Сотворение человека

Человек является венцом творения, вершиной твор­ческого процесса трех Лиц Божественной Троицы. Прежде чем сотворить человека, Они совещаются друг с другом: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт. 1:26). «Предвечный совет» Трех был необходим не только потому, что человек рож­дается как существо высшее, наделенное разумом и во­лей, господствующее над всем видимым миром, но и по­тому, что он, будучи абсолютно свободным и независи­мым от Бога, нарушит заповедь, отпадет от райского блаженства, и понадобится крестная жертва Сына Божь­его, чтобы открыть ему путь обратно, к Богу. Намерева­ясь создать человека, Бог видит его дальнейшую судьбу, потому что от взора Божьего ничего не скрыто: Он ви­дит будущее, как настоящее.

Но если Бог заранее предвидел грехопадение Адама, не означает ли это, что Адам невиновен, так как все произошло по воле Творца? Отвечая на этот вопрос, преподобный Иоанн Дамаскин говорит о различии меж­ду «предведением» Божьим и «предопределением»: «Бог все знает, но не все предопределяет. Ибо Он заранее зна­ет то, что в нашей власти, но не предопределяет этого. Ибо Он не желает, чтобы происходило зло, но не при­нуждает насильно к добру»¹. Предведение Божье, таким образом, не является роком, предопределяющим судьбу человека. Адаму не было «на роду написано» согрешить -последнее зависело только от его свободной воли. Когда мы грешим, Бог заранее знает об этом, но Божье предве­дение ничуть не освобождает нас от ответственности за грех. Вместе с тем милосердие Бога так велико, что Он изъявляет изначальную готовность принести в жертву Самого Себя, чтобы искупить человечество от послед­ствий греха.

Бог сотворил человека «из праха земного», то есть из материи. Человек есть, таким образом, плоть от плоти земли, из которой он вылеплен руками Божьими. Но Бог также «вдунул в него дыхание жизни, и стал чело­век душою живою» (Быт. 2:7). Будучи «перстным», зем­ным, человек получает некое Божественное начало, за­лог своей приобщенности к Божественному бытию: «Со­творив Адама по образу и подобию Своему, Бог через вдуновение вложил в него благодать, просвещение и луч Всесвятого Духа» (Анастасий Синаит)². «Дыхание жиз­ни» можно понимать как Святой Дух (и «дыхание», и «дух» в греческой Библии обозначаются одним терми­ном рnеumа). Человек причастен Божеству по самому акту творения и потому кардинальным образом отли­чается от всех прочих живых существ: он не просто за­нимает высшее положение в иерархии животных, но является «полубогом» для животного мира. Святые Отцы называют человека «посредником» между видимым и невидимым мирами, «смесью» обоих миров. Они также называют его, вслед за античными философами, микро­космосом - малым миром, объединяющим в себе всю совокупность тварного бытия³.

Человек, согласно святителю Василию Великому, «имел начальство по подобию ангелов» и «по своей жиз­ни был подобен архангелам»⁴. Будучи, однако, сердцеви­ной сотворенного мира, соединяя в себе духовное и теле­сное начала, он в каком-то смысле превосходил ангелов: желая подчеркнуть величие человека, святитель Григо­рий Богослов называет его «сотворенным богом»⁵ Со­здавая человека по образу и подобию Своему, Бог тво­рит существо, призванное стать богом. Человек есть богочеловек по своему потенциалу.    

                                      

Образ и подобие

И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его: мужчину и жен­щину сотворил их» (Быт. 1:27). Одинокая эго­центричная монада не способна к любви, и Бог создает не единицу, а двоицу, чтобы между людьми царствовала любовь. Однако любовь двоицы тоже не есть еще полно­та любви, так как в двоице существуют два полярных начала - тезис и антитезис, которые должны завершить­ся в синтезе. Синтезом человеческой двоицы является рождение ребенка: полноценная семья - муж, жена и ре­бенок - является отображением триипостасной Божествен­ной любви. Поэтому Бог и говорит «плодитесь и размно­жайтесь» (Быт. 1:28)... Нельзя также не отметить сходства между чередованием единственного и множественного числа, которое встречается в Библии, когда речь идет о Боге («сотворим по образу Нашему» - «сотворил по об­разу Своему»), и таким же чередованием, когда речь идет о человеке («сотворил его» - «сотворил их»): этим под­черкивается единство естества всего человеческого рода при различии ипостасей каждой конкретной личности. «Бог есть одновременно одна Природа и три Ипостаси; человек есть одновременно одна природа и множество ипостасей; Бог единосущен и триипостасен; человек еди­носущен и многоипостасен»⁶.

Тема образа и подобия Божьего - одна из центральных в христианской антропологии: в большей или меньшей степени ее пытались раскрыть все древнецерковные писа­тели. Еще Платон говорил о том, что Бог «чеканил» жи­вые существа «соответственно природе первообраза»⁷. А Филон Александрийский называл человека «созданным по образу идеального Первообраза»⁸. Греческое слово «образ» (eikon - отсюда «икона») означает «портрет» или «изобра­жение», то есть нечто созданное по образцу {prototypos -«первообраз, прототип») и имеющее сходство с образцом, хотя и не тождественное последнему по природе. Черты образа Божьего некоторые Отцы и учители цер­кви видели в разумно-духовной природе человека как «существа разумного» (греч. zoon logikon). «Наш ум... родствен   \ Богу, он служит умственным образом Его», - говорит   Ориген⁹. «Мы сотворены по образу Создателя, имеем ра-   зум и слово, которые составляют совершенство нашей   природы», - пишет святитель Василий Великий¹⁰. Являет­ся ли тело человека образом Божьим? Святой Василий счи­тает, что нет. Бог есть Дух, и образ Божий должен быть духовен" Однако, согласно святителю Фотию, патриарху   ; Константинопольскому, тело, как и всякое творение Бо­жье, носит на себе отображение Творца: «Человеческое   тело, как и душа, есть художественное изделие Его (то есть Божьего) человеколюбивого и благодетельного промысла»¹².

Образ Божий усматривают в свободной воле человека § и его способности выбора. Бог создал человека абсолют­но свободным: по Своей любви Он не хочет принуждать его ни к добру, ни ко злу. В свою очередь Он ждет от человека не просто слепого повиновения, но ответной | любви. Только будучи свободным, человек может у подобиться Богу через любовь к Нему.                                          

Говорят о бессмертии человека и его господственном положении в природе, а также о присущем ему стремле­нии к добру как чертах образа Божьего. Татиан называет человека «образом бессмертия Божьего»¹³, а преподобный Макарий Египетский говорит, что Бог сотворил душу «по образу добродетели Духа, вложив в нее законы доб­родетелей, рассудительность, знание, благоразумие, веру, любовь и прочие добродетели, по образу Духа»¹⁴.

Наконец, способность человека к творчеству является отображением творческой способности самого Творца. Бог является «делателем»: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю», - говорит Христос (Ин. 5:7). Человеку тоже за­поведано «возделывать» рай (Быт. 2:15), то есть трудить­ся в нем, обрабатывать его. Человек не может творить ех nihilo («из ничего»), но он может творить из материала, созданного Творцом, а материалом для него служит вся земля, где он господин и хозяин. Не столько мир нужда­ется в том, чтобы человек улучшал его, сколько сам чело­век нуждается в приложении своих творческих способно­стей для уподобления Богу.

Некоторые Отцы Церкви отличают «образ» от «подо­бия», отмечая, что образ - это то, что изначально вложе­но Творцом в человека, а подобие - то, чего предстояло достичь в результате добродетельной жизни: «выражение "по образу" означает разумное и одаренное свободной волей, а выражение "по подобию" означает уподобление через добродетель, насколько это возможно» (Иоанн Дамаскин)¹⁵. Все свои способности человек должен реа­лизовать в «возделывании» мира, в творчестве, в добро­детели, в любви, чтобы через это уподобиться Богу, ибо «предел добродетельной жизни есть уподобление Богу», как говорит святитель Григорий Нисский¹⁶.

 

Душа и тело

О том, что в человеке есть не только материальное, но и духовное начало, знали все древние религии, однако соотношение этих начал понималось по-разному. В дуалистических религиях материя представ­ляется изначально злой и враждебной человеку: манихеи даже считали сатану создателем материального мира. В античной философии тело - тюрьма, в которую заключе­на душа, или могила, в которую она зарыта. Так, Платон производит термин soma (тело) от sema («могильная пли­та», «гроб»): «Многие считают, что тело подобно могиль­ной плите, скрывающей погребенную под ней в этой жизни душу... Душа терпит наказание... а плоть служит ей оплотом, чтобы она могла уцелеть, находясь в теле, как в застенке»¹⁷.

Древнеиндийские философские системы говорят о пе­реселении душ из одного тела в другое, в том числе из человека в животное (и наоборот): «Как, сбросив старые одежды, человек берет новые, другие, так, покинув ста­рое тело, входит душа (санскр. dehih - дух) в новое, дру­гое», - читаем в «Бхагавадгите»¹⁸. Учение о метемпсихозе (перевоплощении) было отвергнуто всей древнецерков­ной традицией как не соответствующее не только Боже­ственному Откровению, но и здравому смыслу: человек, обладающий разумом и свободой воли, не может превра­титься в неразумное животное, потому что всякое разум­ное бытие бессмертно и не может исчезнуть. Кроме того, учение о том, что человек на земле терпит наказание за свои грехи в прежних жизнях, противоречит понятию о благости Бога: какой смысл в наказании, если человек не знает, за что он его терпит (ведь люди не помнят свои прежние «существования»)?

Святые Отцы на основании Библии учат, что душа и тело не являются чуждыми элементами, соединенными в индивидууме лишь на какое-то время, но даны одновре­менно и навсегда в самом акте творения: душа «обруче­на» телу и неразлучна с ним. Только совокупность души и тела является полноценной личностью-ипостасью: ни душа, ни тело сами по себе таковой не являются. «Ибо что есть человек, если не состоящее из души и тела ра­зумное живое существо? - говорит святой Иустин Фило­соф. - Итак, душа сама по себе является ли человеком? Нет... А тело разве можно назвать человеком? Нет... Толь­ко существо, состоящее из соединения обоих, называется человеком»¹⁹. Неразрывную связь души и тела святитель Григорий Нисский называет «знакомством», «дружбой» и «любовью», которые сохраняются даже после смерти: «В душе и после разлучения с телом остаются некие зна­ки... соединения, ведь узнали богатый и Лазарь (друг друга) в раю. На душе остается как бы отпечаток (тела), и во время обновления она опять примет на себя это (тело)»²⁰. Подобная концепция далека от платоновского и восточного дуализма.

Говоря о теле и материи вообще, Отцы Церкви под­черкивали их Божественное происхождение, выражаясь на этот счет очень возвышенно: «Я исповедую, что мате­рия есть творение Божие и она прекрасна... - говорит преподобный Иоанн Дамаскин. - Я не поклоняюсь мате­рии, но поклоняюсь Создателю материи, ставшему ради меня материальным... и соделавшему через материю мое спасение»²¹. Глубоко неверным представляется утвержде­ние, что христианство якобы проповедует гнушение пло­тью, презрительно относится к телу. Гнушение плотью было характерно для некоторых еретиков (гностиков, монтанистов, манихеев), взгляды которых в святоотече­ском богословии подвергались резкой критике: «Многие из еретиков говорят даже, что тело и не сотворено Бо­гом. Оно-де не стоит того, чтобы сотворил его Бог, гово­рят они, указав на нечистоту, пот, слезы, труд, изнурения и все прочие несовершенства тела... Но не говори мне об этом падшем, осужденном, униженном человеке. Если хочешь знать, каким Бог сотворил наше тело вначале, то пойдем в рай и посмотрим на первозданного человека» (Иоанн Златоуст)²².

Во всех случаях, когда в христианской аскетической литературе говорится о вражде между плотью и духом (начиная с апостола Павла: «плоть желает противного духу, а дух - противного плоти»; Гал. 5:17), речь идет о греховной плоти как совокупности страстей и пороков, а не о теле вообще. И когда говорится об «умерщвлении плоти», имеется в виду умерщвление греховных склонно­стей и «плотских похотей», а не презрение к телу как та­ковому. Христианский идеал не в том, чтобы унизить плоть, а в том, чтобы очистить ее и освободить от по­следствий грехопадения, вернуть к первоначальной чис­тоте и сделать достойной уподобления Богу.

Духовное начало в человеке чаще всего обозначают термином «душа» (psyche). В Библии этим словом иногда обозначается всякое вообще живое существо (Быт. 2:9), в других случаях - некий жизненный принцип или жизнен­ное начало, заключенное в плоти (Быт. 9:4) и даже крови (Лев. 17:11) живого существа, нередко - сама жизнь человека (Быт. 19:17). В псалмах Давида часто говорится о душе как внутреннем нематериальном начале в человеке: «Тебя жаждет душа Моя, по Тебе томится плоть Моя» (Пс. 62:2).

В этом последнем значении слово «душа» вошло в па­тристику. Определение души дал святитель Афанасий Ве­ликий: «Душа есть сущность умная, бестелесная, бесстра­стная, бессмертная»²³. Святитель Григорий Нисский допол­нил определение: «Душа есть сущность рожденная, сущ­ность живая, умная, сообщающая собой органическому и чувственному телу жизненную силу»²⁴. В обоих определе­ниях душа названа сущностью (ousia), то есть она не явля­ется лишь функцией тела, его способностью, чувством, проявлением, но имеет самостоятельное существование.

Помимо души в человеке есть высшее духовное начало, называемое «духом» или «умом». Термин «дух» (евр. ruah, греч, рпеита) библейского происхождения и означает ско­рее «дьгхание», иногда и «ветер» (см., например, Пс. 148:8, по переводу LXX). Термин «ум» (греч, nous) заимствован из античной философии и в Ветхом Завете вообще не встре­чается (его заменяют там понятия «разум» и «рассудитель­ность»), однако его часто употребляет апостол Павел, а у греческих Отцов Церкви именно он (а не «дух») станет основным антропологическим понятием. По своей приро­де ум значительно отличается от всего, что есть в челове­ке. Он обладает способностью постигать смысл вещей, проникать в их сущность. «И видит ум, и слышит ум», -говорил Менандр²⁵. А святой Антоний Великий говорит: «Ум все видит, даже то, что на небе (т.е. в духовном мире), и ничто не помрачает его, кроме греха»²⁶. Именно через ум человек может соприкасаться с Богом, молиться Ему; умом слышит он и «ответ» Бога на свою молитву. Святитель Григорий Палама называет ум «частицей Божества»²⁷, под­черкивая его неземное происхождение.

Вообще для библейско-христианской традиции хара­ктерен исключительно возвышенный взгляд на человека. Мнение об «унижении» человека в христианстве является

глубоко ошибочным. Что такое человек в восприятии атеиста? Это обезьяна, только с более развитыми способ­ностями. Что такое человек в восприятии буддиста? Одно из перевоплощений души, которая до своего вселения в тело человека могла существовать в теле собаки или сви­ньи и после смерти человеческого тела может вновь ока­заться в теле животного. Понятие «личности» как сово­купности души и тела, соединенных неразлучно, вовсе отсутствует: человек сам по себе есть только некая про­межуточная стадия в странствовании души из тела в тело. И только христианство дает по-настоящему возвышен­ный образ человека. В христианстве человек - это лич­ность, персона, созданная по образу Бога, то есть являю­щаяся иконой Творца (греч, eikon означает «образ»). По своему достоинству человек стоит не ниже ангелов. Как говорит пророк Давид: «...Что есть человек, что Ты по­мнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его перед ангелами: славою и чес­тью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его» (Пс. 8:5-7).

 

Жизнь первых людей до падения

 Материалистическому представлению о ранних стадиях развития человечества, когда люди бы-

 ли подобны зверям и вели скотский образ жиз­ни, не зная Бога и не имея никаких понятий о нравствен­ности, христианство противопоставляет учение о блажен­стве первых людей в раю и о последующем грехопадении их и изгнании из рая. Надо сказать, что предания о пер­воначальном блаженстве людей и их последующем паде­нии сохранились в мифологии многих народов, и между этими преданиями имеются отдельные черты поразитель­ного сходства. Не является ли библейский рассказ одним из таких мифов? И можно ли относиться к нему как к действительной истории человечества, или его следует вос­принимать как аллегорию? Прежде чем ответить на эти вопросы, определим, что такое «миф». Греческое слово mythos обозначает вообще рассказ, историю, предание, притчу, преимущественно сказание о богах и героях, то есть о доисторическом про­шлом человечества. Как показал А. Лосев, миф - это не выдумка, не фантастический вымысел и не аллегория, а «сама жизнь», «само бытие, сама реальность», то есть действительная история, но выраженная в словах и сим­волах. Вместе с тем миф есть чудо, и этим он отличается от обычного исторического повествования, основанного на рациональном анализе фактов и событий. Язык мифа есть язык символов: действительная история, становясь мифом, облекается в слова и образы, имеющие символи­ческое значение²⁸. По мере удаления того или иного на­рода от истинной веры, то есть от веры в единого Бога, реальная действительность, изначально заложенная в его мифологии, все более искажается и приобретает сказоч­ные, «мифические» (в отрицательном смысле этого сло­ва) черты. Но какая-то доля правды все же сохраняется в любой мифологии. Этим и объясняются черты сходства между различными мифологиями.

Библейский рассказ отличается от всех древних ми­фов тем, что он принадлежит богоизбранному народу -единственному, который хранил истинную веру, а пото­му искажения в этот рассказ не проникли: он сохранил предание неповрежденным. Более того, Церковь прини­мает все, что написано в Библии, как богооткровенную истину, то есть истину, открытую Самим Богом через Своих избранников - учителей, апостолов, пророков. В этом смысле библейский рассказ является действитель­ной историей, а не аллегорией или притчей. Но, как вся­кое древнее сказание, он написан символическим языком, и каждое слово, каждый образ в нем требуют истолкова­ния. Мы понимаем, что «небо и земля» - это символ чего-то более значительного, чем наше астрономическое небо и наш земной шар. И «змей», который был «хитрее всех зверей полевых», - это не обыкновенная змея, а некая злая сила, вошедшая в нее. В Библии все до последней буквы является истиной, но не все следует понимать бук­вально. Мы бы определили библейское повествование как символический рассказ о действительных событиях.

Итак, сотворив человека, Бог вводит его в рай - сад, который Он «насадил в Эдеме, на востоке» (Быт. 2:8). Рай был отдан во владение человеку, который жил в полной гармонии с природой: он понимал язык зверей, и они были послушны ему; все стихии подчинялись ему, как царю. «Господь поставил человека князем века сего и владыкой видимого. Ни огонь его не преодолевал, ни вода не потопляла, ни зверь ему не вредил», - говорит препо­добный Макарий Египетский²⁹. Адам имел на лице «сия­ющую славу», он был другом Божьим, пребывал в чисто­те, царствовал над своими помыслами и блаженствовал³⁰. В Адаме пребывало Слово, и он имел в себе Дух Божий. «Пребывавшее в нем Слово было для него всем - и зна­нием, и ощущением, и наследием, и научением»³¹.

Бог приводит к человеку всех зверей, «чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт. 2:19). И Адам нарекает имена всем зверям и птицам, то есть познает смысл, сокровенный логос каждого живого существа. Ибо что такое имя? Это больше, чем просто символ или ус­ловное обозначение того или иного существа. «Имя - как максимальное напряжение осмысленного бытия вообще -есть основание, сила, цель, творчество и подвиг... всей жизни... Имя - стихия разумного общения живых существ в свете смысла и умной гармонии, откровение таинствен­ных ликов и светлое познание живых энергий бытия... Имя носит на себе каждое живое существо» (А. Лосев)³². Давая человеку право нарекать имена всей твари, Бог как бы вводит его в самую сердцевину Своего творческого процесса, призывает к сотворчеству, сотрудничеству: «Адаму надо было узреть неизреченное устроение, носи­мое в себе каждым животным. И все они подходили к Адаму, признавая этим свое рабское состояние... Бог говорит Адаму: будь творцом имен, коль скоро ты не мо­жешь быть творцом самих тварей... Мы делим с тобой славу творческой премудрости... Давай имена тем, кому Я дал бытие» (Василий Селевкийский)³³.

Бог вводит человека в мир как священника всего ви­димого творения. Единственный из всех живых существ он способен словесно восхвалять Бога и благословлять Его. Все мироздание вручается ему как дар, за который он должен приносить «жертву хваления» и который он должен возвращать Богу как «Твоя от Твоих». В этой непрекращающейся евхаристической (благодарственной) жертве человека - смысл и оправдание его бытия и вме­сте с тем его наивысшее блаженство. Небо, земля, море, поля и горы, птицы и звери - вся тварь как бы делегиру­ет человека на это первосвященническое служение, что­бы его устами восхвалять Бога.

Бог позволяет человеку вкушать от всех деревьев рая, в том числе от древа жизни, дарующего бессмертие. Од­нако он запрещает вкушать от древа познания добра и зла, потому что «познать зло» означает приобщиться к злу и отпасть от блаженства и бессмертия. Заповедь Бо­жья дана, по изъяснению преподобного Иоанна Дамас­кина, «как некое испытание и проба, упражнение послу­шания и непослушания человека»³⁴. То есть человеку да­ется право выбора между добром и злом, хотя Бог и под­сказывает ему, каков должен быть выбор, предупреждая о последствиях грехопадения. Избрав зло, человек отпа­дает от жизни и «смертью умирает»; избрав добро, он восходит к совершенству и достигает наивысшей цели своего существования.

Цель жизни человека, по учению Отцов Восточной Церкви, есть «Обожение» (theosis). Уподобление Богу и Обожение - это одно и то же: «Наше спасение возможно только через Обожение. А Обожение есть, насколько воз­можно, уподобление Богу и соединение с Ним» (Диони­сий Ареопагит)³⁵. Апостол Павел называет это соедине­ние с Богом «усыновлением» Богу (Рим. 8:15), апостол

Петр - «причастием божеского естества» (2 Пет. 1:4), Ориген - «изменением (превращением) в бога»³⁶. Едине­ние с Богом, являющееся конечной целью существования человека, не есть слияние с божественной сущностью и растворение в Божестве (как у неоплатоников), не есть, тем более, погружение в небытие-нирвану (как у буддис­тов), а есть жизнь с Богом и в Боге, при которой лич­ность человека не исчезает, но остается самой собой, приобщаясь к полноте Божественной любви.

 

Грехопадение

Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог» (Быт. 3:1); так начинает­ся библейское повествование о грехопадении первых людей. Это тот самый «великий дракон, древ­ний змей, называемый диаволом и сатаною, обольща­ющий вселенную», о котором говорится в Откровении Иоанна Богослова (Апок. 12:9) и который некогда был Светоносцем (Люцифером), но отпал от любви Божьей и сделался врагом всякого добра. Святитель Иоанн Зла­тоуст не считает возможным полностью отождествить диавола со змеем: он говорит, что диавол восполь­зовался змеем как орудием³⁷. Диавол прельщает чело­века «надеждой на Обожение», по выражению препо­добного Иоанна Дамаскина³⁸. Человек не распознал обман, потому что стремление к Обожению было вло­жено в него Творцом. Но Обожение невозможно без Бога, и признаком величайшей гордости является стремление сделаться равным Богу вопреки Ему.

Библейский рассказ о грехопадении помогает нам по­нять всю трагическую историю человечества и его тепе­решнее состояние, так как показывает, кем мы были и во что превратились. Он открывает нам, что зло вошло в мир не по воле Бога, но по вине человека, который пред­почел диавольский обман Божественной заповеди. Из поколения в поколение человечество повторяет ошибку Адама, прельщаясь ложными ценностями и забывая ис­тинные - веру в Бога и верность Ему.

Грех первых людей стал возможен благодаря свободе воли, которой они обладали. Свобода - величайший дар, делающий человека образом Творца, но в свободе изна­чально заключена возможность отпадения от Бога. По утверждению архимандрита Софрония, Бог, создавая человека свободным, в некотором смысле шел на риск: «Создание чего-либо - всегда рискованное предприятие, и создание Богом человека по Своему образу и Своему подобию включало определенную степень риска... Пре­доставление человеку богоподобной свободы открывало возможность в какой-либо форме противостоять предоп­ределению. Человек вполне свободен определить себя негативно по отношению к Богу - вплоть до конфликта с Ним»³⁹. Бог в силу Своей любви к человеку не хотел вторгнуться в человеческую свободу и насильственно предотвратить грех. Но и диавол не мог принудить чело­века к злу. Виновником грехопадения является сам чело­век, употребивший во зло дарованную ему свободу.

В чем заключался грех первого человека? Блаженный Августин видит его в непослушании: «Не может быть, чтобы собственная воля не обрушилась на человека ве­ликой тяжестью падения, если он высокомерно предпо­читает ее воле высшей. Это человек и испытал, преслушав заповедь Божию, и через этот опыт узнал различие между... добром послушания и злом непослушания»⁴⁰.

Большинство же древнецерковных писателей говорят, что Адам пал из-за гордости: «Где случилось грехопаде­ние, там прежде поселилась гордость, - говорит препо­добный Иоанн Лествичник. - Наказание гордому - паде­ние, досадитель же - демон... От одной этой страсти без всякой другой некто (диавол) ниспал с неба»⁴¹. Об этом же говорит и преподобный Симеон Новый Богослов: «Эосфор, а вслед за ним и Адам, один будучи ангелом, а дру­гой - человеком, вышли из своего естества и, возгордив­шись перед своим Творцом, сами захотели стать богами»⁴².

Гордость - стена между человеком и Богом. Корнем гор­дости является эгоцентризм, обращенность на себя, само­любие, самовожделение. До грехопадения единственным объектом любви человека был Бог, но вот появилась цен­ность вне Бога - дерево показалось «хорошо для пищи, приятно для глаз и вожделенно» (Быт. 3:6) - и вся иерар­хия ценностей рушится: на первом месте оказывается мое «я», на втором - предмет моего вожделения. Для Бога места не остается: Он забыт, изгнан из моей жизни.

Запретный плод не прибавил человеку счастья; напро­тив, человек вдруг ощутил свою наготу: ему стало стыд­но, и он пытается скрыться от Бога. Ощущение собствен­ной наготы означает лишение той Божественной покры­вающей светоносной одежды, которая защищала челове­ка от «познания зла». Жгучее чувство стыда за собствен­ный срам - вот первое ощущение человека после того, как он совершил грех. Второе - желание скрыться от Бога, показывающее, что он утратил понятие о вездеприсутствии  Божьем и ищет какое-нибудь место, где нет Бога. Но это еще не было окончательным разрывом с Бо­гом. Падение еще не есть отпадение: человек мог пока­яться и этим возвратить себе прежнее достоинство. Бог выходит «на поиск» падшего человека: Он ходит между деревьями рая и ищет его, спрашивая «где ты?» (Быт. 3:9). В этом смиренном хождении Бога по раю мы прозреваем смирение Христа, открывающееся нам в Новом Завете, смирение, с которым Бог выходит искать заблудившую­ся овцу. Ему нет необходимости ходить, искать и спра­шивать «где ты?», потому что Он может воззвать с неба громовым голосом или потрясти основания земли, но Он все еще не хочет быть Судьей Адама, Он все еще хочет быть с ним на равных и надеется на его покаяние. В во­просе Бога содержится призыв к покаянию, на что ука­зывал Ориген: «Бог говорит Адаму "где ты?" не потому, что хотел разузнать о нем, но потому, что хотел напом­нить ему. Ибо тому, кто сначала ходил в блаженстве, но вскоре нарушил заповедь и сделался голым, он напоми нает (об этом), говоря: "Где ты? Посмотри, в каком со­стоянии ты был и где ты (теперь), когда отпал от сла­дости рая"»⁴³. Если бы Адам сказал «я согрешил», он, не­сомненно, был бы прощен, утверждает преподобный Симеон Новый Богослов⁴⁴. Но вместо покаяния Адам произносит самооправдание, обвиняя во всем жену: «Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Быт. 3:12). Ты дал жену, Ты и виноват... А жена во всем обвиняет змея.

Последствия грехопадения для первого человека были катастрофическими. Он не только лишился блаженства и сладости рая - изменилась и исказилась вся природа че­ловека. Согрешив, он отпал от естественного состояния и впал в противоестественное (авва Дорофей)⁴⁵. Были по­вреждены все части его духовно-телесного состава: дух, вместо того чтобы стремиться к Богу, стал душевным, страстным; душа попала во власть телесных инстинктов; тело, в свою очередь, утратило первоначальную легкость и превратилось в тяжелую греховную плоть. Человек после грехопадения стал «глухим, слепым, голым, бесчув­ственным по отношению к тем (благам), от которых от­пал, а кроме того, стал смертным, тленным и несмысленным», «вместо божественного и нетленного знания он воспринял плотское знание, ибо, ослепнув очами души... он прозрел телесными очами» (преподобный Симеон Новый Богослов)⁴⁶. В жизнь человека вошли болезни, страдания и скорби. Он стал смертным, так как потерял возможность вкушать от древа жизни.

Не только сам человек, но и весь окружающий его мир изменился в результате грехопадения. Изначальная гар­мония между природой и человеком нарушена - теперь стихии могут быть враждебны ему, бури, землетрясения, наводнения могут погубить его. Земля уже не будет произращать все сама собой: ее надо возделывать «в поте лица», а она принесет «терния и колючки». Звери тоже становятся врагами человека: змей будет «жалить его в пяту» и другие хищники нападать на него (Быт. 3:14-19).

Вся тварь подчиняется «рабству тления», и теперь она вместе с человеком будет ждать освобождения от этого рабства, потому что покорилась суете не добровольно, но по вине человека (Рим. 8:19-21).

Оказавшись вне рая, окруженные враждебным ми­ром, жалкие и беспомощные, Адам и Ева начали пла­кать: «Они плакали, рыдали, били себя по голове, оп­лакивая свое прежнее жестокосердие, и делали они это не один, не два и не десять дней, но... всю свою жизнь. Ибо как можно было не плакать, вспоминая... этого кроткого Владыку, эту неизреченную сладость рая, эту неописуемую красоту тех цветов, эту беззаботную и беструдную жизнь, это восхождение и нисхождение к ним ангелов?» (преподобный Симеон Новый Бого­слов)⁴⁷. Накануне Великого поста Церковь вспоминает Адамово изгнание, и на богослужении поются такие слова: «Адам был изгнан из рая через снедь; поэтому, сидя напротив него, он рыдал, восклицая умилитель­ным голосом: горе мне! как пострадал я, жалкий! я преступил одну заповедь Владыки и лишился всех благ! О рай святейший, насажденный ради меня... я уже не буду наслаждаться твоей сладостью и уже не увижу Господа Бога моего и Создателя, ибо пойду в землю, из которой был взят»⁴⁸.

 

Распространение греха

После Адама и Евы грех быстро распространя­ется среди людей. Если они согрешили гордо­стью и непослушанием, то уже их сын Каин совершает братоубийство... Потомки Каина очень ско­ро вообще забыли Бога и занялись устроением своего земного быта: сам Каин «построил город», из его бли­жайших потомков один «был отцом всех живущих в шатрах со стадами», другой «был отцом всех играю­щих на гуслях и свирели», третий - «ковачом всех ору­дий из меди и железа» (Быт. 4:17-22). То есть градо-строительство, скотоводство, музыкальное искусство и, выражаясь современным языком, «производство ору­дий труда» - все это принесли человечеству потомки Каина как некий суррогат утраченного райского бла­женства.

Последствия грехопадения Адама распространились на все человечество. Это разъясняет апостол Павел: «Как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5:12). Этот текст Павла может быть понимаем по-разному: греческие слова «ef ' ho pantes hemarton» можно перевести не только «потому что в нем все согрешили», но и «в котором все согрешили» (т. е. в лице Адама согрешили все люди).

Если принимать первый перевод, речь должна идти об ответственности каждого человека за свои личные грехи, а не за преступление Адама: в этом случае Адам является лишь прототипом всех будущих грешников, каждый из которых, повторяя грех Адама, несет ответ­ственность лишь за свои грехи. «Когда мы поддаемся воздействию злых помыслов, будем обвинять себя, а не прародительский грех», - говорит преподобный Марк Подвижник⁴⁹. Грех Адама, согласно такому толкованию, не является причиной нашей греховности, потому что в грехе Адама нет нашего участия, следовательно, и его вина не должна вменяться нам.

Однако если читать «в котором все согрешили» (так читал и славянский переводчик: «в немже вси согреши­ша»), то можно говорить о вменении греха Адама всем последующим поколениям людей в силу зараженности грехом человеческой природы вообще: расположение к греху становится наследственным, а наказание за грех -всеобщим. Естество человека «заболело грехом», по сло­вам святителя Кирилла Александрийского⁵⁰, и, следова­тельно, мы все повинны в грехе Адама уже потому, что все - одной природы с ним. Святой Макарий Египетский говорит о «греховной закваске»⁵¹ и о «тайной нечистоте и преизбыточествующей тьме страстей»⁵², которые вошли в естество человека вопреки его первозданной чистоте: грех так глубоко укоренился в его природе, что ни один из потомков Адама не избавлен от наследственной пред­расположенности к греху.

У ветхозаветных людей было живое чувство своей врожденной виновности перед Богом: «Вот, я в беззако­нии зачат, и во грехе родила меня мать моя» (Пс. 50:7). Они верили, что Бог «наказывает детей за вину отцов до третьего и четвертого рода» (Исх. 20:5) - не невинных детей, а тех, чья личная греховность коренилась в винов­ности их предков.

С рационалистической точки зрения, наказание всего человечества за грех Адама является несправедливостью. Многие богословы последних столетий, боровшиеся над созданием «религии в пределах только разума» (выраже­ние Канта), отвергали это учение как не согласующееся с доводами разума. Но ни один догмат не постигается ра­зумом, и религия в пределах разума не есть религия, а голый рационализм, потому что религия сверх-разумна, сверх-логична. Учение об ответственности человечества за грех Адама раскрывается в свете Божественного От­кровения и осмысливается в связи с догматом об искуп­лении человека Новым Адамом - Христом: «...Как пре­ступлением одного всем человекам осуждение, так прав­дою одного всем человекам оправдание к жизни. Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются правед­ными многие... дабы, как грех царствовал к смерти, так и благодать воцарилась через праведность к жизни вечной Иисусом Христом, Господом нашим» (Рим. 5:18-19, 21).

 

Ожидание Мессии

Эпоха Ветхого Завета была временем ожидания  Мессии-Искупителя. Первозданный Адам по на­ущению диавола нарушил заповедь и отпал от Бога, но Божественный замысел о человеке не изме­нился: человек по-прежнему предназначен к Обожению, только теперь уже необходим искупительный подвиг Спасителя, Который примирит человека с Богом. Об этом таинственно возвещает Бог диаволу, обращаясь к нему с проклятием в момент изгнания Адама и Евы из рая: «...Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и семенем ее; оно будет пора­жать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт. 3:15); в греческой Библии стоит «он будет пора­жать тебя в голову». Местоимение «он» мужского рода не согласуется со словом «семя» (sperma, по переводу LXX) среднего рода, обычно означающим вообще «по­томство», но в данном случае, как полагают христиан­ские толкователи, указывающим на конкретное лицо («семя» может также означать и «сын», «потомок»), которое поразит диавола в голову. В этом же контек­сте понимают обетование Бога Аврааму: «И благосло­вятся в семени твоем все народы земли» (Быт. 22:18). Умирающий Иаков, благословляя сыновей, прямо го­ворит о Примирителе, Который произойдет из колена Иудина: «Не отойдет скипетр от Иуды... доколе не придет Примиритель, и Ему покорность народов» (Быт. 49:10). Весь второй псалом пророчески говорит о Мессии, Который здесь назван Сыном Божьим и Христом (Помазанником): «Восстают цари земли и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его... Господь сказал Мне: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя» (Пс. 2:2, 7).

Особенно много предсказаний о Мессии в Книге пророка Исайи. Пророк говорит о рождении Мессии от Девы: «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Эммануил, что значит: с нами Бог» (Ис. 7:14). Исайя предсказывает рождение Младенца (Ис. 9:7), сошествие на Него Святого Духа (Ис. 11:1-10, 42:1-7, 61:1). Поразительны пророчества Исайи о страданиях Мессии: «Kaк многие изумлялись, смотря на Тебя, столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его - паче сынов человеческих! Так многие народы приведет Он в изумление; цари закроют перед Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было говорено, и узнают то, чего не слыхали. (Господи) кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия... Он взял на Себя наши немощи и понес болезни... Он изъязвлен был за грехи наши и му­чим за беззакония наши... и ранами Его мы исцелились... Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу, и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст Своих... Ему назначили гроб со злодеями, но Он по­гребен у богатого, потому что не сделал греха и не было лжи во устах Его» (Ис. 52:14-15; 53:1-2, 4-7, 9).

Пророк Исайя говорит о Христе с такой силой и та­ким реализмом, как может говорить только человек, ви­девший Христа. Пророки были свидетелями Христа до Его пришествия - Святой Дух открывал им будущее, о котором они говорили, как о настоящем. Апостол Петр пишет, что в пророках жил Дух Христов: «К сему-то спа­сению относились изыскания и исследования пророков, которые предсказывали о назначенной вам благодати, исследуя, на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы стра­дания и последующую за ними славу» (1 Пет. 1:10-11). Духовным взором пророки прозревали то, что откроется в Новом Завете, и готовили народ израильский к встрече Мессии. Последний из пророков - Иоанн Креститель был первым из апостолов: он предсказывал о Христе и он же засвидетельствовал о Нем, когда Христос пришел. Иоанн Креститель стоит на рубеже двух эпох, завершая одну и открывая другую: в его лице произошла встреча Ветхого Завета с Новым.

В годы, непосредственно предшествовавшие рождению Христа, ожидание Мессии было всеобщим. «Знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то воз­вестит нам все», - говорит в Евангелии простая женщина-самарянка (Ин. 4:25). Не только в израильском наро­де, но и среди язычников многие жили мечтой о «золотом веке». Римский поэт Вергилий (I в. до Р. X.) в четвертой эклоге своей «Энеиды» возвестил о таинственном Мла­денце, рождение Которого означает начало новой благо­словенной эры спасения. «Всматриваясь в грядущее, Вер­гилий невольно заговорил языком Исайи и воистину явил­ся пророком античного мира», - пишет по этому поводу современный исследователь". Человечество томилось, ох­ваченное предчувствием пришествия в мир Спасителя...

*   *   *

 

Прекрасен мир - творение великого Бога, но нет ничего прекраснее человека, подлинного человека - сына Божия.

Архимандрит Софроний (Сахаров)

 

Достойно нашего внимания и то, что, когда полагаемо было основание столь пространному миру и его основным частям, вошедшим в состав целого, творение совершалось как бы спешно... Устроению же человека предшествует совет, и Художником... предизображается будущее созда­ние: каким оно должно быть, какого первообраза (должно) носить в себе подобие, для чего оно будет и что сдела­ет после сотворения, и над чем ему господствовать - все это предусматривало Слово, чтобы человек принял досто­инство, которое выше его бытия, приобрел власть над существами прежде, нежели сам пришел в бытие. Ибо сказано: «И сказал Бог: сотворим человека по образу На­шему и по подобию» (Быт. 1:6)... Какое чудо! Устрояется солнце, и никакого не предшествует совета, также и небо, хотя нет ничего равного ему в сотворенном (мире)... К одному только устроению человека Творец приступает как бы с рассмотрительностью, чтобы... его образ уподобить некоей первообразной красоте...

Святитель Григорий Нисский

 

Согласно православному мировоззрению, Бог создал два уровня тварных вещей: во-первых, «поэтический», духов­ный или умственный уровень, и во-вторых, материальный или телесный. На первом уровне Бог создал ангелов, кото­рые не имеют материального тела. На втором уровне Он создал физический мир - галактики, звезды и планеты, с различными видами минералов, растительной и животной жизни. Человек, и только человек, существует одновре­менно на двух уровнях. Благодаря своему духу или духов­ному уму он причастен поэтической области и является «общником ангелов»; благодаря своему телу и душе он движется, чувствует и мыслит, ест и пьет... Наша челове­ческая природа, таким образом, более сложна, чем ангель­ская, и наделена большим потенциалом. Рассматриваемый в этой перспективе, человек не ниже, но выше ангелов... Человек стоит в сердцевине Божьего творения. Будучи причастным как духовной, так и материальной области, он есть образ или зеркало всего творения, imago mundi, «малая вселенная», или микрокосмос. Все сотворенное име­ет в нем место встречи... Святой Ириней сказал: «Слава Божия есть живой человек». Человеческая личность со­ставляет центр и венец Божьего творения.

Епископ Диоклийский Каллист

 

В начале, когда Бог сотворил человека, Он поместил его в раю, как говорит Святое Писание, украсил его всякой добродетелью и дал ему заповедь не вкушать от древа, которое посреди рая. И был он в наслаждении рая, в мо­литве, созерцании, во всякой славе и чести, имея здоровые чувства и находясь в естественном (состоянии), в кото­ром был создан. Ибо Бог сотворил человека по образу Сво­ему, то есть бессмертным, свободным, украшенным вся­кой добродетелью. Но когда он преступил заповедь, вкусив плод дерева, от которого Бог заповедал ему не вкушать, тогда был изгнан из рая, отпал от естественного (состо­яния) и впал в противоестественное, то есть в грех, сла­волюбие, жажду житейских удовольствий и прочие страсmu, которые овладели им, ибо он сам стал их рабом через преслушание. Тогда постепенно начало возрастать зло, и воцарилась смерть. Нигде не осталось богопочитания, а везде было незнание Бога... Итак, добрый Бог дал (людям) закон в помощь для обращения и для исправления зла, но оно не исправилось. Послал пророков, но и они не имели успеха. Ибо зло превозмогло, как говорит Исайя: «Ни для травмы, ни для язвы, ни для воспаленной раны нет пластыря, чтобы приложить, ни елея, ни перевязочного бинта» (Ис. 1:6, по переводу LXX). Как бы сказал: зло не где-то в одном мес­те, но во всем теле, объяло всю душу, овладело всеми ее силами... Один только Бог мог исцелить такую болезнь...

Авва Дорофей

 

Адам создан от Бога чистым на служение Ему, а на служение Адаму дана вся эта тварь, потому что постав­лен он господином и царем всей твари. Но когда лукавое слово нашло к нему доступ и побеседовало с ним, Адам сначала принял его внешним слухом, потом проникло оно в сердце его, и объяло все его существо. И, таким образом, после его пленения, пленена уже вместе с ним и вся подчи­ненная ему тварь, потому что через него воцарилась смерть над всякой душой и вследствие его преслушания так иска­зила Адамов образ, что люди изменились и дошли до покло­нения демонам. Ибо вот, и плоды земные, прекрасно со­зданные Богом, приносятся демонам: на алтари их возла­гают хлеб, вино, елей и животных. Даже сыновей и доче­рей своих (язычники) приносили в жертву демонам.

Преподобный Макарий Египетский

 

Когда пал Адам и умер для Бога, Творец скорбел о нем: ангелы, все силы, небо, земля и все твари оплакивали смерть и падение его. Ибо твари видели, что тот, кто дан им в царя, стал рабом противной и лукавой силы. Итак, тьмой, горькой и лукавой тьмой он облек душу свою, потому что воцарился над ним князь тьмы. Он-то и был тот изранен­ный разбойниками и ставший полумертвым, когда шел из

Иерусалима в Иерихон (Лк. 10:30). И Лазарь, которого воскресил Господь, этот Лазарь, исполненный великого зло­вония, так что никто не мог приблизиться к гробу его, был образом А дама, принявшего в душу свою великое зловоние и наполнившегося чернотой и тьмой. Но ты, когда слышишь об Адаме, об избитом разбойниками, о Лазаре, не позволяй своему уму блуждать как бы по горам, но заключись внут­ри души твоей, потому что ты носишь те же раны, то же зловоние, ту же тьму. Все мы - сыны этого омрачен­ного рода... Такой неисцелимой раной мы ранены, что одно­му Господу возможно исцелить ее. Посему-то и пришел Он сам, ибо никто из ветхозаветных (праведников), ни самый закон, ни пророки не могли исцелить эту рану.

Преподобный Макарий Египетский

 

Не только Священное Писание Ветхого Завета пере­полнено пророчествами о грядущем Избавителе от греха и его последствий - смерти и ада: ожидание грядущего Бога, победителя ада, страждущего, умирающего и воскресаю­щего, как молнией, прорезало тьму языческого сознания... Человечество жаждало богочеловечества... Пророчество о страждущем боге, сходящем во ад за гордого и озлоблен­ного Прометея - один из изумительнейших образов Эсхи­ла. Гермес, обращаясь к Прометею, говорит: «И знай, твои страдания кончатся только тогда, когда какой-нибудь бог согласится сойти вместо тебя в темное царство Гадеса, в мрачные бездны тартара».

В. Ильин

 

Адам... в раю знал сладость любви Божией, и потому, когда был изгнан из рая за грех и лишился любви Божией, горько страдал и с великим стоном рыдал... Не так жалел он о красоте рая, как о том, что лишился любви Божией, которая ненасытно каждую минуту влечет душу к Богу. Так всякая душа, познавшая Бога Духом Святым, но по­том потерявшая благодать, испытывает Адамово муче­ние... Горько рыдал (Адам), и земля была ему не мила. Он тосковал о Боге и говорил: «Скучает душа моя о Господе и слезно ищу Его. Как мне Его не искать?.. Не могу за­быть Его ни на минуту, и томится душа моя по Нему...» Велика была скорбь Адама по изгнании из рая, но когда он увидел сына своего Авеля, убитого братом Каином, то еще большею стала скорбь его, и он мучился душою, и рыдал, и думал: «От меня произойдут и размножатся народы, и все будут страдать и  жить во вражде и уби­вать друг друга». И эта скорбь его была велика, как море, и понять ее может только тот, чья душа познала Госпо­да... Адам потерял земной рай и плача искал его: «Рай  мой, рай, прекрасный мой рай». Но Господь любовью Своею на кресте дал ему иной рай, лучший прежнего - на небесах, где свет Святой Троицы. Что воздадим мы Господу за любовь Его к нам?

Преподобный Силуан Афонский

Глава IV ТВОРЕНИЕ

Глава V ЧЕЛОВЕК

Глава VI ХРИСТОС