Вторым выдающимся представителем александрий­ской школы был Ориген, которого поистине можно на­звать основателем христианского богословия. В то вре­мя как Ириней, Игнатий, Тертуллиан и Киприан были церковниками, которым приходилось иметь дело с на­сущными богословскими проблемами, диктуемыми кон­кретной обстановкой, Ориген был великим христиан­ским философом, впервые предпринявшим серьезную попытку систематического объяснения христианства в категориях эллинской мысли. Выше уже обсуждалась необходимость для христианства говорить на языке своего времени и культуры. Именно этой задаче по­святил всю свою жизнь Ориген, понимая, что Церковь, утрачивающая контакт с людьми, спасение которых есть ее миссия, отказывается от своей кафоличности, превращается в секту.

Попытку сформулировать христианство в категори­ях, привычных для греческой аудитории, до Оригена сделал Климент Александрийский, учение которого сильно окрашено склонностью к гностицизму. Действи­тельно, всякое переложение одной системы взглядов на чуждый ей язык всегда чревато опасностью утраты или искажения ее смысла. Признавая в Оригене одного из величайших богословов всех времен, повлиявшего на все дальнейшее развитие христианской мысли, нужно сказать, что и он на этом поприще преуспел не впол­не - его учение во многих пунктах отклонилось от ос­новного смысла христианского откровения. Кроме того, в более поздние времена «оригенизм» дал начало многим другим разнообразным течениям, не совмести­мым с Православием. Но тем не менее трудно пере­оценить величие личности Оригена - и как замечатель­ного христианского мыслителя, и как просто привле­кательного человека.

Биография Оригена известна нам из «Церковной ис­тории» Евсевия, а также отчасти из писаний святого Григория Чудотворца и блаженного Иеронима. Ори­ген (само имя которого - «сын Ора» - говорит о его египетском происхождении) родился в 185 году в Алек­сандрии, в зажиточной христианской семье. Его отец Леонид погиб мученической смертью во время гонения Септимия Севера в 202 году, когда Оригену было сем­надцать лет. История повествует, что юноша горел же­ланием тоже претерпеть мученичество за Христа и хо­тел сам предать себя в руки римских властей, но этому воспрепятствовала мать, спрятав его одежду. Стыдли­вость возобладала над благочестием, Ориген остался дома и мучеником не стал. Семейное имущество было конфисковано, и он, имея на своем попечении мать и шестерых младших братьев, начал зарабатывать на жизнь преподаванием грамматики и риторики.

Ориген приобщился к интеллектуальной жизни еги­петской столицы, оставаясь, согласно Евсевию, ревно­стным и строго православным христианином, всецело поглощенным религиозными и интеллектуальными ин­тересами. Постепенно он сделался кем-то вроде хри­стианского миссионера среди столичной языческой ин­теллигенции:

Когда Ориген занимался этим... и когда в Александ­рии некому было принять на себя должность оглашателя, потому что, боясь гонения, все разбежались, тогда пришли к нему некоторые язычники и изъявили жела­ние слышать Слово Божие... Оригену было восемнад­цать лет, когда он получил в управление огласительное училище, когда по случаю гонения при александрийском префекте Акиле оказал много пользы и приобрел себе славное имя у всех верующих за ту приязнь и любовь, какую оказывал всем святым, знакомым и незнакомым ему мученикам... Являя такие примеры любомудренной жизни, он, естественно, возбуждал соревнование и в своих учениках, так что многие и из неверующих, по учености и философии люди известные, были привлече­ны его учением и, приняв от него искренне, всем серд­цем, веру в божественное слово, по случаю тогдашнего гонения прославились; иные же, быв взяты, даже скон­чались мученически.

(«Церковная история». Кн. 6. Гл. 3)

В это же время Ориген с необычайным рвением пре­дался аскетизму: ходил босой, мало спал, много постил­ся, строго ограничивал свои материальные нужды. Со­гласно свидетельству Евсевия, тогда же, чтобы избе­жать соблазна со стороны многочисленных слушатель­ниц училища и приняв буквально слова Христа о скоп­цах ради Царства Небесного (Мф. 19, 12), он привел это изречение в исполнение и оскопил себя, тем самым раз и навсегда «разрешив» проблему половой нрав­ственности - пример фанатического пыла и юношес­кой незрелости характера.

С течением времени Ориген изменил свое вначале отрицательное отношение к философии, и постепенно под его влиянием александрийское огласительное учи­лище приобрело новый характер, сделавшись чем-то вроде христианского университета. В нем было введе­но преподавание светских предметов наряду с религи­озными, а прием перестал быть ограниченным лишь кандидатами ко крещению – практически школа стала открыта для кого угодно:

К Оригену приходили и многие другие ученые мужи, привлекаемые повсюду разнесшеюся славою его имени, и желали удостовериться в богатстве духовных его по­знаний. Ревностно внимало ему бесчисленное множество еретиков и немалое число знаменитейших философов, учась у него не только божественной, но и внешней муд­рости. Тех своих слушателей, в которых были заметны хорошие дарования, Ориген вводил в круг наук фило­софских, преподавал им геометрию, арифметику и дру­гие предуготовительные предметы, знакомил их с раз­личными системами философов и объяснял написанные ими сочинения, делая на каждое из них свои замечания и взгляды, так что у самих язычников прослыл филосо­фом. Напротив, слушателей простых и менее образован­ных заставлял он изучать науки, входившие в круг обыкновенного воспитания, говоря, что эти знания до­ставят им немалое облегчение в уразумении и изъясне­нии божественных Писаний. Для сей-то особенно цели познания светские и философские он почитал нужными и самому себе.

                                                                                                                                                                                                       (Там же. Кн. 6. Гл. 18)

По мере того как расширялись интеллектуальные интересы Оригена, в его школе устанавливалась атмо­сфера широты взглядов и взаимного уважения между христианами и язычниками. Вот как вспоминает об этом «интеллектуальном рае» выпускник александрий­ского огласительного училища святой Григорий Чудо­творец (епископ Неокесарийский):

...Нам ничего не было запрещено, ничто не было от нас сокрыто. Мы пользовались возможностью узнать всякое слово, варварское и эллинское, тайное и явное, божественное и человеческое, кочуя от одного к друго­му совершенно свободно и исследуя их, пользуясь пло­дами всего и наслаждаясь богатствами души; было ли это некое древнее учение об истине, или же его можно назвать как-то иначе, - мы погружались в него, пол­ные чудесных видений, будучи снабжены прекрасной подготовкой и умением. Одним словом, это поистине был наш рай...

(Из «Обращения» святого Григория к Оригену)

В 212 году Ориген отправился с визитом в Рим, где познакомился и подружился с будущим римским епископом Ипполитом. В 215 году он посетил Ара­вию (нынешнюю Трансиорданию), а оттуда поехал в Антиохию по приглашению матери императора Септимия Севера Юлии Маммеи. В 216 году, во время гонения Каракаллы, Ориген нашел убежище в Пале­стине. Преданные ему епископы Иерусалимский и Кесарийский дали Оригену возможность продолжать преподавательскую деятельность, и он устроил в Ке­сарии «Александрию в миниатюре», а также занимал­ся изъяснением Священного Писания перед собраниями верующих в церквах. Здесь произошло первое столкновение Оригена с церковной иерархией: алек­сандрийский епископ Димитрий, недовольный тем, что мирянин учит в церкви, отозвал его обратно в Александрию.

В 231 году Ориген отправился в Грецию и, проез­жая через Палестину, принял в Кесарии рукоположе­ние в священники от местных епископов. Рассержен­ный Димитрий Александрийский официально (на двух местных соборах) опротестовал это рукоположение и отлучил Оригена от Церкви на том основании, что, во-первых, он, будучи мирянином, проповедовал в при­сутствии епископов и что, во-вторых, скопец не может быть священником. В 232 году, после смерти Димит­рия, Ориген вернулся в Александрию, где был снова отлучен преемником Димитрия. На этот раз Ориген окончательно переехал в Палестину, где многие епис­копы были его бывшими учениками. Он продолжал свою ученую и преподавательскую деятельность и при­обрел такой авторитет, что каждое его слово записы­валось стенографами.

Во время Декиева гонения Ориген находился в Тире. Он был Арестован, и у Евсевия мы находим описание его пыток:

Но какие и сколько мучений перенес в это гонение Ориген, чем они кончились, когда лукавый демон выво­дил против него попеременно всю свою силу, восставал на него со всеми возможными ухищрениями и нападал гораздо более, чем на прочих тогдашних подвижников, -какие и сколько уз и телесных истязаний претерпел он за слово Христово, как страдал в углу темницы от желез­ных на шее цепей и как его ноги в продолжение многих дней были растянуты до четвертой степени на деревян­ном орудии казни, - с каким мужеством вынес он также угрозы быть сожженным и все другое со стороны своих врагов, - чем все это кончилось, когда судья сильно на­стаивал, чтобы его никак не лишать жизни, и сколько после того написал он полезнейших сочинений для людей, имевших нужду в утешении, - о всем этом подробно и верно сказано в весьма многих его посланиях.

                                                                                                                                                               («Церковная история». Kн. б. Гл. 39)

Возможно, Ориген остался жив благодаря тому, что римские чиновники того времени скорее стремились принудить христиан к отречению от веры, нежели до­бивались их смерти. В их интересы не входило умно­жать число мучеников, которых народное почитание сразу делало героями. Во всяком случае, Ориген от веры не отрекся, но пытки и тюремное заключение раз­рушили его здоровье, и он скончался в 253(4?) году в Тире. Хотя его юношеская мечта умереть мучеником не сбылась, он, несомненно, принадлежит к числу ис­поведников, то есть людей, пострадавших за веру. Ори­ген умер в общении с Церковью, по крайней мере, с палестинской Церковью - с александрийским еписко­пом он так никогда и не примирился.

Личность и произведения Оригена, как при жизни, гак и после смерти, были окружены необычайным ува­жением и авторитетом. Его учение легло в основу мно­гих учений: и еретических, и православных. Его попу­лярность особенно возросла в IV веке, в период бур­ного расцвета христианского богословия, когда все христианские мыслители вдохновлялись им и так или иначе ссылались на его творения. Но поскольку влия­ние его учения во многом было отрицательным и по­родило явно еретические формы «оригенизма», он был посмертно осужден как еретик и предан анафеме на по­местном константинопольском соборе 543 года при им­ператоре Юстиниане. Десять лет спустя осуждение Ори­гена было подтверждено на Пятом Вселенском Соборе, а сочинения его были объявлены подлежащими унич­тожению. Несмотря на это, авторитет Оригена среди христианских мыслителей не был вполне уничтожен, и следы его влияния можно проследить в более позднем богословии как на Западе, так и на Востоке.

Многие из сочинений Оригена погибли безвозврат­но, а другие дошли до нас в латинских переводах его учеников и поклонников, зачастую смягчавших или ис­кажавших смысл его учения. Ориген был небычайно плодовитым писателем: дошедшие до нас его сочине­ния занимают четыре тома в собрании Миня.

Важную часть наследия Оригена составляют экзеге­тические сочинения (толкования и комментарии). К ним относятся прежде всего «Гекзаплы» - составленные Ори­геном списки Ветхого Завета, разде-ленные на шесть столбцов (отсюда и название). В первом столбце поме­щался еврейский текст (в масоретской версии), написан­ный на иврите; во втором - тот же текст в греческой транслитерации. В остальных четырех столбцах поме­щались греческие переводы; в третьем - Акилы, в чет­вертом - Симмаха, в пятом - перевод Семидеся-ти толковников (Септуагинта), в шестом - Феодотиона. Пере­воды Акилы, Феодотиона и Симмаха не были общеупо­требительными - по выражению Евсевия, Ориген «от­крыл их в каком-то темном углу». Для некоторых час­тей Библии (например, псалмов) Ориген включил и дру­гие переводы (эннеаплы). Перевод Семидесяти толков-ников, который Ориген явно не считал единственно авторитетным текстом, снабжен критическими заметка­ми, указывавшими на отличие от еврейского текста: обелис, +, означал добавление в еврейском тексте, лаку­на, Q, - пропуск в еврейском тексте. Проделанная Ори­геном работа представляет собой первую в истории по­пытку критического исследования Библии. «Гекзаплы» в течение веков служили восточ-ным богословам в каче­стве основного источника ветхозаветной эрудиции.

Комментарии Оригена обнимают почти все Священ­ное Писание. Их можно разделить на три группы: схо­лии (заметки на полях), гомилии или проповеди (до нас дошло 574, из них 20 - в греческом оригинале) и соб­ственно научные комментарии к «Песне Песней», к Евангелиям от Матфея и Иоанна и к «Посланию к Рим­лянам».

В своих толкованиях и беседах Ориген пользуется традиционным александрийским методом - аллегори­ей. Для современного человека этот метод может показаться бесполезным и бессмысленным. Для правиль­ной его оценки необходимо помнить, что Ориген пи­сал для греков и в культурном отношении сам был греком. Он любил Ветхий Завет и бережно относился к малейшим его деталям, но в то же время хорошо понимал, что для его греческих современников необ­ходимость читать ветхозаветную историю не была оче­видной. Без этого, однако, они не могли стать христи­анами и правильно понять христианство. Поэтому Ориген объяснял, что все, даже самые, казалось бы, незначительные подробности ветхозаветных книг име­ют вечный смысл и их нужно понимать символически, как аллегории отвлеченно-духовных и истинно важных событий, относящихся ко Христу и Церкви.

Иногда Ориген до такой степени увлекается аллего­ризмом, что всецело пренебрегает историческим смыс­лом текста. Но во многих случаях его духовное толко­вание стало традиционным христианским толкованием Библии.

Писания Оригена также живо говорят о его лично­сти и характере: блестяще образованный эрудит, про­фессор, с характерно эллинским складом ума, он был влюблен в ветхозаветный текст любовью интеллектуа­ла, был искренне предан Церкви и был очень добросо­вестным богословом. Ниже приводится несколько бле­стящих по глубине и уму примеров из его комментари­ев и проповедей.

В гомилии на Лк. 1 Ориген говорит о существова­нии апокрифических писаний наряду с каноническими:

Следует вам знать, что много евангелий было напи­сано, а не только те четыре, которые мы читаем и ко­торые были избраны и вверены церквам. Это нам изве­стно непосредственно из первой главы Евангелия от Луки, где сказано: Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами со­бытиях... (Лк. 1, 1)

В комментарии на заповеди блаженства («Блажен­ны миротворцы...») Ориген утверждает, что для понимания священного текста необходимо особого рода знание, даруемое Святым Духом. Это знание раскры­вает нам единый духовный смысл внешне противоре­чивых текстов Писания, и тем самым устанавливается «мир»:

Тому, кого мы можем назвать миротворцем, ничто в божественных высказываниях не представляется ни иска­женным, ни извращенным. Все ясно тому, кто наделен пониманием.

В гомилиях на «Послание к Евреям» поднимается проблема авторства в самом современном смысле сло­ва. Ссылаясь на стиль и синтаксис послания, Ориген делает вывод, что Апостол Павел не мог быть его ав­тором, который, по всей видимости, был образован­ным эллином, хорошо знакомым с мыслью святого Павла, - возможно, Климент Римский или евангелист Лука, - предположение, с которым согласились бы и некоторые современные исследователи Нового Завета:

Стиль языка послания, озаглавленного «К Евреям», не обнаруживает недостаточного литературного умения, свойственного апостолу. Он (Павел) и сам признавал, что не владеет литературным искусством. Но по тому, как составлены фразы, чувствуется эллинское образова-ние автора, как согласится всякий, кто способен судить о различиях стиля... Я желал бы высказать мнение, что мысль послания – апос-тольская (Павла), но что стиль и композиция принадлежат кому-то, кто запомнил учение апостола и написал комментарий к словам своего учите­ля. Если какая-либо церковь считает, что послание напи­сано Павлом, пусть остается при своем мнении. Ибо не без оснований наши предшественники передали его нам как послание Павла. Кто же на самом деле написал его, одному Богу известно... Некоторые говорят, что Климент, епископ Римский, написал его, другие - что Лука, автор Евангелия и Деяний.

В комментарии на Евангелие от Матфея Ориген под­нимает животрепещущий вопрос: как объяснить неподготовленному читателю смысл и значение таких книг, как «Левит» или «Паралипоменон»? В ветхозаветном Писании существует гармония, - утверждает он. При чтении по частям утрачивается смысл единого целого. Библия - цельная книга, объединенная общим смыс­лом и интуицией, в которой отдельные книги не дают представления об общем замысле, так же как партия одного инструмента в симфонии не может быть отде­лена от всего произведения. Этот знаменитый музы­кальный образ в применении к Писанию был впервые предложен именно Оригеном:

Так же как человеку, не обладающему музыкальным слухом и не понимающему теории музыкального созву­чия, представляется, что различные струны псалтыри или лиры, производя различные, явно несходные звуки, по причине этого несходства звучат негармонично, так же и те, кто не умеют различить божественную гармонию в Священном Писании, видят несоответствие между Ветхим Заветом и Новым, или между Пророками и Законом, или между Евангелиями, или же между Апостолом (Павлом) и Евангелием, или, наконец, между ним и другими апо­столами. Но когда приходит человек, обученный музыке Божией, человек, искусный делом и словом и потому названный Давидом, - имя, обозначающее «умелая рука» (неправильная интерпретация Оригена: Давид по-еврейски может значить возлюбленный»), - этот человек вызыва­ет к жизни звук музыки Божией, ибо он владеет искусст­вом вовремя ударять по струнам Закона, то в созвучии с ними по струнам Евангелия, то по струнам Пророчества, а когда требуют обстоятельства, и по апостольским стру­нам, в созвучии с Пророками или же Евангелием. Ибо ему известно, что все Писание есть в совершенстве на­строенный божественный инструмент, и он производит на нем различные ноты одной мелодии спасения для тех, кто желает учиться, мелодии, смиряющей и останавлива­ющей всякое действие злого духа, подобно тому, как игра Давида усмиряла злого духа, душившего Саула.

(Комментарий на Мф. 2)

А вот пример прекрасной, но совершенно искусст­венной аллегории, отбрасывающей буквальное, истори­ческое значение текста. Смерть Моисея трактуется как смерть ветхозаветной религии, уступившей свое место истинной религии - христианству, символизируемому новым предводителем, Иисусом Навином, который есть прообраз Иисуса Христа:

Теперь мы должны рассказать о смерти Моисея. Ибо если мы не понимаем, что означает смерть Моисея, то мы не сможем постичь и что значит власть Иисуса (Навина), то есть Иисуса (Христа). Если вы вспомните паде­ние Иерусалима, запустение алтарей, прекращение жерт­воприношений, всесожжении и возлияний, отсутствие священников, первосвященников, угасание служения ле­витов - когда вы увидите, что всему этому приходит конец, тогда говорите, что Моисей, раб Господень, скон­чался... Но когда вы видите обращение язычников к вере, строительство церквей, не алтари, окропленные кровью животных, но алтари, освященные кровью Христа, когда вы видите, что священники и левиты приносят в жертву не кровь быков и козлов, но Слово Божие благодатью Святого Духа, тогда скажите, что пришел на смену Мо­исею не Иисус, сын Навин, но Иисус, Сын Божий.

(Комментарий на книгу Иисуса Навина)

Другой пример толкования, объясняющий, что зна­чит иметь веру в Христа, стал впоследствии классиче­ским отеческим толкованием:

Возможно, что если, подобно Петру, мы говорим сло­ва, которыми Симон Петр ответил Христу: «Ты - Хри­стос, Сын Бога Живого», - не потому, что плоть и кровь открыли это нам, но потому, что свет Отца небесного просиял в наших сердцах, то и мы становимся тем же, чем был Петр. Мы, так же как и он, получаем блажен­ство, ибо причины его блаженства применимы и в на­шем случае... Он (Отец) дает нам откровение, которое возводит на небеса тех, кто отодвинул все завесы со сво­их сердец и получил дух Божией премудрости и откровения... И... нам также скажет Слово: «Ты - Петр», и так далее. Ибо каждый ученик Христа есть камень, и от Христа пили те, которые были из духовного последую­щего камня (1 Кор. 10, 4), и на каждом таком камне возводится всякое слово Церкви и ее соответствующий образ жизни.

                                                          (Комментарийрна Мф. 16, 18)

Иными словами, благословение, данное Господом Апостолу Петру, не относится к одному лишь ему, по­скольку все те, кто обладает теми же качествами, что и. Петр, также разделяют его благословение. Благосло­вение дается по вере, и верующие составляют Церковь. В этом комментарии к тексту, который служил свиде­тельством примата Римской церкви для многих поко­лений западных богословов, Ориген ни словом не упо­минает ни Римскую церковь, ни римского епископа.

Основным апологетическим трудом Оригена являет­ся его книга «Против Цельса». Языческий философ Цельс был автором книги «Истинное слово», опровер­гавшей христианство. Ответный труд Оригена пред­ставляет для нас особую ценность, так как в нем со­хранилось много цитат из книги Цельса (сама книга до нас не дошла). Таким образом, мы имеем живую и полную картину взаимоотношений между христианами и язычниками в III веке. Это тем более интересно, что Цельс был добросовестным мыслителем, хорошо изу­чившим Библию и христианское учение. Книга «Про­тив Цельса» представляет собой первую серьезную полемику между образованным христианином и языч­ником-интеллектуалом.

Основные положения Цельса можно свести к следу­ющему. Во-первых, христиане уступают язычникам в отношении богослужений и философии, ибо как в том, так и в другом они опираются на еврейское Писание, которое Цельс считал провинциальным, варварским и нефилософским. Во-вторых, Цельс упрекал христиан в демократичности: их учение доступно всем и каждому, тогда как истинная философия – аристократическая дисциплина, доступная лишь немногим избранным. В то же время Цельс одобрял учение о Логосе и христи­анскую этику. Он призывал христиан влиться в плю­ралистическое римское общество, сохранив веру в Иисуса Христа, которого он представлял себе кем-то вроде волшебника, совершившего ряд вполне убеди­тельных чудес.

В центре полемики был вопрос об идолопоклонстве и почитании образов. Цельс писал, что, хотя христиа­не и обвиняют язычников в грубом материализме, сами они намного хуже, так как поклоняются Богу, кото­рый был рожден от женщины и появился на земле в че­ловеческом облике. Язычники же, воздвигая статуи сво­им богам, вполне отдают себе отчет, что эти статуи -не боги, а лишь их изображения. Это первый в исто­рии спор о поклонении изображениям и о религиоз­ном искусстве.

Совокупность взглядов Оригена на основные про­блемы веры, христианского мышления и догматики из­ложены в его большой книге «О началах», само назва­ние которой указывает на ее всеохватывающий харак­тер. Книга эта была написана в Александрии между 220 и 230 годами, когда Ориген был уже зрелым чело­веком и ученым. Полный текст известен нам в латин­ском переводе Руфина, и лишь небольшие фрагменты дошли до нас в греческом оригинале. Руфин перево­дил «О началах» как раз в то время, когда среди бого­словов начали возникать серьезные сомнения в пра-вославности многих взглядов Оригена, поэтому его переводу нельзя доверять полностью: Руфин многое смягчал, а местами заведомо искажал мысль своего учителя. Книга «О началах» состоит из четырех час­тей: в первой излагается учение о Боге, во второй -космология (учение об устройстве мира), в третьей -антропология, в четвертой - христианское откровение (философия Священного Писания, принципы экзегети­ки и так далее).

Учение о Святой Троице Ориген излагает в тракта­те «Диалог с Гераклитом» - сочинении столь двусмысленном, что во время арианского спора на него будут ссылаться как еретики, так и православные отцы, сто ронники Никейского собора.

К духовным сочинениям Оригена можно отнести трактат «О молитве» и «Комментарий на молитву Гос­подню». Классическое сочинение «О молитве» стало особенно популярным в монашеской среде. В нем об­суждаются пути к единству с Богом, описываемые в неоплатонических категориях как возвращение души к Богу.

Богословская система Оригена

Космология

В основном труде Оригена  «О началах» централь­ным является его учение о сотворении мира, изложен­ное в книге III. Трудность разработки этого учения со­стояла в необходимости примирить библейскую идею о том, что тварный мир имеет начало («В начале со­творил Бог...»), с платоническим учением, признающим реальность только вечных идей. Для платоника важно лишь то, что существует вечно, он не интересуется тем, что происходит во времени, так как время есть лишь тень вечности. Напротив, для еврейского образа мыс­лей история, а тем самым и время являются основной реальностью. Ветхий Завет начинается с утверждения реальности Бога живого, в нем не задается никаких вопросов, как и почему, - Бог есть Тот, Кто положил начало миру и истории. Ориген, несомненно, хотел убе­дить своих современников в истинности Библии, при­вить любовь к ней, заставить понять священный текст. Но самое название книги - «О началах» (по-гречески также означающее «О принципах») - своей неоднознач­ностью отражает двойное намерение: построить фило­софскую систему, объяснить первопричины бытия и од­новременно соотнести свое учение с библейским.

Как философ-неоплатоник Ориген верил в вечность всего существующего. Так, сам Бог никогда не «стал» творцом, а всегда им был. А поэтому и тварный мир вечен в своем идеальном, а не эмпиричном бытии.

Отправной точкой рассуждений Оригена о видимом, эмпирическом мире служит утверждение разнообразия и неравенства, царящих в нем. А для неоплатоника не­равенство и разнообразие есть признак несовершенства, которое Бог не творил, так как Он есть - абсолютная справедливость. Бог не сотворил людей, животных, предметы и прочую тварь одних прекрасными, а дру­гих - безобразными, одних полезными, а других - со­всем бесполезными. Ведь Бог справедлив и не может быть источником неравенства. Причина этого, заклю­чает Ориген, кроется не в Боге и не в первозданной природе самой твари, а в ее свободе:

Но, во всяком случае, нелепо думать так о злых и про­тивных силах - нелепо отделять причину их злобы от расположения их свободы и приписывать эту причину Создателю. Если же это так, то мы необходимо должны то же самое сказать и относительно добрых и святых сил, то есть что и в них - не субстанциальное благо. Благо... субстанциально находится только во Христе и в Святом Духе и, конечно, в Отце... Отсюда следует, что всякая тварь за свои дела и за свои побуждения получает на­чальство, или власть, иди господство, - что различные силы по заслугам, а не по преимуществу природы пре­вознесены и поставлены над теми, над которыми они начальствуют или властвуют.

(«О началах». Кн. 1. Гл. 5. Пар. 3-4)

Причиной разнообразия окружающего нас мира яв­ляется грехопадение. Справедливый Бог сотворил впол­не равные и совершенные «разумные твари». Для нео­платоника Оригена совершенство связано с понятиями духовности и сферичности. Изначальное совершенство разумных тварей он описывает, во-первых, как бесте­лесность, а во-вторых, пользуясь аллегорическим об­разом, заимствованным в неоплатонизме, как сферич­ность, шарообразность. Их жизнь состояла в свобод­ном созерцании сущности Бога и в наслаждении Его любовью. Постепенно этим духовным разумным тва­рям наскучило созерцать божественную сущность. Обладая свободой, они начали отвлекаться, и в этом со­стояло грехопадение, в результате которого разумные твари утратили свою духовную природу, облеклись телами и приобрели различные названия («имена»). Так возник физический мир с его разнообразием и нера­венством:

При сотворении все разумные твари представляли собой бесплотные и нематериальные «умы» без имени и числа, так что все они образовывали единство в силу идентичности своей сущности, силы и энергии, а также по причине своего знания Бога Слова и единства с Ним. Но затем, утратив желание божественной любви и созер­цания, они изменились к дурному: каждый в меру своей склонности к отпадению от Бога. И они восприняли тела, тонкой субстанции иди грубее, и приобрели имена, чем и объясняется различие названий, равно как и тел, среди высших сил (небесных)... Разумные твари, охладев к бо­жественной любви, были названы душами и в наказание облеклись более грубыми телами, подобными тем, каки­ми владеем мы, и им было дано название «людей», тогда как те, которые дошли до крайности злодеяний, оделись холодными и темными телами и стали теми, кого мы называем демонами или же «духами злобы»... Душа по­лучила тело вследствие прежних грехов, в наказание или отмщение за них.

(«О началах», Кн. 1. Гл. 5. Пар. 3. Гл. 7. Пар. 3; См. также анафемы Пятого Вселенского собора)

Таким образом, зло и несправедливость не созда­ны Богом: они есть результат свободы тварных разу­мов. Чем дальше они отклоняются от созерцания Бога, тем более «плотные» тела получают. В системе Оригена, следовательно, можно различить два уровня творения. На первом и вечном уровне материя не су­ществует. Она вообще не имеет самостоятельной ре­альности, ибо возникает в результате грехопадения, как нечто вроде «свернувшегося» или «сгущенного» духа - в этом состоит второй уровень творения. Пер­вый, основной акт творения происходит вне времени, в вечности: Бог творит всегда, Он - Творец по при­роде Своей. Поскольку Он не может не творить, Он не свободен от твари - не трансцендентен ей. Второе «творение» - падение, повлекшее за собой разнообра­зие, - происходит во времени.

Ориген честно старался примирить библейское по­нимание творения с греческим образом мысли, чуждой библейской как в интеллектуальном отношении, так и в духовном. Он был очень умным человеком и хорошо понимал, что обыкновенным христианам не понравят­ся его рассуждения. Поэтому вся эта метафизика за­ботливо спрятана за красноречивым слогом его писа­ний. Помимо философских сочинений, он писал и ду­шеспасительные поучения и проповеди без сложных от­влеченных рассуждений. Духовные сочинения Оригена пользовались популярностью в его время и вдохновля­ли богословов позднейших времен, хотя они и пони­мали ошибочность многих положений его учения.

В системе Оригена важное место отводится спасе­нию, понимаемому как возвращение к изначальному состоянию богосозерцания, к единству с Богом. В этом состоит цель творения и назначение христианской веры и аскетической жизни. (К Оригену, кстати сказать, вос­ходит и традиция понимания монашеской жизни как жизни ангельской.) Спасение осуществляется следую­щим образом. Согласно Оригену, существует одна «ра­зумная тварь», которой не наскучило созерцание Бога и которая поэтому не испытала грехопадения и его по­следствий. Это - человек Иисус Христос. Не злоупо­требив, подобно другим разумным тварям, своей нрав­ственной свободой, он всецело предался любви к Богу и сохранил свое изначальное и неразрывное соедине­ние с божественным Логосом, будучи Его тварным но­сителем. Он и был той человеческой душой, в которой Сын Божий в назначенное время воплотился на земле (непосредственное воплощение Божества в системе Ори­гена немыслимо). Роль Христа в спасении более педа­гогическая, нежели искупительная. Поскольку цель тво­рения состоит в причащении полноте Божества, то домостроительство спасения заключается в том, чтобы, не нарушая свободы твари, путем увещания и внуше­ния постепенно привести мир ко всеобщему восстанов­лению («восстановлению всего», άποκατάστασις των πάν­των, апокагшстасис тон пантон). Под «восстановлени­ем» понимается восстановление первозданного совер­шенства единства с абсолютным Добром, возврат к из­начальному созерцанию божественной сущности. Здесь в системе Оригена обнаруживается противоречие. Ут­верждая, с одной стороны, что в конце концов творе­ние «вернется» к единству со своим Творцом, он в то же время настаивает на нравственной свободе разум­ных тварей. Но их свобода неизбежно влечет за собой возможность нового грехопадения, нового восстанов­ления и т.д. - вечное круговращение истории, харак­терное для неоплатонического мифа:

Те разумные твари, которые согрешили и потому низверглись из своего изначального состояния в соответ­ствии с мерой своей греховности, были в наказание об­лечены телами; но когда они очищаются, они снова под­нимаются в свое прежнее состояние, полностью избавля­ясь от зла и от тел. Затем во второй и в третий раз, или многократно они снова облекаются телами в наказание. Ибо вполне возможно, что различные миры существова­ли и будут существовать, одни в прошлом, другие в бу­дущем... Как следствие отпадения и охлаждения жизни в духе возникло то, что мы называем душой, которая тем не менее способна к восхождению в первоначальное со­стояние.

(«О началах». Кн. 2. Гл. 8. Пар. 3)

В этом кругообороте перевоплощений история те­ряет конец и начало, а вместе с ними и всякий смысл. Творение связывает Творца, лишает Его свободы, ибо в нем (творении) все подчинено необходимости вечно­го восстановления. Идея окончательного воссоединения с Богом всех разумных существ, включая даже демо­нов, никак не увязывается с идеей их абсолютной нрав­ственной свободы.

Также не вполне понятно, какое место в этих по­вторяющихся циклах занимает Христос. Мысль о том, что при всеобщем восстановлении все воспримут свое изначальное состояние, «равное Христу», проповедова­лась в VI веке последователями Оригена еретиками исохристами. Христос в понимании Оригена - человек такой же, как мы, но сохранивший единство с Богом «по сущности» («единосущный Богу»). Это расходится с православным учением о том, что никакая тварь (а Христос в понимании Оригена был тварью) не может быть единосущна Творцу и неспособна созерцать Его сущность. Бог в системе Оригена - Бог неоплатоников, и Его сущность доступна духовному созерцанию. По­этому учение Оригена о Боге и о Христе следует при­знать в корне ошибочным.

Духовно-нравственное учение Оригена

Согласно Оригену, целью человеческой жизни явля­ется созерцание Бога. Оно достигается путем борьбы со страстями и освобождением от них. Под страстями Ори­ген понимал подчинение всему, что не есть Бог. Возвра­щаясь к богосозерцанию, очищенная от страстей душа вновь обретает утраченное в грехопадении совершен­ство. Изначальное совершенство человеческой природы утверждалось многими учителями и отцами Церкви, но в учении Оригена это совершенство носит чисто духов­ный, поэтический (от греческого νόες (ноэс), разум) характер, ибо самое понятие материальности по опре­делению предполагает отпадение от Бога и подчинение страстям.

Вслед за Филоном Александрийским Ориген пользу­ется образом восхождения Моисея на гору Синай как аллегорией таинственного восхождения души к Богу -образ, которым после него пользовался святой Григо­рий Нисский. Этой теме посвящены комментарий и поучения на «Песню Песней», в которых брачный союз двух возлюбленных описывается как аллегория мисти­ческого союза между душой и Богом и между Христом и Церковью.