Когда мы говорим о той части христианской морали, которая касается человеческих отношений, прежде всего необходимо понять, что Христос приходил не для того, чтобы проповедовать какую-то совершенно новую мораль. Золотое правило Нового Завета - по­ступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы посту­пали с тобой, - лишь выражает коротко то, что в глу­бине души каждый считает истиной. Великие учите­ли нравственности никогда не предлагали каких-то новых правил, этим занимались шарлатаны и манья­ки. Кто-то сказал: «Людям гораздо чаще надо напо­минать, чем учить их чему-то новому». Истинная задача каждого учителя нравственности в том, чтобы снова и снова возвращать нас к простым старым прин­ципам, которые мы то и дело упускаем из виду. Так мы снова и снова подводим лошадь к барьеру, через который она отказывается прыгать; так снова и сно­ва заставляем ребенка возвращаться к тому разделу урока, от которого он норовит увильнуть.

И еще одно надо понять: у христианства нет разра­ботанной политической программы, которая помогла бы применить принцип: «Поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой». Нет и быть не может; мы и не говорим, что она есть. Ведь оно рассчи­тано на всех людей, на все времена, а конкретная про­грамма, подходящая для какого-то одного времени и ме­ста, не подошла бы для других. Да и принцип работы у него иной. Когда оно говорит вам, чтобы вы накормили голодного, то не дает вам урока кулинарии. Когда гово­рит, чтобы вы читали Библию, то не преподает вам древ­нееврейскую, или греческую, или, скажем, английскую грамматику. Христианство никогда не собиралось подменить собою или вытеснить ту или иную отрасль человеческого знания; оно скорее направляющий фактор, некий руководитель, который каждой области знания (или искусства) отводит соответствующую роль; ис­точник энергии, который способен вдохнуть в них новую жизнь, если только они отдадут себя в полное его распоряжение.

Люди говорят: «Церковь должна руководить нами». Это верно, если верно их представление о церкви, и неверно, если оно непра­вильно. Под церковью следует подразумевать всех истинно и актив­но верующих христиан земли вместе взятых. Тогда тезис «Церковь должна руководить нами» обретает такое содержание: те христиа­не, которые наделены соответствующими талантами, должны быть, скажем, экономистами и государственными деятелями, а все эконо­мисты и государственные деятели должны быть христианами; и все их усилия в политике и экономике должны быть направлены на то, чтобы претворить в жизнь золотое правило Нового Завета.

Если бы так случилось и если бы мы, остальные, были действи­тельно готовы это принять, тогда мы довольно быстро нашли бы христианское решение всех наших социальных проблем. Но на самом деле руководством церкви большинство называет некий на­правляемый духовенством политический курс или особую поли­тическую программу, созданную церковными деятелями. Это глу­по. Церковнослужители - люди, в пределах церкви избранные и подготовленные, чтобы заниматься такими вещами, которые важ­ны для нас, потому что мы предназначены для вечной жизни. А мы просим их взяться за дело, которому они никогда не учились. За­ниматься политикой и экономикой, отвечать за них надо нам, ря­довым верующим. Применять христианские принципы к проф­союзной деятельности или к образованию должны профсоюзные деятели и учителя; точно так же, как христианскую литературу создают христианские писатели, а не епископы, собравшиеся вме­сте и пытающиеся писать в свободное время повести и романы.

И тем не менее Новый Завет, не вдаваясь в детали, дает нам довольно ясный намек на то, каким должно быть истинно христи­анское общество. Возможно, он дает нам немного больше, чем мы готовы принять. В Новом Завете говорится, что в таком обществе нет места паразитам: «Кто не работает, пусть не ест». Каждый должен трудиться, труд каждого приносит пользу; такое обще­ство не нуждалось бы в производстве глупой роскоши и в еще бо­лее глупой рекламе, убеждающей эту роскошь покупать. В таком обществе нет чванливости, самовосхваления, притворства.

С одной стороны, христианское общество соответствовало бы идеалу сегодняшних «левых». С другой - христианство решитель­но настаивает на послушании, покорности (и внешнем уважении) представителям власти, которые соответствуют занимаемой дол­жности, на покорности детей родителям и (боюсь, это требование уж очень непопулярно) покорности жен своим мужьям.

Кроме того, общество это должно быть жизнерадостным. Бес­покойство и страх в нем - отклонение от нормы. Естественно, члены его вежливы друг с другом, ибо вежливость - тоже одна из христианских добродетелей.

Если бы такое общество действительно существовало и нам с вами посчастливилось бы его посетить, оно произвело бы на нас любо­пытное впечатление. Мы увидели бы, что экономическая политика напоминает социалистическую и, по существу, - прогрессивна, а семья и стиль поведения выглядят довольно старомодно - возможно, они даже показались бы нам церемонными и аристокра­тическими. Каждому из нас понравилось бы что-то, но, боюсь, мало кому понравилось бы все как есть.

Именно этого и следовало бы ожидать, если бы мы на основе христианства пытались составить генеральный план для всего че­ловеческого содружества. Ведь все мы так или иначе отошли от этого плана, и каждый из нас пытается сделать вид, будто измене­ния, вносимые им, и есть самый план. Вы убеждаетесь в этом вся­кий раз, когда сталкиваетесь с теми или иными аспектами хрис­тианства: каждому нравится что-то одно, это он хотел бы оста­вить незыблемым, отказавшись от всего остального. Поэтому-то нам не слишком удается продвинуться вперед; поэтому люди, бо­рющиеся, в сущности, за противоположные вещи, утверждают, что именно они борются за торжество христианства.

И еще одно - древние греки, евреи Ветхого Завета и великие христианские мыслители средневековья дали нам совет, который совершенно игнорирует современная экономическая система. Все люди прошлого предостерегали: не давайте деньги в рост. Однако одалживание денег под проценты - то, что мы называем «помещением капитала», - основа всей нашей системы. Делать отсюда категорический вывод , что мы не правы, не стоит. Некоторые люди говорят: Моисей, Аристотель и христиане считали, что «ростовщичество» надо запретить, ибо они не могли предвидеть акционерных обществ, имели в виду только ростовщиков, и предостережение их не должно нас беспокоить.

Тут я ничего не могу сказать. Я не экономист и просто не знаю, виновата или нет эта система в состоянии современного общества. Именно здесь нам и нужен христианин-экономист. Но просто не­честно скрыть, что три великие цивилизации единодушно (по край­ней мере, на первый взгляд) осудили то, на чем основана вся наша жизнь.

Наконец, последнее. В том стихе Нового Завета, где говорится, что каждый должен работать, есть и причина: «...трудись, делая сво­ими руками полезное, чтоб было из чего уделять нуждающемуся» (Еф. 4: 28). Благотворительность, забота о бедных - существенная часть христианской морали. В путающей притче об овцах и козлах дается как бы стержень, вокруг которого вращается все остальное. Теперь говорят, что благотворительность не нужна. Мы просто должны создать такое общество, в котором не будет бедных. Возможно, они абсолютно правы, такое общество мы создать должны. Но если кто-нибудь полагает, что из-за этого можно уже сейчас прекратить благотворительную деятельность, он отходит от христианской мо­рали. Не думаю, чтобы кто-нибудь точно установил, сколько давать бедным. Боюсь, единственный способ избежать ошибки - давать больше, чем мы можем отложить. Иными словами, если мы расходуем на удобства, роскошь, удовольствия приблизительно столько же, сколько другие люди с таким же доходом, то на благотворительные цели мы, видимо, даем слишком мало. Если, давая, мы не ощущаем никакого ущерба для себя, значит, мы даем недостаточно.

Должны быть такие вещи, от которых приходится отказать­ся, потому что наши расходы на благотворительность делают их недоступными. Я говорю сейчас об обычных случаях. Когда случа­ется несчастье с нашими родственниками, друзьями, соседями или коллегами, Бог может потребовать гораздо больше, вплоть до того, что само наше благополучие окажется под угрозой. Для многих из нас главное препятствие - не любовь к роскоши или деньгам, а неуверенность в завтрашнем дне. Страх этот чаще всего - иску­шение. Иногда нам мешает тщеславие - мы тратим больше, чем следует, на показную щедрость (чаевые, гостеприимство) и мень­ше, чем следует, на тех, кто и впрямь нуждается в помощи.