Отличительная черта грешника не все­гда явная порочность, но собственно от­сутствие воодушевленной, самоотвержен­ной ревности о Богоугождении, с решитель­ным отвращением ко всему греховному — то, что у него благочестие не составляет главного предмета забот и трудов, что он, заботливый о многом другом, совершенно равнодушен к своему стяжанию, не чувству­ет, в какой опасности находится, нерадит о доброй жизни и проводит жизнь холод­ную к вере, хотя иногда исправную и безу­коризненную совне. Отвратившись от Бога, человек останавливается на себе и себя по­ставляет главною целью всей своей жизни и деятельности. Это уже и потому, что пос­ле Бога нет для него ничего выше себя са­мого; особенно же потому, что, получив прежде от Бога всякую полноту, а теперь опустевши от Него, спешит он и заботит­ся, как бы и чем бы себя наполнить. Обра­зовавшаяся в нем пустота, чрез отпадение от Бога, непрестанно возжигает в нем ни­чем не удовлетворимую жажду, — неопре­деленную, но непрестанную. Человек стал бездонною пропастью; всеусиленно заботит­ся он наполнить сию бездну, — но не ви­дит, не чувствует наполнения. Оттого весь свой век он в поте, труде и великих хлопо­тах: занят разнообразными предметами, в коих чает найти утоление снедающей его жажды. Предметы сии поглощают его вни­мание, все время и всю деятельность его. Они — первое благо, в коих живет он серд­цем. Отсюда понятно, почему человек, по­ставляя себя исключительно целью, никог­да не бывает в себе, а все вне себя, в ве-щах, сотворенных или изобретенных суе­тою. От Бога, Который есть полнота всего, отпал; сам пуст; осталось как бы разлиться по бесконечно разнообразным вещам и жить в них. Так грешник жаждет, суетится, забо­тится о предметах вне себя и Бога, о вещах многих и разнообразных. Почему характер­ная черта греховной жизни есть, при бес­печности о спасении, заботы о многом, многопопечительность.