Ученіе о пастырскомъ призваніи въ настоящихъ условіяхъ должно заменить ученіемъ о пастырскомъ приготовленіи. Последнее можно начинать съ различныхъ степеней, соответственно естественной подготовленности кандидатовъ священства. Если взять въ качестве примера великаго пастыря церкви, бл. Августина, въ первый періодъ его жизни, то ученіе о пастырскомъ приготовленіи нужно бы начать съ увещанія къ нравственному исправленію, съ увещанія оставить прежнюю греховную жизнь и начать жизнь новую. Это повело бы насъ, конечно, слишкомъ далеко, но во всякомъ случае должно признать, что начальная ступень въ изложеніи даннаго предмета— вещь условная. Она можетъ быть выше и ниже. Естественнее всего повести речь о такомъ кандидате священства, который, получивъ богословское образованіе, самъ желаетъ быть свя-щенникомъ и священникомъ хорошимъ.

Важность предмета

Важность ученія о пастырскомъ приготовленіи для такого кандидата конечно понятна; ведь мы знаемъ, что священство въ большинстве случаевъ принимается въ молодые годы и что вполне безупречныхъ и безпорочныхъ людей нетъ. Даже если согласимся съ темъ возраженіемъ, будто истинно добрымъ пастыремъ можетъ быть лишь тотъ юноша, который обогащенъ мистическимъ даромъ призванія, какъ бы некій пророкъ, и потому для него не нужны человеческія усилія для усовершенствованія, то все же предъ нами остается то громадное болышшство обыкновенныхъ смертныхъ, призываемыхъ церковію къ священству и желающихъ не быть наемниками, но не одаренныхъ этимъ неопределеннымъ вдохновеніемъ. Ужели-же и имъ вступать въ священное званіе безъ предварительной  работы надъ  собой и, при   предполагаемой возражателями невозможности быть совершенными въ пастырстве, оставаться вовсе неприготовленными? Конечно нетъ. И обыкновенный смертный можетъ нечто прибавить къ своимъ естественнымъ силамъ и воспользоваться последними въ избранномъ направленіи.

 

Значеніе   русскаго   характера   для   пастырскаго з в а н і я

Духовная природа русскаго человека имеетъ, кроме общечеловеческихъ, еще и некоторьтя частныя черты, весьма благопріятствующія приготовленію къ служенію пастырскому. Каковъ центральный типъ русскаго образованнаго юноши по указанію опыта и по изображенію литературы? Это—молодой человекъ, ишущій нравственнаго обновленія, съ чуткою совестью, тяготящійся средою и своею иеспорченностью, стремящійся выйти изъ нея ¹). Правда, въ конце концовъ они оказываются болыпею частью неудачниками, но причиной этого является именно ихъ безпочвенность. Молодые люди, хотя руководились благородными стремленіями, но увлеклись непрактичной фантазіей и не имели для осуществленія ея достаточныхъ нравственныхъ силъ. Потому они и кончали такъ печально. Но если бы эти стремленія къ лучшей жизни подчинить правильному руководству, то можно бы развить изъ нихъ высокія христіанскія качества, особенно важныя для пастыря церкви. Главная черта пастырскаго духа—это состраданіе греховной немощи людей, скорбь о грешныхъ людяхъ и пламенеющее желаніе о приближеніи ихъ и себя къ Богу. Подобное свойство пастырскаго духа можетъ выработаться въ человеке изъ совокупности вышеуказанныхъ чертъ русскаго характера, изъ его недовольства собою и міровой скорби, если ихъ поставить въ тесную связь съ церковію.

Задача Пастырскаго Богословія, какъ науки,—преподать теорію этого пастырскаго аскетизма, т. е. средства направленія внутренней жизни къ созиданію въ себе пастырскихъ чувствъ къ людямъ. Подвизаться въ такомъ деланіи долженъ пастырь въ продолженіе всей жизни своей, какъ монахъ—въ развитіи качествъ монашескихъ.7)

 

Средства для приготовленія къ пастырству

 

 1)теоретическія:

 

а) чтеніе

Въ чемъ же должно состоять это руководство? Руководство къ выработке пастырскаго духа—двухъ родовъ: 1) теоретическое изученіе законовъ духовной жизни чрезъ чтеніе и наблюденіе и 2) деятельная работа надъ самимъ собою. Первейшимъ средствомъ къ пастырскому самообразованію прежде всего служитъ чтеніе Слова Божія, при чемъ особенное вниманіе нужно сосредоточить на уразуменіи борьбы добра со зломъ, излагаемой во всехъ книгахъ Св. Писанія. Пастырь церкви всю жизнь свою долженъ употребить на борьбу со зломъ и потому ему всего нужнее знать законы этой борьбы и средства для успешности ея. Все это онъ можетъ почерпнуть изъ Слова Божія. Особеннаго его вниманія съ этой точки зренія заслуживаетъ Евангеліе Іоанна Богослова. Отличительный характеръ этого Евангелія, какъ и всехъ писаній Іоанновыхъ, заключается въ томъ, что въ речахъ Христовыхъ, имъ содержимыхъ, везде излагается борьба христіанства съ духомъ міра сего. 0 внутреннемъ же настроеніи пастыря въ отношеніи къ ближнему особенно сильно гово-рится во второмъ посланіи ап. Павла къ Коринфянамъ и въ толкованіяхъ на него Св. Іоанна Златоуста. — Кроме чтенія Слова Божія средствомъ приготовленія къ пастырству служитъ чтеніе святоотеческихъ твореній и между ними особенно твореній Св. Григорія Богослова и Іоанна Златоуста. Въ твореніяхъ ихъ точно также раскрываются законы борьбы добра со зломъ въ жизни церковно-общественной.

Что касается до изученія той же борьбы въ обетановке современныхъ намъ нравовъ, то пособіемъ для этого можетъ служить чтеніе изящной литературы, особенно русской. Въ ней очень много говорится о нравственной борьбе человека, о его паденіяхъ, о развитіи порочныхъ склонностей, наконецъ, о покаяніи и возрожденіи; последняго рода картины написаны въ достояніе векамъ Достоевскимъ.

б) изученіе жизни

Но одной книжной начитанности недостаточно, какъ средства для подготовленія къ пастырству. Правда, человекъ, усердно читающій Библію, самъ собою делается философомъ и такъ или иначе обсуждаетъ все явленія жизни съ точки зренія Божественнаго Промысла. Но пастырю церкви необ-ходимо изучать жизнь непосредственно, изучать явленія ея со стороны ихъ внутренняго содержанія лицомъ къ лицу, наблюдать жизнь, где она перестаетъ тщательно скрывать свое содержаніе подъ личиной вежливости или практическихъ заботъ. Для сего особенно важно посещать больныхъ, присутствовать при умирающихъ (Письма о священстве Стурдзы). Въ этихъ случаяхъ одинъ день часто бываетъ для пастыря полезнее целыхъ десятилетій книжнаго чтенія. Полезно, хотя и очень тяжело, наблюдать душевно-больныхъ. Вообще же, скажемъ словами Екклезіаста, для пастыря полезнее „ходить въ домъ плача, нежели въ домъ веселія".

Раскрытіе внутренняго содержанія жизни, т. е. обнаруженіе религіозныхъ чувствъ, наполняющихъ русскаго человека, и его нравственной борьбы можно наблюдать среди богомольцевъ нашихъ религіозныхъ центровъ. Въ этомъ отношеніи кандидату священства полезно жить въ монастыре, наблюдать за его жизнію, за паломниками и т. п.

Кроме чтенія и наблюденія, однимъ изъ лучшихъ средствъ подготовленія къ пастырству служатъ беседы съ добрыми пастырями и старцами, опытнымя въ духовной жизни. Но все эти наблюденія будутъ полезны для кандидата священства только тогда, когда онъ будетъ сосредоточивать все свое вниманіе на внутреннемъ настроеніи людей. Безъ того же огь наблюденій внешне-бытового характера пользы будетъ мало. Известно, что лица (хоть напр. купцы), изъездившіе чуть не всю вселенную, видевшіе не мало различныхъ людей, такъ или иначе вступавшіе съ ними въ сношенія, обладаютъ иногда немалымъ психологическимъ опытомъ. Но такъ какъ наблюденія ихъ бываютъ болыпею частію односторонни,— утилитарны, то и сердцеведами они оказываются лишь въ некоторыхъ явленіяхъ общежитія, напр., въ угадываніи человека скупого, щедраго и т. п.

в) проповедь слова Божія

Къ какого рода упражненіямъ—теоретически-познавательному или внутреннему должно отнести упражненіе въ проповедываніи? Къ тому и другому. Оно можетъ быть названа средствомъ внутренняго подготовленія, потому что проповедываніе есть борьба человека съ самимъ собою, со своимъ самолюбіемъ, застенчивостью и т. п. Съ другой стороны, проповедь тесно связана съ теоретическимъ себе самому уясне-ніемъ и уразуменіемъ истинъ веры. Такъ какъ я считалъ себя несведущимъ, говоритъ приблизительно бл. Августинъ, то я удержалъ бы слово. Но такъ какъ Слово Божіе, когда бываетъ внутри, то бываетъ сравнительно малодейственно, а будучи передаваемо другимъ, растетъ и для преподавающаго, какъ пять хлебовъ, когда ихъ начали раздавать народу, то и я решаюсь делиться съ тобою крохами своего раздумія.— Въ жизни современной, когда малочисленность пастырей требуетъ отъ каждаго великихъ даровъ учительства съ перваго же дня ихъ священнослуженія, это упражненіе въ проповедничестве является более необходимо, чемъ когда-либо.

2) деятельныя   средства;   ихъ   односторонность въ нашей подвижнической практике

Переходимъ къ средствамъ чисто внутренняго, деятельнаго приготовленія къ пастырству; такихъ средствъ два вида: а) выработка чисто индивидуальныхъ чертъ христіанскихъ добродетелей, какъ-то: нравственной чистоты, благочестія и т. п., и б) выработка техъ черть духа, которыя сказываются въ отношеніяхъ пастыря къ ближнимъ, основанныхъ на любви и состраданіи къ нимъ. Должно различать эти две области духовнаго саморазвитія. Бываютъ глубоко релнгіозные и благочестивые аскеты, но мало одаренные пастырскимъ духомъ. Они смотрятъ на пастырское служеніе не какъ на духовное сочетаніе пастыря съ паствой, а какъ на подвигъ послушанія, въ смысле только исполненія известныхъ обязанностей и правилъ безъ усвоенія духа пастырскаго, а потому при всей ценности своихъ нравственныхъ качествъ, они являются для пасомыхъ тяжелыми, чиновниками. Правъ былъ Златоустъ, говорившій, что многіе пустынножители, достигшіе высшихъ созерцаній, могутъ оказаться совершеяно жалкими и непригодными, когда поставляются на свещнике пастырскомъ. Ныне, т. е. въ жизни русской, подобныя явленія возможны еще гораздо скорее, потому что наше духовное подвижничество, хотя бы и мірянами проходимое, имеетъ складъ чисто монашескій, монастырскій, а монастырскій складъ современный несравненно уже и ниже древняго. Поэтому и всякій ревнитель благочестія, желающій возвысить свой духъ къ пріятію полноты пастырскихъ даровъ, не достигнетъ своей цели, если ограничится темъ, чтобы отдать себя руководству современныхъ книгъ по подвижничеству. При всехъ своихъ несомненныхъ достоинствахъ оне едва ли дадутъ ему все желаемое, а лишь одну его половину, т. е. укажутъ путь къ чистоте, къ богомыслію, но не къ тому, чтобы душа его стала отзывчива на все духовныя нужды ближняго, чтобы уподоблялась по духу ревности Иліи и Павлу, — какова и должна быть душа истиннаго пастыря, — для этого въ современномъ подвижничестве руководящихъ правилъ не преподается. Правда, ихъ можно бы найти не только въ Библіи и у св. Отцевъ, учившихъ о христіанскомъ благочестіи вообще, но даже и у учителей монашества, напр., у св. Василія Великаго, разсуждавшаго о монашестве, какъ о жизни созерцательной и вместе съ темъ какъ объ общественномъ служеніи. Однако, къ сожаленію, правила св. Василія очень мало прививаются къ русскому современному византійскому монашеству: ихъ даже вовсе не позволяютъ читать новоначальнымъ, хотя св. Василій и почитается учредителемъ и законодателемъ нашего восточнаго монашескаго общежитія. Изъ русскихъ монаховъ-пастырей наиболее отзывчивые люди были до періода 60-хъ годовъ, по преимуществу Кіевскіе монахи, более северныхъ подходившіе подъ воззренія святителя Василія Великаго. Въ беломъ духовенстве духъ пастырства воспитывается более въ семейной ихъ жизни, или чрезъ непосредственное общеніе съ прихожанами и добрыми людьми, нежели путемъ нарочитаго духовнаго чтенія.

Между темъ, сознательное воспитаніе духа пастырскаго и прежде всего любви и отзывчивости къ людямъ — дело весьма важное и въ теоретической своей обработке настолько новое, насколько лично-аскетическое воспитаніе есть дело старое и известное для читателей духовныхъ книгъ. Посему перваго мы можемъ коснуться лишь въ виде самыхъ общихъ указаній.

а) Молитва

Прежде всего главнымъ средствомъ для стяжанія какого-бы то ни было духовнаго дара является молитва. Для пастыря православнаго молитва есть не только средство къ полученію духовныхъ даровъ, но и цель его стремленій; самая молитва для него есть одинъ изъ ценнейшихъ даровъ. Православный пастырь путемъ долговременнаго подвига долженъ создать въ себе молитвенную стихію,—способность возноситься къ небу, въ загробный міръ и быть тамъ какъ бы своимъ человекомъ, и это уже потому, что въ противномъ случае онъ не окажется способнымъ съ вниманіемъ и усердіемъ исвдлнять все многосложныя священнослуженія и будетъ обманщикомъ, ремесленникомъ, а не богомольцемъ.

б) Борьба съ самозамкнутостью

Теперь нужно сказать о средствахъ, благодаря которымъ созидается способность соединенія съ ближними, любовь и состраданіе къ нимъ. Эта способность можетъ созидаться также только на попраніи   самолюбія   и самозамкнутости въ сношеніяхъ съ людьми. Хотя бываютъ люди любвеобильные и открытые по природе, но редко, и это люди большею частію изъ святыхъ семей. Обычнымъ же смертнымъ должно много работать надъ собою для развитія этихъ качествъ. Чтобы развить въ себе искреннее участіе къ ближнимъ, нужно прежде всего воспитать въ себе убежденіе въ необходимости и возможности этого дара. Препоной къ нему служитъ ложный стыдъ и черствость; не легко при нынешнемъ развитіи самолюбія и замкнутости раскрывать всегда таящіеся въ неиспорченной юной душе зачатки сочувствія къ ближнимъ, и темъ развйвать и укреплять ихъ, но все же подобную борьбу съ ложнымъ стыдомъ начать необходимо. Первые шаги такой работы надъ собою могутъ заключаться хотя бы въ томъ, чтобы, по крайней мере, пользоваться подходящими случаями жизни, хотя, правда, и здесь нельзя обойтись безъ борьбы и усилій надъ собою. Случается, напр., что ближніе сами напрашиваются въ тяжелые минуты на нашу откровенность и участіе; случается, что самая жизнь тяжелыми картинами страданій или приближающейся къ кому-либо изъ близкихъ къ намъ смерти поневоле охватываетъ насъ порывомъ участія къ ближнимъ. Должно по крайней мере въ этихъ случаяхъ не подавлять ложнымъ стыдомъ сердечнаго участія къ ближнему, но раскрывать его въ словахъ и делахъ. Затемъ, уже менее труда будетъ постепенно расширять кругъ делъ и словъ любви и вместе съ темъ умножать въ себе душевную мягкость и ошкрытость сердца. Совершенствованіе въ подобномъ направленіи вскоре пойдетъ дальше и дальше, почти безъ всякихъ уже усилій со стороны человека, ибо душа, вкушающая сладость безкорыстной любви, уже сама будетъ искать случаевъ ея приложенія.

Кроме того, и окружающіе побуждаютъ сострадательнаго человека укрепляться въ избранномъ направленіи. Все высоко ценятъ эти чуства любви и состраданія въ нашъ векъ скудости искреннихъ и задушевныхъ людей. Нарочитая необходимость для пастыря искренности обусловливается еще темъ, что безъ нея онъ неспособенъ будетъ быть проповедникомъ, такъ какъ только искренность и состраданіе къ ближнимъ сближаетъ пастыря съ его пасомыми настолько, что онъ начинаетъ хорошо понимать ихъ душевную жизнь и настроенность. Отсюда у него является способность угадать настроеніе слушателей, дать ответъ на ихъ душевные запросы, а особенно въ этомъ и заключается отличительное достоинство проповеди въ отличіе отъ учебнаго преподаванія закона Божія.

Печальнымъ последствіемъ отсутствія у многихъ пастырей духа   задушевности  и  искренности   является   разобщенность между нашимъ духовнымъ и светскимъ міромъ въ об-ласти мысли. Когда происходитъ обменъ мыслей между представителями того и др. міра, то причиной сухости, отвлеченнаго номизма и схоластическаго содержанія различныхъ откликовъ духовной литературы на то или иное ученіе светскихъ писателей бываетъ именно эта замкнутость, такъ сказать, застенчивость ума писателей духовныхъ, а вовсе не действительное отсутствіе у нихъ искреннихъ убежденій, какъ это думаютъ ихъ литературные противники.

Итакъ, чтобы быть истиннымъ пастыремъ и нравственнымъ руководителемъ, нужно предварительно раскрыть въ себе путемъ указанныхъ упражненій способность совершенно открыто и искренно входить въ общеніе съ ближними, отстранять отъ себя самовольную застенчивость и замкнутость.

в) Исповеданіе религіозныхъ убежденій

Второе свойство пастыря — постоянное и неуклонное исповеданіе истинъ христіанской веры. Недостаточно только иметь известныя убежденія, нужно быть человекомъ идеи. 0 постепенномъ созиданіи въ себе такого качества надлежитъ сказать особенно подробно, потому что оно отсутствуетъ въ нашихъ духовныхъ питомцахъ, не смотря на многія ихъ нравственныя достоинства.

Какъ человекъ, пастырь церкви не будетъ свободенъ отъ греховъ и ошибокъ, и хотя міряне очень строго судятъ его за это, но они всетаки понимаютъ, что іерей еще не ангелъ. За то они совершенно неумолимы по отношенію къ тому священнику, ошибки и грехи котораго представляются имъ не какъ слабость или паденіе воли, но какъ колебаніе его убежденій, какъ отступленіе сознательное. И, конечно, не только судъ человеческій на сей разъ совершенно справедливый, но и судъ собственной совести, и судъ Божій требуетъ отъ священника, чтобы онъ былъ прежде всего человекомъ идеи, чтобы ни на минуту не покидалъ того знамени христіанской истины и добродетели, которое защищать онъ призванъ. Несомненно и то, что между молодыми людьми, готовящимися къ принятію священнаго сана, можно встретить такія цельныя души, которыя во всякомъ месте и во всякомъ обществе говорятъ и ведутъ себя такъ, какъ свойственно проповеднику Евангелія, не отступая отъ своего исповеданія ни предъ кемъ. Но болынинство изъ нихъ под-чиняется свойственной нашему веку условной точке зренія на все, подчиняющей умъ и волю человека данной обстановке,   обществу   или моменту   и оставляющей на его долю лишь разнообразные порывы и увлеченія,   а не твердые, непоколебимые устои.

Нравственная неустойчивость общества

Никто не будетъ отрицать, что далеко не все стороны жизни и мысли нашего общества и даже нашей духовной школы проникнуты религіознымъ началомъ, какъ это было въ первые века христіанства. Въ настоящее время началами, господствующими въ жизни всего общества, а также и любого кружка бываютъ самыя разнообразныя явленія. Человекъ, добровольно поддающійся общему теченію, — а такихъ боль-шинство—меняется по возрастамъ жизни, по временамъ календарнаго года, наконецъ, по часамъ дня. Въ воскресенье утромъ онъ — молящійся  христіанинъ, въ послеобеденное время—светскій сплетникъ, вечеромъ въ театре — непринужденный поклонникъ искусства, а после театра—нередко грубый циникъ и кощунникъ. Въ некоторыхъ натурахъ, более цельныхъ, это — лишь паденіе, въ прочихъ—прямое отступничество. Огступничество это более тонкое, нежели прямо выраженное пренебреженіе къ предметамъ веры, но равно лишающее душу той внутренней устойчивости, которая необходима въ пастыре церкви и которая, какъ увидимъ, не дается безъ предварительнаго закаленія духа въ единстве исповеданія.

Въ древнихъ святоотеческихъ руководствахъ пастырямъ вы, можетъ быть, не найдете подобныхъ указаній и предостереженій; но то время не знало современной колеблемости умовъ. Правда, изъ проповедей Златоуста намъ известны увлеченія столичныхъ жителей зрелищами въ ущербъ молитвословіямъ, но, повторяемъ, то было паденіе слабыхъ сердецъ, а не отступничество. Темъ не менее не только пастырь, но и каждый христіанинъ того времени не решался сознательно отступиться отъ исповеданія истинъ христіанской веры, или какънибудь отказаться отъ признанія обязательности христіанскихъ заповедей, не решался считать догматы за нечто только терпимое и вовсе не переносить упомянаній о некоторыхъ добродетеляхъ, напр., о смиреніи. Тогда шла речь о правильномъ разуменіи истинъ и о выполненіи заповедей самымъ деломъ: а теперь хотя бы—о неуклонномъ, энергичномъ, благоговейномъ и восторженномъ ихъ признаніи. Целыя общества, особенно при соединеніи обоихъ половъ въ неслужебныхъ, а светскихъ или товарищескихъ собраніяхъ, не будучи отрицателями и скептиками по профессіи, прямо или подразумевательно соглашаются въ отрицаніи или пренебреженіи то самой христіанской веры, то отдельныхъ ея истинъ.

 

Вытекающая отсюда обязанность будущихъпастырей

Въ виду такихъ печальныхъ колебаній одною изъ задачъ юноши готовящагося къ священству, должно быть усвоеніе себе противоположной исповеднической настроенности. Мы, пожалуй, не требуемъ, чтобы кандидатъ священства выступалъ всегда обличителемъ и заводилъ споры въ такихъ случаяхъ, когда, напр., заводятъ речь о нетожестве ученія Св. Писанія съ церковнымъ (при явномъ, хотя и умалчиваемомъ, выводе о ложности последняго), когда безоговорочно восхищаются геніальностыо философа—атеиста, говорятъ о гуманности и превосходстве христоненавистнической культуры современной французской республики, о томъ, что, не веруя въ Бога, можно иметь все христіанскія добродетели и т. п. безсмыслицы, съ сознательнымъ, хотя и молчаливымъ, соглашеніемъ о ненужности и ложности христіанства. Все, что мы требуемъ отъ кандидата священства, это то, чтобы онъ не соглашался, не сливался, не объединялся съ такими речами, съ господствующимъ въ данную минуту настроеніемъ общества. Хорошо, конечно, онъ сделаетъ, если будетъ посильно вразумлять заблуждающихся, если выразитъ свое несогласіе; но онъ будетъ неизвинителенъ въ томъ случае, если, какъ это часто бываетъ, онъ прямо станетъ подъ выброшенный флагъ пренебреженія или полуневерія, если, забывъ цель своей жизни, хотя на одинъ часъ перейдетъ въ лагерь, враждебный Евангелію. Мы здесь не говоримъ о самомъ грехе отступничества, о томъ, что некогда Христосъ постыдится его предъ Ангелами, не говоримъ о соблазне другихъ и о жернове осельскомъ на его вые: мы только напоминаемъ ему, что, не закаляя своей души въ постоянно — целостной преданности религіи, онъ не соделаетъ себя той нерушимой стеной, той скалой, разбивающей морскія волны, какою долженъ быть пастырь въ наше маловерное время, дабы мірянинъ, ищущій опоры, тонущій въ сомненіяхъ, хотя въ комъ либо виделъ веру, а полный отрицатель—хотя въ комъ-либо пристыженіе себе.

Проповедникъ-пастырь, согласно отеческимъ толкованіямъ, долженъ всецело относить къ себе слова, сказанныя къ пророку: „ Ты препояшь чресла твои, и встанъ, и скажи имъ все, что Я повелю тебе, не малодушествуй предъ ними, чтобы Я не поразилъ тебя въ глазахъ ихъ. И вотъ Я поставлю тебя ныне укрепленнымъ городомъ, и железнымъ   столбомъ,  и мпдною   стеной   на всей  этой земле противъ царей Іуды, противъ князей его, противъ священниковъ его, и противъ народа земли сей. Они будутъ ратовать противъ тебя, но не превозмогутъ тебя, ибо Я съ тобою, говоритъ Господь, чтобы избавить тебя (Іер. I, 17—19). Прибегать къ Богу иногда—это очень легко: трудно—никогда не прибегать къ Нему, но едва-ли многимъ легче—всегда исповедывать Его неуклонно и во всемъ среди волнующагося маловерія и пренебреженія. Только созданная упражненіями отстойчивость въ искусительныхъ обществахъ маловеровъ можетъ удержать пастыря на высоте своего положенія, чего не даетъ одна теоретическая убежденность. Одна убежденность слабее, чемъ заразительное отсутствіе ея въ окружающей толпе. Вспомнимъ прекрасное изображеніе этой безсознательной заразительности окружающей ложью у Іереміи: „Вы увидите въ Вавилоне боговъ серебряныхъ, золотыхъ и деревянныхъ, носимыхъ на плечахъ, внушающихъ . страхъ язычникамъ. Берегитесъ же, чтобъ и вамъ не сделаться подобными иноплеменникамъ, и чтоби страхъ предъ ними не овладелъ и вами. Вмдя толпу спереди и сзади ихъ, покланяющуюся предъ ними, скажите въуме: Тебе  должно   покланяться,   Владыко!" (Посл. Іер, 4—5).

Противоположная симъ обязанностямъ действительность и вытекающія отсюда последствія

Вотъ это-то постоянство въ ясполненіи первой заповеди десятословія и долженъ въ себе создать кандидатъ священства. Но увы, часто при искренней религіозности онъ не только не остается веренъ хотя бы принципіальному предпочтенію предъ всемъ веры и благочестія,—но съ особенной тщательностію печется поаккуратнее пригнать себе тотъ духовный мундиръ, тотъ нравственный обликъ, который господствуетъ въ данномъ обществе; онъ охотно будетъ поддакивать речамъ о превосходстве науки въ смысле пописыванія разныхъ компилятивныхъ монографій—предъ апостольскимъ служеніемъ, но и съ униженною благодарностью будетъ радоваться, если за последнимъ признаютъ право на существованіе въ числе последнихъ жребіевъ въ жизни, если его уравняютъ хотя бы съ службой въ консисторіи или въ хозяйственномъ управленіи, где служатъ люди „образованные". Недавно еще въ одномъ столичномъ духовномъ журнале какой-то горькій апологетъ священства умолялъ читателей приравнять это служеніе къ прочимъ интеллигентнымъ профессіямъ!! Есть книжка священника Громачевскаго о задачахъ сельскаго духовенства, написанная подъ тою же точкой зренія. Здесь, впрочемъ, кроме интеллегентности разсудочной идетъ речь о культурности светской, усваивать которую наши богословы средней и высшей школы тоже охотно соглашаются до самаго открытаго ея предпочтенія своимъ не религіознымъ только, но подчасъ и ученымъ задачамъ, — лишь только по-падутъ въ соответственную среду. Недавно отпечатанъ разсказъ въ какомъ то иллюстрированномъ журнале о студенте академіи, попавшемъ на урокъ къ пошлой и развратной барыне, но съ благоговеніемъ преклонявшемся предъ ея непринужденной светскостью и презиравшемъ предъ нею себя съ своей наукой.

Мудрено ли после этого, что наши пастыри, поступивъ въ военное ведомство, нередко делаются почти офицерами плохого пошиба, служащіе въ женскихъ учебныхъ заведеніяхъ уподобляются по манерамъ и взглядамъ типу классныхъ дамъ, а законоучители высшихъ учебныхъ заведеній нередко стараются отыскать въ неоспоримой якобы матеріалистической космологіи Дарвина хоть какой нибудь свободный промежутокъ для включенія туда хотя бы двухъ-трехъ, конечно, извращенныхъ при этомъ, истинъ христіанской веры. Конечно, не умственное сомненіе, но. нерешимость противостать съ истиной въ устахъ обществу и веку, т. е. міру, — вотъ при-чина этихъ грустныхъ изменъ пастыря своему призванію, сво-ему долгу.

Отступленія   общественной   жизни   отъ   исповеданія нравственныхъ истинъ христіанства

Серіозность разсматриваемой задачи священника представится для насъ еще яснее, когда мы вспомнимъ, что жизнь— общественная, народная, товарищеская не такъ часто возстаетъ противъ истинъ веры, сколько подвергаетъ сознательному изгнанію ту или другую нравственную обязанность, прямо даже осмеиваетъ ее. А между темъ выдержать преданность истине теоретической легче, нежели держаться не-уклоннаго исповеданія какой-либо добродетели. Не темъ ли сильно магометанство, и жидовство, и папизмъ, что своими обрядовыми постановленіями делаетъ последователей своихъ непременными исповедниками и такимъ образомъ закаляетъ ихъ въ преданности своей религіи. Книжники и фарисеи никогда не решались усомниться въ бытіи Божіемъ или въ исполненіи пророчествъ, но Господь называлъ ихъ сынами діавола и чуждыми Отца (Іоан. V, 37), потому что они хотели творить похоти исконнаго человекоубійцы. Потому они и возненавидели Христа, и не приняли Его, что не искали славы, которая отъ Бога (Іоан. V, 44), хотя и не изменяли верности Его имени. Они ненавидели Христово смиреніе, смеялись надъ Нимъ, потому что были корыстолюбивы (Лук. XVI, 14), стали Его врагами, потому что ненавидели Его добродетель. Напротивъ, псалмопевецъ съ особенною силою прославляетъ того мужа, который ненавидитъ путь нечестивыхъ (Пс. I), почитаетъ себя противникомъ кровожадныхъ (Пс. СХХХѴШ, 19), ужасается при виде оставляющихъ законъ Божій (Пс. СХѴІІІ, 53) и не забываетъ закона, когда сети нечестивыхъ окружаютъ его (ст. 61).

                               Последствія такихъ отступленій для пастыря

Блаженъ,   конечно,   тотъ   пастырь,   который   не   только умомъ   и   волею   своею   поклоняется   Христову закону, но и деломъ его исполняетъ: но великъ соблазнъ и проклятъ путьтого, кто отступается отъ самаго исповеданія заповедей, ктоглумится надъ   богомольностью,   надъ   обычаями церкви, ктопохваляется пренебреженіемъ къ церковнымъ правиламъ, выражаетъ   полушутя   сочувствіе   циничной   жестокости   или пьянымъ подвигамъ беззаконниковъ   и т. п. Такое отступничество   соблазнительнее  маловерія.,   которое не для многихъ даже понятно, а между темъ постоянный запросъ самой жизникъ той или другой нравственной оценке различныхъ явленій является постояннымъ испытаніемъ и искушеніемъ пастыря въ

верности исповеданія   заповедей.   Въ семейной, исполненной столкновеній и ссоръ, жизни, въ постоянныхъ   встречахъ съ множествомъ разнообразнейшаго люда, только тотъ  пастырь не изменитъ себе въ этомъ отношеніи, кто заранее старался созидать въ себе гармоническую целостность настроенія, благодаря которой его душа, какъ верный компасъ, всегда могла бы, если не пойти, то хотя указать всемъ на правильный путь въ томъ или другомъ вопросе или явленіи нравственной жизни. Эту то целостность подготовлять долженъ кандидатъ священства, помня, что неверность въ исповеданіи христіанскихъ добродетелей и заповедей отомщается человеку его природой строже, чемъ сомненіе въ истинахъ созерцательныхъ. Осмеянное целомудріе, попранный сознательно и передъ другими молитвенный восторгъ или   оправданное   въ   принципе самолюбіе кладутъ на душе отстушшка дегтярныя пятна и делаютъ ее гораздо более дряблой  въ следованіи  пути Христову, нежели самые грехи, допущенные  по слабости и покрываемые покаяніемъ.Славянофилы   наши   справедливо   почитаютъ   себя въ праве назвать русскій народъ богоносцемъ потому   только, что народъ сей никогда не назоветъ зло добромъ и не поклонится какой-либо нравственной грязи. Но по этой же логике подобнаго названія никакъ нельзя приложить къ интеллигентному обществу, потому что оно, валясь ветрами ученія въ верованіяхъ догматическихъ, въ своихъ нравственныхъ уклоненіяхъ старается прежде всего о томъ, чтобы ихъ не только оправдать, но и представить чемъ-то похвальнымъ. Крестьянинъ, согрешая, говоритъ: мы ослабели, а весь строй жизни светской есть провозглашеніе законности и одобрительности всякому пожеланію нашей злой природы. Апостолъ говоритъ: „они знаютъ праведный судъ Божій, что делающіе такія дела достойны смерти, однако не только ихъ делаютъ, но и делающихъ одобряютъ" (Рим. I, 32). Христіанинъ согрешивъ и каясь, укоряетъ себя и единственное утешеніе находитъ въ мысли о томъ, что не сознательное ослушаніе воли Божіей, а лишь слабость собственной воли ввергла его въ грехъ. Между темъ современный бытъ проникнутъ и въ речахъ своихъ и въ самыхъ манерахъ нескрываемымъ желаніемъ показать свою полную независимость не только отъ дисциплинарныхъ, но и отъ чисто нравственныхъ требованій святой веры. Зло нашеію времени состоитъ въ томъ, что люди при развитіи самолюбія не только грешатъ, но говорятъ и ведутъ себя такъ, чтобы показывать всякому, что греха своего я не стыжусь, но его похваляю, горжусь имъ. Подчиняется ли подобному же раздвоенію жизнь духовенства? Слава Богу, нетъ, по крайней мере, не часто. Прекрасное изображеніе почти светскаго времяпрепровожденія, но неизменяющаго духу Христову, можно видеть въ недавнемъ разсказе Потапенко — „Именины". Священники съ семьями пируютъ, шутятъ, некоторые даже допускаютъ излишества, но ни вера, ни добродетель не сдвигаются никемъ со своихъ престоловъ ни разу. Напротивъ, какъ горько бываетъ видеть пастырей или кандидатовъ на это служеніе, стыдящихся перекреститься предъ храмомъ, старающихся смягчить свое отличіе отъ пиджачниковъ манжетами и воротничками, прямо или косвенно извиняющихся за свое священство въ безрелигіозномъ круге и т. д. Въ пастырскихъ руководствахъ говорятъ о необходимости создать себе церковную выправку, неоспоримо, что это важно и связано съ внутреннимъ содержаніемъ пастыря, но неуменіе или незнаніе, даже самое неграціозное и смешнсге, во сто разъ менее соблазнительно, чемъ сознательное пренебреженіе своею задачей или стыдъ предъ христіанскими обязанностями, особенно предъ смиреніемъ пастыря, столь ненавистномъ современному культурному человеку, создавшему себе бога изъ чувства собственнаго достоинства. Трудно избавиться отъ такихъ греховъ тому пастырю, который въ студенческіе годы съ глупою безпечностію становился подъ любое нравственное, или точнее, — безнравственное знамя. Въ такихъ грехахъ бываютъ виновны кандидаты священства въ тщетной надежде на то, что, когда они станутъ священниками, то будутъ говорить и поступать иначе, забывая, что взглядъ на священство, какъ на внешнепринятую профессію, лишаетъ пріемлющаго того благодатнаго обновленія, которое дается духу пастыря въ дарахъ священства. Горькими, но, можетъ быть, поздними слезами и воплями отплатитъ онъ за свои уклоненія, когда впоследствіи, при всемъ желаніи неуклонно прославлять добродетель, душа его пребудетъ суха и черства, яко земля безводная (Пс. СХІЛІ, 6). Она изнесетъ лишь діалектическіе доводы въ пользу того, что зло предосудительно, а добродетель почтенна, но доводы эти никого не подвинутъ къ добру. Кто не со Мной, тотъ противъ Меня, и кто не собираетъ со Мною, тотъ расточаетъ (Лук. XI, 23), сказалъ Господь. Труденъ путь къ Нему, невозможно, невероятно представляется тесное съ Нимъ общеніе для того, кто много разъ отъ Него отрекался. Если къ кому, то именно къ такому человеку относятся слова Апостола: „невозможно отпадшихъ опять обновлять покаяніемъ, когда они снова распинаюпгъ въ себе Сына Божия и ругаются Ему" (Евр. VI, 6). Конечно, Богъ проститъ омытый раскаяніемъ грехъ, но мысль та, что одно покаяніе еще не возвратить человеку прежней духовной целостности, а возстановлять ее придется многими трудами и долгими скорбями, какъ Марія Египетская. Апостолы, отступившіеся отъ Господа, не могли долго поверить Его воскресенію, а верныя Мироносицы сразу признали Явившагося.

Последствіе неуклонной верности кандидата священства своему знамени

Если уклоненіе отъ исповеданія веры приводитъ будущаго пастыря къ такимъ печальнымъ последствіямъ, то на-оборотъ,—постоянная верность слову истины сообщаетъ ему неоценимое сокровище духовныхъ благъ. Постоянно следованіе одному знамени прежде всего создаетъ въ человеке христіанине ту целостность нравственнаго характера, то гармоническое взаимное соглашеніе всехъ сторонъ последняго, по которой вы сразу можете узнать человека религіознаго безъ фанатизма, безъ болезненной раздражителыюсти или бездеятельнаго оцепененія, квіэтизма. Правила христіанской добродетели и истинъ веры служатъ для него неизменнымъ мериломъ при оценке и явленій жизни, и произведеній мысли, и самыхъ людей. Но этого мало: постоянная привычка давать себе отчетъ въ нравственной качественности всякаго, воздви-гаемаго въ общественной жизни знамени, развиваетъ въ немъ художественный вкусъ для мгновенной иногда оценки людей или явленій трудноопределимыхъ или лицемерныхъ. „Думаю, говоритъ греческій мудрецъ, что не последняя часть мудрости заключается въ томъ, чтобы распознавать, каковъ каждый человекъ". Іисусъ сынъ Сираховъ, советуя каждому по силе своей узнавать ближнихъ его (IX, 19), научаетъ судить о нихъ по себе самому и разсуждать о всякомъ действіи (XXXI, 17). Но начало этой духовной мудрости есть страхъ Божій, противополагаемый всякому другому страху: „бойся Господа, и кроме Него не бойся никого". Пока Аи. Петръ не освободился отъ изменчиваго страха, то не имелъ и дара яснаго познанія вещей и отговаривалъ Спасителя отъ крестнаго подвига. Неутвержденные въ вере Самаряне не понимали личности Симона волхва; но тотъ же Петръ, просвещенный Духомъ Святымъ и исповедничествомъ, сталъ говорить ему: „вижу тебя исполненнимъ горькой желчи и въ узахъ неправды  (Деян. VIII, 23). Точнейшее изреченіе о связи между верностью и разумомъ духовнымъ суть слова Господни: "прежде всего возложатъ на васъ руки и будутъ гнать васъ, предавая васъ въ синагоги и темницы. и поведутъ предъ царей и правителей за имя Мое. Будетъ же это вамъ для свидетельства. Итакъ, положите себе на сердце пе обдумывать заранее, что отвечатъ; ибо Я дамъ вамъ уста и премудростъ, которой не возмогутъ противоречитъ, ни противостать все противящіеся вамъ" (Лук. XXI, 12— 15). Христіанская совесть, поставленная несколько разъ высшею целью нашихъ делъ и словъ, пріобретаетъ ту исключительную ясность и чуткость, которая при содействіи Божественной благодати научаетъ у людей—читать въ сердцахъ, а въ явленіяхъ жизни, встречахъ или предпріятіяхъ—сейчасъ усматривать пользу ихъ или вредъ для спасенія.

Какъ далеко должна простираться верность христіанскому знамени въ делахъ и въ мысляхъ? Ответъ: должно распространять религіозно-нравственную точку зренія на все области жизни и мысли, все сверять съ истиной и благомъ. Въ этомъ состоитъ, можетъ быть, главное условіе пріобретенія дарованій пастырскихъ, условіе къ тому, чтобы христіанинъ, посвящая себя сему служенію, не по имени только, но на самомъ деле былъ способенъ вещать, какъ бы „уста Божія",—чтобы каждый вопросъ христіанской совести находилъ въ немъ верный и твердый ответъ и советъ. Наше малодушіе уклоняется отъ такой постоянной верности слову истины, боясь прослыть фанатикомъ, узкимъ, нетерпимымъ, ненавистнымъ для всехъ человекомъ, но опасенія напрасныя? Ненавидятъ техъ религіозныхъ людей, которые вносятъ въ свою религіозность какую либо страсть, недоброжелательство, злобу и т. п., а типъ истиннаго, любящаго и неуклонно-вернаго христіанина есть типъ более любимый людьми, чемъ всякій иной. Съ другой стороны, Божественная истина такъ широка и всеобъемлюща, что ради нея ничто доброе въ жизни не можетъ быть отвергнуто или умалено. Верность истине и примененіе ея ко всемъ жизненнымъ явленіямъ расширитъ въ его уме самыя религіозныя понятія и создастъ цельное и стройное религіозное міросозерцаніе.

Важность этихъ благихъ последствій отъ неуклоннаго следованія знамени истины и гибельность последствій его изменниковъ побудило насъ поподробнее остановиться на раскрытіи этихъ житейскихъ истинъ, обыкновенно просматриваемыхъ въ курсахъ Пастырскаго Богословія.

О пастырскомъ призваніи 5).

Приготовленіе къ пасырскому званію 6)

Принятіе священства 8)