Приближается ночь; уставшая плоть и утрудившійся духъ требуютъ покоя. Но кто знаетъ, пробудится ли плоть наша отъ успокоенія ночнаго, или она уснетъ сномъ смертнымъ? Почіетъ ли духъ нашъ въ мире, или покой его будутъ возмущать его темные зраки лукавыхъ бесовъ, представленія суеты мірской, безчинныя движенія грехолюбовнаго тела? Кдкъ же необходимо намъ, при отхожденіи ко сну, предстать предъ Господа съ сокрушенною молитвою о грехахъ, — съ прошеніемъ, чтобы Онъ не погубилъ насъ на ложахъ нашихъ, со беззаконіями йашими; но сохранилъ нась во время сна отъ всехъ искушеній и соблазновъ, отъ всехъ козней и обаяній враговъ спасенiя нашего. И св. Церковь ежедневно внушаетъ намъ, на сонъ грядущимъ, эти благочестивыя чувствованія, въ повечеріи, которое совершаться должно после вечерней трапезы. Повечерій — два: малое и великое.

Малое повечеріе есть сокращеніе великаго. И это малое церковное моленіе весьма поучительно. Оно научаетъ насъ не только частною, домашнею, но и общественною молитвою приготовлять себя ко сну. Содержаніе малаго повечерія следующее: прежде всего приносимъ Господу покаяніе во грехахъ, читая Псаломъ 50-й; далее въ Псалмахъ 69 и 142 — просимъ помощи Всесильнаго и заступленія Его противъ враговъ, ищущихъ уловить души наши, — враговъ, которые, безъ особенной помощи Божіей, всего опаснее для насъ тогда, когда предаемся сну; за темъ — произносимъ славословіе: «Слава въ вышнихъ Богу»..., съ прошеніемъ объ исцеленіи душъ нашихъ и сохраненіи насъ отъ греха въ нощное время; ограждаемъ себя верою, исповедуя Символъ Веры; укрепляемъ себя молитвою ко Господу Іисусу Христу: «Иже на всякое время»..., да избавитъ насъ отъ всякаго зла и оградитъ святыми Своими Ангелами, а потомъ и молитвою къ Божіей Матери: «Нескверная, неблазная»..., какъ первой ходатайце за грешныхъ, прося Ея заступленія во все дни жизни и въ самый часъ нашей смерти. Молитвою: «И даждь намъ на сонъ грядущимъ»... просимъ Бога, да даруетъ намъ, ко сну отхо-дящимъ, вместе съ покоемъ душевнымъ и покой телесный, да сохранитъ насъ отъ всякаго темнаго и нощ-наго сладострастія. Наконецъ, краткою молитвою преп. Іоанникія: «Упованіе мое — Отецъ, прибежище мое — Сынъ, покровъ мой — Духъ Святый. Троице Святая, слава Тебе»! совершенно предаемъ себя въ руки отеческаго Промысла Божія.

Особенно великое повечеріе, при внимательномъ чтеніи, или слушаніи — легко можетъ возбудить глубокія чувства христіанскія. «Мысль, что съ наступленіемъ ночи наступаетъ въ природе некая всеобщая безжизненность, образъ повсюдной могилы, и что человекъ, какъ бы на огромномъ кладбище, остается одинокимъ, — эта мысль — сама по себе всегда разительна, и всегда наводитъ на душу тяжелое и вместе сладостное уныніе. Псаломъ повечерній изображаетъ зто глубокое чувство одиночества, и заставляетъ человека вопіять къ Богу съ молитвою: Господи, услыши молитву мою, и вопль мой къ Тебе да пріидетъ. Уподобихся неясыти пустынной; быхъ яко нощный вранъ на нырищи. Бдехъ и быхъ, яко птица особящаяся на зде. Мысль, что во мраке нощномъ, когда человекъ готовъ погрузиться въ сонъ, темныя силы сатанинскія легче, нежели въ день, могутъ возобладать имъ, и что следовательно ему нужна особенная помощь, — внушаетъ смиренному христіанину страхъ  и невольно поднимаетъ руку и языкъ на молитву. Какъ естественны въ этомъ отношеніи языкъ и чувства, вы-раженныя въ первыхъ семи Псалмахъ великаго повечерія! Молящагося попеременно видимъ, то повергающимся въ глубокое смиреніе, и слышимъ слова: нищъ есмь и убогъ, Боже помози ми; то приходитъ онъ въ воодушевленіе крепкою надеждою на Бога своего: въ мире усну и почію. Живый въ помощи Вышняго, въ крове Бога небеснаго водворится; то снова устрашаетъ его мысль о невидимыхъ врагахѵравнѳ какъ и о грехахъ своихъ, и потому онъ снова нриходитъ въ скорбь и молитъ объ утешеніи и заступленіи: Помилуй мя Господи, яко немощенъ есмь. Исцели мя, Господи, яко смятошася кости моя, и душа моя смятеся зело. Обыкновенный сонъ можетъ нечаянно свести насъ съ ложа во гробъ, — какъ не сказать при томъ: просвети очи мои, да не когда усну въ смерть! Во сне и въ смерти окружаютъ человека темные зраки лукавыхъ бесовъ; Церковь влагаетъ въ уста наши превосходныя молитвы св. Василія Великаго ко Господу и Павла, монаха   обители   Евергетидской, — къ Богоматери.

Смерть можетъ постигнуть насъ неготовыми; тогда темныя дела наши пойдутъ вследъ за намк... Для предварительнаго очищенія предлагаются намъ по-каянные Псалмы Давида, съ молитвою Царя Манассіи, — столь умилительныя и сильныя, что ими греш-никъ какъ бы насильно желаетъ исторгнуть себе прощеніе у Судіи неумытнаго. По смерти — судъ; одна изъ песней повечернихъ живо напоминаетъ намъ, яко страшенъ судъ Твой, Господи, Ангеломъ предстоящимъ, человекомъ вводимымъ, книгамъ разгибаемымъ... кій судъ будетъ мне, зачатому во гресехъ! Но и обыкновенный сонъ, одинъ самъ по себе, безъ отношенія къ соприкосновеннымъ предметамъ, разсматриваемый, есть великое благо для человека, утружденнаго дневными заботами. Церковь не забыла этой прекрасной мысли, и потому заставляетъ насъ умиленною молитвою Антіоха молить Спасителя о покое и сне нощномъ: даждь намъ, на сонъ грядущимъ, покой тела и души; для покоя телеснаго даруй намь сонъ легокъ, всякаго сатанина мечтанія измененъ; для покоя душевнаго даруй во сне бодръ умъ, целомуд-ренъ помыслъ, сердце трезвящееся. Наконецъ, последняя мысль повечерія: не столько временный сонъ, сколько сонъ смертный возбуждаетъ чувство разлученія со всемъ, что видимъ, чувствуемъ, любимъ; ненавидеть здесь нельзя: это неестественно; и потому всемъ желаемъ добра, за всехъ желаемъ молиться, когда видимъ, что ничемъ инымъ, кроме молитвы, не можемъ изъяснить своего чувства. Эту мысль превосходно выражаетъ последняя молитва повечерія: ненавидящихъ и обидящихъ насъ прости, Господи и проч. Если у человека еще остается волнующаяся мысль и чувство; мы видимъ ихъ вполне погружающимися въ живое упованіе на Источникъ всякой жизни. Такое погруженіе выражено въ краткомъ стихе:   Упованіемое — Отецъ, прибежище мое — Сынъ, покровъ мой — Духъ Святый. Какъ всякая мысль, всякое чувство предсонное естественны и сообразны съ обстоятельст-вами времени! Съ другой стороны, какъ всякая молитва и стихъ повечерія верно приспособлены къ свойству мыслей и чувствъ, которыя добрый христіанинъ находитъ самъ въ себе, подходя къ своему ложу!

Въ великомъ Повечеріи три части: первая часть со-стоитъ изъ Псалмовъ 69, 4, 6, 12, 24, 30 и 90. Въ составъ второй части входятъ: молитва св. Василія Ве-ликаго, Псалмы 50 и 101, молитва Манассіи, царя іудейскаго, тропари: помилуй насъ Господи, помилуй насъ... Въ составъ третьей части — Псал. 142, великое славословіе, рядовой канонъ святому, или Богородице, стихиры: Господи силъ съ нами буди... Иже на всякое время... Нескверная, неблазная... И даждь намъ Владыко... Упованіе мое Отецъ... Молитва — Владыко, многомилостиве.., которую возглашаетъ священникъ, преклоньшимся намъ на землю. Оканчивается великое повечеріе взаимнымъ испрошеніемъ благословенія и прощенія настоятеля у братіи, и братіи у настоятеля.

Зная содержаніе и смыслъ повечерія, когда будете читать его дома, или слушать въ церкви, размышляйте о томъ, какъ святейшая душа Спасителева, соединенная съ Божествомъ, сошедши во адъ, связала державно князя тьмы, пленила его царство и освободила души отъ века тамъ находившихся праведниковъ отъ мучительства его, и возведши оныя съ Собою, вселила въ рай даже до Своего преславнаго вознесенія, а потому благодаря Господа за все Его благодеянія, которыя Онъ сотворилъ роду человеческому спасительною страстію и животворною Своею смертію, — молите Его прилежно, чтобы Онъ, очистивъ и ваши пре-грешенія, избавилъ васъ отъ вечныя муки и сподобилъ царствія небеснаго со всеми святыми, Ему благоугодившими (Учительн. извест.). Если же не случится вамъ когда либо прочитать или выслушать повечеріе, то воспоминая о сошествіи во адъ Спасителя и изведеніи изъ него душъ праведныхъ, сотворите молитвъ Іисусовыхъ 50 и поклоновъ положите 12. А за великое повечеріе — втрое больше сего.

Все вечернее Богослуженіе оканчивается напутственнымъ для насъ благословеніемъ Церкви, въ отпусте священника, когда Пастырь, обратясь лицемъ къ своей пастве, изъявляетъ ей молитвенное желаніе, да достигнемъ все мы главной цели нашихъ моленій, т. е. Христосъ Богъ нашъ, молитвами Пречистыя Своея Матере и всехъ святыхъ, да помилуетъ и спасетъ насъ, яко благъ и человеколюбецъ. И мы, наконецъ, отходимъ въ домы, где должны совершить еще молитвы на сонъ грядущимъ.

Сущность этихъ молитвъ прекрасно изображена въ беседахъ Амфитеатрова. Изложивъ сущность утреннихъ молитвъ, онъ продолжаетъ: «Еще усерднее и человеколюбивее попеченіе Церкви о насъ въ то вре-мя, когда мы, и после дневныхъ трудовъ, и после дневныхъ греховъ, намереваемся отойти къ нощному сну; отсюда еще трогателькее и пламеннее церковныя молитвы на сонъ грядущимъ. Я сказалъ: после дневныхъ греховъ. Такъ, бр. возл., Слово Божіе учитъ насъ, что нетъ ни одного человека, который бы чистъ былъ предъ Богомъ, — хотя бы этотъ человекъ жилъ только одинъ день на земле. Да и совесть наша свидетельствуетъ, что мы каждый день согрешаемъ, то какъ человеки, то и не какъ человеки, а иногда и горее скотовъ». «Есть у насъ ежедневные грехи вольные и невольные, ведомые и неведомые. Есть грехи отъ юности и по юности, грехи отъ науки злой, от наглства, отъ унынія. Мы должны бы со страхомъ и благоговеніемъ произносить имя Божіе, но мы ежедневно всуе призываемъ сіе святое и страшное имя, либо хулимъ оное въ помышленіи своемъ. Мы должны бы каждую минуту любить своихъ ближнихъ какъ братій, обходиться со всеми какъ съ детьми Отца небес-наго; но что же мы делаемъ, какъ не ежедневно укоряемъ другихъ, клевещемъ, гневаемся, судимъ, уязвляемся сердцемъ при виде чужой доброты? Къ намъ приходилъ несчастный за утешеніемъ, а мы еще больше опечалили его. Приходилъ нищій за помощію, мы презрели его. Приходилъ смиренный за советомъ, мы предъ нимъ развеличались, разгорделись, либо ему дали поводъ къ соблазну, либо сами, при взоре на него, помыслили развращеніе въ сердце своемъ. Безгодно спали, неумеренно употребляли пищу и питіе, предавались безумному смеху; иногда становились на молитву, но умъ нашъ двигался о лукавствіи мІра; иног да вовсе нерадели о молитве и произносили одни слова неподобныя; можетъ быть, целый день провели въ злыхъ насмешкахъ надъ погрешеніемъ брата нашего, а забыли, что свои грехи у насъ — безчисленные (Мол. 3)». Не такова ли точно исторія повседневной жизни нашей? Съ окончаніемъ каждаго дня оканчивается отдельная часть бытія нашего, и каждый вечеръ въ тайной книге сердца нашего прибавляется особая мрачная страница. Мы не любимъ, иногда не умеемъ читать сихъ плачевныхъ страницъ, но оне написаны въ совестяхъ нашихъ, ихъ зритъ правосудіе небесное, зритъ св. Церковь, — и при кончине каждаго дня старается закрыть оныя отъ всевидящаго ока Божія. Потому-то она каждый вечеръ предлагаетъ намъ самыя трогательныя молитвы къ Богу Отцу, къ Богу Сыну, къ Богу Духу Святому — молитвы очистительныя и покаянныя; потому-то заставляетъ взывать къ Спасителю и Судіи нашему,  чтобы Онъ каждому дню нашей жизни даровалъ конецъ благій, и чтобы, не означая имени и делъ нашихъ въ книге судной, написалъ насъ въ книге животной (Мол. 7, ст. 9).

Нощной сонъ, дарованный Господомъ въ упокоеніе немощи нашей, въ ослабленіе трудовъ многотрудныя плоти, и возсіяніе новаго дня для насъ Церковь почитаетъ однимъ изъ великихъ чудесъ милосердія Божія къ намъ грешнымъ, — чудесъ славныхъ и ужасныхъ, их же несть числа (Утрен. мол. 6). Но еще большее чудо она видитъ въ томъ, что великодаровитый и человеколюбивый Господь приводитъ насъ на конецъ того или другаго мимошедшаго дня нашей жизни, тогда какъ мы ленивы на угожденіе безсмертному Царю, и ничего добраго не делаемъ. Дабы мы познали, какъ велико сіе ежедневное чудо милосердія Божія, Церковь даетъ намъ необыкновенно трогательную, благодарную и вместе очистительную молитву, сама какъ бы не находя словъ, довлеющихъ къ изъявленію нашей благодарности. «Что Ти принесу? или что Ти воздамъ, великодаровитый, безсмертный Царю, щедре и человеколюбче Господи, яко ленящася мене на Твое угожденіе, и ничтоже благо сотворша, привелъ еси на конецъ мимошедшаго дне сего, обращеніе и спасеніе души моей строя (Мол. 4)»? «Миренъ сонъ и безмятежснъ даруй ми, Ангела Своего Хранителя посли, покрывающа и соблюдающа мя отъ всякаго зла: яко Ты еси хранитель душамъ и телесемъ нашимъ (Мол, 5)». Умилительное зрелище представ-ляегъ мать, которая съ нежною заботливостію готовитъ покойное и чистое ложе своему младенцу; закрываетъ его отъ безпокойныхъ насекомыхъ и шума людскаго; и когда дитя уже спитъ, она все еще бодрствуетъ у колыбели его, молитвеннымъ словомъ и сердцемъ желая ему сна тихаго и отраднаго. Но когда соображаю значеніе вечернихъ молитвъ; когда стараюсь проникнуть въ смыслъ ихь: нахожу, что самыя нежныя заботы земныхъ матерей о своихъ детяхъ далеко не равняются съ попеченіями Церкви о насъ грешныхъ; самыя лучшія ихъ желанія о мирномъ сне детей все еще не такъ хороши, не такъ святы и возвышенны, какъ желакіе Церкви при нашемъ сне ночномъ. Какъ трогателенъ образъ спящаго христіанина, начертанный въ вечернихъ молитвахъ Церкви! Христіанинъ почиваетъ на ложе, а въ немъ почиваетъ сладчайшій Іисусъ, добрый Пастырь Своихъ овецъ. Его телесныя очи покрыты сонною мглою: но его духъ озаряется немерцающимъ светомъ Духа Святаго. Его умъ, во время бодрствованія — можетъ статься — забывавшій о Евангеліи, во сне осіявается таинственнымъ лучемъ разуменія Евангельскаго. Его душа знаменуется любовію ко Кресту Искупителя, сердце чистотою слова Господня, тело освобождается отъ страстей безстрастною страстію Пострадавшаго за насъ, мысль хранится Божественнымъ смиреніемъ Агнца Божія (Мол. 2). Сонъ его не только безмятеженъ, но и священъ, ибо у него отнятъ лукавый помыслъ видимаго сего житія (Мол. 4), удалено всякое мечтаніе и темныя сласти, укрощено стремленіе страстей, всей душе и телу дарована благодатная ослаба (Мол. 6), Надъ нимъ простертъ покровъ Пресвятыя Девы и молитвы угодниковъ Божіихъ (Мол. 8), У его ложа нощнаго бодрствуетъ Ангелъ Хранитель, блюдущій его отъ нападенія темныхъ силъ и отъ всякія иныя непо-добныя вещи (Мол. 4, 5, 7, 10). Не есть ли это образъ того сна, какимь могутъ почивать только благодатные сыны Божіи на лоне Отца небеснаго?