Царство Христа

Христианства нет без Церкви», - писал в на­чале XX века архиепископ Иларион (Тро­ицкий), один из многих российских новомучеников¹. Церковь - это Христово Царство, купленное ценой Его крови, Царство, в которое Он вводит тех, кого избрал Своими детьми и кто избрал Его своим Спасителем.

Первое упоминание о Церкви содержится в беседе Иисуса Христа с учениками в Кесарии Филипповой, ко­гда Петр от лица прочих апостолов исповедал Его Сы­ном Божьим, на что Спаситель ответил: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь откры­ли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах. И Я говорю тебе: ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:17-18). То есть испо­ведание Петра становится камнем, положенным в осно­вание Церкви Христовой.

Однако в собственном смысле краеугольным основани­ем Церкви является Сам Христос; апостол Петр говорит о Христе как краеугольном камне Церкви: «Приступая к Нему, камню живому, человеками отверженному, но Бо­гом избранному, драгоценному, и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, что­бы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иису­сом Христом. Ибо сказано в Писании: вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится» (1 Пет. 2:4-6). Таким образом, вера во Христа есть камень, становящийся фун­даментом духовного здания, имя которому - Церковь. Об этом же говорит и апостол Павел: «Итак, вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу, быв­ши утверждены на основании апостолов и пророков, имея самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святой храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие духом» (Еф. 2:19-22). В Послании к Коринфянам апостол Павел называет коринфскую общину «строением», себя «строителем», а «основанием» (фундаментом) - Христа: «ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Христос» (1 Кор. 3:11).

Греческое слово ekklesia, означающее «церковь», «собра­ние людей», происходит от глагола еkkaleо - «призывать». Христианская Церковь - это собрание призванных Хрис­том, уверовавших в Него и живущих Им. Но Церковь - не просто общество или содружество людей, объединенных верой во Христа, не просто сумма индивидуумов. Собран­ные вместе, члены Церкви составляют единое тело, неде­лимый организм: «Человечество, воссоединенное со сво­им Божественным началом во Христе, есть Церковь -живое тело Божественного Логоса, воплощенного... в бо­гочеловеческой личности Иисуса Христа, - пишет Вл. Соловьев. - Это тело Христово, являющееся сперва как малый зачаток, в виде немногочисленной общины первых христиан, мало-помалу растет и развивается, чтобы в кон­це времен обнять собою все человечество и всю природу в одном вселенском богочеловеческом организме»².

Наименование Церкви телом Христа принадлежит апостолу Павлу: «...Все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом... И вы - тело Христово, а по­рознь - члены» (1 Кор. 12:13, 27). Через таинства, в осо­бенности через причастие Тела и Крови Христа в евхари­стическом хлебе и вине мы соединяемся с Ним и стано­вимся в Нем одним телом: «Один хлеб, и мы многие одно тело, ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор. 10:17). Церковь есть евхаристическое тело Христа: Евхаристия соединяет нас с Ним и друг с другом. И чем ближе мы к Богу, тем ближе друг к другу, чем полнее любовь ко Христу, тем сильнее любовь к ближнему. Воссоединяясь с Богом через жизнь в таинствах, мы воссоединяемся друг с другом, преодолеваем нашу обычную разобщенность и отчужденность, становимся членами неделимого организ­ма, связанными между собой союзом любви.

Ветхозаветным прообразом Церкви был израильский народ, избранный Богом и отделенный от других наро­дов. Признаками принадлежности к ветхому Израилю служили национальность и обрезание, к новому Израи­лю - Церкви - вера во Христа и Крещение. Ветхий Изра­иль был полком во главе с Богом-Предводителем, новый Израиль является стадом во главе с Христом-Пастырем (ср. 1 Пет. 5:1-2). Ветхий Израиль странствовал по пусты­не в ожидании земли обетованной, новый Израиль стран­ствует по земле обетованной в ожидании и предвкушении Царства Небесного, которое во всей полноте откроется только после «скончания века», то есть в будущей жизни, но которое уже сейчас начинается для людей в Церкви.

 

Небо на земле

Церковь есть земное небо, где небесный Бог живет и движется», - говорит святитель Гер­ман, патриарх Константинопольский³. В Церкви реально и ощутимо присутствует Бог. Мы ве­руем, что Христос, возносясь на небо после Своего Воскресения, не покинул учеников, но неизреченным образом остался среди них, «никакоже отлучаяся, но пребывая неотступный» (кондак праздника Вознесения Господня). Его обещание «Я с вами во все дни до скон­чания века» (Мф. 28:20) исполняется в Церкви, которую Он основал как место, где Он встречается и общается с людьми. Вместе с Христом в Церкви невидимо при­сутствуют Божия Матерь, множество ангелов и святых, участвующих в службе наравне с людьми. Церковь небесная, состоящая из ангелов и усопших, и Церковь странствующая, состоящая из живых людей, объеди­нены в одно Христово тело - единое и неделимое.

Бывает иногда, что люди, впервые посетившие право­славное богослужение или даже случайно оказавшиеся в пустом храме, ощущают чье-то невидимое присутствие. Епископ Диоклийский Каллист так рассказывает о своем первом соприкосновении с Православием: «Почему я, англичанин, принадлежу к Православной Церкви? Все это началось одним воскресным вечером, когда я еще был школьником. Не имея ясного представления, куда я иду, я случайно вошел в русскую православную церковь в Лондоне... Там было темно. Первое, что я заметил, это широкое пространство полированного пола и ни одной скамьи, только несколько стульев. Церковь выглядела пустой. Затем я услышал маленький хор, который был где-то вне поля зрения. Я смог также увидеть несколько служителей, в большинстве пожилых, стоящих за стеной с множеством икон. Но первое ощущение пустоты, почти отсутствия, вдруг сменилось каким-то безграничным чув­ством полноты. Я чувствовал не отсутствие, но присут­ствие - присутствие бесчисленного множества невидимых служителей. Я понял, что это маленькое собрание есть часть какого-то действия, которое намного больше, чем оно, действия, которое не началось с началом службы и не прекратится, когда она закончится. Я не мог понять ни одного слова службы, так как все шло на славянском языке. Но я знал, что, пользуясь выражением из велико­постной Литургии Преждеосвященных Даров, "ныне силы небесные с нами невидимо служат". Много лет спустя я читал рассказ о князе Владимире, содержащийся в "По­вести временных лет", и дошел до того места, где русские послы описывали Литургию, на которой они присутство­вали в Константинополе. "Мы не знали, где мы находи­лись - на небе или на земле, - говорили они. - Мы не можем описать это тебе, но одно только мы знаем точно, что Бог живет там среди людей. Мы не можем забыть эту красоту". И я не забуду потрясения от прочитанных слов, потому что в них я с точностью узнал свой собственный опыт. Та вечерняя служба, в которой я принял участие... может быть, была лишена внешнего великолепия Визан­тии X века, но, подобно русским послам, я тоже ощутил "небо на земле", незримую красоту Царства Божьего, непосредственное присутствие сонма святых»⁴.

О том, что в Церкви во время богослужения присут­ствуют Богородица и ангелы, имеется множество свиде­тельств в Священном Предании. Так, например, святой Андрей Юродивый, живший в Константинополе в X веке, однажды во время службы видел Божью Матерь, покры­вающую народ Своим омофором. Преподобному Сергию Радонежскому ангел сослужил во время Литургии. Суще­ствует и такое древнее сказание: епископ с диаконом, пу­тешествуя, набрели на полуразрушенную церковь, нахо­дившуюся вдалеке от населенных мест, и захотели совер­шить там Литургию. И когда они в пустом храме начали службу и диакон произнес: «Миром Господу помолимся», они вдруг услышали невидимый хор, который ответил: «Господи, помилуй». Пение ангелов сопровождало всю службу... Случается и в наши дни, что священник в силу каких-то обстоятельств вынужден совершать службу один, без прихожан: есть ведь такие приходы, где людей так мало, что иногда на службе присутствуют два-три челове­ка, а иногда и ни одного. И, хотя чин Литургии не предус­матривает подобных ситуаций и предполагается, что в службе участвует собрание людей, все же и в таком случае священник не одинок, потому что ангелы, а также святые и усопшие вместе с ним приносят бескровную жертву.

 

Свойства Церкви

Слова Никео-Цареградского Символа «Верую... во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь» определяют свойства Церкви как бо­гочеловеческого организма.

Церковь едина, ибо создана по образу Святой Троицы и являет собой тайну сущностного единства при ипостас­ном различии: она состоит из множества отдельных лич­ностей-ипостасей, скрепленных единством веры и таинств. По слову апостола Павла, «одно тело и один дух... один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (Еф. 4:4-6). Об этом единстве всех христиан молился Иисус на Тай­ной вечери: «Отче Святый! Соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы... Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их - да будут все едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17:11-21). Любовь трех Лиц Святой Троицы отображена в единстве Церкви. «На земле нет единства, с которым можно было бы сравнить единство церковное; такое единство нашлось только на небе, - пишет архиепископ Иларион (Троиц­кий). - На небе несравненная любовь Отца, Сына и Духа Святого соединяет три Лица в единое Существо, так что уже не три Бога, но один Бог, живущий триединой жиз­нью... Люди, вступившие в Церковь и возлюбившие друг друга, подобны трем Лицам Пресвятой Троицы»⁵

О святости Церкви говорит апостол Павел, сравнивая Христа с женихом, а Церковь с невестой: «Христос возлю­бил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее... чтобы представить ее себе славною Церковью, не имею­щею пятна или порока или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5:23-27). Святость Церк­ви обусловлена не только святостью Христа как ее главы, но и святостью, к которой призваны все ее члены: апосто­лы в своих посланиях часто называет христиан «святы­ми», подразумевая, что святость - не недосягаемый идеал, но норма для членов Церкви. К святости призван каждый христианин, и во все эпохи в Церкви есть истинные свя­тые, однако таких святых, превзошедших грех и страсти, очень мало. Большинство христиан - грешники, являю­щиеся членами Церкви не в силу достигнутой святости, но в силу своего стремления к ней и покаяния. Задача Церкви и заключается в том, чтобы освящать их и приводить к Богу. В этом смысле о христианах говорится, что они на­ходятся in patria et in via - в отечестве и в пути, то есть одновременно внутри Церкви и еще на пути к ней.

Славянский термин «соборная» является не совсем адекватным воспроизведением греческого katholike (кафо­лическая), что значит «всеобщая», то есть объединяющая христиан, рассеянных по всему миру, а также всех святых и усопших. Как говорит святитель Кирилл Иерусалим­ский, «Церковь называется соборной потому, что во все­общности и без всякого опущения преподает все, что должно входить в состав человеческого знания - догма­ты о видимом и невидимом, о небесном и земном...»⁶

Апостольство Церкви заключается в том, что она ос­нована апостолами, сохраняет верность их учению, име­ет преемство от них и продолжает их служение на земле. О том, что Церковь создана «на основании апостолов и пророков», говорит апостол Павел (Еф. 2:20). Под апо­стольским преемством понимается непрерывная цепь ру­коположений (т. е. посвящений в сан епископа), идущая от апостолов до сегодняшних епископов: апостолы руко­положили первое поколение епископов, те в свою оче­редь рукополагали второе поколение, и так до наших дней. Христианские общины, где это преемство прерва­лось, признаются отпавшими от Церкви до тех пор, пока оно не будет восстановлено. Епископы продолжают мис­сию апостолов на земле - миссию служения, проповеди, руководства существующими церковными общинами и основания новых общин. Не только епископы и священ­ники, но каждый член Церкви призван к апостольскому, миссионерскому служению, к проповеди Христа словом и делом: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28:19).

Миссия, возложенная Христом на апостолов и их пре­емников, в наше время далека от завершения. Еще суще­ствуют на земле многие народы, которых почти не коснулась проповедь Христа, огромные регионы, где евангель­ское слово едва слышно. Некоторые страны, когда-то бывшие христианскими, ныне опять возвратились к язы­честву и неверию, и они требуют новой проповеди, новых апостолов... 1000 лет назад равноапостольный князь Вла­димир крестил Русь, и с этого момента начался долгий многовековой путь постепенного искоренения язычества и насаждения христианства. К XV веку, благодаря трудам и подвигам продолжателей апостольского дела, страна превратилась в ту Святую Русь, о которой мы читаем в летописях, где каждый человек - и старый, и малый - знал учение Христа, ходил в Церковь, где даже грамоте учили не иначе как по Псалтири. Но в последующие века появи­лись тенденции, приведшие к духовному кризису, следстви­ем которого была катастрофа 1917 года и семьдесят лет «вавилонского пленения», когда силы ада хотели оконча­тельно уничтожить всякую память о Христе и вытравить Бога из сердец людей. И страна снова превратилась в язы­ческую, и люди снова оказались «сидящими во тьме» и ожидающими света (Ис. 59:9). И снова перед христиана­ми, особенно перед пастырями, преемниками апостолов, стоит та же задача, что стояла перед князем Владимиром 1000 лет назад, перед апостолами 2000 лет назад - пропо­ведовать Евангелие и крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа, сокрушать идолов и на месте их воздвигать храмы Христа. Идолы на наших глазах сокрушились с невиданной силой, но воздвигнуть на освободившемся месте духовные храмы, заполнить образовавшийся ваку­ум истинной верой еще предстоит. И от того, справится ли Церковь с этой миссией, найдутся ли сегодня люди, рав­ные апостолам в вере, ревности о Боге, любви к Христу и к народу Божьему, зависит духовное будущее России...

Апостольская община окончательно осознала себя Церковью в момент Пятидесятницы, когда на апостолов сошел Святой Дух в виде огненных языков и они получи­ли силу к проповеди Евангелия «всем народам». Тропарь праздника Пятидесятницы раскрывает смысл этого события: «Егда снисшед языки слия, разделяше языки Выш­ний, егда же огненныя языки раздаяше, в соединение вся призва, и согласно славим Всесвятаго Духа». Здесь содер­жится напоминание о вавилонском столпотворении, ког­да Бог, увидев безумие людей, вознамерившихся постро­ить башню до небес, сошел и смешал их языки, чтобы они перестали понимать друг друга и прекратили строи­тельство столпа, который все равно рухнул бы и похоро­нил их всех под своими обломками (Быт. 11:1-9). Разру­шенное по вине людей единство человеческого рода вос­станавливается в Церкви, где нет различия по нацио­нальному и языковому признаку, но всем дается «новый язык» - язык веры и молитвы, единомыслия и любви. Всякий раз, когда вавилонская башня рушится (а она вновь и вновь рушится на протяжении всей истории), происхо­дит «смешение языков», обостряются противоречия меж­ду нациями, возрастает непонимание и недоверие. И только Святой Дух, который есть «Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия» (Ис. 11:2), Который живет и действует в Церкви, может примирить всех, призвать к соединению и согласию.

 

Церковная иерархия

Древнем Израиле священниками могли стано­виться только лица, принадлежащие по рожде­нию к колену Левия: для всех остальных священ­ство оказывалось недоступным. Левиты были посвя­щенными, избранными для служения Богу - они одни имели право приносить жертвы, воскурять фимиам, возносить молитвы и петь в храме; участие народа в богослужении сводилось к пассивному присутствию. Но ветхозаветные жертвы, как говорит апостол Павел, не могли избавить человечество от рабства греху: «Невоз­можно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала гре­хи... Всякий священник ежедневно стоит в служении и многократно приносит одни и те же жертвы, которые

никогда не могут истребить грехов» (Евр. 10:4-11). Поэтому Христос принес в жертву Самого Себя, что­бы раз и навсегда избавить человечество от рабства диаволу: «Освящены мы единократным принесением тела Иисуса Христа... Он... принесши одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога... Он одним при­несением навсегда соделал совершенными освящаемых» (Евр. 10:10-14).

Христос стал одновременно и Священником, и Жерт­вой. Не принадлежа по рождению к колену Левия, Он стал единым истинным «Первосвященником во век по чину Мелхиседека» (Пс. 109:4). Мелхиседек, некогда встре­тивший Авраама, принесший хлеб и вино и благословив­ший его, - священник «без отца, без матери, без родосло­вия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни» (Евр. 7:3) - был ветхозаветным прообразом Христа. От­дав Свое Тело на смерть и пролив Кровь за людей, пре­подав в таинстве Евхаристии это Тело и эту Кровь вер­ным под видом хлеба и вина, создав Свою Церковь, ко­торая стала Новым Израилем, Христос упразднил ветхо­заветную церковь с ее жертвами и левитским священством, снял завесу, отделявшую Святое святых от людей, разру­шил непреодолимую стену между сакральным левитством и профанным народом. В Церкви Христовой все люди являются «царями и священниками» (Апок. 1:6), все вво­дятся во Святое святых, все становятся «родом избран­ным»: «И вы сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить ду­ховные жертвы... Вы род избранный, царственное священ­ство, народ святой, люди, взятые в удел, чтобы возвещать совершенства призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий, некогда не-помилованные, а ныне помилованы» (1 Пет. 2:5-10).

Учение о царственном священстве всех христиан выра­жено в Новом Завете с достаточной ясностью. И вместе с тем уже в апостольские времена в Церкви существовало иерархическое священство, то есть особые люди, избранные для служения Евхаристии и предстоятельства над на­родом. В Деяниях говорится об избрании семи диаконов (греч, diakonos означает «слуга») и посвящении их на слу­жение (Деян. 6:6). Проповедуя в различных городах Рим­ской империи, апостолы основывали там христианские общины и рукополагали епископов (греч. episkopos - букв. «посетитель», «блюститель») и пресвитеров (греч. presbyteros — букв. «старший») для возглавления этих об­щин. Служение епископов, пресвитеров и диаконов было служением предстоятельства, учительства и духовного ру­ководства, обусловленное различием служений всех чле­нов Церкви, составляющей единый организм: как в чело­веческом теле каждый член выполняет свою функцию, так и у членов Церкви различные служения. «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех... И иных Бог поставил в Церк­ви во-первых апостолами, во-вторых пророками, в треть­их учителями», - говорит апостол Павел (1 Кор. 12:4-28). Иерархическое священство существует в Церкви имен­но благодаря всеобщему царственному священству всех христиан. Священник, имеющий рукоположение, но по каким-либо причинам отделившийся или отделенный от Церкви, оказавшийся вне ее организма, выпавший из цар­ственного священства народа Божьего, теряет свои священ­нические права. Внутри Церкви иерархическое священство . неразрывно связано с народом Божьим - и одно не может существовать без другого: как община не может быть Церковью без священника, так и священник не может быть таковым без общины. Священник ни в каком случае не является единоличным совершителем таинств: все таинства совершаются им при участии народа, вместе с народом и с согласия народа. Чин Литургии наглядно показывает, что предстоятель священнодействует от лица народа и участие народа в служении не является пассивным. Каж­дый возглас священника запечатлевается словом «аминь» (евр. «истинно»), произносимым народом (чин Литургии

не знает понятия «хор», а только понятие «народ»; в на­шей богослужебной практике хор как бы олицетворяет народ), каждое благословение священника сопровождает­ся ответным благословением народа. Священник и народ равны: «Мир всем», - говорит священник; «И духови тво­ему», - отвечает народ; «Благодать со всеми вами», - гово­рит священник; «И со духом твоим», - отвечает народ. В некоторых случаях сам священник просит благословения у народа: «Благословите, отцы святые и братия, и прости­те мне, грешному...», на что народ отвечает: «Бог да про­стит тебя» (чин полунощницы). В древней Церкви рукопо­ложение священника и епископа совершалось с согласия народа, причем, как правило, в эти степени возводились лица, избранные народом: в чине рукоположения до сих пор сохраняется возглас народа «аксиос» (греч. «достоин»), выражающий одобрение посвящяемому.

В Церкви существует три иерархических степени: епис­копы, священники и диаконы. Епископы возглавляют церковные области - епархии, состоящие из какого-то количества приходов. Священники возглавляют отдель­ные приходы - храмы. Диаконы помогают священникам и епископам при совершении Литургии.

Трехстепенная иерархия существует в Церкви с глубо­кой древности, хотя, вероятно, не с самого момента ее основания. В посланиях апостолов мы не видим четкого различия между епископами и пресвитерами - оба тер­мина чаще всего употребляются как синонимы: «Для того я оставил тебя в Крите, - пишет апостол Павел Титу, -чтобы ты довершил недоконченное и поставил по горо­дам пресвитеров, как я тебе приказывал, если кто непо­рочен, муж одной жены, детей имеет верных... Ибо епис­коп должен быть непорочен, как Божий домостроитель» (Тит. 1:5-7). Во времена апостолов еще не было различия между епархией и приходом, так как церковная община, будь то на Крите, в Эфесе или в Риме, включала в себя всех верных этого города (или страны) и являлась «поме­стной» Церковью (т. е. Церковью этого места)⁷.Но по мере расширения Церкви возникла необходи­мость в епископах, возглавлявших общины одного окру­га и обладавших правом рукополагать пресвитеров в эти общины. Уже во II веке священномученик Игнаний Бо­гоносец ясно указывает на епископа как возглавителя Цер­кви и пресвитеров как его сослужителей, находящихся в полном единомыслии с ним и подчиняющихся ему: «Пре­свитерство так согласно с епископом, как струны в цит­ре»⁸. Повинуясь епископу, пресвитеры повинуются Само­му Христу в его лице. Для святого Игнатия епископ оли­цетворяет всю полноту Церкви, и несогласие с ним озна­чает разрыв с Церковью. К иерархии нужно относиться с уважением: «Все почитайте диаконов как заповедь Иису­са Христа, а епископов как (самого) Иисуса Христа... пре­свитеров же как собрание Божие, как сонм апостолов. Без них нет Церкви»⁹.

По учению Церкви, нравственное несовершенство того или иного священнослужителя не влияет на действенность таинств, совершенных им, потому что при совершении таинств он является лишь орудием Бога. Сам Христос крестит людей, Сам совершает Евхаристию и причащает их, Сам в таинстве исповеди отпускает им грехи. Свя­щенник в чине исповеди говорит кающемуся: «Вот, Хри­стос невидимо стоит, принимая исповедь твою... я же только свидетель, чтобы свидетельствовать перед Ним все, что ты скажешь». Однако, если Христос по Своему без­граничному милосердию терпит недостойных и пороч­ных служителей в Церкви, как Он терпел Иуду среди апостолов, это не оправдывает самих священнослужите­лей, носящих сан не по праву. Будучи орудием, свидете­лем и служителем Бога, священник должен быть, насколь­ко возможно, чист, непорочен и непричастен греху. Нрав­ственное несовершенство клириков, грехи и пороки ду­ховенства всегда были болезнью и бедой Церкви, так как они, хотя и не влияют на действенность таинств, тем не менее подтачивают авторитет Церкви в глазах людей, разрушают веру в Бога. Чаще всего о Боге судят по Его служителям, что вполне естественно, так как священник является образом Христа. И как горько иногда человеку увидеть в священнике вместо сочувствия равнодушие, вместо любви неприязнь, вместо нравственной чистоты распущенность, вместо честности лицемерие. От челове­ка, на груди которого крест с изображением Христа, рас­пятого за людей, ждут такого же сострадания и такой же любви, как от Самого Христа. «Будь образцом для вер­ных в слове, в жизни, в любви, в духе, в вере, в чистоте», -говорит апостол Павел Тимофею, которого он рукопо­ложил в священный сан (1 Тим. 4:12).

 

Женщина в Церкви

На протяжении всей истории Церкви священни­ческое и епископское служение в ней могли ис­полнять только мужчины. Это не просто тради­ция, являющаяся следствием неравенства между муж­чинами и женщинами в древние времена. Священство изначально является служением духовного отцовства. Женщина может быть матерью, женой, дочерью, но она не может быть отцом. Материнство не ниже отцовства, но это другая миссия, другое служение. Чем отличает­ся отцовство от материнства, знает только ребенок, хотя и не может выразить это словами. Отличие духовного отцовства от любого другого служения знает всякий христианин, имеющий духовного отца. Православная Церковь отрицательно относится к введенному недав­но в протестантских общинах институту женского священства, но не потому только, что Православие традиционно и консервативно, тем более не потому, чтобы оно унижало женщину и считало ее ниже муж­чины, а потому, что оно очень серьезно относится к отцовству в Церкви и не хочет его лишиться, поручив женщине не свойственное ей служение. В организме Церкви каждый член выполняет свои функции и явля­ется незаменимым. Отцовство не может быть подменено ничем, и, лишаясь его, Церковь утрачивает свою целостность и полноту, становясь семьей без отца или организмом без необходимых членов.

В этом смысле показательны отношение христианства к браку и его взгляд на роль женщины в семье. Христиан­ская семья - это «малая церковь», созидаемая по образу Церкви Христовой. По учению апостолов, главой семьи является муж, а не жена. Но главенство мужа не означает неравенства. Власть мужа - это власть любви, так же, как власть Христа в Церкви: «Как Церковь повинуется Хри­сту, так и жены (повинуйтесь) своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Цер­ковь и предал Себя за нее... Каждый из вас да любит свою жену, как самого себя, а жена да боится своего мужа», -говорит апостол Павел (Еф. 5:22-33). «Да боится» не оз­начает страха перед силой, но боязнь оскорбить мужа, разрушить любовь и единомыслие в семье. А главенство мужа - это готовность любить до самопожертвования, как Христос любит Церковь. Будучи главой семьи, муж дол­жен оказывать любовь и уважение жене: «Мужья, обра­щайтесь благоразумно с женами... оказывая им честь как сонаследницам благодатной жизни» (1 Пет. 3:7). Не не­равенство, а гармоничное единение при различии функ­ций - вот что должно отличать и семью, и Церковь. Ибо если семья - малая церковь, то и Церковь - большая семья.

Отцовство священника не ограничивается его функ­цией возглавителя и руководителя общины. Как раз возглавление в некоторых случаях поручается женщине. Например, женским монастырем всегда руководит игу­мения, которой подчиняются не только монахини, но и священники, служащие в этом монастыре. В древних монастырях существовали старицы - духовные руково­дительницы, обладавшие правом принимать исповедь у монахинь. Даже таинство Крещения в особых случаях может совершить женщина (например, если поблизости нет священника, а человек при смерти), и это таинство признается действительным и законным.

Однако история Церкви не знает случая, чтобы жен­щина служила Литургию или рукополагала священников, как это бывает теперь в протестантских общинах. Свя­щенник, совершающий Евхаристию, символизирует Хри­ста - Бога, ставшего человеком-мужчиной. А Церковь придает важное значение литургической символике: со­гласно православному пониманию, между символом и реальностью существует прямая взаимозависимость, так что при изменении символа происходит подмена реаль­ности, которая стоит за ним.

Но в древней Церкви существовали диакониссы, имев­шие достаточно широкие обязанности: они, например, помогали епископам при совершении таинства Крещения, участвовали в совершении Евхаристии. Вопрос о восста­новлении института диаконисс серьезно обсуждался в Русской Православной Церкви в период подготовки к Поместному Собору 1917-18 гг., но последующие собы­тия помешали осуществлению некоторых намечавшихся церковных реформ. Фактически многие важные и неза­менимые служения, в том числе и литургические, родствен­ные служению диаконисс в древней Церкви, сейчас вы­полняют женщины: они приготовляют хлеб для Евхарис­тии, читают и поют в храме, нередко руководят хором.

 

Богородица и святые

Об отношении Церкви к женщине можно судить по тому, как высоко ставит Церковь Божью Ма­терь, прославляя Ее больше, чем всех святых и даже больше самих ангелов как «честнейшую херувим и славнейшую без сравнения серафим». Пресвятая Бо­городица является Матерью Христа и Матерью Церк­ви - в Ее лице Церковь прославляет материнство, яв­ляющееся неотъемлемым достоянием и преимуществом женщины. Примечательно, что протестантские церкви, поручившие женщинам совершение Евхаристии и про­чие священнические функции, не почитают Богородицу и не молятся Ей. Но Церковь, лишенная Божьей Матери, утрачивает полноту, так же как не является полноценной Церковью община, лишенная священства. Если отцовство реализуется в лице иерархии - еписко­пата и священства, то материнство присутствует в Цер­кви в лице Пресвятой Богородицы.

Православная Церковь прославляет Богородицу как Приснодеву. Этот термин, утвержденный V Вселенским Собором 553 года, подчеркивает девство Богородицы до Рождества Христова, в самом Рождестве и после Рожде­ства. Богородица также именуется Пресвятой, Пречис­той и Непорочной¹⁰. Православная Церковь, основыва­ясь на древнем предании, верует, что Божья Матерь пос­ле Своей смерти в третий день воскресла и была вознесе­на с телом на небо, как Христос и некоторые ветхозавет­ные праведники (Енох и Илия).

Божья Матерь стоит во главе сонма святых, прослав­ляемых Церковью. Почитание святых и молитва к ним является древнейшей традицией Церкви, сохраняющейся с апостольских времен. Несправедливы обвинения в ад­рес Церкви, будто она поклоняется людям наравне с Бо­гом, нарушая заповедь «Господу Богу твоему поклоняй­ся и Ему одному служи» (Мф. 4:10). Греческое богосло­вие четко различает служение (latreia) Богу и почитание (proskynesis) святых, которым воздается честь не как бо­гам, но как людям, достигшим духовной высоты и соеди­нившимся с Богом. Святые тесно связаны между собой и со Христом. Поклоняясь святым, мы почитаем Христа, Который живет в них: «Христос есть начало, середина и конец. Он есть во всех - и в первых, и в средних, и в последних... - говорит преподобный Симеон Новый Бо­гослов. - Те, кто из рода в род через исполнение запове­дей становятся святыми, приходя на смену прежним свя­тым, соединяются с ними, озаряясь подобно им и прини­мая благодать Божию по причастию, и все они становят­ся как бы некоей золотой цепью, будучи каждый отдель­ным звеном, соединяющимся с предыдущим через веру, дела и любовь»¹¹. Золотая цепь христианской святости тянется от апостольского века до наших дней: и сейчас есть немало святых - тайных и явных - которые когда-нибудь будут прославлены Церковью.

Официальное причисление к лику святых, или кано­низация - явление довольно позднее: раннехристианская Церковь не знала особых актов канонизации или про­славления. Мученик, пострадавший за Христа, сразу после своей смерти становился объектом благоговейного почи­тания верующих: ему молились, на его гробнице совер­шали Литургию. В Русской Православной Церкви до сих пор сохраняется правило совершения Литургии на анти­минсе, в котором обязательно должна быть частица мо­щей святого или мученика (антиминс - специальный плат, лежащий на престоле). Это подчеркивает связь Церкви земной, сегодняшней, состоящей из живых, и Церкви не­бесной, торжествующей, состоящей из прославленных Богом святых. Это также указывает на мучеников как на основу и фундамент Церкви. «Кровь мучеников есть семя христианства», - говорил Тертуллиан¹². Не всегда Цер­ковь земная имела возможность торжественно канонизи­ровать святых и мучеников - их почитание нередко бы­вало тайным. Греческая Церковь, находившаяся долгие годы под властью Османской империи, не могла откры­то провозгласить святыми своих новомучеников, постра­давших от турок, тем не менее почитание их, хотя бы и тайное, было всеобщим среди православных. Точно так же Русская Церковь, находившаяся под властью больше­виков, не могла открыто прославить тысячи новомуче­ников, погибших после 1917 года от рук большевиков в беспрецедентное по своим масштабам и самое кровопро­литное гонение на Церковь, которое когда-либо знала история. Однако народ и отдельные священники тайно совершали им службы, не дожидаясь формальной кано­низации, которая была невозможна в тех условиях.

Почитание того или иного святого не является след­ствием акта канонизации. Скорее, наоборот, канонизация происходит вследствие всенародного почитания свя­того. Есть святые, о жизни которых не известно почти ничего, а почитание их является всеобщим, как, напри­мер, святитель Николай, архиепископ Мир Ликийских, живший в IV веке. Его прославляют христиане как Вос­точной, так и Западной Церкви; даже нехристиане, обра­щаясь в молитве к святителю Николаю, получают от него помощь. Это всемирное почитание святителя Николая основано на опыте Церкви: святитель Николай стал «лич­ным другом» тысяч христиан, которым он когда-либо помог, которых спас от гибели...

Не только люди прославляют святых, но и Сам Бог дает иногда видимые подтверждения святости того или иного человека. Например, тела многих святых на протяжении столетий вообще не подвергаются тлению. Мощи (тело) святителя Николая, находящиеся в итальянском городе Бари, источают целебное и благоуханное миро. Мощи свя­тых мучеников Антония, Иоанна и Евстафия, находящие­ся в Вильнюсском Свято-Духовом монастыре, за 650 лет с момента гибели мучеников (они пострадали в 1346 году) не подверглись ни малейшему тлению, хотя много лет про­лежали под землей (возможность мумификации исключе­на даже теоретически, так как тела троих юношей были зарыты в землю их палачами). От мощей святых происхо­дят исцеления, засвидетельствованные многими людьми.

Нецерковному человеку бывает трудно понять, зачем нужно молиться святым, когда есть Христос. Однако свя­тые - не посредники между нами и Христом; скорее, они наши небесные друзья, способные услышать нас и по­мочь своей молитвой. Тот, кто не имеет друзей на небе­сах, не может правильно воспринять это благоговейное почитание, которым окружены святые в Православной Церкви. Лишая верующих возможности непосредствен­ного и живого общения со святыми, протестанты и сек­танты оказываются оторванными от золотой цепи свято­сти, восходящей к апостолам и Христу. Но христианская община, оторванная от этой цепи, не может быть полноценной Церковью, потому что Церковь небесная, торже­ствующая, и Церковь земная, странствующая, связаны неразрывно. Оторвавшись от неба - от Божьей Матери и святых - Церковь превращается в земную организацию и перестает быть мистическим телом Христа, объединяю­щим живых и усопших, святых и грешников.

 

Иконы и крест

В православной традиции икона является не про­сто украшением храма или предметом богослу­жебного обихода: перед ней молятся, ее целуют, к ней относятся как к святыне.

Согласно преданию, первая икона Христа появилась при Его жизни. Эдесский князь Авгарь, больной проказой, послал своего слугу к Спасителю с просьбой прийти и ис­целить его. На тот случай, если Христос не сможет прийти, Авгарь просил слугу написать Его портрет и принести ему (слуга был живописцем). Получив письмо князя, Христос взял чистый белый плат, умыл лицо и вытер его платом, на котором появилось изображение Его лика. Нерукотвор­ный образ Христа в течение многих веков хранился в Эдес­се: о нем упоминают Евагрий в «Церковной истории», преподобный Иоанн Дамаскин и отцы VII Вселенского Собора. В 944 году Нерукотворный образ был торжествен­но перенесен в Константинополь. В честь этого события император Константин VII составил похвальное слово и установил ежегодное празднование 16 августа, которое совершается и поныне. Во время разграбления Константи­нополя крестоносцами в 1204 г. образ был, вероятно, утра­чен, так как никаких упоминаний о его местонахождении после этого времени нет¹³. (Знаменитая Туринская плаща­ница не может быть отождествлена с Эдесским образом, так как ее происхождение другое: на ней отпечаталось изоб­ражение тела Христа, лежащего во гробе).

Помимо Нерукотворного образа существовали и дру­гие древние изображения Христа. Евсевий Кесарийский(IV в.) упоминает о статуе Христа, которую воздвигла кровоточивая жена, исцеленная Им (Мф. 9:20-23). Евсе­вий также утверждает, что видел портреты Христа и апо­столов Петра и Павла, нарисованные при их жизни¹⁴.

По церковному преданию, первая икона Божьей Ма­тери была написана евангелистом Лукой¹⁵. Несмотря на существование икон в Церкви с глубокой древности, в разные эпохи возникали течения против иконопочитания. В VIII-IX веках они вылились в иконоборческую ересь, осужденную VII Вселенским Собором. Главным обвине­нием иконоборцев против иконопочитателей во все вре­мена было обвинение в идолопоклонстве, а основным ар­гументом - ветхозаветный запрет на изображение Бога. Первая заповедь Моисеева десятословия гласит: «Не де­лай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже зем­ли. Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог Ревнитель» (Исх. 20:4-5). Очевидно, что эта заповедь на­правлена против идолов и кумиров, существовавших у языческих народов, которые поклонялись им. Автор Вто­розакония разъясняет, о каких кумирах идет речь: «Дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изобра­жений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину, изображения какого-либо скота, который на земле, изображения какой-либо птицы, которая лета­ет под небесами, изображения какого-либо гада... какой-либо рыбы... и дабы ты, взглянув на небо и увидев солн­це, луну и звезды и все воинство небесное, не прельстился и не поклонился им» (Втор. 4:16-19). Автор подчеркива­ет, что истинный Бог невидим и неизобразим, и, когда Моисей беседовал с Богом на Синае, люди не видели Бога, а только слышали Его голос: «Вы приблизились и стали под горою, а гора горела огнем до самых небес, и была тьма, и облако, и мрак. И говорил Господь к вам из сре­ды огня; голос слов Его вы слышали, но образа не виде­ли, а только голос... Вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь... из среды огня»

(Втор. 4:11-15). Любое изображение невидимого Бога было бы плодом человеческой фантазии и ложью против Бога; поклонение такому изображению было бы покло­нением твари вместо Творца. Это, однако, не означает, что в ветхозаветном культе не было вообще никаких изоб­ражений: Бог повелевает Моисею устроить скинию и в ней сделать золотых херувимов (Исх. 25:18-20).

Новый Завет был откровением Бога, Который стал че­ловеком, то есть сделался видимым для людей. С той же настойчивостью, с какой Моисей говорит о том, что люди на Синае не видели Бога, апостолы подчеркивают, что они видели Его: «И мы видели славу Его, славу как Единород­ного от Отца» (Ин. 1:14); «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали, что осязали наши руки - о Слове жизни» (1 Ин. 1:1). Хри­стос, по словам апостола Иоанна, явил миру невидимого Бога, то есть сделал Его видимым: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1:18). То, что невидимо, то и неизобразимо, а что видимо, то можно изображать, так как это уже не плод фантазии, но реальность. Ветхозаветный запрет на изоб­ражения невидимого Бога, по мысли преподобного Иоан­на Дамаскина, предуказывает возможность изображать Его, когда Он станет видимым: «Ясно, что теперь (в Вет­хом Завете) тебе нельзя изображать невидимого Бога, а когда увидишь Бестелесного вочеловечившимся ради тебя, тогда будешь делать изображения Его человеческого вида. Когда Невидимый, облекшись в плоть, становится види­мым, тогда изображай подобие Явившегося... все рисуй -и словом, и красками, и в книгах, и на досках»¹⁶.

Христианская икона по своему первоначальному за­мыслу является Евангелием в красках: «Что (в Еванге­лии) изображено посредством бумаги и чернил, - пишет преподобный Феодор Студит, - то на иконе изображено посредством различных красок или какого-либо другого материала»¹⁷. Нельзя не учитывать того, что пятнадцать или двадцать веков назад далеко не все христиане были грамотными и могли читать Евангелие: в этом смысле святой папа Григорий II называет иконы и храмовые росписи «Евангелием для неграмотных»¹⁸.

Иконоборчество VIII века было продолжением тех хри­стологических ересей, с которыми боролись Святые Отцы предшествующих Вселенских Соборов. Однако в отличие от прежних ересей оно не родилось в среде богословов, а было «спущено сверху» императором Львом Исавром, издавшим в 726 году указ против почитания икон. По его приказанию был послан чиновник, чтобы уничтожить чудотворный образ Спасителя, висевший над входом в императорский дворец. Народ воспротивился поруганию чтимой иконы, и чиновник был убит. На защиту иконо­почитания встали многие видные иерархи того времени, в том числе святые Герман Константинопольский и папа Римский Григорий II, а также многие из числа монаше­ствующих. Однако император объявлял себя «царем и первосвященником» и не желал считаться с мнением иерар­хов. Преподобный Иоанн Дамаскин, выступивший про­тив царских притязаний на главенство в Церкви, говорил в те годы: «Мы покорны тебе, царь, в житейских делах, в делах века сего, в податях, пошлинах... в церковном же устройстве мы имеем пастырей, глаголавших нам слово и установивших церковное законоположение»¹⁹.

Защита икон была защитой веры в воплощение Хри­ста, так как иконоборчество являлось одной из форм от­рицания реальности этого воплощения. Для православ­ных икона не идол, подменяющий собой невидимого Бога, но символ и знак Его присутствия в Церкви. Отцы VII Вселенского Собора, вслед за святителем Василием Вели­ким, подчеркивали, что «честь, воздаваемая образу, вос­ходит к Первообразу»²⁰. Поклоняясь иконе, христиане по­клоняются не доске с красками, а тому, кто изображен на ней, - Христу, Божьей Матери, святому. Икона - окно в другой мир, по мысли священника Павла Флоренского. Через икону человек непосредственно соприкасается с ду­ховным миром и теми, кто живет там. Известны случаи, когда во время молитвы перед иконой человек видел жи­вым изображенного на ней; так преподобный Силуан Афонский увидел живого Христа на месте Его иконы: «Во время вечерни, в церкви... направо от царских врат, где находится местная икона Спасителя, он увидел живого Христа... Невозможно описывать то состояние, в котором он находился в тот час, - говорит его биограф иеромонах Софроний. - Мы знаем из уст и писаний блаженного Стар­ца, что его осиял тогда Божественный свет, что он был изъят из этого мира и духом возведен на небо, где слышал неизрекаемые глаголы, что в тот момент он получил как бы новое рождение свыше»²¹. Не только святым, но греш­никам иногда являются изображенные на иконах святые. В сказании об иконе Божьей Матери «Нечаянная Радость» повествуется о том, как «некий человек беззаконник имел правило ежедневно молиться ко Пресвятой Богородице» и однажды во время молитвы Она явилась ему и предо­стерегла от греховной жизни. Такие иконы, как «Нечаян­ная Радость», называются на Руси «явленными».

Существует также множество чудотворных икон, с ко­торыми связаны случаи исцелений или избавлений от во­енной опасности. В России особенным почитанием пользу­ются Владимирская, Казанская, Смоленская, Иверская, «Взыскание погибших», «Всех скорбящих Радость» и дру­гие чудотворные иконы Божьей Матери. С Владимирской иконой, например, связаны избавления Руси от нашествия монгольских ханов Тамерлана в 1395 году, Ахмата в 1490 году и Махмет-Гирея в 1521 году. В первом из этих случаев Божья Матерь сама явилась хану во сне и повеле­ла оставить пределы Руси. Перед Казанской иконой моли­лись воины народного ополчения во главе с Мининым и Пожарским, готовясь к решающему сражению с поляка­ми, захватившими Москву в 1612 году. Во время нашествия Наполеона Казанская икона Божьей Матери осеняла рус­ских солдат, которые молились перед ней. Первое крупное поражение французов после ухода из Москвы произошло в праздник Казанской иконы 22 октября 1812 года. Особое значение имеет для Церкви крест - орудие смерти, сделавшееся орудием спасения. Святитель Васи­лий Великий отождествляет «знамение Сына Человечес­кого», о котором упоминает Христос, говоря о Своем втором пришествии (Мф. 24:30), с крестом, обращенным четырьмя концами к четырем краям Вселенной²². Крест является символом Самого Христа и наделен чудодей­ственной силой. Православная Церковь верует, что в кре­сте присутствует энергия Христа, и потому христиане не только изображают крест и помещают в храмах наравне с иконами, они также носят крест на груди, осеняют себя крестным знамением, благословляют крестом друг друга.

Чудотворную, спасительную и целительную силу кре­ста и крестного знамения Церковь знает по многовеково­му опыту. Крест является оружием против диавола: «Гос­поди, оружие на диавола крест Твой дал еси нам, трепе­щет бо и трясется, не терпя взирати на силу Твою» (пес­нопение Октоиха). Крест охраняет человека в пути и на всяком месте, через крест благословение Христа нисхо­дит на всякое доброе дело, которое мы начинаем с крест­ного знамения и призывания имени Божьего. «Крест -хранитель всея вселенныя, крест - красота Церкви, крест -царей держава, крест - верных утверждение, крест - анге­лов слава и демонов язва», - поется на богослужении в честь креста Господня.

*   *   *

 

Нас же всех, от единаго Хлеба причащающихся, соедини друг ко другу во единаго Духа Святаго причастие... Помя­ни, Господи, Святую Твою Соборную и Апостольскую Цер­ковь, юже от конец даже до конец Вселенныя, и умири ю, юже наздал еси честною Кровью Христа Твоего... Утоли раздоры церквей, угаси шатания языческая, еретическая востапия скоро разори силою Святаго Твоего Духа. Всех нас приими в Царство Твое, сыны света и сыны дне показавый, Твой мир и Твою любовь даруй нам, Господи Боже наш...

Литургия святителя Василия Великого

 

Все вы составляйте из себя как бы один храм Божий, как бы один жертвенник, как бы одного Иисуса...

Святитель Игнатий Богоносец

 

Христиане не отличаются от прочих людей ни стра­ной, ни языком, ни житейскими обычаями. Они не населя­ют где-либо особенных городов... и ведут жизнь, ничем не отличающуюся от других. Только их учение не есть плод мысли или изобретение людей, ищущих новизны, они не привержены к какому-либо человеческому учению, как дру­гие. Но, обитая в эллинских и варварских городах, где кому привелось, и следуя обычаям тех жителей в одежде, в нище и во всем прочем, они представляют удивительный и поис­тине невероятный образ жизни. Живут они в своем оте­честве, но как пришельцы... Для них всякая чужая страна есть отечество, и всякое отечество - чужая страна... Они во плоти, но живут не по плоти. Находятся на земле, но суть граждане неба... Всего лишены, но всем изобилуют... Словом сказать: что в теле душа, то в мире христиане.

Послание к Диогнету

 

Для того, чтобы мы стремились к единству с Богом и между собой, и чтобы мы смешивались вместе, хотя и яв­ляемся все различными по душе и телу, единородный Сын применил средство, открытое Им в Его собственной пре­мудрости и Советом Отчим. Действительно, через таин­ственное Причащение освятив верующих в Себе самом в единое Тело, Его собственное, Он сделал их сотелесными Себе и друг другу. Кто же может отделить или отсечь от этого телесного соединения тех, кто связан со Хрис­том до того, что становится единым с Ним через это еди­ное святое Тело? Ибо если все мы приобщаемся единому хлебу, то мы и составляем единое Тело. Ведь Христос не может разделиться... Сам единый и неделимый Дух соеди­няет души всех... и являет их составляющими единое бытие в Себе самом.

Святитель Кирилл Александрийский

Глава VI ХРИСТОС

Глава VII ЦЕРКОВЬ

Глава VIII ТАИНСТВА