Совершение всенощной по всем вышеизложенным требованиям Типи­кона — с пением, например, целого 103 псалма (с припевом к каждому сти­ху), всех 8 псалмов 1 кафизмы, протяжным пением двух больших полиелей­ных псалмов или громадного 118 псалма, особенно же с пением 120 ирмосов и тропарей канона, не говорим уже о множестве стихир, седальнов, тропа­рей и т. п., — совершение всенощной с такой массой пения, да еще с 7 чте­ниями, может показаться решительно неосуществимым. А применение многогласия в Русской Церкви XVI—XVII в., т. е. в эпоху, когда всенощная закончила свое развитие, по-видимому, и исторически подтверждает такое мнение. И вот как бы для фактического опровержения такого пагубного для Типикона мнения недавно в Киевской Духовной Академии был сделан опыт такой всенощной, вероятно, первый и единственный в России после XVII в. (известно, что ни в одном русском монастыре ныне не поется в цельном ви­де канон, а тропари его читаются, так же как не поются нигде вся 1-я кафи­зма, полиелей или Непорочны).

Мысль о такой всенощной зародилась еще два года тому назад одновре­менно у двух профессоров Академии — проф, литургики свящ. В. Д. Прилуцкого и автора настоящей книги. Обсудив вопрос, они решили, что осуще­ствление этого намерения потребует расхода minimum в 300 руб. на два хора (которые по идее антифонного пения, на коем построено все наше богослу­жение, должны быть совершенно одинакового достоинства) и не менее двух месяцев напряженной подготовки (спевок). Когда упомянутые профессора поделились этими мечтами со своим единомышленником по литургической области еп. Аккерманским Гавриилом (Чепуром), он упрекнул их в наивно­сти и сказал, что это будет стоить 3000 руб. и 2 лет подготовки. Носившая­ся таким образом в воздухе мысль об идеальной всенощной запала в душу двух благоговейных студентов IV курса: священника 3. Т. Саплина (куряк) и И. А. Лаговского (костромич; вышеперечисленные лица: рязанец, литовец и херсонец). Они решили сделать из этой всенощной нечто обетное и нашли среди студентов-певцов около 20 лиц, выразивших готовность, с немалым риском для горла, петь хотя бы то всю ночь, с 6 ч. вечера до утра. Человек 7 из этих 20 были студенты IV курса, затем по количеству следовали студен­ты I курса, потом II и, наконец, III; в племенном отношении исполнители распределялись приблизительно поровну между великороссами и малорос­сами.

Всенощная предполагалась сначала под 5 декабря, как день памяти св. Саввы Освященного, но по разным соображениям для нее выбрали 10—11 ноября, воскресенье с 1 гласом, самым богатым музыкально. Спевка длилась месяца 1¹/₂. Местом для всенощной выбрана малая, Свято-Духовская, церковь Братского монастыря (в ограде коего помещается Академия). Церковь вдоль всех стен была уставлена скамьями. Ректор Академии еп. Иннокентий, с большим сочувствием отнесшийся к делу, выразил согла­сие, — чтобы не мешать полному осуществлению требований Типикона, как известно, не предусматривающего участия архиерея во всенощной, — за­нять в церкви лишь положение настоятеля и ограничиться назначаемыми в Типиконе функциями последнего (его сану отдана была честь в церкви только по окончании всенощной пением испола и проводным звоном). Он занял место на середине храма у стены, в мантии. Служили всенощную сту­дент IV курса иеромонах Антоний (Романовский) и студент IV курса иеро­диакон Нектарий (Трезвинский).

В 6 ч. при закрытых царских дверях началось каждение алтаря. Предва­рительно ректор предложил присутствующим сесть (к сожалению, далеко не всем хватило сидений). После каждения алтаря открылась завеса и св. двери, пред которыми еще ранее занял место студент-послушник в мона­шеском одеянии с высокой свечой в руке, исполнявший обязанности пара­екклисиарха. В момент открытия св. дверей он возгласил: «Возстаните». В св. двери вышел с кадилом иеромонах (без диакона, в мантии и епитрахи­ли). При гробовом молчании, нарушаемом лишь лязгом кадила, совершено было длившееся немало каждение всего храма с тремя нефами, причем со­вершители каждения описали шестичастную волнообразную линию (вдоль каждой стороны стен и колонн), конец которой привел их в притвор; когда они вышли из него по каждении, параекклисиарх возгласил: «Господи бла­гослови». Кадящие пошли к св. дверям и, совершивши там положенное за­ключительное каждение главных икон, священник сделал начальный воз­глас. Исполнявший обязанности екклисиарха (свящ. В. Д. Прилуцкий) спел solo «Аминь, Приидите поклонимся...», и начало 103 пс. с припевом. Пса­лом пели по стихам на 2 хора с положенными припевами за каждым стихом Бахметевским напевом. Тотчас после возгласа царские двери были закры­ты, и священник вышел и стал на правом конце солеи пред аналоем и ико­ною, где и стоял почти целую всенощную. Неспешное пение псалма с беско­нечным, казалось, повторением каждого из трех припевов к нему, при не отвлекаемом ничем (даже каждением) внимании, открывало уму все новые и новые мысли в каждом стихе. На стихе 24 псалма («Вся Премудростию со­творил еси») священник подошел к царским дверям для чтения светильнич­ных молитв. На всех лицах сиял восторг. Окончен был псалом в 6 ч. 35 м.

Блажен муж пелось тоже Бахметевским напевом с тройным аллилуиа после каждого стиха, и однако пение 1-й Славы, т. е. 1,2 и 3-го псалмов, за­няло только около 10 минут; это благодаря живому антифонному пению: второй хор начинал свой стих, когда первый еще оканчивал свой. Вторая и третья Славы 1-й кафизмы, т. е. псалмы 4—8, пелись на тропарный напев 1-го гласа (обычный), т. е. как поются на литургии изобразительные псал­мы. В этом, кажется, была ошибка руководителя пения: следовало петь стихирным напевом, так как тропарный напев начинается на бдении только по Ныне отпущаеши и далее безраздельно господствует (в седальнах и ипакои) почти до канона. Зато в пение этих 5 псалмов введена была трогательная особенность: на основании древнего устава пения кафизм (см. выше, с. 633) каждый стих псалма делился в пении между двумя хорами, т. е. правый хор пел первую половину каждого стиха, а левый — вторую. Так как библейская поэзия основана на параллелизме членов, т. е. в каждом стихе псалма вто­рая половина его заключает параллельную мысль к первой, развивает и до­полняет мысль первой, то эта манера пения прямо ошеломляла мысль не­ожиданными идеями и сопоставлениями.

Напр.       

Правый хор:    «Пожрите жертву правды

левый                и уповайте на Господа.

правый             Мнози глаголют: кто явит нам благая?

левый                знаменася на нас свет лица Твоего, Господи»

(Пс. 4: 6, 7).

правый              «Овцы и волы вся

левый                еще же и скоты польския» (Пс. 8, 8).

 

Ектении по 1 и 2 Славе произносил священник, а по 3-й диакон. К «Господи воззвах» зажжены были свечи пред иконами, и храм сразу принял более торжественный вид; до сих пор горели только лампадки, и был полумрак. «Господи воззвах», пред которым был возглашен глас, пели большим знаменным распевом; части первых двух стихов пелись соло басом, а весь хор припевал на положенных местах (чаще, чем в обычном напеве) «Услыши мя Господи». Остальные стихи псалмов 140 и 141 пелись речита­тивом, как в Киево-Печерской лавре. Стихиры воскресные пелись Бахметевским напевом, но 6 минейных стихир спеты были на положенные подоб­ны (лаврским напевом), ввиду чего пред каждой группой возглашен был подобен: пред первой — «Яко добля», пред второй — «О преславнаго чудесе». Бесполезно говорить тому, кто не слыхал этих напевов, о всей их кра­соте, величии и умилительности. Заметим только, что на слова стихиры св. мц. Стефаниде: «привязана же двема разделилася еси финикома / и возлетела еси к Богу яко врабий», пришлись ноты, так выражавшие и весь ужас этой пытки (разрывание человеческого тела двумя нагнутыми, а потом вы­пущенными из рук деревьями), и всю победу над ней великого духа мучени­цы, что не мог не задрожать всякий, кто в состоянии был расслышать эти слова и убедиться, как весь их ужас передан был музыкой. Впечатление от напевов усиливалось тем, что стихиры, как и все песнопения на всенощной, пелись без канонарха (и в Киево-Печерской лавре лучшие стихиры «само­гласные», например, на Рождество Христово, Успение, Благовещение, по­ются без канонарха). На положенном месте лики сошлись.

Вход в предшествии двух громадных свечей, несомых двумя монахами в мантиях, совершен был только в 7 ч. 35 мин., спустя, следовательно, 1¹/₂ часа после начала службы, — время, в которое при добром старании можно отслужить и целую всенощную. Прокимен, вместо возглашения его, был спет канонархом соло (пред пением его соединенными хорами измененным лаврским напевом), и стихи к нему тоже пелись канонархом, но уже речита­тивом (следовало бы петь, как прокимен). Выход на литию (7 ч. 43 мин.) сделан был в северные двери при закрытых царских, в предшествии двух свечей, несомых монахами в мантиях; священник был только в епитрахили. Соединившиеся хорами и выстроившиеся по четыре в ряд певцы, идя за священником, пели «Преславная днесь», «Слава и ныне» «Царю Небесный» (храмовые стихиры). Лития вышла в самый притвор, куда прошла и боль­шая часть молящихся (притвор оказался довольно поместительным), в том числе и архиерей. «Господи помилуй» считал один из певцов. Стиховны пе­лись (простым напевом) соединенными и образовавшими полукольцо пред аналоем хорами. Царские двери не были открыты и на благословение хле­бов. Псалом 33-й, как впоследствии 50-й, был проговорен (следуя указанию устава: «глаголем») одним из хоров; вышло очень эффектно.

После «Благословение Господне на вас» было «великое» чтение. Ана­лой для чтеца поставлен был на левом конце солеи, наискось к иконостасу и народу. Читалось, как чередное, 2-е послание к Солунянам — все. Читал ин­спектор Академии и профессор Нового Завета прот. Д. И. Богдашевский (конечно, без епитрахили), стараясь вкладывать посредством интонации в читаемый текст (чтение, как и другие, велось разговорным языком, хотя и славянским) все нажитое долголетней ученой работой понимание его.

Заключительное «аминь» послания было произнесено не им, а, как тре­бует Типикон, чтецом шестопсалмия, каковым оказался (тоже по Типико­ну) в качестве настоятеля ректор-епископ (он же ранее прочел «Сподоби Господи» и «Ныне отпущаеши»). Во время чтения послания певчим дано было по просфоре и чашке вина, а народу по просфоре, напоенной вином. С началом чтения церковь опять погрузилась во мрак (до «Бог Господь и явися», евр. «засиял»).

Утреня началась в 8 час. 40 мин. Великую ектению произносил священ­ник. «Бог Господь» исполнено было в точности как прокимен (см. выше). Кафизмы читал на середине церкви студент. Седальны пелись умилитель­но-протяжным (имеющим что-то общее со страстными напевами; седален 2-го гл., настоящее страстное «Благообразный Иосиф») напевом Киево-Пе-черской лавры. Пения их сидя («седяще поем») нельзя было осуществить за теснотою клиросов. После 1 кафизмы и ее седальнов ректор прочел с солеи из Феофилактова «Благовестника» толкование завтрашнего Евангелия с за­главием «Блж. Феофилакта, архиеп. Болгарскаго, сказание на Евангелие от Луки». Благодаря краткости Евангелия (о безрассудном богаче), чтение оказалось страницы в 2 (in folio) разгонистой печати. Остальные чтения чи­тал студент II курса В. П. Афонский (киевлянин). Читалось после 2-й кафиз­мы, полиелея и 3-й песни канона толкование ап. Павла на завтрашний Апо­стол; толкование занимает 5 страниц мельчайшей печати in folio в 2 столбца и, несмотря на довольно беглое чтение, было длинновато, ввиду чего при­шлось отказаться от первоначального намерения читать по 3-й песни кано­на из Маргарита, о чем Типикон, впрочем, говорит очень неопределенно. Чтениями руководил автор настоящей книжки, которому стоило немало труда разыскать нужные славянские издания, а нужное для чтения «Огла­шение Студитово» нашлось только едва не в унике-рукописи Киево-Печерской лавры, с выпиской которой запоздали, и пришлось перевести с русско­го на славянский язык.

Гвоздем всенощной оказался полиелей. Спетые величественным, прямо победным напевом Киево-Печерской лавры, эти 47 стихов полиелейных псалмов, казалось, представляли какой-то бесконечный гимн Творцу и Промыслителю. Какой-то неразгаданной тайной веяло от двукратного упо­минания об Oгe и Сигоне («и Ога, царя Васанска, аллилуиа, аллилуиа. Яко в век милость Его, аллилуиа»). Зажженное паникадило усиливало впечатле­ние. И при всем том, странно, царские двери все закрыты и закрыты. И пев­чим особенно удался полиелей. По общему признанию, всенощная здесь превзошла самые смелые ожидания. Восторг молящихся достиг апогея. «Ангельский собор» исполнили лаврским ликующим, стремительным (как бегство мироносиц к гробу и от гроба) напевом. Ипакои напевом седальнов спел соло хороший тенор; в храме водворилась напряженная тишина, заме­чательно иллюстрировавшая наименование этой песни («внимание», вер­нее, впрочем, «припев»). И опять чтение.

С началом степени открыли царские двери, и они стояли открытыми до внесения в алтарь Евангелия на 1-й песни канона. Степенны пели лаврским напевом, по дважды каждый. Это было величественное перекликание кли­росов. 50-й псалом проговорил хором левый клирос. Особенно понрави­лось всем, что Евангелие для целования держал «на персях» священник сре­ди двух свечей.

Канон начали в 10 час. 45 мин. и кончили в 12 час. 50 мин. Пели Бахметевским напевом, а «Отверзу» на сходе — лаврским. Особенно эффектно выходили стихи библейских песней. Каждая из песней канона казалась чем-то бесконечным. Когда присутствующие увидели, что поются сплошь все 14 тропарей каждой песни, у некоторых явилось опасение, как бы не по­страдало горло певцов, тем более, что все растущее одушевление их, по-ви­димому, заставляло их петь все громче и громче. Один солиднейший слуша­тель умолял руководителей сократить этот «опасный эксперимент». Но это значило бы бросить дело при самом конце. Кондаки, икосы и седальны, по 3-й песни, пелись обычным тропарным напевом, ибо их набралось семь штук; так и воскресные кондак с икосом по 6-й песни.

Чтение по 3-й песни погрузило опять храм во мрак, стоявший до нача­ла 9-й песни, когда зажженные свечи не гасились уже до отпуста. При чте­нии Пролога, заключавшего 10 страниц in folio, автор сделал обход сидев­шей церкви с целью обозрения состава молящихся, «претерпевших до конца». Его поразил значительный процент студентов Академии и интелли­гентных женщин разных возрастов, от солидных дам до подростков-гимна­зисток. Немало было и интеллигентных мужчин. Всего молящихся было, должно быть, около 200.Светильны пели соло антифонно греческим тропарным напевом.

Хвалитные стихиры — обычным напевом, со сходом ликов в положен­ный момент. Славословие пели лаврским напевом. Странно было видеть на великом славословии и ектениях после него закрытые царские двери, от­крывшиеся лишь для отпуста на «Премудрость» (первом).

После утрени певчие двинулись вслед за священником, предшеству­емым двумя большими свечами (без диакона), к притвору на литию с пе­нием «Дух Святый бе убо присно». Ректор прочел Оглашение Студитово (в полулист писчей бумаги) — о цели и пользе оглашений. Певчие побла­годарили прп. Феодора тропарем. Зачитали 1-й час там же. Все окончилось в 1 ч. 50 м. ночи.

Трудно передать словами, что чувствовали слушатели этой службы, названной кем-то «исторической всенощной», и особенно ближайшие участники ее. Насколько необычно все было в ней, показывает следующее обстоятельство. Два руководителя службы, могущие проговорить наи­зусть всю 2-ю главу Типикона, так сказать, по очереди за всенощной теря­ли голову и должны были проверять друг другом себя — это ли следует да­лее. Большинство исполнителей службы решило на следующий день, что они в течение всенощной были как бы пьяные. Ни о какой усталости не могло быть и речи. Один певец заявил, что он мог бы, не сходя с клироса, спеть еще такую всенощную. Один студент, любитель поспать, несколько раз уходил из церкви, раздевался, укладывался в постель, но, не будучи в состоянии заснуть от мысли, что в нескольких шагах идет такой ориги­нальный, неслыханный концерт, возвращался в церковь. Одна курсистка до всенощной выучила все псалмы, стихиры, каноны и библейские песни, имевшие петься. Те знакомые руководителей, коим не было послано уве­домления о предстоящей всенощной, едва не рассорились из-за этого с ни­ми и взяли слово, что при повторении чего-либо подобного их известят. А повторение возможно...

При повторении предполагается все петь большим знаменным распе­вом, что удлинит всенощную часа на 3—4.

ИНОСЛАВНЫЕ УТРЕНИ

ПРАКТИЧЕСКАЯ ОСУЩЕСТВИМОСТЬ ВСЕГО УСТАВА ВСЕНОЩНОЙ (ПРИМЕЧАНИЕ)

ПЕРВЫЙ ЧАС