О созидании и совершении душевного дома добродетелей

Писание упоминает о повивальных бабках, которые оставляли в живых детей Израильских мужеского пола, что понеже бояхуся бабы Бога, сотвориша себе жилища (Исх. 1: 21). О чувственных ли жилищах говорится здесь? И какой имеет смысл созидать себе домы по страху Бо­жию? Мы [делаем] противное: нас учат оставлять ради страха Божия иногда и те дома, которые имеем. Писание говорит [здесь] не о чувственных жилищах, но о доме душевном, который создаёт себе человек соблюдением за­поведей Божиих. Писание научает нас тому, что страх Божий побуждает душу к хранению заповедей и посред­ством заповедей созидается дом душевный. Будем и мы, братья, внимательны к самим себе, убоимся и мы Бога и созиждем себе домы, чтобы найти защиту во время зимы, во время дождей, молний и громов, потому что великое бедствие терпит зимой неимеющий дома. Как же созда­ётся дом душевный? Из постройки чувственного дома можем в точности научиться этому делу. Ибо кто хочет построить такой дом, тот должен отовсюду укрепить его и с четырёх сторон возводить стену, а не об одной толь­ко стороне заботиться, другие же оставить в небреже­нии, потому что иначе он не получит никакой пользы, но понапрасну утратит всё: намерение, и издержки, и труд.

Так бывает и относительно души, ибо человек, желаю­щий создать душевный дом, не должен нерадеть ни об одной стороне своего здания, но ровно и согласно возво­дить оное. Это-то значит сказанное аввою Иоанном: «Я хо­чу, чтобы человек каждый день приобретал понемногу от всякой добродетели», а не так, как делают некоторые, которые держась одной добродетели и пребывая в ней, только её одну и исполняют, а о прочих не заботятся. Может быть, что они по навыку имеют эту добродетель или по естественному свойству, потому и не тревожит их противоположная страсть, а сверх того они незаметно увлекаются другими страстями и бывают тревожимы ими, но не заботятся о них, а, напротив, думают, что обладают чем-то великим.

Таковые подобны человеку, который строит одну толь­ко стену, и возводит её сколь возможно выше, и, взирая лишь на высоту этой стены, думает, что он совершил не­что великое, а не знает того, что если хотя однажды поду­ет ветер, то он повалит её, ибо она стоит одна и не имеет связи с другими стенами. Притом же никто не может себе устроить защиты из одной стены, потому что со всех других сторон она открыта. Но поступать так неразумно. А напротив, желающий построить себе дом и сделать себе защиту должен строить его со всех четырёх сторон и ут­верждать отовсюду. И объясню вам, каким это образом.

Сперва должно быть положено основание, то есть вера, ибо без веры, как говорит апостол, невозможно угодити Богу (Евр. И: 6), и потом на этом основании человек должен строить здание равномерно: случилось ли послу­шание, он должен положить один камень послушания; встретилось ли огорчение от брата, должен положить один камень долготерпения, представился ли случай к воз­держанию, должен положить один камень воздержания.

Так от всякой добродетели, для которой представляется случай, должно полагать в здание по одному камню и таким образом возводить оное со всех сторон, [полагая] то камень сострадания, то камень отсечения своей воли, то камень кротости и т.п. И при всём том должно позабо­титься о терпении и мужестве, ибо они суть краеуголь­ные камни, ими связывается здание и соединяется стена со стеной, почему они не наклоняются и не отделяются одна от другой. Без терпения и мужества никто не может совершить ни одной добродетели. Ибо если кто не имеет мужества в душе, тот не будет иметь и терпения, а у кого нет терпения, тот решительно ничего не может совершить. Поэтому и сказано: В терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21: 19).

Строящий должен также на каждый камень класть из­весть. Ибо если он положит камень на камень без извес­ти, то камни выпадут и дом обрушится. Известь есть сми­рение, потому что она берётся из земли и находится у всех под ногами. А всякая добродетель, совершаемая без смирения, не есть добродетель. Об этом сказано в Отеч-нике: «Как корабль нельзя построить без гвоздей, так и спастись нельзя без смиренномудрия». Итак, каждый дол­жен всё, что он ни делает доброго, делать со смирением, чтобы смирением сохранить сделанное.

Дом должен иметь и так называемые связи, которые суть рассуждение: оно утверждает строение, соединяет камень с камнем и связывает стены, а вместе с тем прида­ёт дому и большую красоту. Кровля же есть любовь, ко­торая составляет совершенство добродетелей так же, как и кровля — верх дома. Потом, после кровли, перила кру­гом её. Что же значат перила кругом кровли? В Законе написано об этом: Если построите дом и сделаете на нём кровлю, то сделайте около кровли перила, чтобы дети ваши не падали с кровли (ср.: Втор. 22: 8). Перила* — суть сми­рение, потому что оно ограждает и охраняет все доброде­тели. И как каждая добродетель должна быть соединена со смирением подобно тому, как мы сказали, что над каж­дым камнем полагается известь, так и для совершенства добродетели нужно смирение. Ибо и святые, преуспевая, естественно приходят в смирение, как я всегда говорю вам, что чем более кто приближается к Богу, тем более видит себя грешным.

Что же суть дети, о которых сказал Закон, чтобы они не падали с кровли? Дети суть помышления, бывающие в душе, которые должно хранить смирением же, чтобы они не упали с кровли здания.

Вот дом окончен, имеет связи, имеет кровлю, о кото­рой мы сказали, что она есть совершенство добродетелей, вот и окружающие её перила (Такие перила устраиваются на Востоке, где крыши делаются вроде террасы.), — одним словом, дом го­тов. Но не нужно ли ему ещё что-нибудь? Да, мы не упо­мянули ещё об одном. Что же это такое? Чтобы зодчий был искусен, ибо если он неискусен, то он покривит не­много стену, и дом когда-нибудь обрушится. Искусен тот, кто разумно совершает [добродетели]. Ибо случается, что иной и подъемлет труд добродетели, но, оттого что нера­зумно совершает труд этот, он сам губит его или постоян­но портит дело и не может окончить его, но строит и разрушает, кладёт один камень и снимает его, иногда же полагает один и снимает два. Например, вот пришёл один брат и сказал тебе слово, оскорбляющее или огорчающее тебя. Если ты смолчишь и поклонишься ему, то ты поло­жил один камень. Потом ты идёшь и говоришь другому брату: «Такой-то мне досадил и сказал мне то-то и то-то, а я не только смолчал, но и поклонился ему». Вот ты один камень положил, и два камня снял. Опять иной поклонит­ся, желая тем заслужить похвалу, и [в нём] оказывается смирение, смешанное с тщеславием — это значит поло­жить камень и снять его. А кто разумно делает поклон, тот твёрдо уверен, что он согрешил, и вполне убеждён, что он сам виноват — вот что значит разумно делать по­клон. Другой хранит молчание, но неразумно, ибо он ду­мает, что совершает добродетель, между тем как вовсе не совершает её. А разумно молчащий думает, что он недо­стоин говорить, как сказали отцы, и это есть разумное молчание. Опять иной не считает себя [лучше других] и думает, что он делает нечто великое и что он смиряется, но не знает, что он ничего не имеет, потому что неразумно действует, а кто разумно не считает себя [лучше других], тот думает, что он ничто и что он недостоин быть в числе людей, как говорил о себе и авва Моисей: «Чернокожий! Ты не человек, зачем же ты являешься между людьми?» Опять иной служит больному, но служит для того, чтобы иметь награду. Это также неразумно. И поэтому если с ним случится что-либо скорбное, то это легко уда­ляет его от этого доброго дела, и он не достигает конца его, потому что делает оное неразумно. А разумно служа­щий служит для того, чтобы приобрести милостивое серд­це, чтобы приобрести чувство сострадания. Ибо кто име­ет такую цель, тот, что бы ни случилось с ним, скорбь ли извне или сам больной помалодушествует против него, — он без смущения переносит всё это, взирая на свою цель и зная, что более больной благотворит ему, нежели он больному. Поверьте, что кто разумно служит больным, тот освобождается и от страстей, и от браней. Я знаю брата, который терпел брань от нечистых помыслов и осво­бодился от неё тем, что разумно служил больному, стра­давшему водяной болезнью. И Евагрий говорит о некоем великом старце, что он одного из братьев, смущаемого ночными мечтаниями, освободил от таковых мечтаний, повелев ему поститься и служить больным. И вопрошае­мый об этом говорил, что эти страсти ничем так не пога­шаются, как состраданием.

Также если кто постится или по тщеславию, или ду­мая в себе, что он совершает добродетель, такой постится неразумно и потому начинает после укорять брата своего, почитая себя чем-то великим, и оказывается, что он не только положил один камень и снял два, но и находится в опасности разрушить всю стену через осуждение ближ­него. А кто разумно постится, тот не думает, что он совер­шает добродетель, и не хочет, чтобы его хвалили как по­стника, но думает, что через воздержание приобретёт целомудрие, а посредством этого придёт в смирение, как говорят отцы: «Путь к смирению суть труды телесные, совершаемые разумно». И, одним словом, каждую добро­детель человек должен совершать так разумно, чтобы ус­воить её себе и обратить в навык. И [таковой] оказывается, как мы сказали, искусным художником, зодчим, могущим прочно строить свой дом.

Итак, желающий с помощью Божией достигнуть тако­го благого устроения не должен говорить, что добродете­ли велики и он не может достигнуть их, ибо кто так гово­рит, тот или не уповает на помощь Божию, или ленится посвятить себя чему-либо доброму. Назовите, какую хо­тите, добродетель — мы рассмотрим её, и вы увидите, что от нас зависит исполнить её, если хотим. Так, Писа­ние говорит: Возлюбити ближняго своего яко сам себе (Лев. 19: 18; Мф. 5: 43). Не обращай внимания на то, как далеко ты отстоишь от этой добродетели, чтобы не начать ужа­саться и говорить: «Как могу я возлюбить ближнего, как самого себя? Могу ли заботиться о его скорбях, как о своих собственных, и особенно о сокрытых в сердце его, которых не вижу и не знаю, подобно своим?» Не увлекайся такими размышлениями и не думай, чтобы добродетель превышала твои силы и была неудобоисполнима, но по­ложи только начало с верой в Бога, покажи Ему твоё про­изволение и старание и увидишь помощь, которую Он подаст тебе для совершения добродетели.

Представь себе две лестницы: одна возводит вверх, на небо, другая низводит в ад, а ты стоишь на земле посреди обеих лестниц. Не думай же и не говори: «Как могу я возлететь от земли и очутиться вдруг на высоте неба, т.е. наверху лестницы». Это невозможно, да и Бог не требует этого от тебя. Но берегись, по крайней мере, чтобы не сойти вниз. Не делай зла ближнему, не огорчай его, не клевещи, не злословь, не уничижай, не укоряй — и таким образом начнёшь после мало-помалу и добро делать брату своему, утешая его словами, сострадая ему или давая ему то, в чём он нуждается. И так, поднимаясь с одной ступени на другую, достигнешь с помощью Божией и верха лестни­цы. Ибо мало-помалу, помогая ближнему, ты дойдёшь до того, что станешь желать и пользы его, как своей собст­венной, и его успеха, как своего собственного. Это и зна­чит возлюбить ближнего своего, как самого себя.

Если будем искать, то найдём, и если будем просить Бога, то Он просветит нас. Ибо в Святом Евангелии ска­зано: Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; толцы-те, и отверзется вам (Мф. 7: 7). Сказано просите для того, чтобы мы призывали Его в молитве, а ищите зна­чит, чтобы мы испытывали, каким образом приходит са­мая добродетель, что её приносит, что мы должны делать для приобретения её. Так всегда «испытывать» — зна­чит ищите и обрящете. А толцыте значит «исполнять заповеди», ибо каждый, кто толкает, толкает руками, а руки означают деятельность.

Итак, мы должны не только просить, но искать и дейст­вовать, стараясь, как сказал апостол, быть готовыми на всякое благое дело (ср.: 2 Кор. 9: 8; 2 Тим. 3: 17). Что значит быть готовым? Когда кто хочет построить корабль, то он сперва готовит всё нужное для корабля, даже до малей­ших гвоздей, смолы и пакли. Также если женщина хочет ткать полотно, то она сперва готовит всё до малой нитки. Это и называется быть готовым, т.е. иметь в готовности всё нужное для дела. Будем и мы таким образом уготова­ны на всякое благое дело, имея полную готовность разум­но исполнять волю Божию, как Он хочет и как Ему угодно. Что значит сказанное апостолом: Воля Божия благая и угодная и совершенная (Рим. 12: 2)? Всё бывающее бывает или по благоволению Божию, или попустительно, как сказано у пророка: Аз Господь Бог, устроивый свет и сотворивый тму (Ис. 45: 7). И еще: Или будет зло во граде, еже Господь не сотвори (Ам. 3: 6). Злом здесь названо всё, что отягощает нас, т.е. всё скорбное, бывающее к нака­занию нашему за порочность нашу, как то: голод, мор, землетрясение, бездождие, болезни, брани — всё это бы­вает не по благоволению Божию, но попустительно, ког­да Бог попускает этому находить на нас для нашей пользы. Но Бог не хочет, чтобы мы этого желали и этому содей­ствовали. Например, как я сказал, бывает попустительная воля Божия на то, чтобы город был разорён, но Бог не хочет, чтобы — поскольку есть Его воля на разорение города — сами положили огонь и подожгли его, или чтобы мы взяли топоры и стали разрушать его. Также Бог по­пускает, чтобы кто-нибудь находился в печали или болез­ни, но хотя воля Божия и такова, чтобы он печалился, но Бог не хочет, чтобы и мы опечаливали его или чтобы сказали: «Так как есть воля Божия на то, чтобы он был болен, то не будем жалеть его». Этого Бог не хочет; не хочет, чтобы мы служили такой Его воле. Он желает, напротив, видеть нас столь благими, чтобы мы не хотели того, что Он делает попустительно.

Но чего Он хочет? Хочет, чтобы мы желали воли Его благой, бывающей, как я сказал, по благоволению, то есть всего того, что делается по Его заповеди: чтобы любить друг друга, быть сострадательными, творить милостыню и тому подобное — вот воля Божия благам. Что же значит и благоугодная? Не всякий, делающий что-либо благое дела­ет его благоугодно Богу. И скажу вам, как [это бывает]. Случается, что кто-нибудь находит сироту убогую и краси­вую собой. Она нравится ему по красоте своей, и он берёт её и воспитывает, как сироту убогую, но вместе, как и краси­вую собой. Вот это и воля Божия, благая, но не благоугодная. А благоугодная та, когда кто делает милостыню не по какому-нибудь побуждению человеческому, но ради само­го добра, из одного сострадания — это благоугодно Богу. Совершенная же [воля Божия] есть та, когда кто творит милостыню не со скупостью, не с леностью, не с понужде­нием, но со всей силой и всем произволением, подавая так, как будто бы принимал сам, и так благодетельствуя, как будто бы сам принимал благодеяния — тогда исполня­ется совершенная воля Божия. Так исполняет человек волю Божию, как говорит апостол, благую, и благоугодную, и со­вершенную. Это значит разумно исполнять её.

Но должно знать и самое благо милостыни, самую бла­годать её: она столь велика, что может прощать и грехи, как говорит пророк: Избавление мужа души свое ему бо­гатство (Притч. 13: 8). И опять в другом месте говорит: Грехи твоя милостынями искупи (Дан. 4: 24). И Сам Гос­подь сказал: Будите убо милосерди, якоже и Отец ваш милосерд есть (Лк. 6: 36). Не сказал: «Поститесь, как и Отец ваш Небесный постится». Не сказал: «Будьте нестя­жательны, как Отец ваш Небесный нестяжателен». Но что говорит? Будите убо милосерди, якоже и Отец ваш мило­серд есть, ибо сия добродетель особенно подражает Богу и уподобляет Ему человека. И так всегда должно, как мы сказали, взирать на эту цель и разумно делать добро, ибо и в цели милостыни есть великое различие. Иной подаёт милостыню для того, чтобы благословилось поле его, и Бог благословляет его поле, и он достигает своей цели. Другой подаёт милостыню для того, чтобы спасся его ко­рабль. И Бог спасает корабль его. Иной подаёт её за детей своих, и Бог спасает и хранит детей его. Другой подаёт её для того, чтобы прославиться, и Бог прославляет его. Ибо Бог не отвергает никого, но каждому подаёт то, чего он желает, если только это не вредит душе его. Но все эти уже получили награду свою, и Бог ничего не должен им, потому что они ничего не искали себе у него и цель, кото­рая была у них в виду, не имела отношения к их душевной пользе. Ты сделал это для того, чтобы благословилось поле твоё, и Бог благословил твоё поле; ты сделал это за детей своих, и Бог сохранил детей твоих. Ты сделал это, чтобы прославиться, и Бог прославил тебя. Итак, что же должен тебе Бог? Он отдал тебе плату, за которую ты делал.

Иной подаёт милостыню для того, чтобы избавиться от будущего мучения. Этот подаёт её для [пользы] души своей, этот подаёт ради Бога, однако же, и он не таков, как хочет Бог, ибо он ещё находится в состоянии раба, а раб не добровольно исполняет волю господина своего,

но боясь быть наказанным. Также и сей подаёт милосты­ню для того, чтобы избавиться от мучения, и Бог избав­ляет его от оного. Другой подаёт милостыню для того, чтобы получить награду. Сей выше первого, но и этот не таков, как хочет Бог, ибо он ещё не находится в состоя­нии сына, но как наёмник исполняет волю господина сво­его, чтобы получить от него плату и прибыль. Так же и сей подаёт [милостыню] для того, чтобы приобрести и получить награду от Бога. Ибо тремя образами, как гово­рит Василий Великий, можем мы делать доброе, как я и прежде упоминал вам: или делаем доброе, боясь мучений, и тогда мы находимся в степени раба; или для того, что­бы получить награду, и тогда мы находимся в степени наёмника; или делаем доброе ради самого добра, и тогда находимся на степени сына, ибо сын исполняет волю отца не из страха и не потому, что хочет получить от него награду, но желая угодить ему, почтить и успокоить его. Так и мы должны подавать милостыню ради самого доб­ра, сострадая друг другу, как своим членам, и так угож­дать другим, как бы мы сами принимали от них услуги, подавать так, как будто бы мы сами получаем. И вот это-то есть разумная милостыня. Так приходим мы в степень сына, как мы выше сказали.

Никто не может сказать: «Я нищ, и мне не из чего подавать милостыню», ибо если ты не можешь дать столько, сколько оные богачи, влагавшие дары свои в со­кровищницу, то дай две лепты, подобно той убогой вдо­вице, и Бог примет это от тебя лучше, чем дары оных богатых (Мк. 12: 42; Лк. 21: 2). Если и того не имеешь, имеешь силу и можешь служением оказать милость не­мощному брату. Не можешь и того? Можешь словом уте­шить брата своего. Итак, окажи ему милосердие словом и услышь сказанное: Слово паче даяния блага (Сир. 18: 17).

Если же и словом не можешь помочь ему, то можешь, когда огорчится на тебя брат твой, оказать ему милость и потерпеть ему во время его смущения, видя его искушае­мым от общего врага. И вместо того чтобы сказать ему одно слово и тем более смутить его, [ты можешь] про­молчать — этим окажешь ему милость, избавляя душу его от врага. Можешь также, когда согрешит перед тобой брат твой, помиловать его и простить ему грех его, чтобы и ты получил прощение от Бога. Ибо сказано: Отпущайте, и отпустят вам (Лк. 6: 37). И так ты окажешь ми­лость душе брата своего, прощая его, в чём он согрешил против тебя, ибо Бог дал нам власть, если хотим, про­щать друг другу согрешения, между нами случающиеся. И таким образом, не имея, чем оказать милосердие к телу, милуешь душу его. А какая милость более той, чтобы помиловать душу? И как душа драгоценнее тела, так и милость, оказанная душе, больше оказанной телу.

И потому никто не может сказать: «Я не могу оказать милости», ибо каждый по силе своей и по душевному устроению может оказывать милость. Пусть только каж­дый постарается то доброе, которое он делает, делать ра­зумно, как мы упоминали выше, относительно каждой добродетели. Ибо мы сказали, что кто оные совершает разумно, тот искусный художник, прочно созидающий дом свой. Об этом и Евангелие говорит, что мудрый созидает храмину свою на камне (ср.: Мф. 7: 24), и никакое проти­водействие не может поколебать её.

Бог Человеколюбец да подаст нам слышать и испол­нять то, что мы слышим, чтобы слова эти не послужили нам на осуждение в день суда. Ибо Ему подобает слава вовеки. Аминь.

Поучение тринадиатое

Поучение четырнадцатое

Поучение пятнадцатое