Папа Бенедикт XVI завтра прибывает в Турцию. На пути его кортежа городские садовники сажают фиалки. А на деревьях скромные протестующие вешают плакаты, провозглашающие его недостойным гостем великого города. Все прочее, то есть ждет его Турция или не ждет, - скорее фантомы информационного потока, чем реальность. Но фантомы создают люди. 80 лет назад, когда фантомы еще не так подменяли действительность, Турция была единственной страной, благодарной предшественнику нынешнего понтифика - Папе Бенедикту XV, - именно в его честь кардинал Ратцингер взял имя, став понтификом. В знак его соучастия в судьбах людей и сочувствия их несчастьям после Первой мировой войны турки назвали его "благодетелем всех людей вне зависимости от национальности и вероисповедания". И поставили ему памятник в центре Стамбула, хотя тот Папа был единственным религиозным лидером, кто помогал и армянам.

Стены и потолок гостиницы в центре Стамбула, где любят останавливаться журналисты, содрогаются от техно, источаемого ночными клубами округи. Никто в Турции против клубов не протестует, а вот против приезда Папы - каждый десятый, если верить опросам. Еще 40% негативно относятся к понтифику, оскорбившему ислам. Интересно, что они знают об этом старике в двурогой шапке, белых одеждах и с золотым посохом? И почему его речь в узком католическом кругу с цитатами из византийских правителей почти 700-летней давности, спешно растиражированная по миру, оскорбляет веру, а техно на таких децибелах - нет?

Покойного Иоанна Павла II всемирная любовь к старости окутала в непроницаемый саван: антикоммунист, перед всеми извинялся, строго ни с кем не говорил, пел детские песенки, благословил бойню и расчленение Югославии. Прославлен как миротворец. Нынешний Папа никому не мил: ученый немец, воюет с миром потребления, потешается над СМИ, озабоченными только темой секса, абортов и презервативов, твердо держится идеи единства христиан и мусульман на Ближнем Востоке, упорно отстаивает права палестинцев, не рвется в Россию. Прослыл воинственным крестоносцем. Любой Папа популярен больше, чем президенты и короли, - в этом проявляется сущность его могущества, которая только поверхностным людям кажется мнимой. В виртуальном мире, создаваемом информационными потоками, он популярнее, чем Иисус Христос. И это вторая немаловажная черта папства. Лучше, чем Достоевский в "Легенде о Великом инквизиторе", ее не объяснить.

Но Папа едет в Турцию не судить. Он смиренно едет в страну, где его никто не ждет, чтобы напомнить миру, что именно на этой земле христиане стали называться христианами, - и это явление гораздо более сложное, чем передовица в газете. Здесь их жгли и распинали, а они радостно приветствовали своих римских губителей. Здесь страшной смертью умирали мученики, которых никто не охранял и не возил в папамобиле. И в их смертях было гораздо больше смысла, чем в жизнях большинства населения земли. Именно здесь светская власть искусила христиан властью государственной, чиновной. И они искусились. И вот теперь "священники уже не знают, кем, собственно, они являются, а верующие не знают, во что, собственно, они должны верить". Услышать эти слова старика с посохом гораздо труднее, чем без конца напоминать о том, как он оскорбил мусульман.


Надежда КЕВОРКОВА
"Газета"
27 ноября 2006 г.