«Дом души — терпение: потому что она жи­вет в нем; пища души — смирение: потому что она питается им», — сказал святой Илия Евдик (Цветособрание святого Илии, гл. 62. Доброто­любие, ч. 4).

Точно: питаясь святою пищею смирения, мож­но пребывать в святом дому терпения. Когда же недостанет этой пищи, то душа выходит из дома терпения. Как вихрь, похищает ее смущение, уно­сит, кружит. Как волны, подымаются в ней раз­личные страстные помыслы и ощущения, потоп­ляют ее в глубине безрассудных и греховных раз­мышлений, мечтаний, слов и поступков. Душа приходит в состояние расслабления, мрачного уныния, часто приближается к пропастям убий­ственного отчаяния и совершенного расстройства

Хочешь ли неисходно пребывать в святом дому терпения? — Запасись пищею, необходимою для такого пребывания: стяжи и умножай в себе по­мышления и чувствования смиренные. Вид сми­рения, приуготовляющий к терпению скорбей пред пришествием их и способствующий к бла­годушному терпению скорбей по пришествии их, святыми отцами назван самоукорением.

Самоукорение есть обвинение себя в грехов­ности, общей всем человекам и в своей частной. При этом полезно воспоминать и исчислять свои нарушения Закона Божия, кроме блудных падений и преткновений, подробное воспоми­нание которых воспрещено отцами как возоб­новляющее в человеке ощущение греха и услаж­дение им (Филофея Синайского, гл. 13. «Добро­толюбие», ч. 2).

Самоукорение есть иноческое делание, есть умное делание, противопоставленное и противо­действующее болезненному свойству падшего естества, по которому все люди, и самые явные грешники, стараются выказывать себя праведни­ками и доказывать свою праведность при помо­щи всевозможных ухищрений. Самоукорение есть насилие падшему естеству, как служит ему насилием молитва и прочие иноческие подвиги, которыми царство небесное нудится и которы­ми нуждницы восхищают е (Мф. 11:12). Самоуко­рение имеет, при начале упражнения в нем, ха­рактер бессознательного механизма, то есть про­износится языком без особенного сочувствия сердечного, даже в противность сердечному чувству; потом, мало-помалу, сердце начнет привле­каться к сочувствию словам самоукорения; на­конец, самоукорение будет произноситься от всей души, при обильном ощущении плача, ума­лит пред нами и закроет от нас недостатки и со­грешения ближних, примирит ко всем челове­кам и к обстоятельствам, соберет рассеянные по всему миру помыслы в делание покаяния, доста­вит внимательную, исполненную умиления мо­литву, воодушевит и вооружит непреодолимою силою терпения.

Смиренными мыслями самоосуждения испол­нены все молитвословия Православной Церкви. Но иноки уделяют ежедневно часть времени на упражнение именно в самоукорении. Они стара­ются при посредстве его уверить, убедить себя, что они — грешники: падшее естество не хочет верить этому, не хочет усвоить себе этого познания. Во­обще для всех иноков полезно самоукорение: и для новоначальных, и для преуспевших, и для пребы­вающих в общежитии, и для безмолвников. Для последних опаснейшая страсть, потребляющая все делание их, есть высокоумие (преподобных Варсонофия Великого и Иоанна ответ 311), на­против, основная для них добродетель, на кото­рой зиждутся и держатся все прочие добродете­ли, есть самоукорение. Потому-то авва безмолвников Нитрийских и сказал, что главнейшее де­лание их, по его усмотрению, есть постоянное самоукорение.¹²⁸ Самоукорение достигнув пол­ноты своей, искореняет окончательно злобу из сердца, искореняя из него совершенно лукавство и лицемерство, не престающие жить в сердце, доколе самооправдание обретает в нем место. Прп. Пимен Великий сказал, что ненавидение лукавства заключается в том, когда человек оп­равдывает ближнего, а себя обвиняет во всяком случае (Алфавитный Патерик). Изречение это основано на словах Спасителя: Спаситель наиме­новал всякого, осуждающего ближних, лицеме­ром (Мф. 7:5). При самоукорении безмолвник увидит всех человеков святыми и Ангелами, а себя грешником из грешников, и погрузится, как в бездну, в постоянное умиление.

Превосходные образы самоукорения мы име­ем в Рыданиях преподобного Исаии Отшельни­ка и в 20 Слове святого Исаака Сирского. Свя­той Исаак, которого книга вообще содержит на­ставления для безмолвников, сделал такое загла­вие своему Слову: Слово, содержащее в себе нужнейшее и полезнейшее повседневное напоминание безмолвствующему в келии своей и произволяющему внимать единому себе. «Некоторый брат, — говорит святой Исаак, — написал следующее, и полагал это непрес­танно пред собою в напоминание себе: В безу­мии прожил ты жизнь твою, о посрамленный и достойный всякого зла человек! по крайней мере охранись в этот день, оставшийся от дней твоих, принесенных в жертву суете, вне благой деятель­ности, обогатившихся деятельностью злою. Не вопроси об этом мире, ни о состоянии его, ни о монахах, ни о деятельности их, какова она, ниже о количестве подвига их, — не вдайся в попече­ние о чем-либо таком. Исшел ты из мира таин­ственно, вменился мертвым ради Христа: уже не живи более для мира, ниже для того, что принадлежит миру, да предварит тебя покой, и да бу­дешь жив о Христе. Будь готов и приуготовлен понести всякое поношение, всякую досаду, и по­ругание, и укоризну от всех. Прими все это с радостию, как точно достойный этого. Претерпи с благодарением Богу всякую болезнь, всякую скорбь и беду от бесов, которых волю ты испол­нял. Мужественно терпи всякую нужду и горесть, приключающиеся от естества. С упованием на Бога перенеси лишение потребностей тела, вско­ре имеющих обратиться в гной. Это все восприими с благим произволением в надежде на Бога, не ожидая ни избавления, ни утешения от кого иного. Возверзи на Господа все попечение твое (Пс. 54:23), и во всех искушениях твоих осуди себя самого, как причину их. Не соблазнись ни­чем и не укори никого из оскорбляющих тебя: потому что ты вкусил от запрещенного древа и стяжал различные страсти. С радостью прими эти горести; пусть они потрясут тебя сколько-нибудь, чтобы ты усладился впоследствии. Горе тебе и злосмрадной славе твоей! душу твою, исполненную всякого греха, ты оставил без внимания, как бы неосужденную, а других осудил и словом, и по­мышлением. Оставь эту пищу свиней, которою ты доселе питаешься. Что тебе за дело до челове­ков, о скверный! Как не стыдишься ты общения с ними, проведши жизнь безумно! Если ты обра­тишь внимание на это и все это будешь помнить, то, может быть, спасешься при содействии Бо­жием. Если же нет, то пойдешь в темную страну, в селения бесов, которых волю ты исполнял бес­стыдно. Вот! я засвидетельствовал тебе все это. Если Бог праведно воздвигнет на тебя человеком воздать тебе за досады и укоризны, которые ты помыслил и произносил против них, то весь мир навсегда должен восстать против тебя. Итак, от­ныне престань действовать, как действовал до­селе, и претерпевай попускаемые тебе воздая­ния. — Все это напоминал себе брат ежедневно, чтобы находиться в состоянии претерпевать с

благодарением Богу и со своею душевною пользою искушения или скорби, когда они при­дут. Будем и мы претерпевать с благодарением попускаемое нам и получать пользу благодатию человеколюбивого Бога. Самоукорение имеет то особенное, полезнейшее, таинственное свойство, что возбуждает в памяти и такие согрешения, которые были совершенно забыты или на кото­рые не обращено было никакого внимания.

Упражнение в самоукорении вводит в навык укорять себя. Когда стяжавшего этот навык по­стигнет какая-либо скорбь, — тотчас в нем явля­ется действие навыка, и скорбь принимается, как заслуженная. «Главная причина всякого смуще­ния, — говорит прп. авва Дорофей, — если мы тщательно исследуем, есть то, что мы не укоря­ем себя. Отсюда проистекает всякое расстрой­ство; по этой причине мы никогда не находим спокойствия. Итак, неудивительно, что слышим от всех святых: нет иного пути, кроме этого. Не видим, чтобы кто-либо из святых, шествуя каким другим путем, нашел спокойствие! а мы хотим иметь его и держаться правого пути, ни­когда не желая укорять себя. Поистине, если че­ловек совершит тьмы добродетелей, но не будет держаться этого пути, то никогда не престанет оскорбляться и оскорблять, губя этим все труды свои. Напротив того, укоряющий себя всегда в радости, всегда в спокойствии. Укоряющий себя, куда бы ни пошел, как сказал и авва Пимен, что бы ни случилось с ним, вред ли, или бесчестие, или какая скорбь, уже предварительно считает себя достойным всего неприятного, и никогда не смущается. Может ли быть что спокойнее этого состояния? Но скажет кто-либо: если брат ос­корбляет меня, и я, рассмотрев себя, найду, что я не подал ему никакого повода к этому, то как могу укорять себя? Поистине, если кто исследу­ет себя со страхом Божиим, тот «найдет, что он всячески подал повод или делом, или словом, или каким-либо образом. Если же и видит, как гово­рит, что в настоящее время не подал никакого повода, то когда-нибудь прежде оскорбил его или другого брата в этом деле или в каком ином и должен был пострадать за это, или за какой дру­гой грех, что часто бывает. Так! если кто рассмот­рит себя, как я сказал, со страхом Божиим, и ис­следует свою совесть, тот всячески найдет себя виноватым» (Поучение 7 о самоукорении). — Чудное дело! начиная укорять себя машинально, насильно, мы достигаем наконец столько убеж­дающего нас и действующего на нас самоукорения, что при помощи его переносим не только обыкновенные скорби, но и величайшие бедствия. Искушения уже не имеют такой силы над тем, кто преуспевает, но по мере преуспеяния они становятся легче, хотя бы сами по себе были тяжелее. По мере преуспеяния крепнет душа, и получает силу терпеливо переносить случающе­еся (там же). Крепость подается, как особенно питательною снедью, углубившимся в сердце смирением. Эта-то крепость и есть терпение.

Несомненная вера в Промысл Божий утвер­ждает в терпении и способствует самоукорению. Не две ли птицы ценятся единым ассарием, ска­зал Господь ученикам Своим, и не едина от них падет на земли, без Отца вашего. Вам же и власи главный вси изочтени суть. Не убойтесь убо (Мф. 10:29—30). Этими словами Спаситель мира изобразил то неусыпное попечение, которое име­ет Бог и которое может иметь только один все­могущий и вездесущий Бог о рабах и служителях Своих. Таким попечением Бога о нас мы избавле­ны от всякого малодушного попечения и страха о себе, внушаемых нам неверием. Смиримся убо под крепкую руку Божию, да ны вознесет во вре­мя, всю печаль нашу возвергше Нанъ, яко Той пе­чется о нас (1 Петр. 5: 6—7). Когда мы подверга­емся скорби, Бог видит это. Это совершается не только по Его попущению, но и по Его всесвятому промышлению о нас. Он попускает нам потомиться за грехи наши во времени, чтобы изба­вить нас от томления в вечности. Часто случает­ся, что тайный и тяжкий грех наш остается не­известным для человеков, остается без наказания будучи прикрыт милосердием Божиим; в это же время или по истечении некоторого времени принуждены бываем пострадать сколько-нибудь вследствие клеветы или придирчивости, как бы напрасно и невинно. Совесть наша говорит нам что мы страдаем за тайный грех наш! Милосер­дие Божие, покрывшее этот грех, дает нам сред­ство увенчаться венцем невинных страдальцев за претерпение клеветы, и вместе очиститься нака­занием от тайного греха. Рассматривая это, про­славим всесвятой Промысл Божий и смиримся пред ним.

Поучительный пример самоосуждения и самоукорения, соединенных со славословием пра­ведных и многомилостивых судеб Божиих, пода­ли три святые иудейские отроки в плену и в пещи вавилонских. Благословен еси Господи Боже отец наших, — говорили они, — хвалъно и прослав­лено имя Твое во веки. Яко праведен еси о всех, яже сотворил еси нам, и вся дела Твоя истинна, и правы путие Твои, и вси суди Твои истинны, и судьбы истинны сотворил еси по всем, яже на­вел еси на ны и на град Святой отец наших Иерусалим: яко истиною и судом навел еси сия вся на ны грех ради наших. Яко согрешихом и беззаконновахом, отступившие от Тебе, и прегрешихом во всех (Дан. 3: 26—29). Святые отроки, за вер­ность свою истинному Богу ввергнутые в разжженную пещь, и не сгорая, но пребывая в ней, как бы в прохладном чертоге, признавали и исповедывали себя согрешившими вместе с сооте­чественниками, которые действительно отступи­ли от Бога. По любви к ближним они распрост­раняли на себя согрешения ближних. По смире­нию, будучи святыми и праведниками, не захо­тели отделяться от братий, порабощенных греху. Из этого состояния, из состояния самоосужде­ния, смирения и любви к человечеству, из оправ­дания попущений Божиих они уже принесли молитву Богу о спасении своем. Так и мы будем славословить Промысл Божий и исповедать гре­ховность нашу при всех встречающихся напас­тях, и наших частных, и общественных, — на ос­новании этих славословий и исповеданий умолять Бога о помиловании. Священное Писание свиде­тельствует, что рабам Божиим, шествующим пу­тем заповедей Божиих, посылаются особенные скорби в помощь их деятельности, как и Спаси­тель мира сказал, что Отец небесный всякую роз­гу, творящую плод о Христе, очищает, да множайший плод принесет (Ин. 15:2). Эти очисти­тельные скорби именуются попущениями или судьбами Божиими; о них воспел святой Давид: Судьбы Господни истинны, оправданны вкупе (Пс. 18:10). Судьбам Твоим научи мя!  Пусть уз­наю и уверюсь, что все, случающееся со мною горькое, случается по промыслу Божию, по воле Бога моего! Тогда познаю и то, что судьбы Твоя помогут мне в немощном и недостаточном моем Богоугождении (Пс. 118:108,175).

В пример того, каким образом судьбы Божии вспомоществуют рабам Божиим, желающим благоугодить Богу, как они возводят их к той свя­той деятельности, к которой они никак не дос­тигли бы без помощи судеб Божиих, приведем событие с константинопольским вельможею Ксенофонтом, с его супругою и двумя сыновья­ми. Богатый и знаменитый Ксенофонт проводил жизнь самую благочестивую, какую общее бла­гочестие христиан того времени соделывало воз­можной посреди мира и какую ныне можно про­водить разве только в удалении от мира. Он же­лал, чтобы два сына были наследниками и иму­щества его, и положения при дворе императорс­ком, и благочестия. Тогда славилось училище в сирийском Вирите (нынешнем Бейруте). Туда Ксенофонт отправил детей своих для  изучения премудрости века сего. Путь из Константинопо­ля в Вирит — морем. Однажды сыновья, посетив отца по случаю его опасной болезни, возвраща­лись к училищу. Внезапно поднялась сильнейшая буря на Средиземном море, корабль разбило, оба юноши были выкинуты волнами в разных мес­тах на берега Палестины. В таком бедственном положении, напитанные с детства помышлени­ями и влечениями благочестивыми, сыновья Ксенофонта признали в постигшей скорби призва­ние Божие к монашеской жизни, и, как бы по взаимному соглашению, поступили в палестинс­кие монастыри. По прошествии значительного времени они встретились друг с другом; по про­шествии значительного времени Ксенофонт уз­нал, что корабль, на котором ехали его дети, раз­бит бурею, и что все находившиеся на корабле пропали без вести. Глубоко огорченный отец при­бегнул к молитве; после всенощного келейного бдения он получил Божественное откровение, что сыновей его осеняет особенная милость и благо­дать Божия. Поняв из этого, что они приняли монашество, зная, что в Палестине, против бере­гов которой корабль претерпел крушение, нахо­дится монастырей многое множество, Ксено­фонт с супругою отправился в Иерусалим: там он увидел сыновей, и уже не возвратился в Константинополь. Из Иерусалима он распорядился иму­ществом, которое было продано: деньги, выручен­ные за него, розданы монастырям, церквам и нищим. Ксенофонт и Мария (так называлась его супруга) последовали примеру сыновей своих, Иоанна и Аркадия, вступили в монашество, в ко­тором и родители, и дети достигли великого ду­ховного преуспеяния (Четьи-Минеи, января 26 дня). Они никак не сподобились бы его, если бы пребыли в мирской жизни, хотя и весьма благо­честивой. Бог, прозирая их преуспеяние, привел к нему неисповедимыми судьбами Своими. Путь судеб Божиих горек, как засвидетельствовал свя­той апостол: Егоже любит Господь наказует: биет же всякого сына, егоже приемлет (Евр. 12:6). Последствия судеб Божиих вожделенны, неоце­нимы. Из жизнеописаний многих других избран­ников Божиих убеждаемся, что Бог посылает в помощь благому деланию рабов Своих скорби, ими очищает и совершает это делание. Одно соб­ственное делание человека недостаточно, как за­мечает прп. Симеон Новый Богослов. «Золото, — говорит он, — покрывшееся ржавчиною, не мо­жет иначе очиститься и возвратить естественную светлость, как будучи ввергнуто в огонь и тща­тельно выковано молотами: так и душа, осквер­нившаяся ржавчиною греха и соделавшаяся вполне непотребною, не может иначе очистить­ся и восприять древнюю красоту, если не пребу­дет во многих искушениях и не вступит в горни­ло скорбей. Это изъявляется и словами Господа нашего: Продаждъ имение твое, и возми крест твой, и гряди во след Мене (Мф. 19:21; Мк. 10:21). Здесь крестом знаменуются искушения и скор­би. Раздать все свое имение и вместе не подви­заться мужественно против случающихся иску­шений и скорбей служит, по мнению моему, признаком души нерадивой, неведущей своей пользы: потому что от одного отвержения име­ний и вещей ничего не приобретут отвергающие их, если не претерпят до конца в искушениях и скорбях ради Бога. Не сказал Христос: в отложе­нии вещей ваших, но: в терпении вашем стяжите души ваши. Явно, что раздаяние имений и бегство от мира похвально и полезно; но оно одно, само по себе, без терпения искушений, не мо­жет соделать человека совершенным по Богу... Ра­сточивший нуждающимся имение и удаливший­ся от мира и вещества кичится с великим услаж­дением в совести своей о уповании мзды, и иног­да тщеславием выкрадывается самая мзда. Кто же по раздаянии всего убогим претерпевает пе­чали с благодарением души и жительствует по­среди скорбей, тот вкушает всякую горесть и болезненный труд, а мзда его пребывает неокраденною; его ожидает великое воздаяние в этом и будущем веке, как подражателя Христовым стра­даниям, как пострадавшего с Ним во дни наве­дения искушений и скорбей. И потому умоляю вас, братия о Христе, постараемся по слову Гос­пода, Бога и Спасителя нашего, Иисуса Христа, как отверглись мы мира и всего, что принадле­жит миру, так и пройти сквозь тесные врата (Лк. 13:24), заключающиеся в отсечении нашего плотского мудрования и воли, в бегстве от них: потому что без умерщвления для плоти, для похотей ее и воли, невозможно получить отраду, избавление от страстей и свободу, являющуюся в нас из утешения, производимого Святым Ду­хом» (Слово 4, издание 1852 года). Отчего мы не желаем подвергнуться скорбям, которые попус­каются нам Промыслом Божиим во спасение душ наших, к которым призывает нас Сам Бог? — Оттого, что над нами господствуют слас­толюбие и тщеславие: по внушению первого мы не хотим утеснять наше тело; по внушению вто­рого мы дорожим человеческим мнением. Обе эти страсти попираются живою верою, так как, напротив, действуют по причине неверия. На вопрос преподобного аввы Дорофея: «Что мне де­лать? я боюсь стыда бесчестий» — святой Иоанн пророк отвечал: «Не переносить бесчестия есть дело неверия. Брат! Иисус сделался человеком и перенес бесчестия: неужели ты больше Иисуса? Это — неверие и бесовская прелесть. Кто жела­ет смирения, как говорит, и не перенесет бесчес­тия: тот не может приобрести смирения. Вот, ты . услышал истинное учение: не пренебреги им. Иначе пренебрежет и тебя дело. О стыде: приво­дя себе на память всенародный стыд пред Гос­подом, который постигнет грешников, ты вме­нишь временный стыд ни во что» (Ответ 304). Вообще памятование вездесущия и всемогуще­ства Божия удерживает сердце от того колеба­ния, в которое усиливаются привести его помыс­лы неверия, опираясь на тщеславие и неправиль­ную любовь к телу. Сказал святой пророк Давид: Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся. Сего ради возвесели-ся сердце мое, и возрадовася язык мой: еще же и плоть моя вселится на уповании! (Пс. 15: 8—9). Возвеселися сердце мое от действия веры и сми­рения! слова славословия Бога и самоукорения доставляют радость устам и языку! самая плоть моя ощущает силу нетления, входящую и изли­вающуюся в нее из ощущений сердца сокрушен­ного и смиренного, утешенного и утешаемого Богом!

Если никакое искушение не может коснуться человека без воли Божией, то жалобы, ропот, огорчение, оправдание себя, обвинение ближних и обстоятельств суть движения души против воли Божией, суть покушения воспротивиться и про­тиводействовать Богу (святого Петра Дамаски­на, книга 1. «Добротолюбие», ч. 3). Устрашимся этого бедствия! Размышляя о какой бы то ни было скорби нашей, не будем умедлять в размышле­нии, чтобы оно неприметным образом не отвлек­ло нас от смиренномудрия в явное или прикры­тое самооправдание, в состояние, противное смотрению о нас Божию. Не доверяя немощи нашей, прибегнем скорее к верному оружию самоукорения! На двух крестах, близ Спасителя, были распяты два разбойника. Один из них злоречил и хулил Господа; другой признал себя дос­тойным казни за злодеяния свои, а Господа стра­дальцем невинным. Внезапно самоукорение от­верзло ему сердечные очи, и он в невинном Стра­дальце-человеке увидел страждущего за челове­чество Всесвятого Бога. Этого не видели ни уче­ные, ни священники, ни архиереи иудейские, не­смотря на то, что почивали на Законе Божием и тщательно изучили его по букве. Разбойник де­лается богословом и пред лицом всех, признавав­ших себя мудрыми и могущественными, насмехавшихся над Господом, исповедует Его, попирая своим святым мнением ошибочное мнение муд­рых о себе и сильных собою. Разбойника-хули­теля грех богохульства, тягчайший всех прочих грехов, низвел во ад, усугубил там для него веч­ную муку. Разбойника, пришедшего при посред­стве искреннего самоосуждения к истинному богопознанию, исповедание Искупителя, свой­ственное и возможное одним смиренным, ввело в рай. Тот же крест у обоих разбойников! Но про­тивоположные помышления, чувствования, сло­ва были причиною противоположных послед­ствий. Со всею справедливостью эти два разбой­ника служат образом всего человечества (прп. Исаия Отшельник, Слово 8, гл. 2): каждый чело­век, истратив свою жизнь неправильно, в против­ность назначению Божию, во вред своему спасе­нию и блаженству в вечности, есть по отноше­нию к самому себе и тать, и разбойник, и убий­ца. Этому злодею посылается крест, как после­днее средство к спасению, чтобы злодей, испове­дав свои преступления и признав себя достойным казни, удержал за собою спасение, дарованное Богом. Для облегчения страданий и доставления утешений духовных при распятии и пребывании на кресте распят и повешен на древе крестном вочеловечившийся Бог близ распятого человека. Ропщущий, жалующийся, негодующий на свои скорби окончательно отвергает свое спасение: не познав и не исповедав Спасителя, он низверга­ется во ад, в вечные и бесплодные муки, как впол­не отчуждившийся, отвергшийся Бога. Напротив того, открывающий посредством самоукорения свою греховность, признающий себя достойным временных и вечных казней, входит мало-пома­лу самоукорением в деятельное и живое позна­ние Искупителя, которое есть живот вечный (Ин. 17:3). Распятому на кресте по воле Божией, сла­вословящему Бога с креста своего открывается таинство креста, и вместе с этим таинством — таинство искупления человеков Богочеловеком. Таков плод самоукорения. По отношению к все­могущей и всесвятой воле Божией не может быть иных соответствующих чувств в человеке, кроме неограниченного благоговения и столько же нео­граниченной покорности. Из этих чувств, когда они сделаются достоянием человека, составляет­ся терпение.