За последний год по фактам осквернения могил в России возбуждено более 1,5 тыс. уголовных дел, но осуждены всего 148 человека, а к лишению свободы приговорен лишь один преступник. Впрочем, эксперты убеждены: карательные меры в данном случае — не панацея. Проблема связана и с социальным расслоением, и с утратой традиционных ценностей, и с пробелами в воспитании молодежи, и с тем, что из нашего общественного сознания так и не исчез образ врага.

Погром на Хабаровском кладбище — происшествие далеко не единичное. Подобные новости приходят каждые два-три дня из самых разных регионов. Кладбищенский вандализм стал такой же реалией нашей жизни, как обычные ограбления. В этом году больше всего случаев пришлось на первую декаду мая — как раз на те дни, когда СМИ шумели о переносе «бронзового солдата» в Таллинне. При этом никем не замеченной осталась волна погромов, прокатившаяся в канун Дня Победы по нашим погостам.

В Нижегородской области неизвестные разрушили около 20 памятников и крестов на кладбище города Семенов. В самом Нижнем Новгороде был задержан подозреваемый в хищении листов меди с монумента павшим воинам. В Нижневартовске вандалы нарисовали на памятнике фронтовикам свастику. Несколько десятков могил осквернили неизвестные на Южном кладбище в Томске, при этом выкопанные кресты воткнули в могильные холмы вверх ногами. Сотрудники главного управления МВД по Северо-Западному округу обезвредили молодежную группировку, совершавшую кладбищенские погромы в Санкт-Петербурге. При задержании у юношей были изъяты «орудия труда» — пруты арматуры, бейсбольные биты и аэрозольные баллончики с краской. В Москве задержали компанию подростков, осквернивших 79 могил на Кунцевском кладбище. В Муезерском районе Карелии было возбуждено дело по факту осквернения братской могилы героев Гражданской войны: 9 Мая четверо школьников от 11 до 14 лет изрисовали нацистской символикой памятник солдату-красноармейцу. По их словам, они «просто пошутили»...

Преступления без наказания

Список можно множить и множить. За год, по данным МВД и Верховного суда России, было возбуждено 1575 уголовных дел по статье 214 УК РФ («вандализм») и выявлено 515 преступников. Однако осудили только 148 из них, а к лишению свободы приговорили всего лишь одного.

Статья, предусматривающая наказание за вандализм, появилась в российском Уголовном кодексе 10 лет назад. И вот парадокс: после ее введения крайне редкие до этого акты вандализма приобрели системный характер. А в последние годы стали настоящим бедствием. Объясняется странный парадокс тем, что в худшем случае осужденный по этой статье отделывался исправительными работами на срок от шести месяцев до года, в лучшем — с него взыскивали зарплату за три месяца.

Об ужесточении наказания за надругательство над могилами правоведы говорили почти столько же, сколько существует статья.

10 мая этого года президент Владимир Путин подписал указ о поправках к УК РФ и Административному кодексу, и теперь кладбищенский вандализм карается лишением свободы сроком до 5 лет. Естественно, родные и близкие тех, чьи могилы подверглись осквернению, считают и этот срок слишком мягким. Однако юристы полагают, что такое наказание адекватно преступлению.

«Следует учесть, что кладбищенский вандализм — деяние не против личности, а против символа, пусть и особо значимого, — пояснил «НИ» президент Института верховенства права Станислав Маркелов. — По сравнению с тем, что было раньше, пять лет — срок серьезный. Надругательство над историей, культурой, памятью об умерших в любом случае останется на совести человека. Чтобы обдумать такой поступок, пяти лет хватит».

Однако приведенная нами статистика за последний год вынуждает усомниться в эффективности новых положений Уголовного кодекса. Во-первых, суды крайне редко выносят приговоры «по полной программе». Во-вторых, поправки в статью 214 внесены в рамках борьбы с экстремизмом, а доказать, что молодые люди, разбившие могильную плиту или повалившие крест — экстремисты, не так-то просто. Наконец, в-третьих, до 70% вандалов исчезают бесследно. Розыск их — дело хлопотное, при том, что общественно опасным деянием кладбищенский вандализм как не считался раньше, так и теперь не считается.

Заметим, в действующем законе «О погребении и похоронном деле» не прописан статус кладбищ как особо важных объектов, нашего общего достояния. «Места погребения могут относиться к объектам, имеющим культурно-историческое значение», — осторожно оговорено в законе, однако слово «могут» — не синоним слова «должны». Кроме того, в этом нормативном акте нет ни слова о содержании могил и об их охране.

Некрополь без хозяина

Каплинское кладбище — одно из самых больших в Белгородской области. Здесь обрели последний покой более 30 тыс. жителей Старооскольского района. Их покой охраняют два сторожа, дежурящие посменно, через день. Назвать такую охрану очень серьезной нельзя. Вот и получается, что сегодня в каждом квартале погоста не менее десяти поруганных надгробий. В УВД Старого Оскола заявления родственников лежат без движения. Вандализмом осквернение могил сотрудники милиции предпочитают не называть: мол, это еще требует доказательств. Одна из рассматриваемых версий — перенасыщение местного рынка ритуальных услуг. В большинстве случаев разбиваются дорогие надгробья на ухоженных могилах — возможно, тем самым стимулируется «покупательская активность». Пусть даже родственники не закажут новый памятник, ремонт им тоже влетит в копеечку. Действительно ли работники кладбищ состоят в сговоре с вандалами, трудно судить, но факт остается фактом: после похорон могила становится фактически бесхозной. Близкие навещают ее, как правило, не чаще двух-трех раз в год. И какие-либо претензии к администрации некрополя бессмысленны.

В этом году в Омске накануне Радоницы, первого после Пасхи дня поминовения усопших, неизвестные осквернили несколько могил на Ново-Южном кладбище, украв с них надгробья. Все памятники, изготовленные из цветных металлов, так же, как вандалы, бесследно исчезли. Хотя с самого начала не вызывало никаких сомнений то, что искать их надо в пунктах приема «цветмета». Но практически все пункты «крышуются» теми же милиционерами. Так что массивные с виду надгробья беззащитны. «Что удивляться, ведь у нас ни одно городское кладбище не охраняется, — говорит начальник ритуальной службы омского Комбината специальных услуг Светлана Васильева. — В данном случае администрация кладбища может лишь обратиться в милицию с заявлением об осквернении могил».

В Краснодаре на днях были перекрыты одиннадцать въездов на Славянское кладбище. «Это сделано для того, чтобы уменьшить количество случаев вандализма на главном городском погосте», — пояснили в муниципальном унитарном предприятии «Ритуальные услуги». Ранее был запрещен въезд на кладбище для грузового транспорта, а также легкового транспорта с 7 часов вечера до 8 утра. Сегодня открытыми остаются три въезда, охраняемые в ночное время суток.

Однако на каждую подобную меру у вандалов находятся контрмеры. Так, недавно были задержаны двое нижегородцев, несколько лет беспрепятственно вывозившие памятники на «левых» грузовиках, объясняя необычность груза тем, что они якобы родственники усопшего и только что установили на его могиле новое надгробье. Не пропадать же добру. И добро исправно доставлялось по назначению, в пункт скупки цветных металлов.

Детское лицо вандализма

Впрочем, охотники за бронзой, медью и латунью занимают в рядах кладбищенских вандалов скромное место. Да и по возрасту они сильно отличаются от типичного современного вандала, годясь ему в отцы. 90% сокрушителей гробниц — подростки и юноши. Девчонки идут с ними на дело редко. Так что нашумевшая в апреле история о том, как в Рязанской области три 11-летние подружки разорили более 30 могил — исключение из правила.

«То, что акты вандализма на российских кладбищах совершают сегодня дети, — вполне объяснимо, — рассказала «НИ» психолог Ольга Меженина. — Таким образом они хотят доказать свое бесстрашие. Это метод психологической атаки: подростки громят кладбища, чтобы возвыситься над смертью. Но при этом сами себя обманывают: современная молодежь напугана многими факторами жизни, только страх этот гнездится глубоко в сознании».

Увы, о том, что у вандализма в России — детское лицо, говорится редко и неохотно. Так же в свое время было и с подростковой наркоманией: проблему замалчивали до тех пор, пока она не вышла из-под контроля.

«Главная причина массового осквернения могил все-таки в том, что у нас нет опоры на традиционные духовные ценности, — заявил «НИ» декан социологического факультета МГУ, профессор Владимир Добреньков. — Мировоззренческий вакуум в сочетании с активной пропагандой насилия, более того, безнаказанности насилия, пробуждает в подростках агрессивность. Она присуща нашей природе как способ самоутверждения и, если хотите, протеста. Но когда агрессия обращается против мертвых, против могил — это не происходит спонтанно. Большинство таких актов совершается группами, и в каждой всегда есть вожак. Это может быть просто хулиган, а может быть и экстремист, но в любом случае он сознательно направляет энергию зла в такое, с нашей точки зрения, неприкосновенное русло».

«Это отголосок войны со статуями»

До недавнего времени вандализм в общественном сознании выглядел как бессмысленное немотивированное поведение. Лишь в последние два десятилетия психологи занялись классификацией и мотивацией вандализма. В частности, выявлен идеологический вандализм, преследующий политические или социальные цели (самые яркие примеры — уничтожение во время Великой французской революции дворянских надгробий и разорение большевиками церковных погостов). Вандализм может быть изощренной формой мщения: боль причиняешь острую, но при этом с противником не контактируешь. Наконец — и это именно тот случай, о котором мы говорим — вандализм как игра. Разрушение рассматривается, как возможность поднять статус в группе сверстников. Такое времяпрепровождение часто имеет характер соревнования: кто больше надгробий повалит. Кроме того, кладбищенские забавы подростков, по мнению психологов, могут рассматриваться как экзистенциальное исследование. Проверяется возможность своего влияния на общество. При этом вандалами движет комплекс Герострата, который сжег прекрасный храм, чтобы навсегда остаться в истории. Однако его малолетние последователи тешат себя иллюзиями. И не потому, что их имена, как правило, не известны, а потому, что слишком уж много их сегодня развелось.

Было бы ошибочным говорить о кладбищенском вандализме только как о «болезни роста поколения Пепси». Корни этого явления уходят в гораздо более далекое прошлое, чем 90-е годы, время появления на свет вандалов-вундеркиндов. Говорить о нем можно не только в правовом, социальном и педагогическом контекстах. Разорение надгробий — один из объектов внимания некросоциологии — сравнительно молодой отрасли науки, исследующей отношения мира мертвых и мира живых. В России некросоциологи находят, увы, богатую пищу: ведь весь прошлый век она только и делала, что занималась самоистреблением, и это не могло не сказаться на психологии новых поколений.

«Волну кладбищенского вандализма не будет преувеличением назвать гражданской войной с мертвыми, — рассказал «НИ» доктор философских наук, профессор Высшей школы экономики Леонид Ионин. — В периоды, подобные тому, который мы переживаем, когда нарастают социальные противоречия, происходит резкая дифференциация идеологий, взглядов, общество не только занято активным поиском живых врагов — олигархов, выходцев с Кавказа, евреев, масонов, но и мертвые тоже воспринимаются как противники. Нанесение вреда мертвым в нашем сознании или подсознании — то же самое, что и нанесение вреда живым, победа над всем, что нам чуждо. Враждующие социальные группы не формируются здесь и сейчас, они продлеваются во времени. И не только живые вот таким варварским образом враждуют с мертвыми, но и мертвые воюют с живыми. Широко публикуются труды ушедших в прошлое философов, идеологов, политиков. Посмотрите на все возрастающий интерес к личностям императоров и советских вождей, их жен и детей, незатухающую дискуссию о Мавзолее — все это отражение общей картины. И вывод один: идеологические конфликты не прекращаются после того, как революция победила. В начале 90-х сокрушали статуи — сегодня громят надгробья. Все это нас не должно особенно удивлять. Хотя бороться с этим надо. Но помнить: кроме социальных и правовых норм, есть еще и универсальные моральные нормы. К сожалению, с их бытованием в современной России хуже всего».

Михаил Поздняев

В Польше на кладбищах орудуют вандалы-поисковики

В последнее время польские погосты все чаще попадают в криминальные сводки. Так, в середине июня неизвестные похитили две медные плиты с памятников польскому и советскому воинам в Белостоке. Причиненный ущерб власти оценили в 12 тыс. евро. А в конце июля было осквернено несколько могил в Щетине: плиты выворочены и разрисованы краской. Бесчинствуют на кладбищах главным образом молодежные группировки националистического толка и охотники за цветными металлами. Впрочем, им на пятки уже наступает новая категория расхитителей гробниц — вандалы-поисковики. Этих интересуют в первую очередь могилы немецких солдат, где нередко можно «поживиться» военными наградами и прочей армейской атрибутикой времен Второй мировой. В Германии до сих хорошо платят за каски, награды, ременные бляхи, котелки — за все, что связано с памятью о немецких солдатах, погибших на чужой земле. В польской полиции согласны, что с проблемой вандализма нужно бороться, но это, скорее, вопрос нравственного воспитания. Ведь на каждом кладбище не организуешь дежурство полицейского патруля.

Виктор Шаньков, Варшава

Каратисты в Германии порушили погосты

Недавно в небольшой деревушке в Швабии случилось ЧП. Впервые за многосотлетнюю историю местечка кто-то покусился на местное кладбище: повалил надгробья, разбросал меж могил свечи и венки... За пару часов местные жители сами нашли виновниц и выставили их на обозрение возмущенной коммуны. Ими оказались девушки-подростки из «проблемных» семей. Они занимались в секции карате и решили таким варварским образом проверить силу удара своих ног. Ущерб в 20 тыс. евро теперь придется возмещать родителям 13-летних разрушительниц. Впрочем, это скорее исключение, чем правило. Обычно в Германии на осквернении кладбищ попадаются или юные нацисты, или сатанисты. И тех, и других суд, как правило, приговаривает к тюремному заключению. Но вот охотников за цветными металлами на немецких погостах не найти. Дело в том, что с первого же пункта приема вторсырья о подобном возмутительном факте немедленно сообщат в полицию.

Сергей Золовкин, Берлин

«Новые Известия»/Патриархия.ru