Мелодическая растяжимость и ее категории
(псалмодия, подобен, самогласен).
Уставность православной мелодии.

Наше церковное пение создано подвижниками благочестия, людьми, которые в результате личного духовного опыта смогли создать Царствие Божие внутри самих себя (Лк. 17, 21). Их внутренний духовный мир, преисполненный небесной сладости, отразился в их песнотворчестве, как в чистой прозрачной воде отражается небесная лазурь. Только такие творцы, одаренные, - как отметил Патриарх Московский и всея Руси Алексий (Симанский. - Ред.), - "познанием тайн божественных звуков", могли создать мелодию, являющуюся голосом Церкви, ее "мелодическим богословием" [2.3, 247].

Отцы Церкви создали не только текст и мелодию, но и сам устав церковного пения. Наше богослужебное пение, как пение церковное в истинном смысле этого слова, подчинено строго определенным правилам церковного Устава, обладающего всей полнотой уставности. Устав этот (Типикон) касается не только порядка (последовательности) песнопений в процессе богослужения, но и всех вообще сторон церковного пения, а именно: распределения песнопений по характеру их текста и мелодии, регулирования широты мелодий, скорости исполнения и силы (громкости) звучания, личного состава исполнителей, органов контроля и мн.др.

Распределением песнопений по их содержанию управляет закон осмогласия, созданный святыми отцами на основе ветхозаветного, первохристианского и греко-сирийского мелодического материала. Осмогласие является основным законом богослужебного пения Православной Церкви. Будучи своего рода "конституцией" в области церковного пения, закон осмогласия распространяется на все церковные песнопения, родившиеся в недрах Православной Церкви, и является священным законом для певцов, как обычай, освященный древностью, как и сам Устав богослужения.

Основной костяк нашей мелодии, как уже говорилось, составляет псалмодия - краткая мелодия, которая состоит из трех-четырех повторяющихся тонов. Она может быть расширена сообразно требованиям Устава. Растяжимость эта точно определяется Уставом в соответствующих категориях.

К первой категории относится псалмодия в собственном смысле (чистая). В исполнении одного чтеца она называется у нас чтением, а в исполнении целого лика - "равнокупноглаголанием" [1.20, 17, 21, 71, 225, 248, 407-408, 414-415]. Этот вид мелодии Уставом назначен для седмичного (повседневного) богослужения, а также для келейного правила. Следует отметить, что келейное отправление часов и кафизм Псалтири святые отцы называют пением, указывая тем самым на распевное (псалмодическое) их исполнение [1.19-7, т. 5, 200-201, 219-220, 229-233].

Второй формой широты является пение "на подобен". Возникшая в силу исторических обстоятельств, эта форма нашла свое место в богослужебном пении у нас на Руси ко времени его расцвета. Мелодия "подобна" - это та же псалмодия, только несколько расширенная и украшенная. Если прислушаться к ней внимательно, особенно когда она исполняется в быстром темпе, то это своего рода певучее чтение, но певучее не по-католически, а по-православному. Однако это уже не псалмодия в собственном смысле, а настоящее пение, только мелодия здесь простая и почти бесцветная, хотя, надо заметить, своеобразно красивая.

Наш богослужебный Устав знает два вида мелодии: "подобен" и "самогласен". Пение на "подобен" положено в седмичные дни и малые праздники. Почти все стихиры святым и некоторые Богородице положены на "подобен", тоща как в великие, особенно Господские праздники "подобны" встречаются только на малой вечерни и на "хвалитех" - в моменты наименьшей торжественности.

Самогласен - это самый широкий вид богослужебной мелодии. Самогласная мелодия назначена Уставом для песнопений дней Господских и других великих праздников, дней Страстной седмицы и наиболее важных песнопений Триоди ("самогласен дне") и некоторых святых.

Песнопения, положенные Уставом на "подобен", могут иметь и самогласную мелодию: все зависит здесь от степени важности исполняемого в данном случае песнопения и наличия нотных книг. Так, например, стиховные стихиры на Введение, Совет превечный (Благовещение), Небесных чинов радование (самоподобен 1 гласа, он же и Богордичен в неделю на стиховне) в нотных и крюковых книгах имеют и самогласные мелодии, хотя Уставом и положены на "подобен". В крюковой певческой книге "Трезвон" самогласная мелодия дана почти на все стихиры средних и малых праздников, надписанные в Уставе на "подобен". Таким образом, значение "подобнов" почти аналогично значению Общей Минеи. Но самогласные песнопения не могут быть исполнены на "подобен", ибо они не подойдут по важности содержания и по размеру текста.

Таким образом, широта мелодии в нашем церковном пении определяется по следующему принципу: больше торжества - шире мелодия.

Церковный Устав касается также и степени громкости, и скорости в исполнении отдельных песнопений. Так, Честнейшую положено петь велегласно (громко); "Господи, помилуй" на малой вечерне и полунощнице, - кротко и тихим гласом; Великое славословие при выносе Креста, - тихо и со гласом; троичны - велегласно и косно (медленно); стихи песней - скоро; Блаженны в дни Четыредесятницы - велегласно и косно со сладкопением ; Господи сил.., Се жених..., Взбранной: (Суббота Акафиста), Егда славнии ученицы:, Богородице дево, радуйся: (в дни Четыредесятницы), Христос воскресе:, в начале утрени, - со сладкопением и т.д. [1.20, 1, 8, 14, 407, 411, 437, 441, 444, 449, 459]. В Четверток Великого канона вся последующая служба правится по скору труда ради бденнаго [1.20, 434].

По благодатному преемству от святых апостолов Святая Православная Церковь управляется Богоустановленной иерархией и подчинена ей во всех отношениях, в том числе и богослужебном. Православное богослужение по своей природе - это молитвенное пение, соединенное со священнодействием. Священнослужитель - это молитвенный певец; поэтому как самое пение, так и контроль в этой области возлагаются на священнослужителей и священноначальников.

В первые века христианства, когда местные церковные общины были небольшие, а пение только еще начинало создаваться, в церковном пении принимали участие все молящиеся. Иногда они разделялись на два лика: мужчины (правая сторона) и женщины (левая сторона) отдельно. У тех и других был свой запевающий [2.19, 32]. В Антиохийской Церкви антифонное пение было введено святым Игнатием Богоносцем [2.19, 32]. Позднее, когда в связи с бурным ростом численности верующих и по причине проникновения в Церковь мирских, и даже еретических элементов, в церковном пении стали возникать разного рода нестроения, отцы Церкви ввели строго определенные правила в целях упорядочения церковного пения. Так, 15 правило Лаодикийского Собора ясно говорит: Кроме певцев, состоящих в клире, на амвон входящих и по книге поющих, не должно иным некоторым пети в церкви. Особые, так называемые канонические чтецы и певцы cуществовали еще в древние времена: 26 апостольское правило упоминает о них, как о клириках. По мнению толкователей приведенного правила, отцы Лаодикийского Собора запретили народу не участие в пении вообще, а самостоятельное пенис: народ мог повторять только то, что пел лик. Таким образом, народная толпа, хотя и объединенная общей молитвой, не имеет права не только распоряжаться текстом и мелодией православно-богослужебного пения, но и самостоятельно начинать песнопения [2.23, т.2, 92-93]. Звание канонического певца являлось первой степенью церковного клира. В знак своего посвящения и послушания церковному Уставу певец принимал пострижение, которое при возведении его на следующие церковные степени больше уже не повторялось [2.32, 93; 2.7, ч.З, п.п.2-6]. Рукополагающий епископ заповедует рукополагаемому ежедневно упражняться в чтении Священного Писания. Следовательно, канонический певец - это не просто грамотный и голосистый певец, а облагодатствованный клирик, сведущий в Священном Писании, певец "разумный" (Пс. 46, 8). Лаодикийское правило называет певцов "поющими по книге" (греч. - по кожаной книге). Пение клироса - это пение книжное как по тексту, так и по мелодии. Это замечание очень важно в смысле предохранения от всякого рода самочиния и самоволия относительно текста и мелодии песнопений.

Как клирик, рукоположенный епископом, церковный чтец-певец являлся ответственным за правильность церковного пения и чтения перед церковной властью, осуществляющей контроль в области церковного богослужения. Церковный народ (миряне) не может ни давать певцам указаний в области устава, ни делать "заказов" на исполнение песнопений по собственному произволу. Именно так по нимал и митрополит Московский Филарет 23 правило Карфагенского Собора. "Певцы, - говорил он, - народу не подвластны" [2.39, №369, №472].

В условиях уставного (монастырского) богослужения ответственность за церковное пение возлагается на канонарха (греч. - букв. "правилоначальник", уставщик); он возглашает (псалмодически объявляет) глас, "подобен" и начальную строку песнопения и вообще наблюдает за пением ликов (хоров). Канонарх подчинен непосредственно экклесиарху (греч. - букв. церковный начальник, ведающий храмом и церковными службами), а тот - настоятелю обители. Местным органам церковной власти (настоятелю, экклесиарху) Устав предоставляет право вносить некоторые изменения в церковное пение, ще это предусмотрено. Так, настоятель может избрать одну из самогласных стихир храма для литии [1.13, л.3]; может перенести на повечерие или на другой день стихиры, канон, и даже целую службу святому, при стечении более трех служб в один день [1.20, лл. 218, 220, 421]; может назначить или отменить бдение в некоторые средние праздники, где это предоставлено его "изволению" [там же]; он (и даже экклесиарх) может перенести заупокойную службу в "гробницу" (усыпальницу), в случае совпадения мясопустной субботы с праздником Сретения Господня и т.п. [1.20, л. 393}. Но ни настоятелю, ни экклесиарху, ни, тем более, канонарху не дозволяется подменять святоотеческий богослужебный Устав собственным произволом: никому из них не дано право изменять глас или "подобен", заменять тропарь стихирой, Литургию Преждеосвященных Даров - Златоустовой и т.п., не говоря уже об изменении текста песнопений. Единство и своевременность - общие принципы православной уставности (1Кор. 14, 40). Здесь не может быть места личному произволу: всему дано Уставом свое время и место (см. 17-18 правила Лаодикийского Собора).

Почему в православном богослужении не допускается
инструментальная музыка.

Наконец, пение Православной Восточной Церкви имеет еще одну очень важную особенность: в процессе богослужебного чина оно не заменяется и не сопровождается инструментальной музыкой. Правда, в православном богослужении положено внехрамовое употребление ударных инструментов (била, колокола), но эта музыка, - если ее можно назвать музыкой, - имеет внешнее значение и не является музыкой богослужебной в прямом смысле слова. Церковный благовест созывает и приготовляет верующих к богослужению, возвещает "богословно виною отшедшим", т.е. отсутствующим, о важнейших моментах совершаемого в храме богослужения, освящает воздух вне храма, являясь как бы внешним отголоском храмовых священнодействий. Но Устав нигде не предписывает каких-либо особых мелодических оборотов для колокольного звона.

Неписанный обычай, исключающий употребление инструментальной музыки в богослужении, имеет идейное основание в самом Православии. Вокальная музыка - это музыка натуральная, а инструментальная - искусственная, подражательная. Как свидетельствует история, инструментальная музыка появилась позднее вокальной [2.9, 19]. В ветхозаветное богослужение входили бессловесные жертвы и бессловесная музыка, и "не потому, что звуками их (т.е. музыкальных инструментов) услаждался Бог, - замечает блаженный Феодорит, - но потому, что угодно было Ему намерение, с каким совершалось сие" [1.19-5, ч. 2, 370]. Все это, как и многое другое, было допущено в царстве "сени и образов" по жестокосердию людей (Мф. 19, 8). Однако и там приносилось в жертву Богу самое лучшее (Быт. 4, 4). Псалмопевец, хотя и призывает хвалить Бога на всех музыкальных инструментах, употребляемых в его время при богослужении иудейском, все же призывает все народы петь "разумно", то есть, по толкованию святителя Афанасия Великого, "не с гуслями, как прежние певцы" [1.19-4, ч.4, 158].

Исследователи называют человеческий голос струнно-духовым инструментом, охватывающим гармонические аккорды трех октав [2.31, 25]. "Основание для исключительного употребления вокальной музыки в православном богослужении заключается в самой природе человеческого голоса, способного, по выражению профессора-протоиерея Металлова, "выразить самые различные, глубочайшие и тончайшие движения человеческой души" [2.19, 30]. За превосходство человеческого голоса говорит и естественная наука [2.26, ч.2, 67-68].

Что есть русское православное церковное пение?
Национальный характер нашего богослужебного пения.

С понятием Православия, как уже говорилось, связано понятие возможного совершенства; православное богослужение - это богослужение самое лучшее, самое идеальное на земле. Совершая словесную службу в Духе и Истине (Ин. 4, 23), Святая Православная Церковь приносит Богу всяческих "лучшее и первородное земли". В частности, для славословия Его она избрала живой человеческий голос, как звуковой орган человеческой души, связанный с ней по естеству.

Таковы характерные особенности православного церковного пения, отличающие его как от пения светского, так и от общерелигиозного и инославного. В оценке нашего церковного пения, его православности или неправославности мы должны исходить из положений, начертанных в Священном Писании, основываться на учении отцов и учителей Церкви. Сознавая явную необоснованность ходячего мнения о полной свободе церковной мелодии ввиду "отсутствия в Священном Писании конкретных указаний по данному вопросу", мы должны прежде всего провести четкую грань между небесными истинами и философиею и тщетною лестию, по преданию человеческому, по стихиям мира (Кол. 2, 8), которая во всем требует особых знамений и особой мудрости. Слово крестное, звучащее в наших православных мелодиях, всегда было и будет соблазном и безумием для мира. Православная мелодия по своему характеру - это мелодия духовного ратоборца, воина, а по действию на душу - мелодия мира, но мира Божественного. :не якоже дает, аз даю вам - говорил Господь апостолам, уходя к Отцу Небесному (Ин. 14, 27).

Главное качество истинно православной мелодии - спасительность, или душеполезность. Однако этого мало для того, чтобы отличить истину от лжи. Профессор Л.Н.Парийский в своей статье "О церковном пении" [2.11-1, 1952, №11] указывает на слуховое восприятие, древние распевы и Устав, как на критерии истинности нашего церковного пения; но Устав надо знать, уметь его читать. Древние юго-западные распевы (киевский, греческий, болгарский) также едва ли могут быть точными указателями истины: Устав нигде о них не упоминает, да и сами они, как увидим ниже, не дают уставной полноты мелодии. А можно ли доверяться субъективному слуховому восприятию? Другое дело, если это восприятие - результат многолетнего опыта и здорового, строго православного духовного воспитания, а если этого нет?.. Здесь мы и подошли вплотную к вопросу о необходимости точного критерия, определяющего истинность нашего церковного пения. Таким критерием должно стать церковное (а не музыкально-теоретическое) определение самого понятия церковно-православного пения, определение, которого у нас еще нет. Мы должны дать его в итоге всего сказанного нами о церковно-православном пении.

Итак, что есть православное пение? Богослужебное пение Православной Церкви есть совокупность православных церковно-богослужебных песнопений, текст которых создан богопросвещенными песнописцами Православной Церкви и ими же отражен (распет) в соответствующих мелодиях по церковному Уставу. Такое определение раскрывает сущность предмета и исключает всякое неверное или двоякое толкование. В нашем церковном пении священный текст жизненно связан с отражающей его мелодией: чем точнее это отражение, тем ближе к истине сама мелодия.

Теперь нам остается раскрыть национальную природу нашего отечественного церковного пения. Ведь речь у нас идет не о православном пении вообще, а именно о пении нашей отечественной Церкви. Являясь вторым средством общения, мелодия, так же как и язык (первое средство общения), имеет свои национальные особенности; в ней, как и в языке, отражается психология народа, его национальный характер и климатические условия его проживания. Каждому народу, естественно, дорог родной язык. И сколько бы ни изучал человек языков иностранных, - родной язык навсегда останется для него самым понятным из всех языков. Вот почему в день Пятидесятницы Пришествие Утешителя в мир выразилось прежде всего в ниспослании дара языков (Деян. 2, 4).

Тысячу лет назад наши предки приняли от Восточной Византийской Церкви Святое Православие, а вместе с ним и богослужение. Текст его перевели святые Кирилл и Мефодий, а мелодию постепенно перевела сама православная Русь. Перевод этот занял несколько столетий, ибо это был фактически не перевод, а новый мелодический язык, в котором, как в чистой воде, отразилось русское Православие, сформировавшееся, окрепшее и выросшее за это время.

Выдвинутое нами определение в отношении церковно-православного пения вообще может быть вполне приложимо и к пению Церкви Русской, без изменений и дополнений. Богопросвещенные песнотворцы, как и прочие угодники Божий, воссиявшие на "небе" церковном с первых же веков существования нашей отечественной Церкви, продолжили и завершили у нас на Руси святое дело богоносных песнописцев Востока. В результате этого и возник наш богослужебно-мелодический язык - знаменный распев с его семиографией.

До сих пор мы говорили о пении Православной Церкви вообще. Мы раскрыли его существенные признаки, по которым оно отличается от пения светского и инославно-церковного; выяснили его характерные черты, дали точное определение. Теперь, рассматривая знаменный распев с его семиографией как единую церковно-православную основу нашего богослужебного пения, мы должны конкретно ответить на вопрос: является ли знаменный распев именно такой - церковной, а не музыкально-теоретической только - основой нашего богослужебного пения, и насколько отвечает он всем тем требованиям, которые предъявляются Священным Писанием и отцами Церкви к православному церковно-богослужебному пению? Обстоятельному раскрытию этого вопроса и посвящается настоящий труд.

В частности, мы должны раскрыть здесь саму сущность знаменного распева, рассмотреть его виды, выяснить его отношение к потребностям русской верующей души, исследовать отношение знаменной мелодии к богослужебному тексту и церковному Уставу. Касаясь специфики знаменной мелодии, необходимо обратить внимание на особенности знаменной "философии", в меру возможности раскрыть ее систему.

В области знаменной нотации необходимо выяснить ее отношение к нотации линейной - сравнить их.

Наконец, мы должны коснуться современного положения знаменного распева в нашей отечественной Церкви, а именно: проблемы гармонизации знаменных мелодий, отношения к знаменному распеву существующих у нас распевов, напевов, композиций и народно-религиозных мелодий и реальности самого знаменного распева в его чистой (не измененной) мелодии.

В качестве источников мы берем Священное Писание, святоотеческие творения, крюковые певчие книги, книги богослужебные, нотные книги синодального издания (с квадратной нотацией), а также нотные сборники того же издания и другие нотные книги в современной (общемузыкальной) нотации, употребляемые у нас сегодня в богослужебном пении.

Введение.

Введение (продолжение).

Глава первая  Знаменный распев. Его церковно-православная сущность и достоинства