Душа жаждет равновесия и ищет спо­койствия; она не способна ни вечно обманы­вать себя перед лицом совести, ни способна выносить и созерцать свою нравственную недостойностъ.

И.А. Ильин

 

Свою совесть мы чаще всего распознаем не по призы­вам к доброделанию, а по мучительному укору, который представляет собой "болезненный протест вытесненного и несостоявшегося совестного акта".²²⁰ О творческих прояв­лениях совести человек порой и не знает, поскольку не до­пускает ее до положительного зова.

В силу избранной темы нас будет интересовать именно существование человека в условиях угрызений совести, по­скольку это приводит к невротизации и другим психопатоло­гическим изменениям.

В литературе ярко описаны "мученики совести": леди Макбет у Шекспира, Борис Годунов у А.С. Пушкина. Царь Борис замечает о совести: "Здравая она восторжествует над злобою, над темной клеветою", а покаянный голос со­вести сравнивается с "язвой моровой" (то есть с чумой). Тот же А.С. Пушкин в трагедии "Скупой рыцарь" говорит, что:

 

"...совесть,

Незваный гость, докучный собеседник,

Заимодавец грубый, эта ведьма,

От коей меркнет месяц и могилы

Смущаются и мертвых высылают ".

 

Действительно, голос совести порой вызывает из-под спуда давно забытые и, казалось бы, хорошо укрытые грехи. И если человеку "не удается вытеснить совестные укоры и как бы удушить саму совесть, то весь внутренний мир его остается расколотым и ослабленным" .²²¹ Механизмы, ос­лабляющие влияние совести, человеку греховному кажутся тем нужнее, чем более страстной является его натура и чем менее он расположен к духовному труду.

Часто возникновение психопатических черт сводят к искажениям в мотивационной сфере. Мы считаем, что наряду с этим важную роль играют защитные механизмы греховного строя души, приглушающие голос совести и мешающие ду­ховной работе. И, действительно, если нет нормального вы­хода духовной энергии в молитве, покаянном чувстве, то, видимо, должен существовать механизм вытеснения или обезвреживания этой энергии.

Известно, что нравственное чувство формируется по­степенно, незрелая (инфантильная) детская психика в мень­шей мере обладает защитными механизмами, а это в свою очередь делает ребенка более открытым к духовной жизни. По мере взросления созревает нравственное чувство, парал­лельно формируются греховные навыки и привычки. Если человек не усваивает оптимальные пути выхода из проблем­ных ситуаций (покаяние, молитва, смирение, участие в Таин­ствах), то в его душе их место занимают различные психопа­тологические механизмы (вытеснение, проекция, перенос).

Человек — существо с обширным жизненным потен­циалом. По слову свт. Иоанна Златоуста, в зависимости от выбора он может стать и зверем, и ангелом, и даже сыном Божиим (естественно, по благодати, а не по естеству).²²² Этот же святитель неоднократно указывал, что ни в коем случае нельзя обвинять в своих грехах человеческую природу, есте­ственные наклонности, черты характера, внешние обстоя­тельства, поскольку решающее значение всегда имеет собст­венное произволение.²²³ Поэтому, когда говорят порой, что невроз, психопатия, алкогольная зависимость являются бо­лезнями, не стоит думать, что это недуги, которыми, подобно гриппу, заражаются от первого чиха. Недаром современные психиатры А. Эй и П. Бернар утверждают, что невротик - не пассивный носитель симптома, а его творец.²²⁴ В связи с этим понятен низкий процент излечения от подобных заболеваний. К.Леонгард, посвятивший десятки лет работе с психопатиче­скими личностями, признавал, что самое большее, что ему удавалось сделать в результате терапии — несколько при­глушить патологические симптомы, улучшить адаптацию в обществе,    научить    держаться    "в    рамках". Но сама "болезненная склонность" устранению почти не поддается. ²²⁵

 

Я не виноват, или Пассивные личности

 

Проблемы нашего времени как раз в ду­ховной расслабленности, пассивности по от­ношению к тяжелому труду мучительного постижения Истины.

Проф. М.М. Дунаев

 

Психопатические личности всегда сложны в воспри­ятии, общении, терапии и духовном руководстве. Предметом нашего рассмотрения в этом разделе будут люди с психоло­гическими особенностями, позволяющими охарактеризовать их как пассивных. Мы выделим два типа пассивных личностей: импуль­сивный и "слабохарактерный".

Основная черта первого типа — действие по прихоти, отсутствие четких моральных принципов, искажение воли, извращенное восприятие действительности.

Прихоть, любое самое необыкновенное желание явля­ются для них категорическим императивом (Категорический императив — здесь: не требующее возражений руководство к действию.), это "импульс, которому невозможно сопротивляться".²²⁶ Причем возни­кающие в душе импульсы чаще всего довольно примитивны по содержанию и вычурны по форме. В жизни таких людей немало, многие из них приходят в Церковь. Но крайняя пас­сивность является для них серьезным препятствием на пути преображения души.

Ослабление и неверная направленность волевого нача­ла, энергия которого предназначена для восхождения к По­каянию, и импульсивность — два основных фактора, тормо­зящих движение по этому пути. Умом они способны понять многое, но приложить усилия для достижения серьезных це­лей — для них задача архисложная. Их корабль сотрясают волны прихотей, мощных внутренних порывов, в которых они сами порой не отдают себе отчета: "Сам не знаю, почему так получилось — взял да и сделал".

Выпадение умственно-аналитической фазы совершения поступка очевидно: "Я не могу контролировать свой им­пульс, свое побуждение". Не стоит забывать, что побуждения эти носят греховный, а порой аморальный и асоциальный характер. При этом сам человек не может логически обосно­вать мотивы своих поступков.

Описанные в святоотеческой литературе фазы развития греха (прилог, собеседование, сочетание, действие, грехов­ный навык, страсть) в данном случае не реализуются. Невоз­можно определить, где начальный помысел, абсолютно от­сутствует фаза обдумывания, борьбы, и откуда появляется намерение к действию, если контроль над ситуацией у этих людей настолько слаб, что о них говорят: "Виновен, но не умышленно".²²⁷ Мы видим только конечный итог — дейст­вие, овладевающее всем естеством, всей душой с высвобож­дением большого количества энергии. Само действие являет­ся и началом, и концом греховного акта. Осознание приходит позже, порой одновременно с удивлением и разочарованием: "Я не хотел брать эти деньги, оно само так получилось".

Знакомому с православной аскетикой читателю такое описание может напомнить бесовское одержание. Насколько верно это предположение?

Исходя из святоотеческого учения о воздействии злых духов на человеческую душу, священник и психолог Адриан ван Каам предложил различать демонические обсессии и по­сессии. "Демонические посессии или одержимость дьяволом, когда злые духи забирают власть над телом и душой, могут быть излечены только непосредственно Божией волей. Они крайне редки в настоящее время... Демоническая мини-обсессия возникает только на фоне доступной для сил зла падшей части нашей натуры, признаком которой является гордость ".²²⁸

Направленность действий человека на зло при слабом понимании самим человеком сути происходящего действи­тельно напоминает прямое воздействие духов злобы (посессию). Но не будем спешить с выводами. "Особенностью мини-обсессий является их почти полное сходство с расстройствами, вызываемыми психологическими, социальными и нейрофизиологическими причинами". Тут и возникает опасность спутать психологическую анома­лию с этой духовной болезнью. Хотя в случаях явных лично­стных расстройств демоническое влияние очевидно, но все же оно опосредованно, и выражается в уже перечисленных качествах: пассивности, слабоволии, низкой самокритично­сти, неумении обуздывать желания.

Святой Антоний Великий предупреждал, что развитие поступка, действия надо встречать и анализировать именно на уровне помысла: "Не всякому помыслу своему следуй".²³⁰ И более того: "Помыслов и пожеланий своих не выполняй" .²³¹ Надо сверять их с евангельским законом и собственной сове­стью. Именно проверка помыслов отсутствует у импульсив­ных личностей.

При изучении литературы по данному вопросу нас удивило совпадений мыслей совершенно далеких по миро­воззрению авторов о том, что у пассивно-импульсивных лич­ностей искажена нормальная мотивация и присутствует же­лание избежать ответственности за собственные поступки. Они ищут для себя возможности найти защиту от личной от­ветственности перед другими и перед собой.

Ребенок забирается под одеяло с головой, отгоражива­ясь от окружающего мира, считает, что он теперь изолиро­вался в другом измерении и отвечать за свои поступки не придется. Подобный механизм инфантильного страха перед ответственностью вытесняет из сознания любые попытки ос­мысления и логической, нравственно обоснованной мотива­ции. Остается лишь прихоть, импульс.

Мы недаром привели мысль игумена Евмения об уме­нии отказывать как проявлении зрелого чувства ответствен­ности, поскольку еще одна значимая черта этих людей — по­датливость и внушаемость. Тот же автор называет поведение таких людей "греховным, неконтролируемым".²³² Вот харак­терные самооправдания, приводимые ими: "Я ничего не могу с собой поделать, бес попутал".

"Таким образом, импульс для этих людей не случайное, а регулярное явление... При неуловимой мотивации человек регулярно ощущает свою непричастность к мотивам жела­ния или действия".²³³

Не всегда импульс ведет за собой драматические, яркие проявления. Когда человек, не понимая зачем, тихо подходит к бару, наливает стакан водки, залпом выпивает его и столь же тихо ложится спать — это также проявление импульсив­ности на фоне пассивности. "Захотелось — выпил..." Духов­ный дефект людей с подобной личностной аномалией довольно глубок. Он выражается, помимо неразвитого чувства ответственности за свои действия, в явной самоуверенности и отсутствии угрызений совести за свои поступки. Хотя встре­чаются и "мучащиеся", переживающие вину, делают они это своеобразно: оправдывая себя и обвиняя обстоятельства.

Какими же глазами будет смотреть такой человек, при­дя в Церковь, на свое место в ней, окружающие реалии? Ка­кие опасности подстерегают его? Одна из главных проблем пассивных личностей - их неискренность на исповеди. Они стремятся спрятать себя за стену обстоятельств, представив священнику свои поступки в интерьере тяжелых объектив­ных факторов. Конечно, это бывает с каждым прихожанином, но для описываемого типа людей данная черта является осо­бенно характерной. Процесс очищения ядовитого зелья (греха) от множества оберток, в которые он завернут, бывает болезненным, будто режут по живому. Священнику необхо­димо терпение и даже долготерпение, иначе его подопечного быстро вынесет волной стихийного импульса за ограду Церкви. Стоя за ней, он будет обвинять пастыря в том, что он слишком молод (или, наоборот, стар и глух), что за требы "дерут" втридорога, что иконы развешены не в том порядке, и вообще его не поняли и ничем не помогли.

Второе, не менее важное обстоятельство, — неумение вести перспективное планирование своей жизни, ставить ак­туальные духовные цели, со смирением и терпением стре­миться к их осуществлению. У этих людей все стихийно, по­рывисто. Легко заметить, что рассуждения о серьезных пред­метах у них поверхностны, мимолетны, не затрагивают внут­ренней сути явления.

Услышав краем уха, что в Староконюшенном районе, в селе Горные Валуйки (за 200 км от дома), проживает старица, которая якобы умеет предсказывать, наш герой очертя голову кинется к ней, не продумав как следует ни обстоятельств по­ездки, ни духовной ее цели. Отрывочные мысли, по его соб­ственному признанию, в этот момент таковы: "Возможно, она мне предскажет, как быть с новой работой; или вдруг онамне расскажет что-то важное?" Есть догадки, предположе­ния, и нет четкой цели.

Третья опасность для них — начать "игру в послуша­ние". Поменяв внутренний импульс на побуждение извне, столь же удобно уходить от ответственности. Духовная цель послушания (приобретение смирения) остается для них за­крытой. Прп. авва Дорофей проводит следующую аналогию: "Как в запряженной колеснице один конь не может опере­дить другого, иначе сломается колесница, так и послушанию нужно, чтобы с ним сопряжено было смирение".²³⁴

Как видим, послушание и смирение неразделимы, на послушание идут со смирением, отсекая свою волю для ее воспитания, а не погубления, для приучения ее к добру, а не для маскировки своего духовного бессилия. Эти люди "буквально сваливают на плечи священника все свои пробле­мы... Они ждут исповеди, ждут встречи со священником, иногда спрашивают, как бороться с грехами, а на самом деле противостоять греху не хотят ". Под послушанием они "подразумевают чувство защищенности, сознание того, что духовник о тебе заботится, предположение, что если ты не помолишься, то духовник это сделает за тебя и т.п... Но стоит духовнику начать указывать на подлинные грехи и недостатки человека, поднимается буря возмущения, обиды, негодования ".²³⁶

Вот типичный пример.

 

Женщина средних лет с выраженным им­пульсивным характером долгое время досаждала священнику, требуя дать ей "послушание". Она объясняла свое желание стремлением к духовному росту и тем, что она хочет "отсечь свою волю". Священник некоторое время отговаривал ее, стре­мясь объяснить ей смысл этого духовного действа, но она упорствовала, поскольку понимала послу­шание как целенаправленную деятельность по чьей-то указке. А тут как раз, в связи с приближаю­щейся осенью, храму потребовались деньги на ре­монт крыши. Нужен был человек, который бы объе­хал все кредитоспособные предприятия района с

просьбой о помощи. Трудности этого дела (дальние дороги, ожидание транспорта, ночевки в стеснен­ных условиях, нерегулярное питание) были очевид­ны. Но импульс, двигавший этой послушницей, был чрезвычайно силен. Наконец ее "благословили". После нескольких поездок наступил глубокий кри­зис. Неудобства путешествий стали для нее глав­ной проблемой, порождая многочисленные жалобы.

 

"К сожалению, большинство неофитов видят в "жизни по благословению" возможность ухода от ответ­ственности за свои действия и поступки. Безответствен­ные решения и необдуманные шаги приносятся под благосло­вение духовнику для того, чтобы, недолго думая, всю вину за то, что не получится, свалить на батюшку".²³⁷

Импульсивная личность в силу своей неспособности к анализу актуальных целей "загорается" в начале любого при­глянувшегося дела. Порой, как в данном случае, даже духов­нику не удается притушить этот огонь. Завершение дела не включается в перспективный анализ, а тем более не решается проблема духовной составляющей любого начинания.

Святой Антоний Великий настраивал всякого следую­щего путем спасения на внимательное отношение ко всем своим действиям: "Пусть каждый из вас замечает и записы­вает свои поступки и душевные движения, как бы с намере­нием сообщить это друг другу; и будьте уверены, что, сты­дясь известности, непременно перестанем грешить и даже содержать в мыслях что-либо худое. Ибо кто, когда грешит, желает чтоб его видели?"

Нежелание того, "чтобы тебя видели", у пассивных личностей перерастает в замаскированность всех поступков от себя самого, с отсутствием всякого духовно-нравственного анализа своего поведения.

Не стоит, однако, думать, что это абсолютно беспо­мощные люди. Нет, они успешно выполняют краткосрочные задачи, которые относятся к сфере личных интересов, по­скольку их поведение в целом эгоцентрично. Если затронуты их интересы, "они совершают социальные манипуляции с большим пониманием".²³⁹

Используя принятый нами критерий пассивности, можно подвести следующий итог вышеизложенным мыслям. Если истероидный, параноидный, обсессивно-компульсивный и шизоидный типы личности несомненно обладают мощным зарядом активности (впрочем, имеющим неверное направление), то у пассивных типов, таких, как импульсив­ный и слабохарактерный (наряду с депрессивным), это свой­ство ослаблено. Следовательно, активные типы могут под бдительным оком опытного духовника использовать свои положительные качества, постепенно преображая себя. А вот пассивным личностям хочется, чтобы всю духовную работу проделал за них кто-то другой, а они бы пожинали плоды.

Продолжая исследование на тему пассивных лично­стей, выведем на сцену новый персонаж. Мы назовем его слабохарактерным. В известных классификациях такого на­звания нет, но это понятие вполне поддается описанию.

Существует термин, охватывающий всех людей "слабого" типа, — дефензивная личность. Это человек неав­торитарный, защищающийся, непрактичный, инертный, не­уверенный в себе, малодушный. Конечно, под это понятие попадают многие астеники и психастеники, дефензивные ши­зоиды и даже некоторые эпилептоиды. Слабохарактерных издревле называли меланхоликами. В классической западной литературе по акцентуациям и психопатиям этот тип людей называется неустойчивым.²⁴⁰

Несмотря на зависимость от внешних обстоятельств, взгляд нашего героя на них совершенно нереален. Многие из этих людей чрезмерно доверчивы, и когда им рассказывают всяческие небылицы и истории с налетом нездорового мис­тицизма, они принимают их за чистую монету. Более того, их легко убедить, что в подобных историях и сокрыта суть Пра­вославия.

"С неповинным неповинен будеши, со строптивым развратишися", — сказано в книге Псалмов (Пс. 17, 26). Это

применимо к любому человеку, тем более актуально для сла­бохарактерного типа, поскольку он сильно зависит от среды, в которой находится. Это не обычное приспособленчество, к которому склонны конформисты. Этим людям и приспосаб­ливаться не нужно, поскольку они, как жидкость, принимают форму любого сосуда. Когда такой человек попадает на при­ходскую "посиделку", где серьезно обсуждаются вопросы духовной жизни, он активно участвует в разговоре, не на ми­нуту не сомневаясь в его серьезности и значительности. В тот же вечер он может попасть в компанию далеких от Церкви людей и тут же поддержит их не в меру веселые выходки. Чем больше такой человек общается с серьезными, глубоко верующими людьми, тем больше он меняется в лучшую сто­рону. Но быстрая перемена взглядов обличает отсутствие во­левого стержня, столь необходимого для сопротивления гре­ху. Мнения и события, существующие в данный момент, час­то становятся доминирующими и определяют поведение и образ мыслей такого человека. При этом попирается одно из главных правил аскетики: анализ внешнего и внутреннего побуждения, проверка его на соответствие нравственному закону.²⁴¹

Как импульсивному человеку (по его же признанию) "невозможно" сопротивляться возникшему внутри желанию, так слабохарактерному "невозможно" устоять перед внешни­ми обстоятельствами.

 

Помним, как один человек, придя в Церковь, бросил пить, но через некоторое время впал в за­пой лишь по невозможности отказать своим "друзьям". Они сторожили его несколько дней после работы и таскали по забегаловкам. После он оп­равдывался: "Я не хотел пить, но меня никто не поддержал в тот момент, а человек слаб, устоять перед искушением трудно, тем более что я отказы­вать не умею!" Услышав такое объяснение, так и хочется   воскликнуть   словами   персонажа   пьесы Е.Шварца: "И что характерно, я не виноват!"  (Так говорил король, оправдывая свои поступки плохой наследст­венностью, воспитанием, обстоятельствами.)

Святой Антоний Великий по этому поводу пишет: "Несмысленному человеку свойственно за грехи свои винить рождение свое или другое что, когда самопроизвольно упот­ребляет он худое слово или делает недоброе дело".²⁴²

Среди слабохарактерных особенно много алкоголиков, наркоманов, гомосексуалистов. "Отсутствие внутреннего волевого стержня быстро приводит к социальной деграда­ции. По некоторым данным, личности с чертами неустойчи­вости составляют до 50% алкоголиков и до 70% наркома­нов".²⁴³

Такому человеку присуще ощущение, что его соблаз­нили, подтолкнули к чему-либо, а он "не устоял". В этом за­метно "искажение нормального чувства намерения и час­тичная или мимолетная мотивация".²⁴⁴ Это уход от ответст­венности в виде ее "экстернализации".²⁴⁵ Но в том-то и дело, что эти люди сами находят внешнее давление, которое будет играть для них определяющую роль и на которое можно при случае все свалить. Следовательно, активный поиск все же им присущ. Они неосознанно ищут такую "экологическую нишу", где бы сами ни за что не отвечали, но делали то, что хочется.

Критическое отношение к внешнему давлению у этих людей снижено. И даже человек, сознательно пришедший к Православию, продолжает попадать в различные неприятные ситуации, при этом убеждая себя и окружающих, что причи­ны всех его падения — вовне. Он же — не виноват, так как не устоял, "бес попутал".

Конечно, любой человек, даже опытный подвижник, может уступить в борьбе с грехом. Но "пока человек верит, что его жизненная ситуация, его греховное поведение, его страстные проявления, его безденежье или несчастностъ порождаются кем-то другим, какой-то внешней силой, или, возможно, неблагоприятным стечением обстоятельств, у него нет оснований стремиться к личностному изменению"²⁴⁶

Поскольку этот тип так подвержен влиянию извне, он легко впадает в зависимость от харизматических личностей — лжестарцев и лжепророков. И вообще, нельзя не заметить, что пассивная личность как нельзя меньше соответствует евангельскому идеалу: "Ищите... стучите... просите"... На­пряженное делание и трезвение — вот что должно прийти на смену безволию и пассивности.

 

Застревающие личности

Теперь перейдем к личностям с застревающей, или па­раноидальной акцентуацией. Многие авторы в своих класси­фикациях выделяли эту акцентуацию (или психопатию). Мы находим ее у К.Леонгарда, Д.Шапиро, православного психо­терапевта С.А. Белорусова (Который соотносит ее со страстью сребролюбия.), а также в известной классифика­ции П.Б. Ганнушкина. А.Е. Личко, описывая типы конститу­циональных психопатий и акцентуаций характера у подрост­ков, не выделяет этот тип по той причине, что раскрывается он после 30 лет, в период полной социальной зрелости.²⁴⁷   .

Черты человека с застревающей акцентуацией гораздо более патологичны, чем у какой-либо другой. Эти люди поч­ти во всех своих действиях и мыслях несут отпечаток глубо­кой душевной дисгармонии. Проявлений параноидного стиля выделено достаточно много. Это всевозможные сверхценные увлечения, доминирующие и сверхценные идеи, патологиче­ские страхи, кверулянтство (страсть к письменным жалобам и    доносам),    подозрительность,    бредовые    расстройства (ревности, величия), вплоть до галлюцинаций (чаще при па­раноидной форме шизофрении).

Естественно, есть люди не со столь зримыми отклоне­ниями. У них личностные аномалии могут проявляться так: ригидность — подозрительность — догматичность. И чаще всего, говоря о застревающих личностях, мы вспоминаем об их подозрительности, поскольку эта черта порой определяет весь их внутренний облик. В основе подозрительности лежит какой-либо страх: обмана, супружеской измены, унижения, болезни, утраты, дисморфофобия (Дисморфофобия — боязнь физического недостатка.).

Подозрительное мышле­ние всегда оказывается ригидным, негибким. Если начальник застревает на подозрении своих сотрудников в обмане, он в любой ситуации будет видеть попытку составить заговор. Если человек имеет какой-либо физический недостаток, на этой почве может развиваться очень болезненное состояние — дисморфофобия. "Все вокруг смеются над моим длинным носом. Когда я иду на рынок за покупками, все только и смотрят на меня, улыбаются и перешептываются". Подозри­тельный человек "смотрит на мир с устойчивым предубеж­дением, постоянно занимаясь поисками подтверждений сво­их подозрений".²⁴⁸ Никто не отрицает, что на рынке люди пе­реговариваются и порой смеются. Но подозрительность и напряженное ожидание насмешек приводят к неправильной интерпретации действительно существующих фактов.

"Сравнительно медленный темп психической деятель­ности сближает педантичных (навязчивых — авт.) с за­стревающими личностями. Но у последних медлительность касается в основном застревания на эмоциональных пере­живаниях эгоистического характера, когда затрагиваются личные интересы и самолюбие данного объекта".²⁴

Люди этого типа довольно колоритны как в светской, так и в церковной жизни. Но если взглянуть глубже и выде­лить главное, то, что определяет их душевный облик, то мы замечаем такую черту, как длительное существование всех переживаний (аффектов), особенно греховных (по типу за­стревания).

У любого человека может возникнуть гнев, но аффект спадает и гнев проходит. Страх утихает, приступ самолюбия может смениться раскаянием. У застревающих личностей обида может жить в душе бесконечно долго. Человек вспо­минает ее обстоятельства, все детали, истолковывая их в свою пользу. Чувство обиды и жажда отмщения не всегда выходят наружу и воплощаются в действиях и словах. Это зависит от развития человека, его культурного и духовного уровня. Но могут пройти годы, и чувство обиды не гаснет, а это уже называется злопамятностью. Порой эти люди выгля­дят нелепо, когда начинают ворошить прошлое, призывать к ответу, когда уже никто не помнит обстоятельств события.

При такой злопамятности их впечатлительность и обидчивость также довольно велики. Часто они сами сетуют на то, что обижаются по пустякам. А те, у кого понятия о ду­ховной жизни совсем не развиты, порой с гордостью заявля­ют: "Да, я такой, я очень обидчив".

Из свойств личности у них более всего развито волевое начало (напомним, что, к примеру, у шизоидов гипертрофи­рованна умственная сфера, а у истероидов — чувственная). Даже при наличии среднего уровня интеллекта застревающие личности способны добиваться продвижения по службе, если только их не выгонят совсем за частые конфликты и неужив­чивость. "Типичный начальник" — говорят обычно про тако­го человека: въедливый, своенравный, волевой, с множеством идей, все подмечающий, недоверчивый.

Эгоистическим влечениям и аффектам застревающих личностей присуща особая сила.²⁵⁰ Когда затронуты их инте­ресы, они могут помнить обиду долгое время. Чаще всего они весьма честолюбивы, требуют от всех окружающих вы­полнения "долга". В приходской жизни такой человек выде­ляется навязчивыми приставаниями ко всем и вся с желанием переделать и исправить их, добиться справедливости. Онилюбят, не разбирая лиц и обстоятельств, биться "за правду", защищать несправедливо, на их взгляд, обиженного.

В Церкви им принадлежит решающая роль в борьбе со всевозможными периферийными ( Т.е. малозначащими.) явлениями внутриприходской жизни. Они способны изжить свою жертву из общины. Или, затеяв какое-либо дело, например организацию право­славной библиотеки, легко могут превратить дело в траге­дию, перессорившись со всеми.

Если им не хватает интеллекта, могут стать "волевым центром" какой-либо секты, возглавляемой шизоидной лич­ностью,²⁵¹ или "правой рукой" младостарца. Именно пара­нойяльным личностям чаще всего приходят в голову сверх­ценные идеи вроде борьбы с засильем жидомасонов в России или поскромнее — война со старушками, поющими на кли­росе "не по уставу".

Как видим, это типичные волевые экстраверты — их неуемная энергия направлена вовне. Их главным недостатком является неумение заглядывать в свое сердце, нежелание во всех трудных и конфликтных ситуациях, в которые они по­падают, брать хотя бы часть вины на себя. Они твердо убеж­дены, что им недодали любви, почета, внимания, недооцени­ли. И все, чего у них нет, они хотят взять извне, силой, вме­сто того чтобы воспитать в своем сердце навык принятия ок­ружающего мира. Им приходится по душе утверждение, что "Царство Небесное силой берется" (Мф. 11, 12), но приме­няют они его неверно. (И уж, конечно, не вспоминают слова Спасителя: "Царствие Бо­жие внутрь вас есть" (Лк. 17, 21)).

Вся их бурная деятельность, естественно, не вызывает восторга у окружающих, их сурово "смиряют" или тактично осаживают. Впрочем, при их степени чувствительности к обидам это практически одно и то же.

В связи с этим они убеждены, что к ним плохо отно­сятся, причем именно из-за их правдолюбия.

— Я все говорю в глаза, не лукавлю, как некоторые, — с жаром доказывает нам активист "боя с тенью".

—  А что это всё? Какова его ценность? — уточняем мы.

— Речь идет о нашем спасении! — следует ответ.

Да, это такой козырь, что крыть нечем, и мы умолкаем. В связи с тем, что им трудно общаться с людьми, а также из-за частых насмешек над их негибкостью, в них быстро фор­мируется подозрительность. Она основана именно на общем недостатке доверия к людям.²⁵²

Во всех источниках, описывающих застревающих лич­ностей, указан типичный образ ревнивого мужа. Но в прак­тике приходской жизни это может выглядеть как ревность к старцу, духовному отцу, в связи с тем, что он "изменяет" на­шему ревнивцу с другими прихожанами. "Что он так долго ее исповедует? А с этим-то как внимательно беседовал! А на меня сегодня и не взглянул!" Из-за склонности к аффектам их настроение колеблется между напряженным разочарованием и надеждой.

Такой человек может отравить жизнь целого прихода, доводя священника чуть ли не до инфаркта.

 

По этому поводу вспоминается одна актив­ная прихожанка, всеми возможными средствами боровшаяся за место рядом с батюшкой. При рев­ности эмоции достигают особого накала, причем развиваются сразу на обоих полюсах: любовь и не­нависть.²⁵³ Потому-то наша героиня досаждала пастырю доносами, интригами, клеветой, ставя его в трудные ситуации, только бы он уделил ей хоть немножечко внимания. (Вообще-то, подобного рода любовь слишком напоминает процесс поглощения и переваривания пищи (ср. размышления о любви героя льюисовских "Писем Баламута")).

 

Ревность — не единственное сверхценное образование, характерное для параноидального типа.

 

Нам самим пришлось тесно общаться с не­сколькими застревающими личностями, в том числе с одной "глубоко правдивой", по ее собственному определению, особой. Ее параноическая настроен­ность вылилась в жестокую борьбу за "правду" с администрацией учреждения, в котором она рабо­тала. Она извергала бесчисленное число жалоб, облекая их в письменную форму и рассылая по са­мым высоким и "компетентным" инстанциям. В ка­честве доказательств вины обвиняемых эти объе­мистые опусы содержали много цитат из Библии, хотя направлялись в сугубо светские организации.

 

В быту мы часто встречаем людей несговорчивых, уп­рямых. Цепляясь за мелочи, они никак не хотят идти на ус­тупки, на сближение точек зрения, даже если всё говорит против них. Последним их аргументом будет: "Я так хочу — и все!" или "Право имею!" В православной семье муж с та­кими чертами никогда не уступит в споре, через слово цити­руя: "Жена да убоится мужа своего!"

Часто эти люди склонны застревать на страхах. Страх вообще является доминирующим в сознании наших совре­менников чувством.

Православный человек воспитывает в себе открытый взгляд на все происходящее. Мы не способны отразить окру­жающие нас явления и события объективно, поскольку смот­рим на них сквозь призму своего "я" (О том, что наше восприятие мира носит глубоко личный характер, и марксистско-ленинская теория отражения в корне неверна, см., напр., у диакона Андрея Кураева в его книге "Традиция. Догмат. Обряд".).

Застревающая лич­ность ставит между собой и миром призму своих страхов, и смотрит через нее подозрительно и въедливо. Православный человек должен воспринимать мир через молитву (покаянную, благодарственную, просительную, славослов­ную). "Жизнь и молитва — одно", — утверждает митр. Ан­тоний (Блум).²⁵⁴ На самом деле застревающую личность вол­нует не столько сам факт, скажем, насмешек (как при синдроме дисморфофобии), сколько неопределенность, рож­дающая напряженное ожидание: "Если две старушки у подъ­езда действительно посмеиваются над моим носом с боро­давкой, то я способен с этим справиться. Я поражу их пре­зрением, я придумаю такую месть (и пусть она свершится лишь в моей голове), что они навсегда отучатся издеваться надо мной! Но меня гложет неизвестность: о чем же они шу­шукаются в данный момент? И это особенно тревожит меня".

В книге прп. Иоанна Кассиана "О гордости" нарисован портрет человека, в котором возобладала указанная страсть, в результате чего, судя по описанию, он пришел в прямо-таки параноидальное состояние. Когда такому человеку говорят что-либо о духовной жизни, он, "занятый своими подозре­ниями, ловит, перенимает не то, что надобно бы принять к своему преуспеянию, но озабоченным умом изыскивает при­чины, почему-то или иное сказано, или с тайным смущением сердца придумывает, что можно бы возразить им".²⁵⁵ Более того, этот слушатель "подозревает, что все сказано против него". А из-за этого он ожесточается, впадает в гнев, ищет отмщения. Именно неукротимая гордость толкает паранои­дальных личностей на авансцену жизни, в том числе и при­ходской. Именно гордость заставляет их вести затяжные вой­ны с "неугодными", прикрываясь знаменем правды, или же делаться учителями для многих (ср. 1 Тим. 1, 7; Иак. 3, 1).

Попав в затруднительные обстоятельства, мы все мо­жем испытывать страх, неуверенность, растерянность. Мо­литва гармонизирует наши отношения с миром, водворяет спокойствие в душе; без нее невозможен духовный рост. У застревающих личностей особое отношение к молитве. Истероида (тщеславие!) более интересует вопрос: а как я выгляжу на молитве со стороны? Застревающий тип считает много­численные (ритуальные) повторения молитв защитным меха­низмом от своих страхов. "Вот прочту 12 раз "Отче наш", и пойду на экзамен". Внимание сфокусировано на том, какую молитву и сколько раз прочесть, а не на искренности и глу­бине сердечного вопля к Богу. Ритуал помогает успокоиться, ощутить себя на твердой почве, он играет роль спасательного круга, поскольку ригидная психика параноидной личности камнем идет ко дну в любых необычных для нее условиях. И такой студент придет в замешательство, если не успеет про­бормотать установленное им число молитв, поскольку он бо­ится больше не самого экзамена, а неожиданностей во время его сдачи.

К любому доброму делу такой человек тщательно го­товится, продумывая детали, и обязательно выполнит его, если все пойдет по плану. Но если неожиданно изменятся обстоятельства, он может просто не успеть перестроиться. В идеале человек должен научиться делать добро почти авто­матически, лишь только заметит нуждающегося в помощи. Наши постоянные колебания и мучительная борьба ("делать — не делать") есть не что иное, как показатель последствий первородного греха и удобопреклонности нашей воли ко греху (Более подробно см., напр., главу "Первородный грех и его по­следствия" в книге митр. Макария (Булгакова) "Догматическое богословие".).

С другой стороны, верующий человек всегда памятует о наличии Промысла Божия, ведущего ко спасению, и стре­мится согласовывать свои действия с волей Господа. В слу­чае же с застревающей личностью, которой сделать добро помешали непредвиденные обстоятельства, можно легко за­метить упование не на Бога и желание исполнить Его волю, а на свои собственные силы.

Между умом такого человека и всяким событием или вещью становится плотной стеной его негибкая воля. Она может быть направлена в сторону добра, как это кажется са­мому человеку, но слишком уж она прямолинейна. И, конеч­но, здесь нет даже намека на вслушивание в "глас хлада тон­ка" (3 Цар. 19, 12), возвещающий волю Божию. В результате человек поступает по своему желанию, причиняя боль окру­жающим.

Свт. Феофан Затворник, основываясь на учении афон­ского старца Никодима, указывает, что "когда подлежат нам  духовные дела, мы тотчас вожделеваем их и устремляемся к ним; однакож не как движимые волею Божией, или не с тою одною целию, чтоб угодить Богу, но ради того утешения и обрадования, которое порождается в нас, когда вожделева­ем и ищем того, чего хощет от нас Бог: каковая прелесть бывает тем скрытнее и утаеннее, чем выше само по себе и духовнее то, чего вожделеваем".²⁵⁷

Все мы склонны путать свои желания с волей Божией. Однако застревающие личности намного более настойчивы в достижении выбранных целей и с большим трудом сворачи­вают с намеченного, порой неверного пути. Они не понима­ют, "что не должно довольствоваться тем одним, чтоб же­лать, чего хощет Бог, но надлежит еще желать сего, как, когда, почему и для чего хощет того Он ".²⁵⁸ Порой им труд­но применяться к обстоятельствам. Поэтому они часто испы­тывают разочарование и страх (феномен фрустрации) оттого, что мир не таков, каким они себе это представляли. Допус­тим, приготовившись выйти на большую арену и что-то громко прокричать, наш герой неожиданно попадает в ма­ленькую комнату. Впадая в паническое состояние, он не ус­певает перестроиться и начинает громко выкрикивать, как запрограммировал себя заранее.

Все, что есть в человеке, все его душевные качества должны преобразиться, подчиняясь "единому на потребу" (Лк. 10, 42) — достижению спасения. Если в душе есть страх, то он должен быть страхом оскорбить Бога. Гнев должен быть праведным и прежде всего обращенным на самого себя за нарушение заповедей.

Личность параноидального типа во всех обстоятельст­вах ищет подтверждения своих странных подозрений. При этом игнорируются очевидные факты, зато подыскиваются "годящиеся в дело" малозначимые детали.

В словах священника, сказанных на проповеди, такие люди "находят намек на себя, но, в отличие от обычного человека, рассматривают "намек" не как призыв к исправ­лению, а как желание духовника причинить боль, обиду, рану. Доверие к пастырю у них постоянно под угрозой ".²⁵⁹.

"Сюда же можно отнести "пожилых церковных людей, болезненно реагирующих на то, что "их место" в храме занято, на неприветливость (часто кажущуюся) на­стоятеля или старосты, в чем видится попытка их "выжить"; чужая сумка, поставленная на "их место",— намек на то, что им уже давно "пора убираться отсюда ". Они болезненно "замечают ", что их не оценили по достоин­ству, их благие намерения не поддержали, их не выслушали, не поняли... Но характерным отличием этой категории па­сомых от других, проявляющих реакции обиды, является то, что кажущееся ущемление их достоинства вызывает в них не столько расстройство, уныние, печаль, сколько гнев, злость, желание мщения. В качестве практического совета в общении с таковыми, как пастырю, так и обычному чело­веку можно настоятельно рекомендовать не вникать глу­боко в слова и рассуждения этих больных при общении с ними. Вслушиваться в параноидальный бред не только бес­смысленно, но и небезопасно ".²⁶⁰

Интересно, что при всем этом параноидальные лич­ности не фантазируют и не домысливают ситуацию, а лишь извращенно истолковывают реально существующие факты и детали. Кстати, в поиске деталей они не имеют себе равных. Истероид может "сочинить" себе беду и заставить всех пере­живать вместе с ним. Шизоид прямо-таки живет в своем при­думанном мире, но другие могут и не подозревать об этой terra incognita (Земля неизвестная (лат.)).

Застревающий же тип не склонен к выдумкам и фантазиям. Он лишь выхватывает из общей мозаики мира отдельные фрагменты.

Известно, что в Древнем мире существовали сочините­ли, составляющие целые произведения из строк поэм Гомера, произвольно выхватывая и переставляя их. По сути это психология сектантства: вырвать из Священного Писания или церковного учения какой-либо фрагмент и акцентуировать его.

Приведем жизненный пример.

 

Пожилая женщина, седьмой год усердно по­сещающая занятия в Духовном училище (В то время как даже готовящиеся к священству обучались один год.), попала на лекции по Истории Русской Церкви к новому преподавателю. Сразу стало заметно, что она как-то необычно внимательно слушает, записывает бу­квально все сказанное, придираясь к мелочам и во всем выискивая ереси. Однажды, услышав что-то уж совсем неприемлемое для себя, она не выдер­жала и начала конфликт с "противником", считая себя борцом за чистоту Православия. По этому по­воду она написала докладную инспектору училища и сделала отповедь самому "виновнику", в том чис­ле в письменной форме (склонность к кверулянтству! (Кверулянтство - здесь: стремление к письменному сутяжничеству (характерна для параноидальных личностей).) Никаких фактов, подтверждающих неправославность преподавателя, жалобщица отыскать не смогла. Да и руководство, в отличие от нашей жа­лобщицы, почему-то не считало клеветой на Цер­ковь существование на Руси ересей и сект.

После того как инспектор, разобравшись в ситуации, посоветовал преподавателю не обра­щать на нее внимания, она написала новую жалобу, на этот раз архиерею (застревание). Стоит отме­тить, что эта "студентка" до сих пор стоит на страже чистоты православного учения в Духовном учили­ще, конфликтуя со многими преподавателями, в том числе имеющими священный сан.

 

Налицо типичная черта подозрительного мышления — избирательность, направленность внимания, сопровождаемая значительным волевым импульсом. Действительно, свет прожектора всегда несет большой заряд направленной энер­гии. Однако объективную информацию о происходящем в непроглядной тьме только с помощью этого луча получить сложно: слишком уж много зависит от того, на что в данный момент направлен луч. Поэтому параноидальные личности фактически неспособны классифицировать и обобщать мате­риал, к чему способен обсессивно-компульсивный тип.

 

Один студент того же Духовного училища, зайдя в преподавательскую, сразу "заметил" в шкафу среди сотни самых разных книг "еретическое", на его взгляд, издание...

Что и говорить, весьма необычная внима­тельность!

 

Попав в ситуацию опасности, гармоничная личность легко переключает внимание с обозрения общей картины на изучение мелких деталей. Полученные путем тщательного изучения данные свободно включаются в общий контекст, формируя целостную картину явления со всеми его особен­ностями. После выхода из трудной ситуации внимание пере­ключается на другие предметы. Истероид в подобных же случаях "расфокусирует внимание".²⁶¹ Он постарается рассе­яться, "растечься", раствориться во всех и вся, чтобы удар судьбы был не слишком жестоким. Картина мира получается размытой, без четких деталей ( Это можно сравнить с рисованием акварелью, особенно с помо­щью техники "по-сырому".). Для параноидального типа характерна повышенная активность, чрезмерно сфокусиро­ванное на избранных фрагментах внимание. Их модель по­знания мира можно назвать ригидно-фрагментарной. Ее по­рой сравнивают с сознанием переутомленного солдата, стоя­щего на посту. Из-за длительного волевого перенапряжения и утомления зрения он способен открыть стрельбу по теням. И если, придя в Православие, такой человек не пойдет путем глубинного изменения себя, смирения и покаяния, то под­держиваемая страстями воля непременно направит его на борьбу с призраками (А это уже больше похоже на графику.).

Простота и ясность — непременные качества духовно зрелого человека. "Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного", — говорил прп. Амвросий Оптин­ский. Теряя простоту, застревающие личности искажают пропорции мира и при этом теряют присущие ему цвет и аромат (Если ранее мы сопоставляли истероидную акцентуацию с импрес­сионизмом в живописи, то параноидальное видение мира можно соотнести с искусством натюрморта: чтобы изобразить животный или растительный мир, его нужно сорвать или убить и положить на блюдо.).

Любая греховная страсть способна развиваться не только в форме усиления, но и в виде дифференциации. Страсть не существует в душе сама по себе, страстей всегда много, но доминируют одна или две из них, определяя внут­ренний мир человека и его поведение. Дифференциация — возникновение новых, нетипичных доселе патологически-страстных реакций на внутренние и внешние обстоятельства. Так, легкомысленный и веселый человек, относившийся ко всему наплевательски, иронизирующий даже над серьезными проблемами, однажды может впасть в уныние и депрессию перед лицом трудного духовного выбора.

Ярко проявляется это при последовательном разверты­вании стадий алкоголизма. Переход из первой во вторую ста­дию характеризуется изменением картины опьянения. Если раньше, "приняв дозу", человек начинал шутить, раскрепо­щался, рассказывал массу анекдотов и сам заразительно над ними смеялся, то тут у него начинают доминировать тревожно-дисфоричные состояния, появляется гневливость, жесто­кость к домашним животным и даже к членам семьи. Так ис­полняется предостережение Спасителя о "семи злейших бе­сах" (Мф. 12,43-45; Лк. 11, 24-26).

Параноидальный человек менее других подвержен та­кой дифференциации в силу уже указанных причин: мощного волевого начала, крайней ригидности эгоистических аффектов и значительной выраженности патологических черт лич­ности.

I.Schumuker в книге "Религия и психическое здоровье" отмечает, что "Вера, придавая смысл существованию, уменьшает экзистенциальную тревогу", а фундаментализм, догматизм и авторитарность могут представлять угрозу ос­мыслению абсолютных ценностей.²⁶²

Умение соизмерять свою ревность о доброделании с конкретной ситуацией Оптинские старцы считали искусст­вом. Они говорили: "Искусство — половина святости". Видя чьи-либо ошибки от чрезмерного "старания", прп. Макарий Оптинский говорил: "Свят, да неискусен", "потому что не­искусство, при неуместной ревности, часто может произ­водить бестолковой путаницы не менее самого греха"²⁶³

 

Рукотворная вечность, или Плюсы и минусы шизоидного стиля личности

Трудно найти что-то более таинственное и значимое в жизни человека, чем встреча с Богом Живым. Но для того чтобы эта Встреча стала возможна, необходимо оторваться от своих бесконечных "неотложных" проблем, от самолюбова­ния, чтобы "бодрствовать, прислушиваясь в сторону Бо­га".²⁶⁴

Нежелание покидать свой уютный дом и что-то менять в себе и в своей жизни присуще самым разным людям. Одна­ко существует целый тип личностей, для которых покинуть "дом своей души" является целой проблемой. Мы имеем в виду шизоидный стиль личности. Для читателей-неспециа­листов сразу просим не пугаться такого, быть может, непри­вычного названия данного типа характера. Несмотря на возможные ассоциации, можно сказать, что шизоид имеет весь­ма далекое отношение к шизофрении. Скорее, это вопрос терминологии, а не клиники (Клиника - здесь: совокупность симптомов, соответствующих оп­ределенному заболеванию.).

Но каков же он, наш герой?

Одной из главных его черт следует считать зацикленность на себе. Есть люди, которые предпочитают не пригла­шать в свой дом гостей, опасаясь, что все увидят неубранную квартиру. Шизоид же может обитать в лачуге нищего, но его изощренная фантазия превращает мрачную хибару в роскош­ный дворец. Хотя первый же посетитель может сказать хо­зяину: "Да ведь у тебя просто грязно! Так чем же ты гор­дишься? Какой красотой?" А сам обитатель может просто не замечать, что пыль со стола не стиралась уже десятилетиями.

Прокрутив в голове возможные последствия подобного визита, такой хозяин может прийти к выводу, что придется что-то менять — например, делать генеральную уборку, если не капитальный ремонт. А ведь этого так не хочется! Да и вообще, если поразмыслить, зачем пускать посторонних? Разве он сам не знает цену себе и своему черепашьему доми­ку?

Конечно, шизоид страдает от такой замкнутости, хотя бы потому, что ему некому показать свой фантастически чу­десный мир. И если когда-нибудь он все же решится приот­крыть дверцу в свой "внутренний замок", то эта попытка почти наверняка обречена на неудачу. Много ли можно уви­деть с порога? Да и как понять это нагромождение реально­сти и вымысла, однозначно признаваемое самим хозяином за великую красоту?

Что и говорить, внутренний душевный мир шизоидов действительно бывает богат. Да и сами они нередко наделены высоким интеллектом. "Чем больше грехов у человека, и чем в большей степени они выражены, тем более душа человече­ская при создании была одарена добродетелями, которые отвергаются, отрицаются грешащим человеком", — счита­ет православный исследователь.²⁶⁵ "Чем резче выражена ин­дивидуальность, тем ярче становятся и свойственные ей психопатические черты", — пишет классик отечественной психопатологии.²⁶⁶ Вопрос в том, как поступит человек с вверенными ему талантами.

И действительно, в основе любого греха и любой стра­сти лежит гордость. "В "Слове на язычников" свт. Афанасия Великого есть такое место: "Люди впали в самовожделение, предпочтя собственное созерцание божественному".²⁶⁷ В этом кратком определении вскрыта самая сущность гордости: человек, для которого доселе центром и предметом вожделе­ния был Бог, отвернулся от Него, "впал в само-вожделение", восхотел и возлюбил себя больше Бога, предпочел божест­венному созерцанию — созерцание самого себя. В нашей жизни это обращение к "самосозерцанию" и "самовожделению" сделалось нашей природой и проявляется хотя бы в виде могучего инстинкта самосохранения, как в телесной, так и в душевной нашей жизни", — пишет свя­щенник Александр Ельчанинов.²⁶⁸

Мы уже заметили, что отличительной чертой шизоидов является именно замкнутость в своем собственном мире. Та­кому человеку хорошо с самим собой. "Часто эта обращен­ность на себя развивается у людей тихих, покорных, молча­ливых, у которых с детства подавлялась их личная жизнь, и эта "подавленная субъективность порождает, как компен­сацию, эгоцентрическую тенденцию, в самых разнообраз­ных проявлениях: обидчивость, мнительность, кокетство, желание обратить на себя внимание даже поддерживанием и раздуванием дурных о себе слухов, наконец, даже в виде прямых психозов характера навязчивых идей, манией пресле­дования или манией величия (Поприщин у Гоголя). Итак, со­средоточенность на себе уводит человека от мира и от Бо­га; он, так сказать, отщепляется от общего ствола миро­здания и обращается в стружку, завитую вокруг пустого места".²¹⁰

Причины этой акцентированной обращенности во­внутрь могут быть разными. Прежде всего, это боязнь поте­рять свой столь прекрасный, столь сложный, и вместе с тем — такой хрупкий мир. Кто же может ручаться, что этот мир фантазий уцелеет после прихода гостей?

Еще одной причиной, заставляющей шизоидов "скрываться" от мира, является страх перед открытостью со­беседника, неумение отвечать на сочувствие. Об этом напи­сал М.Волошин:

 

...Но чувствовать еще больней

Любви незримые надломы

И медленный отлив друзей,

Когда, нездешним сном томима,

Дичась, безлюдеет душа.²⁷¹

 

Поэт (Кстати, проявлявший шизоидные черты личности.) признает, что его душа "нездешним сном томи­ма ", а реальность — тягостна, спокойствие обретается лишь в мире собственных возвышенных фантазий.

Чем более выражена шизоидная акцентуация, тем бо­лее значим для данного человека его внутренний мир, его представления, его "внутренний замок", тем меньше воспри­нимается внешнее, реальное. Следовательно, тем сложнее будет возвращение к реальности (О чрезмерном развитии воображения подробнее см. очерк "Уходя — уходи".).

Шизоид создает, или, точнее сказать, пытается создать свою вселенную (Греч. Kosmos.), свой мир, где все так, как хочется именно ему. Нетрудно увидеть в этом "самовольном творении мира" некий вызов истинному Творцу. "Они часто делают самих себя мерилом всех вещей, доходя до чудовищной надменно­сти и самообожествления".²⁷² "Они придерживаются "морали господина" (По этому поводу сразу вспоминается типичный шизоид Раскольников со своей теорией: "Тварь я дрожащая или право имею?"), признавая ее для себя единственно достойной, и полны презрения к тем "слабым личностям", которые связывают свои действия с моральными сообра­жениями, расценивая эти свойства преимущественно как трусость и недостаток мужества".²⁷³

Попытка собственными силами, точнее, силой собст­венного разума, решить все проблемы и добиться всего, из­начально обречена на провал. Это ярко показано Г.Х. Андер­сеном в сказке "Снежная королева". Вспомним эпизод, когда Кай пытается изо льда сложить слово "Вечность". Задание снежной владычицы не может быть выполнено в принципе. "Ледяная вечность, — пишет по этому поводу диакон Анд­рей Кураев. — Рукотворная вечность. Вечность, не создан­ная Творцом. Это и есть образ ада. Это поистине дьяволь­ская пародия на Бога. Давняя поговорка утверждает, что дьявол - это обезьяна Бога ".²⁷⁴

Еще одна черта типична для данного типа: "его стрем­ления направлены прежде всего на сохранение независимо­сти и самоудовлетворение. Быть независимым, не нуж­даться ни в чьей помощи, не быть никому обязанным имеет для него решающее значение. Поэтому он дистанцируется от других людей, не позволяет им приближаться к себе, стремится к отграничению".²¹⁵

Все это опять-таки в большей или меньшей степени свойственно каждому из нас. Вспомним притчу экзистенциа­листов о том, что люди напоминают дикобразов: они посто­янно мерзнут и вынуждены прижиматься друг ко другу, что­бы согреться, но острые иголки соседа больно колют их. То­гда они отстраняются, но снова начинают страдать от холода. Однако у шизоидов эта "тенденция к самостийности"  (Выражение одной нашей знакомой, выпускницы психфака.) вы­ражена более четко, что и определяет их акцентуацию. На­помним, что "акцентуация означает очевидную односторон­нюю направленность, достигающую границ, за которыми мы подразумеваем пограничные или экстремальные варианты: личностных структур".²⁷⁶ По мере своего развития эта черта делает их все более нездоровыми (и несчастными!) людьми.

В православной литературе по психологии часто встре­чается утверждение, что шизоидность формируется именно на основе гордости. При всей бесспорности этого ставшего общим местом утверждения нельзя заметить его неточность. Гордость — мать любого греха, в этом смысле любая акцен­туация или психопатия порождается гордостью или ее произ­водными — будь то истероидность, депрессивность и т.д.

"Все страсти могут быть искоренены из сердца по­средством исповеди или духовных наставлений богопросве­щенных мужей, — говорит свт. Тихон Задонский, — но гор­дость совершенно не дает человеку возможности воспри­нять это духовное врачевство. В его (человека. — Авт.) ду­ше доминирует мнение о своих высоких духовных достоин­ствах, и поэтому он остается неисцеленным ".²⁷⁷ "Находясь в плену этой страсти (гордости. — Авт.), человек свои мне­ния и рассуждения, хотя они часто являются ложными, все­гда считает верными и неоспоримыми и, навязывая их дру­гим, требует от них полного одобрения и признания".²⁷⁸

Более того, среди шизоидов встречается много людей талантливых и даже гениальных. Повторим, что их внутрен­ний мир на самом деле богат. Кречмер уподобил шизоидов "лишенным украшений римским виллам, ставни которых за­крыты от яркого солнца, но в сумерках которых справляют­ся роскошные пиры".²¹⁹ Что ж, во многом можно понять та­кую осторожность и нежелание приглашать гостей в свой блистательный внутренний замок: гости слишком часто бы­вают не в меру бесцеремонны. И если шизоид пустил кого-то в свой мир, поделился чем-то пронзительно откровенным, он весьма рискует остаться не только непонятым, но и осмеян­ным. Ведь гости так часто забывают даже вытереть ноги при входе! Конец этой авантюры известен и печален: с жалобами на непонимание наш герой снова заходит домой и плотно закрывает за собой дверь..."Вследствие ограничения контактов с миром межче­ловеческих отношений его суждения основаны на впечатле­ниях и переживаниях, в них всегда имеется элемент сомне­ния, он рассматривает как действительность лишь фанта­зии, которые соответствуют его внутреннему миру, и он предпочитает ту картину мира, которую создал сам, счи­тая взгляды других насмешкой над собой".²⁸⁰ Всем известна акцентуированность у шизоидов интеллектуальной сферы и неразвитость эмоционально-чувственной. В каком-то смысле это и понятно: попробуйте развить чувства, сидя в темном замкнутом пространстве, куда не проникают яркие цвета и разнообразные звуки! Все, что им остается, — это память, мышление и, конечно, воображение...

"Следует... подчеркнуть, что шизоидные расстрой­ства могут иметь различную интенсивность. Когда мы пы­таемся выстроить в ряд шизоидные личности от здоровых до больных, то получаем следующую последовательность: легкая затрудненность контактов — повышенная чувстви­тельность — индивидуализм — оригинальность — эгоизм — чудаковатость — странность — аутсайдерство (манера держаться особняком) — асоциалъностъ — криминальность — психотические расстройства ".²⁸¹

Как и в случае других акцентуаций, у шизоидов замет­но нарушение гармонии между тремя основными силами ду­ши (ум, чувства, воля). "В противоположность развитию: рациональной стороны шизоидов, их эмоциональная жизнь остается прежней — она относится как к взаимоотноше­ниям с партнером, так и к эмоциональным связям и взаимо­отношениям. Для этих людей часто характерно выдающее­ся интеллектуальное развитие при эмоциональной недоста­точности - эмоциональные переживания неразвиты, а ино­гда — бедны и скудны ".²⁸²

Во многом пресловутая замкнутость шизоидов обу­словливается именно неразвитостью сферы чувств. Дело не том, что они малоконтактные "бирюки". Во-первых, они про­сто не умеют общаться. Во-вторых, они уверены в том, что чувствами руководствоваться нельзя. На первом месте всегда должна стоять логика! Все неясные образы должны быть во­площены в конкретных идеях, неважно каким путем.

Вот здесь-то и возможна характерная ошибка: придать всем фактам и мыслям образ и подобие себя самого, уложить их в прокрустово ложе "своей" системы миропонимания, подчинить и подавить. ²⁸³

Поскольку фактов, объектов и образов всегда бывает слишком много, а некоторые из них ну никак не вписываются в "свою" систему, наш герой находит такой выход: мифоло­гизировать действительность, придать ей черты нереально­сти, а к настоящему, подлинному отнести только находящее­ся внутри себя.

 

Это ярко видно в концовке романа "Приглашение на казнь" В.В. Набокова, когда ру­шится весь внешний мир и остается только мир ге­роя: "Я еще ничего не делаю, — произнес месье Пьер (палач. - Авт.) с посторонним сиплым уси­лием, и уже побежала тень по доскам, когда громко и твердо Цинциннат (главный герой. - Авт.) стал считать: один Цинциннат считал, а другой Цинцин­нат уже перестал слушать удалявшийся звон не­нужного счета... Кругом было странное замеша­тельство... Зрители были совсем прозрачны и уже никуда не годились, и все подавались куда-то, ша­рахаясь, — только задние нарисованные ряды ос­тавались на месте... Мало что оставалось от пло­щади. Помост давно рухнул в облаке красноватой пыли... Свалившиеся деревья лежали плашмя, без всякого рельефа, а еще оставшиеся стоять, тоже плоские, с боковой тенью по стволу для иллюзии круглоты, едва держались ветвями за рвущиеся четки неба. Все расползалось. Все падало".²⁸⁴

 

"Интровертированное сознание, хотя видит внешние условия, но решающим избирает субъективные определите­ли", — писал примерно о том же К.Г. Юнг²⁸⁵.

Главной отличительной чертой шизоидов К.Леонгард считает плохую интуицию. Они склонны устанавливать нормативы для других и по ним оценивать всех остальных. "Не вписавшимся" может быть весьма нелегко. При этом шизоид чаще всего не замечает, что ведет себя агрессивно. Бывает, что такой человек приходит в гости. Пока хозяева и другие приглашенные "укладываются в схему", наш герой вежлив и учтив. Но вот - разговор перетекает в неблагоприятное рус­ло. Он неожиданно роняет вазу (неловкое движение — угло­ватость!), потом (нечаянно!) наступает кошке на хвост ("да они эту кошку как ребенка нянчат!"). Ему стало несколько легче, поскольку внутренняя агрессия нашла выход, и он с милой улыбкой просит прощения: "Извините, я такой нелов­кий!"

Следует отметить, что "шизоиды в своих взаимоотно­шениях с людьми не имеют ни малейшего представления о действии их аффектов и агрессии; они рассматривают это лишь как форму реагирования, и до окружающих им нет ни­какого дела. Поэтому они не знают, какими они могут быть резкими, оскорбляющими и грубыми".

"Заметна нервозность по отношению к непонятным личным чувствам, — пишет о шизоидах А. Аугустинавичуте. — Все непонятное, слишком сложное или двусмысленное фрустрирует  (Т.е. вызывает разочарование.), от него отмахивается" ²⁸⁷

Их часто обвиняют в холодности и даже черствости, но это не так. Они часто бывают людьми совестливыми. И если они осознают смысл и последствия своих действий, то потом долго мучаются, всем своим существом переживая случив­шееся. Но вот происходит это осознание слишком редко.

Наиболее частыми проявлениями шизоидной агрессии являются "категоричность, внезапная оскорбительная рез­кость, леденящая холодность и высокомерие, цинизм и бы­стрый переход от приязни к враждебному отказу от кон­такта" .²⁸⁸ "Самовлюбленность основывается на самонепри­ятии (самоотвержении). Это часто кажется бессмыслен­ным, на самом же деле глубоко логично. Человек, отвергающий себя или часть своего я, постоянно ищет утверждения этого я".²⁸⁹

Весьма распространенным явлением среди шизоидов, как и вообще среди акцентуированных личностей, является обидчивость, которую Н.Д. Гурьев определяет как "желание лучшего отношения к себе, чем то, которое человек наблю­дает в окружающих. Разумеется, что человек обижается тогда, когда считает себя заслуживающим лучшего отно­шения, когда к нему относятся не так хорошо, как он сам считает справедливым и правильным. В отношениях с людьми такой человек часто проявляет подозрительность, мнительность, опасливость. В зависимости от других ка­честв он может быть требовательным и конфликтным, а может быть и тихим, "пришибленным"... Своим поведением часто провоцирует людей на резкие и нелицеприятные вы­сказывания, на которые с готовностью обижается. При всем этом обидчивый ведет себя так, как будто быть оби­женным — его личное исключительное право и совсем не ин­тересуется, могут ли быть обидными его слова или поступ­ки для других людей".²⁹⁰

Причина подобного поведения может показаться пара­доксальной. Она исходит из гордости, проявляющейся в са­молюбии и саможалении. Обидчивый человек вызывает у окружающих пренебрежительное отношение, и позволяет помыкать, уязвлять и насмехаться над собой, чем и удовле­творяет свою обидчивость. Шизоидное поведение часто можно определить как робость. Внутренне это чувство "сопровождается ощущением зависимости от окружающе­го, чувством приниженности. Поэтому часто, в качестве компенсации,             сопровождается независимостью (подчеркнутой). Внешне может напоминать такие добро­детели, как покорность и смирение, с чем и путают ее не­разборчивые люди" .²⁹¹

Автор указывает здесь на важный момент: робость и застенчивость часто паразитируют на христианских доброде­телях, лишь внешне походя на них. Н.Д. Гурьев понимает под истинной покорностью потребность принимать укоры как проявление заботы со стороны людей и любви Божией.²⁹² Смирение же определяет как "потребность относиться мирно (с внутренним миром), без враждебности не только к обстоятельствам и людям приятным или не оказывающим на тебя влияния, но и к враждебным тебе".²⁹³

"Робкий человек может быть необоснованно агресси­вен и раздражителен, может обижаться на окружающих, даже когда их действия не имели целью причинения ему вре­да. Часто бывают замкнутыми, малообщительными, подоз­рительными (мнительными)... Как и всякая страсть, ро­бость всегда обнаруживается тем, что человек хочет со­хранить за собой право и основание считать окружающее вредоносным, недоброжелательным и упорно отстаивает "свое право"... Логику его мыслей можно сформулировать предельно просто: "Я отношусь к вам плохо и, значит, вы, догадываясь об этом, или замечая это отношение, так же относитесь и ко мне" ²⁹⁴  (Фактически автор описывает здесь известный в психоанализе механизм "переноса".).

Современный психотерапевт пишет о шизоидах как о личностях, которые "испытывают страх перед самоотда­чей и находятся под влиянием импульсов, направленных на усиление самостоятельности. С психологической точки зре­ния жизнь этих людей связана с повышенным стремлением к самосохранению ".²⁹⁵

"Застенчивость — желание произвести как можно более хорошее впечатление, связанное с неуверенностью, что это получится. Проявляется в том, что человек не в состоянии говорить и делать то, что для него желательно, в присутствии других людей, а впоследствии и наедине. В качестве компенсации может отмечаться дерзость, шум­ливость (отчаянная смелость), при которых человек есте­ственно утрачивает скромность, уважительность, так­тичность, вежливость" .²⁹⁶ Как видим, это полностью проти­воречит распространенному мнению о том, что застенчивость — желанная черта характера, напрямую связанная со скром­ностью. Впрочем, прп. Нектарий Оптинский находил и по­лезные свойства в застенчивости, считая ее средством, зачас­тую удерживающим от совершения грехов: "Застенчивость по нашим временам — большое достоинство. Это не что иное, как целомудрие. Если сохранить целомудрие, — а у вас, интеллигенции, легче всего его потерять, — все сохра-нить"²⁹⁷

С застенчивостью напрямую связана знаменитая "неуклюжесть" шизоидов. У них действительно часто быва­ют проблемы с владением своим телом. Это либо подчеркну­тое пренебрежение ко всему "низкому, недостойному, телес­ному" (вспомним классический образ "профессора", особен­но — физика или математика: он растрепан, на пиджаке не хватает пуговиц, он вечно погружен в свои мысли и куда-то спешит). Или же, напротив, они уделяют внешности чрез­мерное внимание, досконально изучая теорию этикета, со­блюдая строжайшие диеты и выстраивая целые системы оз­доровления.

Нередко выраженный шизоид видится как человек, ма­лочувствительный к окружающим, угловатый, робкий и ра­нимый. Эта робость доходит до абсурдного, когда дело каса­ется его внутреннего мира.

Как и при описании других стилей, нас интересует об­раз познания мира шизоидов. Их мышление обращено внутрь любого объекта, будь то человек или явление. При этом они видят не живые развивающиеся вещи, а блоки, структуру (Вспомним "Атомарный потрет Галы", написанный Сальвадором Дали со своей жены.).

Желание шизоида создать некую механически-логическую модель мира порой доводится до абсурда, и то­гда получается почти по М.Волошину:

 

Я дух механики. Я вещества

Во тьме блюду слепые равновесъя,

Я полюс сфер — небес и поднебесья,

Я гений числ. Я счетчик. Я глава.

Мне важны формулы, а не слова...

 

В конце концов, одержание "логичностью" вкупе с раз­витой фантазией и уверенностью в собственной правоте при­водят к плачевному итогу:   "Я призрак истин сплавил в стройный бред ".²⁹⁸

Все данные и признаки должны уложиться в опреде­ленную схему. "Если этот человек поступил так-то, значит, это связано с его таким-то отношением к такому-то блоку его внутреннего мира". Или: "Я уважаю этого незнакомца, пото­му что он..." (далее следует объяснение для себя).

Но вопрос вроде "Почему мои чувства при встрече с N столь противоречивы?" может вызвать смятение. Разобраться в собственном мире чувств для шизоида нелегко.

Слова Христа "Отвергнись себя, возьми крест свой и следуй за Мной" (Мф. 16, 24) обращены к каждому. Но для шизоидных личностей этот призыв обретает особое значение.

Во-первых, они слишком дорожат своим внутренним миром, чтобы отвергнуть его, даже если он оказывается не­совместимым с Путем спасения.

Во-вторых, просто не хочется никуда идти. Да и за­чем?! Куда лучше придумать хитроумную систему уловок, позволяющую "совместить" прежнее с новым. И предостере­жение о слабой пластичности ветхих мехов, не выдержи­вающих брожения молодого вина (Мф. 9, 17; Мк. 2, 22), уже не берутся во внимание — ведь это сказано всем, а они-то особого сорта люди! Да и попробуйте доказать шизоиду, что путь в Царство должен быть реальным, а не виртуальным: ведь он совершил уже столько "путешествий" в своей жизни! Доказать что-либо будет тем более трудно, что по части ло­гического мышления мало кто может сравниться с ними.

И все же, если шизоиды (как, впрочем, и личности всех остальных типов) не научатся доверять Богу и ближнему, ес­ли они не победят стремления всегда оставаться в своей скорлупе, лишь мечтая о Царстве, они весьма рискуют. Рис­куют навечно оказаться именно в этой самой скорлупе, ли­шенные не только какого-либо утешения от общения с со­братьями, но и самой надежды на Встречу с Прекрасным Да­леко...

Избегая другой крайности — тотального отрицания за шизоидным стилем положительных его качеств, заметим, что в данном очерке мы в какой-то мере сблизили черты шизоида и описываемой К.Юнгом интравертированной личности. Ар­хим. Платон (Игумнов), например, видит много преимуществ именно у интраверта в противовес обращенному вовне экст­раверту: "Отказываясь от притязаний и разочарований, свя­занных с обладанием миром вещей, интравертированная личность приобретает способность познания априорных образов умопостигаемого мира. Это — моменты углубления в себя, бескорыстного созерцания благолепия творения Божьего, молитвы и славословия Бога. Интравертированная личность ориентирована на становление, которое есть веч­ное творчество и непрерывный процесс".²⁹⁹ Самоуглубление, рефлексия, самопознание безусловно необходимы для спасе­ния, и как раз шизоиды могут достичь здесь многого.

Стоит отметить, что именно среди шизоидов часто встречаются сильные личности. Если такой человек сумеет адаптироваться, реализоваться, пойдет путем духовного рос­та, он сможет добиться весьма многого. Распространенное представление о шизоиде как о фигуре весьма неприятной, замкнутой, злобной, мы считаем односторонним и потому неверным. Применительно к приходским условиям, шизоид может принести много пользы. Остановимся на этом моменте более подробно.

Известно, что шизоиды склонны к рационализации, структурализму и являются прекрасными стратегами, хотя и кабинетного плана. Пожалуй, по части абстрактного мышле­ния, схематизации они не имеют себе равных. Но ведь и Пра­вославие — религия не только и не столько иррационализма, сколько разума, духовной трезвости и взвешенного подхода. Умение сочетать веру и разум — достоинство православного христианина. Понятно, что у любого человека возникают оп­ределенные трудности при вхождении в церковную тради­цию. Для шизоида такой трудностью чаще всего бывает не­возможность найти всему, что он встречает в храме, разум­ное объяснение. Им нужно "разложить всё по полочкам". Это не всегда возможно, не всегда встречаются люди, готовые "нянчиться" с таким любознайкой и всё ему объяснять. Но если это получится, мы увидим перед собой настоящего рев­ностного христианина.

Нам пришлось наблюдать именно такую ситуацию.

 

Один молодой человек с незаурядными ум­ственными способностями и шизоидным стилем личности испытывал большие затруднения, делая первый шаги в православном храме. Ему ничего не было понятно, всё казалось нелогичным, он требо­вал серьезных объяснений. Нашлись люди, гото­вые объяснить то, что поддается объяснению. Его "церковным образованием" занялся такой же шизо­ид, скрупулезно составлявший графические схемы, показывающие иерархические различия священно­началия, порядок и виды богослужения, историю и логику возникновения и развития различных ересей и т.д. Результат превзошел все ожидания, и после нескольких лет подобного "воспитания" вместо уг­ловатого и колючего "ёжика" мы встретили весьма грамотного преподавателя семинарии, чуткого пас­тыря (он принял священный сан), вежливого собе­седника, наконец, яркую личность с большим запа­сом внутреннего мира и тишины.

 

Роль подобного воспитателя в каком-то смысле могут играть православные книги, Священное Писание и основан­ные на нем творения Святых Отцов. В этой воистину неис­черпаемой сокровищнице каждый может найти ответ на все свои недоумения.

Шизоиды ищут высокие идеалы и этические нормы, желательно облеченные в логичную и доступную пониманию форму (пусть даже это будет весьма сложная конструкция). В этом отношении Церковь предоставляет поистине безгранич­ные возможности. Евангелие обычно потрясает их своей глу­биной, чистотой, стройностью нравственных идеалов.

Церковь видится ими как собрание людей, где царст­вуют простые, искренние отношения. Когда они встречаются с противоположной ситуацией, может наступить серьезное разочарование.

Зачастую их привлекают строгие аскетические уста­новки, дающие возможность доказать (и, прежде всего, са­мим себе) свою верность высоким идеалам, стойкость в борьбе. На этом пути их может подстерегать большая опас­ность, сводящая на нет все добрые намерения и усилия: когда подвиги становятся самоцелью и (или) поводом для гордости и тщеславия. Однако православный христианин верит в то, что для Бога нет ничего невозможного (см. Лк. 18, 27). Чело­век с любым душевным устроением вполне может стать гар­моничной личностью.

Говоря о православных прихожанах с шизоидной ак­центуацией, можно выделить еще некоторые характерные их черты. Когда они исповедуются, то предпочитают делать это неспешно, не любят, когда их торопят, и заставляют говорить шаблонными формулами: "Грешен в том-то, в том-то и в том-то", ведь им трудно разобраться в своих чувствах и пережи­ваниях. Только войдя в той или иной степени в православную традицию, они начинают осознавать ошибочность своих представлений о мире и себе самих. Конечно, это бывает со­всем нелегко... С другой стороны, шизоиды склонны преуве­личивать значимость своих переживаний, стремятся показать священнику свое отношение к проблеме, свою роль, пытают­ся все объяснить логически. Им кажется, что, выстроив оче­редную схему, на этот раз причин своих грехов, они почувст­вуют облегчение. Возможно, им (как никому еще) необходи­ма особая глубина покаяния, достаточная для того, чтобы перевернулся мир (конечно, их собственный, неверно устро­енный мир).Как и всегда в подобных случаях, очень многое здесь будет зависеть от духовника. Неопытному или слишком по­кладистому священнику шизоид может "сесть на шею". Ма­лейшая грубость, невнимательность или нетактичность мо­жет заставить искать другого пастыря, или вовсе оттолкнет от Церкви. Однако опытный, чуткий и любящий пастырь может помочь нашему герою преобразиться. Только совме­стное действие благодати Божией, пастырской любви и упорные усилия самого человека способны растопить ледя­ное сердце и привести Домой.

Чтобы начать духовную жизнь, шизоиду нужно спус­титься в глубины своего сердца. Это может показаться пара­доксальным, поскольку эти люди и так постоянно "внутри себя". Но вспомним древнюю поговорку: "Бог ближе к нам, чем наше собственное дыхание". "В сердце человека есть глубина, которая открывается на невидимое, — не на неви­димое глубиной психологии, а на бесконечность, на творче­ское Слово Божие, на Самого Бога".³

В бесчисленных залах своего ледяного замка нужно отыскать дверь, ведущую в глубины духа. Это и есть одно­временно и "выход из себя", и "погружение в себя", и воз­вращение домой. А находится эта дверца нелегко, сначала на ощупь, молитвой, - указывает митр. Антоний. И за дверью этой, помимо радости познания глубин веры, находится еще и трагизм познания себя...

 

"Я поздно понял, что вину

За все, что сделал на земле,

Нельзя постигнуть никому, —

Иначе - смерть, небытие,

А колокол звонит по мне "...

 

Эти строки, принадлежащие личности с шизоидными особенностями, перекликаются со словами одного подвиж­ника о том, что Господь не дает нам постигнуть всей глубины наших грехов — ни один человек не выдержал бы этого.³⁰¹

Взгляд шизоида на себя самого, если только этот взгляд ис­кренен, ужасает его. И будь он хотя бы немного почувстви­тельнее, это могло бы ввергнуть его в бездну отчаяния.

Обращаясь к различным классификациям, сделанным психологами, можно заметить такую особенность. В разных типологиях, у разных исследователей можно встретить опи­сания двух типов шизоида (они могут носить разные назва­ния — сенситивная и собственно шизоидная акцентуация у А.Е. Личко, дефензивный шизоид, дуализированный и не-дуализированный шизоид у Аугустинавичуте и т.д.). Для нас по большому счету неважно, как они названы у разных авто­ров. Главное, что есть шизоиды, сумевшие адаптироваться, усилить свои положительные качества (ум, глубина, чут­кость, надежность, порядочность, доброта) и смягчить отри­цательные (замкнутость на собственных мыслях и пережива­ниях, эмоциональная холодность и т.д.), и есть те, кто этого сделать не сумел (а точнее, не захотел).

Исходя из этого, можно выделить два типа подобных личностей, условно обозначив их как адаптированные и не­адаптированные шизоиды, или, если угодно, шизоиды гармо­ничные (или — преображенные) и негармоничные (В словосочетании "гармоничный шизоид" можно заметить логи­ческую ошибку contradictio in adjecto "противоречие в определе­нии" (подобно "синий-синий красный шар". Но можно принять его хотя бы в качестве оксюморона ("белые ночи", "живой труп" и т.д.). Для того чтобы стать гармоничной личностью, шизоиду нужно пре­одолеть прежде всего нереальный, оторванный от действи­тельности взгляд на мир, избавиться от бесплодного мечтательства и фантазирования. Говоря о методах преодоления патологической замкнутости, можно отметить, что "противостоять этому нужно, обратившись к скромности, самоуничижению, признанию своего несовершенства, при­знанию своей худости, ее исповедыванию и раскаянию"³⁰² "Из психотерапевтических работ нам известно, что если в течение длительного времени поддерживать с шизоидом постоянные контакты, исполненные симпатии и доброже­лательности, пропасть в их межперсональных связях посте­пенно заполняется, что дает возможность для интеграции их агрессивности и адекватного общения с ними".³⁰³

Другим должно стать отношение к людям: превозно­шение и надменность должны уступить место самозабвению и любви. Нужно научиться открываться навстречу людям, идти по дороге добра и осознавать последствия своих по­ступков. Это вполне реальная перспектива. Известно, что, поборов засилье чистой логики и научившись слушать и по­нимать других людей, шизоиды меняются до неузнаваемости. Они становятся добрыми, милыми, приятными в общении, уравновешенными людьми. Благодаря способности конст­руировать системы, просчитывать всевозможные варианты и расставлять всех и всё по своим местам они способны стать прекрасными вдохновителями и организаторами различных трудных начинаний (Примером может служить типичный шизоид Мартин Лютер (напомним, что нас в данном случае интересует лишь психологическая подоплека). Причиной начала Реформации, согласно некоторым данным (А.Аугустинавичуте, т. 2, с. 87), послужило то, что Лютер был поражен непоследовательностью и нелогичностью отношений Ватикана с ве­рующими. Система индульгенций нарушала и спутывала всю иерархию Католической Церкви. Таким образом, Лютер выступал не против сис­темы, а за систему. Он попытался навести порядок, внести логику, все упростить и объяснить.).

Кроме того, шизоидам следует научиться доверять прежде всего голосу совести и советам духовника, а потом уже собственным логическим выводам и размышлениям.

Говоря иначе, им, как и каждому человеку, следует из­бавиться от гордости и связанных с ней черт и свойств харак­тера. Возможно это только после упорной работы над собой. Что касается окружения шизоида, то помочь ему можно только любовью.

И если искаженные черты личности будут преображе­ны, мы можем увидеть необычайно глубокого человека. "Гениальные люди часто развиваются из подобной личностной основы, проявляя свои чувства в такой тотальной фор­ме недоумения и вопрошания ("ln-Frafe-gestellt-Seins"), что мы видим, как неразличимо тонка граница между гениально­стью и психозом. В любом случае ясно, что если такие лич­ности способны пережить и преодолеть свой страх, они могут достичь высшей степени гуманности и человечно­сти"?⁰³⁰⁴ Приложив максимум усилий и полностью доверив­шись Богу, такие люди могут надеяться на подлинную Встречу. Но это уже другая история.

Единство храбрых

Некоторые аномалии личности с Точки зрения православной психологии

Пьянство и алкоголизм