деяния;

есть нирвана, но нет человека, ее достигающего;

есть. Путь, но нет того, кто по нему идет»³⁸.

4. ПУТЬ

Нирваны можно достичь, вступив на Восьмеричный Путь.

«А вот, о монахи, Благородная Истина о Пути, ведущем к прекращению страдания: воистину, это Благородный Восьмеричный Путь, то есть правильное воззрение, правильное намерение, правильная речь, правильное поведение, правильные средства к существованию, правильное усилие, правильное памятование и правильное сосредоточение»³⁹

Восьмеричный Путь подразумевает три измерения:

мудрость (праджня), состоящая из правильного воззрения (самъяг-дришти) и правильного намерения (самъяк-самкалъпа);

нравственность (шила), состоящая из правильной речи (самьяг-вак), правильного

поведения (самьяк-карманта) и правильных средств к существованию (самьяг-аджива);

духовная дисциплина (самадхи), состоящая из правильного усилия (самьяг-вьяйяма),

правильного памятования (самьяк-смрити) и правильного сосредоточения (самьяк-самадхи).

Мудрость как правильное воззрение (самъяг-дришти) — это, во-первых, интеллектуальное приятие Четырех Благородных Истин. Высшая ступень мудрости — это полное осознание этих Истин, полное проникновение в них. Правильное намерение (самьяк-самкальпа) — это решимость, свободная от всякого чувственного желания, злой воли и насилия. Иначе говоря, это дружественность (майтри) по отношению ко всем живым существам, сострадание (каруна) ко всем страдающим существам, бескорыстная радость (мудита) успехам и счастью других и духовная уравновешенность (упекша) в любых обстоятельствах.

Нравственность может быть сведена к Пяти Заповедям (панна-шила): не лги, не убий, не укради, не вступай в недозволенные половые связи, не пей опьяняющих напитков. Правильная речь (самьяг-вак) — это воздержание от лжи, клеветы, грубых или злонамеренных бесед и пустых сплетен. Правильное поведение (самьяк-карманта) — это воздержание от убийства, воровства и недозволенных половых связей. Правильные средства к существованию (самьяг-аджива) — это воздержание от зарабатывания на жизнь теми средствами, которые могут принести вред другим существам, — от торговли оружием или алкогольными напитками, от убийства животных, от занятия проституцией и тому подобного.

В буддийской этике в согласии с верой в закон кармы забота о благополучии других — это, по сути дела, забота о собственном благополучии. Совершивший недостойный поступок не подлежит суду и наказанию со стороны другого существа; это наказание, навлекаемое им на самого себя в силу причинения страдания другому, должно воспоследовать если не сразу же, то в следующей жизни или в одном из последующих перерождений. Это не означает, что некоторые безнравственные поступки не подлежат наказанию по гражданскому закону или монашескому уставу. Скорее это значит, что мотивация поведения должна исходить изнутри, а не из страха публичного наказания.

Монах идет по узкой насыпи, разделяющей илистые рисовые поля. Неосторожный прохожий, минуя монаха, сталкивает его в трясину и, не сказав ни слова и не остановившись, спешит дальше. Другой прохожий, увидев это, бросается бежать, чтобы помочь монаху выбраться из илистой почвы. Снова оказавшись на насыпи, монах спокойно идет дальше, ни словом не обмолвившись о действиях обоих прохожих. Когда второй из них, ждущий слова похвалы за свою помощь, спрашивает монаха о причине такого поведения, тот спокойно отвечает: «Я научился сохранять душевное равновесие в любых обстоятельствах, и ты, и первый прохожий уже получили свое вознаграждение».

Духовная дисциплина должна продвигаться нога в ногу с нравственностью, чтобы привести к правильному воззрению и к правильному намерению. Правильное усилие (самьяг-вьяйяма) — это прежде всего старание освободиться от неблагоприятных состояний сознания и развивать благоприятные.

Правильное усилие, как и все прочие составляющие Пути, в первую очередь зависит от правильного памятования (самьяк-смрити):

«Вот единственный путь, о монахи для очищения живых существ, для победы над печалью и жалобами, для устранения боли и тоски, для вступления на правильный путь, для достижения Нирваны, а именно: четыре Основы Памятования. Что это за четыре основы? Здесь (в этом учении) монах пребывает, практикуя наблюдение за собственным телом, усердный, ясно воспринимающий, внимательный, победивший мирскую алчность и горе. Он живет, практикуя наблюдение за собственными чувствами за собственным умом, за психическими объектами...»⁴⁰

Памятование — сердце буддийской медитации. Оно заключается в пристальном внимании к функционированию тела, чувств, психических процессов и понятийных схем, содержащихся в учении Будды (например, Четырех Благородных Истин). Так, практикуя памятование о дыхании, следует сидеть с прямой спиной и бдительным умом и просто наблюдать за своим дыханием:

«Делая долгий вдох, он осознает: «Я делаю долгий вдох»; делая долгий выдох, он осознает: «Я делаю долгий выдох»; делая краткий вдох, он осознает «Я делаю краткий вдох»; делая краткий выдох, он осознает. «Я делаю краткий выдох»⁴¹.

В течение долгого времени снова и снова направляя свой ум исключительно на дыхание, человек все более остро осознает этот физиологический процесс, успокаивая тело и объективируя этот процесс, чтобы лишить его личного содержания — удалить из него всякое чувство «эго» или личной вовлеченности. Мы можем более ясно увидеть, каким образом памятование влияет на «эго», если рассмотрим памятование о чувствах — например, о чувстве гнева. Обращая внимание на гнев сам по себе и отвлекаясь от его объекта или от действия, которое может быть им вызвано, человек «разряжает» это чувство, т.е. исключает из него личную вовлеченность, видя то, чем гнев, по сути дела, является просто еще одним психофизиологическим процессом, который сейчас рассеивается — так же быстро, как он возник. Эту практику памятования следует распространить на все телесные функции, на все чувства (и приятные и болезненные), на все состояния сознания и на все способы размышлений о теле и об уме. Когда ум натренирован в уединении, можно практиковать памятование прямо в ходе повседневной деятельности: это памятование о ходьбе, о сидении, о еде и т.д. В каждом осуществляемом действии нужно тщательно учитывать и ясно осознавать его цель, отношение к остальным целям, а также возможную эффективность их достижения. Затем следует практиковать памятование о действии в то время, когда его совершаешь, постепенно лишая его всякого чувства личной вовлеченности, всякой личной привязанности.

«Глядя вперед или по сторонам, вытягивая руку или сгибая ее, во время еды или питья, пережевывая и глотая, повинуясь зовам природы, при ходьбе, стоя или сидя, во сне и в бодрствовании, разговаривая или храня молчание — всегда он сохраняет осознание того, что это на самом деле значит»⁴²

Памятование усиливает способность жить в соответствии с пятью нравственными заповедями. Цель практики сосредоточения — успокоить или умиротворить ум благодаря переживанию радикально измененных состояний сознания, состояний глубокой концентрации. Чтобы достичь этого, ум сосредоточивают на том или другом из сорока рекомендованных объектов, исходя из способностей и личных предрасположенностей каждого. Например, начинающий, сидя неподвижно, может выбрать в качестве объекта круг светло-красной глины размером с тарелку. Пристально сосредоточиваясь на нем, он производит психический образ, затем становящийся объектом, который можно удерживать в уме, даже прекратив сидение и занявшись чем-то другим. Полностью заняв ум этим объектом, он отключается от всех прочих видов чувственно-психического восприятия и вступает в первое из последовательных состояний транса.

«Отвлекшись от объектов чувств, отвлекшись от неблагоприятных состояний ума, монах вступает на первую ступень погруженности, сопровождаемую мыслительными концепциями и дискурсивным мышлением, концентрацией, восторгом и радостью»⁴³

Вторая ступень погруженности, на которой мыслительные концепции и дискурсивное мышление исчезают, характеризуется концентрацией, восторгом и радостью. Третья ступень погруженности характеризуется только концентрацией и радостью, а четвертая — просто душевным равновесием. От одной ступени погруженности к другой переходят при помощи памятования о ее содержании, видя там непостоянство, страдание и безличность. Благодаря прозрению, порождаемому таким памятованием, можно обрести особые магические силы, или сверхчувственные способности (риддхи).

«Он (т.е. архат) овладевает знанием разнообразных сверхчувственных способностей став одним, он снова становится многими, став многими, он становится одним, он идет, не встречая преграды, сквозь стены, валы и горы, словно это воздух, он погружается в землю, как в воду, и восстает из нее, он идет по воде, словно по суше, он путешествует по небу со скрещенными ногами, словно крылатая птица, он касается, достает рукой даже луны и солнца, в телесном облике он пребывает в мире Брахмы...»⁴⁴

Будда удерживал своих учеников от применения этих сил, несмотря на то что в литературе о них говорится часто и сам Будда использует их по тому или иному поводу. Обретение таких сил должно лишь подтвердить достигнутый уровень концентрации. Они второстепенны по сравнению с продвижением к просветлению, их применение может отвлечь от стремления к нирване; их не следует использовать, чтобы произвести впечатление на других и продемонстрировать истинность Учения.

Есть и другие силы, которые прямо служат прекращению желания и достижению просветления. Достигнув высоких, утонченных уровней сознания путем сосредоточения, можно обрести сверхчеловеческие зрение и слух: божественное ухо, т.е. способность слышать мысли других людей, и божественный глаз, т.е. способность видеть свои прежние жизни, а также страдания и перерождения других живых существ. Наконец, практикуя памятование о каждой из четырех ступеней погружения в транс, можно обрести силу, посредством которой могут быть уничтожены три порока (асава). чувственные желания, желание существования и неведение. Это нирвана, освобождение от смерти и рождения.

Продвижение от памятования к нирване описывается как семеричное достижение: успехи в памятовании ведут к исследованию реальности, к подъему необычайной энергии, к восторгу, спокойствию, стойкости и, наконец, к душевному равновесию.

В состоянии душевного равновесия совершенно отсутствует желание, и потому это — состояние без страдания, состояние свободы от перерождений. Продвижение по этому пути — это преодоление десяти препятствий: веры в существование «я», сомнений, приверженности правилам и ритуалам, чувственных устремлений, злой воли, стремления к перерождению среди богов, т.е. в тонком теле, стремления к перерождению в одной из областей, обитатели которых лишены формы, а также тщеславия, беспокойства и невежества. Тот, кто преодолел три первых препятствия, становится «вступившим в поток» (санскр. шротапанна) — иными словами, он окончательно вступил в поток, текущий к нирване. Если человек умирает, достигнув уровня «вступившего в поток», то он никогда уже не родится в области, находящейся ниже области людей. Ученик, почти преодолевший четвертое и пятое препятствия — чувственные устремления и злую волю, — становится «возвращающимся единожды» (санскр. сакридагамин) — это означает, что он вернется в этот мир только один раз и достигнет нирваны в этом своем последнем перерождении. Ученик, полностью преодолевший пять первых препятствий, становится «невозвращающимся» (санскр.: анагамин) — иными словами, после смерти он переродится в одной из областей, находящейся выше мира людей, и там достигнет нирваны. И наконец, тот, кто преодолел все десять препятствий, становится святым (санскр.. архат) — он достигнет нирваны уже в нынешней жизни.

путь в различных традициях Махаяна разрабатывает и развивает исконное учение Будды о несуществовании вечного «я» (анатман). Если нет неизменной личности, значит, жизненная форма пустотна (шунья), лишена собственной природы; она представляет собой непрерывный процесс, поток энергии. Это одинаково верно как в отношении вещей, так и в отношении людей Видеть этот мир (вещей и людей) таким, каков он есть, т.е. достичь цели Восьмеричного Пути, — значит осознать его пустотность (шуньята). Это не означает, что следует считать, будто мира не существует, это значит видеть, что все существующее находится в отношении взаимозависимости, а потому — в глубинном единстве.

Нирвана — это не отрицание мира, достичь нирваны — значит видеть мир таким, каков он есть, не проецируя на него свое ложное «я». Единство мира называется «природой Будды»; таким образом, все обладает природой Будды, и осознать единство — значит осознать природу Будды. Это совершенство мудрости (праджня-парамита).

Логически вполне понятно, что пустотность подразумевается взаимозависимым происхождением всех явлений. Если в последовательности факторов, определяющих то или иное явление (например, двенадцать факторов Колеса Сансары), первый фактор порождает второй, второй порождает третий — и так далее, вплоть до последнего фактора, который в свою очередь порождает первый, — то все эти факторы лишены собственного существования, существования вне зависимости от отношений, у них нет собственной природы, они обладают лишь относительной природой.

Более значительный вывод из этого следующий: благополучие одной жизненной формы зависит от существования и благополучия любой другой жизненной формы. Жизненная форма подлинно существует лишь в той мере, в какой она существует в гармонии с другими жизненными формами и ради их благополучия. Бодхисаттва существует лишь ради других.

Бодхисаттва следует по тому же Восьмеричному Пути, что и те, кто стремится стать архатом. Коренная разница между ними двояка: во-первых, бодхисаттва стремится к совершенству мудрости, т.е. к совершенству просветления Будды, а не просто к цели архата, заключающейся в прекращении страдания, во-вторых, бодхисаттва дает обет бороться за освобождение всех живых существ от страдания и отказаться от нирваны, чтобы жизнь за жизнью делиться своими благими заслугами с другими, архат же действует только ради собственной нирваны. Главная черта бодхисаттвы — сострадание (каруна).

Монахи, следующие по пути Тхеравады, — это поле заслуг для других, хотя их цель состоит в том, чтобы победить страдания, присущие их собственной жизни. Бодхисаттвы же понимают, что во вселенной, где жизненные формы полностью взаимозависимы, невозможно освобождение одного без освобождения другого. Они также видят, что средства должны согласовываться с целью. И если цель — отречение от собственного «я», тогда средством ее достижения должно стать опустошение себя ради других, существование только для других. Те, кто заботится лишь о собственном счастье, никогда не смогут растворить свое «эго».

Бодхисаттва стремится к шести совершенствам (парамита): к совершенству в даянии, в нравственности, в терпении, в силе, в медитации и в мудрости. По тому же пути идут и монахи Тхеравады, но цель бодхисаттв существенно иная. После многих жизней, проведенных в милосерд-ных даяниях, они научились совершать даяние без всякой мысли о самом себе или о воздаянии. Их даяние определяется постижением пустотности и себя и других, а потому и тождественности себя и других Их даяние достигло совершенства Они способны пробуждать «мысль просветления» (бодхи-читта), от которой они уже никогда не отойдут. Они дают обет стремиться к совершенству в нравственности, терпении и тд. ради всех живых существ Именно сила этого обета отличает их от тех, кто стремится стать архатом, можно сказать, что их энергия значительно больше, поскольку они стараются ради других, а не ради себя

«Бодхисаттва наделен мудростью такого рода когда бы он ни взглянул на живые существа, он видит в них жертвы, обреченные на заклание И его охватывает безмерное сострадание Его божественный глаз видит бесчисленные живые существа, и его переполняет великая горечь о том, что он видит, поскольку одни несут ношу прежних деяний, за которые им придется держать ответ в преисподней, другие родятся в неблагоприятной форме, отлучающей их от Будды и его Учения, третьи вскорости будут убиты а четвертые обрели благоприятное рождение лишь затем, чтобы вновь его потерять.

Итак, он проливает свою любовь и сострадание на все живые существа, думая «Я стану избавителем всех живых существ и освобожу их от страдания»⁴³

В Махаяне были разработаны особые техники духовной дисциплины. Например, основная техника в школе Сото Дзэн — «просто сидеть» (яп. дзадзэн), не сосредоточивая ум ни на чем:

«Познать путь Будды — значит познать себя Познать себя — значит забыть себя Забыть себя — значит постичь [суть] всех дхарм Постичь [суть] всех дхарм — значит отринуть [разделение на] тело и сердце собственного «я» и тела и сердца иных «я»

В следовании по Пути главное — это сидячая медитация (дзадзэн)... Просто проводить время, сидя с прямой спиной не думая о приобретении, без всякой мысли о достижении просветления».

Предполагается что, сидя таким образом, можно достичь того же результата, что и при медитации памятования: постепенно освободить ум, чтобы слиться с потоком жизни. Секта Риндзай Дзэн стоит за более активную медитацию, в том смысле, что в ней ум скорее сосредоточивается на каком-либо объекте, а не просто пассивно его воспринимает, и заниматься этой медитацией можно и в ходе обычной повседневной деятельности, а не только во время особой сидячей медитации. Объект такой медитации (яп.. коан) — это загадка или головоломная история, сообщенная ученику наставником и требующая интеллектуального решения. Постоянная медитация, направленная на значение коана, приводит к истощению ума и порождает внезапное интуитивное прозрение — разрыв в потоке повседневной целенаправленной мысли. Решению коана может способствовать своевременный крик или удар палкой, произведенный наставником.

Сила Дхармы как звука

Каждое слово Будды наполнено благими заслугами. Некоторые из его бесед — потому ли, что они происходили по особому поводу, или потому, что они вкратце излагают саму суть учения (истины) — считаются особенно могущественными. В традиции Тхеравады они называются паритта, «обереги». В Махаяне они называются дхара-ни⁸⁴*, т.е. «[слова, со]держащие [силу]».

В разделе палийской Трипитаки, озаглавленном «Винайя» («Книга дисциплины»), есть рассказ о следующем случае некий монах был укушен змеей и умер. Тогда Будда, как сообщает предание, сказал:

«Я позволяю вам, о монахи, использовать обереги (паритта) для вашей защиты и охраны, чтобы ваша любовь пролилась на четыре царственные породы змеи Итак, о монахи, вам следует говорить так:

«Я люблю безногих живых существ, я люблю и двуногих живых существ Я люблю и четвероногих созданий, и многоногих Пусть же ни безногое существо не нанесет мне вреда, ни двуногое Бесконечен Будда, бесконечна Дхарма, бесконечна Сангха Пресмыкающиеся же существа конечны Сотворен мой оберег, сотворена моя защита Пусть живые существа расступятся, покуда я почитаю Благословенного...»⁴⁷

Это разрешение использовать паритту было сделано только для защиты от диких животных. При этом предполагается, что тот, кто использует эти формулы, преисполнен подлинной любви (майтри, «дружественности»). Иными словами, сила заклинания заключается в заслугах заклинателя — это не просто магический заговор. Эти и другие слова Будды стали использоваться в самых различных обстоятельствах (для обеспечения как общего благополучия, так и особой защиты) и лишь теми лицами, которые, по общему мнению, обладают большим запасом благих заслуг. В традиции Тхеравады паритта произносится монахами или бывшими монахами, а в Махаяне дхарани произносят монахи или наставники, которые могут и не быть монахами.

«Мангала сутра», т.е. «Благотворная сутра», — это паритта, чаще всего используемая в практике Тхеравады. В ней Будда суммирует нравственные принципы буддизма для мирян. Она произносится во всех случаях, когда создаются заслуги или к ним приобщаются другие лица. «Ангулимала-паритта»⁸⁵* используется для облегчения родовых схваток. Это слова Будды, обращенные к монаху по имени Ангулимала, пожелавшему избавить от боли роженицу:

«Иди туда и скажи: «Никогда с самого рождения я сознательно не лишил жизни ни одно живое существо В силу этого моего воздержания — избавься же от боли!»⁴⁸

В главе 22 «Сутры Лотоса Истинного Закона» (Сад-дхарма-пундари-ка-сутра), относящейся к традиции Махаяны, говорится, что тот, кто слушает эту сутру, «накопит благие заслуги, предела которых невозможно исчислить даже знанием Будды». «Сутра сердца Совершенной Мудрости» (Праджня-парамита-хридайя-сутра), в наиболее сжатом виде излагающая мудрость пустотности (шуньята), тоже считается самым могущественным заклинанием.

Сангха

В БУДДИЗМЕ ТХЕРАВАДЫ САНГХОЙ называется монашеская община. Это слово может иметь и более узкий смысл: «сообщество святых» — всех тех, кто на протяжении многих мировых эпох достиг состояния архатаи, подобно Будде, представляет собой достойный объект преклонения и медитации.

Те, кто встает на путь монаха, принимают посвящение ради жизни, проводимой в бедности и строгой дисциплине. Монахов Тхеравады посвящает собрание старших монахов, состоящее как минимум из пяти человек для посвящения в послушники и десяти — для высшего посвящения.

Они дают обет соблюдать Десять Заповедей:

1.Никого не лишать жизни.

2.Не лгать

3.Не красть.

4.Не вступать в половые связи

5.Не употреблять алкогольных напитков. -

6.Не принимать пищи от полудня до следующего утра

7.Не украшать тело ничем, кроме трех одеяний.

8.Не участвовать в публичных развлечениях и не присутствовать на них в качестве зрителя.

9.Не использовать высоких или удобных кроватей. 10. Не пользоваться деньгами.

Кроме того, монахи высшего чина посвящения обязуются соблюдать 227 правил монастырского устава («Пратимокшу») и регулярно (дважды в месяц) читать эти правила вслух и исповедоваться в любом их нарушении собранию монахов. Они должны проводить время в занятиях и медитации — за исключением тех часов, когда они отправляются в деревню или в город за подаянием или для того, чтобы совершить обряд, создающий заслуги для мирян.

Предпочтительное и самое обычное время для посвящения — это июнь и начало июля, прямо перед началом сезона дождей. В материковой части Юго-Восточной Азии, где распространен буддизм Тхеравады, все молодые люди, как правило, получают низшее посвящение (т.е. становятся послушниками), а многие принимают и высшее посвящение. Подавляющее большинство тех, кто прошел посвящение, проводят в Сангхе лишь краткий срок (обычно четыре месяца сезона дождей). На Шри-Ланке посвящение принимают реже, и от тех, кто его получил, обычно ожидается, что они останутся в ордене на всю жизнь.

Посвящение служит вратами в монашескую жизнь; его может принять лицо мужского пола в любом возрасте, однако обычно посвящение принимают в возрасте от десяти до восемнадцати лет. Поэтому оно напоминает христианское миропомазание (конфирмацию) или принятый в иудаизме обряд бар мицва, знаменующий переход от молодости к совершеннолетию. Посвящаемый ритуально умирает и возрождается; он отказывается от семьи, друзей и всех прошлых связей; он сбрасывает старые одежды, его обривают, он совершает ритуальное омовение и получает новое имя.

Женщины лишены права на полное посвящение. Как было отмечено в главе 36, Будда утвердил создание ордена монахинь. В течение нескольких веков этот орден процветал, но затем по неизвестным причинам пришел в упадок. В середине V в. н.э. из-за недостаточного числа монахинь, необходимых для обряда посвящения (требовалось как минимум десять монахинь), линия женского монашества Тхеравады прервалась. Женщинам в буддизме Тхеравады разрешается принимать обеты послушницы, носить монашеское одеяние и жить рядом с монастырем, но они не считаются полноправными монахинями и не пользуются тем почтением, которое уделяется монахам. На такую жизнь решаются немногие — как правило, пожилые женщины, не имеющие семьи. Они живут в относительном уединении и исполняют обязанности прислужниц монахов.

Посвящение — это обряд, имеющий значение для всей общины. Прежде всего оно приносит заслуги той общине, в которой совершается, в особенности родителям посвящаемого и тем из его предков, кто, возможно, претерпевает мучения в преисподней или в форме голодного духа. Считается, что низшее посвящение благотворно сказывается прежде всего на матери, а высшее — на отце. Принятие посвящения — это жертвоприношение ради общества. Посвящаемый отказывается от всех мирских удовольствий, в частности от сексуальных, и поэтому становится хранилищем духовного могущества, из которого могут черпать другие. В некоторых общинах верят в то, что отказ от половых связей высвобождает энергию, которая прибавляется к общему потенциалу плодородия данной местности, чтобы способствовать выпадению дождя. Это одна из причин того, что посвящение совершается перед самым началом сезона дождей.

Монашеская практика буддизма нацелена прежде всего на достижение личного просветления. Однако и в Тхераваде и в Махаяне на монаха возлагаются обязательства перед обществом. На Шри-Ланке, в Мьянме (Бирме), Таиланде, Лаосе и Кампучии подавляющее большинство населения исповедуют буддизм Тхеравады. Большинство монастырей составляют неотъемлемую часть местных общин. Монахи Тхеравады поддерживают широкие контакты с мирянами, получая подаяние, а также во время посвящения, в дни «воздержания», при получении новых одеяний во время праздника Катхина, совершая благословения на похоронах, днях рождения, при открытии нового дела и на общественных празднествах.

Путь мирян, как он осуществляется в буддизме Тхеравады, заключается в соблюдении Пяти Заповедей (доступных в повседневной жизни в миру), в оказании почтения и материальной поддержки монахам, в проведении дней «воздержания» в монастыре (в это время строго соблюдаются Восемь Заповедей) и вообще в использовании любой возможности для того, чтобы получить долю благих заслуг из рук монахов. Крестьянин неизбежно лишает жизни мелких насекомых и животных, обрабатывая свои поля и защищая урожай. Миряне убивают животных ради пропитания. Муж и жена вступают в половые отношения ради рождения ребенка. Однако плохая карма, создаваемая такими деяниями, перевешивается приношением еды монахам и рождением сына, который примет монашеское посвящение. Мирянин или мирянка могут достичь состояния «вступившего в поток» (шрота-панна), даже живя в миру, и когда-нибудь (или в одной из следующих жизней) присоединиться к Сангхе. А в ближайшей перспективе они ищут гармоничной жизни в довольстве и благоприятного перерождения — возможно, на небесах, среди разнообразных удовольствий.

Буддизм Тхеравады «работает» при взаимной зависимости Сангхи и общества мирян. Монахи, как правило, воплощают идеал самодисциплины, просветления и нирваны. Они святы, их отречение — ради чистоты и мудрости; их самоконтроль дает им власть над разрушительными силами природы, а также над физическими и психическими силами, вызывающими боль и горе в человеческой жизни. В то же время монашеская жизнь, проводимая в нравственной чистоте и медитации, невозможна без поддержки со стороны мирян, заключающейся в подношениях еды и одежды и в предоставлении крова. Эти дары, жизненно необходимые для благополучия монахов, являются для мирян средством извлечь пользу из чистоты и могущества монахов. Само присутствие монахов вдохновляет и действует благотворно. Они достойны почитания и даров. Принимая дары, они передают свои заслуги дающему. Исполняемое ими ритуальное чтение слов Будды порождает силу, которая может исцелить и защитить мирян, вызвать дождь, необходимый для урожая, и разогнать злобных духов. Могущество монахов — это побочный продукт их стремления к нирване. Миряне материально поддерживают монахов, монахи используют свое могущество, чтобы принести благополучие мирянам. Буддизм — это путь к нирване; но это также и путь к материальному благополучию, делающему возможным достижение нирваны.

Община монахов — это главная и неотъемлемая черта буддизма Тхеравады. В Махаяне путь бодхисаттвы открыт для каждого; Сангха состоит из тех, кто следует путем Будды, — как из монахов (или монахинь), так и из мирян. В отличие от Тхеравады, в которой есть, по сути дела, лишь одна традиция, Махаяна разделяется на множество сект и школ. Одни из них — монашеские, другие — нет. Но даже в том случае, если в секте соблюдается монашеское послушание, в центре внимания стоит скорее отдельный наставник и линия преемственности наставников, чем община монахов. Рассмотрим, например, две секты японской Махаяны: Дзэн и Дзедо. Дзэн ставит во главу угла медитацию, ею могут заниматься как монахи, так и миряне — в монастыре, в местном храме, у себя дома или на работе. В каждом японском селении — в деревне, в группе деревень, в городке или в большом городе — есть по меньшей мере один храм. Каждый храм относится к традиции той или иной секты, в нем есть служитель или служители, и действует он прежде всего как место проповеди Дхармы и совершения похоронных поминальных обрядов. В традиции Дзэн тот, кто становится храмовым служителем, предварительно проходит обучение под руководством главного служителя местного храма. Обычно (если не всегда) молодой человек, готовящийся стать храмовым служителем, удаляется в один из дзэнских монастырей, чтобы провести два года в усердных занятиях медитацией. По завершении срока занятий он вернется в местный храм, женится и примется за исполнение своих обязанностей служителя. Если он достаточно подготовлен, то может наставлять своих прихожан в медитации наряду с проповедью Дхармы и совершением похоронных и поминальных обрядов. Таким образом, в Дзэн есть два главных центра: местный храм и монастырь. Монастырь занят прежде всего обеспечением напряженных краткосрочных занятий медитацией. Его жизнь сосредоточена вокруг личности роси, досточтимого учителя-наставника — мужчины или женщины, которые, по общему признанию, достигли высот в прозрении, были назначены своим наставником и занимают, таким образом, место в линии преемственности наставников, восходящей к самому Будде Шакьямуни. Те, кто вступает в монастырь для занятий медитацией, делают это по выбору роси и потому становятся его учениками. Они не принимают посвящения в монахи, как это делается в буддизме Тхеравады, но в период занятий должны соблюдать Правила Чистоты (яп.: синги) — свод правил, весьма напоминающий монашеский устав, которого придерживаются монахи Тхеравады, хотя и не столь разработанный (см. главу 38). Некоторые из учеников роси, достигшие определенного уровня мастерства, удостоятся его признания, а из их числа лишь немногие продолжат занятия, чтобы самим, возможно, стать впоследствии роси. Большая часть учеников вернется в свои местные храмы, чтобы стать там служителями. Дзэн-ские монастыри в некотором объеме сами обеспечивают себя — в том смысле, что работа в саду и уход за монастырским имуществом составляют часть повседневной дисциплины монахов и монахинь. Тем не менее в монашеской жизни наличествует и приобщение к заслугам, хотя и не столь интенсивное и важное, как в монашеских общинах Тхеравады. У дзэнских монастырей есть покровители, живущие среди обычного населения, от которых монахи и монахини получают еду и для которых они совершают обряды благословения. Время от времени монастырские ученики также совершают обходы поселений, расположенных поблизости от монастыря, чтобы принять подношение пищи от любого, кто пожелает совершить это подаяние.

В махаянской секте «Чистой Земли» (яп.: Дзедо, Дзедо-син) нет монашеской Сангхи. Путь «Чистой Земли» — это вера в Будду Амиду (Амитабху), накопившего в качестве бодхисаттвы колоссальные заслуги на протяжении множества мировых периодов и создавшего рай Чистой Земли. Поскольку Амида накопил достаточно заслуг, чтобы спасти целый мир, и эти заслуги прямо доступны любому верующему, то в монахах нет необходимости. Уверенность в том, что человека допустят после смерти в Чистую Землю, достигается покорностью Амиде, выражающейся в молитве, содержащей его имя и совершаемой от всего сердца. Эта молитва, нембуцу, звучит так: «Наму Амида Буцу» («Поклон Будде Амитабхе»). Буддисты «Чистой Земли» стремятся соблюдать Пять Заповедей, искренне желая проводить жизнь в сострадании, но не для того, чтобы накопить заслуги. Чистой жизнью, преисполненной сострадания, следует жить просто из благодарности за то, что совершил Амида.

Практика Дзедо сосредоточена вокруг семейного очага и местного храма. Храмовые служители получают образование в семинариях; они регулярно совершают службы поклонения Амиде Буцу, а также похоронные и поминальные обряды.

Обряды и праздники буддистов

Ежедневные и регулярные обряды

заслуги создаются и разделяются с другими в ежедневных, периодических и особых обрядах, а также на годовых праздниках. Утренние и вечерние службы, во время которых происходят декламация и поклонение, совершаются в каждом монастыре, храме и доме. Помещая цветы, зажженные свечи и благовония перед изображением Будды или каким-либо другим символом его присутствия, монахи хором читают священные тексты, а семья произносит молитву. Цветы, сейчас прекрасные, а через миг увядшие, напоминают тем, кто их поднес, о непостоянстве жизни; запах благовоний вызывает в их сознании сладостный запах нравственной добродетели, источаемый теми, кто всей душой предан Будде; пламя свечи символизирует просветление.

Главный ежедневный обряд буддистов-мирян — подношение пищи. Миряне, принадлежащие к традиции Тхеравады, подносят пищу монахам. В традиции Махаяны ее подносят Будде, и это часть утреннего или вечернего поклонения. В обоих случаях происходит приобщение к благим заслугам.

Обряды «дня воздержания» в монастырях Тхеравады предоставляют как мирянам, так и монахам возможность оживить веру, дисциплину и понимание, а также накопить заслуги и поделиться ими. В эти дни, дважды в месяц, монахи декламируют дисциплинарный устав и подтверждают свое послушание ему. В каждый из этих дней они преподают собравшимся мирянам Восемь Заповедей (миряне повторяют их вслед за монахами) и произносят проповедь Дхармы. Монахи кропят мирян водой, чтобы поделиться с ними своими благими заслугами; миряне льют наземь воду, чтобы поделиться этими заслугами с предками.

Дзэнские монахи дважды в месяц собираются в зале Будды в своем главном храме и молятся за благополучие японского народа. Буддисты «Чистой Земли» собираются в храме раз в неделю, чтобы восхвалить Амиду.

Переходные обряды

Есть особые обряды, призванные ознаменовать, защитить и благословить важнейшие переходные моменты жизни, такие, как появление на свет, достижение совершеннолетия, женитьба, вселение в новый дом и смерть. Монахи руководят посвящениями, похоронными и поминальными обрядами. В традиции Тхеравады посвящение — это обряд, знаменующий достижение половой зрелости или совершеннолетия. Монахи Тхеравады также руководят обрядами дня рождения и освящения нового жилища. Бывшие монахи — старейшины общины мирян — совершают обряды при рождении ребенка и бракосочетании.

В японском буддизме «Чистой Земли» служитель-мирянин руководит обрядами, совершаемыми при первом появлении ребенка в храме, при «конфирмации» подростков, достигших половой зрелости, и возле смертного одра Японские буддисты сочетаются браком в синтоистском святилище под руководством синтоистских служителей.

Ежегодные праздники

Буддисты повсеместно отмечают Новый Год, а также день рождения, просветления и смерти Будды Начало нового года — это, как правило, время для того, чтобы «произвести учет» своей кармы, очиститься и преисполниться благих намерений В общинах Тхеравады Новый Год празднуется в середине апреля по лунному календарю, праздник длится два или три дня. Миряне обычно совершают омовение изображений Будды и окропляют водой монахов и старейшин, выказывая почтение и произнося благие пожелания Монахи благословляют мирян, и они совместно делятся заслугами с усопшими Новый Год начинается в наиболее подходящее время в конце сухого сезона, с началом новой жизни в природе Окропление водой — это не только способ почтить Будду, монахов, старейшин и усопших, но и средство вызвать обильный дождь и благополучие в ближайшем будущем В Таиланде, Лаосе и Кампучии миряне насыпают песчаные холмики (ступы) в монастыре или на берегу реки Каждая песчинка символизирует дурное деяние, и поместить песчинки в монастыре или на берегу реки, откуда их смоет вода, — значит очиститься от них Буддисты Дзэн и «Чистой Земли» празднуют Новый Год по западному календарю В этот праздник дзэнские монахи публично читают объемистые тома священных сутр, тем самым источая очищающие и оживляющие звуковые волны ради блага всех живых существ Буддисты «Чистой Земли» дважды в день совершают особые храмовые службы, восхваляя Будду Амиду

Буддисты Тхеравады празднуют рождение, просветление и смерть Будды в один и тот же день — в майское полнолуние (Вай-шакха) На Шри-Ланке это праздник огней, и дома, сады и улицы украшены фонарями В других странах, исповедующих буддизм Тхеравады, это не главный праздник, но если он приходится на «деньвоздержания», то это по меньшей мере повод для особых подношений пищи монахам и более чем обычного усердия в соблюдении нравственных заповедей.

Японские буддисты празднуют день рождения, смерти и просветления Будды в разные дни года: день рождения — 8 апреля, просветления — 8 декабря, а смерти — 15 февраля. День рождения Будды (Ханамацури) — это праздник цветов и время ритуального омовения изображений Будды. День просветления (Бодхи) и день смерти Будды (Нехан, т.е. «Нирвана») — это просто повод для особого поклонения.

Буддисты Тхеравады отмечают начало и окончание затворничества в сезон дождей, который обычно совпадает с началом и окончанием дождливого времени года. Они завершают год праздником урожая. Монахи Тхеравады начинают затворничество в сезон дождей в июньское или июльское полнолуние. Этот период — время относительной аскезы как для монахов, так и для мирян.

Монахи остаются в монастыре, уделяя больше времени, чем обычно, занятиям и медитации. В общине мирян в это время не совершается бракосочетаний, и не устраиваются публичные развлечения, миряне более усердны в соблюдении «дней воздержания» и в своих ежедневных подношениях пищи. «День воздержания», которым открывается затворничество в сезон дождей — это повод для всей общины мирян совершить подношение пищи и с большим рвением, чем обычно, провести целый день в монастыре, соблюдая монашеские заповеди.

«День воздержания» в полнолуние, завершающий затворничество в сезон дождей, весьма походит на тот, которым этот период открывается — с той разницей, что монахи собираются в частном порядке и приглашают друг друга исповедоваться во всех нарушениях монашеского устава, совершенных за время затворничества. Настроение в этот «день воздержания» радостное — дожди закончились, монахи могут снова свободно передвигаться по округе, и начинаются публичные торжества. Следующий месяц (с середины октября до середины ноября) — это время праздника Катхина, подношения ткани, из Которой монахи изготавливают новые одеяния. Подношения в день Катхина обычно совершаются коллективно — всей деревней, мирянами, объединившимися для накопления благих заслуг, правительственной службой или работниками крупных коммерческих предприятий. Обычно группа приближается к монастырю, следуя веселой процессией. По ее прибытии главный монах преподает мирянам Пять Заповедей, принимает ткань и заявляет о великой заслуге, доставляемой таким приношением. Монахи совместно читают благословляющий стих, а миряне разливают воду, символически передавая предкам часть этой заслуги.

Буддисты Тхеравады почитают своих предков и передают им заслуги при каждом обряде накопления и разделения благих заслуг Японские буддисты воздают особые почести своим предкам трижды в году: в дни весеннего и осеннего равноденствия в марте и сентябре и в месяц, длящийся с 15 июля по 15 августа. Праздники равноденствия, именуемые Хиган («Другой берег»), знаменуют время перехода в природе и потому предоставляют повод поразмыслить о течении времени и о продвижении существ к нирване — «другому берегу».

В следующей главе мы рассмотрим практику буддизма в конкретных деталях и сможем сравнить и противопоставить специфические, живые примеры Тхеравады и Махаяны. А сейчас следует напомнить о том, что на уровне идеалов Тхеравада и Махаяна являются не двумя разными системами буддизма, а двумя равноправными возможностями, или «колесницами», в рамках одной и той же системы. И действительно, как мы видели в главе 36, исторически сложилось так, что обе эти традиции сосуществовали в Индии со времени их возникновения до конца XII в. Оба направления вдохновляются Тремя Сокровищами — Буддой, Дхармой и Сангхой, и оба почитают эти Сокровища на двух уровнях: как проводников к самосовершенствованию и как могущество заслуг, доступное для других. Если мы рассмотрим Махаяну как целое, представленную, с одной стороны, сектой Дзэн, а с другой — сектой «Чистой Земли», то можем увидеть, что и Тхеравада и Махаяна предоставляют возможность для накопления благих заслуг как путем монашеской самодисциплины, так и упованием на благие заслуги других.

В буддизме Тхеравады важны оба этих аспекта, находящиеся в отношениях взаимосвязанности. В буддизме Махаяны каждая секта делает особый упор на одном из этих аспектов. Развившееся в Махаяне верование в совершенных небесных будд и бодхисаттв устранило необходимость полагаться на несовершенную Сангху, суетную и приземленную, и таким образом стал складываться буддизм для мирян, основанный на преданном поклонении и не зависящий от Сангхи. Несмотря на это, не все буддисты Махаяны отказались от медитации и монашеской жизни, как это видно на примере секты Дзэн.

36 Историческое развитие буддизма

37 Буддизм как единая система верований и практик

38 Динамика жизни буддистов