Священномученик Пётр Голубев

Священномученик Пётр (Пётр Григорьевич Голубев) родился в 1880 году в селе Каледино Подольского района Московской области. Через два дня после рождения младенец был крещён. Отец его Григорий Петрович Голубев служил псаломщиком в Троицкой церкви в том же селе. Он умер, когда мальчику было три года.

После смерти отца до восьмилетнего возраста Пётр проживал в родном селе с матерью Пелагией Евграфовной. В августе 1888 года Пётр Голубев поступил в подготовительный класс Перервинского духовного училища, которое окончил в 1894 году. «По окончании полного курса учения Голубев причислен ко 2-му разряду училищных воспитанников» и «признан достойным перевода в 1-й класс Семинарии без сдачи приёмного испытания». По окончании Духовной Семинарии в 1900 году будущий священномученик был определён на должность учителя в церковноприходскую школу в село Старое Коломенского уезда.

По вступлении в брак в 1904 году Пётр Голубев был рукоположен во диакона к Покровской церкви в селе Покровское на Городне и определён законоучителем церковно-приходской школы в этом селе, а также земской школы в деревне Чертаново. В 1914 году диакон Петр был рукоположен во священника ко храму в селе Шебанцево Подольского уезда, в 1925 году переведён в Успенскую церковь в село Петрово-Дальнее Красногорского района, на место своего брата Леонида, который зимой 1924 года расшибся во время гололеда и не мог служить. Переехав в Петрово-Дальнее, располагавшееся на территории бывшей усадьбы Голицыных в живописном месте на берегу реки Москвы, отец Пётр сначала снимал комнату, так как дома для священника в селе не было, а в 1931 году он по разрешению местных властей выстроил дом, который располагался недалеко от храма, с его северо-восточной стороны, у оврага. Доныне это место называют «попов овраг». Здесь до своего ареста в 1938 году он жил со своей семьёй — супругой Клавдией Константиновной Голубевой и дочерьми Серафимой и Марией. Старшая дочь 32-летняя Серафима на тот момент работала кассиром в автопарке, а младшая 30-летняя Мария — на фабрике «Большевик». Обе дочери проживали в деревне Давыдково Кунцевского района.

Отец Пётр служил все праздники и воскресные дни, часто служил молебны в домах прихожан и во время крестных ходов по селу. Прихожане любили священника за приветливость и доброту, которая сказывалась в том, что он помогал всем бедным, старикам, привечал детей, всегда одаривая их какими-нибудь подарками.

В 1935 году власти запретили священнику совершать крещение в храме, и отец Пётр стал крестить дома. Положение священника в селе стало особенно тревожным с того времени, когда его племянник поступил в сельсовет помощником председателя; он неоднократно, ходя по селу, говорил: «Я своего дядю уберу, надо мной насмешничают».

В конце тридцатых годов сотрудники НКВД предложили председателю местного сельсовета доносить на тех, кого они предполагали арестовать, и в частности — на священника. Председатель старался добросовестно исполнить данное ему поручение и пользуясь доверчивостью священника, провоцировал его в откровенных разговорах на антисоветские высказывания

Впрочем, и разговаривая с председателем, отец Пётр не сказал ничего такого, в чём его можно было бы обвинить. Тем не менее, председатель оговорил священника. Был найден и еще один лжесвидетель.

22 марта 1938 года отец Пётр был арестован и помещён в камеру предварительного заключения при Красногорской милиции. На следующий день после ареста следователь допросил его.

— Признаете ли вы себя виновным в том, что систематически среди окружающего населения проводили контрреволюционную агитацию против советской власти, высказывали суждения о расстрелянных врагах народа?

— В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю, — ответил священник.

— Весной 1937 года вы говорили, что советская власть обобрала вас налогами, неужели так будет продолжаться, и сами себе ответили: нет, не может так продолжаться.

— Таких разговоров я никогда не вёл, так что виновным себя в этом не признаю.

— Летом 1937 года вы высказывали суждение о расстрелянных врагах народа. Заявили, что враги народа, такие как Тухачевский и другие, расстреляны как невинные и что руководители партии и правительства не поделили мягких кресел.

— Разговор о расстрелянных врагах народа и о Тухачевском был, но с кем и когда, не помню.

— Следствию известно, что вы систематически среди окружающего населения проводите контрреволюционную агитацию, высказываете сожаление о расстрелянных врагах народа.

— В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю.

— Что вы ещё можете сказать по данному делу?

— На стороне врагов советской власти я никогда не был, политическими вопросами не занимаюсь, недовольств по отношению к советской власти не высказываю, — ответил священник.

На последнем допросе отец Пётр был спрошен о социальном происхождении и имущественном положении, на что кратко ответил, что происходит из семьи дьячка, имеет собственный дом и что до 1925 года имел корову. А на самый последний вопрос ответил: «Больше по данному делу показать ничего не имею».

5 апреля младший лейтенант милиции Пучков подал на подпись начальству «Обвинительное заключение по обвинению Голубева Петра Григорьевича по ст. 58, п. 10, ч.1 УК», на основании которого принято постановление о передаче дела на рассмотрение тройки УНКВД МО во внесудебном порядке.

16 июля 1938 года состоялось заседание «тройки», на котором было рассмотрено следственное дело Голубева П.Г. «Тройка» постановила: «Голубева Петра Григорьевича расстрелять. Лично принадлежащее имущество конфисковать».

3 августа 1938 года приговор был приведён в исполнение — отца Петра расстреляли на Бутовском полигоне под Москвой.

Место погребения неизвестно.

Священномученик Пётр прославлен в лике святых новомучеников и исповедников Российских Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 13−16 августа 2000 г.

Собор Новомучеников Бутовских

+ + +

Прошло восемнадцать лет. Супруга отца Петра Клавдия Константиновна пережила Великую Отечественную войну и последующие тяжёлые годы, так и не зная правды о судьбе своего мужа. Органы НКВД сообщили ей ложные сведения, из коих следовало, что Голубев П.Г. был осуждён на 10 лет и скончался в заключении в 1942 году. В 1956 году 75-летняя вдова обратилась в прокуратуру РСФСР с прошением о пересмотре дела своего мужа, настаивая на его невиновности.

Летом 1957 года Прокуратура Московской области занялась пересмотром дела. И вот, спустя девятнадцать лет после описанных событий, были вызваны для повторных допросов двое оставшихся в живых из тех трёх свидетелей обвинения. Один из них, 37-летний подмосковный колхозник, отвечает на вопросы сотрудника прокуратуры:

— Я в то время работал в колхозе и одно время секретарём и председателем сельсовета. Взаимоотношения были нормальными. Голубев ко мне относился дружелюбно. И мне с ним часто приходилось беседовать.

— Вам приходилось от Голубева слышать антисоветские высказывания?

— Могу сказать, что к советской власти он был настроен недружелюбно. Мне специально было дано задание отделом НКВД выяснить настроения Голубева. В личных беседах я вызывал его на откровенные беседы. В этих беседах он относился ко мне доверчиво и говорил, что советская власть неустойчива, так как крестьянство её не поддерживает, что оно облагается большими налогами. Голубев дружил с репрессированными лицами на селе.

— Допрашивались ли вы по делу Голубева? Какие давали показания на допросе?

— В настоящее время я не могу вспомнить, допрашивался ли я по делу Голубева. Вообще я держал живую связь с органами НКВД. Также меня допрашивали по некоторым делам, а именно: по делу Рыбаулина Степана Ивановича и других, которых сейчас не помню за давностью времени.

— Вам зачитываются показания, данные Вами на допросе 5 марта 1938 г. Подтверждаете ли Вы их?

— Зачитанные мне, показания на листах дела 10 — 11 по делу Голубева я полностью подтверждаю и поясняю, что высказывания Голубева о Тухачевском и выборах в Верховный Совет СССР имели место в откровенных с ним беседах на поставленные мною вопросы. Как я уже говорил выше, все разговоры с Голубевым проводились по заданию отдела НКВД.

В том же году священник Пётр Григорьевич Голубев был посмертно реабилитирован.

Новая церковь Успения села Петрово-Дальнее

+ + +

Воспоминания о священномученике Петре Красногорском

Ольга Фёдоровна Попова 1926 г. р., посёлок Мечникова Красногорского района Московской области:

Моя мама была постоянной прихожанкой Успенской церкви села Петрово-Дальнее, где священником служил о. Пётр Голубев. По праздникам и воскресным дням мама водила Ольгу Фёдоровну с сестрой к Причастию. Самое яркое её воспоминание относится к 1933 году, когда Ольге было семь лет. На праздник Входа Господня в Иерусалим в церкви стоял большой чан с веточками вербы, обвязанный красивой ярко-зелёной атласной лентой. После литургии, когда они с мамой прикладывались ко Кресту, отец Пётр подарил Оле ту самую ярко-зелёную широкую ленту: подошёл к чану с вербой, снял ленту и повязал Оле на голову. По тем временам это была большая редкость. Ольга ленту очень долго хранила, потом повязывала её своей младшей сестре. По её воспоминаниям, батюшка был высокого роста, тёмно-рыжий с бородкой, очень добрый.

Галина Ивановна Мялина, 1916 г. р. из села Петрово-Дальнее Красногорского района Московской области:

Батюшка — иерей Пётр был очень добрый, приветливый. Очень любил детей, старушек. Он одаривал их конфетами и подарками, особенно на Пасху. Все прихожане любили его, на службах подпевали. Отец Пётр часто помогал бедным, старикам. Детей на службы приходило много. Он всех благословлял, привечал.

Был он высокий, худощавый. Волосы тёмные, не коротко подстриженные, небольшая короткая борода, глаза темноватые. Всегда он был спокойный, хорошо говорил проповеди. Служил часто молебны, ходил по деревне крестным ходом с иконами. На Крещение Господне делали прорубь в виде креста. Батюшка служил и освящал воду, и потом люди окунались в прорубь. Галина Ивановна помнит случай падежа скотины — тогда батюшка служил молебен. Люди много жертвовали на храм, часто помогали батюшке и его семье (например, Байковы).

В алтаре прислуживали Иван Ильич Сорокин и Илья Козлов. Открывал и закрывая храм Николай Ильич Козлов.

После ареста отца Петра сменился председатель колхоза. Он хотел построить теплицы для колхоза, но не было средств. Поэтому-то он и взорвал церковь: думал, что она кирпичная. Хотел использовать кирпич дня строительства теплиц. Но после взрыва оказалось, что церковь была из извести.

Тамара Алексеевна Кузнецова, 1926 г. р., посёлок Мечникова Красногорского района Московской области:

Моя бабушка, папа и мама все очень верующие люди. Мама — Екатерина Александровна Кузнецова пела на клиросе в Успенской церкви, а дедушка — Александр Фёдорович Бахарев читал на службах. Нас с сестрой Ольгой и братом они всё время водили на службы. Помню, нам с сестрой мама повязывала косыночки, но так как мы были маленькие, то, видно, уставали и засыпали на скамейке в церкви.

Когда мне было семь или восемь лет, батюшка — отец Пётр пригласил меня к себе домой после службы. Он недавно построил себе новый дом. Стены были обиты тёсом, полы блестели. Он провёл меня на второй этаж (чердачное помещение), где у него хранились книги. Их было у батюшки очень много. Я рано научилась читать, поэтому сразу села и стала читать без разбора всё подряд и не могла оторваться.

Мою двоюродную сестру Галину батюшка крестил у нас дома, так как в 1935 году ему уже не разрешали крестить в храме.

Очень хорошо помню, как взрывали церковь. Это было в 1938-м или 1939-м году. Мы занимались в школе. И вдруг раздался сильный взрыв. Все ребята выскочили на улицу, и мы увидели груду щебня, которая долго потом лежала. Со временем и её убрали. Взрывали церковь по приказу председателя колхоза — Аарона Львовича Альперовича.

Анна Михайловна Сергеева, 1916 г. р., село Петрово-Дальнее Красногорского района Московской области:

Я была постоянной прихожанкой Успенской церкви. Моя сестра пела на клиросе. Мы очень любили службы. Служил отец Пётр хорошо, часто. Весной, когда выгоняли скот, всегда служили молебен. Батюшка на Пасху ходил крестным ходом с хоругвями по деревне. Это было в понедельник, вторник, среду на Светлой седмице. Он заходил в каждый дом, где служил краткий молебен. На Крещение тоже ходил в каждый дом и кропил дом крещенской водой.

Когда его назначили служить в нашем селе, то батюшке с семьёй сначала негде было жить. Они снимали небольшой домик по улице Садовая, а потом он построил рядом с церковью свой собственный дом.

В 1936 году я крестила в Успенской церкви своего сына Анатолия. Мы договорились с отцом Петром. В доме Гусевых нагрели воду, и отец Пётр одного моего сына крестил в церкви.

Сёстры Анна Васильевна Бахарева, 1915 г. р. и Татьяна Васильевна Рыбаулина 1917 г. р.:

К службе в Успенскую церковь приводили детей. Ставили нас всех вместе возле скамейки. Клирос пел очень хорошо — на верхнем ярусе.

Отец Пётр служил очень хорошо. У него были длинные тёмные волосы с проседью и небольшая бородка. По большим праздникам были торжественные крестные ходы с несколькими остановками по деревне. На остановках читалось Евангелие, кропили людей святой водой. Потом крестный ход заходил на кладбище, где служили литию по усопшим. А затем батюшка ходил по домам, куда его приглашали, и служил молебен.

Лидия Фёдоровна Бахарева, 1916 г. р., село Петрово-Дальнее Красногорского района Московской области:

Отец Пётр очень хорошо относился к людям, никаких конфликтов у него никогда ни с кем не было. Служил хорошо, часто служил молебны, панихиды. Никому не отказывал в требах, ходил к больным.

Часто служил молебны к праздникам на дому. Мой отец — Иван Семёнович пел и прислуживал в церкви. Нас, домочадцев, тоже часто брал на службы.

Запомнился молебен, когда была засуха, когда скот выгоняли на пастбище, перед посевной.

Пелагея Ильинична Козлова, 1916 г. р., село Петрово-Дальнее Красногорского районе Московской области:

Отцу Петру в 1936-м или 37-м году было запрещено крестить в церкви, поэтому я своих детей — Владимира и Виктора взяла в охапку и крестила на дому у священника поздно вечером.

Брат отца Петра — Леонид Голубев умер в доме у одного из крестьян в Рождественскую ночь. Отец Пётр и отец Леонид были очень похожи, только Леонид был немного выше отца Петра.

Николай Ильич Козлов, 1910 г. р., Москва:

Мой отец — Илья Александрович Козлов десять лет был старостой Успенской церкви в Петрово-Дальнем. Он присматривал за хозяйством и церковным имуществом, делал нужные закупки. Он очень высоко ценил священника Петра Голубева.

Батюшка был чуть ниже своего брата — священника Леонида Голубева, но довольно высокий, волосы длинные, с проседью, борода короткая. Ходил всегда в подряснике.

Когда его назначили священником к нам в деревню, то на сельском сходе он спросил, где ему можно построить дом. Ему выделили место под строительство слева от церкви, первый дом. Сейчас там живут родственники артиста Иванова. Служил батюшка всё по Уставу, по всем правилам. Проповеди читал из книг святоотеческих. Был очень внимательным к нуждам населения. Часто служил молебны, панихиды, служил по воскресным и праздничным дням. Приходило много людей, многие с детьми. Батюшка накануне воскресных и праздничных дней после всенощной исповедовал, а на следующий день мы причащались. В эти дни зажигали большое паникадило с сорока свечами.

Полы в церкви были паркетные, из дуба, шириной по полметра. Слева в Никольском приделе было много икон, а справа — в приделе Петра и Павла находились три мраморных памятника. Это были захоронения Голицыных. А в середине стены ещё два захоронения. Полы в приделах были из цветных мраморных пластин, привезённых из-за границы. По лестнице из церкви можно было подняться на колокольню. Там было восемь колоколов, не меньше, которые издавали очень хороший звон. Внизу в подвале был котёл, который отапливал церковь. Тяга была хорошая — даже когда истопник бросал в него сырое бревно, оно всё равно хорошо горело.

Очень запомнилась аллея из пихт, которая вела к церкви. Дорожки к ней были покрыты асфальтом, чтобы не было грязи. А в парке возле большого дома был фонтан и клумба из разноцветных пионов и других цветов. Была установка, определяющая погоду.

В 1938 году церковь ограбили. Воры влезли со стороны Москвы-реки — надпилили железную решётку, выломали прутья и вывезли много ценностей. Это было после ночного ареста отца Петра. Потом приехали татары (бригада), стали сбрасывать колокола. Затем подрубили опоры и завалили купол и стены. А потом всё взорвали. Знаменитую библиотеку Голицыных вывозили на грузовиках в Москву.

http://uspenie.orthodoxy.ru/?id=102

http://krasnogorsk.cerkov.ru/svyashhennomuchenik-petr-golubev/