Так начинается последний момент литургии. Нужно уже уходить. И хотя Божьим гостям не желалось бы оставлять чертог Пира, но всему бывает конец. И Церковь, собственно, не то хочет сказать, что пора уже уходить. Она желала бы, чтобы чада Ее непрестанно оставались на молитве в храме, с Бо­гом. Какая мать хочет, чтобы дети уходили от нее? Но им нужно уходить, ибо после вечери их ждут будничные дела, неотложные заботы; на время ли­тургии, очистившись в обществе Херувимов и свя­тых, небесные гости забыли житейское попечение... Но теперь снова нужно опуститься к ним на землю. Это неизбежно, пока они во плоти. Да и им самим уж время уходить, ибо духовных сил более не хва­тает уж.

И теперь Церковь желает лишь одного, чтобы они ушли от Ее пира "с миром". Напряжение было так велико, что естественно желать успокоения. А, глав­ным образом, Дары Божии были так щедры, что и должно, и можно уйти удовлетворенным вполне; в частности, грехи прощены, освящение получено, все есть; можно теперь уйти "мирно". Так и хозяин, провожая гостей со своего пира, говорит им: "Ну, с Богом, счастливой дороги!" Или: "Благополучно добраться!"

Люди на такое пожелание изъявляют согласие, но только они просят "на дорожку" благословить их именем Господним: мы готовы уйти с миром, но "о имени Господнем", то есть, по-нашему, "с Божьей помощью".

В ответ на это священник выходит из алтаря, по­казывая этим пример выхода и всем, и читает после­днюю "заамвонную" молитву, где и призывает бла­гословение Божие всем: миру, Церквам, священни­кам, светским правителям, воинству и всем людям, потому что и в самом деле все доброе ("всякое дая­ние благо, и всяк дар совершен свыше есть"), схо­дит от "Отца Света", за что и возносим славу Трои­це. Люди присоединяются к этому славословию, поя трижды: "Буди имя Господне благословенно отныне и до века".

И в том же смысле читается избранный благодар­ственный 33-й псалом (обыкновенно опускаемый): "Благословлю Господа на всякое время". В нем есть указание на Причащение: "Вкусите и видите, яко благ Господь".

В это время раздается антидор тем, кои не прича­щались. Это как бы остатки от Божественной трапезы.

"Званые" гости разошлись. Но осталось еще нечто после них; и домочадцы, слуги, иногда и "нищая братия" пользуются этими "укрухами".

Так и здесь: Самого Агнца некоторые не "сподо­бились" вкусить ныне, но в таком случае Церковь, не желая их оставить совсем без утешения, раздает им остатки той просфоры, из коей вырезан был Аг­нец; это и есть "анти-дар", то есть "вместо-дар". Дру­гие же просфоры не имеют такого значения, ибо из них изымались частицы менее важные.

Если мы от святых ценим и их одежды, обувь и т. д., если от преподобного Серафима чудеса творились через кусочки его мантии или даже — камня, на коем он молился 1000 дней, то еще более дей­ственны остатки просфоры, из коей изъят Агнец. Это как бы Его одежда, Его "нешвенный хитон", только разделяемый теперь не солдатами-распинателями, а любящими верующими. А если остатки камня были чудодейственны, то тем более остатки просфоры Агнчей, поэтому верующие принимают ее с благо­говением. По уставу разрешается принимать антидор тем, кто не вкушал до этого пищу.

Антидор раздается "всему народу", не причащав­шимся — на благословение и очищение души, гово­рится в службе, "освящен бо есть; и подобает его не ядшим приимати. Аще же кто и мало ядяше или пияше, да не приемлет антидора".

После этого уже говорилось обычно поучение. Но мы об этом говорили ранее. И теперь нужно архи­ерею благословить на прощание; это он и делает — силою и благодатию Господа: "Благословение Гос­подне на вас".

И творится обычный отпуст.

Сначала: слава Христу Богу, нашей надежде, по­том — слава всем Лицам Святой Троицы, и, нако­нец, опять и опять упование на Христа, Истинного Бога нашего, но теперь уже с Матерью Его, святы­ми дня, святыми храма, богоотцами Иоакимом и Анною, всеми святыми. Зачем это упоминание о всех в конце "обедни"? (Прежде ведь вся служба была сплошная — литургия). Мы в храме были не одни, а с Церковью Небесною. И особенно тесно это едине­ние было на литургии, как мы видели. И вот мы те­перь уходим из дворца Царя Небесного, а они — Богородица, святые, ангелы — остаются с Ним, как уже Его домочадцы, как "друзья", как "братия", как "сонаследники"; они члены, а Глава их — Христос.

И нам приходится расставаться с ними. Вот уста­ми священнослужителя Церковь как бы прощается с нами от лица Церкви Небесной. Но прощаясь, утешает тем, что они, как ближайшие дурзья Христа Бога, остаются с Ним и будут ходатайствовать за нас, земных, и дальше. А потому нужно нам надеяться, что Христос "помилует и спасет нас, яко ...Челове­колюбец". И не сказано "Да помилует", "да спасет", а просто "Спасет и помилует".

Вот как надеется на спасение Церковь!

С этою твердою надеждою теперь уже совершенно спокойно могут расходиться земные гости Небесно­го Пира.

Обычно еще и целуют Крест, как знак любви к Господу, благодарения Ему за вечерю, веры в силу Его Жертвы, и получение благословения уже от Него Самого.

Так и гости, уходя с трапезы, целуются с госпо­дином ее или хотя бы пожимают руку его с благо­дарными словами, а иногда и целуют ее ( сербов — старшему в доме все целуют руки).

Все окончилось. Храм пуст. Люди с миром расхо­дятся; "народ исходит", говорится в архиерейском Чиновнике, "идеже хощет, мирно в путь".

Причастники же остаются — должны бы остаться, чтобы выслушать благодарственные молитвы "По При­чащении". Об этом будет сказано в главе о "плодах".

А сейчас на короткое мгновение возвратимся не­много назад, к последней части литургии...

БЛАГОДАРЕНИЕ ЗА ПРИЧАЩЕНИЕ

ОТПУСТИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ. "С МИРОМ ИЗЫДЕМ"

СИМВОЛИЧЕСКИЙ СМЫСЛ ЛИТУРГИИ