Первые раскопки в столице Изра­ильского царства, Самарии, прово­дились экспедицией Гарвардского университета в 1908—1910 гг. Эк­спедиция Британской школы архе­ологии работала там  с 1931 по 1935 г. Под руинами огромного храма, воз­двигнутого царем Иродом в честь императора Августа, археологи об­наружили остатки дворца-крепости израильских царей. Хотя эти по­стройки использовались строителя­ми храма в качестве фундамента, археологам удалось частично ре­конструировать их. Крепость окру­жали двойные «казематные» стены (т.е. стены с помещениями внутри). На востоке — ворота. На противо­положной, западной стороне — дворец Ахава и его преемников. Не­смотря на то что сохранился один лишь фундамент, и сейчас еще мож­но оценить высокое качество клад­ки точно подогнанных друг к другу каменных блоков.

На полу дворца среди прочего му­сора нашли осколок египетской каменной вазы с именем фараона Осоркона, по-видимому пославше­го эту вазу с благовонным маслом в дар Ахаву или какому-то другому царю. Зная, что Осоркон II правил приблизительно с 874 по 850 г. до н.э., мы можем датировать и другие найденные там предметы.

По соседству найдена целая кол­лекция резных изделий из слоновой кости — более 200 разбитых и обго­ревших предметов, использовав­шихся для инкрустирования и об­лицовки деревянной мебели. Такие ценности передаются из поколения в поколение, поэтому вполне воз­можно, что некоторые из них имели отношение к «дому из слоновой ко­сти» царя Ахава (3 Цар.22:39), дру­гие — более позднего происхожде­ния. Мы знаем, что пророк Амос, живший на сто лет позже Ахава, осуждал богачей за праздное вре­мяпрепровождение на дорогих ло­жах из слоновой кости (Ам.6:4).

Многие изображения (в частнос­ти — цветков лотоса) свидетельст­вуют о сильном египетском вли­янии; встречаются и сирийские мо­тивы. Финикийские резчики по сло­новой кости иногда помечали от­дельные части изготовляемой ими мебели буквами алфавита, чтобы облегчить сборку столярам-красно­деревщикам. Белую слоновую кость часто инкрустировали синим и красным стеклом либо покрывали золотой фольгой. Множество похо­жих резных изделий из слоновой кости найдено в Ассирии. Очевид­но, они попали туда или как дань от царей Израиля и соседних с ним го­сударств, или же как военная добы­ча, захваченная в походах. На одном из предметов сохранилась надпись на древнееврейском языке, позво­ляющая предположить, что предмет этот  был привезен в Ассирию из Са­марии. На другом вырезано имя Азаила, царя Дамаска, современни­ка пророка Елисея.

В самарийском дворце найдены также сто два керамических черепка (остракона) с надписями, сделанны­ми царскими чиновниками на древ­нееврейском языке (с незначитель­ными диалектными отличиями). В них — сведения о количестве вина и масла, доставленного из царских поместий для нужд двора. Чернила почти стерлись, поэтому прочесть удается далеко не все. На некоторых черепках — год правления царя. К сожалению, имени царя писцы ча­сто не указывали, считая, что уж это-то всем известно.

По именам правителей провин­ций, кстати, видно, что часть жите­лей Самарии продолжала почитать Бога Израиля. Иначе откуда бы взя­лись такие имена, включающие в себя сокращение формы имени Ях­ве, как Урия («Господь — мой свет»), или Ионафан («Господь дал»)? Дру­гие поклонялись Ваалу, о чем сви­детельствуют имена Авиваал («Ваал — мой отец») и Мериваал («Ваал благословен» или «Ваал — мой гос­подин»).

Кое-что сохранилось и от домов менее знатных горожан. Ассирий­цы, захватившие город, записали, что ими уведено в плен 27 200 чело­век. Проверить эти цифры нельзя; неясно также, относятся ли они только к жителям города или вклю­чают и население прилегающих рай­онов. Но по ним все же можно су­дить о плотности заселения этого района. После завоевания ассирий­цы сделали Самарию столицей по­коренной провинции. Царь Саргон воздвиг в честь своей победы мону­мент, от которого, однако, остались лишь мелкие обломки. В хорошо укрепленных крепостях Хацора и Мегидцо, возможно, располагались ассирийские гарнизоны. Там тоже найдено много характерной асси­рийской керамики.