И ввел ее Исаак в шатер Сарры, мате­ри своей, взял Ревекку, и она сделалась ему женою, и он возлюбил ее, и уте­шился Исаак в печали по Сарре, матери своей.

(Быт. 24, 67).

В истоке, в начале любого брака — лежит встреча. Встреча юноши и девушки, мужчины и женщины. Встреча — это абсолютно не случайное, но промыслительное событие в жизни двух людей.

Встреча — это не первое знакомство, хотя эти два события — встреча и знакомство, могут совпадать — любовь с первого взгляда. Встреча — это некое уязв­ление, зарождение чувства, это начало откровения, которое мы и называем любовью. Встреча в ее мистико-психологическом  смысле  может состояться  после многих лет знакомства.

Если брак строится на правильных духовных осно­ваниях, то момент встречи, как переживание посто­янно обновляющегося чувства, всегда присутствует у супругов. Как это, скажем, хорошо показано в «Ста­росветских помещиках» у Н.В.Гоголя. Афанасий Ива­нович и Пульхерия Ивановна, а за ними и многие тысячи вполне реально существовавших и существую­щих семей, опровергают слова С.Надсона: «Только утро любви хорошо...»

Обновление чувства встречи возможно, как прави­ло, только в Боге. В одном церковном песнопении говорится: Святым Духом всяка душа живится. Если же этого нет, то между супругами возникает дурное привыкание и сглаживается переживание встречи как абсолютно уникального и неповторимого события в жизни   супругов.

Мы говорим «как правило», потому что всегда есть исключения разного рода. Но мы условились рассуж­дать преимущественно архетипически.

Завершением встречи является брак. Но это не всегда так. У Дж.Джерома есть прекрасно-правдивый рассказ об английском семействе, где муж и жена, как сейчас говорят, «уважали друг друга». Но совмест­ные скорби и труды открыли их друг для друга, т.е. встреча произошла позже их бракосочетания. Церков­ные браки по благословению очень часто даруют эту встречу уже после браковенчания. И в этом открыва­ется величайшая слава Церкви Христовой! И так уже много веков.

Святые отцы говорили, что в браке надо стараться избегать грубых несоответствий в возрасте, образова­нии, внешних данных. Но вместе с тем никто никогда не углублялся в такие тонкости; никто не сверял па­раметры совместимости. Чудо брака состоит еще и в том, что Господь часто соединяет, казалось бы, несое­динимое.

И вот сейчас я скажу то, чего мне, наверное, неко­торые психологи семьи не смогут простить. Так вот, оказывается, что два таких человека — мужчина и женщина, юноша и девушка, сочетавшиеся браком в Боге, не могут не полюбить друг друга. У Данте Алигьери есть такие слова: «Истинная любовь не мо­жет не быть взаимной». И второе: если они и далее не

оставят путь духовного самораскрытия, то они обяза­тельно будут любить друг друга все больше и больше. В этом смысле есть абсолютное тождество между встречей, которая состоялась как бы случайно и та­кой, например, о которой повествуется в житии пре­подобного Серафима Саровского: «Один молодой офицер посетил о.Серафима и просил у него благо­словения поступить в монахи. Выслушав его, прозор­ливый старец сказал: «Ты не ходи в монахи, — тебе надо жениться, и невеста твоя здесь. Ступай сейчас же в монастырскую гостиницу, там найдешь мать и дочь: вот эта дочь и есть твоя невеста. А от меня ты им скажи, чтобы они поскорее ко мне пришли». И офицер не только поверил словам преподобного, но и беспрекословно отправился искать свою невесту. Не найдя в гостинице никакой матери с дочерью, он в раздумье вышел за монастырскую ограду, пошел по дороге и вдруг увидал приближающуюся к обители дорожную карету, в которой сидели две дамы. Они подъехали к монастырской гостинице, и офицер, сле­дивший за ними, удостоверился, что это мать с до­черью. Твердо веря словам о.Серафима, офицер ре­шил отправиться к прибывшим, передать им поруче­ние святого старца и, кстати, взглянуть на свою будущую невесту.

Дамы были поражены, когда неизвестный им офи­цер передал, что старец приглашает их к себе, однако немедленно отправились к нему. О.Серафим привет­ливо встретил пришедших, благословил их, потом взял и соединил руки дочери и офицера, говоря: «Господь вас благословит», а обернувшись к матери, сказал: «Это жених твоей дочери». Все трое были крайне изумлены, но подчинились и поступили со­гласно указанию прозорливого старца. Это, хотя и от­части, приоткрывает нам то, что браки заключаются на небесах. И еще неизвестно (а вернее известно) — какие узы крепче, — те, которые «средь шумного ба­ла», или те, которые по благословению старца.

Не собираясь утомлять вас скучными и во все вре­мена непопулярными определениями любви, скажем лишь здесь одно. Тайной и одновременно ядром лич­ности является образ Божий в человеке, святыня ду­ши. Она имеет по крайней мере три свойства.

Первое: образ Божий в человеке принципиально неуничто­жим. В этом смысле во Христе нет и не может быть понятия «мертвый человек», как это существует в сатанинской мистике. Пока человек жив — есть надеж­да. И порукой этому множество примеров — людей, пришедших в Церковь Божию, имея тяжелейшие гре­хи, но через покаяние и подвиг стяжавшие благоче­стие и даже святость. Он (образ Божий) может лишь умалиться от дурной греховной жизни человека.

Второе: образ Божий одновременно венчает и на­шу личностную уникальность и неповторимость на­шего «я». Чем ближе человек к Богу, тем ярче его не­повторимость и уникальность. И чем дальше — тем он все больше теряет себя.

И третье — это неисчерпаемость, глубина образа. В момент встречи приоткрывается лишь часть образа Божия. И лишь в последствии, когда супруги молятся друг за друга, Господь открывает им их души в не­коей никогда не достижимой полноте. И это абсолют­но непохоже на психологическое исследование, ска­жем, бессознательного или еще чего-то подобного, к чему мы привыкли в исследованиях личности. И это не опытное узнавание, скажем, характерологических черт личности. Это вообще как бы не зависит от нас. Это дано. И кому дано — тот знает. А кому не дано — тот тоже знает, что не дано.

Событие узнавания образа Божия в супруге и во­обще в человеке называется откровением. Этот про­цесс всегда взаимный. Откровение и любовь — это тождество. Не может быть познания и откровения вне любви. Вне любви порождается ложное знание. От­кровение может сужаться или сглаживаться вовсе, ес­ли супруги (или кто-то из супругов) сходит со стези духовной жизни.

Откровение есть отблеск вечного. Само действие браковенчания и благословение Божие на брак имеют силу вечного воссоединения супругов в Боге.

Есть две меры одухотворенности и благочестия в Боге, относительно таинства семьи и брака.

Одна мера — это полнота осознания того, что ми­стически, духовно муж и жена всегда один или одна.

Вторая мера также приемлема, но рангом ниже, и допускает  второй   и  даже  третий   браки   в  случаях смерти одного из супругов, или других крайних об­стоятельствах.

Полнота благодати и огромные возможности ду­ховного самораскрытия в Церкви Христовой указыва­ют нам на то, что полигамные браки — это снисхож­дение Божие к определенному духовному состоянию и возможностям того или иного народа.

Христианская моногамия — это подлинный воз­врат в Эдем, к прародительскому браку до грехопаде­ния. И это совершается через тайну искупительной жертвы Иисуса Христа.

В любом счастливом браке есть эмоционально-чувственная антиномичность. Это относится, в част­ности, к сопереживанию, так сказать, брачного вре­мени. Однако полюса этой антиномии неравны аксиологически, ценностно. С одной стороны, супруги всегда чувствуют некую неизъяснимую печаль, кото­рая имеет экзистенциальный характер. И эта печаль о грядущем расставании в этой жизни. Во вневремен­ном залоге расставание уже свершилось. Оно будет через 10 лет или через час — это безразлично. Но это печаль, говоря словами поэта, всегда светла в Боге.

И другой полюс — это также экзистенциальное предощущение вечности и второй, уже обновленной, встречи в вечности. И именно в этом смысле святитель Иоанн Златоуст пишет, что первые христиане имели та­кую полноту откровений и веры, что хоронили своих близких в состоянии тихой, светлой печали.

ОБ ОСМЫСЛЕННОМ НЕСЕНИИ ЖИЗНЕННОГО КРЕСТА

ВСТРЕЧА И ЛЮБОВЬ

НА ВЕНЧАНИЕ САШИ И ЛЮДЫ