1. Педагогика как область социально-общественной деятель­ности. Связь педагогики с господствующим в обществе миро­воззрением. Предмет педагогики. 2. Воспитание, обучение и раз­витие. 3. Содержание и особенности православной педагогики и отличие ее от других педагогических систем.

1. Напомним, что слово «педагогика» переводится с греческого как «детоводительство». Так называли слугу, который препровождал ученика к учителю (дидаскалу). Со временем это слово приобрело и новое значение - педагогикой стали называть искусство вос­питания детей, а также науку о воспитании. Как об­ласть общественной деятельности педагогика порож­дена самой жизнью. Она возникла вместе с обществом и умрет, видимо, тоже вместе с ним. Именно через воспитание общество репродуцирует себя, то есть обеспечивает свое воспроизводство.

На протяжении всей истории развития человече­ства можно видеть не только разные личности педа­гогов, но и разные педагогические системы. Откуда же рождается та или иная педагогическая система? В каком отношении находится педагогика с обществен­ным сознанием данного времени?

Если мы посмотрим на любое общество, то обна­ружим некий комплекс доминирующих идей, систему ценностей, некую идеологию, через которую обще­ство не только осознает само себя, но и формулирует свои императивы, то есть систему долженствований. Она рождается из естественной потребности разви­тия, так как любое общество стремится не только себя воспроизвести, а как бы дойти до совершенства в са­мом себе, преодолеть противоречия и пороки сегод­няшнего дня. Эта-то система долженствований, а про­ще, правил и закладывается в основу педагогики -этим правилам начинают учить детей. Таким обра­зом, педагогика отражает не только нравы конкрет­ного исторического общества, но и то, как общество хочет жить, как оно мыслит себя в будущем. Этим и обусловлено содержание образования в каждую кон­кретно-историческую эпоху.

Пример. Общественным идеалом Древней Греции был всеобъемлющий принцип гармонии. И ценность человека невольно зависела от того, насколько он сам гармоничен, то есть разносторонне и целостно раз­вит. Это и определяло педагогическую систему гре­ков - установка делалась на гармоническое воспита­ние. Знакомый всем тезис «В здоровом теле - здоро­вый дух» невольно отразился и в педагогической си­стеме Греции. Духовное, сущностное начало вещей невольно оказывается здесь в подчинении у плени­тельной и совершенной материальной формы - гре­ческая школа вся устремлена к воспитанию эстети­ческого сознания, к идеалам прекрасного в разных областях жизни. По сути, только прекрасное и пони­мается как жизненно необходимое и достойное. От­сюда греческая школа стала школой искусств: гимна­стикой она стремилась развить тела своих воспитан­ников, музыкой - их способность пластично двигать­ся. Даже изучение грамматики носило эстетический характер - это было постижение внутренней структу­ры языка, которая открывала дорогу риторике - столь любимому в Древней Греции искусству говорить.

Проходит некоторое время, и школа принципиаль­но меняет свой характер. Средние века привели с собой новую жизнь. Проповедь христианства перевер­нула представления человечества о ценностях. В об­щественном сознании возникают новые идеалы, ко­торые ложатся в основу новой педагогики. Рождает­ся христианская школа, в которой основное внима­ние уделяется вопросам духовного воспитания. Му­зыка и гимнастика исчезают бесследно, но вот что примечательно, в Александрийской христианской школе и риторика не преподается, а, наоборот, счи­тается вредной наукой, порождающей в воспитанни­ках соблазнительные навыки пустословия и праздно­словия. Все внимание теперь сосредоточено на внут­реннем развитии личности, на воспитании души и ук­реплении духа.

Проходит еще некоторое время, и новая истори­ческая эпоха заявляет о себе новыми общественными устремлениями. Возрождение воскрешает интерес к эс­тетическим идеалам древности и силится сопрячь их с духовным багажом христианства. В общественном сознании вновь появляется внимание к личности че­ловека, к его индивидуальным духовным и душевным переживаниям.

Через несколько веков эпоха Просвещения выво­дит на арену общественной жизни новых кумиров: естественные и точные науки, - рождается новое мыш­ление, мышление естествоиспытателя.

Школа отражает каждый период истории челове­чества. Мало того, в одно и то же историческое вре­мя противоборствующие общественные и духовные тенденции обычно порождают каждая свою школу. Мы здесь говорим не только о содержании образова­ния, но и о формах и методах самого школьного дела. Идеалы школы не являются ее собственным порож­дением - они укоренены в обществе.

Таким образом, можно дать следующее определе­ние педагогике:

• Педагогика - это непрерывный общественный процесс воспитания детей, текущий в глубине лю­бого общества, который своим содержанием и формой точно отражает основной комплекс идей, бытующих в обществе, способы организации жизни конкретно-исторической эпохи и ее основ­ные общественные тенденции и противоречия.

2. Педагогику как общественное явление принято условно делить на несколько областей. Прежде всего это воспитание и обучение. Они представляют собой диалектическое единство, но вместе с тем можно вы­членить круг специальных интересов каждой.

Воспитание - это процесс ориентации детей в куль­турно-социальном пространстве общества, выраба­тывание у них определенных отношений к тем или иным общественным явлениям и понятиям, установ­ление иерархической системы ценностей. Воспита­ние по своим методам есть глубинное проникнове­ние в личность ребенка, формирование его миро­воззрения. Оно способно охватывать не только ум человека, но и проникать в его чувства, направлять волю. Именно на основании чувств и воли, подкреп­ленных ясным видением и пониманием действитель­ности, возникает у человека возможность активно­го поведения в обществе, адекватного своему ми­ровоззрению.

Великие педагоги считали, что процесс воспитания является базовым основанием любой педагогики.

«Несомненно, что воспитание ребенка может про­исходить помимо всякой преднамеренной теории и независимо от того, обращено ли на это внимание, -пишет Н. И. Пирогов в своей статье «Образование и воспитание». - Не учивши дитя, можно вырастить круглого невежду; но если его не воспитывать, то оно воспитается собственными средствами... От образо­вания некоторого взгляда на вещи - правильного или неправильного, - от образования нравственного ко­декса вы его не убережете». Таким образом, мы на педагогику «обречены», мы не можем устраниться, этим мы предали бы саму жизнь. «Человек есть су­щество самое кроткое и самое божественное, если он будет укрощен настоящим воспитанием, - говорит Платон в книге «О законах», - если же его не воспи­тывать или давать ему ложное воспитание, то он бу­дет самым диким животным из всех, кого произво­дит земля»².

В педагогической литературе можно встретить не­сколько синонимов слова «воспитание». Это образо­вание, формирование и даже просвещение. Во всех слу­чаях речь идет об участии в духовно-нравственном становлении личности. «Образовать человека, суще­ство самое непостоянное и самое сложное из всех, есть искусство из искусств» (Святой Григорий Назианзин).

Перейдем ко второй составляющей педагогики - к обучению. Обучение есть целенаправленный процесс передачи технологического, научного и художествен­ного опыта подрастающему поколению. В результате обучения дети получают систему научных знаний, фактов, овладевают практическими навыками жизне­деятельности. Умение читать и считать, умение мыс­лить и сопоставлять, умение решать различные зада­чи - вот что является одним из итогов правильного обучения. Но, пожалуй, самый главный навык, кото­рый должен быть привит человеку в детстве - это умение учиться, то есть желание приобретать новые и новые полезные знания и навыки. «Правильно обу­чать юношество - это не значит вбивать в головы собранную из авторов смесь слов, фраз, изречений, мнений, - пишет выдающийся педагог Ян Амос Коменский в своей «Великой дидактике», - а это значит раскрывать способность понимать вещи, чтобы имен­но из этой способности, точно из живого источника, потекли ручейки»³.

Любая профессиональная деятельность опирается на реальное умение человека, на его способность к тем или иным операциям. Отсюда иногда обучению отводят первенствующую роль в педагогике. С этим трудно согласиться, так как любая деятельность вклю­чает в себя анализ и понимание проблемы, умение и возможность ее разрешить, и, может быть, самое глав­ное - желание приложить свои усилия к ее решению. Можно научить правильно анализировать ситуацию и выработать нужные технологические навыки, но желание участвовать в деле и воля к труду могут быть развиты только в процессе длительного системного воспитания. Может быть, поэтому замечательный педагог Аделаида Семеновна Симанович писала в своей книге «Практические заметки об индивидуаль­ном и общественном воспитании маленьких детей»: «Обучение - одно из вспомогательных средств вос­питания. Посредством обучения, начиная с раннего возраста, приобретаются элементарные знания, раз­виваются умственные способности и нравственные силы». К этому близка была и позиция немецкого педагога Фридриха Фребеля, который первый про­возгласил тезис:  воспитание - в процессе обучения, связав тем самым цель и средства педагогики в одно целостное действие.

Итак, функция педагогики - воспитывать и обучать.

Но реализуется она только при одном условии - ус­ловии развития.

Развитие - общий закон жизни. Развивается все: общество, искусство, производство, развивается ре­бенок, его тело, его сознание, но развивается и бо­лезнь, и преступные наклонности. Развитие - движе­ние от зерна к растению, цветку и плоду, от замысла к воплощению. Развитие жизни остановить нельзя, так же, как нельзя остановить время. Но педагогу недо­статочно эмпирически чувствовать факт развития, ему нужно осмыслить его философски, духовно. «Сущ­ность развития - в направленном изменении систем от менее упорядоченного к более упорядоченному состоянию, в росте их организации». Так определя­ет развитие современная психология. Причем мы ни­где не встретим в жизни автономной системы: всегда одна система будет заключена в другой, а вместе они будут живой частью третьей и так далее.

Таким образом, развитие есть само течение жиз­ни, сам ее процесс. Оказаться вне развития значило бы оказаться вне жизни. Поэтому для педагогики развитие - это та операционная среда, которая и дает наставнику возможность действовать, то есть стихийное развитие личности делать целенаправлен­ным. «Процессы развития делают научение возмож­ным, но само научение не является причиной разви­тия, - пишет замечательный английский психолог Томас Бауэр. - Способность к научению первона­чально определяется врожденными механизмами, которые могут угасать, если их не упражнять». Та­ким образом, постепенно вырисовываются и поле деятельности, и социально-психологические функции педагогики.

• Педагогика берет на себя функцию целена­правленного развития личности.

«Со всем сложнейшим миром окружающей дей­ствительности ребенок входит в бесконечное число отношений, - пишет А. С. Макаренко в «Книге для родителей», - каждое из которых неизменно развива­ется, переплетается с другими отношениями, услож­няется физическим и нравственным ростом самого ребенка. Весь этот «хаос» не поддается как будто ни­какому учету, тем не менее, он создает в каждый мо­мент определенные изменения в личности ребенка. Направить это развитие и руководить им - вот зада­ча воспитания»⁷.

Мы очертили круг проблем, общий для любых пе­дагогических систем, ибо в структурном отношении они все обусловлены едиными законами. По-настоя­щему различным является, как мы уже пытались по­казать, содержание образования. Оно полностью оп­ределяется идеалами, господствующими в обществе или в определенной социальной группе. Предмет на­ших интересов - христианская педагогика, православ­ное воспитание, развитие и обучение детей. Попыта­емся осмыслить эти понятия, согласуя достижения современной психологии и педагогики с учением и жизнью Православной Церкви.

3. Отличие христианской педагогики от любой дру­гой педагогической системы заключается в том, что она готовит человека не только для полноценного земного существования, но, прежде всего - для жиз­ни будущего века. С христианством началась новая,

третья онтологическая эпоха: 1 - хаос, 2 - космос, 3 -Церковь. Христианство не просто комплекс неких идей, овладевших умами, а новая жизнь, новый чело­век, свидетельствующий о своих новых ощущениях, чувствах и мыслях.

Церковь - это именно собрание новых людей, де­лящихся друг с другом своим духовным опытом. Ми­трополит Антоний (Храповицкий) называет Церковь «собранием человеческих совестей». Новые люди обрели и новое призвание: по словам апостола Пав­ла, все мы призваны к святости. В христианстве жизнь, человека обретает особый смысл и значение.

Отсюда и христианская педагогика опирается не на какую бы то ни было философскую идею, а на само бытие Церкви как нового богоданного союза человека и Бога. Основанием ее стало, с одной сто­роны, христианское учение, а с другой - духовный опыт Церкви, то есть многообразные человеческие пути к святости. Из всего этого и вытекает, что:

• Содержание христианской педагогики - это прежде всего введение детей в жизнь Церкви, приобретение навыков общественной и личной духовной жизни. Кроме того, это воспитание христианского мировоззрения, осмысление мира, жизни, человека и его деятельности в свете Бо­жественного Откровения. И, наконец, это под­готовка детей к общественному христианскому служению, развитие их дарований, воспитание христианских чувств и воли.

Таким образом, христианская школа отличается от других прежде всего тем, что не может не ставить за­дачу организации христианской жизни детей, в кото­рой они приобретают новый опыт общения, общения в любви. Этот фактор является, пожалуй, самым зна­чительным и вместе с тем не поддается никакому ра­циональному регулированию. На первом месте стоит в христианской педагогике воспитание. Но и воспита­ние здесь не есть вырабатывание определенных норм поведения и стереотипов отношения, а живая духовная реакция на происходящее. В христианской педагогике мы не имеем жесткого свода нормативов и примеров, под которые нужно подогнать ребенка, жизнь каждо­го ценна именно своим личным путем и личным тру­дом, на это педагог и должен ориентироваться.

Святой Древней Церкви Климент Александрийский (II век), один из первых руководителей древнехри­стианской школы в Александрии, в своей книге «Пе­дагог» говорит о трех этапах христианского образо­вания: увещании, воспитании и научении. Они осу­ществляются не одновременно, а строго последова­тельно: сначала призывание к вере, указание на то, что уже в нашей жизни человек может обрести мир, свидетельствующий о Царствии Небесном. Затем пе­риод воспитания, когда идет реальное приучение себя к жизни по заповедям, тренировка воли и облагора­живание чувств. И только после того следует науче­ние высоким истинам Откровения, которые содержат­ся в Священном Писании.

На протяжении всех трех этапов истинным Педа­гогом, считает Климент Александрийский, является Господь Иисус Христос, Спаситель. О любом челове­ке именно Он совершает личное попечение, лично ведет его к спасению. Такая точка зрения не единич­на в Древней Церкви, скорее наоборот: вся история Церкви свидетельствует о Промысле Божием, кото­рый реализуется в личных судьбах людей. Если мы примем эту общецерковную точку зрения, нам станет понятной и роль христианского педагога в деле вос­питания личности. Мы - не самостоятельные возде­лыватели детских душ, а соработники Бога, ассистен­ты, помощники Первого Педагога, слова которого мы должны улавливать, и незримые действия кото­рого расшифровывать. И основу христианской педа­гогики тогда можно представить как тончайшее вслу­шивание в Промысл Божий, в слова Божественной пе­дагогики.

Но само вслушивание и созерцание - это большой труд. Можно сказать, что христианская педагогика -это не система тех или иных правил, а, прежде всего, вопрошающий христианский педагог. Педагог, кото­рый стоит рядом с ребенком и помогает ему среди общего шума жизни различать слова Божии.

Христианский педагог всегда находится на пере­крестке трех тайн:

-  личностные особенности развития ребенка, его психологическая индивидуальность;

- промысл Божий о ребенке, о его духовном пути;

- чувство времени, как разворачивающееся в чело­веческой истории Божественное Домостроительство.

Наше христианское время принципиально отлича­ется от ветхозаветного. Если в книге «Второзаконие» содержится очень подробный перечень законов, ко­торые надо выполнять, и разъяснений к ним, то в хри­стианстве мы, прежде всего, сталкиваемся с законом любви. Высшими заповедями становятся, по словам Спасителя, заповеди: «Любите Бога и любите ближ­него», «Душу свою за други своя», «Возлюби ближне­го своего, как самого себя ». Как это можно вопло­тить в жизнь и как этому научить?! - может вырвать­ся вопрос. Тем не менее, именно эти, заповеди являют нам конечную цель и задачу христианского воспитания. Правда, задача эта осуществляется не только шко­лой, но школой совместно с Церковью. По сути, хри­стианская педагогика - это введение в Церковь, она готовит ребенка к духовной жизни, но сама не долж­на претендовать на духовное руководство.

Соработничество имеет две болезни: пассивность и своеволие. Досадно много в Церкви пассивных пе­дагогов. Они оправдываются обычно словами: «Что я могу своими малыми силами?! Господь Сам все как надо устроит, не надо ничего делать, давайте подож­дем, жили же наши предки с Богом без всякой педа­гогики и т. д...» Такие спекулятивные рассуждения обычно опираются на ложное смирение, которое на самом деле хуже гордыни. Они свидетельствуют не о вслушивании в слово Божие и не о любви к ребенку, а о душевной холодности, которая предвещена в кон­це времен, как великое оскудение благодати.

Да, соработник - это не законодатель и не началь­ник. «Я хочу быть карандашиком в Божиих руках», -сказала однажды всемирно известная христианская подвижница мать Тереза, всю свою жизнь посвятив­шая делам милосердия и сострадания. Быть прозрач­ным, чтобы не заслонять Бога, не становиться про­поведником самого себя, и вместе с тем быть дей­ственным, чтобы суметь выполнять волю Божию, -вот к чему должен стремиться христианский педагог. Боязнь же принять решение и возложить на свои пле­чи груз ответственности часто оборачивается простым дезертирством и предательством ребенка.

С другой стороны, не менее страшно и своеволие педагога, тем более, если это своеволие распростра­няется не только на руководство внешним поведени­ем ребенка, но претендует вторгнуться в его святая святых - в душу. Христианская педагогика именно

потому, что она в союзе с Церковью, должна четко знать свое место, то есть круг своих полномочий. Школьные занятия нельзя наделять никакой мисти­кой, никаким ритуализмом. Любая школа, прежде всего, должна быть подчинена законам детства, ду­ховный опыт педагога не должен довлеть над детьми.

Уместно здесь привести концепцию христианской педагогики профессора Свято-Владимирской семина­рии в Нью-Йорке Констанции Тарасар, четко сфор­мулированную в докладе на Рождественских чтениях 1998 г. Она рассматривает христианскую педагоги­ку в трех формах ее бытия: школа, богослужение и дом. На это практически и сориентированы догмати­ка, литургика и нравственное богословие. Но в ее системе они рассматриваются не как школьные пред­меты, а как три различные области христианской жизни, в которых нужно научиться жить ребенку. В каждой из них - свои педагогические методы. И хри­стианская педагогика должна охватывать все эти об­ласти, только тогда она выполнит свою задачу, то есть даст ребенку точные знания (школа), научит его со всей полнотой души молиться (участие в богослу­жении) и сохранять христианские идеалы в жизни, в реальном общении людей (нравственность). Эта по­зиция на сегодняшний день кажется наиболее целост­ной и соответствующей христианским идеалам.

На что же опирается христианская педагогика, как на свою незыблемую идейную основу? На то, что со­ставляет основу и Православного богословия, и бо­гослужебной практики Церкви, и домашнего благо­честия:

- на Священное Писание,

- на жизненную силу Таинств Церкви,

- на Священное Предание.Но педагогу нужно всегда помнить, что кроме Свя­щенного Предания Церкви есть предания историче­ские, «предания старины глубокой». В жизни они тес­но переплетены, и педагогу нужно научиться их раз­личать, чтобы не впасть в догматизацию историче­ских, этнических или культурных особенностей бы­тия Церкви.

Например, установление о храме. Моисею было дано точное указание, каким должно быть место, где Бог будет говорить с человеком. Первым походным, переносным храмом стала скиния собрания. Через три века в Палестине воздвигается Иерусалимский храм - он был единственным. А в наше время в Рос­сии великое множество храмов. Они сильно отлича­ются друг от друга по архитектурным особенностям, по убранству интерьера. Но во всех храмах есть и неизменные части: крест над маковкой, алтарь, пре­стол, богослужебные книги и священные сосуды. Можно ли говорить о едином образе православного храма? По-видимому, нет, во всяком случае, внешний образ - разный, внутреннее же содержание и назна­чение - едины. Православный педагог должен все­гда стремиться обнаружить этот незыблемый центр в Предании Церкви, священное содержание любого образа. Формы же бытия этого священного содер­жания будут различны.

И потому учить детей нужно, прежде всего, содер­жанию, а не форме. Это применимо ко всем областям знаний и человеческого опыта, но особенное значение это имеет для правильного развития и становления ду­ховной жизни ребенка: научение внешним формам бла­гочестия никогда не приводит к правдивости и духов­ной глубине. Формальные знания опасны тем, что при определенном количестве они начинают восприниматься как сущностные. Пожалуй, это главная опасность православной педагогики, постоянное ее искушение.

Нужно различать священное и историческое, свя­щенное и талантливое, священное и то, что нам нра­вится. Нельзя не вспомнить здесь слова отца Георгия Флоровского: «Два соблазна зачаровывают русскую душу. Соблазн священного быта, это соблазн Древ­ней Руси, соблазн старообрядчества... И соблазн пи-этического утешения, очарование душевного уюта»¹¹. В полной мере эти соблазны искушают православ­ную школу: стремление воспитать у детей чистую правильную веру часто оборачивается воспитанием обрядоверия.

Ведь что такое обрядоверие? Это пристрастие к той или иной форме обряда. Оно плохо, прежде всего, тем, что это пристрастие, что человек перестает чув­ствовать центр Священного, а большее внимание об­ращает на форму.

Есть и духовный корень в обрядоверии: человек страшится остаться в поиске, в неведении, ему легче иметь пример для подражания и алгоритм действия, это дает определенную опору, ему начинает казаться, что он знает, как жить и что делать.

Но христианство нам никаких внешних образов для подражания и алгоритмов поведения дать не может. Утренние и вечерние молитвы - это молитвенные вопрошания, стояние в трепете и ожидании от Бога жи­вых словес, просвещающих и указующих нам каждо­дневный путь нашей жизни: «Да будет воля Твоя»!

Чем больше мы углубляемся в живой опыт Церк­ви, тем яснее становится, что содержанием христиан­ской педагогики являются не столько знания и миро­воззренческие установки, сколько сам метод препода­вания, метод уже вводящий, приучающий детей к во-прошанию как форме бытия. Православный педагог должен понимать, что христианин - крепость, в ко­торой правит Христос, а не он сам. Мы не властите­ли самих себя, а потому и дети, ученики - не наши подчиненные.                             

Сопоставим две вещи: педагогику и проповедь. Проповедь - это, прежде всего, слово веры, которое может стать началом движения человека к истинной жизни. Педагогика - это само движение, совместное движение учителя и ученика в пространстве диалога: слово веры должно непременно соединиться здесь с делом веры. Даже проповедь апостола Павла в арео­паге - необыкновенный образец ораторского искус­ства - была услышана только несколькими людьми, а после его слов о воскресении мертвых часть людей вообще перестала слушать, и только некоторые по­дошли к нему.

Для педагогики более подходит неразделенный об­раз Марфы и Марии - деятельного и созерцательно­го христианства: внимаем слову и... действуем по сло­ву. Это первая заповедь христианского педагога, это­му же учим и детей. Если мы педагогику сведем к проповеди, что часто и происходит в наших школах, то мы оставим ребенка в одиночестве.

В большую жизнь, которая детей ожидает, входит не только жизнь Церкви, но и жизнь общества, кото­рое их окружает дома, в школе, на улице. Христиан­ский педагог не может учить жить детей отдельно от жизни мира. Мы не знаем промысла Божия, и нужно ориентировать ребенка на жизнь глубоко самостоя­тельную и полную. Кто-то выберет монашеский путь, кто-то будет в миру врачом, строителем, художни­ком, кто-то придет на клирос петь. Педагоги не дол­жны воспитывать только клирошан, они должны, прежде всего, воспитывать христиан, которые будут трудиться на ниве Божией.

Отсюда и проблема развития ребенка решается в христианской педагогике так же, как и в школах с дру­гим мировоззрением: таланты надо развивать, это дары, которые Господь послал людям. Но само раз­витие должно быть целомудренным, не развращаю­щим, а, наоборот, собирающим воедино все силы души человека. Такое развитие личности по-настоящему и возможно только, когда мы осознаем себя образом и подобием Божиим. Только тогда человек получает как бы истинную систему координат и может ориентиро­ваться в жизни. Мир начинает восприниматься им не как общественно-бытовое поприще приложения сво­их сил и талантов, а как школа Вечной жизни, как начало пути к себе, к своему истинному «Я». Знания о Церкви ребенку дать не трудно, важно начать вместе с ним его духовный путь, то есть труды строительства себя по образу и подобию Божию.

Теперь нам может быть понятен кризис схоласти­ческой системы христианской педагогики, которая стремилась прежде всего наполнить ребенка христи­анскими знаниями. Знания не определяют жизнь ре­бенка. По сути, кризис схоластики - это кризис обу­чения, не связанного с воспитанием. Как видим, в хри­стианской педагогике этот вопрос стоит острее, чем в других школах.

• Духовное знание, не подкрепленное личным опытом, не проведенное в жизнь - способно боль­ше соблазнить, чем развить.

Живые формы педагогики рождались в самой Цер­кви на протяжении многих веков, но всегда они встре­чались с почти демоническим противостоянием схоластики, которая является соблазном для каждого нового поколения учителей.

Хорошую профилактическую помощь может ока­зать нам сама история христианской педагогики. Даже при беглом взгляде видна борьба косного, но ком­фортного для учителя способа обучения как вещания, как декларирования прописных истин и педагогиче­ских поисков новых форм организации педагогиче­ского процесса.

Замечателен вклад в христианскую педагогику Ни­колая Дмитриевича Ушинского. Его «Педагогическая антропология», в которой разбираются глубочайшие проблемы формирования личности ребенка, поисти­не должна стать настольной книгой православного учителя. Важны также работы Н. И. Пирогова, горя­чо радеющего о целостном воспитании. Ни с чем не сравним необыкновенный опыт Сачинского, который создал свою сельскую школу-общину.

Но, к сожалению, таких примеров мало. А ведь преподавание Закона Божиего в гимназиях, реальных училищах и школах было обязательным - стало быть, педагогов Закона Божиего было очень много. Поче­му же история страны и история литературы сохра­нили так много отрицательных примеров? Можно ли посчитать это тенденциозной ошибкой? Вряд ли. Повсеместное господство схоластики в духовной шко­ле не давало возможности родиться православной педагогике как живой системе духовного воспитания детей. Педагогический опыт святого Иоанна Крон­штадтского с его пылким стремлением пробудить в ребенке любовь к Богу для конца XIX - начала XX века был, скорее, исключением, чем правилом. Кро­ме того, он практически неповторим, так как держится на необыкновенной духовной силе личности святого.

Массовое же учительство в области Закона Божиего было ориентировано на начетничество, то есть на заучивание Священных истин вне какой бы то ни было связи с духовной жизнью самого ребенка.

Поэтому разрыв в традиции, который исторически образовался в православной педагогике России, мо­жет быть, не следует слишком драматизировать: те­перь мы можем лучше рассмотреть, что в христиан­ской школе дореволюционной России было вызвано требованиями времени, что - человеческими слабостя­ми и страстями, а что поистине являло собой педаго­гическое открытие и честное служение христианина.

Традицию в христианской педагогике мы должны понимать не как повторение и воспроизведение ста­рых, привычных форм учебного процесса, а как еди­нение с истиной, как рождение новых форм и мето­дов образования, во времени соответствующих свя­щенному содержанию жизни Церкви. Таким образом, само собой уточняется и понятие развития в христи­анской педагогике.

• Развитие - это поиск и обретение ребенком новых форм интеллектуального, эмоционально­го и духовного бытия в традиции и Предании Церкви.

Язык Церкви христианским педагогом должен быть правильно услышан и переведен на язык времени, надо сопрячь детскую душу, еще не знающую саму себя, с той живой жизнью, которой живет не только весь приход, но и вся Церковь. Но чтобы это стало возможным, прежде всего нужно посмотреть на де­тей. Каковы же сегодняшние дети и как на них отра­зилось время? Педагог должен быть мужественным, он должен посмотреть, кто к нему пришел, и что он может сделать для этого человека. Детоводительство, коим является педагогика, в большей мере, чем лю­бое другое служение, зависит от того, кого мы собра­лись вести.

Пример. На занятия в воскресную школу пришли две девочки 13 лет. Очень скоро оказалось, что у них нет не только представления о девстве и целомудрии, но и о ценности человека, как целостного существа. Круг интересов - мальчики, деньги, интимные отно­шения, школа, поскольку там они встречаются с маль­чиками, и... все. Мамы этих девочек родили их в оди­ночестве в возрасте 16-17 лет. Материнство их было чисто номинальным. Фактически эти девочки не толь­ко духовно беспризорны, они беспризорны и как дети, и как девочки. У одной была бабушка, у другой - нет. Фактически их воспитывала улица. Чудо само по себе уже то, что эти девочки пришли в храм, но они не могут и сами сказать - зачем? Они все запол­нены чувственностью и ничем более, интеллект не развит, даже эмоциональная сфера подавлена грубо­стью физиологических инстинктов.

Что с ними сделать? Как установить контакт и на какой почве? У них свой язык и своя, уже сложившая­ся система ценностей. Она так не согласуется с при­вычными ценностями христианства, что возникает же­лание отмежеваться от этих заблудших овец. Вот это-то отмежевание и является главным трудноискоренимым наследием нашего идеологического прошлого. Оно через века аукается с инквизиторской схоласти­кой и в современной православной школе сеет семе­на ревностного благочестия, а не служения ближне­му. Служение требует сближения. Безличная пропо­ведь христианства невозможна, это подмена любви законом, то есть возврат к дохристианскому прошлому. Тем более невозможна безличная христианская педагогика.

Но как же быть с этими девочками? Искать в их системе координат неполноту и несоответствие с ре­альной жизнью и на их языке пытаться указать на эти противоречия. Возникнут вопросы. Попытаться найти новые, ранее неизвестные связи в жизни, то есть раздвинуть горизонт. Опять возникнут вопросы - и так шаг за шагом по лестнице вверх из тьмы себя к свету, к Богу. Но, правда, это возможно только в том случае, когда вы не чувствуете собственного превос­ходства, не совершаете «акции спасения», а просто рассказываете о своем счастье жизни в Церкви - про­сто делитесь радостью Благой вести.

• Учить - не уча! - вот высшая форма воспитания.

Для определенного возраста она одна-единствен-ная.

Поэтому я хочу предложить всем учительское до­машнее задание: посмотрите на сегодняшнего ребен­ка любого возраста, начиная с 6 лет, и запишите все, что вы увидите. Нельзя наблюдать за своим ребен­ком или за ребенком, с которым вы играете. Вы дол­жны оставаться пассивным в момент наблюдения и не входить в контакт. Это непременное условие на­блюдения. Кроме того, есть несколько ограничений в этом упражнении.

1) Нельзя употреблять местоимение «я». Не нужно писать, что Вы подумали и почувствовали, нужно пы­таться смотреть на ребенка, а не на себя. Но не при­думывать его чувства, а записывать то, что вы точно видели.

2)  Нельзя ребенка оценивать, нужно просто пока­зать, что и как он делает.3) Нельзя никого ни с кем сравнивать, сравнение -завуалированная форма нашей оценки. К тому же каждый человек - необыкновенная индивидуальность, сотворенная Богом, нужно стараться его видеть та­ким, какой он есть.

Это задание поможет нам приблизиться к ребенку, понять его жизнь и его ценности. Ведь часто нам толь­ко кажется, что мы видим детей, на самом деле мы в основном видим, слышим и чувствуем самих себя. И педагогика наша становится в таком случае служени­ем себе, а не служением ребенку. Попытаемся смес­тить центр нашего внимания на ребенка - это начало нашего диалога с ним.

Православная педагогика как общественное и духовное явление

Христианская наука о человеке. Духовное основание развития личности