После кафизмы ветхозаветные песни вечерни сменяются собственно христианскими: псалмы — стихирами, и вместе с тем постоянные напевы вечерни — для предначинательного псалма и Блажен муж — сменяются на­певами чередными, гласом Октоиха или Минеи (в собственном смысле это бывает тогда, когда из 1 кафизмы поется лишь ее 1 антифон; если поется вся кафизма, то уже на 2 и 3 антифоне ее начинается глас Октоиха). Ввиду это­го по окончании кафизмы с ее ектениями канонарх, на обязанности которо­го лежит начинать важнейшие песни, объявляет громко этот глас, именно глас первых стихир на Господи воззвах, следовательно, в воскресенье чередной наступающий глас Октоиха, а в праздники глас первых минейных стихир, объявляет в форме: «Глас такой-то».

Грузинская рукопись Иерусалимского Типикона XIII в. и слав. ркп. не упоминают о таком возглашении гласа канонархом, но по греч. ркп. «монах, назначенный канонархать, по окончании стихословия говорит глас».

 

Гласы

Гласов, применение которых к службе начинается с этого момента бде­ния, есть 8, и каждый из них имеет свой музыкальный колорит, трудно оп­ределимый словами, как и вообще трудно определение (интерпретация) то­го или другого характера музыки. И это тем более, что самые напевы для гласа не есть что-либо твердо установившееся, но они терпели и терпят раз­личные видоизменения. Кроме того, напевы одного и того же гласа не оди­наковы для стихир, тропарей, канонов и прокимнов. Тем не менее музы­кальная основа в этих разных вариациях гласа и теперь одна и та же, и сохранялась более или менее твердо в течение веков. Посему возможна не­которая характеристика гласов. Такая характеристика составлена средневе­ковыми западными теоретиками церковной музыки для римско-католичес­ких гласов, и по однородности музыкального построения осмогласия нашего и в Западной Церкви, основанного на свойствах древнего греческо­го тетрахорда, приложима и к нашим гласам. — Первый глас более других прост, важен и величествен; дорийский напев, лежащий в его основе, Платон и (псевдо) Аристотель предпочитают другим; он употреблялся для торжест­венных, громогласных гимнов, направленных к смягчению гнева божества, особенно для гимнов Аполлону (παιάν) и при жертвенных возлияниях (σπονδή); этот музыкальный лад считался вождем к хорошей жизни; это был любимый напев аркадян и лакедемонян (по Поливию); по Атенею, он прак­тиковался при воспитании юношей; Кассиодор называет его подателем це­ломудрия и производителем чистоты; пифагорейцы одушевляли им себя глубоким утром к работе; Птолемей, приурочивающий 8 напевов к 8 небес­ным сферам, сравнивает дорический напев с солнцем: как солнце иссушает влагу и прогоняет мрак, так этот напев уничтожает флегму, леность, вя­лость, сон, грусть и смущение; он идет мужам славным, богато одаренным; он возвышен, лишен неги и распущенности. — В основе второго гласа лежит лидийский напев, который соответствует сангвиническому темпераменту; он порождает кротость, благосклонность, приятность; он усладителен, дышит удовольствием и употреблялся при плясках; по Кассиодору, он отгоняет из­лишние заботы и отчаяние, утешает печальных; он сопоставляется с Юпи­тером. — Лежащий в основе третьего гласа фригийский лад сравнивается с морем; он бурный, возбуждающий, вызывающий негодование, им одушев­лялись к битве; сильный и острый, глубоко задевающий душу; ему соответ­ствует из стихов анапест; он заключает большие скачки в своем движениии отвечает вкусу людей порывистых, стремительных, гневных, холериков; он ищет слов резких, воинственных; Платон и Аристотель предпочитали его вместе с дорическим напевом другим, но запрещали употребление его юно­шам ввиду его страстности. — В основе четвертого гласа лежит миксолидийский напев, названный так потому, что имеет нечто общее с лидийским на­певом (2 гл.), иные называют его локрским (Julius Pollux); он оказывает двоякое действие — то возбуждает к радости, то вдруг внушает печаль; он употреблялся древними в трагедии за то, что внушал грусть и в то же время имел некоторую долю возбуждения и приятности; у пифагорейцев им обо­значалась гармония 7-ой и последней небесной сферы; своею цельностью и связностью он сообщает особый покой душе; он выше других напевов — своими тихими и приятными переходами; отягченным мирскими заботами он внушает стремление к небесному, будит отупевший ум и более других на­певов выражает действие на нас благодати Духа Св. — Другие четыре гласа называются «косвенными» (πλάγιοι) первых четырех, представляя к ним некоторую противоположность (отрицательный полюс). Так, пятый глас имеет в основе иподорийский напев, который в противоположность дорий­скому навевал как бы сон, почему пифагорейцы употребляли его вечером для укрощения забот; он отвечает вкусу вялых, грустных и несчастных; он успокаивает душевные волнения; Аристотель называет его величествен­ным, постоянным и важным и действие его сравнивает с действием на Зем­лю Луны, самой нижней планеты, влияющей на влажность; он молящий, не­сколько плачущий напев, полный мольбы об избавлении от бедствия, позора и рабства; он заключает в себе что-то аналогичное бледности. — Ше­стой глас имеет в основе иполидийскый напев, выражающий чувства благоче­стия, преданности, человечности, любви, грусти и плача; но скорбь здесь не молящая, как в предыдущем напеве, а проистекающая от любви, преданно­сти, привязанности (употреблялся в молитвах Венере); он волновал и слу­жил языком чувств; отличался плавным и связным течением звуков. — Седьмой глас имеет в основе ипофригийский напев, мягкий, трогательный, ук­рощающий, подавляющий желчность, ласкательный; ему приписывалась даже некоторая льстивость, обманчивость, и он шел к Меркурию; им критя­не и лакедемоняне отзывали от битвы; он подходит к словам, выражающим увещание, ласку, убеждение. — Ипомиксолидийский  лад, соответствующий восьмому гласу, искусственно прибавленный, чтобы не лишить миксолидийский напев его косвенного напева, уподобляется своду небесному с его раз­нообразием звезд; он не выражает одного какого-либо чувства, но безраз­личен к ним; не выражаемое другими напевами можно передать этому, в чем он близок к 1-му гласу; он медлительно приятен и представляет непо­колебимость будущей славы; он идет людям скромным, со способностью глубокого созерцания; подходит к словам о вещах высоких, о небесном, к молитвам о блаженстве; но в общем это напев, достойный своего (последнего) места. В церковных гласах неудобные особенности греческих напевов нашли смягчение и преобразование, очищены от всего греховного; только общий колорит остался тот же. — Что касается количества гласов, то 8 для него могло быть выбрано и из-за символичности этого числа. Оно, по Гри­горию Богослову и писателю, называющему себя Дионисием Ареопагитом, считается символом вечности. Иоанн Дамаскин в числе семь видел все на­стоящее время, а в восьми — будущее состояние по воскресении мертвых. «Богослужение Церкви, разделенное или подведенное под число 8, выража­ет собою ту мысль, что жизнь христианская во времени и в вечности состо­ит во всегдашнем прославлении Господа, в вечном служении Ему».

Об усвоении Церковью для богослужения греческих напевов есть изве­стия уже от III в. (см. Вступ. гл., с. 107—108); в IV—V в. было не более 4 на­певов (там же, с. 160—161); папе Григорию Великому ( 604 г.) на Западе и св. Иоанну Дамаскину (VIII в.) на Востоке приписывается введение осмо­гласия (там же, с. 334—335).

 

Псалмы «Господи воззвах»

Под именем «Господи воззвах» (Κύριε έξέκραξα) разумеются четыре псалма — во главе со 140 «Господи воззвах», 141 «Гласом моим ко Господу воззвах», 129 «Из глубины воззвах к Тебе Господи» и 116 «Хвалите Госпо­да вси языцы». Из этих псалмов наиболее подходит к вечеру и его службе пс. 140, так как певец в нем просит Бога принять молитву его, как вечернюю жертву; это прошение, как и все содержание псалма, показывает, что псалом воспет Давидом, которому он приписывается и в еврейской Библии, вдали от храма в одно из гонений, почему псалом вообще заключает молитву об избавлении от врагов ради праведности преследуемого. Однородный с ним по содержанию и обстоятельствам происхождения пс. 141 («учение Давида, молитва его, когда он был в пещере») развивает и усиливает эту молитву (там «Господи, воззвах к Тебе» — здесь: «гласом моим ко Господу воззвах», «пролию пред Ним моление мое»). Молитва 141 пс, в свою очередь, усили­вается в 129 пс. (там: «гласом моим... воззвах», здесь: «из глубины воззвах», не просто «услыши мя», как в пс. 140, или «вонми молению моему», как в пс. 141, а: «да будут уши Твои внемлюще»). К 129 пс. присоединяется крат­кий, в 2 стиха, пс. 116, развивающий последнюю мысль 129 пс. «Яко у Гос­пода милость...»: «Яко утвердися милость Его на нас...». Все эти псалмы, не говоря о том, что заключают мысль о замене ветхозаветной жертвы духовною, приложимы к страждущему и восторжествовавшему над Своими врагами Спасителю, особенно некоторые выражения, как: «Изведи из темницы (гро­ба и ада) душу мою», — стих, с которого так кстати и начинается пение воскрес­ных стихир, «Мене ждут праведницы, дондеже воздаси мне» (праведникив аду ждали, чем окончится дело Христово), «Смотрях одесную и возглядах и не бе знаяй мене» (расточение апостолов при страданиях Спасителя), «Яко толща земли проседеся на земли» (прорыв коры земной при землетря­сении).

Об употреблении на вечерне 140 пс. говорит уже св. Иоанн Златоуст (Вступит. гл., с. 145). Этот псалом, должно быть, разумеют Апостольские Постановления (IV—V вв.) под именем «светильничного» (έπιλύχνιος) псал­ма, начинающего вечерню и исчерпывавшего ее ветхозаветный материал (там же, 147). В «Каноне антифонов псалмов», приписываемом Константи­нопольскому патриарху Анфиму (VI в.), этот псалом и 85-й имеют антифон: κατά λύχνης («со свещника») и с 12 пс. называется λυχνικοί, как и в Алексан­дрийском кодексе Библии V в. Его упоминают на вечерне древнейшие Ти­пиконы Великой Константинопольской церкви и имеют на вечерне и все восточные уставы, и все инославные чины богослужения, исключая запад­ные, из которых римский чин имеет на вечерне все эти псалмы раз в неде­лю, амвросианский чин тоже, а в праздники всегда 129 пс. (см. Вступит. гл., с. 300,301, 303). Когда не было на вечерне 103 пс. и песненных антифонов, 140 пс. был на ней в начале; отсюда, может быть, приурочение к нему каж­дения, которое обычно начинало службу.

 

Начальный припев

Ввиду исключительного положения, какое занимают на вечерне псал­мы «Господи воззвах», им назначается особо торжественное исполнение. Они поются, подобно 103 пс. и некоторым другим, с особыми припевами, именно — сначала с припевом «Услыши мя Господи», выражающим общую мысль псалма и составленным из его слов. Этот припев присоединяется к стихам псалма тем своеобразным способом, каким присоединяются припе­вы к так называемым «антифонам» на литургии. Именно — к первому сти­ху псалма припев присоединяется дважды; первый раз к неполному стиху, второй раз к целому, благодаря чему первые слова псалма поются дважды. Ко второму же стиху припев присоединяется однажды в конце стиха. Про­изводится впечатление, что певец от полноты чувства как бы не может вы­говорить сразу всего стиха, и это делает другой хор, начиная опять тот же стих с начала. Например, в антифонах на Пасху из пс. 65, вместо того чтобы петь 1 стих этого псалма с припевом «Молитвами Богородицы...» следую­щим образом: «Воскликните Господеви вся земля, пойте же имени Его, да­дите славу хвале Его. Молитвами Богородицы Спасе спаси нас», поется так: «Воскликните Господеви вся земля. Молитвами Богородицы Спасе спаси нас. И опять (второй лик): Воскликните Господеви вся земля, (но уже с до­бавкой остальных слов стиха:) пойте же имени Его, дадите славу хвале Его. Молитвами Богородицы Спасе спаси нас». Таким же образом присоединя­ется и к пс. 140 его припев «Услыши мя Господи». Поется: «Господи воззвахк Тебе, услыши мя» и припев: «Услыши мя Господи»; затем полностью 1 ст. со спетыми уже первыми словами его: «Господи воззвах к Тебе, услыши мя» и т. д. и припев: «Услыши мя Господи»; затем 2-й стих уже в один прием «Да исправится молитва моя...» и т. д. и припев «Услыши мя Господи». Даль­нейшие же стихи псалма, как и дальнейшие псалмы, поются без припева.

Студийско-Алексиевский устав, некоторые списки Иерусалимского ус­тава, например Моск. Синод. библ. № 336/388 XVI в., и старообрядческий устав указывают следующие припевы к псалмам «Господи воззвах»: к 140 пс. «Услыши ны Господи» (по ркп. Моск. Синод. библ.: «мя»); к 141: «Возвах Ти услыши» (Студ. по Типогр. сп.), или (Синод. ркп.) «Воззвах к Тебе услы­ши мя», или «Воззвах к Тебе Господи, спаси мя» (Иерус), или то же без «Господи» (старообр.); к 129 пс: «Боже Спасе помилуй» (Студ. Типогр.) или «Христе Спасе помилуй нас» (остальные). Второй припев из пс. 140,1 и представляет усиление первого. Третий припев — переход к стихирам и, может быть, зародыш их (так часто оканчиваются стихиры).

 

Стихиры

На псалмах «Господи воззвах» ветхозаветный песненный материал ве­черни постепенно переходит в христианский: к последним стихам этих псалмов присоединяются церковные песни, и это попеременное пение озна­чает то, что Ветхий Завет согласуется с Новым, по слову Христову: «не при­идох разорити закон, но исполнити». Присоединяемые так к стихам псал­мов церковные песни от этого получили наименование стихир, — вид церк. песней, который уставом ставится ниже других видов церковной песни, на­пример, тропаря, кондака, светильна, ипакои, седальна, как и напев стихир проще напева всех последних.

Стихирами (τα στιχηρά, подразум. βιβλία) у св. отцов нередко называют­ся учительные книги Ветхого Завета за их стихотворный размер. В гречес­ких Часословах так называются иногда ветхозаветные песни — Моисея, Ан­ны и др. Название «стихира» = стишок наиболее подходило к припевам, взятым из библейских псалмов и песней, и первоначально, может быть, прилагалось только к ним: в Святогробском уставе IX—XI в. так называют­ся псалмические припевы к антифонам в службе Страстей, например «Кня­зи людстии».О припевах к Господи воззвах упоминается уже в VI—VII в. в известном рассказе о посещении Софронием и Иоанном Мосхом Нила Синайского (Вступит. гл., с. 295), но они называются здесь тропарями. В Ипотипосисе и Диатипосисе (IX в.) название «стихира» прилагается к песням на Господи воззвах, на стиховне и на хвалитех, но к первым и последним не во всех ркп. Ипотипосиса¹. И во время св. Симеона Солунского (XV в.) это не исключи­тельное и не твердо установившееся название для песен, присоединяемых к стихам псалмов, по крайней мере для стихир на Господи воззвах; их св. Симеон Солунский называет «песнями в тропарях самогласных (ΰμνων εν τροπαρίοις Ιδιομέλοις), произносимыми вместе со стихами» (может быть, под тропарем здесь разумеется напев, глас); название стихира у него прила­гается только к стиховным. Вполне нынешнее приложение слово получает впервые в полных списках Студийского и Иерусалимского уставов. — В пер­воначальной форме стихиры были короче нынешних и по объему, должно быть, равнялись стихам псалмов. По груз. ркп. с практикой VI—VIII в. сти­хира св. Стефану: «Облеклся еси в святость Стефане архидиаконе и первомучениче, сопричастниче Ангелов». Такой вид имеют стихиры еще на пес­ненной вечерне по Симеону Солунскому (Вступит. гл., с. 342). На Господи воззвах стихиры нередко начинались «Вечернюю жертву»: ср. 1 воскрес­ную стихиру 1 и 8 гл. на Господи воззвах.

 

Каждение на Господи воззвах

И содержание псалмов «Господи воззвах», и особая торжественность их исполнения требует сопровождения их каждением. Каждение на Госпо­ди воззвах совершает «иерей или диакон»; первый, разумеется, тогда, когда вечерня служится без диакона. На вечерне вне бдения это первое и единст­венное каждение при этой службе. Из других псалмов сопровождается каж­дением только 118-й.

Каждение на Господи воззвах грузинская рукоп. Иерус. уст. XIII в. ука­зывает совершать священнику (хотя ектении произносит диакон), но все греч. и слав, ркп., — как нынешний Типикон. «Чин» патр. Филофея (XIV в.) — только диакону, который берет у священника благословение сло­вами: «Благослови, Владыко, кадило»; священник: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков» (отголосок древнего начала вечер­ни с «Господи воззвах»?).

 

Количество стихир

В воскресенье стихир на Господи воззвах бывает 10 «ради совершенст­ва сего числа», по св. Симеону Солунскому. Кроме воскресенья, столько же стихир и потому же бывает на Вознесение и в вечерни самых воскресений Великого поста (кроме Вербного); в других случаях 10 стихир на Господи воззвах бывает ради стечения памятей и обилия материала — так 1 сентяб­ря и на Преждеосвященных литургиях. В двунадесятые праздники, исключая связанные всегда с воскресеньем — Ваий и Пятидесятницу, стихиры на Господи воззвах на 8, и в том числе на Пасху; так и для великих святых; для меньших 6, а для малых 3. Таким образом, количеством стихир на Господи воззвах воскресенье превосходит самые великие праздники, несмотря на то, Что устав в количестве этих стихир явно соразмеряется с важностью празд­ника. Если здесь не имеет места простая непоследовательность, то этим, может быть, внушается мысль, что все же воскресенье выше всех других праздников по воспоминаемому событию (под Пасху вечерня еще полупо­стная); притом же большого количества стихир в воскресенья требовало всегдашнее почти соединение с ними памяти святого или другой; при нор­мальном числе стихир для последнего рода памятей 3, воскресных стихир остается только 7, одною меньше, чем для великих праздников.

Западные Студийские Типиконы и Евергетидский устав имели 8 стихир на Господи воззвах в воскресенье: 4 воскресных и 4 святого; Студийско-Алексиевский устав 9, так как утроял 3 воскресные стихиры (если не было памяти великого святого); то же и по Ипотипосису, § 18, но место читается не во всех ркп.; Иерусалимский устав — искони 10.

 

Состав стихир в воскресенье

Обычный состав стихир на Господи воззвах: 3 воскресных, 4 других воскресных, называемых «восточны», и 3 из Минеи. Первые 3 воскресные стихиры, составляющие, таким образом, особый отдел стихир, неизвестно­го автора. Приписывать их св. Иоанну Дамаскину (VIII в.), как обыкновен­но делают, едва ли возможно ввиду того, что нек. западные Студийские Ти­пиконы (Николо-Касулянский и др. той же редакции), надписывая именем св. Иоанна Дамаскина алфавитные стихиры на стиховне, настоящие стихи­ры называют «древними» (αρχαία). Они проще по содержанию Дамаскиновых стихир и не заключают его любимых мыслей. — О 4-х «восточных»стихирах в каждой воскресной службе на Господи воззвах нельзя с уверен­ностью сказать, что означает их название и кому они принадлежат. Греч. слово ανατολικά едва ли может быть переведено, как то делается в славян­ских книгах на полях: «Анатолиевы» (это по-греч. было бы Άνατολιακά); притом имя автора в надписании стихир всегда выражается родит. падежом, а не прилагательным; поэтому хотя был песнописец Анатолий, которому принадлежит ряд стихир на некоторые праздники и святым, должно быть, игумен Студийский (IX в.), но ни ему, ни тем более патр. Константинополь­скому Анатолию (V в.), при котором не было еще и такого рода церк. пес­ни, нельзя приписывать «восточных» стихир; это, очевидно, анонимные стихиры, названные так, должно быть, потому, что вошли впервые в служ­бу в восточных Иерусалимских уставах и не были известны древнейшим Студийским: они упоминаются, и сразу в нынешнем количестве, впервые Иерусалимскими Типиконами, начиная с самых древних списков его. Из западных Типиконов их имеют только Типиконы итало-сицилийской ре­дакции, но не имеет ни Студийско-Алексиевский, ни Евергетидский устав. В сравнении с первыми, «древними», воскресными стихирами «восточны» несколько длиннее и обстоятельнее по содержанию. — За 7 воскресными стихирами на Господи воззвах полагаются 3 стихиры Минеи. Это — так ска­зать, нормальный состав стихир на Господи воззвах воскресной вечерни, но вместе с тем едва и не самый редкий. В большинство воскресных дней года кроме памятей одного святого бывает еще какая-либо память: другого свя­того, праздника, предпразднства, попразднства или отдания; при памяти и одного святого этот устав неприложим, если эта память торжественнее обычной, т. е. если святой великий, полиелейный, славословный или шесте­ричный; наконец, в воскресенья Триоди совершенно не бывает стихир Ми­неи. Все эти случаи предусматриваются Типиконом в последующих главах, и на них даются указания. Не предусмотрен только ни здесь, ни впоследст­вии случай едва не самый частый — именно, совпадение с воскресеньем па­мяти двух святых («малых»), из коих каждый имеет особую службу. На этот случай приходится руководиться указаниями или 2 гл. Типикона «О святом имущем бдение в неделю», так как святой с бдением имеет двойное коли­чество стихир и тропарей на каноне в сравнени с обычным, или можно ру­ководиться уставом на 1 сентября, если оно случится в неделю⁷, в котором тоже 2 памяти, хотя не двух святых малых, и обе памяти более торжествен­ные, или уставом на 7 сентября, — если оно в неделю, когда тоже 2 памяти, но не обе святых. По всем этим указаниям одинаково, на Господи воззвах нужно петь 3 воскресных стихиры, 1 восточну, 3 одному святому и 3 друго­му. Прямо случай этот предусмотрен и дан для него такой устав в предисло­вии («Изъявление вкратце») к Общей Минее, книге, неизвестной в Гречес­кой Церкви, очень позднего происхождения (XVI в.), с еще более поздним указанным предисловием.

Уставы студийского типа, имевшие 8 стихир на Господи воззвах вос­кресной вечерни, в числе которых не было «восточных», назначали вос­кресные стихиры на 4 и святому 4 с удвоением первых; имевшие восточны: 3 воскресных, 2 восточных и 3 святому. Студийско-Алексиевский устав, имевший 9 стихир на Господи воззвах, не отводил места для стихир Минеи, исключая великих святых, и утроял 3 воскресные стихиры. Иерусалимские уставы, начиная с самых древних списков, в этом пункте неизменны. Что они ни в каких списках не предусматривают двух святых в воскресенье, это свидетельствует или о том, что этот пункт устава хранится без перемены с того времени, когда на каждое число месяца не существовало более одной службы святому, или о том, что при двух святых в воскресенье в прежнее время служба одного опускалась. Замечательно, что и Марковы главы всех редакций, предусматривающие всевозможные совпадения с воскресеньем, не говорят о таком совпадении, между тем как говорят, например, о совпа­дении с воскресеньем пред- или попразднства с двумя святыми, указывая тогда оставлять службу второго святого; говорят также, как петь тропари, если в воскресенье два святых с отдельными тропарями²; но о стихирах и каноне на этот же случай не содержат указаний.

На случай, если в церкви нет Минеи, в Октоихе после восточных стихир печатаются для каждой воскресной вечерни 3 стихиры Пресв. Богородицы, творение Павла Аморрейского, основателя и игумена Евергетидского мон. (\ 1054 г.), который их, может быть, заимствовал у св. Ефрема Сирина (Вступит. гл., с. 174). Это стихиры покаянного настроения. Глас их только для служб 1 и 5 гласов совпадает с гласом недели; для остальных же служб заменяется другим, большей частью параллельным, гласом: в службе 2 гла­са стихиры Павла 6 гласа, в 3 гл. — 7, в 4 — 8, в 6 — 3, в 7 — 2, в 8 — 4; это, должно быть, для разнообразия и для полного соответствия с минейными стихирами, глас которых большей частью не совпадает с воскресными сти­хирами. Ввиду того же разнообразия и соответствия с минейными стихиры Павла, должно быть, имеют и «подобны», т. е. исполняются более краси­вым и сложным напевом, чем обычный гласовой. Подобны их 1 гл. «Небес­ных чинов», 6 гл. (следовательно, для службы 2 гл.; так и далее) «Отчаян­ная», 7 гл. «Днесь бдит Иуда», 8 гл. «О преславнаго чудесе», 5 гл. «Радуйся», 2 гл. «Егда от древа», 4 гл. «Яко добля».Впервые стихиры Павла Аморрейского появляются, по-видимому, в слав. Октоихе, изданном в Киеве, 1699 г. В нынешнем Октоихе в 1 гл. о них замечание: «Ведомо убо буди, яко в греческих преводех сих стихир на ряду несть». О них не упоминает и Евергетидский устав.

 

Догматики

Самые торжественные стихиры на Господи воззвах поются с припевом «Слава Отцу...», причем к первой половине припева присоединяется стихи­ра святому, если положена ему стихира с таким припевом («славник»); большей частью такая стихира полагается не на обычный напев гласа, а на особенный, и называется самогласен. Ко второй же половине этого припе­ва, к «И ныне...», или ко всему припеву, если на Слава стихиры святому нет, присоединяется песнь в честь Пресв. Богородицы, прославлением Которой обычно оканчивается в Православной Церкви каждый ряд песней. Богоро­дичен, завершающий стихиры на Господи воззвах воскресной вечерни, по­ется всегда на недельный глас, несмотря на возможное при этом и обычно избегаемое уставом несоответствие такого гласа последним стихирам и в противоположность стиховным стихирам, имеющим Богородичен всегда по гласу последней стихиры, а также в противоположность хвалитным стихи­рам, имеющим всегда в воскресенье один и тот же Богородичен, следова­тельно на один и тот же глас (2-й). Это ввиду особой возвышенности этих Богородичных, принадлежащих св. Иоанну Дамаскину, дающих всею сово­купностью своею полное учение по важнейшему из догматов — догмату во­площения и потому называемых «догматами» или «догматиками». Можно усмотреть связь между всеми 8 догматиками по их содержанию. «В догма­тике 1 гл. раскрытие догмата воплощения начинается указанием всемирной славы Пресв. Девы; этим как бы воспоминается обетование о семени жены, данное прародителям в раю и исполнившееся на Пресв. Деве. В догматике 2 гл. показывается отношение ветхозаветных прообразований к новозавет­ным событиям. В догматике 3 гл. показывается самое рождение по плоти Господа нашего Иисуса Христа, образ сего рождения. Поелику необходимо знать цель воплощения Сына Божия, то это раскрывается в догматике 4 гл. Далее, нам непостижимо, как Матерь Божия, будучи Девою, родила Христа и как по рождестве пребыла Девою: это несколько приближается к разуме­нию нашему чрез содержание догматика 5 гл. (чрез некоторые ветхозавет­ные прообразы). Поелику мы еще не знаем, каким образом в лице Иисуса Христа соединяются два естества, Божеское и человеческое, то об этом говорится в догматике 6 гл., т. е. что два естества неслитно и нераздельно со­единены в одном лице Богочеловека. Впрочем, при всех объяснениях, воплощение Бога Слова есть тайна, уразумеваемая более верою, нежели ис­пытующим умом; посему в догматике 7 гл. говорится, что оно совершилось сверхъестественным образом. В догматике 8 гл. догмат о воплощении Бога Слова излагается положительным и кратким образом».

 

Распределение стихир между хорами

О самом образе пения стихир на Господи воззвах Типикон ничего не го­ворит, но само собою разумеется, что они поются по ликам и что пред каж­дой стихирой тот же лик поет и припев ее. Если пение с канонархом, то само собою тоже разумеется, что пред минейными стихирами канонарх объявляет их глас и подобен; если глас воскресных стихир совпадает с ми­нейными, то возглашает: «глас тойже, подобен такой-то». Последний стих псалмов «Яко утвердися милость» с последней стихирой Типикон указыва­ет петь обоим ликам вместе, — это ввиду заблаговременного соединения для совокупного пения Богородична, при котором бывает вход и который поэтому должен петься торжественнее других стихир. «На конечном стихе лики сходятся, означая сим и согласие их между собою, и соединение всего мира чрез Спасителя». На этом же стихе иерею указывается, поклонившись игумену, идти (подразумевается из своей стасидии) в алтарь и облачаться для входа (диакон облачается ранее — к последней малой ектении и к каж­дению).

Вышеупоминавшаяся груз. ркп. XIII в. указывает на «Яко утвердися» священнику с диаконом входить в алтарь и облачаться, а хорам — соеди­няться к «славе и ныне» и Богородичну. То же греч. ркп., но о соединении хоров говорят вообще, что на входе они уже соединены. Слав. ркп. говорят об облачении одного священника и о соединении ликов на 10-м стихе «Яко утвердися милость Его», причем вход начинается с самогласна, если он есть. «Чин» патр. Филофея указывает облачаться священнику, когда поют Слава и ныне.

МАЛАЯ ЕКТЕНИЯ НА ВЕЧЕРНЕЙ КАФИЗМЕ

ГОСПОДИ ВОЗЗВАХ

ВХОД