Глава 13. РАЗЛИЧНЫЕ ФОРМЫ НЕПРЕСТАННОЙ МОЛИТВЫ

Должно всегда молиться.

 Лк. 18, 1

Непрестанно молитесь.

1 Фес. 5, 17

 

Можно наблюдать, что часто молитва и жизнь хри­стианина не связаны в одно целое. Человек уделяет молитве время утром и вечером, а в остальное время дня забывает и о молитве, и о Боге, и об учении Христа, и об Его заповедях.

Молитва в этом случае как бы обособляется и не проникает в жизнь. От этого жизнь христианина в таких случаях мало чем отличается от жизни живущих вне Бога: человек легко поддается действию страстей, его возмущают бури душевные, и он чувствует себя безза­щитным и покинутым при житейских невзгодах.

Это случается потому, что человек не умеет постоян­но владеть могучим оружием христианина — непре­станною молитвою. Он как бы примеряет оружие ут­ром и вечером, а на день снимает его и выходит на ежедневную битву с врагом без оружия.

«Кроме непрестанной молитвы, мы приблизиться к Богу не можем»,  — говорит прп. Исаак Сириянин.

А св. Григорий Богослов пишет: «Нам надлежит не только самим молиться всегда, но и других всегда учить тому же, всех вообще: и монахов, и мирян, и мудрых, и простых, и мужей, и жен, и детей — и побуждать их молиться непрестанно».

Св. Симеон Новый Богослов учит: «Тот, кто непре­станно молится, — в этом одном все доброе соединяет».

Св. отцы говорят также, что «если ты молишься только тогда, когда встал на молитву, — то ты никогда не молишься».

Надо понимать также, что мы подвергаемся действию непрестанного потока искушений: в мыслях и в чув­ствах, при работе, отдыхая, в постели и т. д. Поэтому и основное средство борьбы с искушениями — молитва — также должна быть непрестанной. Отсюда привычка к непрестанной молитве есть самая важная, самая необхо­димая из всех привычек, и для приобретения ее хрис­тианин не должен жалеть усилий.

Есть несколько форм непрестанной молитвы. Одной из них так учит св. Василий Великий:

«Молиться надобно всегда, при всяком случае... Вкушая хлеб, воздай благодарение Давшему его. Наде­ваешь одежду — благодари Даровавшего нам покро­вы... Пришел ли день — благодари Даровавшего нам солнце... Когда смотришь на небо и увидишь красоту звезд, молись Владыке видимого и поклонись наилуч­шему Художнику Богу, Который "вся Премудростию сотворил еси"   (Пс. 103, 24).

Когда увидишь, что вся природа объята сном, опять поклонись Тому, Кто посредством сна разрешает нас от непрерывности трудов... Таким образом, непрестанно будешь молиться, не в словах заключая молитву, но че­рез все течение жизни приближаясь к Богу, чтобы жизнь твоя была непрерывною и непрестанною молитвою».

Как видно из приведенной выдержки, св. Василий Великий понимает под непрестанной молитвой непрек­ращающееся состояние богомыслия, т. е. постоянной памяти о Боге и зависимости нас и всех наших дел и всей природы от нашего Создателя и Промыслителя.

Как пишет прп. Иоанн Лествичник: «Нужно возвра­щать наш ум к Богу не только стоя на молитве,  но

приготовляться к ней весь день, всю жизнь — и это само по себе уже будет молитва». О такой же форме непрестанной молитвы пишет в своих трудах и великий молитвенник о. Иоанн С: «Везде и всегда, иду ли я, еду ли, сижу или лежу, мысль о Боге никогда не покидает меня. Я молюсь Ему духом, мысленно предстою Ему и созерцаю Его пред собою».

Несколько другая форма непрестанной молитвы из­лагается в поучениях епископа Феофана Затворника:

«Надо в продолжение дня чаще к Богу из сердца взывать краткими словами, судя по нужде души и те­кущим делам. Начинаешь что, например, говори: "Бла­гослови, Господи". Кончаешь дело, говори: "Слава Тебе, Господи", — и не языком только, но и чувством сердца. Страсть какая поднимается, говори: «Спаси, Господи, погибаю». Находит тьма помышлений сомнительных — взывай: "Изведи из темницы душу мою". Предстоят неправые дела, и грех влечет к ним — молись: "Наста-ви мя, Господи, на путь"; грехи подавляют и влекут в отчаяние — возопи мытаревым гласом: "Боже, милос­тив буди мне грешному". Так и во всяком случае.

Или просто часто говори: "Господи, помилуй", "Влады­чице Богородице, помилуй мя!", "Ангел Божий, храните­лю мой святый, защити меня", или другим каким словом взывай. Только, сколько можно чаще делай эти взыва­ния, всегда стараясь, чтобы они из сердца исходили».

Здесь, как мы видим, еп. Феофан предлагает нам в течение всего дня непрестанно возносить краткие мо­литвы, в зависимости от наших дел и состояния, с просьбами о помощи, защите и укреплении нас.

Здесь уместно вспомнить, как привычка к памяти о Боге и непрестанной молитве три раза спасала старца Силуана от смертельной опасности.

Прямо на него бежала бешеная собака — бежать от нее было уже невозможно. Силуан успел лишь помо­литься: «Господи, помилуй». И какая-то сила отшвыр­нула собаку в сторону, и она пробежала мимо. В другой раз на него катилось с высокой горы боль­шое бревно. Опять он воззвал к Господу о помощи, и бревно остановилось, зацепившись за что-то.

В третий раз в его дыхательное горло попала рыбная кость. Тотчас же он обратился в молитве к великому­ченику и целителю Пантелеимону, и ему было внушено сильно кашлянуть — и кость вышла из гортани с боль­шим  количеством  крови.

Мы слышали также рассказ про одного кавказского старца-пустынника, непрестанно творившего молитву. Как-то случайно, когда он шел по горам, у него прерва­лась молитва. Внезапно он поскользнулся и полетел под откос в пропасть. Падая, он возобновил молитву, и тотчас же его падение прекратилось, и он оказался сто­ящим твердо на своих ногах.

Особый образец непрестанной молитвы дает нам прп. Макрина — сестра св. Василия Великого. К непрестан­ному богомыслию и молитве преподобная приучила себя уже с детства путем не прекращающегося в ее устах священного песнопения. В жизнеописании преподобной написано: «Вставала ли она (еще девочкой) с постели или принималась за какое-либо дело, садилась ли обе­дать или вставала из-за стола, полдень и вечер — она не пропускала без пения псалмов».

Какова бы ни была форма непрестанной молитвы, она приводит христианина к тому, что он находится в непре­станном общении с Богом, черпает в Нем силу, сохраня­ет свое духовное устроение и этим достигает цели своей жизни — всегдашнего пребывания в Духе Святом.

Прп. Иоанн Лествичник так говорит о необходимо­сти постоянного бодрствования молитвенного: «Помни, что надо и после молитвы сохранять себя, и ты должен знать, что толпы бесов, побежденных тобою, вновь осаж­дают тебя».

Для приближения себя к непрестанной молитве не­обходимо утренние и вечерние правила дополнять мо­литвами в течение самого дня.

Как известный минимум прп. Серафим предлагает мирянам совершать молитвенное правило три раза в день — утром, среди дня и вечером. В течение дня преподобный допускает совершение правила среди де­ла — на ходу, если нельзя выбрать времени для уеди­нения.

Его правило для погруженных в суету дня мирян состоит из чтения: три раза «Отче наш», три раза «Бо­городице» и один раз «Верую». Тот, кто читает утром и вечером обычные церковные правила, может для се­редины дня брать хотя бы правило прп. Серафима.

Помимо кратких воззваний к Господу среди дня, как это учит делать еп. Феофан Затворник, можно рекомен­довать произнесение (вслух или в уме) определенных молитв, предлагаемых Церковью при различных обсто­ятельствах.

Так, в молитвеннике можно найти молитвы, соверша­емые перед началом всякого нового дела и после него, перед дорогой, перед учением, благодарение Бога за Его благодеяния, которые мы непрерывно получаем от Гос­пода, и т. д.

Горе нам, если мы будем пренебрегать вовремя по­молиться: это сразу же отразится на деле и на самочув­ствии нашем. Совершение подобных молитв в течение дня также приблизит христианина к выполнению заве­та о непрестанной молитве.

При непрестанной молитве не следует смущаться никакими внешними занятиями или положением и никогда не переставать молиться. Об этом так говорят прпп. Варсонофий Великий и Иоанн:

«Сидишь ли ты, занят ли чем, ешь ли, или иное что делаешь ради потребности телесной, к востоку ли или к западу случится быть обращенным — не сомневайся молиться, ибо мы получили заповедь делать сие непре­станно и на всяком месте...

Когда и голова у тебя покрыта, не оставляй молитвы, но соблюдай лишь то, чтобы делать это не с пренебрежением... Итак, стоишь ли ты или сидишь, или лежишь — пусть бодрствует сердце твое в твоем псалмослужении. Предавайся молитве, непрестанно прибегая к Богу днем и ночью, и тогда враги, борющие душу, отступят, посты­женные...

Совершенные отцы наши не имели определенного правила, но в течение целого дня... несколько упражня­лись в псалмопении, несколько читали изустно молит­вы, несколько испытывали помыслы; мало, но заботи­лись и о пище».

При этом прп. Варсонофий пишет, что «если ты непрестанно молишься, по слову апостола (1 Фес. 5, 17), то не нужна продолжительность, когда встаешь на мо­литву, ибо ум твой весь день пребывает в ней».

Следует отметить, что непрестанное внутреннее об­щение человека с Богом может совершаться не только при физическом труде, но и при всех видах умственно­го труда. Об этом так говорится во 2-й части «Откро­венных рассказов странника».

Профессор спрашивает схимника: «Когда должен я заниматься чем-либо исключительно умственным, как то: внимательным чтением, или обдумыванием глубо­кого предмета, или сочинения, то как могу при этом молиться умом и устами?»  Схимник отвечает:

«Представь, что строгий и взыскательный царь пове­лел тебе сочинять рассуждения на данную им глубо­кую тему в его присутствии — у подножия его трона: как бы ты ни был совершенно занят твоим предметом, однако же сознание присутствия царя, в руке которого жизнь твоя, овладевая тобою, не попустит тебя ни на малое время забыть о нем. Это-то ощущение и живое чувство близости царя очень ясно выражает возмож­ность заниматься непрестанною внутреннею молитвою и при умственных упражнениях».

Великое дело христианина — приучить себя к непре­станной молитве.

Как говорил старец Силуан: «Господь славословится во всех храмах, а истинные христиане славят Бога в сердцах своих. Сердце христианина — храм, а ум его служит престолом, ибо Господь любит обитать в сердце и уме человека. Когда же непрестанная молитва утвер­дится в глубине сердца, тогда весь мир превращается в храм  Божий».

Кроме перечисленных выше форм непрестанной мо­литвы ниже будет говориться отдельно (в гл. 13) об особой и наиболее важной ее форме — так называемой молитве Иисусовой.

 

Приложения к главе 13-й

Молитва-богомыслие священномученика Петра Дамаскина

Ниже приводится пример молитвы-богомыслия свя­щенномученика Петра Дамаскина, исполненной величай­шего смирения и покорности воле Божией.

«Хочешь ли ради смирения попустить на меня иску­шения — я также не отойду от Тебя и ничего не буду делать самовластно.

Без Тебя я не произошел бы из небытия, и не могу ни жить, ни спастись. Что Ты хочешь, то и твори с создани­ем Твоим. Но верую, что, будучи Благ, Ты устроишь лишь благое, хотя я и не познаю, что это полезно; но я недо­стоин знать и не прошу научиться, чтобы получить спо­койствие: может быть, это мне не полезно.

Не смею просить и облегчения какой-либо брани (ис­кушения): хотя я и немощен и во всем отягощен, но не знаю, что мне полезно.

Ты ведаешь все: как ведаешь — сотвори, только бы мне не погрешить, что бы ни случилось; но хочу или не хочу, спаси меня. Однако и это — если Тебе угодно. Мне вовсе не подобает думать об этом.

Я перед Тобою как бы бездушный... Ты всем хочешь блага. Это ясно из всех благодеяний, которые Ты оказал и постоянно нам оказываешь по благодати, явно и неявно, которые мы знаем и которых не знаем, из самого превышающего ум снисхождения Твоего к  нам.

Кто я, что осмеливаюсь извещать Тебя о себе, Сердце­ведец? Но говорю это для того, чтобы и мне самому, и врагам моим знать, что я прибегаю к Тебе, Пристанищу спасения моего.

Через благодать Твою познал я, что Ты — мой Бог, и уже не смею много говорить, но только хочу представить Тебе мой ум свободный от всего (мирского), глухой и немой ко всему (мирскому).

Не знаю, делал ли я когда-либо что доброе, но всегда много злого, за которое в виде раба повергаюсь пред Тобою, прося о том, чтобы Ты сподобил меня каяться. Не попу­сти меня, Господи Иисусе Христе Боже мой, делать, или говорить, или мыслить неугодное Тебе.

Довольно для меня множества стольких прежде быв­ших грехов моих; но — как Ты хочешь — помилуй меня.

Велико для меня, что я ношу имя христианина. Как сказал Ты, Господи, одному из рабов Твоих: "Велико для тебя, что ты наречен Моим именем"; и для меня это более всех царств земных и неба»...

 

Поучения старца Захарии из Троице-Сергиевой Лавры о непрестанной молитве

Чада мои, старайтесь приобрести постоянную молит­ву. Крепко просите о том Неусыпающую за нас Молитвенницу Матерь Божию, как я уже не раз повторял вам...

Навыкайте ни одного дела без молитвы не начинать. Работаешь ли ты по специальности твоей — прежде всего возьми благословение у Царицы Небесной. Перед Ее лицом  произнеси  молитву Иисусову.

А во время службы сердцем чувствуй присутствие Господа. Он все видит, даже мысли и чувства твои. Ста­райтесь каждое движение ваше, каждое прикосновение к предмету соединять с молитвой. Молитва рождает смире­ние, а без смирения нет спасения.

Окончив работу, вознесите благодарение Господу и Царице Небесной.

Чада мои, даже когда по лесенке поднимаетесь или спускаетесь, на каждой ступеньке говорите (про себя, в себе) по словечку из постоянной молитвы. Не благослов­ляю иначе ходить по лестнице.

Неспешно творите молитву — и для души это оздо­ровление, и для сердца польза. «Не задаром воздух бьем». Каждое слово святое — это великая творческая сила. Каждое слово молитвы приближает нас к Богу. Мы опу­стошили наши слова, оторвав их от Господа.

Даже если нужно что житейское сказать, надо в серд­це держать молитву. А кто еще не привык держать молитву при разговоре, то пусть хоть помнит, что говорит он в присутствии Господа и все, что он скажет, что почув­ствует — все видит Он, Отец наш Небесный, находясь здесь. Никогда нельзя забывать о вездеприсутствии Бо­жием. Забывать это   — грех.

Для водворения в сердце постоянной молитвы требу­ется, чтобы молящийся не говорил ничего лишнего, празд­ного, а также чтобы не мечтал, не беспокоился и необду­манно не делал ничего, что ему захочется, а старался бы во всем творить  волю Божию.

Беседуйте же, чада мои, как можно чаще с Господом в молитвах домашних. Это очищает сердце, укрепляет ум, дает силу в действиях исполнять волю Божию.

Вот вы обратились благодатными словами святых к Богу; но, может быть, это для вас и все?

Нет. После прочтения молитв с великим вниманием, в безмолвии мыслей и чувств нужно постоять хоть не­сколько минут, ожидая сердцем своим ответа, вразумле­ния и т. д. Эти несколько минут вас многому научат — сначала 3 минуты, 5 минут, а потом... сами увидите, кому сколько нужно.

Прошу вас это исполнить и благословляю. Это усилит вашу постоянную молитву и отречение от своей воли и даст жажду получить (стяжать) в сердце Духа Святого.

 

Глава 14

ХРАНЕНИЕ УМА И МОЛИТВА ИИСУСОВА

 

Именем Моим будут изгонять бесов.

Мк. 16, 17

Берегите ум...

О. Иоанн С.

 

Как пишет преподобный Макарий Великий:

«Как скоро удалишься от мира и начнешь искать Бога и рассуждать о Нем, должен будешь бороться со своей природой, с прежними нравами и с тем навыком, который тебе прирожден.

А во время борьбы с этим навыком найдешь проти­вящиеся тебе помыслы и борющиеся с умом твоим. Так как души, оставшиеся в естестве своем, по земле пре­смыкаются помыслами, о земле помышляют, и ум их на земле имеет жительство свое.

Сами по себе они думают, что принадлежат Жениху, но, не приняв елея радости, не возродились они Духом свыше...

Ибо князь мира сего, будучи некоею мысленною тьмою греха и смерти, каким-то сокровенным, жестким ветром волнует, наполняет и кружит непостоянными, вещественными, суетными помыслами всякую душу, не рожденную свыше и умом и мыслию не переселившу­юся в иной век, по сказанному: "Наше житие на небе­сах есть" (Флп. 3, 20). И помыслы эти повлекут тебя и станут кружить тебя в видимом, от чего ты бежал. Тогда ты начнешь борение и брань, восстанавливая помыслы против помыслов, ум против ума, душу против души, дух против духа.

Этим же истинные христиане и отличаются от чело­веческого  рода.  Ибо отличие  христиан  состоит  не во внешнем виде и не в наружных образах, как многие думают, что в этом вся разность.

От всех людей в мире отличается новая тварь — христианин — обновлением ума, умирением помыслов, любовью и небесной приверженностью ко Господу...

Все богоугождение и служение Богу зависит от по­мышлений».

Прп. Исихий добавляет к этому: «Ум с умом неви­димо сцепляются на борьбу — ум демонский с нашим, и тогда у нас появляется нужда каждое мгновение из глубины души взывать ко Христу Спасителю, чтобы Он отогнал ум демонский, растлевающий мечтанием наш ум, и победу даровал нам как Человеколюбец».

«Будь осторожен, береги свой ум», — говорил и о. Иоанн С.

А Н. в своей работе «О внутреннем христианстве» пишет так:

«Душа, воспринявшая в свое естество благодать Свя­того Духа, кружиться помыслами не может, это для нее не свойственно, она непрестанно погружает свой ум в волны молитвенной благодати и не носится в вихре кружений.

Ум входит в небесную тишину благодатных помыс­лов. Но это дается не сразу: нужен труд внимательной молитвы.

Таково просвещенное учение св. отцов о возрожде­нии души свыше и таков благодатный, неоспоримый признак возрожденной души...

Потому св. отцы с таким жаром устремлялись из этой смертной тьмы мысленного кружения на путь возрождения своей души от Духа Божия, на путь пока­яния, устремлялись от кружения в помыслах в благо­датную тишину ума, устремлялись трезвением, внимани­ем и умной молитвой.

Внимательная молитва творила с ними чудо: помо­гала им отыскивать свою умерщвленную душу, оживо­творяла ее, снимала с нее пелены страстей, выводила из мрака смертного демонского кружения, озаряла немер­цающим светом Божества и вводила ум в Божествен­ную тишину, из земных человеков соделывала их небес­ными, бессмертными ангелами».

Так начинается наша борьба с духами бестелесными, злыми, коварными, которые ведут с нами неустанную борьбу посредством помыслов, вожделений и мечтаний.

Как пишет еп. Феофан Затворник: «В движениях порочных сердца и помыслах средство истребить все это — непрестанная память о Господе и молитва к Нему».

Итак, для возрождения души необходима вниматель­ная умная и, очевидно, непрестанная молитва.

Для этой цели, по многовековому опыту многочис­ленного сонма св. отцов, наиболее совершенной формой молитвы является краткая Иисусова молитва: «Госпо­ди Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». При наиболее сокращенной форме ее произносят: «Гос­поди Иисусе Христе, помилуй мя».

А прп. Серафим Саровский советовал во вторую половину дня присоединять к ней и молитву к Богоро­дице: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитвами Богородицы помилуй меня грешного».

Вместе с тем следует знать, что легче приучить себя к непрестанной молитве, если постоянно повторять лишь одну ее форму, никогда не изменяя ее.

Творение Иисусовой молитвы приносит овладевшему ею освобождение от суетных помыслов — умирение ума, обильные духовные плоды — и очищает душу от страс­тей. Вот как об этом говорит прп. Варсонофий Великий:

«Непрестанно призывать имя Божие есть врачевание, убивающее не только страсти, но и самое действие их.

Ибо от призывания имени Божия враги обессилива­ются; а зная это, не перестанем призывать имя Божие на помощь.

Как врач изыскивает (приличное) врачевание или пластырь на рану страждущего, и они действуют, при­чем больной и не знает, как это делается, так точно и

имя Божие, будучи призываемо, убивает все страсти, хотя мы и не знаем, как это совершается».

«Имя Иисуса Христа страшно для демонов, для ду­шевных страстей и недугов. Им украсим, им оградим себя»,  — говорит и св. Иоанн Златоуст.

Схиархимандрит Софроний пишет: «Через молитву Иисусову приходит в сердце благодать Святого Духа, и призывание Божественного имени Иисуса освящает все­го человека, попаляя в нем страсти».

Как говорит св. Афанасий Александрийский: «Имя Господне Иисуса Христа из всех имен, из всего любимо­го под небесами, — оно самое любимейшее и на земле и в мире горнем, ибо в нем мы познали Того, Кто нас возлюбил вечной любовью и начертал нас на дланях Своих, украсил Свое Божество нашим человечеством, ум наш создал Своим престолом (св. Макарий Великий) и тело — Своим храмом (ап. Павел   — 1 Кор. 6, 19)».

Значение Иисусовой молитвы так характеризуется Симеоном, архиепископом Солунским: «Она есть испо­ведание веры, подательница Духа Святого и Божествен­ных даров, сердца очищение, бесов изгнание, Иисуса Христа вселение, духовных разумений и Божественных помыслов источник, грехов отпущение, душ и телес вра­чевание, милости Божией источник, единая спаситель­ница как имя Спасителя нашего Бога в себе носящая».

«Носить со вниманием непрестанно в уме своем не пустомыслие, а великое и святое имя Божие, — пишет Н., — значит быть умной колесницей херувимской, где восседает Бог Слово. Носить святое имя Святого Бога — и значит самому освящаться и быть освященным Его Именем. Носить имя Бога бессмертного и блаженно­го — значит и самому приобщаться Божьему бессмер­тию и блаженству».

*  *  *

Как и всякую, Иисусову молитву по ее способу тво­рения можно подразделить на устную, умную и сердеч­ную с переходами между этими тремя ее ступенями. Притчу о Царстве Небесном и о закваске, которую «женщина положила в три меры муки» (Мф. 13, 33), св. отцы объясняют так.

Царствие Небесное, которое «внутри нас есть» (Лк. 17, 21), достигается преображением нас непрестанной молитвой так же в три ступени.

На первой ступени христианин осваивает привычку непрестанной Иисусовой молитвы лишь устами.

На второй ступени молитва утверждается уже в уме с непрерывным  вниманием  к  ней.

На третьей ступени размягчается и умиляется серд­це, и молитва непрестанно творится, питая христианина миром  и  радостью.

Приучать себя к Иисусовой молитве, конечно, лучше всего под руководством опытных в ней молитвенников. Но таких так трудно найти. Тогда при отсутствии их можно руководствоваться соответствующей литературой по ней, которая довольно обширна.

Много места уделяется Иисусовой молитве в 5-м томе «Добротолюбия». Учение о ней изложено также в сочинениях Преосвященного Игнатия (Брянчанинова) и о. Валентина Свенцицкого. Увлекательное повествова­ние о ней имеется в двух частях «Откровенных расска­зов странника духовному отцу своему».

Первая часть была выпущена несколькими издани­ями Михаило-Архангельским Черемисским монастырем; рукопись второй была найдена в бумагах старца о. Амв­росия Оптинского и издана Оптиной пустынью.

Обычно для начала молящимся рекомендуют вклю­чение в вечернее, а кто может, то и в утреннее правило по 100 молитв Иисусовых, отсчитывая их по четкам. В дальнейшем число их постепенно увеличивают. В Оп­тиной пустыни и в некоторых других монастырях мо­нахи обязаны были в вечерней келейной молитве чи­тать «пятисотницу», т. е. выполнять ее 500 раз.

При этом всегда рекомендуется читать молитву в течение дня, когда для этого бывает возможность, — за работой, на ходу, в постели и т. д.

В «Откровенных рассказах» странник вначале, по указанию своего старца, совершал ежедневно 3000 мо­литв. Потом старец увеличил это число до 6000 и на­конец до 12 000.

Странник был совершенно свободен от всяких жи­тейских обязанностей и смог, хотя и с трудом, устно выполнять эти 12 000 молитв.

Так овладел он вначале устной молитвой, а под ко­нец получил и дар непрерывной сердечной молитвы. (Выдержки из его рассказа приводятся ниже в прило­жении к гл.  13).

«Как навыкнуть молитве Иисусовой?» На этот во­прос еп. Феофан Затворник дает такой совет:

«Стать пред иконами в молитвенное положение (мож­но сесть) и, низведши внимание туда, где место сердца, творить неспешно Иисусову молитву при памятовании присутствия Божия.

Так полчаса, час и больше. Сначала трудновато, а когда навык приобретется, — это будет совершаться как бы натурально, как дыхание».

Для христиан, живущих в миру, в качестве руко­водства при начале чтения Иисусовой молитвы уста­ми можно иметь следующие наставления о ней старца о. Алексия М.:

«Молитву Иисусову — Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного (грешную) — читать надо, но читать просто. Совсем, совсем просто. В простоте вся ее сила. Нельзя думать ни о каком "творении" или "сердечном делании" молитвы, как это было у св. отцов и у пустынников. Последнее является действительно трудным и великим подвигом, опасным для новона­чальных и невозможным в миру.

Чувство является уже от простого повторения вели­ких слов молитвы, и через него появляется и молитвен­ное настроение. Одно имя Иисуса, произносимое с горя­чей любовью, будет само по себе очищать всего внешне­го и внутреннего человека и само творить в душе его молитву, невзирая на окружающее.Как о любимом предмете всегда думает человек, так о Господе должен он думать, носить Его в себе, нахо­диться перед Его лицом и как бы в постоянной беседе с Ним.

Вначале наибольшее внимание надо обращать на слова "помилуй мя грешного". Эти слова надо читать в покаянии, простоте, с которой молитва должна чи­таться, и чувство покаяния предохранит душу от раз­личных и подчас очень тонких и опасных искушений (прелести).

Молитву надо читать без счета — как можно чаще, где только возможно: на улице, у себя дома, в гостях, за едой, в постели, за работой и т. п. Дело не в обстановке, а в чувстве, с которым произносится великое имя Иису­са Христа. Читать молитву можно про себя или в уме. Надо читать ее в храме, когда не слышно, что читают, или непонятно, что поют.

С течением времени внимание со слов "помилуй мя грешного" переносится на слова "Господи Иисусе Христе", произносимые с любовью. Господь Иисус Хрис­тос — второе Лицо Пресвятой Троицы — является нам наиболее близким и понятным.

Спустя уже долгое время, чувства и мысли перехо­дят на слова "Сыне Божий". Эти слова приобретают в душе чувство исповедания и любви к Иисусу Христу как к Сыну Божию.

В конце концов все эти чувства соединяются в одно и получается полностью вся молитва Иисусова — в словах и чувствах.

Через Иисусову молитву будут освещаться Христом все житейские дела: как хорошо и радостно бывает, когда солнышко светит, — точно так же хорошо и ра­достно будет на душе, когда Господь при непрестанной молитве будет все сердце освещать».

Эти наставления давались о. Алексием М. одной из его духовных дочерей, которая по своей обстановке дома не могла вслух читать молитву. Для начинающих привыкать к молитве Иисусовой надо (кто только может) говорить ее устно, вполголоса, или хотя бы шепотом.

Прп. Варсонофия Великого спросили: «Как может человек непрестанно молиться?» Старец ответил: «Ког­да кто бывает наедине, то должен молиться устами и сердцем. Если же кто будет на торгу и вообще вместе с другими, то не следует молиться устами, но одним умом. При сем надлежит соблюдать глаза для избежа­ния рассеяния помыслов и сетей вражиих».

О. Александр Стефановский рекомендует Иисусову молитву произносить очень медленно, вникая в смысл каждого слова и делая паузы между отдельными мо­литвами, для собранности.

Молитву он рекомендует выполнять по четкам, беря для начала не более 100 молитв на один раз.

По мнению архиеп. Варлаама (Ряшенцева): «Молит­ва Иисусова, как и всякая другая молитва, получает силу не от механического произнесения святых слов, а от чувства смирения и сокрушения, от покаянного при­падания к Господу за помилованием».

О том же пишет и епископ Вениамин (Милов): «Про­изношение имени Господнего всяким человеком долж­но быть напряженно-внимательным, теплым, чистым, искренним, богобоязненным и благоговейным».

Как видно из всего сказанного, особое значение при Иисусовой молитве имеет чувство, с которым произно­сится имя Господа Иисуса Христа.

Непрестанному чтению молитвы Иисусовой учил своих духовных детей и старец о. Алексий Зосимовский. Одной духовной дочери он говорил так: «Говори молитву Иисусову всегда, что бы ты ни делала».

Приучать себя к непрестанной Иисусовой молитве настолько важно, по мнению Оптинского старца Варсо­нофия, что он рекомендовал своим духовным детям из иноков никогда не ложиться спать без четок.

Следует упомянуть также, что, по свидетельству того же старца, Иисусова молитва является вернейшим лекарством при излечении души от сильного душевного волнения.

Его послушник однажды спросил старца, как посту­пает он, когда мрак и скорбь со всех сторон охватят душу.

«А вот, — отвечал старец, — сяду на этот стул и смотрю в сердце. А там полный мрак и буря. Я и начну повторять: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного". И что же? Полчаса не пройдет, смотришь в сердце, а там тишина... Враг ненавидит молитву Иисусову».

Можно считать, что к творению Иисусовой молитвы могут приучать себя не только иноки, но и миряне. Известно, что в творении ее преуспели, например, кон­стантинопольский царедворец Константин — отец свя­тителя Григория Солунского — и русский государствен­ный деятель начала прошлого века Сперанский.

Следует вместе с тем всех предупредить, что чтение молитвы Иисусовой не исключает обычных утренних и вечерних молитв, усилий христианина по исполнению всех заповедей Божиих, своевременного покаяния при каждом грехе и стяжанию любви, смирения, послуша­ния, милосердия и всех других добродетелей. Если нет таких усилий, то одно, хотя бы и непрестанное, творение молитвы Иисусовой будет бесплодным.

* * *

И еще одно предупреждение необходимо сделать. Нельзя желать через творение Иисусовой молитвы сла­достных, благодатных переживаний и не это надо ста­вить себе целью, приучая себя к непрестанной молитве.

Об этом пишет так архиеп.  Варлаам (Ряшенцев):

«Услаждаться подвигами, хотя бы и молитвой Иису­совой, есть духовное сластолюбие и погрешительное, так как источник сластолюбия кроется в похоти.

Правильный путь таков: всячески подвизайся, ищи через это не сладости, а мира и очищения совести от болячек и ран. Проси у Бога исцеления, сокрушения, слез, но не веселия, не высоких экстазов, как у сектантов.

Трепещи общения с Господом в Святых Тайнах и моли Его о даровании тебе познания твоих немощей, спасительного страха, любви к ближнему, терпения и т. п., но не высокой радости, говоря себе: я этого недо­стоин. Кроме того, все указанные смиренные чувства сами по себе заключают радость...

Ищи через духовную жизнь просветления ума и сердца, но не приятных ощущений, хотя бы и в молит­ве... Не останавливайся на них, если они будут, а укрой себя от них».

*  *  *

«Количество молитвы переходит в качество», — го­ворит прп. Максим Исповедник. Иначе говоря, и здесь имеет место приложение духовного закона: «через внеш­нее к внутреннему».

Поэтому, при нашем усердии в отношении количе­ства молитвы, можно ожидать от Господа и благодатной помощи в отношении качества молитвы, внимания в ней ума, т. е. постепенного перехода от устной к молит­ве «умной».

При этой форме ум уже способен молиться сосредо­точенно, не отвлекаясь от молитвы посторонними мыс­лями. Так достигается возможность молиться, не от­крывая уст, т. е. молча, при всякой обстановке и в при­сутствии других.

По мере упражнения в такой молитве начинается постепенно раскрываться последняя, благодатная фор­ма — сердечная молитва.

Молящийся начинает замечать рост в себе при мо­литве благоговения, страха Божия, теплоты сердечной, умиления и теплых благодатных слез, согревающих сердце.

Про переход от «умной» к сердечной молитве Иису­совой так говорил инокам прп.  Серафим Саровский:«Сначала день, два и более твори молитву эту одним умом, раздельно, внимая каждому слову особо.

Потом, когда Господь согреет сердце твое теплотой благодати Своея и соединит в тебе ее в один дух, тогда потечет в тебе молитва эта непрестанно и всегда будет с тобой, наслаждая и питая тебя».

Такая форма непрестанной молитвы требует, однако, предварительного напряженного труда, сосредоточенно­сти и уединенной обстановки.

По словам одного великого старца: «Имеющему внутреннюю (сердечную) молитву молитва так же свой­ственна и естественна, как дыхание. Что бы он ни де­лал, молитва у него идет самодвижно, внутренне. Так и за службой в церкви молитва у него идет, хотя он в то же время слушает, что поют и читают».

А вот как характеризует состояние овладевшего сер­дечной молитвой прп. Исаак Сириянин:

«Тогда и в сонном, и в бодрственном состоянии чело­века молитва не пресекается в душе его, но ест ли, пьет ли, делает ли что, даже и в глубоком сне, без труда издаются сердцем его благоухания и испарения молитвы.

Тогда молитва не отлучается от него, но всякий час, хотя и не обнаруживается в нем внешне, однако в то же время совершает в нем службу Божию втайне.

Ибо молчание чистых один из христоносных мужей называет молитвою, потому что помыслы их суть Боже­ственные движения, а движения чистого сердца и ума суть кроткие гласы, которыми сокровенно воспевают Сокровенного ».

Совершенно очевидно, что наибольших успехов при борьбе с праздными помыслами и для приобретения навыка непрестанной молитвы Иисусовой могут достиг­нуть те, кто имеет возможность жить в уединении (мо­лясь, однако, не только о себе, но и за больных, ближних, страждущих и за гибнущий во грехах мир).

Для живущих в семьях, естественно, это будет значи­тельно труднее. Они, конечно, не могут уклониться от забот о ближних, от служения им и от переживания с ними всех событий их жизни.

Но если христианин, живя в миру, все же стремится от всей души возобладать над своими помышлениями и приобщиться в какой-то мере к непрестанной молит­ве, то ему потребуется развить в себе добродетель воз­держания.

Ему необходимо будет проявить возможно большую полноту воздержания в следующих отношениях (( Естественно, что степень воздержания будет сильно зависеть от духовной зрелости, от возраста, социального положения, профес­сии, природных талантов, общественной деятельности и т. д. прим. авт.)):

1)  от чтения по возможности светской литературы, журналов, газет;

2)   от   посещения   общественных   мест  развлечения (возможно большего), смотрения телевизора, если полно­стью невозможно от него отказаться;

3)  ограничить себя при слушании радио (опять-таки при невозможности почему-либо полностью отказаться от него);

4)  от пристрастия к науке и светскому искусству во всех его видах, что не исключает, однако, работы в об­ласти науки и искусства без пристрастия к ним;

5)  от посещения близких и знакомых, если только не требует этого его совесть как исполнения его долга как христианина;

6)  по возможности уклоняться от приема тех близ­ких и знакомых, посещение которых не вызвано духов­ной и житейской необходимостью и не связано с общ­ностью духовных интересов.

Очевидно, что выполнение этих правил о воздержании будет по силам в должной мере далеко не всем христи­анам, живущим в миру. Здесь приложима заповедь Гос­подня: «Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19, 12).

В заключение следует упомянуть и о следующем предупреждении архиеп. Арсения (Чудовского) делате­лям Иисусовой молитвы:

«Правда ли, что некоторые из-за Иисусовой молитвы расстраивали свой ум и впадали в духовную прелесть?

По свидетельству св. отцов и как говорит жизнен­ный опыт, возможно и это.

Всякое духовное делание может иметь неправиль­ный ход и развитие. То же нужно сказать и относи­тельно молитвы Иисусовой.

Так, когда ты займешься этой молитвою, можешь приобрести навык в ней, и у тебя прекратятся дурные мысли и желания. И вот тут-то является опасность возомнить о себе как о делателе молитвы Иисусовой, как о чистом, безгрешном человеке.

Чтобы этого не случилось, нужно всегда иметь в виду, что не приобретение навыка молитвы Иисусовой и не прекращение внутреннего борения должно быть целью, а достижение от молитвы Иисусовой совершенных ре­зультатов, каковыми можно назвать — тихое, умилитель­ное соединение нашего сердца с Господом, при глубо­ком покаянном, смиренном о себе мнении. Без этого всегда может быть опасность духовного самообольще­ния. Иначе говоря, всегда надо бояться духовной гордо­сти, ибо она приводит в ничто всю нашу внутреннюю работу, все наши подвиги».

 

Приложения к главе 14-й

Непрестанная молитва странника (Из его «Откровенных рассказов», ч. 1)

Интересно описание последствий творения непрестан­ной молитвы Иисусовой, которое дано тем странником, о котором  упоминалось  выше.

Странник овладел вначале навыком лишь устного и умного непрестанного творения Иисусовой молитвы. Вот как описывает он свое состояние в это время:

«Все лето проводил я в беспрестанной устной Иису­совой молитве и был очень покоен. Во сне почасту грезилось, что творю молитву, а в день, если случалось с кем встретиться, то все без исключения представля­лись мне так любезны, как бы родные, хотя я и не занимался с ними.

Помыслы сами собою совсем стихли, и ни о чем я не думал, кроме молитвы, к слушанию которой начал склоняться ум, а сердце само собой по временам начало ощущать теплоту и какую-то приятность.

Когда случалось приходить в церковь, то длинная пустынная служба казалась короткою и уже не была утомительна для сил, как прежде.

Вот теперь так и хожу да беспрестанно творю Иису­сову молитву, которая мне драгоценнее и слаще всего на свете. Иду иногда верст по семидесяти и более в день, и не чувствую, что иду, а чувствую только, что творю молитву.

Когда сильный холод прохватит меня, я начну на­пряженнее творить молитву и скоро весь согреюсь. Если голод начинает меня одолевать, я стану чаще призывать имя Иисуса Христа и забуду, что хотелось есть. Когда сделаюсь болен, начинается ломота в спине и ногах — стану внимать молитве и боли не слышу.

Когда кто оскорбит меня или прибьет, я только вспом­ню, как насладительна Иисусова молитва, — то тут же и оскорбление и сердитость пройдет, и все забуду...

Нет у меня ни о чем заботы, ничто меня не занимает; ни на что суетливое не глядел бы и был бы все один в уединении; только по привычке одного хочется — чтобы беспрестанно творить молитву, и когда ею занимаюсь, то мне бывает очень весело. Бог знает, что такое со мной делается».

А вот описание странником ощущений того периода, когда он стал преуспевать в сердечном творении молитвы:

«Я начал чувствовать разные повременные ощущения в сердце и уме. Иногда бывало, что как-то насладительно кипело  в  сердце,   в  нем  чувствовалась  такая  легкость, свобода и утешение, что я весь изменялся и предавался восторгу.

Иногда чувствовалась пламенная любовь к Иисусу Христу и ко всему созданию Божию. Иногда сами собой лились сладкие слезы благодарения Господу, милующему меня, окаянного грешника. Иногда прежнее глупое поня­тие мое так уяснялось, что я легко понимал и размыш­лял о том, о чем прежде не мог и вздумать.

Иногда сердечная сладостная теплота разливалась по всему составу моему, и я умиленно чувствовал при себе вездеприсутствие Божие.

Иногда ощущал внутри себя величайшую радость от призывания имени Иисуса Христа и познавал, что значит сказанное Им:  "Царство Божие внутри вас есть".

Наконец я почувствовал, что молитва уже сама собою, без всякого с моей стороны побуждения производится и изрекается в уме моем и сердце, не только в бодрствован-ном состоянии, но даже и во сне действует точно так же и ни от чего не прерывается, не перестает ни на малей­шую секунду, что бы я ни делал.

Душа моя благодарила Господа, и сердце истаивало в непрестанном   веселии».

 

Схимонах Иларион о молитве Иисусовой

Ниже приводится пояснение о сущности и действии Иисусовой молитвы, которое дано было пустынником схимонахом   Илларионом («На горах Кавказа» или «Душеполезное чтение»,1906, с. 251.).

«Память Божия и молитва есть одно и то же. Почти 15 лет я единственно творил устную молитву, потом она сама собою перешла в умную, т. е. когда ум стал сам собою держаться в словах молитвы.

А затем открылась милостью Божией и сердечная, существо которой есть теснейшее действительное соеди­нение нашего сердца или слитие всего нашего духовного существа с именем Господним, или, что то же, — с Самим Господом.

Имя Господне как бы воплощается, и вместо голого, бессодержательного слова, как это обыкновенно бывает между нами, человек ясно ощущает внутренним чувством своей души в имени Божием Самого Господа, точнее, в имени "Господи Иисусе Христе" собственным сердцем своим прикасается как бы к самому естеству Христову, сущности Его и Божественной Его природе, бывает с Ним один дух, приобщается Христовых свойств: Его благости, святыни, любви, мира, блаженства и проч.; ощутительно вкушает, что Благ Господь.

А от этого, без сомнения, и сам делается, по образу Создавшего его, благим, кротким, смиренным, носит в серд­це своем несказанную любовь ко всем. И это естественно и в порядке, как и быть должно, потому что такой чело­век приобщился святыне Божией и вкусил Его благости собственным чувством, а потому и знает опытом досто­инство и блаженство этих пренебесных качеств. В этом, конечно, смысле и сказано, что мы бываем общниками Божественного  естества.

По словам св. отцов, нет единения ближе того, какое бывает между Богом и душою.

Человек, неся в себе имя Божие, или, что то же, — Самого Христа, в собственном смысле имеет в себе веч­ную жизнь, самым делом пия ее из неоскудевающего источника — Жизнодавца, Сына Божия, и есть богоносец.

Ум в это время весь бывает внутри сердечного храма или еще далее — в Божественной природе Сына Божия — и, будучи удерживаем страшным событием, не смеет что-нибудь и помыслить земное, но бывает духовен и просве­щен  Божиим  светом.

Трудно представить себе, какая честь и какое величие даны человеку, и он небрежет, а почасту не имеет о том и малой заботы: в вышних Живый Вседержитель Гос­подь, страшный в могуществе и бесконечный в милосер­дии, имеет в нем место покоя Своего, восседает в сердце его, как на престоле славы, непостижимо таинственно, но, тем не менее, существенно и ощутительно. Действенность молитвы Иисусовой состоит в преискреннем соединении сердца с Господом, когда Господь Иисус Христос творит в нас обитель Свою, ощутительно и дей­ственно вселяется в сердце, и слышится Его Божествен­ное присутствие ясно и осязательно — что называется, по словам  св.  отцов,  живым  богообщением.

Тогда Христос Господь наш... нисходит в человека Своим благодатным даром, соединяется с ним Своими Божественными силами, давая "все потребное для жизни и благочестия" (2 Пет. 1, 3), и как бы творит в нем для Себя постоянную обитель (Ин. 14, 23) так, что человек становится уже храмом Духа Божия (1 Кор. 3, 16), цер­ковью Бога Живого (2 Кор. 6, 16), "един дух с Господом" (1 Кор. 6, 17), "а что живет, то живет для Бога" (Рим. 6, 10), "не ктому себе" живет, но живет в нем Бог (Гал. 2, 20).

Вот в этом-то воистину блаженном и достожелательном состоянии молитва чувствуется в сердце, как скала, занимает господствующее положение и покоряет себе все прочие склонности и душевные расположения; человек явственно переходит на духовную сторону, а все земное становится в подчиненное состояние; он входит в свободу духа и покоится в Боге, носит в сердце своем источник жизни — Самого Господа Бога, и это есть несомненная надежда вечного спасения.

При такой внутренней настроенности человек посту­пает под власть молитвы и делается как бы ее рабом, всегда молясь Господу своему, хотя бы и не хотел, потому что не может противиться преобладающей силе молит­венной.

Сам Дух молится в нем воздыханиями неизглаголанными, и Он же спослушествует духови его, яко чадо есть Божие...

Плодом молитвы являются плоды Духа Святого — "любовь, радость, мир" и пр. (Гал. 5, 22), а главное — надежда спасения, ибо в чувстве сердечном слышится несомненный начаток жизни вечной...

Когда молитва, по благоволению Божию, водворится в наше сердце, то мы прежде всего заметим, что она власт­но прекращает ток нечистых помыслов.

Лишь только ум наш прикоснется к Господу Иисусу Христу в пресвятом Его имени — тотчас останавливают­ся брожение мыслей и неудержимая стремительность ума, что, как всякому известно по опыту, всего более смущает подвижника.

Молитва Иисусова водворяет в сердце несказанную любовь к Богу и ближнему — вернее, она есть самое существо любви, ее свойство и качество. Она все сердце пережигает огнем Божиим, претворяя его естественную дебелость в духовную природу: по слову Священного Писания, "Бог наш огнь есть".

Для такого человека самым большим несчастьем в жизни этой служит то, что если придется ему волею или неволею нанести оскорбление ближнему. До тех пор он не найдет мира душе своей, пока действительно не уми­ротворит сего брата своего.

Упражнение Иисусовой молитвой отторгает человека от всего земного, так что не хотелось бы ему помыслить что-либо, к жизни сей относящееся, и не желал бы он престать от дела этого молитвенного вовеки.

Яснейший же признак молитвенного плода, более дру­гих ощущаемый, есть именно чувство вечной жизни, слы­шимое сердцем в Божественном имени Христа, Спасите­ля  мира.

Питаясь молитвой и по возможности стараясь пребы­вать в ней как можно большее время, я иногда действи­тельно вкушал радость небесную и был как бы на цар­ской трапезе, успокаиваясь в неисповедимой тишине, ду­ховной радости и восторжении духа в горний мир...

Враг - диавол не имеет никакой возможности даже приступить к тому человеку, а не только вложить сквер­ный помысл. Его опаляет Божественная сила, от имени Иисусова исходящая, как бы нестерпимый пламень. Не имея возможности приступить сам, он вооружает ненави­стью людей, а потому молитвенники по большей части бывают гонимы и ненавидимы».*  *  *

К словам схимонаха Илариона (защитника «имяславцев») можно добавить слова о. Иоанна С: «Имя Божие есть Он Сам — единый Дух в трех Лицах, простое Суще­ство, в одном слове изображающееся и заключающееся, и в то же время незаключимое, т. е. не ограничиваемое ничем   сущим».

 

Глава 15

 МОЛИТВА В ХРАМЕ

 

По молитве их поколебалось место, где они были собраны.

Деян. 4, 31

 

Сверх молитвы личной каждый христианин должен принимать посильное участие и в молитве церковной при посещении храма. Московский митрополит Трифон повторял: «Дети мои, любите храм Божий. Храм Бо­жий — это земное небо».

Нам надо помнить всегда, что общая молитва дей­ственнее одиночных молитв, так как Господь сказал: «Если двое из вас согласятся на земле просить о вся­ком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них»   (Мф. 18, 19-20).

Очевидно, что всем здоровым христианам надо по­сещать церковные богослужения по мере возможности и, в особенности, праздничные всенощные бдения и литургии.

Старец Варсонофий Оптинский указывает на ответ прп. Иоанна Лествичника на вопрос: «По каким вер­ным признакам можно узнать, приближается ли душа к Богу или удаляется от Него?»

Преподобный ответил: «Верный признак омертвле­ния души есть уклонение от церковных служб».

«Трудно стоять, жарко, душно, тесно, и служба длин­ная, и многое не понимаешь», — жаловался один из прихожан храма св. Николая на Маросейке настоятелю храма старцу о. Алексию Мечеву.

«А ты все-таки ходи, терпи и стой», — говорил ста­рец. Кто имеет опыт, тот знает, как такое терпение все­гда вознаграждается. Как бы тяжело ни было телу на длительном богослужении, но потом христианин чув­ствует себя бодро, с духовным веселием на сердце. А от бодрости духовной забывается и не чувствуется уста­лость тела.

Одна из духовных дочерей епископа Михаила Тав­рического смущалась длительностью церковных бого­служений. Епископ ответил ей так в письме:

«Относительно излишка в службах у нас — частью с вами согласен. Конечно, лучше бы поменьше, но посо­знательнее, поинтенсивнее в чувстве. Но только сму­щаться особенно нет оснований...

Всякий вам скажет, что одна коротенькая молитва, сказанная от всего сердца, стоит всех молитв, произне­сенных механически. Но я обратил бы ваше внимание на то, что многочисленность молитв имеет свою хоро­шую сторону: дело в том, что мы страшно рассеянны.

Дайте нам коротенькую молитву — и мы через не­сколько минут будем произносить ее без внимания, и так как по правилам будем ограничиваться все ею одной, то мы, собственно, останемся без молитвы.

Теперь же, сквозь всю суету мысли, мы в продолже­ние, положим, часа все же выберем несколько фраз, несколько мгновений, когда сможем молиться... В од­ном месте мы прозевали: вдруг то же повторяется в другом   — и мы уже слышим.

Я сам знаю это по себе. Я читаю утренние молитвы. Их несколько. Я рассеян, но все же, прозевавши одно, я воспринимаю другое, часто вдруг глубоко действует то, чего прежде не замечал.

Судя по логике, одна молитва повторяет другую, и следовательно, излишек. А судя по живому опыту — это благодетельно, потому что не здесь, так там придешь в себя и помолишься...

Так и в церкви... Сделайте богослужение только из молитвы Господней — и поверьте, что, кроме вреда, ни­чего не выйдет... А что нужно делать все более ясным и понятным, читать раздельно, со смыслом — это само собой разумеется».

Чтобы бороться с рассеянностью при молитве в хра­ме, про которую пишет еп. Михаил, можно вспомнить совет прп. Серафима — будучи в храме, держать глаза закрытыми во время молитвы и открывать лишь при нужде, например когда при стоянии в храме будет одо­левать дремота.

Считаясь с указаниями святых отцов, христианин до присутствия на литургии не должен принимать пищи. Не рекомендуется вообще при всяком богослужении стоять с наполненным пищей желудком. Об этом так пишет о. Иоанн С:

«Те, которые идут к богослужению покушавши, доб­ровольно налагают на себя ненужную и вредную тя­жесть и заблаговременно заглушают сердце свое для молитвы, преграждая к нему доступ святых помыслов и святых ощущений.

Крайне надо остерегаться, чтобы не кушать перед богослужением. Помнить надо, что "Царствие Божие не есть пища и питие" (Рим. 14, 17), т. е. не может царст­вовать Бог в твоем сердце, которое отягощено объедани­ем и питием».

Смягчение вышеуказанного возможно лишь для боль­ных или престарелых, которые при длительном напря­жении тела от стояния в храме могут обессилеть.

То же надо сказать и о длительности пребывания на церковном богослужении. Оно зависит от наличия сил — здоровья, возраста и свободного времени (от обязанно­стей перед ближними).

Старцы — духовные отцы — размеряли эту длитель­ность своим духовным детям и сокращали полноту выстаивания службы в храме для немощных телесно.

Следует упомянуть о мнении старца Силуана со Старого Афона о церковной и общей молитве. Старец сказал, что «церковные, общественные богослужения отличаются великолепием и красотой и хорошим пе­нием и установлены по дару благодати Святого Духа.

Однако по форме своей они являются несовершен­ною молитвою и даны народу верующих как посильные и полезные для всех... Но лучше, когда сердце наше становится храмом Господним, а ум — престолом Его. Господь любит обитать в сердце и уме человека».

Можно думать, что предпочтение личной молитвы перед общей было у старца Силуана потому, что личная молитва может твориться так медленно и с остановка­ми, чтобы молящийся всецело погружался и в слова молитвы, и глубоко переживал их.

По свидетельству схиархимандрита Софрония, имен­но так молился старец Силуан. При церковных и об­щих молитвах слова их следуют обычно довольно быс­тро (за исключением ряда песнопений) и, конечно, без всяких остановок, отчего далеко не все может запечат­леваться в умах и сердцах молящихся.

На это указывает и великий молитвенник и подвиж­ник благочестия о. Иоанн С, который пишет: «Иногда в продолжительной молитве только несколько минут бывают истинно угодны Богу и составляют истинную молитву и служение Богу».

Вместе с тем очевидно, что никакая домашняя молит­ва не может заменить для молящегося торжественного праздничного богослужения и присутствия на литургии.

Как пишет о. Иоанн С: «Нет ничего на свете святее, выше, величественнее, торжественнее, животворнее ли­тургии. Храм в это время бывает земным небом, свя­щеннослужители изображают Самого Христа, ангелов, херувимов, серафимов и апостолов. Литургия — посто­янно повторяющееся торжество любви Божией к роду человеческому и всесильное ходатайство о спасении всего мира и каждого человека в отдельности».С какою приготовленною, чистою, возвышенною ду­шою нужно всегда присутствовать на литургии, чтобы не оказаться в числе тех людей, которые, не имея «оде­яния брачного», а имея оскверненную одежду страстей, связаны были по рукам и ногам и выброшены вон из брачного чертога во тьму кромешную   (Мф. 22, 11).

Есть и такое пастырское мнение: «За литургией Гос­подь служит нам, а за всенощной мы служим Господу».

Когда христианин сам участвует в богослужении в качестве чтеца, то следует подчеркнуть разницу в чте­нии молитв только для себя или также и для других. В последнем случае чтение должно быть ровным, спо­койным и бесстрастным и, конечно, также неторопли­вым  и отчетливым.

Проявленное чувство может не согласовываться с чув­ствами других молящихся и поэтому смущать последних: в одних будет более потребности в плаче о грехах, а у других на сердце может господствовать радость о Господе.

Как пишет о. Александр Ельчанинов: «Надо избе­гать нервов и декламации в церковном чтении. Устав­ное чтение — монотонность, модуляции, ничего не под­черкивающие; чтение, ставящее слушателей лицом к лицу со святыми словами, — это все та же православная свобода: чтец, священник никого никуда не тянет, не дает своей интерпретации, которых ведь может быть бесконечное множество».

Из этого правила могут быть, однако, исключения. Иные из чтецов обладают даром вкладывания в молит­ву такого религиозного чувства, которое увлекает всех слушающих их.

Так, о. Иоанн С. имел всегда обыкновение сам чи­тать канон на утрени. Он читал его так, что многие присутствующие плакали.

Про чтение молитвы в храме о. Иоанн С. писал так: «Глаголы Святого Духа, дышащего в молитвословиях Таинств и церковных служб... при настоящем тщании и радении служат источником пресладкого мира, радости в Духе Святом и даже источником здравия телес­ного, ибо слова молитв при службах и Таинствах, чита­емые с верою, благоговением, страхом Божиим, спокой­но и с горящим духом, имеют несомненное и чудное свойство вместе с душою оживотворять, укреплять и исцелять самое тело наше. Это дознано опытом».

А вот другой пример. В г. Петракове в городском соборе в начале этого столетия был псаломщик, еще не старый человек. При чтении первого часа на всенощ­ном бдении он выходил на середину собора и читал его так, что большинство из присутствовавших молились с ним со слезами.

К моменту чтения первого часа не только никто не уходил из собора, но многие из прихожан приходили к концу всенощной специально для того, чтобы прослу­шать его чтение.

Следует подчеркнуть, что помимо общей храмовой или семейной молитвы каждому из христиан непремен­но надо иметь и свою личную молитву: каждому надо приучать себя к личному общению с Господом. Вместе с тем у каждого могут быть и даже должны быть и свои личные просьбы к Господу, которые возможно принести лишь при личной отдельной молитве.

 

Глава 16

 БДЕНИЕ

 

Это — ночь бдения Господу.

Исх. 12, 42

 

Евангелист Лука пишет про Господа: «В те дни взошел Он на гору помолиться и пробыл всю ночь в молитве к Богу» (Лк. 6, 12). Итак, пример ночной молитвы дан нам Самим Господом. Молились ночью и апостолы.

Апостол Павел пишет про свой образ жизни: «в трудах, и бдениях, и постах»; «часто в бдении, в голоде и жажде»   (2 Кор. 6, 5; 11, 27).

В письмах к Тимофею ап. Павел так характеризует вдову-христианку: «Истинная вдовица и одинокая на­деется на Бога и пребывает в молениях и молитвах день и ночь»   (1 Тим. 5, 5).

Обычай молиться по ночам был широко распростра­нен среди первых христиан. Они собирались на ночную молитву вместе и посвящали ей большую часть ночи.

Отголоски этих молитвенных бдений сохранились и в нашем теперешнем богослужении. На утрене перед великим славословием священник возглашает: «Слава Тебе, показавшему нам свет». Это соответствовало в древности тому моменту, когда после ночного моления христиане встречали утренний рассвет и первые лучи солнца.

В чине богослужения имеется полунощница, кото­рую полагается справлять в полночь.

Ночная молитва — одна из особенностей, отличаю­щая иноческую жизнь от жизни мирян. Ночная молит­ва характерна для многих подвижников во Христе.

Ночной молитве (или перед утром) св. отцы придают особое значение, считая ее одной из самых могучих средств для очищения и просветления души. Прп. Иса­ак Сириянин пишет:

«Не думай, человек, чтобы во всем иноческом дела­нии было какое-либо занятие важнее ночного бдения. Всякая ночная молитва полезнее тебе всех дневных подвигов.

Ночью ум в краткое время воспаряет как бы на крыльях и возносится до услаждения Богом, скоро при­идет в славу Его и по своей удобоподвижности и легко­сти плавает в ведении, превышающем человеческую мысль.

Поэтому избери себе делание усладительное — не­престанное бдение по ночам, во время которого все отцы

совлекались ветхого человека и сподоблялись обновле­ния ума. В эти часы душа ощущает бессмертную жизнь, и ощущением ее совлекается грешных одеяний, и при­емлет в себя Духа Святого.

Духовный свет от ночной молитвы порождает ра­дость в течение дня».

Святая мирянка Иулиания Лазаревская, жена му­ромского воеводы и мать 13-ти детей, вставала на ноч­ную молитву даже тогда, когда была больна, собирая для нее последние силы. И прп. Серафим многим из мирян, относящихся к нему, советовал вставать на мо­литву и ночью.

Почему же именно ночью надо молиться? Не проти­воречит ли это законам природы, которая спит и отды­хает в это время? Да и сам человек не требует ли от­дыха после трудового дня и не будет ли быстро ослабе­вать, если будет лишен необходимого сна по ночам?

Для пояснения зададимся вопросом: полезно ли орга­низму лекарство? Здоровому — конечно нет, а больному оно возвращает здоровье. А мы все душевно больны, и больны, очень серьезно, и душа наша требует усиленного и длительного лечения. Наиболее верное из лекарств — это молитва, а ночная молитва — это самый лучший и действенный вид этого лекарства.

Почему это так? Не будем забывать, что в мире мы живем не одни. Мы связаны, слиты очень тесно с окру­жающим нас миром. Этот мир угнетает нашу душу, засоряет наш мозг праздными мыслями, наше воображе­ние — своими образами, нашу волю — своими побужде­ниями, наше сердце заражает своими страстями и при­страстиями.

Мир трясется в решете сатаны (Лк. 22, 31), и мы трясемся вместе с миром. И чаще всего нет у нас силы и возможностей отделить себя от мира днем, в этом вихре суеты; наш ум занят мирскими мыслями и серд­це — мирскими впечатлениями и переживаниями.

Многие ли могут найти возможность утром, днем и вечером для уединения? А если даже и найдется такая возможность, то мы можем защищать себя только от звуков мира, но не от свежих мирских впечатлений и воспоминаний и нервных волн бушующего вокруг мира. Здесь существует взаимное влияние людей, как бы нерв­ная «индукция», которая связывает сильно в явлениях гипнотизма, внушениях на расстоянии и т. д.

Все это говорит за то, что наиболее доступная воз­можность для полноты отрыва нашей души от мира представляется нам ночью или ранним утром, когда мир еще спит и еще не бушуют его волны звуков, чувств и мыслей.

Про некоторые особенности ночного времени гово­рит и о. Иоанн С: «Ночью наша душа свободна от суеты мирской, и потому свободно может на нее дей­ствовать мир духовный, и она свободно может прини­мать его впечатления, так что мысли и расположения сердечные у человека бывают мыслями и расположени­ями добрыми, если человек праведен, и мыслями и рас­положениями суетными и лукавыми, если он грешник нераскаянный».

Молитва — это таинство, таинство единения духа с Духом Господа. Это таинство не может совершаться где-нибудь и как-нибудь. «Молитва — это пища души, а пищу надо принимать в покое», — говорил один св. отец.

Молитва — это не вычитывание правила, часто без восприятия мыслей не только сердцем, но и умом. Та­кая молитва отличается от истинной так же, как образ в зеркале от живого человека.

Для молитвы все должно быть в человеке подготов­лено: собрано и бодро тело, устремлена к Богу воля, очищена покаянием совесть, освобожден ум от суеты, очищено сердце от страстей и пристрастий. И когда из храма души будут изгнаны все «торгующие», в него входит при молитве Святой Дух.

Тот, кто имеет опыт, знает всю разницу молитвы дневной и ночной (или раннеутренней), когда все и всё кругом еще спят.

Ночью ум легко сосредоточивается и постигает всю глубину слов молитвы, сердце начинает принимать в ней участие, и в нем зарождаются и вырастают облагора­живающие сердце чувства — нищета духа, смирение, покаяние, благодарность, любовь и умиление. Такая молитва очищает, питает, умягчает и успокаивает сердце.

Человек отходит от нее обновленным, умиротворен­ным, окрепшим духовно, готовым на преодоление всех трудностей предстоящего дела. И если он встал на молитву один, то теперь он вступает в жизнь дня не один  — его душа исполнена Святым Духом.

Что в основном отличало жизнь первых христиан от жизни современных? Это, прежде всего, постоянные ноч­ные молитвы и ежедневное принятие Тела и Крови Хрис­товых в Таинстве Евхаристии. Это давало древним христианам горение духа и сподобляло многих из них тех духовных даров, которые утрачены современнос­тью, — дара пророчества, особого дара «языков» (1 Кор. 13, 8), дара узнавать волю Духа Святого (Деян. 16, 6).

Все св. отцы поэтому единодушно говорят, что бде­ние, ежедневная ночная молитва — это необходимая основа настоящей духовной жизни, которая быстро и верно ведет к созиданию в душе христианина храма Духа Святого — единственно законной цели жизни всякого христианина.

Как практически подойти к решению этой задачи — приучению себя к ночному бодрствованию?

Конечно, у разных людей с разной обстановкой их жизни будут и разные решения. Так, этого можно до­стигнуть сдвигом начала времени ночного сна на более ранний срок с возможно более ранним сроком подъе­ма. Так, хорошо ложиться в 9-10 часов, вставая около 4-5 часов, а когда имеется возможность и необходи­мость, то спать еще днем 1-1,5 часа.

Таким образом, молитва будет совершаться в очень ранние часы утра, когда все и домашние еще обычно спят. Такая раннеутренняя молитва заменит ночную. У кого есть возможность и достаточная крепость, можно прерывать под утро свой ночной сон и вставать на молитву, чтобы после окончания ее дать себе еще несколько времени сна и отдыха.

Следует заметить, что для новоначальных в молитве и еще не окрепших духовно даже следует предпочитать раннеутреннюю молитву ночной. Последняя бывает бо­лее трудна.

По непостижимым для нас законам во время ночи (преимущественно от 12 до 2 часов утра) темная сила имеет наибольшую власть над миром и иногда мешает в молитве различными «страхованиями» (наведение чув­ства боязни, страха, ужаса, непонятными звуками, стука­ми и, наконец, различными явлениями и видениями).

Может быть, для того чтобы приучить себя к очень раннему подъему, потребуются усилия, потребуются тер­пение и настойчивость. В жизни даром ничто доброе не дается; путь христианина — тесный путь, путь бодр­ствования, усилий и трезвения.

Но то, что получает христианин от этих усилий, неизмеримо ценно — ценно потому, что соприкасается с вечностью и прокладывает путь к духовным сокрови­щам Царства Небесного.

«Ревнуйте о дарах больших, и я покажу вам путь еще превосходнейший», — говорит апостол Павел (1 Кор. 12, 31).

 

Приложения к главам о молитве

О молитве (из писем о. Ар. С-ия)

Молитва есть внутренний акт нашего духа. Выражать­ся он может в самых различных формах. Нередко, и даже, быть может, особенно часто в молчании нашем перед Богом.

Молчим, потому что Бог ведает всю глубину нашей мысли, все чаяния нашего сердца, а выражать их словами

мы не всегда способны. Бог же разумеет тайные движе­ния сердца нашего и отвечает на них.

Я немного боюсь, что ты не учитываешь именно этого, т. е. сказанного выше; что ты склонна, как очень многие, понимать молитву, как стояние перед иконами с произно­шением веками установленных формул (утренних и ве­черних молитв или псалмов и подобное).

Конечно, и к этой форме молитвы можно привыкнуть с детства и выполнять ее на каждый день. Но этого со­всем недостаточно, и такая молитва вовсе не исчерпыва­ет вопроса о молитве.

Я замечаю, что современные люди становятся все менее способными именно к такому виду молитвы. Это явление я объясняю усилением интеллектуальной деятельности людей. Умы наши находятся почти в постоянном воз­буждении от множества поступающих к нам за день впечатлений всякого рода:   «видимых»  и  «слышимых».

С утра начинается включение людей в городах (а теперь и в деревнях) в мировую жизнь, вовлекая наш ум и пред­ставление в ход событий и чувства наши в соучастие в них.

Итак, как же достигнуть того покоя ума и ревности сердца, которые так потребны для молитвы? Вот вопрос. К нему мы еще вернемся когда-нибудь, если Бог соблаго­волит, а сейчас перейду несколько к другому, к частному твоему случаю.

Ты говоришь, что, заметив свою неспособность найти молитву, когда «становишься на молитву», в этом почув­ствовала твою ничтожность. И это тебя удручает.

Не удручайся. Не очень беспокойся этим обстоятель­ством. Предстать перед Богом вовсе не значит «стоять перед иконами», но чувствовать Его в своем глубоком сознании как наполняющего Собою все.

Жить Богом — это воспринимать Его как воистину Первую Реальность, после которой следует мир в порядке низшей, второй, производной тварной реальности. Для этого может быть пригодно всякое положение тела: ле­жачее, ходячее, сидячее, стоячее и т. д.Если твой ум и сердце испытывают молитвенное настроение при чтении Священного Писания, то ты оста­вайся в этом, доколе не прекратится это молитвенное настроение.

Правило такое: всякое слово, всякое положение, при котором ум и сердце соединяются в единой жизни — памяти Божией, не должно изменять, пока не утомится ум, или сердце, или тело.

Мои наблюдения над современными людьми приводят меня к выводу, что наиболее удобно для них молиться в храмах, особенно на литургии.

Литургическая молитва с частым причащением — полнота. Правда, для этого необходимо ею жить и разу­меть.

Тогда откроется, что литургия объемлет всю жизнь нашу: в ней заключены все планы нашего бытия в его обращенности к Богу.

Литургия, если только она переживается всем нашим существом, дает нам жить ею. Она есть воистину Боже­ственный акт, вмещающий не только весь этот видимый мир, но и выходящий безмерно за его пределы.

Не углубляя своих познаний в этой области, человек легко может впасть в привычку, мертвящую и опустоша­ющую. Необходимо непрестанно возрастать в познании Божием и не допускать, чтобы литургия превратилась в деталь нашего благочестивого быта.

Именно от того, что она стала вместо литургии «обед­нею», был пережит всеми нами глубокий кризис. Люди стали с большим удовольствием обращаться ко всякого рода чтению или развлечениям, предпочитая их литур­гии.

Они, таким образом, лучше отдыхали и даже удов­летворяли свою потребность возрастать в своих позна­ниях. Это вполне понятно и оправдано. Человек — по натуре своей существо, устремленное к совершенству, к познанию и даже абсолютному познанию и полноте бытия.

И вот парадокс: в силу этой устремленности к абсо­лютному совершенству,  свойственной человеческой природе, люди уходят от того «места», которое и было дано Богом для стяжания познания и этой жизни.

Именно скажу о том, что, к сожалению, веками уста­новившиеся формы церковной жизни и богослужения не совсем отвечают исканиям и нуждам современных лю­дей. И это понятно: формы эти созидались не нашими эпохами, для людей иного интеллектуального и психи­ческого развития, иного и опыта житейского... Но вопрос этот чрезвычайно сложен в Церкви, и поэтому пока ча­стные  случаи  решаются  таким  порядком.

Не получая в церковных службах храмового богослу­жения ответов на все свои нужды, некоторые люди вы­нуждаются к тому, чтобы ценою большой затраты сил и времени восполнить этот недостаток дома.

Епископ Игнатий (Брянчанинов) сто лет тому назад писал, что в его уже время даже монахи, не получая в монастырях через личное руководство всего, что им было потребно, должны много читать Писание и творения св. от­цов. Без этого они не могли преуспевать.

Тем более приходится сказать все это для наших современников, живущих в миру, притом в миру не мо­лящемся и  забывающем  о Боге.

Итак, не беспокойся своею «неспособностью сосредото­читься», когда «становишься» на молитву. Сохраняй преж­де всего память о Боге и мир сердца. Последнее особенно важно для тебя, так как оно у тебя некрепкое. Смотри, не надрывай без пользы малых сил твоего тела.

Чтобы найти верный путь, лучше всего просить об этом Бога в молитве: «Господи, Ты Сам научи меня всему... Дай мне радость познания воли Твоей и путей Твоих... Научи меня воистину любить Тебя всем своим существом, как Ты заповедал нам... Устрой мою жизнь так, как Сам Ты в предвечном совете Твоем мыслил о мне... да, даже о мне, ибо Ты никого не забыл и никого не создал на погибель... Я безумно растратила данные Тобою мне силы, но теперь, при конце моей жизни, Ты все Сам исправь и Сам всему научи меня... Но так, чтобы действительно Твоя воля совершалась в жизни моей, разумею я о том или не разумею до времени...Не попусти меня ходить чужими путями, ведущими во тьму... Но, прежде чем усну я смертным сном, дай мне, недостойной, увидеть Свет Твой, о Свете мира...»

И так своими словами молись все о том же. Пройдет некоторое время — и сила слов этих проникнет вовнутрь существа твоего, и тогда потечет жизнь сама собою имен­но так, как хочет Господь. А внешне рассуждая, ничего мы не решим.

Ведь весь смысл жизни в том, чтобы ум наш и сердце жили Богом; чтобы Бог стал нашей жизнью. Этого Он только и ищет. Для этого мы и созданы, чтобы жить Его жизнью, и притом во всей ее беспредельности. Это слово может нас пугать, когда мы видим наше настоящее жал­кое состояние, но это так, и веру эту не надо терять.

Одна из наибольших опасностей — снизить и умалить замысел Божий о человеке. Всякое наше страдание, даже неправое, знает Бог. Знает и сострадает нам. С Ним необходимо установить «личные» отношения: почти «че­ловеческие»

Я надеюсь, что ты меня понимаешь. Понимаешь, что под этим я разумею внутреннюю, интимную связь с Бо­гом. Ибо к жизни в Нем призван весь человек, т. е. не только его высшая способность созерцания — «дух», но и чувство  — «душа», и даже «тело».

 

Выдержки из статьи «Правило Духа» архиепископа Иоанна (Шаховского)

Как молиться? Этот вопрос исходит из уст почти всех верующих, и это — ужасающее свидетельство, что их молитва не свидетельствует им того, что она должна свидетельствовать сама:  о своей истине.

И те, кто не чужд, если не молитвы, то ее ощущения, те чувствуют фальшь внешнего «отправления» отноше­ний к своему Творцу, и что какая-то сила, связывая их внешним авторитетом, толкает на безжизненный холод­ный путь неистинного предстояния Богу...

Чин молитвы (церковной), конечно, возможен и для личных молитвословий, и этот чин может вылиться в форму правила, но правила сыновнего, свободного, при котором человек и нудит себя (а это существенно при лживости нашего тела), но нудит себя на молитву, а не на правило. Различие очень существенное...

Какой камень свалится с бедной и слабой совести человека, когда он поймет, что он ничем не «обязан», ничего не «должен» «вычитывать» перед Богом. Пусть он изольет перед Богом свое сердце, как может... И дет­ски-просто, детски-доверчиво и детски-смиренно идет к своему Отцу Небесному, в Святых Тайнах являющемуся его  человеческим   глазам...

Безумный человек думает, что, прожужжав полтора-два часа перед своим правильником, он делается достой­ным вкусить Бессмертия. Пусть он лучше потрудится над тем, чтобы сказать два истинных слова Богу и отра­зить эти слова на духе своей жизни и своих помыслов...

Законническое выполнение внешнего служения даже теперь, после 1900 лет Христова Благовестия, пытается заслонить собою истинное служение Богу... Из-за (невы­полненного) правила лишают себя Чаши. Евхаристиче­ское общение ушло из тела верующих...

Но разве для иерея пламенно, горящим духом прове­денная литургия — не достаточное «правило ко Прича­щению»?

Надо снять все бремена неудобоносимые, которые «не могли понести... отцы наши» (Деян. 15, 10). Надо освободить человека (его совесть) от «отцеживания» внешних соблю­дений, надо обратить его всецелое внимание на славу соблю­дения духа Христова, на блаженство усыновления Богу.

Надо сказать ясно и открыто: «Чтобы доброе дело твое было не вынужденно, а добровольно» (Фил. 14), «сын Мой, отдай сердце твое Мне»   (см. Притч. 23, 26).

В углу твоей комнаты, в углу твоей подушки, на пе­рекрестках твоих улиц дай все, что можешь. И знай, что если все отдашь (до тысячи смертей), — ничего не сдела­ешь перед океаном благодати Божией. И можешь все отдать  в  одном  дыхании...Обилие младенцев в вере, не умерших для себя (и для своих дел) людей, а то и совершенно чуждых духу Еван­гелия, но считающих себя «верующими», узаконило как бы правило для всех.

Души, не знающие, чем себя связать с Богом, связыва­ют себя внешними делами  «долга», и  «исполнения».

Но как же — спросят нас — молитвы св. отцов, «поло­женные» на тот или иной случай личных молитвословий?

Что такое: «молитвы св. отцов»? Где они? На бумаге? В правильнике? В правильнике ведь их мертвая оболочка! А сама молитва — у Престола Божия. Оболочка их остав­лена Церкви как мысленное руководство, как пример слов, исшедших от святого молитвенного сердца. Оболочка эта нам дана, чтобы мы знали характер угодной Богу молитвы и настроили бы сердце соответственно, если не знаем, о чем нам просить Бога, если Дух еще не ходатайствовал в нас, за нас. И мы теперь должны молиться либо от себя — соответственно этим молитвам Церкви, либо чи­тать слова этих молитв, наполняя их безжизненную обо­лочку своим духом, своим горением, своей молитвой. Без этого своего содержания — чужие слова (даже Господни) будут шелухой для нашего сердца и слуха Господня. Они возвратятся к нам такими же тощими, какими мы их послали на небо...

Теплой, как свежевыпеченный хлеб, «дышащей» (выра­жение о. И. Сергиева) должна быть истинная молитва, все равно — наша ли она (внешними словами своими), или наставника нашего ли она. Слова книжного молитвен­ника должны стать всецело нашими словами. На страни­цах они лежат, как сухое дерево. Их нужно зажечь своим огнем, и тогда этот огонь согреет душу и пережжет ее.

Потому что, кто тепло, со слезами, с любовью к Богу молится в Духе, тому решительно все равно: говорить ли, молчать ли языком, водить ли глазами по строчкам, или не видеть ничего; читать ли Божью молитву, делать ее своею или свою читать, делая ее Божией...

Св. отцы учат простоте обращения к Богу. Один, про­славленный Богом, сказал, что «верующий» человек — это тот,  кто  «с Богом говорит, как с человеком»,  не в

вольности, конечно, беседы своей, но в простоте младен­ческой. «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царствие»  небесной молитвы...

Вся жизнь есть Правило Божие — для человека. Все­гда человек должен быть готов к причастию Святых Таин и к исходу в другую жизнь.

Каждую минуту, во всех своих мыслях, чувствах, на­строениях, словах, делах он должен выполнять это Пра­вило Приготовления. И нести все жизненное покаяние лишь за неисполнение этого правила.

 

Послесловие автора книги к статье «Правило Духа»

Глубоки мысли, изложенные выше, и справедливо и сурово обличение владыки Иоанна многих тех христиан, которые не понимают разницы между внешним обрядом и отданностью Богу своего сердца.

Владыка хочет от всех христиан глубины, теплоты, слез и даже огня в молитве.

А в наших сердцах так часто холодно и суетно, и любовь к Богу занимает место не в сердце, а более в рассудке. Нас обличают рассеянность мысли в молитве, грехи, холодность к ближним, прегрешения и нерадения.

Но не надо унывать и тем более отчаиваться от обли­чений владыки. Сознаем себя лишь младенцами во Христе и нищими духом.

Священник С.  Щукин пишет:

«Сектанты говорят моей прихожанке: "Зачем ты ста­вишь свечки в церкви? Какой от них толк?"

А у нее восемь человек детей, и время она никак вы­брать не может, чтобы не только сосредоточиться, а даже просто помолиться. И всего-то ее хватает, чтобы по дороге зайти в храм да там свечку поставить. Она поистине этим отдает две лепты вдовы (Лк. 21, 2). И, верно, похва­лит ее Господь за это и в пример поставит ее многим».

И мы имеем (т. е. это в нашей власти) лишь внешний духовный труд, а огонь в молитве есть дар благодати. Иметь горячую любовь, гореть духом, владеть своими мыслями и иметь дар непрестанной молитвы — это все великие дары Божией благодати, заслужить которые воз­можно лишь после многих лет внешних трудов для Гос­пода и  «невидимой брани»  в душе христианина.

В наших силах лишь творить то «внешнее», за которое Господь дарует и «внутреннее». Весь опыт Церкви гово­рит о том, что к духовным высотам христиане прибли­жались через внешние труды и подвиги. «Дай кровь и прими дух», — говорили св. отцы. Они утверждали так­же, что «молитва, пусть еще холодная, но вынужденная, творящаяся с усилием, с напряжением, очень угодна Богу».

Но, делая внешнее, будем помнить слова владыки Иоан­на и не будем обольщаться, что мы чего-то уже достигли или приблизились к боголюбию, к богообщению или го­рению духа. Мы пока духовно нищие и отдаем Богу, как евангельская вдова, лишь то, что имеем, — лишь наше усердие во внешнем.

 

Выдержки из книги «Молитва и жизнь» митрополита Антония (Блюма), изданной на английской языке в Лондоне в 1966 г. (Журн. Патр., 1967, №№ 3, 4, 5 и 6)

«Из опыта человеческих отношений все мы знаем, что любовь и дружба глубоки тогда, когда мы можем мол­чать вместе.

Если же для поддержания контакта нам необходимо говорить, мы с уверенностью и грустью должны признать, что взаимоотношения все еще остаются поверхностными; так, если мы хотим воздать молитву Богу, то должны прежде всего научиться испытывать радость от молчали­вого пребывания с Ним.

Это легче, чем может показаться сначала: для этого нужно некоторое время, доверие и решимость начать. Только с чувством страха, богопочитания, глубочайшего благоговения можем мы приступить к риску молитвенного делания, и мы должны дорасти до него в своей внешней жизни настолько полно и определенно, насколь­ко это возможно.

Недостаточно устроиться удобно в кресле, говоря: я приступаю к благоговейному предстоянию пред Богом.

Мы должны помнить, что если бы Христос стоял пе­ред нами, мы держали бы себя иначе, и мы должны на­учиться держаться так в присутствии Господа, как держа­лись бы в присутствии Господа, ставшего для нас видимым.

Прежде всего это предполагает определенное состояние ума, которое отражается и на состоянии тела... Современ­ный мир в большой мере утратил чувство молитвы, и дисциплина тела стала в представлении людей чем-то второстепенным, тогда как она далеко не второстепенная.

Мы забываем, что мы — не душа, обитающая в теле, а человеческое существо, состоящее из тела и души, и что, по апостолу Павлу, мы призваны прославлять Бога и в телах наших и в душах наших; наши тела, как и наши души, призваны к славе Царствия Божия (1 Кор. 6, 20).

Приближение к Богу всегда бывает открытием и кра­соты Божией, и расстояния, которое лежит между Ним и нами. "Расстояние" — слово не точное, ибо оно не опреде­ляется тем фактом, что Бог Свят, а мы грешны. Расстоя­ние это определяется отношением грешника к Богу.

Мы можем приближаться к Богу, только если делаем это с сознанием, что приходим на суд. Если мы прихо­дим, осудив себя; если мы приходим, потому что любим Его, несмотря на нашу собственную неверность; если мы приходим к Нему, любя Его больше, чем благополучие, в котором Его нет, — тогда мы для Него открыты и Он открыт для нас; Господь приходит совсем близко, в любви и страдании. Но если мы стоим перед Богом в брони своей гордости, своей самоуверенности, если мы стоим перед Ним так, как будто имеем на это право, если мы стоим и требуем от Него ответа, то расстояние, отделяю­щее творение от Творца, становится бесконечным...»

Автор далее пишет, что от постоянного пребывания в присутствии Божием рождается благодарность, рождается беспощадность к собственному лукавству, рождается сознание величия человека, призванного во Христе быть чадом Божиим, рождается чувство ответственности за это постоянно попираемое нами сыновство, рождается крест­ная радость становления.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Из всех великих благодеяний Господа человеку осо­бо важными для нас являются вера христианская и дар молитвы.

При вере Господь дарует христианам величайший и непостижимый дар могущества, говоря, что «ничего не будет невозможного для вас»   (Мф. 17, 20).

История Церкви полностью подтверждает это. Хри­стианские прошения исполняются при полноте веры всегда. Они исполнялись даже тогда, когда были непо­лезны христианам. Господь при этом часто указывал (например, через сонные видения святых), что прошения неразумны, но при настоянии христианина Он все же исполнял эти прошения, верный Своим словам: «Про­сите, и дано будет вам» (Мф. 7, 7). Так, часто были исполняемы прошения матерей о выздоровлении своих детей, хотя впоследствии жизнь этих детей была вели­ким несчастием для них и для их матерей.

Итак, не будем же пренебрегать этим великим да­ром нашего всемогущества, посвящая свои силы преж­де всего и более всего молитве.

Но, зная свои слабости, пристрастия и ограничен­ность разума, всегда будем заканчивать все свои проше­ния словами Самого Господа: «Впрочем, не как Я хочу, но как Ты»   (Мф. 26, 39).

НЕПРЕСТАННАЯ МОЛИТВА

ДУХОВНОЕ ЧТЕНИЕ