1. Брат сказал авве Аммону: «Скажи мне что-нибудь в наставление». Старец сказал: «Стяжи такие помышления, какие имеют преступ­ники, заключенные в темнице. Они постоянно осведомляются: где судья? когда придет? и от отчаяния — плачут. Так и монах непрестанно должен внимать себе и обличать свою душу, го­воря: "Горе мне! Как предстану я на суд пред Христа? Что буду отвечать Ему?" — Если будешь непрестанно занимать себя помышлениями, то спасешься».¹⁹⁷

2.            Авва Аммон пришел в такое преуспеяние, что от многой благости уже не знал о существо­вании зла.¹⁹⁸

Такое настроение является в душе от постоянного вни­мания себе, от плача о своей греховности, от действия умной благодатной молитвы. Эта молитва исполняет сердце умиления. Умиление есть ощущение обильной милости к себе и ко всему человечеству.

Авва Аммон никогда не осмеливался осуж­дать кого-либо.

Некоторый из отцов поведал: «В Келиях был старец-подвижник, имевший одежду из рогожи. Пришел он однажды к авве Аммону. Авва, уви­дев его в одежде из рогожи, сказал ему: "это не принесет тебе никакой пользы." И спросил его старец: "Три помысла приходят мне. Первый предлагает скитаться по пустынным местам; вто­рой — уйти в страну, в которой никто не знает меня; третий — затвориться в хижине, никого не видеть, и употреблять пищу через день." Авва Аммон отвечал: "Исполнение каждого из этих предположений будет неполезным (т.е. душевредным) для тебя. Напротив того, безмолвствуй в хижине твоей, ежедневно употребляй пищу с умеренностию, имей в сердце твоем слово мытаря (Боже! милостив буди мне, грешнику) и воз­можешь спастись"».

Очевидно: ношение странной одежды, бросавшейся всем в глаза, намерение проводить особенный род жизни, долженствовавший привлечь к себе внимание мно­гих, внушены были подвижнику высокоумием, кото­рое не было понято им. Преподобный Аммон препо­дал ему подвиг смирения, единый благоугодный Богу, единый способный привлечь милость и благодать Божию к подвижнику.

Авву Аммона спросили: «Какой путь — путь тесный и прискорбный?» Он отвечал: «Путь тес­ный и прискорбный есть обуздание своих по­мыслов и отсечение собственных пожеланий для исполнения воли Божией. Это и значит: се мы оставихом вся, и вслед Тебе идохом».

Авва Аммон сказал: «Я препроводил четыр­надцать лет в Скиту, моля Бога денно-нощно, чтоб Он даровал мне победить гнев».¹⁹⁹

7.            Однажды авва Аммон пошел к авве Анто­нию Великому и потерял дорогу. Он присел и заснул немного. Проснувшись, помолился Богу так: «Господи, Боже мой! Молю Тебя: не погуби создания Твоего!» — и явилась рука человечес­кая, как бы ниспускавшаяся с неба: она неслась по воздуху и указывала путь Аммону до того вре­мени, как он пришел к авве Антонию. Тогда рука остановилась над входом в вертеп Антония. Аммон постучался в двери; отворил их Антоний. Они занялись беседою о душевной пользе. После бе­седы авва Антоний предсказал Аммону, что он преуспеет в страхе Божием. Произнесши это пророчество, Антоний вывел Аммона из келии и, показав на камень, сказал: «Нанеси оскорбле­ние этому камню и ударь его». Аммон сделал это. Тогда авва Антоний спросил его: «Дал ли тебе ка­кой ответ, оказал ли тебе какое противодействие этот камень?» Аммон отвечал: «Нет». «Так и ты, — сказал ему авва Антоний, — достигнешь в подоб­ную меру бесстрастия», — что и исполнилось.²⁰⁰ 8. Некоторые братия подверглись скорби на месте жительства своего, и по причине этой скор­би вознамерились оставить это место. Для сове­щания они пошли к авве Аммону. Они шли по берегу реки, а старец в это время находился в лодке, плывшей по реке. Поравнявшись с ними и увидев их, старец просил лодочников пристать к берегу, вышел из лодки и, подошедши к брати-ям, сказал им: «Я — Аммон, к которому вы иде­те». Он успокоил их и, вследствие его наставле­ния, они возвратились в место жительства свое­го. Скорбь, постигшая их, не была душевредною, была лишь скорбию человеческою.

9. Пришел к авве Аммону брат из Скита, и ска­зал ему: «Посылает меня отец мой на послушание; исполняя это послушание, боюсь впадения в блуд»- Старец отвечал на это: «В то время, как под­вергнешься напасти, воззови к Богу: Боже сил! За молитвы отца моего исхити меня из напасти». Од­нажды брат, исполняя послушание и пришедши в некоторый мирской дом, застал в нем девицу одну, которая повлекла его к греху, и даже за­перла за ним двери дома. Брат воскликнул к Богу громким голосом по завещанию аввы Аммона, — и немедленно очутился на пути, ведущему в Скит. 10. Авва Аммон рукоположен был во епис­копа. В этом сане он действовал из благодатного настроения и духовного разума, приобретенных монашеским жительством. Однажды привели к нему на суд беременную девицу и требовали от него церковного наказания для девицы. Епископ оградил ее крестным знамением и повелел дать ей шесть пар полотен, говоря: «Ей предстоит труд родов: как бы не умерла она, или не умерло дитя ее: на цену этих полотен по крайней мере могут быть совершены похороны». Обвинители деви­цы сказали ему: «Что ты делаешь? Дай ей епитимию». Он отвечал им: «Братия! Разве вы не види­те, что она близка к смерти? Как же мне возло­жить на нее еще что-либо?»

Авва Аммон уклонился от действования по требова­нию плотской ревности обвинителей, и вместе подействовал нравственно на девицу, оказав ей неожидан­ное ею милосердие и представив ей живо близость смер­ти. Смягченное милосердием сердце, при воспомина­нии о смерти, очень способно к покаянию.

Пришел однажды авва Аммон в некоторое местопребывание иноков, чтоб разделить с братиею трапезу. Один из братии того места очень рас­строился в поведении: его посещала женщина Это сделалось известным прочим братиям; они сму­тились и, собравшись на совещание, положили изгнать брата из его хижины. Узнав, что епископ Аммон находится тут, они пришли к нему и про­сили его, чтоб и он пошел с ними для осмотра ке­лии брата. Узнал об этом и брат, и скрыл женщи­ну под большим деревянным сосудом, обратив сосуд дном к верху. Авва Аммон понял это, и ради Бога покрыл согрешение брата. Пришедши сомножеством братий в келию, он сел на деревян­ном сосуде и приказал обыскать келию. Келия была обыскана, женщина не была найдена, «Что это? — сказал авва Аммон братиям, — Бог да про­стит вам согрешение ваше». После этого он помо­лился и велел всем выйти. За братиею пошел и сам. Выходя, он взял милостиво за руку обвиненного брата и сказал ему с любовию: «Брат! Внимай себе».

Однажды, по обычаю того времени, неко­торые из христиан пришли судиться пред епископом своим. Болезнуя о несогласии между хри­стианами по причине, не заслуживающей внима­ния христиан, епископ представился юродивым пред пришедшим к нему собранием. Одна из бывших тут женщин сказала подруге своей: «Ста­рец помешался в уме». Святой Аммон, услышав это, подозвал ее к себе и сказал ей: «Столько лет подвизался я в пустынях, чтоб стяжать это поме­шательство, и для тебя ли потерять мне его».²⁰¹

Некоторый брат впал в тяжкий грех. Он пришел к авве Аммону и сказал ему: «Я впал в такое-то согрешение и не имею сил для покая­ния: оставляю монашество и иду в мир». Старец уговорил брата остаться в монашестве, обещаясь принять на себя труд покаяния в грехе его пред Богом. Взяв на себя грех брата, старец начал при­носить покаяние в этом грехе. Только один день он пребыл в покаянии, как и последовало откро­вение от Бога, что грех прощен брату ради люб­ви старца.²⁰²

Однажды авва Аммон пришел к авве Пи­мену и спросил его: «Если я приду в келию брата моего, или он придет ко мне по какой-либо нуж­де, позволительно ли беседовать с ним свободно о всех предметах?» Авва Пимен отвечал: «Не одоб­ряю такого поведения, потому что юность нуж­дается в самоохранении». Авва Аммон сказал на это: «Как поступали старцы в таких случаях?» Авва Пимен отвечал: «Старцы, находясь в преуспея­нии, не нуждаются в таком самоохранении: они, не имея ничего чуждого в сердце, не имеют его и в устах своих». Опять авва Аммон спросил: «Если случится беседовать с братом, из чего лучше за­имствовать беседу, из Писания или из Отеческих изречений?» Старец отвечал: «Если не можешь молчать, то говори лучше из Отеческих изрече­ний, нежели из Писания. Объяснение Писания сопряжено с великою опасностию для души».²⁰³

Многие иноки тех времен, по причине неправильного объяснения, которое они давали разным местам священ­ного Писания, впали в ереси. Объяснение Писания дару­ется божественною благодитию. Монах, не имеющий этой благодати и стремящийся к объяснению Писания из своего самомнения и невежества, непременно дела­ется виновным пред Св. Духом, изрекшим Писание: за дерзость свою он отвергается Богом, делается добычею падших духов. Из такового толкования Писаний проро­ческих и апостольских возникли все ереси и расколы. Последняя повесть относится, очевидно, к позднейше­му Аммону — не к тому, который беседовал с Антони­ем Великим.

В повестях об Аммонах сохранилось для нас следую­щее сведение о горе Нитрийской. В этой пустыне жило до пяти тысяч монахов. Они проводили различное жи­тельство, сообразно произволению и способностям сво­им. Некоторые из них жили наедине, отшельниками, другие — вдвоем и втроем; иные жили и в значитель­ном числе, составляя из себя общежития. Было до пя­тисот мужей, достигших христианского совершенства: они пребывали далее, в самой глубокой пустыне.²⁰⁴ — Такое разнообразное жительство, удовлетворявшее свободному произволению и способностям, очень спо­собствовало монашескому духовному преуспеянию.

АВВА АГАФОН

АВВА АММОН

АВВА АММОЙ