“Символ веры есть в кратких, но точных словах изложенное учение о том, во что должны веровать Христиане”1.
Слово “символ” происходит от греческого глагола sumbavllw, что означает “соединяю”, “содержу вместе”. Изначально значение этого слова таково. Когда два эллина, близких друг другу человека, вынуждены были на некоторое время расстаться, то они брали какой-нибудь небольшой предмет, например монету, и по сложной траектории разделяли его пополам. И если впоследствии один из них должен был сообщить другому нечто важное, то он призывал слугу, вручал ему половину этого предмета и отправлял его к своему старому знакомому. Слуга, прибыв к месту назначения, предъявлял половину “символа”, и если она точно подходила к другой половине, это означало, что посланцу можно доверять. Благодаря такому символу через много лет некогда знакомые люди или даже их потомки могли опознать друг друга.
Впоследствии слово “символ” приобрело много других значений, но всем им присуще нечто общее: всегда в понятии символа присутствует момент объединения, связи. Объединяющую роль Никео-Цареградского Символа веры нетрудно увидеть по тому месту, которое он занимает в богослужебной практике Православной Церкви. Так, в чинопоследовании оглашения, предшествующем совершению таинства Крещения, оглашаемый, прежде чем таинственно соединиться со Христом в крещальной купели, трижды читает Символ веры, свидетельствуя тождество своей веры с верой Церкви, что является необходимым условием вхождения в Церковь, соединения со Христом. Во время Божественной литургии Символ веры поется всеми верными перед началом Евхаристического канона как выражение единства в вере, без которого невозможно совместное участие в Евхаристии.
Символика играет в жизни человека огромную роль. Мы не способны познавать окружающий мир непосредственно, реально мы имеем дело не с самими вещами, а с их воздействием на наши органы чувств, например с отражением познаваемых нами предметов на сетчатке глаза или с воздействием звуковых волн на органы слуха. Знаки и образы, которыми оперирует человек, имеют символическую природу. И чем более тонка, менее доступна восприятию наших внешних чувств познаваемая нами реальность, тем точнее и глубже должны быть наши символы.
В библейском и святоотеческом понимании символ — это не знак, просто указывающий на нечто, от него отличное, не образ, назначение которого заключается в максимально точном воспроизведении изображаемого. Символ — это некоторый фрагмент вещественного мира, способный являть духовную реальность и к ней приобщать. Но явить духовную реальность и приобщить к ней символ может только в силу того, что сам этой реальности причастен2. Следует отметить, что христианские символы не суть продукт человеческого творчества, это
“то, что дано в результате Откровения, так как символы всегда укоренены в Библии <…> Это язык Бога, Который все более и более посвящет нас в неизвестную нам дотоле реальность, Который раскрывает перед нами мир, чьей тенью в некотором роде является символ"3.
При этом символы являются выражением не идей или концептов, как, например, в философии Платона, а самих Божественных действий.
“Происхождение того, что выражается символически, всегда заключено в самой Божественной речи, запечатленной Святым Духом. Святой Дух образует все более и более тесную связь между символом и означаемой им реальностью, так что на границе между ними символ смешивается и отождествляется с этой реальностью"4.
Такой способностью приобщать духовной реальности, несомненно, обладает и наш Символ веры, ибо он был составлен духоносными свв. отцами I и II Вселенских Соборов, действовавшими по наитию Святого Духа.
Если мы обратимся к тексту Никео-Цареградского Символа веры, то увидим, что он имеет не много общего с богословским трактатом. Перед нами, с одной стороны, ряд кратких, выверенных богословских формул и набор ярких, хорошо запоминающихся образов — с другой. Можно сказать, что Символ веры по своему жанру ближе к поэтическому, нежели к чисто богословскому произведению. Не случайно за богослужением в Православной Церкви Символ веры поется, тогда как петь, например, главы из “Точного изложения Православной веры” св. Иоанна Дамаскина никогда никому в голову не приходило. Назначение Символа веры не только в том, чтобы сообщить нам некоторую сумму знаний о Боге и Его домостроительстве, но в том, чтобы возвысить наш ум и сердце к созерцанию Бога, приобщить духовной реальности. Поэтому Символ веры — не просто вероучительный документ, под которым в знак согласия надо ставить свою подпись, а неотъемлемая часть молитвенного правила любого христианина.
Падший мир таков, что в нем всегда существует опасность духовной подмены. Ап. Павел говорит, что иногда и сатана принимает вид “ангела света” (2 Кор. 11, 14). Часто такая подмена бывает обусловлена неправильным восприятием религиозных символов. Последние обращены в первую очередь к сердцу человека, но область сердечной жизни, занимающая в духовной жизни центральное место, тем не менее нуждается в контроле со стороны разума. Замечательным примером христианской символики является иконопись. Всякому христианину необходимо дома иметь иконы и молиться перед ними, но если человек не будет правильно понимать, чту есть икона, кто или что изображено на иконе, то такое иконопочитание не принесет пользы его душе. То же самое может произойти и с Символом веры. Если человек много раз на дню будет прочитывать Символ, но при этом не будет верно разуметь, о чем в нем говорится, то такое чтение может нанести его душе непоправимый вред.
“Быть православным христианином — значит утверждать православную веру, то есть исповедывать не просто слова, а сам смысл Никео-Константинопольского Символа веры. Это также означает утверждение всего, что исходит из Символа веры, что развилось и основано на нем за всю долгую историю Православной Церкви”5.
Задача настоящего курса состоит в том, чтобы дать правильное, находящееся в согласии со Священным Преданием Церкви истолкование Символа веры, в том, чтобы “перевести” главный вероучительный документ Православной Церкви с языка символов и символических формул на язык школьного богословия.
“Пространный Катихизис” дает следующее определение Вселенского Собора:
“Собрание пастырей и учителей Христианской Кафолической Церкви, по возможности, со всей вселенной, для утверждения истинного учения и благочиния между христианами”6.
Церковь есть Тело Христово, духовный организм, Глава которого — Христос. Она имеет единый дух, единую общую веру, единое соборное сознание, руководимое Духом Святым. Это сознание присуще Церкви всегда, но свое определенное выражение оно получает в решениях церковных соборов, которые суть органы, через которые действует соборный церковный разум. По примеру свв. апостолов, “которые держали Собор в Иерусалиме” (Деян. 15, 6), Церковь с древнейших времен имеет обычай разрешать возникающие в практике церковной жизни вопросы посредством созыва соборов. Уже 37-е правило свв. апостолов устанавливает, чтобы в каждой церковной области дважды в год созывались поместные соборы для решения текущих вопросов церковной жизни7. В IV столетии по причине появления проблем, имеющих общецерковное, вселенское значение, возникает потребность в созыве Соборов Вселенских, на которые стремились приглашать представителей “по возможности, со всей вселенной”.
“Вселенские Соборы точно формулировали и утвердили ряд основных истин христианской православной веры, защитив древнее учение Церкви от искажений еретиков. Вселенские Соборы также формулировали и обязали ко всеобщему единообразному исполнению многочисленные законы и правила общецерковной и частно-христианской жизни, называемые церковными канонами”8
Вероопределения Вселенских Соборов являются
“подлинным, нерушимым, авторитетным, основанным на данных Священного Писания и Апостольского Предания, вселенским и Священным Преданием Церкви”9.
Православная Церковь признает семь Вселенских Соборов.
I. Никейский 325 г.
II. Константинопольский 381 г.
III. Эфесский 431 г.
IV. Халкидонский 451 г.
V. Константинопольский 553 г.
VI. Константинопольский 680 — 681 г.
VII. Никейский 787 г.10
В 691–692 гг. состоялся Трулльский, так называемый Пято–Шестой Собор, являющийся в церковном сознании правомочным продолжением VI Вселенского Собора. Своим вторым правилом Трулльский Собор утвердил догматические определения, содержащиеся в правилах свв. апостолов, 12-ти свв. отцов и 9-ти поместных Соборов III–V веков. Они приводятся в книге “Правила Православной Церкви”11.
“Задача и цель соборов — явить "единство Святых и Божиих Церквей, выражая единство и православие веры кафолической Церкви, чтобы везде и всегда христиане верили в то, чему Христос и Его апостолы учили”12.
Однако следует иметь в виду, что Соборы не довлеют над Церковью, являясь сами одной из форм церковной жизни. Собор не является непогрешимым оракулом церковной истины. Решения любого, даже самого представительного, собора должны пройти рецепцию Церкви, только Церковь может засвидетельствовать о достоинстве решений того или иного собора, только Церковь может сообщить собору статус Вселенского. Если собор высказывает взгляды и принимает решения, расходящиеся с опытом Церкви, то такой собор является ложным, а его участники, если не покаются, подлежат низложению, поскольку судьей и хранителем церковной истины, в конечном счете, является народ церковный как носитель опыта “истинной жизни”.
“История знает случаи, когда собор, созываемый в качестве вселенского и претендующий на универсальную значимость для всего христианского мира, отвергался народом и получал наименование “разбойничьего“ или псевдособора (например, Эфесский собор 449 г., утвердивший ересь монофизитства. — О. Д.). В то же время другие соборы, гораздо менее претенциозные по своим целям, были признаны вселенскими, ибо выраженная и сформулированная ими истина носила подлинно вселенский… характер”13.
Таким образом, вселенскость собора определяется не формальным представительством, а характером обсуждаемых на соборе вопросов и принимаемых на нем решений.
Никео-Цареградский Символ веры был составлен отцами I и II Вселенских Соборов. В основании его лежат более древние крещальные символы, которые, в свою очередь, восходят к изначальному апостольскому правилу веры. Отцы I Вселенского Собора в Никее составили орос, в состав которого входили первые семь членов Символа веры. Никейский Символ пользовался общецерковным авторитетом как точное выражение Православной веры. Его авторитет подтверждали последующие Вселенские Соборы, до IV включительно. На II Вселенском Соборе в Константинополе к Символу были добавлены еще пять членов, а первые семь членов, принятые в Никее, были переработаны. В соборных документах Никео-Цареградский Символ веры впервые встречается в актах IV Вселенского Собора, который признал его непогрешимой формулой веры14. Во второй половине V века Никео-Цареградский Символ распространился повсеместно и вытеснил как Никейский, так и более древние крещальные символы из богослужебной практики Церкви15.
1. Пространный Христианский Катихизис…, с. 17.
2. Шмеман А., прот. Евхаристия. Таинство Царства. М., 1992, сс. 39–43.
3. Аржанти Кирилл, свящ. Смысл символа в православной литургии // Альфа и Омега, 1998, №1(15), сс. 281–282.
4. Там же.
5. Хопко Фома, прот. Основы Православия. Минск, 1991, с. 24.
6. Пространный Христианский Катихизис…, с. 18.
7. “Дважды в году да бывает собор епископов, и да рассуждают сии друг с другом о догматах благочестия и да разрешают случающиеся церковные прекословия.” - Правила Православной Церкви, т. I, изд. цит., с. 104.
8. Помазанский М., протопр. Православное догматическое богословие. Новосибирск — Рига, 1993, с. 12.
9. Там же.
10. Пространный Христианский Катихизис…, с. 18.
11. Правила Православной Церкви, т. I, изд. цит., сс. 434–437.
12. Жив Бог (православный катихизис). Лондон, 1989, с. 343.
13. Яннарас Х. Вера Церкви (пер. с новогреч.). М., 1992, с. 201.
14. Болотов В., проф. Лекции по истории древней Церкви. М., 1994, т. IV, с. 115.
15. Петр (Л’Юилье), архим. Замечание о Символе веры // ЖМП, 1969, № 1, с. 75.
| Глава II. Понятие о Священном Предании и Священном Писании1 | Часть вторая. Толкование на Символ веры. Введение | Глава I . 1-й Член Символа веры |