ГЛАВА XXI (35)

 

О внутреннем слове и произносимом

А в свою очередь разумная часть души разделяется как на внутреннее слово, так и на произносимое. Внутреннее же сло­во есть      движение души, происходящее в той части, которая рас­суждает, без какого-либо восклицания; посему часто, и молча, мы вполне излагаем в себе самих всю речь, также и разговари­ваем во время сновидений. Поэтому преимущественно мы все и разумны (λογικοί). Ибо и немые от рождения или те, которые потеряли голос по причине какой-либо болезни или страсти, нисколько не менее разумны. Слово же произносимое получа­ет свою силу в звуке и разговорах; то есть слово, которое произ­носится языком и устами, почему оно и называется произноси­мым; и оно есть вестник мысли. Поэтому же мы и называемся одаренными способностью речи (λαλητικοί).

 

ГЛАВА XXII (36)

 

О страсти и деятельности (энергии)

О страсти говорят в двояком смысле. Ибо говорят и о теле­сной страсти, как [например] болезнях и ранах; говорят, в свою очередь, о страсти и душевной: как похоти, так и гневе. По обще­му же мнению и вообще страсть живого существа есть то, за чем следует удовольствие или печаль. Ибо за страстью следует пе­чаль; и не самая страсть есть печаль, потому что бесчувственное, страдая, не скорбит. Итак, не страсть есть боль, а чувствование страсти. Но должно, чтобы эта страсть была значительна, то есть велика, для того чтобы она подпала под власть чувства.

Определение же душевных страстей такое: страсть есть чув­ственное движение желательной способности, вследствие во­ображения блага или зла. Или иначе: страсть есть неразумное движение души по причине представления блага или зла. Пред­ставление блага, конечно, возбуждает желание; представление же зла - гнев. А родовая, то есть всем принадлежащая страсть определяется таким образом: страсть есть движение, произво­димое одним в другом. Энергия же есть движение деятельное, Деятельным же называется то, что движется по собственному побуждению. Таким образом и гнев есть энергия [или деятель­ность] пылкой части, а страсть - энергия двух частей души и, кроме того, всего тела, всякий раз как оно вынужденно ведется гневом к действиям. Ибо [тогда] в одном произошло движение, причиненное другим, что именно и называется страстью.

Но называется энергия страстью также и другим способом. Ибо энергия есть движение согласно с природой, а страсть - вопреки природе. Итак, в этом смысле энергия называется страстью, когда она возбуждается не согласно с природой, или когда [кто-либо] возбуждается сам от себя или из-за другого. Поэтому пульсовое движение сердца, будучи согласным с зако­нами природы, есть энергия; а то движение, которое происхо­дит скачками, будучи неумеренным и не согласным с приро­дой, есть страсть, а не энергия.

Но не всякое движение страдательной части души называ­ется страстью, а те, которые очень сильны и доходят до [облас­ти] чувства; ибо незначительные движения и нечувствительные еще не дуть страсти, так как должно, чтобы страсть имела так­же и величину, которая значительна. Поэтому к определению страсти присоединяется: [страсть -] движение, подлежащее чувствам; ибо незначительные движения, остающиеся неза­метными для чувства, не производят страсти.

Должно знать, что наша душа имеет двоякие силы: одни по­знавательные, другие жизненные. И познавательные суть: ум, мыслительная способность, мнение, воображение, чувство; жизненные же, то есть желательные, воля и свободный выбор. А чтобы   говоримое сделалось более ясным, с тонкостью иссле­дуем касающееся этих способностей; и прежде всего скажем о силах познавательных.

О воображении и чувстве, конечно, достаточно уже изложе­но в вышесказанном. Итак, через посредство чувства в душе про­исходит настроение, которое называется воображением; вслед­ствие же воображения возникает мнение. Затем мыслительная способность, расследовав мнение, истинно ли оно, или ложно, выделяет то, что истинно; посему она и называется διάνοια от του διανοείν: от того, что обдумывает и обсуждает*. Наконец истина, обсужденная и определенная, называется умом.

Иначе: должно знать, что первое движение ума называется мы­шлением; а мышление относительно чего-либо называется мыс­лью, которая, долго оставаясь и запечатлевая в душе то, что мыс­лится, называется внимательным обдумыванием. А внимательное обсуждение, твердо держась того же самого предмета, и испытывая себя, и расспрашивая душу относительно того, что мыслится, на­зывается проницательностью. Проницательность же, расширив­шись, создает умозаключение, называемое внутренним словом, определяя которое говорят, что оно - полнейшее движение души, возникающее в мыслительной способности без какого-либо вос­клицания; из него⁶³, говорят, выходит слово произносимое, кото­рое говорится языком. Итак, сказав о познавательных силах, мы желаем сказать и о жизненных или желательных.

Должно знать, что от природы всеяна в душу та сила, кото­рая стремится к тому, что согласно с природой, и которая со­храняет все то, что существенно находится в природе; сила, ко­торая называется желанием (θέλησις). Ибо сущность стремится и к бытию, и к жизни, и к движению как относительно ума, так и чувства, желая себе свойственного ему - согласного с зако­нами природы и полного бытия. А потому это естественное

 

* Букв.: «называется разумом, потому что размышляет и рассуждает».

 

желание и определяют таким образом: желание есть как разум­ное, так и жизненное стремление, зависящее от одного того только, что - естественно. Поэтому желание [есть] то самое ес­тественное, и жизненное, и разумное стремление ко всему то­му, чем обусловливается прочное состояние природы, - про­стая способность. Ибо стремление бессловесных существ, не будучи разумным, не называется желанием.

Α βούλησις (намерение) есть некоторое естественное жела­ние, то есть естественное и разумное стремление к какому-ли­бо делу. Ибо в душе людей находится сила к стремлению сооб­разно с разумом. Поэтому когда естественным образом возбудится это разумное стремление к какому-либо делу, то оно называется βούλησις; ибо βούλησις (намерение [или акт воли]) есть разумное стремление и желание какого-либо дела.

Говорится же «βούλησις» как относительно того, что нахо­дится в нашей власти, так и относительно того, что не от нас за­висит; то есть как в отношении к возможному, так и в отноше­нии к невозможному. Ибо мы часто желаем предаться блуду, или сохранить целомудрие, или заснуть, или чего-либо из тако­вого; и это из числа того, что находится в нашей власти и что возможно. Но желаем мы и стать царями; и   это не есть из чис­ла того, что зависит от нас. Желаем же, может быть, и никогда не умереть; это - из того, что невозможно.

Но βούλησις [или акт воли] имеет в виду цель, а не то, что ве­дет к цели. Цель, конечно, есть то, что может подлежать жела­нию, как, например, сделаться царем или стать здоровым. К цели же ведет то, о чем можно советоваться, то есть способ, че­рез посредство которого мы должны стать здоровыми или сде­латься царями. Потом после акта желания наступает обсужде­ние и исследование; и после этого, если дело идет о том, что находится в нашей власти, возникает совет или совещание. Со­вещание же есть стремление пытливое, происходящее относи­тельно того, что может быть сделано в зависимости от нашей власти; ибо совещается [кто-либо] о том, должен ли он домо­гаться дела, или нет; потом он предпочитает лучшее, и это называется решением. Затем настраивается [в пользу этого] и проявляет любовь к тому, что выбрано вследствие совещания; и это называется γνώμη (стремлением), т. е. избранием душою на­правления и решимостью следовать ему. Ибо если он сделает выбор и не будет настроен в отношении к тому, что выбрано, то есть не проявит к нему своей любви, то это не называется γνώμη (стремлением). Затем, после [такого] настроения происходит добровольное решение или выбор; ибо свободный выбор есть предпочитание и избирание из двух вещей, которые предлежат, одного пред другим. Потом [человек] устремляется к действию, и это называется возбуждением. Затем пользуется [достигну­тою целью], и это называется пользованием. Потом после пользования успокаивается от стремления.

В бессловесных, конечно, существах возникает стремление к чему-либо и тотчас - возбуждение к действию. Ибо стремление бессловесных существ неразумно, и они против воли увлекают­ся естественным стремлением; посему стремление неразумных существ не называется ни волею (θέλησις), ни актом воли (βούλησις). Ибо θέλησις (воля, желание) есть разумное и свобод­ное естественное стремление; а в людях, которые одарены разу­мом, естественное стремление скорее ведется, нежели ведет. Ибо оно возбуждается независимо и через посредство разума, так как познавательные и жизненные способности соединены в нем [т. е. человеке]. Итак, он свободно стремится, и свободно желает, и свободно исследует, и рассматривает, и свободно совещается, и свободно решает, и свободно настраивается, и свободно предпо­чтительно избирает, и свободно устремляется, и свободно посту­пает в тех делах, которые согласны с природою.

Должно же знать, что мы хотя и говорим о желании в Боге, но не говорим о свободном выборе в собственном смысле. Ибо Бог не совещается, так как советоваться свойственно неведе­нию. Ибо никто не совещается относительно того, что извест­но. А если совещание свойственно незнанию, то во всяком слу­чае также - и свободный выбор. Бог же, Который все просто знает, не совещается.

Но не говорим о совете или свободном выборе и в душе Гос­пода, потому что Он не имел неведения. Ибо если Он и имел природу, которая не знала будущего, но, однако, она, ипостас-  но соединенная с Богом Словом, обладала знанием всего, не по благодати, а, как сказано, по причине ипостасного соединения. Ибо Один и Тот же был и Богом, и человеком; посему Он и не имел желания, возникающего из мысли. Ибо хотя Он имел же­лание естественное, простое, одинаково созерцаемое во всех лицах человеческих, но мнения, то есть того, что могло быть предметом Его желания, противного Божественной Его воле и иного по сравнению с Его Божеским желанием, Его святая ду­ша не имела. Ибо мнение бывает различно вместе с лицами, кроме святого, и простого, и несложного, и нераздельного Бо­жества. Ибо там, так как Ипостаси совершенно не различаются и не разделяются, не различается и то, что может быть предме­том желания. И там, так    как природа едина, едино и согласное с законами природы желание. А так как и Ипостаси неразлуч­ны, то едино также и то, что может быть предметом желания, и едино движение трех Лиц. А в людях, так как природа их одна, одно и согласное с законами природы желание; но так как ли­ца различны и разделяются друг от друга как по месту, так и времени, и по расположению к делам, и по другому весьма многому, то по этой причине различны их желания и мнения. В Господе же нашем Иисусе Христе, так как природы различны, то различны также и естественные желания Его Божества и Его человечества, или способности желания. А так как едина Ипо­стась и един Желающий, то един также и предмет желания или едино возникающее из мысли желание, так как человеческая Его воля, разумеется, следует Божественной Его воле и желает того, чего Божественная воля желала, чтобы она хотела.

Должно же знать, что есть θέλησις (воля, желание), а иное - βούλησις (намерение); иное же - το θελητόν (желаемое), и иное - το θελητικόν (способный желать), и иное ό θέλων (жела­ющий). Ибо θέλησις есть самая простая способность желания. Βούλησις же - желание по отношению к чему-либо. Α θελητόν -предмет, подлежащий желанию, то есть то, что мы желаем. На­пример, как возбуждается стремление к пище: просто разумное стремление есть θέλησις, стремление же к пище - βούλησις, а самая пища θελητόν. То θελητικόν же - то, что одарено способ­ностью желания, как, например, человек. О θέλων же - сам тот, кто пользуется желанием.

Следует же знать, что θέλημα иногда желание обозначает или способность желания, и называется естественным желани­ем; иногда же - то, что желаем, и называется желанием, возни­кающим из мысли.

 

ГЛАВА XXIII (37)

 

Об энергии [действии или деятельности]

Должно знать, что все способности, о которых мы прежде сказали, как познавательные, так и жизненные, так и естествен­ные, также и искусственные, называются ένέργειοα [т. е. действия­ми или деятельностями]. Ибо энергия есть естественная каждой сущности сила и движение. И еще: энергия есть естественное, врожденное движение всякой сущности; откуда ясно, что чего сущность одна и та же, того одна и та же и энергия, а чего приро­ды различны, того различны и энергии; ибо невозможно, чтобы сущность была лишена естественной деятельности.

В свою очередь, энергия есть та естественная сила, которою изъясняется каждая сущность. Энергия есть естественная и первая вечно движущаяся сила разумной души, то есть вечно движущийся ее разум, естественным образом постоянно из нее изливающийся. Энергия есть естественная каждой сущности сила и движение, которых⁶⁴ лишено одно только не сущее.

Называются же энергиями также и деяния, как, например, говорить, гулять, есть, пить и подобное. Но часто называются энергиями также и естественные чувства, как, например, голод, жажда и подобное. Называется же, в свою очередь, энерги­ей и полнота силы.

Далее, двояким образом говорится [о том, что есть. Оно есть] и в возможности, и в действительности. Ибо мы говорим, что дитя, сосущее грудь, в возможности есть грамматик, ибо оно обладает способностью через посредство учения стать грамматиком.

Говорим опять о грамматике, что он - грамматик и в воз­можности, и в действительности: в действительности потому, что он       обладает знанием грамматики; в возможности же пото­му, что он может объяснять ее, однако не делает ее изъяснения; говорим опять о грамматике в действительности тогда, когда он действует, то есть изъясняет [грамматику].

Итак, должно знать, что этот второй образ общ как тому, что в возможности, так и тому, что в действительности: вто­рой - в возможности [отвечает] первому - в действитель­ности.

Ради себя самой избираемая, то есть разумная и свободная жизнь, и составляющая наш человеческий вид, есть первое и единственное, и истинное действие [в нас] природы. Те, кото­рые отнимают ее⁶⁵ у Господа, не знаю, как называют Его вочеловечившимся Богом.

Энергия есть деятельное движение природы; а деятельным называется то, что движется само собой.

 

ГЛАВА XXIV (38)

 

0 добровольном и невольном

Так как добровольное состоит в каком-либо действии, а также и то, что считается невольным, состоит в каком-либо действии; между тем, почти что многие и то, что на самом деле невольно, полагают не только в страдании, но также и в дела­нии; однако, должно знать, что действие есть деятельность разумная. За действиями, далее, следует похвала или порица­ние; и одни из них совершаются с удовольствием, другие - с печалью; и одни из них вожделенны для совершающего, дру­гие - отвратительны; из вожделенных же одни - всегда вожде­ленны, другие - в некоторое время. Подобным образом также и из отвратительных. И опять, одни из действий возбуждают сожаление и получают прощение, другие ненавидятся и нака­зываются. Конечно, за тем, что добровольно, во всяком случае следует похвала или порицание; потому что оно совершается с удовольствием, и действия для совершающих их бывают вож­деленными или всегда, или тогда, когда они совершаются. А за невольным следует то, что оно удостаивается прощения или со­жаления, потому что оно совершается с печалью, и [такие дей­ствия] не бывают вожделенными, и совершаемое не исполня­ется ради самого себя [никем], хотя бы он и был принуждаем [к этому] силой. 

Далее, одно из невольного бывает по причине насилия, другое - по причине неведения. По причине насилия - вся­кий раз, как производящее начало или причина бывает извне, то есть всякий раз, как мы бываем вынуждаемы другим, совер­шенно не склоняясь на его убеждения [к этому], и всякий раз, как мы и не содействуем своим собственным усердием, и со­вершенно не помогаем, а не тогда, когда делаем то, к чему нас принуждают, сами собою; что определяя, мы и говорим: не­вольное - то, чего начало извне, когда тот, кто принуждается, нисколько не содействует своим собственным усердием. Нача­лом же мы называем причину производящую. А невольное вследствие неведения бывает всякий раз, когда не мы сами до­ставляем причину незнания, но когда [дело] так случится. Ибо если кто-либо, будучи пьяным, совершит убийство, то он убил не ведая, однако не невольно, ибо он сам произвел причину своего неведения, то есть опьянение. Если же кто-либо, стре­ляя в обычном [для стрельбы] месте, убил отца, который прохо­дил мимо, то о нем говорят, что он совершил это невольно - по неведению.

Поэтому что невольно, двояко: одно - по причине наси­лия, другое - по причине неведения, а добровольное проти­воположно и тому, и другому. Ибо добровольное есть то, что происходит ни по причине насилия, ни по причине неведе­ния. Поэтому добровольное есть то, чего начало, то есть при­чина находится в самом [делающем], знающем все в отдель­ности, через посредство чего [совершается]    действие и в чем оно заключается. А все в отдельности есть то, что у ораторов называется обстоятельственными членами; как, например, кто, то есть тот, кто совершил; кого, то есть того, кто потер­пел; что, то есть то самое, что сделано, быть может, [кто-ли­бо] совершил убийство; чем, то есть орудием; где, то есть в [каком] месте; когда, то есть в какое время; как, [то есть ка­кой] образ действия; почему, то есть по какой причине.

Должно знать, что вынужденное необходимостью занимает середину между добровольным и невольным; что, хотя оно не­приятно и тягостно, мы принимаем ради [избежания] больше­го зла; как, например, ради [избежания] кораблекрушения сбрасываем [в море] то, что находится на корабле.

Должно знать, что, хотя дети и неразумные животные по­ступают добровольно, но, однако, конечно, не по свободному выбору⁶⁶; и то, что делаем мы вследствие гнева, не посоветовав­шись с собою прежде, совершаем добровольно, однако, конеч­но, не по свободному выбору, и [когда] друг является внезапно, то он является к нам, принимающим его охотно, однако, ко­нечно, не по нашему решению. И тот, кто неожиданно нашел сокровище, нашел добровольно, однако, разумеется, не по сво­бодному выбору. Все это, конечно, добровольно, вследствие то­го, что мы радуемся по причине его, однако, оно происходит, конечно, не по свободному выбору, потому что не вследствие совещания. Должно же, чтобы совет непременно предшество­вал свободному выбору, как и сказано.

 

ГЛАВА XXV (39)

 

О том, что находится в нашей власти, то есть о свободном решении

Слово о свободном решении, то есть о том, что находится в нашей власти, прежде всего исследует⁶⁷: находится ли что-либо в зависимости от нас. Ибо много таких, которые противостоят ка­сательно этого. Во-вторых же: что есть то, что находится в нашей власти и над чем мы имеем власть. В-третьих, слово должно ис­следовать причину, по которой сотворивший нас Бог создал нас свободными. Итак, начав о первом вопросе, прежде всего ска­жем, доказывая, что из того, что теми признается, нечто нахо­дится в нашей зависимости, и скажем таким образом.

Причина всего того, что происходит, есть, говорят, или Бог, или необходимость, или судьба, или природа, или счастье, или случай. Но Божие дело - существование [вещей] и промышление [о них]; дело необходимости же - движение того, что все­гда одним и тем же образом существует; а дело судьбы - то, чтобы происходящее при ее содействии совершалось по необ­ходимости. Ибо и она вносит необходимость. Дело же приро­ды - рождение, произращение, уничтожение растений и жи­вых существ; а счастья - то, что редко и неожиданно. Ибо счастье определяют как встречу и стечение двух причин, кото­рые, имея начало от свободного выбора, производят нечто иное в сравнении с тем, что приготовлено природою; как, например, [если] копающий ров нашел сокровище, ибо ни тот, кто поло­жил сокровище, не положил так [то есть, с тою целью], чтобы его нашел другой, ни тот, кто нашел, не копал так, чтобы найти сокровище; но один положил, для того чтобы взять для себя, всякий раз как он пожелает, другой копал, для того чтобы вы­рыть ров; случилось, между тем, нечто иное в сравнении с тем, что оба себе предполагали. Дело же случая - то, что приключа­ется с бездушными вещами или неразумными животными без содействия природы и искусства. Так говорят они сами. Итак, чему из этого мы хотим подчинить то, что происходит через людей, если в самом деле человек не есть виновник и начало действия? Ибо нельзя приписывать постыдных иногда деяний и неправедных ни Богу, ни необходимости, потому что дейст­вие не принадлежит к числу того, что всегда бывает одним и тем же образом; ни судьбе, ибо говорят, что свойственное судь­бе есть не из числа того, что бывает допускаемо, но из числа то­го, что необходимо; ни природе, ибо дела природы: живые су­щества и растения; ни счастью, ибо деяния людей не суть редки и неожиданны; ни случаю, ибо говорят, что случайные приклю­чения бывают с бездушными предметами или неразумными животными. Остается, конечно, что сам действующий и посту­пающий человек есть начало своих собственных действий и что он одарен свободою решения.

Сверх того, если человек не есть начало никакого деяния, то напрасно ему и дана⁶⁸ способность советоваться, потому что, не будучи господином ни одного действия, для чего он будет пользоваться совещанием? Ибо всякое совещание происходит ради действия. Однако объявлять, что прекраснейшее и драго­ценнейшее из того, что есть в человеке, излишне, было бы крайне бессмысленно⁶⁹. Поэтому, если человек совещается, то совещается ради действия, ибо всякое совещание бывает отно­сительно действия и по причине действия.

 

ГЛАВА XXVI (40)

 

О том, что случается

Из того, что случается, одно находится в зависимости от нас, другое - не в нашей власти. В нашей власти, конечно, на­ходится то, что мы свободны как делать, так и не делать, то есть все то, что добровольно совершается через нас, ибо если бы действие не находилось в нашей власти, то не говорилось бы, что оно совершается нами добровольно; и одним словом: в на­шей власти находится то, за чем следует порицание или похвала и из-за чего бывают побуждение и закон. В собственном же смысле в нашей власти находится все то, что касается души и относительно чего мы совещаемся; а совещание касается того, что одинаково может случаться [и так, и иначе]. Одинаково же возможное бывает [тогда, когда] мы в состоянии [делать] как это самое, так и то, что противоположно ему. А выбор этого производит наш ум; и он есть начало действия. Итак, это есть то, что находится в нашей власти: что одинаково может слу­чаться [и так, и иначе]; как, например, двигаться и не двигать­ся, устремляться и не устремляться, желать того, что не необхо­димо, и не желать, говорить неправду и не лгать, давать и не давать, радоваться по причине того, из-за чего следует, и рав­ным образом не радоваться, также и по причине того, из-за че­го не следует, и прочее подобное, в чем состоят дела, свойствен­ные добродетели и пороку. Ибо мы свободны в отношении к ним. К тому же, что одинаково может случаться [и так, и ина­че], принадлежат также и искусства, ибо в нашей власти - за­няться тем из них, которым мы пожелали бы, также и не за­няться.

Должно же знать, что выбор того, что может быть делаемо, всегда находится в нашей власти; но деяние часто не допуска­ется некоторым образом [проявлениями] Божественного Про­мысла.

 

ГЛАВА XXVII (41)

 

     О том, по какой причине мы произошли со свободной волей

Итак, мы говорим, что вместе с разумом тотчас входит сво­бодная воля и что перемена и превращение по природе нахо­дятся в связи с тем, что рождено. Ибо все, что рождено, есть также и изменчиво. Ибо [если] источник происхождения чего получил свое начало вследствие изменения, то необходимо этому быть изменчивым. Изменение же бывает тогда, когда что-либо приведено из не сущего в бытие и когда из подлежа­щего вещества произошло нечто другое.

Бездушные предметы и неразумные животные, конечно, изменяются сообразно с теми телесными переменами, о кото­рых мы сказали прежде; разумные же существа - по своей сво­бодной воле. Ибо разуму принадлежит, с одной стороны, созер­цательная способность, с другой - способность действовать. Созерцательная способность - та, которая рассматривает су­щее, в каком положении оно находится; способность же дейст­вовать - та, которая обсуждает, та, которая установляет пра­вильный смысл тому, что должно быть делаемо. И созерцательную способность называют умом, способность же действовать - разумом; и также созерцательную способность называют мудростью, способность же действовать - благора­зумием. Итак, всякий совещающийся человек, потому что вы­бор того, что должно быть сделано, находится в его власти, со­вещается о том, чтобы избрать то, что вследствие совещания было признано лучшим, и, избрав, привести в исполнение. Ес­ли же это [так], то по необходимости свобода решения соедине­на с разумом, потому что или человек не будет разумным суще­ством, или, будучи разумным, будет господином своих действий и независимым. Посему неразумные существа и не суть свободны, ибо они более ведутся природой, нежели ведут, вследствие чего они и не сопротивляются естественному стремлению, но одновременно с тем, как они пожелают чего-либо, устремляются к действию. Человек же, будучи разумным, скорее ведет природу, нежели ведется ею, вследствие чего и же­лая [чего-либо], если только хочет, имеет власть подавить свое желание или последовать за ним. Почему неразумные существа не хвалятся, ни порицаются; а человек и бывает хвалим, и бы­вает порицаем.

Должно знать, что Ангелы, будучи разумными, суть свобод­ны, и, как сотворенные, также и изменчивы. И [это] показал диавол, который был создан от Творца добрым, но самовластно сделался изобретателем порока, также и те силы, которые отпали вместе с ним, то есть демоны; между тем, остальные чины Ангелов пребыли в добре.

 

ГЛАВА XXVIII (42)

 

О том, что не находится в нашей власти

Из того же, что не находится в нашей власти, одно имеет свои начала или причины в том⁷⁰, что находится в зависимости от нас, то есть воздаяния за наши действия как в настоящем ве­ке, так и в будущем; все же остальное находится в зависимости от Божественной воли. Ибо происхождение всех вещей - от Бога; а разрушение сверх этого было еще введено по причине нашего греха для наказания и пользы. Яко Бог смерти не сотво­ри, ни веселится о погибели живых (Прем. 1,13). Напротив того, смерть произошла через человека, то есть через преступление Адама, равным образом также и остальные наказания. А все прочее [т. е. кроме этого] должно быть приписано Богу. Ибо и происхождение наше есть дело творческого Его могущества; продолжение существования нашего - дело содержащей Его силы; управление, и спасение - дело          промыслительной Его си­лы; вечное наслаждение благами - дело благости Его для тех, которые соблюдают то, что согласно с природою, ради чего мы и созданы. А так как некоторые не признают Промысла, то мы хотим дальше сказать немногое и о Промысле.

 

 ГЛАВА XXIX (43)

 

О Промысле

Итак, Промысл есть имеющее место⁷¹ со стороны Бога по­печение в отношении к тому, что существует. И опять: Промысл есть воля Божия, по которой все сущее целесообразным способом управляется. Если же воля Божия есть Промысл, то совершенно необходимо, чтобы все бывающее вследствие Промысла, со­гласно с здравым смыслом, происходило и наиболее прекрас­но, и наиболее соответственно Божию достоинству, и так, что не могло бы произойти более лучшим образом⁷². Ибо необходи­мо, что Один и Тот же есть Творец сущего и Промыслитель; по­тому что неприлично и непоследовательно то, что один - тво­рец сущего, а другой - промыслитель; ибо при этих условиях оба безусловно находятся в бессилии: один - творить, дру­гой - промышлять. Поэтому Бог есть и Творец, и Промысли­тель; и творческая Его сила, также и содержащая [все], и промыслительная есть благая Его воля: ибо вся елика восхоте Господь, сотвори на небеси и на земли (Пс. 134, 6); и воли Его кто противитися может (Рим. 9,19). Он восхотел, чтобы произош­ло все, и оно произошло; Он желает, чтобы образовался мир, и он образуется; и все, что Он желает, происходит.

А что Бог промышляет и что Он промышляет прекрасно, правильнее всего кто-либо мог бы обсудить таким образом. Один только Бог - по природе Благ и Мудр. Итак, как Благий, Он промышляет, ибо кто не промышляет, тот не благ. Ибо и лю­ди, и неразумные животные по природе пекутся о своих собст­венных детях, и кто не печется, тот порицается.

А как Мудрый, Он заботится о сущем наилучшим образом.

Поэтому должно, чтобы те, которые обращают внимание на это, всему удивлялись, все хвалили, все то, что дела Промысла, с радостью принимали, без исследования, хотя бы большинст­ву они и казались неправедными, вследствие того, что Про­мысл Божий неведом и непостижим, и помыслы наши, и дея­ния, и будущее известны одному только Ему. Говорю же я обо всем том, что не находится в нашей власти; ибо то, что находит­ся в нашей власти, есть дело не Промысла, но нашей свободной воли.

Но одно из того, что подлежит Промыслу, бывает по благо­волению, другое - по снисхождению. По благоволению - то, что беспрекословно хорошо; видов же снисхождения много. Ибо часто Бог попускает, чтобы и праведник впал в несчастия, для того чтобы показать остальным скрытую в нем добродетель, как было с Иовом (см. Иов. 1,12). Иногда Он попускает, чтобы было совершено что-либо из числа странного, для того чтобы через посредство действия, кажущегося странным, было устро­ено нечто великое и достойное удивления, как, например, через крест - спасение людей. И иным образом Он попускает, чтобы святой тяжко страдал, для того чтобы он не потерял⁷³ правой со­вести или также, вследствие данной ему силы и благодати, не впал в гордость, как было с Павлом (см. 2 Кор. 12, 7).

Покидается кто-либо на время для исправления другого, чтобы, наблюдая то, что происходит с ним, остальные воспиты­вались, как [то видим] на Лазаре и богатом (см. Лк. 16, 19). Ибо видя, что некоторые люди страдают, мы, по влечению нашей природы, приходим в уныние. Покидается кто-либо и для славы другого, не за грех свой собственный или родителей, как слепой от рождения (см. Ин. 9, 1), а для славы Сына Человеческого. Опять позволяется кому-либо пострадать для возбуждения со­ревнования в душе другого, чтобы, после того как слава того, кто пострадал, стала великою, страдание и для остальных сделалось бесстрашным, вследствие надежды на будущую славу и желания будущих благ, как [видим] на мучениках. Попускается кому-ли­бо иногда впасть даже в постыдное деяние для исправления худ­шей страсти другого; как, например, бывает кто-либо такой, ко­торый превозносится своими добродетелями и отменными поступками; Бог попускает, чтобы этот впал в блуд для того, что­бы он, через падение придя к пониманию собственной немощи, смирился и, взывая, исповедал Господа.

Следует же знать, что выбор того, что должно быть делаемо, находится в нашей власти; а исполнение добрых дел [должно быть приписано] содействию Бога, сообразно с предведением Своим, достойно помогающего тем, которые своею правою со­вестью добровольно избирают добро; порочных же дел - не об­ращению внимания со стороны Бога, Который, опять по предведению Своему, достойно покидает [дурного человека].

А оставления без внимания два вида, ибо бывает оставление в целях домостроительства [Божия] и воспитательное, бывает также и оставление совершенное, происходящее вследствие от­вержения. Оставление в целях домостроительства Божия и вос­питательное - то, которое бывает для исправления и спасения и славы страдающего, или также и для возбуждения других к соревнованию и подражанию, или также и для славы Божией. Совершенное же оставление бывает тогда, когда человек, в си­лу своего произволения, останется нечувствительным и неиз-леченным, лучше же: неизлечимым, после того как Бог сделал все, клонящееся к его спасению. Тогда он предается на совер­шенную погибель, как Иуда (см. Мф. 27,1-10). Да пощадит нас Бог и да избавит от подобного оставления!

Должно же знать, что много образов Божия Промысла и что они не могут быть ни выражены словом, ни постигнуты умом.

Следует знать, что все печальные, угрожающие нам случаи по отношению к тем, которые принимают их с благодарнос­тью, навлекаются для их спасения и непременно бывают до­ставляющими пользу.

Должно же знать, что Бог предварительно желает, чтобы все спаслись и сделались участниками Его Царства (см. 1 Тим. 2,4). Ибо Он создал нас не для того, чтобы наказывать, но как Бла-гий, для того чтобы мы приняли участие в Его благости. А что­бы согрешающие были наказываемы, этого Он желает как Пра­восудный.

Итак, говорят, что первое, предшествующее желание и бла­говоление - от Него; второе же - сопутствующее желание и позволение [имеет начало] из нашей вины. И оно двояко: од­но-в целях домостроительства Божия и воспитательное, для спасения; другое, происходящее вследствие отвержения, как мы сказали, для совершенного наказания. И это о том, что не находится в нашей власти.

Из того же, что находится в нашей власти, Бог предвари­тельно желает и одобряет дела добрые. Порочных же дел и дей­ствительно злых Он не                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                            желает ни предварительно, ни потом, но позволяет свободной воле. Ибо то, что бывает вследствие наси­лия, не есть разумно и не есть добродетель. Бог промышляет о всей твари и через посредство всей твари благодетельствует и воспитывает, и даже часто через самых демонов, как [видим] на Иове и свиньях (см. Мф. 8, 30).

 

ГЛАВА XXX (44)

 

0 предведении и предопределении

Должно знать, что Бог все наперед знает, но не все предо­пределяет. Ибо Он наперед знает то, что в нашей власти, но не предопределяет этого. Ибо Он не желает, чтобы происходил по­рок, но не принуждает к добродетели силою. Поэтому предо­пределение есть дело Божественного повеления, соединенного с предведением. Но, по причине предведения Своего, Бог пре­допределяет и то, что не находится в нашей власти. Ибо по предведению Своему Бог уже предрешил все, сообразно со Своею благостию и правосудием.

Следует же знать, что добродетель передана нашей природе от Бога, и что Сам Он - Начало и Причина всякого блага, и что помимо Его содействия и помощи нам невозможно пожелать или совершить что-либо доброе. Но в нашей власти находится или пребыть в добродетели и последовать за Богом, Который призывает к этому, или оставить добродетель, что именно и есть - очутиться во грехе и последовать за диаволом, который без принуждения призывает к этому. Ибо порок не есть что-ли­бо другое, кроме удаления от добра, подобно тому как и тьма есть удаление от света. Итак, оставаясь в том, что согласно с природой, мы пребываем в добродетели; уклоняясь же от того, что согласно с природой, то есть от добродетели, мы идем к то­му, что противно природе, и появляемся во грехе.

Раскаяние есть возвращение от того, что противно природе, к тому, что согласно с природою, и от диавола к Богу, происхо­дящее при помощи подвижнической жизни и трудов.

Далее, Творец создал этого человека мужем, сделав его уча­стником Своей Божественной благодати и через это допустив его до общения с Собою⁷⁴. Почему он, пророчески, как госпо­дин, и сделал наименование живых существ, которые были да­ны ему как рабы. Ибо, произойдя по образу Божию одаренным как разумом, так и умом, также и свободой воли, он естествен­но имел в своих руках от общего всех Творца и Господа власть над тем, что находилось на земле.

Но обладающий предведением Бог, зная, что он очутится в преступлении и будет подлежать тлению, сотворил из него же­ну, помощницу ему и подобную ему: помощницу же для того, чтобы после преступления род (человеческий) сохранялся че­рез посредство рождения, сменяя один другой. Ибо первое об­разование называется творением, а не рождением. Ибо творе­ние есть первое образование, своим Виновником имеющее Бога⁷⁵; рождение же есть наступившая после осуждения [чело­века] на смерть по причине его преступления замена одного другим.

Этого Бог поместил в раю, который был как духовным, так и чувственным. Ибо, живя телесно в чувственном раю на зем­ле, духовно он обращался с Ангелами, возделывая Божествен­ные мысли и питаясь ими, будучи нагим вследствие своей внут­ренней простоты и жизни безыскусственной, через посредство тварей возвышаясь к одному только Творцу и как услаждаясь созерцанием Его, так и веселясь.

Итак, потому что Бог его по природе украсил независимой волей, Он дает ему закон: не вкусить от древа познания; о ка­ковом древе мы, соответственно нашей по крайней мере силе, достаточно сказали в главе О рае. Он дает ему эту заповедь, по­обещав, что если он сохранит достоинство своей души, предо­ставляя победу разуму, признавая Создателя и соблюдая пове­ление Его, то он будет наслаждаться вечным блаженством и будет жить во век, сделавшись сильнее смерти; а если он, дей­ствительно, и душу свою подчинит телу, и будет особенно це­нить радости тела, не уразумев своей собственной чести, приложися скотом несмысленным, и уподобися им (Пс. 48, 13), сбросив с себя ярмо Сотворшаго и презрев Божественное Его повеление, то будет подвластен смерти и тлению, и будет под­вержен необходимости трудиться⁷⁶, влача бедственную жизнь. Ибо не было полезно, чтобы он, будучи еще неискушенным и не испытанным (см. Сир. 34, 10), получил нетление, из опасе­ния того, чтобы он не впал в гордость и осуждение диавола (1 Тим. 3,6); ибо тот по причине своего бессмертия, после добро­вольного отпадения, возымел постоянство во зле, неизменное и непоколебимое, подобно тому как, с другой стороны, опять также и Ангелы, после добровольного выбора добродетели, во­зымели, при содействии благодати, неподвижное пребывание в добре.

Итак, надлежало, чтобы человек прежде был подвергнут ис­пытанию; ибо муж... иже не искусися, не испытанный, не имеет никакой цены (Сир. 34, 10); и чтобы, достигнув совершенства путем испытания через соблюдение заповеди, он таким обра­зом добыл себе бессмертие, как награду за подвиг добродетели. Ибо, произойдя занимающим середину между Богом и матери­ей, соединившись с Богом по своему образу жизни через со­блюдение заповеди после удаления от врожденного расположе­ния к сущему, он должен был получить непоколебимое постоянство в отношении к прекрасному; а через преступление особенно устремившись к материи и отвлекши свой ум от сво­ей Причины, то есть⁷⁷ Бога, надлежало, чтобы он сближался с тлением и делался подверженным страстям, вместо бесстраст­ного, и смертным, вместо бессмертного, и имел нужду в соче­тании и преходящем рождении, и, вследствие желания жизни, был привязан к приятному, как будто в самом деле устраиваю­щему ее; а чтобы к тем, которые заботились об отрицании это­го [т. е. приятного], бесстыдно питал ненависть; и чтобы стрем­ление, по оставлении Бога⁷⁸, к материи и склонность он переносил от того, кто поистине враг нашего спасения, на свой род. Итак, человек побежден завистью диавола; ибо завистли­вый и ненавидящий прекрасное демон не выносил того, чтобы он сам был внизу по причине своей гордости, а мы получили вышние блага. Почему этот лжец и прельщает несчастного [т. е. Адама] надеждою на [получение] божеского достоинства, и, возведя его до своей собственной высоты гордости, он погру­жает в одинаковую же пропасть падения.

Главы 11-20

Главы 21-30

КНИГА ТРЕТЬЯ. Главы 1-10